Начало здесь: http://www.proza.ru/2008/09/10/97
Дверь закрылась. Дианор не сразу увидел Великую. Прямо перед ним находилось большое ложе с затейливым изголовьем. Сверху свисали какие-то ремни с петлями. Но ложе было пусто. В кресле, стоявшем правее, тоже никого не было. А вот дальше, у высокого окна, распахнутого настежь, спиной к нему была видна тонкая фигурка, напомнившая Дианору Яолиллу. Не задумываясь, он сделал первый шаг в её сторону. Были и другие шаги, но он их не запомнил.
Покои великой были высечены в скале, так же, как и храм. Слюдяные окна выходили на Тиаранну. Ставни были сделаны по-хитрому. Их разделили на две части. Летом открывались обе створки, а зимой только маленькая, чтобы сохранить тепло. Снаружи ставни покрыли тонкими пластинами камня и в закрытом виде они полностью сливались со скалой. И закрывались они изнутри. Надо было всего лишь потянуть за проволоку. Сейчас окно было распахнуто настежь. Великая Жрица стояла рядом за высоким столиком. В ожидании юноши она решила записать свои мысли о судьбе народа, о том, как управлять им. Хоть князь и сидел на престоле, основные решения всегда принимались ею. Даже Верховный жрец Оробарруда не имел такого влияния. А князь выполнял скорей роль главнокомандующего. Но свои решения мудрая великая часто подавала, как решения князя. Точней, вкладывала свои мысли в его голову, говорила его устами.
Настоящая правительница веллаторов слышала, как отворилась дверь и младшая жрица впустила юношу. Кивком головы Великая показала направление к ложу и продолжила записи. И каково же было её удивление, когда она почувствовала на своих плечах мужские руки, обхватившие её с двух сторон. Жрица было дёрнулась, но в тот же момент ощутила сзади на шее горячие губы. такого не случалось с нею уже триста два года. Единственный человек, кто так её обнимал, с такой нежностью и горячностью одновременно, был её муж Ирнойс. Обнимал и целовал в то недолгое время, что им было отпущено. Всего две седмицы. А потом вмешался дракон. Тот, которого люди до сих пор зовут Звягуром. Но он уже давно не Звягур. Как зовут нынешнего дракона, она не знала. Да и тот на самом деле был не Звягуром. Назвался он Вермесом. Но это было чуть позже. Когда Ирнойс пришёл за ней в пещеру за горным хребтом. Туда, куда крылатый Вермес утащил молодую Айявенту. Она была единственной, кому удалось побывать в той пещере и уйти оттуда. Никто из племени не знал, что там произошло на самом деле. Великая держала это в тайне. И три столетия хранила в своей памяти тепло своего мужа.
Своевольный юноша, не увидевший или не понявший кивка, всколыхнул давние воспоминания, и Жрица забыла, что он пришёл к ней, чтобы получить свой предсвадебный урок. Она забыла, что должна быть учительницей. Она снова стала Айявентой.
Голова сама собой откинулась назад. Губы тотчас же оказались пойманы другими жаркими губами. А руки... Руки ни на миг не останавливались, жадно пробегая по её телу. Эти руки властно! развернули её, чтобы губам было удобнее пить аромат её губ. Сколько юношей прошло через эту комнату, сколько парней приходило сюда перед свадьбой научиться у неё, великой, таинствам любви! Никто не смел дотронуться до неё без её позволения. все почтительно на неё взирали и ждали, когда она им прикажет словом или взглядом. Только князья, меняющиеся примерно раз в тридцать лет, были смелее. Но и они никогда не владели ею. Ни разу она не трепетала ни в чьих руках, ни разу не отвечала такой страстью на поцелуй. Да, она выделила Дианора среди сверстников, также, как в своё время отметила отца его, избрав парня для зачатия очередного сына. И сейчас она снова была готова зачать. Потому и не велела Дианору пить на празднике пива, что не хотела повредить будущему младенцу. Ведь отец должен быть также чист, как и мать, чтобы дать новую жизнь. Но выбрать кого-нибудь в отцы иллаверту и отдаться ему, как она в молодости отдавалась мужу своему, Ирнойсу, это не одно и то же. Сейчас губы её жадно, именно жадно, впивались в губы Дианора, а тело, которое легко выдерживало нагрузки, посильные только сыновьям её, иллавертам, обмякло в его руках.
Дианор уже не осознавал, кто в его руках, Яолилла или Великая. Рядом с ним была женщина. Пьянящая, лишающая разума, сводящая с ума. Пока он наслаждался поцелуями, руки комкали тонкое полотно рубашки, поднимая её наверх. Долой преграду! Прочь одежду! Ничто не должно мешать! Грудь! О, Оробарруд! Такая грудь! Налитая, упругая. Дианор вдохнул сладкий аромат. Руки сами подхватили женщину чуть ниже упругих сочных полушарий, приподняли её. В следующее мгновение полотняная повязка, повязанная младшей жрицей, не выдержала напора, съехала вниз, явив солнцу, нескромно заглядывающему в окошко, мужскую красоту, медленно погружающуюся в лоно Великой.
- А! - её вдох!
- О! - его выдох!
Глубже! Сильней! Ещё!
- О-о-о! - одновременно и оба.
Быстрей! Она начала танцевать на острие и от каждого её движения мутилось в голове. Ещё быстрей! Она стала сначала приподниматься на его руках, потом с силой опускаться. Он двигался ей навстречу. Столкновение! Краткий миг, когда оба пытаются ещё ещё сильней слиться. Потом снова движение вверх, падение вних, столкновение.
- О-ох! А-а-а!
Дыхание Великой стало прерывистым. Дианор вдруг почувствовал, что ему немедленно надо на что-нибудь опереться, иначе он упадёт. Шаг назад к стене, потом волна и что-то непонятное в голове, почти такое же, как на острове с Яолиллой. Жрица хрипло вскрикнула и замедлила свои движения. Вскоре и совсем остановилась, прижавшись всем телом к нему.
- Отнеси... на ложе! - сухим шёпотом выдохнула она, крепко обвив его руками. Дианор нашёл в себе силы отлепиться от стены и маленькими шажками, не снимая с себя драгоценной ноши, дошёл до постели. Жрица не дала ему покинуть лоно. Естество его хоть и ослабело немного, но всё ещё оставалось достаточно крепким. Забыв ненадолго о нём, Дианор посвятил свою страстность губам, шее и груди Великой. Ему приятна была грудь Яолиллы, но грудь Жрицы тоже была великолепной. Она была больше и мягче. Рука юноши не могла полностью накрыть её. Всё, что он мог сделать, это поддержать её снизу. Тогда она лежала на его руке, насмешливо выглядывая коричневым соском. Увлёкшись, Дианор чересчур крепко сжал одно полукружие, и несколько тонких белых струек брызнули на него. Пахнуло детством. Смутно Дианор помнил, как маленьким, ударившись обо что-нибудь или будучи обиженным другими детьми, собакой или козой, он бежал к матери, рывком расстёгивал ей ворот на рубахе, доставал оттуда восхитительную мягкую грудь и успокаивался, забывая обиды в сладком причмокивании. Захотелось вспомнить те ощущения, но он не решился отведать пищу, предназначенную маленькому иллаверту и ограничился поцелуями сосков. Язык жрицы коснулся его груди. Она поспешила слизать с него молоко, пока оно не превратилось в липкую грязь, смешавшись с потом. То, что находилось внутри неё, снова напряглось, и Дианор распластался по телу жрицы, вбирая её в себя. Она приподняла его сильными руками, давая понять, что женщине тяжело держать его вес, и показала, что ему следует опереться на свои локти. Послушавшись, Дианор стал скользить, едва прикасаясь к её груди. Заметив, что она начинает дышать громче, когда его ладони случайно прикасаются к её плечам, он стал держать её за плечи руками. Теперь он уже не так торопился. Или это Жрица не давала ему спешить? Он очень медленно и плавно начал скольжение. Но сейчас дорога для его мужского орудия почему-то стала мягкой, как свежеснятое масло и при каждом движении облако чудного незнакомого аромата поднималось снизу к его лицу. Он вдыхал его и пьянел, снова вдыхал, и пьянел ещё больше. Великая ничего не говорила. Дианор понимал её движения и она оставалась им довольна. Вот она захотела, чтобы он немного покачал ИМ из стороны в сторону. Вот она захотела, чтобы он приподнял её немного за ягодицы, после чего вдруг застонала. Дианор улетающим сознанием подумал, что ей больно, но тут же откинул эту мысль, потому что на лице её было написано блаженство. Он не заметил, как стал двигаться быстрее и ему показалось, что сейчас в голове опять возникнет пустота. Но тут Жрица неожиданно остановилась и не дала ему продолжить. Прижала его к своей груди и разрешила только целовать её. А когда он успокоился немного, улыбаясь сняла его с себя, перевернула на спину и встала на коленях над ним, только между коленями её были зажаты его бёдра. Заложив руки за голову, Великая танцевала, не отрывая коленей от ложа. Длинная коса её падала Дианору на живот и щекотала его. Потом движения танца сосредоточились на маленьком пространстве между Дианором и Жрицей. Там происходило сейчас самое главное. Улыбаясь, она поймала в своё лоно стержень юноши.
- О-ох! - одновременно сорвалось с их губ.
Великая то танцевала на нём медленно и заманчиво, то скакала так, как скачут гонцы на своих лошадях, торопясь передать как можно быстрее сообщение. Сколько это продолжалось, Дианор не мог бы сказать никак. Наслаждение, одно сплошное наслаждение! Требовательная повелительница показывала ему, как он должен управлять темпом танца, как надо помогать женщине в бешеной скачке. А когда ему уже казалось, что сил получать наслаждение у него уже не осталось, на него накатила такая пронзительная волна, что показалось: сердце остановилось, вместе с ним остановились за окном воды Тиаранны и только воздух вокруг двигался, пульсируя и сжимая его виски.
Продолжение http://proza.ru/2009/03/01/717