Филиппа всегда ставили немного выше меня. Сколько я себя помню, любимчиком родителей был он. С того момента, как мама пришла и сообщила весть о том, что у меня будет братик и до зияющей дыры у Филиппа в черепушке, я его ненавидел.
Когда ему было год и три месяца, он наконец-то пошел. Деградант. Я увидел, как он, шатаясь на своих тощих птичьих ножках, шагает ко мне с идиотской беззубой улыбкой, от которой меня бросало в дрожь и начинало нестерпимо тошнить. Я увидел восторг на лицах родителей, они смеялись и называли его маленьким героем. Я пошел к себе в комнате, блеванул в корзину для бумаг и нарисовал рисунок с Филиппом в главной роли. Он плавал в Тихом океане, забытый всеми, кроме акул. Его тоненькие кишочки распластались по воде, терзаемые тремя рядами сильных зубов. Я испытал неописуемый восторг от своей картины. Мне было шесть с половиной лет.
Мой восьмой день рождения мы справляли в парке аттракционов с моими новыми друзьями из новой школы. Всем было весело, мы катались на каруселях и ели мороженое. Возможно, это был первый раз в моей жизни, когда я осознанно испытывал счастье. Я пришел домой, заваленный подарками. Филипп смотрел на меня глазенками, полными восторга, я попытался улыбнуться ему в ответ. Зубы свело судорогой, я побежал наверх и, с трудом сдерживая тошноту, опять нарисовал своего братика. Он попал в Средневековье и был сожжен на костре. Толпа на рисунке вокруг орала и улюлюкала. Я попросил родителей отдать меня в художественную школу.
Следующим ярким воспоминанием стал совместный поход в кино. Филиппу тогда уже было семь лет. Он пошел в школу, быстро нашел друзей и стал лучшим учеником в классе. Казалось бы, моя ненависть достигла пика, но все еще было впереди. Он тихо просидел весь фильм, пока я опрокидывал на себя банку с попкорном и поливал остальных зрителей кока-колой. Маленький подлиза! Тем вечером он ел мороженое и наслаждался теплым вечером с родителями, а я сидел под домашним арестом и рисовал экзекуцию. Мои рисунки сильно изменились – стали более профессиональными и жестокими. У меня уже скопилась целая папка.
Когда мне исполнилось шестнадцать, мои добрые друзья угостили меня планом. Мне очень понравилось. Я пришел домой, преисполненный любви ко всем. Я помню, тогда я дал Филиппу десять долларов и весь вечер играл с братом в компьютерные игры. На следующее утро я проснулся и осознал, что сделал ублюдка счастливым на целый вечер. И еще одно: не успел я продрать глаза, как он с радостными визгами примчался ко мне в комнату. Утро началось с блевотины в нашем туалете. Кто-то спишет это на марихуану, но я то знал, что это вина Филиппа. Я нарисовал, как его засасывает в пучину из лиан и ветвей, а они душат его, душат…
На мой юбилей – двадцать пять лет, - Филипп подарил мне наручные часы. Ему было двадцать, он работал и одновременно учился в университете, на стипендию и зарплату обеспечивая всю нашу семью. К тому времени я научился уже справляться с рвотой. Я вымученно улыбнулся и поблагодарил его. Он был обаятелен, не спорю. Все девушки нашего городка мечтали о таком парне, как он. Да и кому нужен наркоман без будущего и профессии типа меня, когда есть Филипп? Я пытался работать, честно. Продавал рисунки, но они не покупались. Я рисовал банальности.
В тот вечер я вынюхал по три дорожки кокаина, одолжил у друга кольт Уолкер и пошел к Филиппу. Я никогда не забуду его глаза, направленные на пистолет, в которых плескался ужас. Он прошептал:
– Я знал…
Одним выстрелом я разоружил пистолет в его голову.
Мою коллекцию рисунков «Филипп» купили на аукционе за три миллиона долларов.