Глава 19
Роковое задание.
Наконец, еще одну холодную русскую зиму мне удалось пережить. Слава Богу! Без каких либо серьезных последствий, болезней, тяжелых ранений и травм. Мне везло, как окажется до поры до времени.
В марте, нашу дивизию в составе 2-й танковой армии и 46-го танкового корпуса направили в Орловскую область. С одной стороны хорошо, что дело шло к теплу, а с другой ничего хорошего, чуяло мое сердце, что что-то намечается, так оно и было. То, что теряло наше командование зимой, то отчаянно пыталось наверстать в летнюю компанию.
Значит опять будет битва, будут бои, будет жарко. В ставке Гитлера разрабатывался план операции «Цитадель» и 15 апреля он был подписан и утвержден. Получалось так, что советские войска были сосредоточены как бы дугой, между двумя выступами, Орлом и Курском, если эту дугу обогнуть, то можно было бы замкнуть кольцо окружения. Две немецкие армии должны были ударить одновременно с двух сторон, навстречу друг другу. Мы находились на северном фасе, поэтому должны были продвигаться к Курску со стороны Орла. Командовал северной группировкой, фельдмаршал Модель.
Первоначально наступление планировалось на май, предположительно на 3-е мая, но не состоялось, и было отложено. Мы ждали приказа в самое ближайшее время, он мог быть отдан в любой момент! Пока мы готовились к наступлению, русские укрепляли оборону. Противостояние постепенно нарастало, стычки возникали то тут, то там, обе стороны испытывали друг друга на прочность, проводили разведку, в том числе и боем. Не было покоя и нам. Начальство то и дело нас дергало, загружало работой по самые уши, начиная с середины апреля, это очень меня раздражало. Поскольку считалось, что наступление ожидалось с 3-го по 5-е мая, то и разведка велась усиленно. Нам поставили задачу взять «языка», но мы ее не выполнили. За русским «языком» мы охотились уже третью неделю! Жуть как нам не везло. Рано или поздно, нам должно было за это попасть от начальства, наконец, оно рассвирепело.
Днем мы сидели в казарме и отдыхали. Пауль смотрел в окошко.
- Погода стоит замечательная. Иногда аж голова кружится.
- Весна. Скоро лето, если конечно доживем, - добавил я. – Черт! В такую пору еще больше жить хочется. Кстати, о птичках! Вы слышали, как соловьи заливаются?
Весна выдалась ранняя, было действительно так тепло, что кое-где они уже запели, нам то и дело удавалось временами слышать их трели, хотя еще не везде и не так часто. В лесу еще был снег, но на дорогах он почти уже растаял. На деревьях набухали почки, хотя еще не распустились, только кое-где начала появляться нежная зелень.
- Слыхали? Кто о чем, а наш Ганс все о птичках.
Все дружно захохотали.
- Тихо что-то совсем на фронтах. Не нравится мне все это, – сказал Иоганн Вейсман, – мне кажется, русские что-то затевают.
- Наше командование готовится к генеральному сражению, мы должны взять реванш за поражение под Сталинградом, – сказал Пауль.
- Ты прав, все готово, остается только дождаться приказа. Наступление действительно будет, только пока не известно точно, когда.
- Что слышно об этом? Говорят что уже в середине мая? – спросил Алекс.
- Скорее всего нет, иначе бы об этом уже говорили, – ответил Иоганн. - Нам нужно время, для того чтобы собрать силы, сгруппироваться. Так что я думаю не раньше июня. На вооружение все еще поступает новая техника, огромное количество новых танков, «тигров», «пантер», самоходных орудий «Фердинанд».
- Ну, держись большевики! Побегут «Иваны», пятки дырявые засверкают, – Шольц явно вспылил.
- Мы покажем им Сталинград!
- Точно!
- Они у нас получат!
- Ага, на клочки порвем, как красное знамя!
Товарищи разошлись.
- Или мы опять, получим от большевиков, – охладил их браваду Вилли.
И Генрих добавил:
- Полную задницу!
- А ты думаешь, они подготовиться не успеют? У них тоже есть время, и то, что сражение начнется рано или поздно, тоже знают. Как бы они первыми наступление не начали, сам черт не знает, что у них на уме. Не радуйтесь, а то мы сами еще побежим, – сказал я
- Не каркай как ворона! – оборвал меня Шольц.
– Пока мы здесь сидим, они создают крепкую оборону, – сказал командир подразделения.
- Мне кажется, что у русских значительные силы, прекрасная оборона, нельзя их недооценивать. Попытка сейчас перейти в наступление чистый блеф, дурацкая авантюра!- я уже потерял осторожность в своих речах.
- Отчасти ты прав, противника действительно нельзя недооценивать, но мне кажется, ты слишком пессимистично смотришь на вещи, – заметил командир.
- Вовсе нет!– возразил я, - Я смотрю на вещи реально. Не надо себя обманывать. Мы уже были у самой Москвы, и что из этого вышло? Рот на пирожок открыли, и зубы обломали.
- Только при вышестоящем начальстве этого не говори. Язык твой враг, он тебя погубит. И будь осторожен, когда называешь планы нашего фюрера авантюрой. Не дай Бог, продаст тебя кто-нибудь, скажут, что подрываешь морально-боевой дух. Сам знаешь, разжалуют, или попадешь в штрафной или в гестапо. Не говори потом, что я тебя не предупреждал! – сказал Иоганн Вейсман.
Пока мы вели оживленную дискуссию, тем временем, командир дивизии с майором Клейстом вызвал к себе начальника нашего подразделения Капитана Хонекера, и вероятно, разложил его буквально по косточкам, поимев основательно, как только хотели.
- Почему не взяли «языка»? – спрашивал полковник
- Мы старались, – пытался оправдаться Хонекер, – но нам не удалось, поиски не дали результата.
- Это все, что вы можете мне сказать?! – полковник уже орал. – Я вами не доволен. В любой момент может поступить приказ о наступлении, а мы не знаем всей обстановки.
- Но русские крайне осторожны в последнее время.
- Хорошо, если не удастся произвести захват «языка» в данном районе, попробуем в другом месте…
Вечером, после того как мы поговорили, я вдруг ни с того, ни с сего взялся писать письмо домой, хотя признаюсь, что письма писать не любил и писал очень редко. Меня вдруг одолела какая-то тоска и тягостное предчувствие.
В казарму зашел командир подразделения Иоганн Вейсман.
- Пишешь письмо? – спросил он меня.
- Да, маме. Я очень долго ей не писал, страшно подумать.
Не успел я договорить, как зашел наш начальник капитан Фридрих Хонекер.
- Господин обер-лейтенант! Вас вызывают в штаб, к командиру дивизии. Да, и вас господин лейтенант тоже, поскольку вы его заместитель.
- Хорошо, передайте сейчас идем.
Мы направились в штаб дивизии. Заходя, постучали в дверь, вошли.
- Хайль Гитлер! – отдал приветствие Вейсман. – Вызывали господин полковник?
- Вызывал господа, проходите. У меня к вам важное дело. Нужно провести наблюдение в конкретно заданном районе и взять «языка» из числа офицеров. Уже долгое время вы не захватывали русских пленных.
- Но русские крайне осторожны, они явно что-то подозревают, возможно, они засекли появление наших групп.
- Это не допустимо! Непременно нужно взять «языка», я говорил вам об этом еще неделю назад. Если ночные поиски не дают результата, проведите разведку днем!
- Но господин оберст, это очень рискованно, – сказал я.
- Возможно, но мне нужен результат, а пока я его не вижу. В упор не наблюдаю! Мне нужен непременно офицер, не ниже лейтенанта по званию, на худой конец ефрейтор сойдет, и даже рядовой. Поиски проведете здесь, – он указал на карте, – в 18-м квадрате. Усильте наблюдение и тщательно проследите за всеми передвижениями русских на передовых позициях, определите их границы. На задание отправитесь завтра утром.
- Господин оберст, но нецелесообразно проводить разведку в светлое время. К тому же на подступах к передовой русских открытая местность, все видно как на ладони! Там сплошная сопка! Только местами лес, с тополями и березами. Есть еще правда глубокие овраги, заболоченные места и заросли ржи, но и те еще слишком низкие, чтобы скрыться за ними. Нам в светлое время близко не подойти, это опасно.
- Я думаю, он прав, – поддержал меня командир взвода.
- Не смейте мне возражать! Не выполните приказ, разжалую из офицеров! На что вам даны мозги?! Голова дана, чтобы думать. Так думайте! Русские ничего не боятся, они проводят разведку в любое время суток и добиваются результатов. А вы?
- Не стоит торопиться,– сказал Иоганн. - Я думаю надо действовать в два этапа, сначала провести тщательное наблюдение, малой группой в количестве шести человек, оценить обстановку на данном участке, а потом подготовить тщательный план по взятию «языка». Возможно, провести разведку боем, в крайнем случае, если это понадобиться.
- Хорошо, делайте, так как считаете нужным, – согласился полковник. – Даю вам на выполнение задания не более пяти дней.
- Я очень на вас надеюсь, – добавил Клейст.
- Вы можете идти, – сказал командир дивизии.
Из штаба мы вышли явно раздраженные, и не в радужном настроении.
- Что будем делать? – спросил я своего командира.
- Работать. Начальство было явно не в духе. Если так дальше пойдет, получим по-полной.
Вернувшись в казарму, мы подняли наших солдат, которые уже почти все спали.
- Поднимайтесь! Подъем! Быстро, быстро! – скомандовал я.
- Мы только что из штаба, нами не довольны, – сообщил обер-лейтенант. - В течении длительного времени наша работа не приносит явных результатов, мы не взяли ни одного «языка». Завтра, нам предстоит отправиться на задание. Разведку предстоит провести в 18 –м квадрате, малой группой. Пойдут 6 человек, группы прикрытия пока не потребуется. Всего один сапер, связист, Алекс Гопнер, еще два человека, Кристиан, Пауль…-он указал жестом - и мой непосредственный заместитель, он же переводчик. Задача: определить границы передовой русских на данном участке, тщательное наблюдение, прослушивание. Если повезет, взять «языка», захватить пленных. Отправляемся завтра утром, подъем в 2 часа, ночи. Всем ясно? Гельмут, вы остаетесь здесь за командира в мое отсутствие. Остальные могут быть свободны.
Глава 20
Плен.
В воскресенье, 2 мая 1943 года мы отправились на то самое, наше последнее, как окажется, роковое задание.
Ночью мы вышли, строем к нашей передовой, примерно в 2.30. Через пол часа, преодолев пост и заграждение, вышли к нейтральной полосе. Впереди шел сапер с миноискателем, Алекс тащил на себе рацию. Местами, я ему помогал, поскольку она была тяжелой, и лямка сильно оттягивала плечо. Мы прошли вдоль оврага и остановились у развилки, там тропинки пересекались, и одна из них вела, в рощу. Остановившись, мы решили проверить рацию, поскольку приемник часто барахлил. Повертели ручку, в наушниках тишина.
- Черт! Говорил я им пора ее заменить, дерьмо, а не рация! – возмущался я. – Сколько можно ее ремонтировать?
Наконец в наушнике раздался щелчки…
- Alpha, Alpha! Ich Omega. Wie klingt das? Empfang.(Альфа, Альфа! Я Омега. Как слышно? Прием.)
- Alpha, ich h;re Sie.;ber die Situation.(Я Альфа, вас слышу. Доложите обстановку.)
- Wir 12 Quadrat, an der Gabelung, drei Kilometer von der Russischen Positionen. Uns in eine bestimmte Richtung...(Мы в 12-м квадрате, на развилке, километрах трех, от русских позиций. Движемся в заданном направлении…)
- Sie verstanden hat(Вас понял), – ответил радист.- F;hren Sie den Auftrag.(Выполняйте задание.)
Двинулись дальше, прошли через рощу, в начале четвертого были у русских позиций. Передвигаясь ползком, подобрались как можно ближе и обосновались метрах в пятидесяти. Оттуда где мы залегли, все хорошо просматривалось. Впереди были проволочные заграждения, виднелись окопы. В окопах сидели солдаты, которые осуществляли дозор, рядом стояла вышка, а на ней часовой. То и дело местность освещали прожекторами, делали обход вокруг заграждений, еще и сторожевая собака. Ясное дело, что подобраться ближе и взять «языка» не наделав шуму невозможно. Более того, не реально!
Мы прислушивались к каждому шороху, каждому звуку, который до нас доносился. Техники слышно не было, в том числе и машин, зато до нас донолсись голоса, русская речь, и лай собак. Чтобы разобрать, о чем они говорят, я ползком подобрался ближе, когда освещали прожекторами, пригибался к земле и замирал. Спрятавшись в небольшой ямке, за кочкой я залег без движения и стал внимательно слушать, пытаясь разобрать, о чем говорят.
- Вася дай закурить.
- Хорошо. У тебя что, махорка закончилась?
- Спать хочу.
- Мало ли что хочешь, не хрен в дозоре спать.
- Все вроде спокойно, ни шороха не слышно.
- Я тоже устал, потом отдохнешь. Говорят, тут то и дело немецкая разведка по близости где-то шныряет. Их уже раза два засекали, следы оставляли.
Мне стало не по себе, комок подкатил к горлу, я даже вспотел. Значит, в этом районе уже были? Наверное, еще кто-то из немцев, тогда из какой части? Из нашего подразделения точно нет, не наши группы. Разведка полка?
- А я слышал какой-то треск, ей Богу! – сказал один из солдат.– Минут десять назад, клянусь!
- Тебе показалось.
- Нет, точно.
- Ветер наверное, проволоку качает…
Небо стало светлеть, становясь голубовато серым, значит скоро рассвет. Рядом, буквально метрах в пятнадцати от меня, прошелся дозор с собакой. Остановившись, собака вдруг забеспокоилась и залаяла. Я замер, но слава Богу, вскоре она заткнулась и солдаты прошли мимо. Кажется, обошлось! Выждав пока удалятся, я ползком вернулся назад.
- О чем они говорят? – спросил Иоганн.
- Так, ни о чем. Кажется, один у другого закурить попросил. Шорох услышали, кажется, что-то подозревают. Наши группы уже вероятно засекали поблизости, только поймать не смогли, вычислили по следам. Не к добру все это, как бы засаду еще не устроили в один прекрасный момент.
- Осторожнее надо быть, – сказал Иоганн.
Собака снова залаяла, видимо ветер, который дунул в ее сторону, донес наш запах. Снова о чем-то заговорили.
- Что…и …будь?
- е- ое к-тото е...ть, – я услышал обрывки фраз, которые было уже толком не разобрать.
- Нас могут заметить, – шепнул командиру.
- Пора убираться. Уходим! – скомандовал Вейсман.
Я посмотрел на часы, было 5.30, уже светло, вот-вот наступит рассвет.
Осторожно, сначала ползком, скрываясь в траве, мы стали возвращаться назад, просидев в засаде в общей сложности, наверное, часа два.
Добравшись до березовой рощи, мы наконец-то вздохнули и выпрямились во весь рост. Занималась заря, рассветная дымка окрасила все вокруг в багряный цвет. Стояла прохлада, приятно пахло утренней свежестью и весенним лесом. Всеми ноздрями, я вдыхал этот воздух. Показались первые лучи солнца, щебетали ранние птицы. Вдруг послышался голос кукушки.
- Закуковала, – подумал я. – Кукушка, кукушка, сколько мне жить?
- Ку-ку, – послышалось в ответ и воцарилось молчание. Потом снова, - Ку-ку, ку-ку, ку-ку…
- Как понять тебя? Врешь все проклятая…
Меня одолело какое- то нехорошее предчувствие, хотя все казалось бы позади, и опасности взяться было неоткуда. Не знали мы, что беда была уже близко, навстречу нам направлялся отряд русской разведки. Дорога в том месте была одна и в какой-то момент наши пути перекрестились.
Шли они себе, шли, как вдруг увидели группу немцев, спускавшихся к овражку.
- Немцы! – шепнул один.
Все тут же пригнулись, командир сделал жест.
- В засаду!
Разделились на две группы, одна чуть спереди другая сзади. Засели в овраге и стали наблюдать.
- Это же наверное тоже разведка? Сколько их?
Стали считать.
- Четыре, хотя…
- Дайка мне,- взял бинокль лейтенант. – Их же шесть!
- Как шесть?
- Двое, сзади идут.
Выждав немного, убедились, что больше никого нет. Какая ерунда! Всего-то шесть немцев, против восьми русских, если сзади нет группы прикрытия. Понятно, на чьей стороне перевес. «Фрицы» шли прямо на них, как зверь на ловца!
Четверо шли впереди, один из них тащил на себе рацию, по пути о чем-то беседуя.
- Paul Scholz!(Пауль! Шольц!) – кликнул один из них, что был немного поменьше, темноволосый, среднего роста, явно чем-то недовольный. Завязался спор похожий на перебранку.
– Warten Sie! Wo Treibst du? Unter den F;;en siehe, kann dort die Minen.Ich Folge dir keine Zeit.Christian ist nicht sichtbar mit Franz. (Подожди! Куда гонишь? Под ноги смотри! Может, там мина?! Я за тобой не успеваю. Кристиана не видно с Францем.)
-Diese Idioten, geflochten wie eine Schildkr;te.Herr Oberleutnant zu stoppen.(Эти идиоты плетутся как черепахи. Господин обер-лейтенант, остановитесь!
- Leiser, was schreist du? (Тише! Чего орешь?!) – отозвался Вейсман. Pl;tzlich "Ivans" zu h;ren.(Вдруг, «Иваны» могут услышать.)
- Sie sind nicht hier.(Их здесь нет.)
- Woher wei;t du das?(Откуда ты знаешь?)
Остановившись, они дожидались остальных…
Из укрытия русским удалось рассмотреть: первый был старше немного, лет тридцати. Второй -среднего типа, третий - худощавый, четвертый чуть здоровее, коренастый. Пятый - был темно-русый и невысокий. Тот парень, что шел последним, был самым молодым, похожим на подростка, высоким и белобрысым.
- Что делать будем? – спросил один из разведчиков.
- Пусть подойдут ближе, - решил командир, - постараемся взять. При малейшей попытке сопротивления уничтожить. Ждите моей команды, приготовится к бою.
Двое моих товарищей отстали и плелись позади.
- Paul, wo ist der Rest? (Пауль, где остальные?) – шепнул Иоганн. – Wohin die verschwunden sind?(Куда пропали?)
- Wieder sind Sie im R;ckstand sind.(Опять они отстают.)
До конца леса оставалось совсем немного.
- Verdammt, schneller in Bewegung bleiben.(Черт, шевелись быстрей!) – подгонял их Алекс, махнул им рукой.
Наконец отставшие нас догнали, мы поравнялись с оврагом.
Вдруг, сзади, я услышал короткий крик, обернулся назад и увидел, как падает Кристиан с ножом в спине, прямо между лопаток. Он упал на спину и остался лежать на земле, с широко открытыми глазами, уставившимися прямо в голубое бездонное небо. От шока мы застыли на месте, у меня открылся рот, следом упал наш Франц…
Я понял, что мы попались.
- Was ist passiert? Woher das Feuer? (Что случилось? Откуда огонь?) – растерялся Вейсман.
- Die Russen!(Русские!)– вскрикнул Пауль.
- Ein Hinterhalt!(Засада!)
Мы похватали автоматы, не успели опомниться. Откуда не возьмись, из оврага выбежали русские солдаты и отрезали нам дорогу, встав прямо перед нами.
- Хальт!
- Хенде хох!
- Оружие на землю!
Мы вчетвером подняли руки, и стали медленно опускать автоматы, я успел бросить свой на землю. В этот момент Пауль вскинул свой автомат, сделал резкое движение и попытался выстрелить, русские тут же его убили. Остальные кинулись в рассыпную, и по ним тоже открыли огонь. Я сорвался с места, резко отпрыгнул и кинулся в сторону, даже не понимая, куда меня несет, бросился со всех ног! Наткнувшись на одного из русских солдат, я оттолкнул его и тот упал, не удержавшись на ногах.
- Стой! Не стрелять! – крикнул кто-то.
Один из них попытался схватить меня за шиворот, но едва не споткнувшись я ускользнул.
- Ребята держи его, уйдет гад!
Тут же мне преградили дорогу. Поняв, что я оказался в кольце, я вынул гранату.
- Ich habe die Granate! Ich habe Sie jetzt explodieren!(У меня граната, я сейчас ее взорву!) – едва не выдернул чеку, как у меня ее выбили сзади из рук и тут же перехватили.
Резко подставленной подножкой, меня свалили на землю и тут же накинулись с ножом, навалившись на меня сверху, я успел вынуть свой, завязалась борьба. Второй солдат, подоспевший на помощь, скрутил мне руку. Успел ли я понять, что меня убивают? Да. Холодная сталь вонзилась мне в грудь, я успел еще что-то вскрикнуть. Удара я почти не почувствовал, наверное, столько было адреналина в крови! Лишь спустя две секунды ощутил резкую сильную боль, не мог вздохнуть и потерял сознание, но не сразу. От шока в глазах потемнело.
- Иван! – успел я еще сказать и даже ругнуться, – Козья морда.
Больше я ничего не помнил…
Вячеслав пытался прижать «Фрица», но тот отчаянно сопротивлялся, изо–всех сил цепляясь за жизнь, на помощь подоспел Федя и скрутил ему руку. В тоже мгновение Славик нанес свой удар ножом.
Парень вскрикнул и сник, открыл рот пытаясь вдохнуть, но не мог. Когда Славик вынул лезвие, из раны хлынула кровь. На лице немца застыло удивленное выражение, как будто тот не верил в происходящее, но еще успел пролепетать несколько слов, едва шевеля губами. Несколько секунд он смотрел Славику прямо в глаза, насквозь, очень пронзительно, словно пытаясь его запомнить, при этом клещами вцепившись в его руку, с такой силой, что тот едва не заорал от боли. Затем хватка его ослабла, немец судорожно вздохнул, кашлянул, на губах его показалась кровь, глаза закатились и он потерял сознание.
- Ты что наделал?!!! - заорал Федор. - Он же живой нужен нам был. Черт!
Убедившись, что противник не подает признаков жизни, Вячеслав, наконец опомнился. Рядом уже стоял командир...
Славик пытался нашупать пульс на запятье и сонной артерии.
- Живой еще вроде? Пульс прощупывается...
"Фрица" похлопали по щекам, потрясли еще немного, но в чувство он так и не приходил.
- Да не живой он уже...не видишь что ли?
- Представился уже...
Убивали меня конечно жестоко и беспощадно, наверное другим повезло больше - они погибли мгновенно. Последнее, что я увидел, как мне казалось перед смертью - лицо русского солдата и нож в крови. Взгляд был бешенный, в глазах его была ярость, озлобленность и лютая ненависть, направленная на меня. Сердце мое трепыхалось еще с минуту, давая перебои, отчаянно цепляясь за жизнь, а потом наверное остановилось. Спустя какое-то мгновенье меня не стало...
Ощутил я себя легким перышком, где-то сверху. Не было страха, не было боли, только странное спокойствие, умиротворение и безразличие ко всему. Чувств тоже не было, словно я наблюдал все со стороны, как будто мне показывали кино. Хотя, нет!!! Пожалуй я совру, если скажу, что ничего не испытал в плане эмоций, скорее испытал удивление от увиденного и какое-то мгновенье не мог понять, что происходит, абсолютно не мог сориентироваться в ситуации. Вижу трупы немецких солдат, а рядом «Иваны». Внизу, под деревом, двуствольной березой, я опознал свое тело. Не узнав в нем ни одного из своих товарищей понял, что это я! Оно лежало на спине с раскинутыми руками, как тряпичная кукла, закрытыми глазами и полуоткрытым ртом, потому что, ему наверное трудно было дышать и в последний момент я пытался вдохнуть воздух. Слева валялась пилотка. Картина была реальной и очень яркой. Вот тут-то и пришло осознание чего-то такого, чего я объяснить никак не мог. Я был рядом с людьми но меня никто не замечал! Даже не оглядывались! На меня смотрели как на пустое пространство. Смотрели сквозь меня! Я даже попытался тронуть одного из русских разведчиков, но прикосновения не почувствовал, моя рука просто прошла сквозь него, причем и тот на прикосновения никак не среагировал. И есть я, и нет! И слышу, и вижу, но меня никто не видит и не слышит, не обращает абсолютно никакого внимания. При всем при том, что мое существование не прекратилось, контактировать с живыми я не мог. Сознание есть а тела физического нет. А если и есть, то всего лишь прозрачная эфирная оболочка, не плотная как туман или дымка, легкая и воздушная. На мгновение меня охватила паника, потому, что не знал, что делать и куда мне теперь деваться, при этом продолжал наблюдать за тем, что происходит вокруг.
Надо мной, вернее над моим телом, склонился тот самый солдат, который нанес мне ранение, я видел его со спины, он еще раз пытался нащупать пульс на сонной артерии.
- Не дышит. Кажется все, готов… - произнес Славик.
- Все... Ты его наверно…блин! Поторопились. Надо же было… - посетовал товарищ.
Все собрались вокруг меня.
- Упустили... - сказал высокий симпатичный парень с русыми волосами, лейтенант, очевидно он был за командира.
Меня принялись обыскивать.
- Что это? – пронеслись мои мысли, – Я что, уже умер? Он обыскивает меня, шукает по моим карманам! Зачем? Что ты делаешь? Эй! Иван, я здесь!
Мне казалось, что я кричу, но меня никто не слышал, тот солдат продолжал делать свое дело. Вдруг настроившись, я услышал его мысли:
- Гаденыш… Дерьмо немецкое! Допрыгался сволочь. Может, правда живым его брать надо было? Что это? – он вытащил из планшета бумаги. Затем уже вслух, - Ребята, лейтенант. Резвый, какой попался, так дернул! Здесь карта, на ней кажется, границы нашей передовой обозначены и еще что-то…
- Дай посмотреть, – сказал лейтенат. – Поля это наши минные.
- Может, стоило его живым взять? «Язык» бы не помешал, – высказал один из товарищей.
- Какая разница, все равно уже неживой. Сразу думать надо было, – добавил тот, что был высокий и коренастый, широкий в плечах, атлетического телосложения. Морда у него была, круглая, пошире, чем у всех остальных, он явно сожалел.
А вот мне не было жаль, я наблюдал со всем со стороны... Странно, но мне не было плохо, я чувствовал лишь необыкновенную легкость. Скорее мне было все равно, тело было лишь пустой оболочкой, только на груди его, расплывшееся багровое пятно, а на лице отражалось выражение, как будто спокойно спал.
- Сам виноват, сопротивление оказывал, – сказал чернявый с карими глазами. – Смотрите, что я еще у него нашел.
- Дай посмотреть, – стали рассматривать мои фотографии.
Я носил с собой несколько, одна была где мы с Алексом.
- Других обыщите!- скомандовал лейтенант.
Остальные что стояли рядом стали собирать трофеи и обыскивать остальных убитых.
- Ого! Тут еще что-то, – чернявый вытащил мой портсигар. - Ребята! Сигаретами разживемся!
Достали и письмо…
- Мама! Я же ей даже… Письмо… Не успел!
Тут меня охватило сильное волнение, и я лишился того чувства покоя, которое меня наполняло. Боль душевная была не менее мучительной, чем боль физическая! В то же мгновение, как я об этом подумал, я оказался дома. В Германии было еще 5 утра, начало шестого и близкие спали.
На столе стоял стакан с водой, я хотел его тронуть, сконцентрировался на нем, и он вдруг упал! Представьте себе силу мысли! Услышав грохот, мама проснулась. Мне очень захотелось, чтобы она меня услышала.
- Мама! Мама!
- Господи! Что это? – на лице у нее отразился испуг.
Она меня услыхала! В комнату вбежала сестренка.
- Что с тобой мама?
- Ты слышала?
- Что?
- Голос.
- Какой голос? Нет, я слышала, как что-то упало.
- Голос, твоего брата… Он звал меня: «мама!»
- Тебе наверное приснилось?
- Ганс, с ним что-то случилось! Я чувствую, беда! Не хорошо мне.
Откуда-то появился яркий свет, меня туда потянуло. Пролетев по какому-то как мне показалось туннелю, я оказался там. Увидел ясную поляну, с зеленой травой необычно яркого цвета, передо мной появилась Инга.
- Ганс!
- Инга?
- Ты узнал меня?
- Да. Ты теперь ангел?
- Что ты здесь делаешь?
- Инга, ты пришла за мной? Забери меня с собой, пожалуйста.
- Не могу.
- Почему? Здесь так красиво! Мне хорошо, я хочу здесь остаться!
- Ты рано сюда пришел, тебя здесь не ждали. Ты еще не сделал свой выбор, возвращайся…
- Но я не хочу возвращаться!
Инга стала от меня уходить. Какая-то сила стала меня выталкивать обратно, к земле, я оказался в лесу.
Русские собрали, все что могли, все трофеи которые им были нужны.
- Все, пора уходить, – сказал тот парень, который был командиром.
Чернявый парень, вдруг решил еще раз ко мне подойти. Посмотрев, он напоследок, пнул меня пару раз сапогом по ногам и в бок, словно мусор, от чего тело мое сильно встряхнулось. Это было уже слишком! Лежал же я себе уже спокойно никого не трогал, сдох ведь уже, нет еще ему чего-то было надо! Даже мертвого не оставят в покое. Взгляд его упал на мою руку…
- А часики у него ничего… Стой! Подождите! У меня как раз часы сломались, а у него хорошие, швейцарские небось.
- Пойдем! - старший дернул его за рукав.
- Я сейчас, товарищ лейтенант, только часы сниму как трофей.
Тот аж сплюнул.
- Дались тебе эти часы!
Он стал снимать… В тот момент я вошел в свое тело и почувствовал холод. Очнулся от боли, пошевелил пальцами, открыл глаза. Перед собой увидел лицо, все того же солдата. От неожиданного удивления глаза его сделались круглыми, как чайные блюдца, он чуть не рехнулся!
- Ба! Ребята он еще живой!
Вся группа сбежалась ко мне. Я молча, спокойно смотрел на русских разведчиков, тоже несколько обалдевшим взглядом, пытаясь понять, что происходит. Те же смотрели и выжидали, как я себя поведу. Осторожно, собрав все силы, я попытался приподняться, отполз немного назад, и сел прислонившись к дереву, продолжая молчать, не предпринимая больше никаких действий. Тот самый чернявый парень присел на корточках рядом со мной.
- Ты что еще не сдох? Что делать-то с ним? – Обратился к товарищам, – Добить его что ли?
- Отставить! – сказал лейтенант. – Возьмем его с собой, пусть расскажет, какого хрена они здесь делали. Аптечку достаньте.
В общей сложности, пролежал я без сознания наверное почти минут десять, а потом вдруг неожиданно очнулся. Всякое конечно бывает, но видимо этого действительно никто не ожидал.
Мне расстегнули одежду, сделали валик из бинта и ваты, плотно наложили на рану. Я сделал попытку встать на ноги, пошатнулся, оперся на ствол.
- Встать сможешь? Ауфштейн! - меня подхватили под руки, помогли подняться и поставили на ноги.
- Идти то сам сможет? Федя, придется тебе его тащить,– сказал командир.
- Muss man nicht, ich werde selber (не надо. Я сам, я пойду), – произнес я по-немецки.
- Говорит, что сможет идти, – перевел один из ребят.
- Ладно, пускай идет, если сможет.
С трудом, опираясь на одного из разведчиков, я пошел, преодолевая боль. Так прошел метров может быть двести, не знаю, до конца рощи оставалось немного. Дальше голова закружилась, ноги подкосились, и я упал, потеряв сознание.
- Может, зря мы его подобрали? Живым то хоть донесем? – спросил один из разведчиков.
Я очнулся оттого, что хлопали меня по щекам.
- Тут не далеко, постараемся, – сказал лейтенант. – Придется его тащить.
Тот парень, что был покрепче, снял плащ-палатку, меня уложили, взялись за концы с четырех сторон и понесли…
Дошли до передовой.
- Стой! – услышали оклик.
- Свои, разведка! – замахали руками.
- Смотри, кажется, волокут что-то. Никак «языка» взяли?!
Сбежались любопытные. Снова меня привели в чувство.
- Живой еще? – спросил лейтенант.
- Живой, – ответил товарищ.
Все столпились вокруг меня, как будто непонятно кого увидали. Ну, первый раз немца увидели!
- Чего уставились?! – закричал лейтенант. – Машина есть? Надо срочно до нашего подразделения и до санчасти, ни то концы отдаст.
- Сейчас что-нибудь придумаем. Найдем!
Один из солдат подбежал к неподалеку стоявшей машине. Я опять отключился…
Очнулся от тряски, открыл глаза.
- Смотри, очнулся. Ну что, как самочувствие? Че молчишь? – спросил тот чернявый. – Ах да! Он все равно по-русски не понимает, чурка немецкая.
В конце концов, он меня достал! До этого я молчал, старался не выдать то, что знал русский, дабы не навлечь на себя лишние проблемы. Неизвестно какую бы это реакцию вызвало, поэтому я притворялся.
- П-пошел ты…- выговорил я запинаясь.
- Что? Вот те на! Ах ты, гад. И молчал сволочь! Ребята, он уже русский выучить успел! А ну повтори, что ты сказал?!
- Пошел ты…
- Куда ты меня посылаешь? А ну договаривай!
- Н-на хутор, баб-бочек ловить, - ответил конкретно, чисто на русском, так чтобы можно было понять.
Видно сказал даже слишком чисто, без всякого акцента, так что чуть было уже не пожалел об этом.
- Гнида! Иуда! Ты за сколько Родину и совесть свою продал?
- Что? Ник-кого я не пред-давал. Клянусь.
- Ладно, разберемся, кто ты такой, – сказал чернявый.
- Оставь его пока, он живым нам нужен, - вступился лейтенант. – Тебя как зовут? Имя, у тебя какое?
- Ханс.
- Фамилия как?
- Краузе. Краузе Ханс… Воды, пить…
Я с трудом шевелил сухими потрескавшимися губами, мне очень хотелось пить. Мне дали глотнуть воды из фляги.
- Плохо мне…
С каждой минутой мне становилось все хуже.
- Эй, водила! Быстрей давай! Заснул что ли?
- Да все уже, приехали! Сейчас.
Через минуту машина остановилась. Ехали мы не долго, минут десять. Подразделение разведчиков находилось километрах в трех от передовой. Меня выгрузили из машины, поддерживая под руки, заволокли в здание.
В помещение были офицеры, как я в последствии узнал некто иные как майор Савинов и капитан Колесов. Майор Савинов был начальником разведки, а капитан командиром подразделения.
- Товарищ майор, разрешите доложить! – обратился лейтенант. – Разведгруппа во главе с лейтенантом Иваном Мелешниковым с задания вернулась, потерь нет. Нами уничтожен отряд немецкой разведки, в количестве шести человек. При попытке задержания пытались оказать сопротивление, пятеро убиты на месте, один взят в плен. Мы случайно на них нарвались, возвращались с задания, а тут они, выходят прямо на нас! Мы в засаду ну и…
- Вот товарищ майор, - указали на меня, - пленного взяли, ранен только.
- Молодцы, вольно.
- На русском чешет как на родном, зараза! Даже переводчика не надо так меня посылал! – вставил тот самый солдат.
Был это старший сержант, Вячеслав Нестеренко.
- Ладно, разберемся, – сказал майор, подошел ко мне. – Кто такой? Документы?
- Нет у них при себе документов, – ответил Ваня. - Сохранены только знаки различия.
Он достал изъятые все бумаги, которые нашли.
Майор оглядел меня, сверху донизу.
- Лейтенант? Не велика птица. Говорить сможешь?
Я только смог посмотреть на него, мне снова сделалось плохо, и я опять потерял сознание. Меня подхватили и усадили на скамью.
- Врача позовите срочно! – закричал майор. – Окажите ему помощь. Не хватало, еще чтобы он прямо сейчас скончался. Мы его даже допросить не успели!
Все переполошились.
- Чего стоите? Доктора сюда! – заорал капитан. Обратился к стоящему по близости старшему сержанту Андрею Иванову, – Бегом!!! Тот побежал в санчасть.
Меня, пытаясь привести в чувство, но все тщетно, едва придя в себя, открывая глаза, я снова забывался, проваливаясь в пустоту.
- Живой еще? Помрет же сейчас еще зараза, – сокрушался майор.
- Кто его так растяпы? А-а-ай! – махнул рукой капитан. - Аккуратнее не могли? В грудь, ножом!
- Виноваты, товарищ майор. Я же сказал, они сопротивление оказали. На предложение сдаться, пытались открыть огонь, а этот гранату вытащил, чуть на воздух не взлетели, едва чеку не выдернул. Андрей вовремя успел. Славик сцепился с ним в рукопашную и ткнул его ножом… - сказал Ваня.
- Вы что скрутить его не могли, да кляп в рот засунуть? – спросил капитан.
- Я среагировать не успел, все очень быстро произошло, - ответил Федя Семенов.
- Мы уже их всех решили уничтожить, чего с ними возится,– объяснялся Мелешников. - Обыскали, стали уходить. Славик трофей прихватить решил, дались ему эти часы! Пнул ногами это «фрица», а он очнулся. Я даже не знал что делать, решил его все же с собой прихватить.
- Он даже шел своими ногами, на меня опирался, сил еще у него хватило! Потом мы его тащили до нашей передовой, даже машину нашли, чтобы быстрее доставить, – сказал Александр Гузынин.
В санчасти медсестра и доктор, военный хирург майор Соколов, занимались своими делами, заканчивали перевязки, когда влетел Андрей Иванов.
- Скорее! Вас срочно в штаб вызывают, в подразделение разведки.
- Что случилось? – спросил хирург. – Кому-то плохо или кого-то из ребят ранили?
- Мы там «фрица» пленного взяли, он ранен.
- Какое ранение?
- Ножевое…
- Катя, собирайся, идем, – врач мгновенно сорвался с места. – Носилки возьмите! – схватил чемодан первой помощи и побежал.
Минут через десять прибежали на место. Доктор меня осмотрел.
- Живой еще? - спросил майор Савинов.
- Живой, - ответил доктор, - но дело плохо. Катя, спирт нашатырный давай.
Я очнулся. Смутно увидел перед собой лицо доктора и девушки в белом халате. Перед глазами все расплывалось, чувствовал, как мне растирали виски.
- Дыши, дыши! Не спи! Глаза открой, – слышал голос. – Глаза открой, говорю! – кричал доктор.
Я пытался делать вдох, было больно, дыхание было частым и поверхностным. Ощутил, как положили меня на носилки, куда-то несли…
Продолжение следует...
К части 6-й перейдите по ссылке:
http://www.proza.ru/2009/01/11/877