Всем психологам, с наилучшими пожеланиями
Когда марсианин с чисто американским именем Трамбл спускался на Землю, он, видимо, что-то неверно отрегулировал в своей тарелочке. В общем, приземление прошло неудачно. Грубо говоря, Земля разлетелась на мелкие кусочки. А вместе с ней и вся наша галактика, наш старый добрый Млечный путь. Было это все на прошлой неделе.
Я немного подумал и собрал ее заново. Собирал я ее по памяти, по тем обрывкам, которые остались после школьных уроков астрономии. Так что вышло довольно хреново. Поэтому в моем рассказе не будет ни сюжета, ни смысла. Как, впрочем, и во всей нашей галактике.
***
Сегодня мне приснился очень странный сон. Снилась Маринка – девчонка, с которой мы когда-то жили в одном дворе. Никогда я к ней ничего не испытывал, даже не вспоминал за эти десять с лишним лет. Мне только ее верхние зубки нравились: неровные, с промежутком посередке.
Якобы, приезжаем мы с ней в какую-то придорожную гостиницу. Да и не гостиницу даже, а так, не пойми что. Проходим, раздеваемся и направляемся в сауну. А темнота кругом страшная, силуэты еле видать. В сауне – практически холод. Мы решаем, что делать там нечего. Вернее, это она решает. Выходим в какую-то комнату, где на полу лежат матрасы и на них постель.
Мы собираемся ложиться, но тут входит какая-то тетка. Говорит:
- А, ребята, отдохнуть приехали? А что ж в темноте сидите?
И пытается найти выключатели. Видимо, она тут уже не в первый раз – больно уверенно действует. Под ногами у нее начинает хрустеть стекло. Как я понимаю, от разбитой лампочки. Она спрашивает:
- Вы зачем это лампочку разбили? Она галогеновая, дорого стоит.
И тут я понимаю, что разбил ее именно я. Вечер испорчен вконец. Маринка начинает одеваться, хочет ехать домой. Я тоже собираюсь в темноте, и, как потом выясняется, надеваю чужой шарф. На выходе меня тормозит мужик весьма потрепанного вида и предлагает на выбор около десяти шарфов. Якобы, один из них мой.
Я действительно нахожу свой шарф и оборачиваюсь к Маринке, которая ждет меня у двери. И вижу, что она несимпатичная. Просто до отвращения.
Кстати, только сейчас вспомнил: однажды летним вечером мы сидели в беседке в нашем дворе. И она кормила меня виноградом из своих рук.
Говорят, она уже два раза развелась. Как, впрочем, и я.
***
Говорят, на Марсе не принято вспоминать о прошлом. И преступления хуже просто нет. Конечно, там вас за воспоминания никто не накажет. Да и нет там никаких наказаний. Там, я слышал, сейчас вообще ничего нет. Ведь Марс, как и весь Млечный путь, я воссоздавал по памяти. А никаких воспоминаний о Марсе (в том числе и о его морально-этическом кодексе) у меня почти не осталось.
***
Когда вчера позвонил Сашка, я читал.
- Блин, мне эта планета нравится все меньше. Я уж не говорю про работу. Ты погляди, что на улице творится. Я когда домой ехал, от мороза чуть глаза не вылезли. Да ветер еще…
- Если ты думаешь, что я буду с тобой спорить, - отвечаю, - то сильно заблуждаешься.
Я открыл форточку, чтобы проветрить комнату. Слишком много курю. С форточки посыпались капли – это окно оттаивать начало. И я начал забывать, когда последний раз видел свою нынешнюю жену. И как ее зовут.
***
Признаюсь честно, Трамбл прилетит снова. Он со своей тарелочкой – единственное, что осталось от жителей Марса. Уж его-то я не мог забыть. Его история очень интересна. Был он еще молод, каких-то полторы тысячи лет. И очень одинок.
Его, собственно, и на Землю-то сослали именно за одиночество. Сильно гармонию нарушал. То, что его тарелочка взорвется, погубив всю галактику, было известно заранее. Но так было нужно всем – больно уж марсианам гармония осточертела. А о землянах никто в принципе не думал.
И знаете еще что: когда Трамбл снова разрушит галактику, воссоздавать ее я, пожалуй, не буду.
***
Со своей первой женой мы встретились на море. Это был единственный раз, когда я попал на море летом. Она спросила у меня лежак. Он валялся возле меня, а я валялся на песке. Я спросил:
- Вам отнести куда, или рядом ляжете?
Она сказала:
- Да как-то без разницы.
Я промолчал, так как был безынициативным. Она легла рядом, так как была безразличной.
Так, с криками и скандалами по абсолютно безразличным поводам мы и прожили пять лет.
Не боясь показаться невежливым, скажу, что сейчас она мне неприятна.
***
Со своей сотой, можно сказать, юбилейной женой, Трамбл познакомился очень интересно. Надеюсь, вы не сочли моего героя каким-то безумным ловеласом. Просто, как известно, век марсианок гораздо короче, чем у сильного пола. И умирают бедняжки, не дожив и до десяти лет. Ничего с этим не поделаешь.
Так вот, познакомились они на похоронах мэра марсианской столицы. Оргкомитет выбрал их для того, чтобы они вдвоем несли один венок. На Марсе говорят, такие браки особенно счастливые. В принципе, так оно и получилось.
Жена Трамбла умерла совсем недавно, и он до сих пор любит ее.
***
Однажды мы с Серегой шли с его работы домой. Шли пешком через весь город. Было лето и ночь. По дороге мы пили пиво и разговаривали. На полпути ливанул дождь. С градом, очень крупный. Мы остановились под каким-то навесом. Сверху горел тусклый фонарь. Серега ни с того ни с сего спросил меня:
- Леха, а в чем смысл жизни?
Я ответил:
- Здесь его точно нет.
Наутро я обнаружил, что подошва на правом ботинке протерлась до дырки. Дырка была возле самых пальцев, большая, идеально круглой формы. Своего рода силуэт глобуса. Ботинки были коричневые, испанские. Совсем новые.
***
У Трамбла интересный цвет кожи: изумрудно-зеленый. И вот поживи с таким цветом на красной планете! Остальные марсиане – кто во что горазд. Кто оранжевый, кто розовый, а кто вообще, простите, голубой. А вот изумрудно-зеленых не было никого. То есть совсем. Трамбл никак к этому не относился. Просто никогда не задумывался. Остальные марсиане тоже. А вот марсианки были неравнодушны. Когда настало время первый раз жениться, выбирать пришлось из тридцати кандидаток.
***
Торшер у меня в комнате старый, пепельница полная, постель смятая. Из нормальных человеческих вещей передо мной сейчас только телефон, компьютер и книги. Но я не хочу про это говорить. Давайте, лучше расскажу еще какую-нибудь историю.
Например, поехали мы несколько лет назад с другом на его дачу. Сидим ночью, магнитофон слушаем, болтаем помаленьку. И тут электричество отключают.
Стали мы озираться. Смотрим, в доме квартала за три от нас свет в окнах. Мы пошли туда. Подходим, на крыльце семья сидит – мать с отцом. А в окнах, оказывается, отблески от костра. Отец – пьяный в дупель. Как начал на нас орать, мы понять ничего не можем. Тут из дома девчонка выходит, мы с ней днем на озере познакомились. Говорит отцу:
- Ты чего, это мои знакомые.
А тут еще откуда-то дед ее с топором выбегает – и на нас. Еле отбились, пошли с девчонкой этой по поселку погулять. Темно, тихо. Искупались в озере, идем обратно, всякие истории страшные рассказываем. Как в пионерском лагере. Она визжит - для смеха, понятно.
А потом из темноты на нас кто-то налетает и, по всей видимости, хочет бить. Оказалось, ее отец. Мы чуть ли не час с ним по темноте бегали: то мы его били, а то он нас. В конце концов, когда эта петрушка всем надоела, мы его чуть-чуть утихомирили и он снова принялся орать:
- Вы мою дочь изнасиловали, я ее завтра на экспертизу отведу, я вас найду…
Ну и все в этом духе. Полный идиот. Мы плюнули на это дело и к себе пошли. Тем более, что пока мы бегали, свет включили.
***
Трамбл считался на Марсе существом безобидным, можно даже сказать - интеллигентным. Он ученый. По какой части, точно не скажу, поскольку и сам этого не понимаю. Да и никто на Земле не поймет. Что-то сугубо по марсианской части, какая-то экзистенциальная заумь. Скорее всего, можно назвать это марсианской психологией. Хотя это тоже не совсем верно.
Для своей двадцатой жены он посадил под окнами красивое дерево. Оно чем-то смахивало на нашу вишню. И немного на яблоню. Пока дерево выросло и в первый раз зацвело, двадцатой жены уже не было в живых. Вот такие пирожки. Грустно, правда?
***
Кто-то пытался позвонить – колонки от копма загудели, но бестолку. Потом мне жалуются, мол зачем я телефон отключаю. А это обычный глюк, с мобильниками такое часто случается.
Вот говорят: надо любить человека таким, какой он есть. А это уже случается нечасто. То есть, вообще никогда. И правильно: кому ты на фиг нужен такой, как есть. А потом выясняется: вот это было лучше, а то, что потом, – гораздо хуже. Или наоборот. Но опять же – степени сравнения. Куда ж без них?
***
Вы спросите:
- Почему никто не помнит, что на прошлой неделе наша галактика была разрушена?
- А потому, - отвечу я, - что я сам так захотел. Зачем человечеству помнить еще об одной неприятности? Так ведь?
- Так, - согласитесь вы.
И добавите:
- А зачем же сам об этом теперь рассказываешь?
Разве не ясно? Просто за неделю мои взгляды резко поменялись.
***
Мою младшую дочь зовут Татьяна Алексеевна. Ее никто из моих родных и знакомых никогда не видел. Они даже не знают, что она существует. А ведь она существует! И очень похожа на меня. Просто копия.
Ей сейчас почти два года и живет она со своей матерью, которую тоже никто не видел. Мать зовут Лена. Она врач. Я, кстати, даже не могу сказать, хороший она врач или плохой. Сам я по врачам не хожу. Но дочку, во всяком случае, она лечит сама. Да Таня, в принципе, почти и не болеет. А если и болеет, то мне об этом как-то не сообщают.
***
Трамбл, кстати, никогда не видел ни одного своего ребенка. Не принято это у марсиан. Но по грязным слухам, которые доходили до Трамбла (а слухи о детях на Марсе всегда грязные), ни у кого из его детей нет кожи изумрудно-зеленого цвета. Впрочем, к этому он тоже был абсолютно безразличен. Его, честно говоря, всегда интересовало только одно: как бы поскорее покончить со своей долбаной жизнью.
И он своего почти достиг. Если бы не я… Если бы не я.
***
Алкаши из моего подъезда часто собираются на площадке первого этажа. Там у них нечто вроде английского клуба. Они всегда вежливы и даже галантны: пытаются помочь дамам донести тяжелую сумку или поднять споткнувшегося. На их благородные порывы отвечают либо со смехом, либо с неприязнью. Тем не менее, они упорно продолжают гнуть свою линию. Должны же они хоть как-то оправдывать свое существование на площадке первого этажа моего подъезда!
***
Когда Трамбл собирался в полет, он взял с собой целую кучу фильмов, чтобы не скучать в пути. Кстати, марсиане смотрят фильмы совсем не так, как мы. Сам просмотр длится у них не больше секунды, после чего марсианин часа на два впадает в некое подобие транса. Он как бы «переваривает» увиденное. За все время полета Трамбл посмотрел только один фильм, правда, несколько раз. Что это был за фильм, о чем он – я не знаю.
***
Я долго думал, почему охранник у нас на работе к некоторым относится хорошо, а к некоторым плохо. Потом понял. Хороший человек – тот, кто аккуратно закрывает за собой дверь. Плохой – кто громко хлопает дверью. Кто оставляет нараспашку – отъявленный негодяй. У дворников люди проверяются количеством производимого мусора. У официантов – размером чаевых. И так далее.
***
У Трамбла когда-то была мечта – чтобы его жены не умирали так быстро. Или не умирали вообще. Так было до тех пор, пока Трамбл не поговорил с одним из марсианских мудрецов. Кстати, на вид этот мудрец мало чем отличался от обычного силикатного кирпича. После разговора с мудрецом Трамбл понял, насколько чудовищны были его заблуждения.
***
Расскажу еще об одном сне. Дело в нем происходило году эдак в 1970-ом, причем в моем родном городе. Я ехал на «Москвиче» по улице, где стройка просто кипела. Причем строились как новые здания, так и сама улица. Было не протолкнуться от всяких там экскаваторов, грейдеров или как их там еще. Там, куда я ехал, сейчас большой спальный район. Я в нем живу.
А в то время не было ничего. Когда дорога оборвалась, я понял, что двигаться дальше бессмысленно. Я повернул назад и пошел обратно уже пешком. По дороге я встречался с разными людьми – в основном, с рабочими и шоферами. С кем-то перебрасывался парой слов, кому-то в чем-то помогал. Точно помню, как с одним из них мы крепили к автокрану металлический трос.
Ближе к центру города во многих зданиях уже расположились какие-то конторы и работали люди. И у меня было ощущение, что я знаю всех этих людей поименно, знаю их должности и судьбы. Одну из этих людей, например, - женщину средних лет – должны были в ближайшее время за что-то посадить на два года. И я знал, что после этого с ней разведется муж.
И еще: погода в этом сне была теплой, летней, солнечной и печальной.
***
В полете Трамблу постоянно приходилось пополнять запасы солнечной энергии. Это только в фантастических романах легко - пополнять запасы солнечной энергии. У Трамбла на это уходили долгие мучительные часы. И с каждым таким часом он становился все более изумрудно-зеленым.
***
Несколько лет назад стояли мы с Серегой на остановке. Был вечер, зима и мороз. Стояли уже два часа, жутко замерзли. Автобусов было мало, они проходили мимо, не останавливаясь. Шли переполненные. А народ на остановке все прибывал. И тут Серега не выдержал: повернулся к толпе и громко сказал:
- Ну чего вы все здесь собрались? Идите домой!
***
Когда марсианин с чисто американским именем Трамбл снова спустится на Землю, он, видимо, опять что-то неверно отрегулирует в своей тарелочке. В общем, приземление пройдет неудачно. Грубо говоря, Земля разлетится на мелкие кусочки. А вместе с ней и вся наша галактика, наш старый добрый Млечный путь.
Возможно, я снова соберу галактику по кускам. Но вот куска под названием Земля в ней уже точно не будет.