Разбилось мамино зеркальце. Зеркальце, которое я так долго хранила. В него любовалась, вглядываясь в глубину своих глаз, представляя другого человека. Неизвестно кого, но лишь бы не себя. Лишь бы не эти рыжие локоны, черные глаза, не эта родинка над губой.... Зрачки становились все шире... Они, словно заглатывали меня, уводя в пучину своих страстей и печального огонька, который тух с каждым разом все больше...
Нет-нет-нет. Никто не должен увидеть, что я разбила эту драгоценность, эту прелесть, эту утеху для каменного сердца, которое лишь оно было способно сделать гладким, будто острые волны светового океана. Нет времени искать платок, чтобы собрать стеклышки. Нет времени искать веник и совок. А знаете...Комок битого стекла в зажатой ладошке - сотня бабочек, рвущихся на волю. Вначале острая боль - ужалила оса, потерявшаяся между гибких пальцев. Тонкие струйки, почему-то холодной, крови нежно, медленно ползут по ароматной смуглой коже. Потом лишь тихие потрескивания, словно колкие снежинки мнутся друг о друга. Разжимаются пальцы - и, нет, не сотня! Миллионы ярких пестрых бабочек вырываются из темницы. Они порхают вокруг меня, кружа бальными платьями, обволакивающие взоры. Они взлетают все выше и выше, делая круги вокруг моих плеч, головы. И ввысь! На свободу!
А с ладошки капают остатки вина и падают стеклянные оковы бабочек.