Собственным телом не владеешь -
Как же можешь обрести
Путь и им владеть!
Ле-цзы (6 - 5 века до н. э.)
Обучение проходило в стенах храма. Синдзо был одним из самых успешных учеников, поэтому Ёсиока решил посветить его в первый день пятнадцатилетия. Без труда давались молодому монаху искусства и науки, за исключением "наставления ниндзя", которое Синдзо не принимал и не поддерживал. И, кроме того, характер у него был неспокойный, почему он и не любил сидеть на месте, а предпочитал тренироваться с мечом, кинжалом кёкецу-сёге, искусство владения которыми он познал к тринадцати годам в совершенстве. Несмотря на то, что Синдзо было значительно меньше лет, чем его учителям, он справлялся лишь немногим хуже, чем они с представленными задачами и трудностями. Он верил, что самурай, кем себе и считал, выше этих жалких монахов, поэтому он должен стараться больше.
Также к тринадцати годам Синдзо начал изучать теоретически искусство любви, хотя тогда его еще не интересовали женщины.
Больше других, Синдзо предпочитал тренировки боевых искусств в воде и на подвешенном в воздухе бревне. Он научился в совершенстве владеть своим дыханием под водой, плавал, как рыба; на бревне он чувствовал себя вполне уверенно, но стали возникать трудности, когда приходилось выполнять прыжки, сальто и другие упражнения на постоянно сужающемся с каждым месяцем дереве. Промелькнул и еще один год, незамеченный Синдзо. К четырнадцати годам он все еще продолжал изучать искусство любви, но только взгляды его стали чаще устремляться на женскую половину территории храма. Чаще женщины заговаривали с ним, а он и не знал, что ответить, отводил в смущении глаза.
Частые вечера, приближающиеся к тому дню, когда Синдзо будет суждено стать ниндзя, он проводил у настоятеля Ёсиоки, и они беседовали. Учитель не пытался более объяснить молодому монаху учение ниндзя, так как он понимал свободу характера Синдзо, его волю и нежелание следовать чужим правилам. Поэтому они беседовали о жизни. И многое во взглядах Ёсиоки казалось Синдзо непонятным и чужим, ровно, как и на его собственные мысли, высказанные вслух, отвечал непониманием настоятель. Они были разные. Учитель и ученик. Скала и ветер. Сдержанность и свобода. Но именно потому Ёсиока и стал учителем юноши, он считал своим долгом показать Синдзо то, чего тот еще не понимает, то, что, возможно, придет потом, когда леденящий смертельный поток опять предложит отправиться с ним.
На протяжении всего следующего года в храме часто стали останавливаться раненные воины. С упадком правления клана Фудзивара возвысились другие семьи. Уже давно начались внутренние воины между двумя великими кланами: Тайра и Минамото (имя последнего не раз заставляло сердце Синдзо вздрагивать вновь и вновь), но только сейчас они стали охватывать и столь отдаленные территории, как место, где находился храм. Настоятель и монахи-служители, как могли, старались помочь воинам того и другого клана и держались нейтральной стороны.
Один раз в храме остановился отряд клана Минамото. С ними был мальчик, почти того же возраста, что и Синдзо. Войны долго залечивали раны в храме, поэтому Синдзо успел с ним подружится. Он не имел ничего против остальных учеников. Но мальчик из рода Минамото видел свет, Синдзо так хотел узнать больше! Они много гуляли по территории храма, хвастались друг другу своим мастерством.
Вскоре отряду пришло время двигаться дальше. В это ранее время Синдзо только проснулся. Он выбежал во двор и кричал вслед: «Скажи мне свое имя, Минамото!» Но мальчик так и не услышал его.
Войны продолжались, разные отряды останавливались в храме, и не прерывались тренировки, так что Синдзо вскоре успокоился.
«Именно сейчас…,- прошептал Синдзо, - настало время, то самое время, когда нельзя думать ни о чем кроме своего меча и противника. Я – самурай! Пусть все называют меня, как хотят. Я – самурай! – Юноша сжал рукоять меча и дернулся вперед. Сейчас его противник был невидим, но Синдзо ненавидел его, уже ненавидел всей душой, чтобы удар был смертельный, сильный. – Настают времена, когда Я никому не буду нужен, Я буду песчинкой мира, частью войска, одним из числа ниндзя, но не Я. Я забуду свое Я, остался только Я, как часть этой жизни. Время настает, время, когда надо быть предусмотрительней и умней, и не убежать с потоком горной реки от проблем жизни, лишившись ее.Я буду идти вперед, не потеряю себя, свой разум и свою жизнь. Скоро наступят перемены, и именно тогда я должен вырваться отсюда навсегда.. .
* * *
Несмотря на то, что храм поразили перемены, Синдзо не перестал заниматься, скорее наоборот, участил и усложнил тренировки. Он поставил перед собой цель стать лучшим, он хотел стать настоящим воином, крепко держать в руках свой меч и не бояться, не бояться.… И к середине четырнадцатилетия овладел искусством боевого владения веерами, которому обучали, обычно, только самураев, но, которым, к великой удаче владел приближенный к настоятелю старый монах, обучавшийся ранее при дворе императора.
Юноша, как и хотел, становился лучшим. Все учителя и женщины говорили между собой «он великолепен»! Только Синдзо не замечал их, он видел только дорогу перед глазами, которая вскоре должна была встретить его и привести к истине, правде о том, что он ищет.