Здесь даны мои добавления (предисловие, подстрочные примечания, послесловие) к цитированной в Векордии книге Альфреда Адлера, там мною названной «Комплекс неполноценности». Полную книгу см. в http://vekordija.narod.ru/R-ADLER.PDF или в http://vekordija.blogspot.com/2008/10/blog-post_122.html ...
Предисловие
В этом томе Векордии помещены три работы Альфреда Адлера, имевшиеся к настоящему моменту в интернетовской библиотеке Мошкова, а также три материала о нем из других источников. Все материалы мною отредактированы и устранены несколько десятков ошибок ввода.
«Индивидуальная психология» Адлера более не существует как психологическая школа, но одно психологическое понятие, введенное ею, прочно вошло во всеобщий обиход – и даже не столько среди психологов, сколько среди дилетантов. Ну кто же не знает «комплекс неполноценности»!
Я обвинялся в наличии этого «комплекса» несчетное количество раз. Всякий раз, когда кто-нибудь терпел поражение от меня в интеллектуальной дуэли, он немедленно – и почти что автоматически – объявлял, что у меня имеется комплекс неполноценности (и этим как будто само собой объяснялось произошедшее). Я иногда не отвечал, иногда отвечал (говоря, что если у меня и есть комплекс неполноценности, то у меня комплекс неполноценности моего противника – и тому подобно).
Но всё же такое удивительное однообразие стандартного поведения противников в конце концов заставило меня отыскать работы Адлера и ознакомиться по первоисточнику с концепцией этого «комплекса». Разумеется, по другим источникам (психологическим справочникам, учебникам, энциклопедиям, работам других авторов) я давно знал, что это такое, но есть особый шарм, особый оттенок и привкус при знакомстве именно с первоисточником какой-нибудь вещи. И вот, теперь это знакомство состоялось.
Что я могу сказать о «комплексе неполноценности» после этого знакомства?
В целом Адлер оказался лучше, чем я ожидал (зная, что он «ученик Фрейда»). У него нет того моря несусветных глупостей, которые наводняют все работы нашего Зигмунда. С многими положениями Адлера и его «индивидуальной психологии» можно согласиться. (Если только уточнить сказанное им).
Недостатки (на линии, ведущей к «комплексу неполноценности»), по-моему, имеются два основных: один фундаментальный и второй частный.
Фундаментальный недостаток касается не одного Адлера и его концепции, а вообще всех психологов того поколения (а, стало быть, и современного поколения, потому что психология как наука в общем-то до сих пор никуда существенно вперед не двигается, а по-прежнему так или иначе перемалывает всё то, что создано адлеровским поколением).
Этот фундаментальный недостаток заключается в том, что автор психологической концепции (будь то Адлер, Фрейд или какой-нибудь другой) принимает за данные какие-то психологические понятия (у Адлера, например, ниже таковыми являются понятия «страх», «трусость», «смелость», «лень» и другие), и он оперирует ими как уже известными. Потом он вводит ряд собственных понятий такого же порядка (у Адлера это «чувство неполноценности», «комплекс неполноценности», «комплекс превосходства»; у Фрейда «комплекс Эдипа» и т.п.), далее он строит на их основе свою концепцию (как правило, стараясь всё свести именно к этим своим, введенным им самим, новым понятиям). Разные авторы и их концепции отличаются составом вновь введенных понятий, но не самим фундаментальным подходом к психологии.
Естественно, что я, критикуя их, противопоставляю их концепциям свою – Веданскую – теорию психологии. Эта теория отличается от их концепций в первую очередь именно фундаментально другим подходом к предмету психологии. В Веданской теории НЕТ никаких заранее данных и принятых в качестве известных психологических понятий (типа «страха», «лени» и т.д.). Построение здания психологии начинается ЗА ПРЕДЕЛАМИ психологии.
Принимается постулат, что человеческий мозг есть система обработки информации (своеобразная операционная система, напоминающая компьютерные операционные системы), и в этой системе действуют все правила информатики. Понятия информатики (алгоритмы, программы, данные, обработка информации и т.п.) и правила функционирования информационных систем и есть те основания, на которых начинается построение науки психологии. Только потом, исходя из всего этого, могут вводиться такие понятия как «страх», «лень» и т.д. – но не как основные, заранее данные, а как производные. Если понадобится, потом можно ввести и «комплекс неполноценности» или даже «эдипов комплекс», но никакие понятия такого порядка не постулируются.
В этом сборнике я, разумеется, не могу дать последовательное изложение Веданской теории. (Она описывалась много раз во многих других моих работах – возможно, в кому-то понятном виде, возможно, в кому-то непонятном). Но свои комментарии в этом сборнике я даю именно с позиций Веданской теории, предполагая, разумеется, ее более менее известной читателю (поступить иначе невозможно).
Таким образом, первый, фундаментальный недостаток Адлеровской теории теперь можно сформулировать в таких словах: Адлер не строит свою концепцию на основе информатики; он не рассматривает психику человека как результат деятельности системы обработки информации; у него не фигурируют необходимые для этого понятия и представления. (Здесь мы не касаемся вопроса о том, почему это так, и возможно ли было во времена Адлера ТАК строить психологию).
Второй, уже более частный, недостаток Адлеровской концепции можно выразить и в ее собственных понятиях: для этого не требуется фундаментального пересмотра оснований психологии. Заключается этот недостаток в том, что у Адлера не различаются мнение окружающих об индивидууме, и мнение самого индивидуума о себе. Как-то «по умолчанию» у него прнимается, что они совпадают – что ли? Но, черт возьми, это же две совершенно разные вещи!
Если окружающие счиают кого-то глупым или еще каким-то образом убогим, то, по Адлеру, у этого «кого-то» появляется «чувство неполноценности». Окружающие считают, а он, значит, всегда без всяких возражений принимает это мнение и делает его своим собственным, начиная страдать чувством СВОЕЙ неполноценности? (А не чувством несправедливости общества?).
Всё-таки Адлеру можно (и должно) было различать эти понятия – и учитывать это в своей концепции.
Действительно, бывает и так, что индивид, встречаясь с таким уничижительным мнением окружающих о нем, внутренне соглашается с ними и на самом деле начинает считать себя неполноценным, неудачником и т.п.
Но бывает и наоборот: индивид – ни внешне, ни внутренне – не соглашается с уничижительным мнением о нем окружающих. В таком случае он не чувствует себя неполноценным. (И какой же смысл тогда обозначать его ситуацию теми же словами «комплекс неполноценности», как и предыдущую? Путаница – да и только. [*1] Слабая теория). Такой индивид (искренне) считает (неполноценными) дураками и идиотами не себя, а окружающих – тех, кто пытается унизить его.
[*1 Поэтому в моих работах слова «комплекс неполноценности» обычно стоят в кавычках; некоторые читатели меня упрекали в этом: как так, почему в кавычках, это же общепризнанное понятие! Признанное действительно широко (но, повторяю, – в основном среди дилетантов), а всё же не ОБЩЕпризнанное – раз я не признаю.]
Если нет объективных критериев, подтверждающих ту или иную точку зрения, то положение с непризнанием индивидом мнения окружающих может показаться довольно шатким (хотя и в этом случае он может искренне не чувствовать себя неполноценным). Но если объективные критерии есть – и однозначно говорят в пользу индивида, а не общества, – то и вовсе дело простое и легкое.
Вот и меня много раз противники (всегда – побитые) обвиняли в наличие «комплекса неполноценности». Но о чем говорят объективные критерии? Где те вещи моих противников, те блестящие их сочинения, те великолепные их теории, та сияющая их логика, перед которой я должен увидеть убогость моих собственных рассуждений и почувствовать мою собственную неполноценность? Где аргументы этих математиков, психологов, социологов, политологов и философов, разбивающие в пух и прах аргументы мои? Пшик... Нету их. Что же, я совсем дурак, если должен чувствовать себя неполноценным перед пустотой?
ТАК вот, обстоят дела с этим «комплексом неполноценности». Перейдем теперь к сочинениям собственно Альфреда Адлера. Как я уже говорил, я местами комментирую его текст – и комментирую с точки зрения Веданской теории. Ее корни вырастают из информатики – из знаний о работе систем обработки информации. Мне трудно судить, насколько эти комментарии кому будут понятны. Во всяком случае, они будут понятнее тем, кто имеет представление о том, как работают операционные системы компьютеров, и менее понятны тем, кто такого представления не имеют.
Возможно, кому-то может помочь маленький глоссарий, который я присоединяю к этому Предисловию в качестве приложения.
Валдис Эгле
19 января 2008 года
Приложение: Маленький глоссарий
Информация: изменения, внесенные в одну материальную систему в соответствие с чем-нибудь в другой материальной системе. Например, в сетчатку глаза в соответствие с очертаниями предмета. Эти изменения (информация) могут быть входными данными для обработки в каком-то процессе обработки информации какими-нибудь программами по какому-то алгоритму.
Обработка информации: процесс, в котором исходная информация преобразуется в исходящую информацию – то есть, в новые изменения в новых материальных структурах. Обработка производится программами по тем или иным алгоритмам.
Система обработки информации: замкнутая и законченная материальная система, в которой происходят различные процессы обработки информации. Такими системами являются, например, компьютеры и мозги человека и животных. Иначе называется: информационная система.
Программа: материальная структура, которая определяет, каким именно образом входная информация (данные) будет преобразована в исходящую. С физической точки зрения нет разницы между информацией (данными) и программой; разница есть только с точки зрения одного конкретного процесса (обработки): то, что в одном процессе выступает как данные, в другом процессе может быть программой, и наоборот.
Программирование: создание программы. Программирование тоже есть процесс обработки информации, и в нем из каких-то исходных данных создаются выходные данные, которые в другом процессе будут уже использованы как программа для этого второго процесса.
Внешнее программирование: создание программы для какой-нибудь системы обработки информации вне этой системы для последующего ввода программы в нее. Обычно так программируются компьютеры.
Самопрограммирование: создание новых программ для какой-нибудь информационной системы ею самой внутри этой системы. Так обычно программируется мозг животных и человека.
Мышление: процессы обработки информации и самопрограммирования, происходящие в какой-нибудь информационной системе.
Алгоритм: принципы, по которым создана и потом действует программа. Один алгоритм может использоваться во многих программах.
Решение: выбор, осуществленный программой из альтернатив, предложенных ее алгоритмом. Программа принимает решение на основе конкретных исходных данных, имеющихся у нее в момент ее выполнения. При других исходных данных она могла бы принять другое решение – из тех, что предусмотрены ее алгоритмом.
Критерии: данные, которые взвешиваются, принимаются во внимание программой в момент принятия ею решения.
Генератор: общее название программ, создающих новые структуры информации (данных). Этим словом их обозначают тогда, когда хотят подчеркнуть именно их создающую роль и значимость созданных ими структур. В сложных системах обработки информации действуют множество различных генераторов.
Рандомгенератор: генератор, создающий структуры по алгоритму, побочному в отношении того алгоритма, в котором продукция рандомгенератора будет использоваться. Поэтому для использующего алгоритма продукция побочного алгоритма является случайной. В компьютерах рандомгенераторы используются, например, для игр: для создания случайного распределения игральных карт и т.п. В мозге высших животных (включая человека) рандомгенераторы используются для создания «новых идей» из фрагментов «старых идей» путем их случайного комбинирования. Картины сновидений являются продукцией мозгового рандомгенератора.
Сознательное: работа системы обработки информации, которая фиксируется в ее памяти и поэтому может быть потом ею проанализирована.
Бессознательное: работа системы обработки информации, которая не фиксируется в ее памяти и поэтому не может быть потом ею проанализирована. Нет принципиальной разницы между сознательным и бессознательным процессом: работа одной и той же программы может в одних случаях быть зафиксированной в памяти, а в других не быть.
Сон: отключение большей части наиболее сложных (высших) программ системы обработки информации, а также аппарата записи в память.
Сновидение: записанная в память продукция рандомгенератора и некоторых наиболее близких к нему программ. Эти программы (включая рандомгенератор) работают и в состоянии бодрствования, [*2] но тогда их продукция обычно не записывается в память, так как входы аппарата записи заполнены продукцией других, признанных системой более важными, работающих программ. Запомненное сновидение (т.е. такое, которое можно потом обсудить) появляется тогда, когда уже работает рандомгенератор и близкие к нему программы, работает аппарат записи в память, но не работают другие высшие программы, которые обычно при бодрствовании заполняют вход аппарата записи в память.
[*2 Внимательный наблюдатель может эту работу увидеть и в состоянии бодрствования. Расслабтесь, закройте глаза и попытайтесь по возможности отключить «мышление». Вскоре Вы увидите, как перед глазами возникают различные случайные картины, типичные для сновидений, а в ушах раздаются «голоса». Свою основную и полезную функцию рандомгенератор и связанные с ним программы выполняют, конечно же, в состоянии бодрствования, а сновидения являются просто случайным их «побочным эффектом», возникающим в определенных условиях.]
Галлюцинации: продукция рандомгенератора и близких к нему программ, попавшая в сознание (и записанная в память) в состоянии бодрствования.
Язык: система кодировки информации при помощи звуковых волн для передачи ее из одной системы обработки информации в другую.
Энкодер: программы, кодирующие информацию по правилам языка для передачи ее другой системе обработки информации. Исходной информацией для энкодера являются определенные структуры данных, называемые представлением кодировки.
Представление кодировки: структуры данных, подлежащие кодировке в систему языка или только что декодированные из системы языка. Представление кодировки перед кодированием может включать продукцию различных программ, в том числе зрительного восприятия.
Представление реальности: структуры данных, построенные различными программами, в том числе зрительного восприятия, и воспринимаемые программами генерации реакции системы в качестве характеристики ситуации, в которой в данный момент находится информационная система.
Декодер: программы, расшифровывающие из звуковых волн языка информацию, полученную от другой системы обработки информации. Декодер создает представление кодировки. В общем случае дешифрованное представление не совпадает с тем представлением, которое имелось у энкодера (в другой системе обработки информации). Но дешифрованное представление обычно включает структуры данных, технически эквивалентные структурам представления реальности (в том числе эквивалентные результатам зрительного восприятия) [*3].
[*3 Прочитайте фразу: «из-за куста выглянул желтый полосатый тигр» (прочтение фразы эквивалентно ее звуковому восприятию, только путь обработки немножко длинее: сначала буквы преобразуются в звуки, а потом подаются декодеру). Если Вы внимательно проследите за тем, что происходит в Вашей голове при чтении этих слов, то увидите, что при «понимании» этой фразы перед Вашими глазами возникает КАРТИНА: как именно этот тигр выглядывает из-за куста. Это декодер построил представление кодировки, и оно во многом похоже на то, как будто Вы увидели этого тигра (или вспомнили, как его когда-то видели). Попытайтесь ответить на вопросы: с какой стороны куста тигр выглядывал (справа или слева); где находился куст по отношению к наблюдателю (справа, слева, спереди). Нормально Вы МОЖЕТЕ ответить на эти вопросы, хотя информации об этом в полученном Вами сообщении не было.]
Гипноз: замена представления реальности представлением кодировки, созданным декодером. Такая замена возможна благодаря тому, что представление кодировки и представление реальности, как структуры данных, в техническом отношении эквивалентны (или почти эквивалентны). Гипноз возникает в ситуации, когда отключены программы, создающие представление реальности, но работает декодер.
Подстрочные примечания в книге
(Мой текст – после аббревиатуры «В.Э.:»)
Альфред Адлер. Наука жить. Изд. в Киеве в 1997 г. В.Э.: Весь Интернет завален книгой Адлера «Наука Жить» на русском языке на многочисленных сайтах, но с обычной для этих идиотов неточностью: ни по одному сайту невозможно установить, когда же эта книга была впервые опубликована, на каком языке и как она называлась в оригинале. У Адлера нет книги, название которой по-немецки или по-английски напоминало бы слова «Наука Жить». Скорее всего, это книга Individual Psychology in the Schools, опубликованная в 1929 году в США, когда Адлер уже стал вспомогательным профессором Колумбийского университета. (Или это Social Interest: A Challenge to Mankind – 1933 ?).
Адлер: «Будучи слабым, ребенок чувствует свою неполноценность и находится в ситуации, которую с трудом может вынести. Однако в нем заложено стремление развиваться в направлении, определенном целью, которую он для себя выбирает.» В.Э.: Ребенок, как и потом взрослый, должен ежедневно и ежеминутно создавать и поддерживать свое Представление реальности, и на его основе генерировать свои реакции поведения. Цели у него локальные, сиюминутные и различные. Глобальной цели жизни у него, как правило, нет. То, что Адлер понимает под «целью жизни» ребенка (например, доминирование, превосходство) – это на самом деле некоторая преобладающая тенденция в его алгоритмах поведения.
Адлер: «Позже идеалом может стать доктор или учитель, ведь учитель наказывает детей, и поэтому к нему возникает отношение как к сильнейшей личности.» В.Э.: При разработке своих алгоритмов поведения люди вообще (и особенно дети), разумеется, копируют, заимствуют алгоритмы поведения окружающих людей, и особенно тех, кто им нравится. При этом идет также оценка, взвешивание и отбор таких алгоритмов – сначала (в детстве) менее, потом (у взрослгого) более тщательный. Редко копируется кто-то один; обычно багаж алгоритмов собирается от многих окружающих людей.
Адлер: «Ребенок будет воспринимать различные ситуации не такими, какие они существуют в действительности, но согласно личной схеме апперцепции...» В.Э.: Еще и современная наука (не говоря уж о науке времени Адлера) склонна недооценивать влияние генов на формирование «прототипа» (т.е. основных алгоритмов поведения). Эта недооценка – все то же старое представление Локка (восходящее к более ранним мыслителям) о «Tabula rasa» – «чистой доске», каким якобы рождается человек, и на которой потом жизнь пишет свои письмена. Но человек рождается не «чистой доской», а с огромным количеством совершенно определенных задатков.
Адлер: «Недостаточно развитое чувство общности является эквивалентом ориентации на бесполезную жизнедеятельность.» В.Э.: Ну, в общем-то это не так. Многие хорошие и ценные вещи созданы людьми, которые в повседневной жизни избегали общества. (Да и общество – это в большинстве своем люди глупые и недостойные). Конечно, иное дело, если индивид начинает вредить другим людям.
Адлер: «При навязчивом неврозе, к примеру, пациент понимает бессмысленность постоянного пересчитывания окон, но не может остановиться.» В.Э.: Ошибка самопрограммирования: программа счета окон включается, а другие программы не могут сделать ей «Cancel».
Адлер: «Если мы противопоставим суждение, основанное на здравом смысле, частному суждению, мы обнаружим, что первое обычно ближе к истине.» В.Э.: Это уж как знать: мои «частные суждения», например, несомненно ближе к истине, чем то, что большинство общества назовет «здравым смыслом».
Адлер: «Рассмотрим, например, как совершаются преступления.» В.Э.: В принципе точно так же, как и любые другие поступки. Аппарат самопрограммирования выдвигает цель, генерирует варианты алгоритмов ее достижения и выбирает один из вариантов согласно определенным критериям. Преступник от не-преступника отличается главным образом именно этими критериями выбора. (Иногда не-преступник и не сгенерирует тот вариант действия, что реализует преступник, и поэтому даже не оценит его, но это бывает реже и свидетельствует о том, что у этого человека плохой генератор; наиболее существенная разница – в критериях оценки вариантов, в том, что один отвергнет, а другой примет к исполнению).
Адлер: «...если мы ужесточим наказание, кроме того, что запугаем преступника, мы также укрепим его веру в собственный героизм.» В.Э.: Возможно, что этот «героизм» и присутствует (но думаю, что не всегда) среди тех критериев, которые взвешиваются преступником перед выбором решения о преступлении, и в таком случае бо’льшая строгость наказания увеличит вероятность принятия решения о преступлении по этому критерию, но всегда рядом будет действовать другой критерий (опасения наказания), и по этому критерию вероятность преступления уменьшится. Которая из этих чаш весов перевесит? Думаю, что в целом – вторая. Кроме того, начиная с определенного порога тяжести преступления, преступников вообще не следует наказывать. Они подлежат уничтожению.
Адлер: «Извращения не являются врожденными...» В.Э.: Есть и врожденный гомосексуализм, определенный гормонами помимо всякого опыта. Но есть приобретенный.
Адлер: «Можно сделать вывод, что чувства всегда находятся в согласии с видением человеком своей задачи: они укрепляют его стремление к деятельности.» В.Э.: Совершенно верно, «чувства» и есть изменения в «мобилизационной готовности» различных частей Системы: одни аппараты приводятся в повышенную готовность, другие сворачивают свою деятельность. Такие колебания и называются «чувствами».
Адлер: «Каждое сновидение, конечно же, преследует определенную цель...» В.Э.: Нет никакой цели у одного отдельного сновидения: просто рандомгенератор производит свою продукцию – и всё.
Адлер: «Целью сновидения, – если выражаться в общих, а не специальных терминах, – является создание определенного движения чувств...» В.Э.: Нет – наоборот. Не сновидение создает чувства, а сновидение строится на основе (уже имеющегося) чувства. Чувство, как мы помним, есть определенное положение при колебаниях различных аппаратов Системы (как психических, т.е. программных, так и соматических, т.е. телесных), и оно характеризует определенную ситуацию в жизни человека (точнее: его отношение к этой ситуации). При генерации сновидения берется это положение аппаратов Системы (т.е. это «чувство») и к нему присоединяются случайные комбинации образов из памяти. Поэтому сновидение для человека субъективно всегда сопровождается совершенно определенным и актуальным в настоящий момент или в недавнем прошлом чувством, а образы, прилепленные сновидением к этому чувству какие-то совершенно нелепые и случайные (можно искать «глубокую символику»). Разумеется, все это делается совсем не для того, чтобы ночью смотреть картиники. Такое комбинирование образов, связанное с определенной жизненной ситуацией («чувством») делается для того, чтобы подавать «идеи» тем программам, которые заняты поиском и генерацией выхода из данной ситуации. Программы (ни в компьютерах, ни в мозге) не могут создавать ничего нового, ранее в Системе не существовавшего и не предусмотренного алгоритмом, иным способом, как только вот таким путем случайного комбинирования уже имеющихся элементов. Рандомгенератор подает программам поиска решения эти случайные комбинации, а те берут их в качестве исходных данных и отсеивают мусор до тех пор, пока не наткнутся на что-нибудь ценное. По большей части это происходит наяву, но многие решения приходят человеку и во сне (что не удивительно, т.к. рандомгенератор же работает – по крайней мере в некоторых фазах сна).
Адлер: «...печально известны условия жизни первенца. (..) Случаи из практики показывают, что такие дети всегда болезненно переживают свое ниспровержение.» В.Э.: Разумеется, это «ниспровержение» будет одним из факторов, влияющих на формирование системы мозговых программ «первенца». Но влияющих факторов такого же значения в его жизни будет такое множество, что этот один фактор среди них в общем-то совершенно теряется и существенное значение может иметь скорее в порядке исключения лишь у некоторых отдельных лиц. Я сам был первенцем и, насколько можно судить по рассказам взрослых (сам я этого не помню), видимо, испытывал некоторую ревность к брату, который появился, когда мне было неполных 15 месяцев. Проблема была решена так, что я уступил конкуренту свою мать, и она стала «Мамой брата», а себе присвоил бабушку, которая стала моей «Милой мамой» (под такими именами, только по-детски искаженными, они обе прошли весь период нашего детства и продолжают так называться и теперь). Позже, в тот период, который я уже и сам помню, я относился к брату с некоторым раздражением. Но, как мне это тогда представлялось и представляется теперь, причиной этого раздражения было не то, что он отнял у меня маму когда-то давным давно в мои 15 месяцев, а то, что он у меня отнимал все постоянно на протяжении всего детства и юности. Только я что-нибудь сделаю, чего-нибудь добьюсь, он придет и возьмет это... (Впрочем, границы тут, конечно, трудно уловимы). Так что фактор такой, несомненно, имел место. Но мне думается, что он не был главным в формировании той личности, каким я вырос. Были факторы и посильнее – связанные с отцом и всей обстановкой тогдашней жизни.
Адлер: «Положение второго ребенка также весьма своеобразно и неповторимо.» В.Э.: Сам Альфред Адлер был вторым ребенком среди шести детей.
Адлер: «Многочисленные примеры силы младших детей нам дают история и легенды. Яркое тому подтверждение – история Иосифа, который захотел превзойти всех. (..) Подобные описания мы обнаруживаем в сказках, где младшему ребенку отведена главная роль.» В.Э.: В сказках ему отведена главная роль потому, что эти сказки сочиняли и рассказывали бабушки и, как правило, именно ему – младшему.
Адлер: «Ни одна из этих психологий не мыслит в терминах индивидуальных целей.» В.Э.: С точки зрения Веданской теории все эти психологические школы одинаково правильны или неправильны: все они (включая Адлера) акцентирует что-то одно из деятельности мозговой информационной системы, но не дают полной, точной, исчерпывающей картины этой деятельности.
Адлер: «Сознательное и бессознательное движутся вместе в одном и том же направлении и не противоречат друг другу, – вопреки распространенному мнению. Более того, между ними не существует точной демаркационной линии.» В.Э.: Здесь Адлер уловил правильно. «Сознательное» отличается от «бессознательного» лишь одним – при втором не происходит запись в память сведений о том, что, как и почему было сделано. Так как информации об этом в памяти нет, то «бессознательная» деятельность не может быть потом проанализирована другими мозговыми программами. А «сознательная» может быть проанализирована (и запись в память для того и ведется – когда ведется – чтобы потом проанализировать свою деятельность и извлечь уроки из нее; это биологическая цель аппарата памяти). Но в память невозможно записать все. Поэтому при записи происходит отбор – записывается наиболее важное (то, что таковым признано мозгом в данный момент). А менее важное теряется. Одна и та же мозговая работа может быть записана в память в одних условиях и не записана в других (при рассеянности, гипнозе, лунатизме и т.д.). Так как работают одни и те же программы, то и результаты оказываются одинаковыми, независимо от того, сделана ли работа «сознательно» или «бессознательно». А тех «бессознательных чудовищ», о которых фантазирует Фрейд, в человеческом мозге нет. (Да и откуда им взяться: для чего Естественный отбор будет создавать эти чудовища?).
Адлер: «Женатый мужчина сорока лет страдал фобией – желанием выброситься из окна. Он постоянно боролся с этим желанием. Все же прочее в его жизни было вполне благополучно: у него были друзья, хорошее положение, счастливая семейная жизнь. Его случай нельзя объяснить иначе, кроме как в терминах сотрудничества сознания и бессознательного.» В.Э.: Можно объяснить иначе. Самопрограммирование происходит в основных чертах так: генератор поставляет один или несколько вариантов дальнейших действий, а анализатор оценивает эти варианты и решает, осуществить их или нет. У данного мужчины, значит, генератор постоянно поставлял вариант «выброситься из окна», а анализатор столь же постоянно отвергал этот вариант действий. Почему отвергал – не удивительно. А чтобы понять, почему генератор регулярно выдвигал такой вариант, нужно побольше знать об этом пациенте и его обстоятельствах. Но по какой-то причине выдвигал. (В принципе у всех людей с более менее развитыми генераторами они постоянно выдвигают всякие «нелепые» варианты действий, но у большинства это не становится проблемой: такие варианты быстро и легко отвергаются; проблема появляется только если они появляются слишком уж настойчиво).
Адлер: «Если мы проанализируем характер нашего пациента, то увидим, что единственной целью его жизни было преодоление страха и тревожности. Эта цель объединила его сознательные идеи с бессознательными в единое целое. С точки же зрения того, кто не рассматривает человеческое существо как единое целое, у данного пациента не было никаких успехов и не могло быть чувства превосходства. В его представлении пациент не более чем амбициозная личность, он стремится к борьбе, но остается трусом в глубине души.» В.Э.: Всё это слабые рассуждения. Раз он был человеком тревожным, то уход из жизни и тем самым избавление от всех этих тревог и прочих постоянных неприятностей является вполне резонным предложением генератора вариантов дальнейших действий. Самоубийство как вариант – не загадка; вопрос заключается только в том, почему именно выброситься из окна; почему не повеситься, застрелиться, броситься под поезд и т.д.? Скорее всего, и эти варианты появлялись, но только не упомянуты здесь, а окно почему-то преобладало и особенно привлекало. (Может быть, просто потому, что человек часто подходил к окну и смотрел вниз?).
Адлер: «Если мы займемся случаем заики, то обнаружим, что с самого начала своей жизни он никогда не был достаточно социально адаптирован.» В.Э.: Заикание – это перебои и зацикливания в работе Энкодера при преобразовании Представления кодирования в (словесное) сообщение системы языка. Если с программистской точки зрения задуматься, как вообще может быть устроен Энкодер (например, как нам самим его запрограммировать), то становится ясно, что в нем должны существовать несколько уровней работы, и эти уровни должны (для плавной речи) стабильно взаимодействовать. Программы одного уровня считывают информацию со структур Представления кодирования и отыскивают слова, соответствующие элементам этого Представления; программы другого уровня создают схему предложения по правилам данного языка (русского, английского и т.п.); программы третьего уровня из выходных потоков двух предыдущих уровней генерируют поток сигналов речевым мышцам гортани и языка. Понятно, что все эти программы должны работать согласованно, с подходящей друг для дружке скоростью. Если один из уровней начнет отставать или опережать другие, то начнутся перебои. Это и есть заикание. Видимо, подробное изучение конкретных случаев заикания позволило бы установить, ЧТО именно в данном случае отстает, а что спешит (и почему). Я думаю, что в явлении заикания можно выделить несколько различных случаев (типа «спешит третий уровень» или «отстает первый уровень» и т.п.).
Адлер: «В дальнейшей жизни, у взрослых людей, сторонящихся активных социальных связей, мы обнаруживаем неспособность выступать перед публикой, страх перед ней. Это связано с тем, что они считают свою аудиторию враждебной.» В.Э.: Совсем не обязательно. Такие трудности могут быть и перед самой дружелюбной аудиторией (которую выступающий считает таковой). Эти трудности по большей части связаны с несогласованностью работы различных аппаратов мозга (и этим похожи на заикание – только не в собственно речи, не внутри Энкодера, а вообще во всем функционировании Системы). Выступление перед аудиторией требует не только взаимодействия тех трех уровней программ, которые упоминались в примечании о заикании, но еще и многих других, например, контролирующих поведение тела (жесты, мимику и т.д.), создающие и поддерживающие тему выступления, анализирующие реакцию слушателей, и др. Кроме того, выступающий обычно испытывает повышенную свою ответственность в данной ситуации, поэтому начинается стресс, то есть, все или многие аппараты Системы приводятся в повышенную готовность и работают в усиленном режиме (а простым желанием «успокоиться» это отменить невозможно). В результате Система (т.е. человек) приходит в несбалансированное состояние, когда ее (его) программы не могут нормально взаимодействовать – одни спешат, другие отстают, ресурсы (время процессора, оперативная память и т.п.) захватываются не теми программами, которым следовало бы это отдать, – и так возникают трудности.
Адлер: «Нашей задачей в работе с такими людьми является донести до них факты социальной жизни. Демонстрация добрых намерений позволяет нервозным людям чувствовать себя оправданными. Но этого мало. Мы должны помочь им понять, что для общества важно, что же они делают в действительности и что оно действительно от них получает.» В.Э.: Ну, в целом довольно наивно. Вопросы согласованности работы программ в информационной системе нельзя решить просто объяснением добрых намерений аудитории и того, что для общества важно, а человек ему, видите ли, не дает.
Адлер: «Он хотел всегда управлять ситуацией, и до определенной степени болезнь помогала ему в этом преуспеть. Так, когда он начинал задыхаться, его жена уже не хотела идти в театр или на вечеринку. Таким образом он достигал «цели превосходства».» В.Э.: Да, разумеется, его мозг мог генерировать «приступ астмы» с целью остаться дома и никуда не ходить, причем генерировать так, чтобы эта работа не фиксировалась в памяти и была, таким образом, «бессознательной». Такие действия особенно характерны для истероидных личностей. Но могло быть и несколько иначе. Разговор с женой о необходимости против своего желания куда-то ходить раздражал и возбуждал его, приводил в стресс (который есть усиленная готовность и работа психических и физических аппаратов), и при такой усиленной готовности и работе ему действительно, без всякой бессознательной симуляции, уже не хватало воздуха (если он на самом деле болел астмой, и его легких хватало на спокойную жизнь, но не хватало на возбужденность и стрессы).
Адлер: «И если мы видим человека, который постоянно суетится, сопровождая свои действия бурными эмоциями, мы можем смело заключить о наличии у него сильного чувства неполноценности.» В.Э.: Здесь уже начинается перекос Адлера в сторону его излюбленного «конька».
Адлер: «Наша задача целиком заключается в том, чтобы отучить этих людей от их установки вечного сомнения.» В.Э.: Вообще сомнения (взвешивание разных вариантов действия) являются естественной частью самопрограммирования. Без этого нормальный процесс самопрограммирования вообще не может происходить. Был бы чрезвычайно убогим тот индивидуум, который никогда не взвешивал несколько вариантов своего действия (т.е. никогда не сомневался), а имел бы всегда только один вариант. Поэтому, чтобы начать говорить о какой-то «чрезмерной», болезненной склонности к сомнениям, надо было бы указать критерий, как отличить «нормальные» сомнения от «ненормальных». Но Адлер такого критерия не дает.
Адлер: «С другой стороны, если исследуем комплекс превосходства в динамике, мы всякий раз находим более или менее скрытый комплекс неполноценности.» В.Э.: Понятие «комплекс превосходства» здесь начинает использоваться, но не определено, что же это такое. Стремление к превосходству? Но опять нет четких критериев, как отличить этот «комплекс» от «обычного» стремления к достижению цели. Если школьник пытается разрешить трудную задачку и стать победителем на олимпиаде по физике, то что это – «комплекс превосходства»? Но ведь это же нормальное, естественное поведение – как и гордость победителя, если цель достигнута. Эти постоянные неточности в общем-то обесценивают рассуждения Адлера и делают их тенденциозными, специально направленными на введение и использование этих «комплексов».
Адлер: «Рассмотрим для примера ленивых детей. Недостаток у них активности, отсутствие интереса к чему бы то ни было могут создать у нас впечатление полного отсутствия у них движения. Но и у них мы найдем желание превосходить других, желание, которое заставляет их говорить: «Если бы я не был так ленив, я мог бы стать президентом». Их развитие и стремление, если можно так сказать, относительны. Они высокого мнения о себе и придерживаются представления о том, что могли бы многое совершить и принести немало пользы, если бы...!» В.Э.: Так у них высокое мнение о себе или у них чувство собственной неполноценности?
Адлер: «...когда убийца думает о себе как о герое – это его субъективное представление. Ему недостает смелости, и он хочет так уладить дела, чтобы увернуться от необходимости действительно решать проблемы жизни.» В.Э.: Постоянно у Адлера какие-то искаженные понятия: на самом деле преступник «решает проблемы жизни», только решает он их неприемлемым для нас образом. Причем тут смелость – несмелость?
Адлер: «...комплекс превосходства может стать одним из методов избежать своих трудностей. Человек с комплексом неполноценности притворяется лучшим, чем он есть на самом деле, и этот фальшивый успех компенсирует чувство неполноценности, ставшее для него невыносимым.» В.Э.: В целом можно заключить, что адлеровские понятия «комплекса неполноценности» и «комплекса превосходства» являются неудачными и лишними в психологии – с их помощью трудно и почти невозможно точно описать реальные ситуации. Эти ситуации лучше описывать в таких терминах, что все люди (при самопрограммировании) взвешивают различные варианты дальнейшего своего поведения (сомневаются); все люди желают повысить свой «рейтинг» в глазах окружающих (и, следовательно, избежать «низкого рейтинга»). Этих понятий вполне достаточно для точного описания ситуаций; тогда у некоторых людей сомнения становятся чрезмерными, некоторые люди принимают непреемлемые для окружающих решения о своих действиях (преступники), у некоторых людей вопросы «рейтинга» становятся непомерно, болезненно важными, и они начинают сочинять небылицы, стараясь повысить свой рейтинг – и т.д. Всё, о чем говорит Адлер, естественным образом укладывается в эту схему, а его «комплексы» можно без сожаления выбросить в мусорник.
Послесловие автора Векордии
Эту книгу об Адлере и его трудах до нынешнего ее состояния я подготовил в январе 2008 года. Типичный процесс подготовки таких книг состоит из двух главных этапов: на первом я прочитываю книгу, размещая материал и редактируя его (исправляя замеченные опечатки и т.п.); на втором этапе еще раз идет просмотр текста, уже комментируя его. Этот второй этап часто застревает и остается незавершенным (так как текст я уже знаю, и мне он уже не столь интересен, как первый раз, а написание комментариев требует больших усилий и много времени).
Так было и с этой книгой Адлера в январе. Комментирование коснулось лишь начальной части книги, а потом меня увлекли другие дела. Теперь прошло девять месяцев, и я вижу, что не скоро смогу продолжить комментирование. Но не стоит больше ждать, и я выпускаю книгу (первым ее выпуском) такой, какая она есть. Хотя я и хотел еще многое добавить, но и того, что уже сказано, в общем-то не мало. Читателю вполне видно мое отношение к учениям Адлера.
Если когда-нибудь в будущем я смогу продолжить комментирование этой книги, то добавленное появится в следующих ее выпусках. А если не удастся продолжить, то в общем-то неплохо и то, что есть.
Валдис Эгле
24 октября 2008 года