Глава 47
На следующий день, 30 мая, нас подняли в шесть часов. Пока мы оделись, умылись, в семь часов построение. В семь тридцать нас накормили, выдали пайки на три дня, дали инструкции. Капитан завел меня в свой кабинет, канцелярию роты, достал из сейфа бумаги.
- Это ваши новые документы, получите.
Я расписался, прочитал удостоверение: Краузе Иван Вильгельмович, 15-я стрелковая дивизия,77-я отдельная разведрота, рядовой. Консультант-переводчик…
- Вы рядовой, звать вас будут Иван. Запомните, - сказал капитан, – а свое настоящее имя забудьте.
Так из Ганса, я стал Иваном и сменил свое имя, надев советскую форму, превратившись в русского солдата.
Потом дали команду, мы расселись по машинам, часть пошли пешком…
В общей сложности, на учения нас собралось сотни три, целый батальон. Полигон находился примерно в километрах тридцати от того места, где мы были, то есть от передовой. Расположились мы в палатках, примерно по десять человек, спали на матрасах.
В первый же день мы отрабатывали стрельбу по мишеням. Я конечно несколько волновался, но в итоге отстрелялся на отлично. Стали осматривать мишени.
- Снайперы прямо у тебя бойцы! – похвалил Ваню Колесов.
- Краузе, товарищ капитан.
- Краузе?! Молодец!
- Так точно, - ответил Ваня.
- Стреляет тоже не промах.
- Отличные стрелки, товарищ капитан!
Колесов посмотрел на меня.
- Рядовой Краузе, отличная боевая подготовка! Метко стреляете!
- Спасибо. Меня так учили, - сказал я, немного смутившись.
- Что ж? Посмотрим, как вы себя проявите в бою,- он оглядел меня снова с ног до головы,
А вермахт лишился хорошего солдата! Было ваше – стало наше! Думаю, вы нам еще пригодитесь. Становитесь в строй.
- Есть!
Все ребята были высокими, и во взводе я был едва ли не самым маленьким, со своим ростом, сантиметров на семь десять ниже. Но что говорится – «мал да удал!»
На второй день нас привели на место, где были вырыты траншеи, там мы должны были отрабатывать прием по метанию противотанковых гранат, пропуская танки через себя, так называемую «обкатку». Имитировали немецкие танки, русские Т-34. По команде, они начинали двигаться по направлению к траншеям, переезжали их, а затем мы бросали в них имитацию противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью. Во время этого мы залегали на дно, и прижимались как можно плотнее к земле. Сначала было действительно страшно, нам казалось, что нас сейчас раздавят! Края траншеи осыпались, и нас слегка присыпало землей, но с каждым последующим разом этот страх проходил, и мы переставали бояться танков.
Потом был марш-бросок на десять километров, с реально поставленной боевой задачей, где мы должны были вытеснить противника и занять важную высоту. Отрабатывалась также техника владения различными видами оружия и приемами рукопашного боя.
Мне пришлось нелегко, я старался не отставать изо всех сил. Было тяжело, не хватало дыхания, я еще полностью не восстановился после ранения. Хотя я и был тренирован, но за время, что лежал в санчасти потерял былую форму и сноровку. Мне приходилось снова все восстанавливать трудом и упорными тренировками.
Через пять дней мы вернулись обратно. За время учений я успел сдружиться с русскими ребятами, да и они тоже ко мне попривыкли.
- Слышишь, «волчонок»? А ты кем до войны был? – спросил Федя.
Меня так назвали, наверное потому, что до этого я носил немецкую форму. Охота на немцев у разведчиков называлась охотой на «волков». Достать «языка»- значит добыть «волчью шкуру», а сесть в засаду, на жаргоне означало «поставить капкан».
- Как понять кем?
- Кем работал?
- Я? Журналистом в газете.
- Представитель прессы значит, интеллигенция?
- Да.
- И о чем же ты писал? Гитлеру, хвалебные оды? – спросил Александр Гузынин.
Об этом меня уже спрашивала Катя.
- Нет.
- Тогда о чем же?
- Обо всем. О знаменитостях, известных актерах, светских новости, сплетни, театральная критика… Политики я не касался. Вернее пытался писать, но мне быстро рот затыкали. Редактор не печатал скандальные статьи с критикой на Гитлера и немецкое руководство. У нас везде жесткая цензура, дышать нельзя от такой свободы слова. Приходилось заниматься переводами и другой ерундой…
- И сколько же ты зарабатывал? – спросил Мелешников Ваня.
- По разному. Иногда четыреста марок, не очень много, но мне хватало. Надо было ребенка кормить, покупать игрушки. Себе покупал одежду, обувь, даже оставалось немного.
- И много ты накопил? – спросил Славик.
- Нет, я копить не умею. У меня все уходит, утекает как вода. Я, как сказать?
- Транжира?
- Да, наверно. Я люблю гулять, как у вас говорят, на широкую ногу. Пиво, девочки… все такое. Правда, девочек у меня не было уже давно. Я даже почти забыл, когда это было.
Ребята засмеялись.
- Наших девочек, небось пробовал.
Я немного замялся.
- Ну…было несколько раз. Вообще нам запрещают спать с русскими девушками, у нас это не приветствуется. Я не заставлял, сами на шею вешались, а я не железный.
- Ты что же, хочешь сказать, что наши бабы шалавы? Шлюхи продажные? Мы здесь воюем, кровь проливаем, а они нам рога наставляют с немецкими офицерами?! – явно завелся Михаил Логозинский.
- Не обижайтесь, не все, - ответил мягко, стараясь разрядить обстановку. - Некоторые по морде давали, к таким я даже не лез. Мне нравится женщинам удовольствие доставлять, а если не хочет? Я сильно не обижаюсь, другую найду, а проститутки, шалавы, они везде есть, и в Германии тоже, везде одинаковы. Не надо из-за них… Думаете, вы не переспали бы, с какой ни будь хорошенькой фрау? Все беды от женщин!
- Может он и прав, - согласился Ваня.
- Я с одной женщиной переспал, у нее муж погиб, она мужчины, год наверное не видела, скучала. Что здесь такого? Утром проснулся, а она с поленом стоит! Как она меня не убила? Не знаю. Я полено забрал, а она в слезы и плакать! Ночь всего у нее был, а потом ушел. Я ее даже не тронул, клянусь, ни ее, ни ребенка! Помог даже чем мог, дров, воды принес… Больше, я ее не видел.
- Тоже мне благодетель нашелся! – вставил один из ребят.
- А жена у тебя есть? – спросил Ваня.
- Нет, умерла. Я ее любил, очень сильно, когда потерял, чуть с ума не сошел от горя, тяжело было. Даже жить не хотелось, если бы не ребенок… Дочка на нее похожа, - я горько вздохнул.
- Сколько ей?
- Три года.
- Как зовут?
- Катарина. Я зову ее Катрин. Сейчас уже выросла наверно. Я два года ее не видел и наверно уже не увижу. Все бы сейчас за это отдал!
- Все мы давно невидали, ни жен, ни детей, ни матерей, ни подруг. Бьемся тут с вашей ордой, проклятой, ни сна, ни покоя, ночей ни спим.
- Что еще?- спросил я виновато.- Я только, жизнь свою могу отдать, больше ничего. Расплачусь. Мало еще расплатился?
- Ладно, - смягчился Ваня, – будет пока с тебя. Голова твоя бедовая, - он похлопал меня по плечу. После вдруг обратился к бойцам. - Ребята, сегодня же суббота! В баню идем?
- Конечно! – обрадовались все.
- Баня - хорошее дело!
- Обязательно!
Это было 5-е июня, действительно суббота, если хотите, можете проверить! До начала сражений оставался ровно месяц. Тогда я этого еще не знал, а часы уже тикали отсчитывая время…
- Тогда я пойду, скажу, чтобы натопили, - сказал лейтенант.
Вскоре он зашел…
- Минут через сорок будет готово. Пойдем по пять человек.
Сначала ушла первая группа, потом вернулась.
- Здорово! Хорошо, как заново родился! – сказал Константин.
- Следующие кто? – спросил Мелешников.- Давайте, идите.
- Гансик! – обратился ко мне Федя. - Немчура, ты с кем? Идешь или нет?
- Иду! – Я схватил белье и полотенце, торопясь, побежал за всеми с огромной радостью.
В бане мы разделись. Кое-кто покосился на мой заметный шрам у левого плеча, хотя он был аккуратный, только кожа тонкая, нежно розового цвета.
- Это муха тебя укусила? – спросил Сергей.
- Ага, цеце,- ответил Федя. - Она самая!
Все рассмеялись. Мухой во взводе звали Вячеслава, прозвище у него было такое. Во-первых, он быстро бегал, а во-вторых, был одним из самых метких стрелков, что называется с первого раза, с пятидесяти метров, мухе в глаз попадет! Вот и прозвали его «муха».
Зашли мы в парилку.
- Ложись,- сказал Федя,- я тебя сейчас отхлестаю. Получишь у меня по полной программе!
- Ай! – я аж вскрикнул, получив хороший удар по спине и по заднице, банным веничком.
Отхлестал он меня от души, так что я получил удовольствие, что называется.
- Отмоем его по-хорошему, заодно хоть вшей всех повыведем!
- Нет у меня этих вшей! – засмеялся я. - У меня проверяли в санчасти.
***
За время учений мне казалось я совсем освоился и уже даже чувствовал себя во взводе среди русских ребят относительно комфортно. Все налаживалось по-немногу и жизнь потекла своим чередом. Но вот один подвох все же был и мне попытались подставить подножку, причем влипнуть я мог бы по самое "не хочу"!
После того как мы вернулись с учений, мы продолжали заниматься физической, строевой и боевой подготовкой.
Утро во взводе как всегда начиналось с подъема, построения, переклички, физических упражнений и пробежки, потом шли на завтрак. В тот день нам с утра было дано задание пробежать 2 километра. Я побежал вместе со всеми. Едва успев отдышаться, я немного устал, но взбодрился и был в добром расположении духа, в приподнятом настроении, когда меня окликнул ст. сержант Нестеренко. Я слегка удивился, но подошел к нему.
С чего бы это?
- Что хотели товарищ ст. сержант?
- Давай отойдем, поговорить с тобой надо…дело есть…
- Какое?
- Сейчас расскажу…Ты все еще на меня злишься?
- Нет. С чего ты взял?
- Я тоже тогда в санчасти с тобой подрался…но ты сам виноват, ты меня спровоцировал, дерзить начал...если бы промолчал, может я и не накинулся бы на тебя.
- Да…знаю…не сдержался,… прости…
- И ты меня прости…
- Ладно, будем считать, что все забыли. – Я улыбнулся.
Отошли в сторону, за угол дома, сделав вид, что пошли в туалет.
- Мне сказать тебе кое-что надо.
- Что?
- Слышал я случайно, тебя к заданию готовят, пока не знаю подробностей, но после того как используют, тебя убьют. Причем обставят все так, как будто ты пытался бежать, и тебя убили при побеге. Воощем…бежать тебе надо пока не поздно. Если обещаешь молчать, я тебе помогу.
Улыбка сползла с моего лица, я застыл в недоумении.
- Зачем ты мне это говоришь?
- Ты жить хочешь? Я тебе даю шанс.
- Я тебе не верю.
- Беги к своим пока не поздно.
- Ты с ума сошел? Что бы меня расстреляли? Нет! Мне не поверят, и назад я не вернусь.
- Скажешь, что в плену был, бежал…Поверят!
- Нет!
- Тебя и здесь убьют, ты понимаешь? Используют и убьют! Уничтожат!
- Даже если и так, я все равно не побегу. Я не собираюсь бегать по десять раз то в одну, то в другую сторону. Может я и немец, офицер вермахта, но не трус и не последняя сволочь.
У меня есть совесть и понятие, что такое честь. Тебе понятно? Будем считать, что ты мне этого не говорил, а я этого не слышал. – После чего повернулся спиной и направился к взводу, который строился на завтрак.
Неужели он думает, что я такой идиот? Только его ли это инициатива или намеренная провокация я не знал. И поверить, в то, что со мной могут так поступить и в то, что Нестеренко сказал мне правду, я не мог. Нет, надо рассказать об этом Мелешникову, я не
имею права это скрывать.
Позже я рассказал об этом лейтенанту, об этой выходке ст. сержанта.
- Ты правильно сделал, что мне доложил, - сказал Мелешников. – Я поговорю с этим ст. сержантом.
- Может не стоит?
- Положись на меня, ничего он тебе не сделает. Пусть только попробует.
- Я думал это проверка…может, вы мне не доверяете?
- Это провокация! Я ему устрою проверку…Черт! Твою! Этого только мне не хватало…Он у меня получит!
- Ваня…- посмотрел я на Мелешникова, - я тебе верю…Мне больше не кому верить…
- Я тоже тебе верю…все будет нормально. Иди…
Мелешников вызвал на разговор Нестеренко…
- Ты что же это делаешь за моей спиной? Тебя кто просил?
- Я…я же проверить его хотел.
- А тебя об этом просили??? Это что еще за инициатива? Спровоцировать его хотел?
Что он ему сказал, я не знаю, но тот вернулся весь бледный, причем посмотрел на меня так, как будто готов бы стереть с лица земли и растерзать на мелкие кусочки! Зато больше проблем у меня не было и тот самый Нестеренко обходил меня едва ли не за три версты. Даже слово не смел мне сказать!
Глава 48
Вечерами, по традиции они часто собирались вместе, разговаривали, смеялись, пели песни. Организовали небольшой концерт. Играл гармонист, пригласили в гости девушек связисток, санинструкторов, и прочих. Пришла и Катя, при виде нее сердце мое вдруг радостно забилось. Увидев меня, она не сразу меня узнала, только когда я с ней поздоровался.
- Привет!
- Ой! Я тебя не узнала.
У меня была короткая стрижка, да и в новой форме ей наверно было видеть меня не привычно.
- Тебе идет, - посмотрела она меня. - Так даже лучше,- натянула мне на глаза пилотку.
- Партизанка!
- А ну гармонист, частушки давай! – закричали хором.
Мы уселись все вместе, заиграла гармонь, и девчонки запели:
Милый мой, милый мой,
На войну возьми с собой,
Там ты будешь воевать,
Я - патроны подавать
Распроклятая Германия,
Сгорела бы в огне! –
Не дала повесели
Ни милёночку, ни мне.
Девочки, молитесь богу,
Чтобы Гитлер околел.
Третий год уже воюем –
Как собака, надоел.
Все весело и дружно смеялись. Через некоторое время я сам не заметил, как заразился и смеялся уже вместе со всеми. Кто свистел, кто хлопал, кто пританцовывал, вообщем такого я еще не видал! Одна из частушек мне особенно понравилась, я почему-то над ней хохотал до упада, держась за живот:
Сидит Гитлер на заборе,
Плетет лапти языком,
Чтобы вшивая команда
Не ходила босиком.
Представить такого я себе просто не мог! Надо же было такое выдумать! А девчонки все продолжали:
Сидит Гитлер на заборе,
Просит кринку молока.
А доярка отвечает:
Подою скорей быка!
И снова я не мог удержаться, едва не лопнув от смеха. Ваня с интересом смотрел на мою реакцию, которая для него видимо была несколько неожиданной и интересной.
Из колодца вода льется,
Вода – чистый леденец.
Красна Армия дерется –
Значит, Гитлеру конец.
У крылечка витого
Черемушка отвисла.
У фашиста битого
Морда очень кислая.
- А вот это уже не правда, - подумал я! - Чего-чего, а уж кислой она точно у меня не была, я имею ввиду морду.
Не унимались девицы, притопывая сапожками, размахивая платочками.
Гармонист, ты не зови,
Сказки не рассказывай.
Ты чего-нибудь взорви,
А потом ухаживай.
Где мой миленький воюет,
Там дорожка узкая.
Всех фашистов изобьем –
Победа будет русская!
Мы частушки вам пропели,
Хорошо ли плохо ли,
Мы попросим вас ребята,
Что бы нам похлопали!
В ответ, раздались бурные аплодисменты и овации. Гармошку взял Мелешников.
- Тальяночку давай! – все засвистели.
Катюша запела:
Играй, играй тальяночка,
Рассказывай сама,
Как черноглазая, свела с ума…
Голос у нее был просто чудесный, и я не мог оторваться, глядя на нее с восхищением.
Так было до поздней ночи.
Я хорошо повеселился. Если честно, так весело мне не было еще никогда! Как умели веселиться русские, так не мог веселиться никто! Разве можно было сломить этот народ?!
Русский юмор он действительно особенный, таково нигде не встретишь, и признаться мне он очень нравился, я от него был просто в восторге!
-У вас здесь весело, - признался я ребятам немного позже, во взводе.- Если честно, я давно так не смеялся, первый раз за все время.
- А в немецкой армии, что скучно? – спросил меня Ваня.
- Нет,- улыбнулся я,- Но у вас веселее, я такого еще не видел. Я частушки слышал, первый раз! Такое придумали. Сидит Гитлер на заборе! Смешно.
- А ты что? Представить себе такого не можешь?
Ребята засмеялись.
- Могу! В этих, лаптях…
Товарищи хохочут.
- Еще как доярка, быка доит! Это как с козла молока, то же самое. Мне юмор ваш нравится. Я от него в восторге! Честное слово!
- Интересно, - спросил Алексей, – а чем русский юмор, от немецкого отличается?
- Не знаю. У немцев тоже анекдоты есть, пословицы, поговорки, очень похожие. Только частушек нету – это чисто русский фольклор. Еще некоторые русские выражения на немецкий не переводятся, может быть можно перевести, но смысл от этого теряется.
- А какие анекдоты немецкие ты знаешь?
- О, анекдоты! Я много их знаю. На пример: Гитлер посещает психиатрическую лечебницу. Пациенты и персонал выстраиваются, чтобы его встретить. Больные выбрасывают руку в нацистском приветствии. Гитлер идет вдоль шеренги, и видит санитара, который не поднял руки. «Что такое?», - сердится он. И слышит в ответ: Мой фюрер, я же не сумасшедший.
Ребята снова засмеялись.
- Стоят Адольф Гитлер и Йозеф Геббельс на высокой башне, - продолжал я - Гитлер говорит Геббельсу: «Что бы еще такое приятное сделать для народа?» Геббельс: «Прыгнуть с этой башни...». Фриц, что такое для арийца партия фюрера?» «Родная мать, герр обер-лейтенант» «А фюрер?» «Родной отец, герр обер-лейтенант». «А что бы ты желал сделать для них?» «Остаться круглым сиротой!»
Снова хохот.
- Правда, - я признался ребятам, - эти анекдоты, мы рассказывали, тайком, между собой. Если бы кто-то донес, нас могли за них расстрелять.
- Что, так серьезно? - спросил Александр.
- А вот еще, - добавил Егор, - Сидят два пленных немецких солдата, смотрят на карту мира. Один другому говорит: «Ганс, ты видишь что это за страна на карте? Такая маленькая?» «Это же наша Германия!» «А это что за страна, такая огромная?» «Это же Советский Союз!» - Чешут Голову. «Интересно, а Гитлер думал об этом, когда послал нас сюда воевать?»
Такого анекдота я еще не слышал.
Снова мы собрались все вместе, все наше подразделение, в общей сложности человек сорок.
- Ваня, спой что-нибудь, - попросили его.
- Ладно, давай гармонь,- он взял ее в руки. – Что сыграть?
- Веселое что-нибудь.
Мелешников улыбнулся, растянув гармошку, скосив набок пилотку.
- Внимание! Внимание! Говорит Германия! Сегодня под мостом, поймали Гитлера с хвостом!
И пошли припевки:
Ты играй гармошка наша,
Мы чужую разорвем.
Сами милости не просим,
И другим не подаем!
Моя досада - не рассада
Не рассадишь по грядам!
Моя кручина - не лучина,
Не сожжешь по вечерам!
Играй, играй гармонь моя!
Сегодня тихая заря,
сегодня тихая заря,
услышит милая моя.
Не хочу баранины,
Потому что раненный,
Прямо в сердце раненный,
Хозяйкою баранины!
Словом Ваня Мелешников был гармонистом отличным, душой кампании, его любили все. Родом был из Рязани, вернее рязанской области, родины русского поэта Есенина, поэтому многое знал, и частушек, и песен, и народных напевов. А уж стихи своего любимого поэта тем более, он даже просто увлекался этим фанатично!
Он спел еще несколько песен…
- А можно мне? - спросил я немного робко.
- А ты что еще и играть умеешь? – спросил Ваня.
- Умею. Правда, забыл немножко, но попробую.
- Попробуй, посмотрим, что он играть умеет?
Я бережно взял гармонь, пальцы мои заскользили по клавишам. Подбирая аккорды, я запел:
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола как слеза,
И поет мне в землянке гармонь,
Про улыбку твою и глаза.
Ребята слушали меня молча, не осмеливаясь прервать. Песня шла из моей души. Пока я пел, я вспоминал все то, что мне довелось пережить, в том числе и суровые русские зимы, когда замерзал в окопах, когда от холода гибли мои товарищи, у которых не было даже нормальных сапог, валенки были далеко не у всех и тонкие солдатские шинели, выданные вермахтом, не спасали. Мне было обидно, что по чьей-то прихоти, не думая о людях, немецкое правительство бросало миллионы своих солдат на гибель. Не мог я простить Гитлеру и Сталинград. За что моя Родина, так со мной обошлась? Почему я должен был рисковать своей жизнью ради чьих-то хищнечиских интересов? Мне хотелось нормальной жизни, хотелось любви, которой так не хватало.
До тебя мне дойти не легко,
А до смерти четыре шага…
Как эти слова запали мне в душу!
- Ты откуда ее знаешь?! – спросил Михаил.
- Я ее по радио слышал, случайно. Мелодию сам подобрал, а слова в газете нашел. Мне эта песня понравилась, в душу запала. Я тогда под Москвой замерзал как проклятый. Досталось нам тогда, я чуть без ног не остался. В госпитале лежал с воспалением легких, температура сорок была.
- А еще, какие песни ты знаешь?- спросил один из товарищей.
Я подобрал аккорд:
Там вдали за рекой, догорали огни,
В небе ясном, заря догорала...
Сотня юных бойцов, из буденовских войск,
На разведку, в поля поскакало.
Они ехали долго, в ночной тишине,
По широкой, украинской степи.
Вдруг вдали у реки,засверкали штыки
- Это белогвардейские цепи...
Эту песню тоже слушали молча, а потом хором подпели.
- А это ты знаешь, откуда? – спросил меня Ваня.
- Мне ее еще бабушка пела, когда я маленький был. Кровь течет во мне русская. Не знаю, но я чувствую это, не могу объяснить.
Позже я Ване признался, что дядя у меня в НКВД, рассказал как он меня нашел, и всю эту историю.
- А на немецком, что-нибудь знаешь? - спросили ребята.
- Да, знаю.
- А ну спой! – нашелся кто-то.
- Нет! – наотрез отказался я, дыбы не вызывать негативных эмоций.
- Спой! – закричали хором. – Нам интересно! Пускай споет! – послышались голоса.
Пришлось спеть несколько песен, спел я и «Лили Марлен», потом рассказал перевод.
Ребята дружно посмеялись, хохот стаял довольно внушительный, особенно над некоторыми строчками.
Глава 49
Между делом, Колесов снова спрашивал, спустя какое-то время.
- Ну что Ваня? Как этот, «волчонок»? Парода, неизвестно какая, помесь немецкой овчарки с русской борзой, хрен поймешь.
- Порода, - засмеялся Ваня.– Краузе, немец этот? Ничего освоился. С ребятами общается, вообщем нормально. Парень мне кажется простой, общительный с чувством юмора. Командам моим подчинятся, приказы все исполняет в точности. Пока проблем с ним не возникало.
- Ладно,- успокоился капитан. Но все же контролируй его пока, проследи за ним.
- Хорошо.
Проблем с Гансом и так не могло возникнуть, солдатом он был дисциплинированным, к порядку приученным, сами знаете, что у немцев это в крови! Только по началу ребята его понять не могли, страсть была страшная к аккуратности. Вещи он складывал, так, чтобы они не мялись, сапоги ставил рядом, нос к носу, постоянно их мыл. Оружие тоже начищал постоянно, так, что не придерешься, вообщем образец, да и только. Даже пряжка на ремне и та блестела, все как с иголочки! А выправка и осанка была сама стройность! Занудою в этом плане был он страшным. Сначала над ним немного посмеивались, а потом привыкли и перестали заострять на это внимание. Парень вообще Ганс был простой и общительный, часто шутил, иногда мог такое сказать, что хоть падай. Интересно с ним было. Только вот настроение у него менялось, как погода, то пасмурно, то ясно. Иногда глаза у него были грустные, находила хандра, а когда улыбался, становилось как-то светло, казалось, что солнце выглядывает.
В конце концов, служба есть служба и разведчика занималась своим делом. Первый раз пришлось Ивану идти на задание, уже не со своими, а с русскими ребятами.
- Ну, ребята, завтра снова займемся привычной работой, пойдем на задание,- сказал Ваня.
- Что на этот раз? – спросил Володя Березин.
На дозор ходили группами, обычно по очереди, то с первого, то со второго взвода. Иногда получали две различных задачи, одному взводу одна, другому другая. Если одна из групп в одном месте, то вторая в другом, параллельно вели наблюдение. Обычно, это были такие же небольшие группы просушки из шести-восьми, до десяти человек. По мере того как шло время, обстановка постепенно накалялась, то тут, то там стороны сталкивались между собой, возникали перестрелки. Иногда то немцы, то русские пытались провести разведку боем. Последние пленные были захвачены в период с 24-го по 29-е мая, в соседних соединениях, но ясности это не вносило.
- Надо отслеживать перемещение немецких групп,- сказал лейтенант - Нам сообщили, что они появляются время от времени, выходят, вероятно на рекогносцировку местности или исследуют минные заграждения. Возвращаются небольшими группами, вероятно с каких либо заданий. Вообщем отслеживать придется все, что творится в близи у немцев на передовой. По возможности надо брать «языка», это необходимо.
- Да, - сказал Федя, - раз ведут рекогносцировку местности, значить наступление уже скоро. Вероятно уже готовятся.
- Вот именно, - сказал Мелешников. - Пойдем группой восемь человек. Пока будем отслеживать, потом разработаем план, по поиску и взятию «языка». Прорабатывать будем детально. Дело серьезное. Параллельно с нами будет работать еще полковая разведка и делится информацией. О том, что замечено передвижение рекогносцировочных групп, получено от них. Значить так, пойдут со мной те, кого я назову. Березин, Гузынин, Иванов, Семенов Федя, Николай, Логозинский, Краузе. Значит так. Идите сюда, – он показал на карте, - Здесь Н. Тагино, здесь поселок «Ясная поляна». Вести наблюдение будем здесь, вот в этом районе. На задание отправляемся ночью.
В десять часов мы вышли. Через некоторое время приблизились к поселку, залегли метрах в пятидесяти от немецких позиций. Было видно, как ходят люди, слышна немецкая речь. В основном передвигались группами. Недалеко был пост, кругом сидели дозорные и смотрели во все глаза, наблюдая в бинокли. Вообщем пробраться в сам поселок мы пока не решились, поскольку посчитали слишком рискованным, слишком бдительно его охраняли. Поднимать шум, нам было ни к чему. Чтобы подслушать, двое из нас подползли чуть поближе, спрятавшись за кустами. Навострив свои уши-локаторы, я услышал обрывки разговора:
- Слышишь Мартин? Сколько времени на твоих часах?
- Половина двенадцатого,- ответил тот.
- Дай прикурить. Сидишь здесь, даже заняться нечем.
- Курт куда подевался?
- В туалет наверное побежал. Тишина как в склепе.
- Ганс! Ганс! Иди сюда!
Я немного вздрогнул, услышав свое имя.
-Да, - ответил тот. - Я сейчас!
- Сыграй что-нибудь, чтобы спать не хотелось.
Послышался смех, а затем игра на губной гармошке.
- Вот клоуны! – подумал я. - Неужели они развлечений больше не знают?
За то время, что я был в немецкой армии, губная гармошка меня просто достала! Иногда, конечно она начинала меня даже раздражать. Чисто деревня! Эти придурки, обычно напившись, начинали на ней играть черти что, при этом дико ржали как идиоты! Пока я был офицером, я пресекал своих подчиненных и отчитывал за пьяные выходки. Вообще губная гармошка, как часть немецкого фольклора ассоциировалась у меня с деревней, пьянством, простотой и личностью недалекого ума. Видно сам я был натурой утонченной с присущей мне аристократичностью.
Все время пока мы находились рядом, смех не прекращался, возникая с определенной периодичностью ржанием. Тут к нам подобрался Ваня, потом остальные.
- Ты разберешь, о чем они говорят? – спросил он шепотом.
- Да, беседуют. Один у другого время спрашивал на часах. Развлекаются, на гармошке играют.
- Слышу.
- У них одно развлечение,- шепнул Андрей.
- Сколько их здесь?
- Я пятерых видел в бинокль, - сказал Федя Семенов. - Их здесь много.
- Анекдоты рассказывают, - шепнул я товарищам.
- Ржут как кони, - сказал Ваня.
Просидев в засаде почти всю ночь, часов в шесть утра мы вернулись и уставшие завалились спать, проспав до обеда.
Так мы сидели долгими часами, подсматривали, подслушивали, замечали все, что творится на передовой, в близи немецких окопов, к утру возвращались. С неделю было все примерно одно и тоже, и никаких изменений, ни какого либо значительного передвижения людей, ни техники. Русские посылали группы по очереди, одну за другой. В основном это были группы подсушки. Проходили дни, недели, а возможности взять «языка» не предоставлялось. Немцы были крайне осторожны, и поиски не давали особых результатов.
Придя с одного из заданий, я почувствовал, что сильно натер сапогом себе ногу. Оказалось, что сбилась портянка, видимо я не достаточно плотно её обмотал. Всю дорогу назад я хромал и кажется еле дошел. «Беда с ним!» - сетовали ребята, - «Он даже портянки как следует наматывать не умеет!» А что было делать, если в немецкой армии этого не было? Я хоть и пытался, но разве можно было вот так сразу, сходу этому научиться. От потертости на пятке образовалась мозоль, а потом она лопнула. Пришлось идти в санчасть за пластырем. Пошли мы втроем с Мелешниковым Ваней и Андреем Ивановым, они сами взялись меня сопровождать.
- Вот привели… - сказал Ваня.
- Что случилось?– спросил меня доктор. Он даже не сразу меня узнал. – Рядовой…Фамилия ваша? Так, это ты?! Краузе что ли?!
- Я. Ногу натер… - сказал виновато.
Доктор бы несколько в замешательстве и чуть было не потерял дар речи.
- Я когда его случайно увидела, сама не узнала, - призналась Катя. Я же вам говорила!
- Ах, да… Точно, я уже и забыл…
Наверное доктор просто совсем не ожидал меня увидеть.
- Ладно, показывай, что там у тебя.
Рану обработали спиртом, заклеили пластырем, потом велели прижигать зеленкой, чтобы подсохла. За неделю все зажило, как не бывало. Я был рад, что еще хотя бы раз увидел Катю.
- Краузе, подойди ко мне, - попросил Мелешников.
- Да.
- Слушай, у меня есть к тебе небольшая просьба.
- Слушаю, товарищ лейтенант. Какая?
- У меня во взводе несколько переводчиков, ребят, которые знают немецкий язык. Сможешь проверить их знания? Поставить произношение? Вообщем позанимается с ними еще дополнительно.
- Конечно! Не вопрос, я согласен, - ответил я радостно. Мне это было совсем не трудно и в принципе не напрягало.
- Тогда, хорошо, договорились, - улыбнулся Ваня.
Немного погодя, он подозвал ко мне троих человек.
- Вот наши переводчики, Леша Лавров, Морозов Анатолий, Лебедев Андрей.
Надо сказать, что немецкий знал еще немного и Володя Березин.
Лейтенант обратился к бойцам:
- Краузе проверит немного ваши знания немецкого языка, оценит произношение, проведет занятия. Все вопросы, которые будут по этому поводу, зададите ему. Всем ясно?
- Хорошо.
- Ясно, - ответил Леша.
- Так точно, - сказал Анатолий.
- Вот и ладно, - сказал Мелешников Ваня. – Можете приступать.
Мы собрались вместе, уселись рядом.
- Ну что? – спросил я. – По просьбе вашего командира… Что у вас есть? Словари, тексты, статьи?
- Есть один словарь, - сказал Леша.- Статьи из газет и несколько листовок на немецком.
- Хорошо, принесите если можно, - попросил я ребят.
- Я сейчас!- сказал Толик.
Он принес словарь - немецкий разговорник, несколько статей, листовок. Я просмотрел весь учебный материал. Разговорник был конечно слабенький, в нем были самые обычные фразы, а чтобы хорошо понимать о чем говорят немецкие солдаты, нужна была несколько другая лексика.
- С чего начнем? – спросил я. – Леша, прочитай пожалуйста эту листовку и переведи.
Алексей взял листовку и начал читать на немецком. Я его прослушал.
- Переведи,- попросил его.
Он начал переводить:
- По распоряжению начальника немецкой военной комендатуры города Луга, для всех местных жителей объявляется комендантский час с 21 часа до 6.00 утра…
- Где вы это взяли?
- Мы тогда город этот освободили,- ответил Леша, - и сходу вломились в немецкую комендатуру, начальник военного гарнизона и комендант бежали, а мы захватили трофейные документы.
- А-а-а! - я лукаво улыбнулся, почесав в затылке, сделал вид, что задумался,- Да, наверное правда быстро бежали? Летели со скоростью реактивного снаряда, если даже документы забрать не успели,- усмехнулся я.
- Ага, - добавил Леша, - дальше чем могли видеть!
- Хорошо, - сказал я, похвалив,- Леша ты молодец, не плохо. Только акцент все же заметный, но это легко исправить.
Вообщем на меня возложили роль переводчика, преподавателя и инструктора по немецкому языку. Занимались мы ежедневно, по два часа, с небольшими перерывами.
В тетрадке, мы составили специальный набор необходимых фраз и часто употребляемых выражений, вопросов которые могли быть заданы пленным и предполагаемые на них ответы типа: «Номер вашей дивизии?» «Расположение вашей части?» «Сколько человек в вашем подразделении?» «Какие получали приказы, распоряжения?» «Каковы ваши задачи?» « Какие виды оружия имеются?» «Есть ли танки, бронетранспортеры, самоходные орудия?» и. т. д. Болтали конечно и на отвлеченные темы: «А как сказать фрау, что я ее хочу?» « Как секс по-немецки?» «Как мужской орган называется?» - задавали мне вопросы. Спрашивали, какие ругательства есть в немецком языке и что они означают. Хлопцы попались любопытные, так что скучать мне не приходилось.
Андрей Иванов как парторг, пытался меня воспитывать, спросил о том кто такой Ленин, что я знаю о коммунистах, читал ли Энгельса или Маркса. О Ленине я конечно знал, но думаю не очень много, кроме того что он предводитель большевиков. А Маркса и Энгельса тоже особо не читал, хотя и знал что есть такое произведение «Капитал». Мне стали говорить про идеи коммунистической партии, в чем они состоят, что основное это равенство и всеобщая справедливость, свобода, равенство, братство. Каждому по труду, каждому по способностям, вся власть советам, землю крестьянам, фабрики рабочим, и т.д. и т.п. На первых порах мне хотелось возразить, что все это лишь пропаганда, отнестись скептически, но подумав я решил промолчать и не стал особо сопротивляться. В конце концов мне самому интересно было узнать кто эти большевики и в чем их идеи. Оказалось если подумать то не так уж и плохо.
Вечером мы часто пили чай, разговаривали, болтали, вели беседы на различные темы. Разговорились как-то о том, когда закончится война, кто куда вернется, чем хотел бы заняться?
- В деревню вернусь, к маме, - сказал один.
- А я в город вернусь, женюсь. Жену заведу, ребенка.
- Я в строители пойду…
- А я трактористом…
Я сидел молча, слушая разговоры.
- А ты что молчишь? – спросил Андрей? – О чем думаешь?
- О том же, - вздохнул я. - Я тоже домой хочу.
- Война закончится, вернешься в свою Германию?
- Не знаю, - ответил я, – как получится. Мне наверное не дожить до этого.
- Не надо, зачем ты так? – сказал Александр.
- Много еще времени пройдет, не знаю…
Уже в тот момент, мной овладело предчувствие того, что должно было случиться, я помнил предсказания, обещанные мне фрау Кристиной. Как бы мне не было горько, но они сбывались.
Глава 50
На следующем задании мы засели недалеко от немецкого КПП, наблюдая в бинокль. На этот раз нам улыбнулась удача, обозначились сдвиги, мы наблюдали движение большого числа людей, машин, танков и другой бронетехники. Мы видели, как машины останавливали, махая флажком, что-то спрашивали, а потом пропускали.
- У них наверное пароль?- шепнул Ваня.- Надо подслушать, отсюда плохо слышно. – Сможешь ближе подобраться? – спросил он меня.
- Смогу,- ответил я.
- Попробуй проползти вон там, этой дорожкой.- Он показал рукой,- видишь тот кустик?
Я кивнул.
- Давай Вильгельмович! – напутствовали меня.
Я пополз осторожно, как лиса пригибаясь к земле. Видимо услышав шорох, залаяли собаки и начали беспокоиться. Один из немецких офицеров отошел в сторону и стал осматривать окрестности, ближайшие у обочины дороги. Пригнувшись к земле, я мгновенно замер, сердце колотилось как бешенное. Если меня заметят, нам конец! То, что меня расстреляют, если я попадусь, в этом я не сомневался, но успеют ли уйти ребята? Это волновало меня больше всего.
Наблюдая из укрытия в бинокль Мелешников, тоже ни на шутку испугался. У него чуть сердце не оборвалось! Вдруг откуда ни возьмись, из кустов выбегает серый кот и проносится мимо того самого офицера, он едва удерживает пса, порывающегося за ним, остальные собаки поднимают лай. Решив, что это кот во всем виноват, сложив ряд ругательств на-немецком, офицер вернулся. Воспользовавшись суматохой, я благополучно добрался до места и спрятался в двух-трех метрах от проезжей части, буквально под самым носом у пропускного шлагбаума. Наконец снова подъехала легковая машина с седевшими в ней немецкими офицерами, их остановили и потребовали документы.
- Пароль? – спросил контролер
- «Бавария», - услышал ответ.
Дождавшись, пока остановят следующую машину, и убедившись что все верно, я вернулся к товарищам.
- Ну что? – спросил меня Ваня. - Услышал?
Выдержав паузу, я улыбнулся.
- Не тяни.
- «Бавария» - выдохнул я из себя.
- Точно? – спросил Александр.
- Точно.
- Молодец! – похвалил меня лейтенант.
И не зря! Как оказалось, выяснили позже - это прибывали никто иные, как элитные танковые части, а именно знаменитая «Баварская» дивизия, сформированная в Мюнхене. Слава о ней далеко шла по всей немецкой армии.
Когда возвращались, Ваня высказался по дороге.
- Ну, волчонок! Ну, ты Вильгельмович даешь! У меня чуть сердце не оборвалось, когда этот офицер в сторону отошел и стал все осматривать. Я думал, заметят, все! И нам тогда всем хана. Их там целая тьма, мы бы и уйти не успели.
- Я и сам испугался, - ответил я. – Страшно подумать, что со мной могли бы сделать, мне тогда не жить.
- Да, что бы с тобой тогда было? – добавил Андрей.
- В лучшем случае бы расстреляли, а в худшем повесили. Это точно!
Хотя, нет. На этот раз я бы наверное скорее застрелился, чем дал себя взять.
- Да, здорово ты рисковал, - сказал Коля. - Там местность открытая, надо же суметь так незаметно проползти, под самым носом!
- Он как лиса, прямо хитрая! Наша порода.
- Разведчик и должен быть таким. - Сказал Ваня.
- Там еще, кот какой-то выбежал из кустов, серый, если бы не он… Офицер на него подумал.
- Там суматоха такая поднялась! – сказал Федя.
Мы засмеялись.
- Ладно, хорошо что все хорошо закончилось, – успокоился Мелешников
Во взводе ребята нас встретили.
- Ну, как?
- Нормально,- улыбнулся Федя.
- Мы сегодня у КПП немецкого были, там машин видимо не видимо, движение интенсивное. Нам удалось пароль подслушать. Вильгельмович молодец помог, подполз к самому КПП, почти под самым носом… Его даже чуть было не заметили, но все обошлось. Пойду, доложу командиру о результатах.
Когда Мелешников пришел к капитану, тот его уже ждал.
- Товарищ капитан, разрешите доложить? Группа лейтенанта Ивана Мелешникова с задания вернулась.
- Докладывай Ваня, какие у тебя результаты? Что там у немцев, на этом КПП?
Ваня докладывал Николаю Колесову.
- Скопление там большое, движение интенсивное, людей, машин, бронетехники, танков, в основном тигров. Очевидно, прибывает какое-то танковое подразделение. Было машин десять, фургонов крытых с солдатами, несколько обозов с продовольствием… Нам пароль удалось подслушать, «Бавария»
- Молодец!
- Даже Ганс у нас отличился.
- Да ну!? Это как?
- Подполз, подобрался, к самому КПП, это он пароль узнал. Смелый парень я бы сказал, рисковый, отчаянный. Повадки у него прямо лисьи, профессионально сработал.
- Хорошо, объявить ему благодарность. Сведения очень важные, надо в таком случае еще усилить наблюдение за этим КПП. Вот только то что «языка» нам взять не удается, это конечно не очень хорошо.
- Что делать, товарищ капитан! Не подворачивается никак подходящего случая. Немцы излишне осторожны стали и аккуратны, особенно в последнее время, не могу я лишний раз людьми рисковать! Ребята у нас все надежные, сами знаете, каждый на вес золота. Болею за них, как за родных!
- Знаю Ваня, все вы для меня родные! Сердце кровью обливается, особенно ты. Ладно, иди сынок отдыхай.
Сибиряк Колесов и вправду трепетно относился к своим бойцам, заботливо по-отечески, переживал за каждого и каждый был ему дорог. Он почти никогда не разговаривал с подчиненными в начальственном тоне, его приказы скорее звучали как просьба, но все его понимали. Вдруг что-то вспомнив, он спохватился.
- Скоро сам командующий приедет к нам, Рокоссовский.
- Что, в самом деле? – Ваня не верил.
- Командир дивизии сказал лично приедет, узнать как у нас дела.
Эта новость была так новость, он всех потрясла! Шутка ли, сам командующий фронтом!
Во взводе, солдаты расположились на отдых, разместившись по своим местам, разговоры постепенно стихли, когда зашел Ваня и сообщил:
- Новость есть у меня для вас «орлы».
Он часто называл ребят орлами.
- Какая? – хором оживились бойцы.
- Командующий фронтом к нам приезжает! Сам Рокоссовский!
- Что, в самом деле? – спросил старшина, Андрей Иванов.
- Да, только что капитан Колесов об этом сказал.
Раздались восторженные возгласы.
- В немецкой армии о нем тоже известно, - признался я.
- Что, правда? – удивился Ваня.
- Не вру! Честное слово, клянусь!
- Что, выходит, боятся, немцы нашего Рокоссовского, раз столько о нем наслышаны? – сказал он
- Можно сказать что так, относятся очень серьезно и считают сильным противником. Ну, если сам Рокоссовский командующий, победа за вами! Я в этом уверен.
- Слыхали, хлопцы? – улыбнулся Мелешников.- Если это Вильгельмович говорит, то значит все серьезно. Капут немецкому вермахту!
Раздался дружный смех.
Сам я русских ребят, чаще всего хлопцами называл, по-другому не мог, особенно в начале. Ну, хлопци и все! По-польски наверно привык, а в польском языке ребята и есть хлопцы, только в русском это носит больше украинский оттенок, или просторечное выражение.
- К стати, - сказал вдруг Мелешников. - Рядовой Краузе, вам объявлена благодарность от командира подразделения, за отвагу и смелость проявленные на задании.
Я даже опешил от неожиданности! Чего угодно я ожидал, но благодарности от командира?!!
У меня глаза округлились от удивления!
- Благодарность? Мне??? Спасибо...- только и смог вымолвить.
И тут же почувствовал косившиеся на меня взгляды.
- Вы что не рады? - спросил Лейтенант.
- Я...простите...не ожидал...
В штабе комдив Слышкин передал дела, полковнику Джанджгаве, поскольку его назначили командующим вновь сформированного 29-го стрелкового корпуса.
- Ну что Владимир Николаевич! Передаю командование дивизией в ваши руки. Свой главный удар противник, видимо, нанесет по участку обороны Сивашской дивизии, так что запомните. - Он пожал руку полковнику Джанджгаве.- Ни пуха, ни пера!
- К черту! К чёрту!
С этого момента Джанджгава взял командование дивизией на себя.
Глава 51
Июнь подходил к концу, жара стояла невыносимая, так что мы все запарились. Дождей не было почти месяц, за исключением кратковременных гроз, на небе ни облачка.
- Ребята, - сказал один из товарищей. – Жара невыносимая, сил нет!
- Душно, - согласился Андрей Иванов, старшина взвода.
- Конец июня уже, июль скоро!
- Замучались мы уже,- застонал Михаил - освежиться что ли? Ваня, спроси у Колесова, может, отпустит нас ненадолго на речку?
- Хорошо, спрошу, если отпустит,- согласился Мелешников.
Не долго думая, он побежал к командиру подразделения.
- Товарищ капитан, разрешите обратиться?
- Да Ваня, обращайся, - капитан был в расположении духа.
- Тут такое дело… Жарко, ребята мои запарились совсем, освежиться хотят на речке. Сполоснуться бы, я и сам бы не против.
- На речку говоришь? – он посмотрел на часы.- Ладно, идите. Даю вам два часа. К шести часам чтобы были!
- Так точно! Спасибо товарищ капитан!- обрадовался Ваня, и поспешил обрадовать товарищей.
Во взвод вбежал радостный и довольный.
- Ну, что? Пошли! Айда на речку! В нашем распоряжении два часа!
Все повскакивали как сумасшедшие.
- Ура!!! - ринулись строиться
До речки было ходьбы минут десять, называлась она Свола. Вскоре мы были уже на месте, перешли через мостик, спустились вниз по крутому склону. На берегу разделись, скинув с себя одежду и не мешкая, бросились в прохладную воду. Кайф был неимоверный! Забыв обо всем на свете, я плескался и резвился как ребенок, вспомнив детство. Как было мало радостей! Это был наверное один из самых последних счастливых моментов, который мне довелось испытать в своей жизни, поэтому он запомнился мне столь ярко.
- А ну иди сюда Гансик! – подозвал меня Володя.
Ко мне подбежал Федя Семенов.
- Сейчас мы тебя топить будем!
У меня округлились глаза.
- Не-ет! – завопил я истошно и кинулся бежать, надеясь уйти.
Тут же меня подхватили цепкие Федины руки.
- А-а-а-а! – в мгновения я был уже в воде и пускал пузыри, пытаясь вынырнуть. Если честно я едва не захлебнулся. Наконец меня отпустили и я вдохнул воздух.
- Ага, испугался! – рассмеялся Гузынин.
- Ладно, мы его не до конца, так и быть! – усмехнулся Коля.
Русские в самом деле, были очень дружны, я и сам не заметил как сроднился со всеми. Такого даже не было в моем взводе, когда я служил в немецкой армии. Была какая-то всеобщая сплоченность и единство, чувство дружеского плеча, взаимовыручки и взаимопомощи, которое невозможно передать! Никто и никогда из них не мог бросить другого в беде. Все бойцы, любили и почитали своего командира Ивана Мелешникова, он и в роте был всеобщим любимцем, мы были с ним одного возраста, и находили общий язык. Я знал, что на него всегда можно положиться и он не даст меня в обиду.
Вдоволь нарезвившись, мы вернулись довольные и счастливые.
- Как ты думаешь, когда они начнут? – спросил меня Ваня.
- Не знаю, но думаю что скоро. Мне кажется, не долго осталось.
- Знать бы точно когда, - вздохнул он.
- Все равно их побьем! – сказал Николай Батов.
- Да, я верю. Только это будет не легко у Моделя сильная группировка, я точно знаю. Целая танковая армия.
- Побьем мы твоего Моделя, вот увидишь. - Сказал Мелешников.
- Даже не сомневайся! - добавил Михаил.
- Это точно.
- Верно ребята, морду ему набьем,- сказал Володя.
- Подумаешь «тигры», - сказал Николай Семенов.
- Найдем на них управу,- поддержал его Федя.
- Вот-вот! – заключил Александр Гузынин.
Уверенность у них была полная, да и я вообщем то не сомневался.
Глава 52
И снова мы сидели в засаде и наблюдали в бинокль.
- Смотри, идут группой,- заметил Михаил.
- Дай посмотреть, - Мелешников взял бинокль. – Сколько их там?
- Человек, наверное двенадцать…
- Семнадцать человек! – сказал Ваня.
- Большими кучами ходят, осторожные сволочи. Друг от друга не отбиваются. Что делать будем? – спросил старшина.
- Нам к ним не подобраться, они далеко, уйдут. Нам шуму никак делать нельзя, - посетовал Мелешников.
- Нам как воздух «язык» нужен! – сокрушался Гузынин.
- Знаю, - согласился с ним Мелешников, – ну не могу я так рисковать!
Наблюдение не прекращалось ни днем, ни ночью, разведчики постоянно отправлялись на поиски, каждую ночь одна группа сменяла другую, но результатов по-прежнему не было. Достать «языка» не удавалось. Немцы стали устраивать заслоны и засады на возможном пути передвижения наших групп.
Дня через три, когда настал наш черед, ночью мы опять попытались осторожно пробраться к немецким позициям, как вдруг заметили немцев, человек двадцать с автоматами, полностью вооруженных, которые засели в овраге с пулеметом.
- Засада! Ребята уходим! – махнул рукой старшина.
Заметив шорох, по нам тут же открыли огонь, и в след раздалась автоматная очередь.
- Назад, - скомандовал Ваня,– отходим быстрей!
Отстреливаясь, мы рванули назад.
- Сволочи, просекли наши тропки, засаду устроили. Черт! Теперь к ним не подобраться. Все целы? – спросил Иван.
- Все в порядке,- ответил Гузынин. – Никого не задело.
- Слава Богу! – лейтенант облегченно вздохнул.
- Вовремя успели уйти…
Ваня докладывает капитану, объясняя ситуацию.
- Хотели ближе подойти, на засаду нарвались, немцы огонь открыли, нам пришлось уйти.
- Все целы, никто не пострадал? - спросил Колесов.- Раненых нет?
- Нет, товарищ капитан, никто не ранен, все целы.
- Слава Богу! – вздохнул капитан и тоже перекрестился.
Все осторожнее были немцы, все чаще устраивали засады, ставили минные поля, двойные и тройные проволочные заграждения, а в последнее время к их передовой и вовсе было не подступиться. Обосновывалось это тем, что подготовку к наступлению изо всех сил старались сохранить в строжайшей тайне.
- Опять не везет! Что за полоса такая?
- Месяц уже «языка взять не можем! Такого еще не бывало.
- У нас тоже такое было, - признался я. - Мы больше месяца взять «языка» не могли. Командир нашей дивизии полковник Лембке и командир разведки майор Клейст в бешенстве были, злые как черти, а мы ничего не могли сделать. Вот и послали нас тогда, на это самое задание, где мы на засаду вашу попали…
- Да. И в итоге «языком» оказался ты сам. Как карась на удочку попался,- сказал Гузынин и ребята рассмеялись.
- Вам тогда больше повезло, - я улыбнулся. - Я чуть концы не отдал, когда меня ножом… До сих пор холодного оружия боюсь.
- Ходил не там!- сказал Андрей. - Получил по полной? Нос любопытный свой к нам совал, вот и нарвался.
- А у нас любопытной Варваре, на базаре нос оторвали! – ответил Федя.
Хохот раздался дружный. Сейчас я и сам смеялся, но тогда было не смешно.
Вообще ко мне уже успели привыкнуть, поэтому относились вполне нормально. По крайней мере, как мне казалось, неприязни не испытывали. Да и вести себя я старался проще, были у меня способности к дипломатии, и налаживать отношения с людьми я умел.
В штабе дивизии зазвонил телефон. Комдив, половник Джанджгава взял трубку.
- Да, слушаю вас, товарищ командующий армией.
Звонил генерал Пухов.
- Сегодня часов в девять-десять к вам приедет командующий фронтом, лично, проведать обстановку и готовность дивизии к обороне, так что готовьтесь. Как там у вас?
- Тихо.
- Слушайте внимательно. Слушайте эту тишину. Не нравится она мне.
Шороху навели конечно много, шум стоял по всей части, разлетевшись в считанные минуты. Предупредили абсолютно всех. Нас заставили везде навести порядок, чтобы был образцовый, даже избу надраили. Оружие мы начистили, а так же сапоги, ремни и пряжки. Все привели в надлежащий вид. Куда заглянет командующий, заранее было неизвестно, но ожидать проверки можно было везде.
Продолжение следует...
К части 14-й перейдите по ссылке:
http://www.proza.ru/2009/01/12/16