XXV
В связи с тем, что во всех колхозах выдался большой урожай помидор, школьников бросили на подмогу. Занятия по такому случаю первые две недели не проводились. Только нас и десятиклассников не трогали из-за предстоящих экзаменов. Мне виделось такое решение не правильным, тем более что учителя особого усердия в своей преподавательской деятельности не проявляли. Почти все из них садились после звонка за учительский стол, предлагая ученикам, открыв учебники, самостоятельно разбираться в материале. Нина Сергеевна при этом даже вздремнуть умудрялась. Наблюдательная Варенкова отметила, что при бывшем директоре такое не происходило.
- Вместо того чтобы над учениками издеваться, заставляя их в другие классы идти, лучше бы учителей почаще проверял, - скептически выдавала порой она, послушно склоняясь над учебником.
Далеко не все, соблюдая тишину, уходили на уроках в учебный процесс. Я относилась к тем, кто читал художественную литературу, играл в морской бой или обменивался записками с новыми анекдотами. Однажды мне пришло в голову, даже дорожные шахматы принести и, передавая под столом маленькую доску, развлекаться таким образом с сидящим сзади Серёжкой Бондаренко.
Солнечным, ещё по-летнему тёплым утром после умывания, завтрака, а также прочих действий отработанных за долгие годы до автоматизма, я вынуждена была присесть на стул, замерев, не двигаясь, скованная болью в правом боку. Такое со мной случалось уже неоднократно, правда, иногда беспокоил не правый, а левый бок, но происходило это обычно не ранним утром, а после обеда или вечером. Один-два часа абсолютного покоя – и боль отступала настолько, что можно было дальше о ней не думать. Но позволить себе покой сейчас, означало пропустить уроки. Приняв форму бумеранга, я подошла к Маниной кровати и объяснила ситуацию.
- Первый урок у нас химия, Нина Сергеевна всё равно заставит учебник читать, пока сама там спать будет. А учебник прочитать, и дома можно, - постаралась я убедить Маню, что ничего страшного не происходит.
Доводы мои не подействовали и, вскочив, мать, зачем-то потрогав мой лоб, настояла на том, чтобы я легла в постель. Через несколько часов в доме нашем появилась участковая врач. Долго меня ощупывая и осматривая, она сделала вывод:
- У девочки приступ аппендицита. Нужно срочно вызывать «скорую».
- Почему аппендицит? У меня, ведь иногда такие боли и слева бывают, - удивилась я, зная из уроков анатомии, что аппендикс находится только с одной стороны.
- Но сейчас же у тебя только справа болит? – уточнила врач, - А о том, что было раньше, я судить не берусь.
Пока приехала Скорая помощь, моё самочувствие было уже вполне приличным, и я ругала себя за честность. Если бы отсиделась часик «втихаря», а не докладывала Мане, разбудив её - вполне возможно, что она ничего бы не заметила.
Фельдшер скорой помощи была женщина не молодая, с уставшими глазами и уверенными движениями рук.
- С моей точки зрения никакого аппендицита тут нет, - задумчиво произнесла она, - имеет место обыкновенное воспаление придатков. Насколько мне известно, туалет в двадцать пятой школе на улице находится, так что, это далеко не первый случай, когда девочки простывают. Лучше всего было бы Вам завтра на приём к гинекологу записаться, но раз терапевт направляет её к хирургу – мой долг доставить пациента, невзирая на мои предположения.
- Я поеду с Вами, - требовательно заявила Маня, пустив при этом слезу по своему бледному лицу.
В приёмном отделении, кроме меня, сидела ещё одна девчонка, тоже с подозрением на аппендицит. Она училась в нашей школе двумя классами ниже меня, её сопровождала пионервожатая. Сначала за дверью скрылась эта девчонка, минут через двадцать вызвали и меня, Маня забежала следом. На этот раз мой живот ощупывали двое: совсем молоденькая девушка, скорее всего практикантка, и пожилой, с абсолютно седыми волосами, врач-хирург.
- В обоих случаях приступа аппендицита не вижу, - объяснил он всем присутствующим, - но это может быть и ложное затишье. На всякий случай, - посмотрел он на практикантку, вызови сюда гинеколога, послушаем, что он скажет.
- А гинеколог-то зачем? – взвизгнула в углу Маня, на лбу которой, несмотря на прохладный воздух в кабинете, выступили капельки пота. – Ей всего-то четырнадцать лет. Она у нас девочка правильно воспитанная...
- Хочу заметить, уважаемая, - оборвал её врач, - болезни порой подкрадываются к нам, не взирая ни на возраст, ни на воспитание. Прежде, чем я приму насчёт Вашей дочери какое-то решение, я должен исключить все прочие варианты, которые могли привести её сюда.
В дверях показался молодой человек в белом халате и уставшим, как у Бориса в конце рабочего дня, лицом.
- А вот и гинеколог, - пробасил хирург. – Представляешь, Олег Егорович, забавных два случая. У одной была рвота, но говорит, не чувствует сейчас никакой боли. Другая же утверждает, что боль чувствует, но я ничегошеньки там не прощупываю. Возможно, по твоей части там не всё в норме.
- С какой это стати не всё в норме? – Маня, соскочив со стула, встала, словно статуя, между мной и врачами. – Представляете доктор, у неё боль в правом боку, - и она в подробностях стала пересказывать всё, что произошло утром, начиная с того, как я её разбудила, и что она при этом подумала.
Хирург, смерив Маню недовольным взглядом, вышел из кабинета, вслед за ним вышла и практикантка. Лишь молодой врач терпеливо слушал, чуть заметно кивая головой.
- Ну, а цикл у неё нормальный? Менструации проходят безболезненно? – не выдержал и он, обрывая Манину балтавню.
- Нет, не нормальный, - попробовала я сама объяснить положение дел, как сегодняшнего утра, так и вообще.
- Всё относительно, - Маня глянула на меня недовольно и закрыла своим широким телом, как курица цыплёнка от коршуна. – Знаете, бывают иногда незначительные сбои в один-два дня, - продолжила она свою беседу с гинекологом, - Ну, вялая бывает при этом. Но я, ведь, тоже женщина. Уверяю Вас, доктор: всё у неё в пределах нормы.
Я сидела на кушетке и, немного обалдевшая от избытка диагнозов, тщетно пыталась из-за спины Мани заглянуть в лицо врачу, чтобы хотя бы взглядом дать ему понять истинное положение дел.
- Если я Вас правильно понял, - услышала я негромкий его голос, - Вы не хотите, чтобы я девочку осмотрел.
- Вы меня правильно поняли. Я, как мать, не вижу необходимости в таком осмотре.
- Что ж, это Ваше право, - молодой человек вышел из кабинета, столкнувшись в дверях с хирургом.
- Что сказал гинеколог? – морщинистое лицо смотрело на меня в упор.
- Мы тут побеседовали, - снова Маня не дала мне раскрыть рот, - и пришли к выводу, что по этой части дочь моя абсолютно здорова. Мы, наверное, доктор, пойдём сейчас домой. Вы же сами сказали, что аппендицит не прощупывается, да и ей уже легче стало. Если вдруг нечто подобное повторится, я обещаю Вам, сама лично привезу её сюда на такси.
- То есть, Вы забираете её под свою личную ответственность? Что ж распишитесь здесь, - врач протянул Мане какой-то журнал и повернулся к вошедшей практикантке, - эту я отпускаю, поскольку она с матерью, а вторую забираем к себе. По-моему она испугалась, и что-то утаивает.
Домой шли молча. На мои попытки прокомментировать события, Маня никак не реагировала и только время от времени раздражённо делала замечания, что шаркаю ногами при походке и никогда не слежу за своей осанкой. Лишь на следующий день я осмелилась задать вопрос на прямую:
- Почему ты не разрешила гинекологу меня осмотреть? Если он хотел это сделать, значит, может определить, здорова я или нет.
- Если кто-то проявляет интерес к твоему телу, это ещё не значит, что он в состоянии определить состояние твоего здоровья, - насмешливо выдала мать.
- Но он же не кто-то, - нерешительно возразила я, - он - врач.
- Он - прежде всего, мужчина! Причём, сравнительно молодой мужчина. А ты у нас всё-таки ушлая девица, если, сгораемая любопытством, готова перед любым мужиком ноги расставить. Ни стыда в тебе, ни скромности, - она укоризненно покачала головой, - и в кого ты, только, такая уродилась?
- Но, послушай, - мне казалось, что мать чего-то не понимает, - я ведь не из любопытства. У меня же такие боли возникают, что если бы мне сказали, надо пройти по городу абсолютно голой и они исчезнут, я бы согласилась и на это. И вовсе не из-за любопытства. Ты, наверное, просто не представляешь, что я порой испытываю.
- Это я не представляю? – она кинула на меня злые молнии своих болотных глаз и снова укоризненно закачала головой, – Так ты ещё и не благодарная! Я из-за тебя ночи спать не могу! С отцом твоим из-за тебя сколько скандалов имею, только потому, что все твои проблемы и боли на себя забрать готова. А ты меня тут упрекать надумала, что во мне ни грамма сочувствия нет? Да я каждой клеточкой своего организма тебя чувствую! – немного помолчав, она очень тихо и абсолютно спокойно добавила, - Просто тот врач ничем бы тебе не помог, уж поверь мне. Я, ведь тебе не враг. Ты хоть это понимаешь?
- Понимаю, - так же тихо ответила я, только потому, что хотелось разговор поскорее закончить. Слова Мани звучали вполне искренне, тем не менее, находится рядом с ней, было как-то не приятно.
На другой день Маня сообщила, что мама той девчонки, с которой мы встретились в приёмном покое, работает техничкой в школе.
- Ты представляешь, - на круглом, тронутом незначительными мелкими морщинами лице, проступило волнение, - девочке ночью снова стало плохо, и её прооперировали. Может и нам с тобой стоит записаться к хирургу? Пусть тебя ещё один специалист посмотрит.
- Ага. А ты потом будешь утверждать, что во мне нет стыда? - я постаралась произнести это насмешливо, хотя с трудом подавляла в себе, рвущийся наружу, гнев. – Знаешь, говорят, что недавно кто-то в приёмном покое от инфаркта умер, а ты последнее время на боли в сердце жалуешься. Займись лучше своим здоровьем!
Смерив мать взглядом, я удалилась в другую комнату, не особо-то прислушиваясь к громкому ворчанию:
- Ну и характерец – вся в отца!
(продолжение следует)