Мать возненавидела ее еще до рождения. Еще тогда, когда она первый раз шевельнулась в ее чреве, давая о себе знать. Она была не первой - у Мендуз уже росли девочка и мальчик - пяти и трех лет. Почему она стала ненавистной - трудно сказать. Может быть - не могла забыть Мендуз, как бывшие подруги гнали ее с товарками, подбадривая плетями и насмехаясь. Может быть - не могла простить ей того, что ее отцом мог быть любой из десятка грязных, вонючих кочевников, бывших с ней в ту ночь. Почему - неважно, но эта ненависть матери во многом определила и характер Галли и ее будущую судьбу.
Она родилась недоношенной, семимесячной. Родилась холодной зимой, на самом закате солнца, успевшего коснуться ее своими последними, гаснущими лучами. Самые короткие дни. Самые длинные ночи.
Мендуз подняла новорожденного теленка, чтобы занести его в аил, уберечь от ночного мороза. Тягучая боль резанула живот. Мендуз вскрикнула и осела в снег, прямо там, в загоне для коров она и родила Галли. Пошатываясь от слабости вернулась в аил. Старая Мана заметила ее опавший живот. Накинулась на Мендуз волчицей
- Ребенок где? Родила где, спрашиваю? Не дожидаясь ответа накинула на плечи дошку и кинулась вон из аила. Едва слышный плач ребенка подсказал направление. Уже в сумерках нашла ее, лежащую в снегу рядом с теленком. Скинула дошку, закутала крохотное тельце, бегом помчалась к аилу. Мендуз отказалась кормить ребенка грудью. Галли не пробовала материнского молока - ее сразу кормили разведенным коровьим. Имя ей дали много позже. Когда подросла чуток, когда лежала в люльке и, пуская пузыри, гулила негромко, как бы для себя:
- Га-лли, га-лли, гал-ли... Так ее и назвали.
Сказать - несладким было детство ее - значит, ничего не сказать. Кто сможет представить, что творится в душе ребенка, который видит - он - ненавистен. Пинки и затрещины сыплются со всех сторон градом. За столом общим - мать отбирает кусок, чтобы сунуть его старшим, несмотря на обилие пищи. Жива была старая Мана - прикармливала ее, заступалась порой за нее, выговаривая Мендуз упреки сердитые. Три годишка исполнилось ей - умерла Мана. Никого рядом с Галли не осталось. День за днем гаснет искорка жизни в щуплом полуголом тельце ее.
Стылым вечером зимним собирает на стол Мендуз, скоро соберутся все за трапезой вечерней. Не смогла муки голода обороть Галли, стянула со стола кусочек мяса дрожащей ручонкой. Словно у детей ее изо рта кусок вырвали взъярилась Мендуз. Сгребла за шиворот, стиснув в ладони и потрепанную ее одежонку и волосы, по спинке потоком льющиеся. Пинком отворила дверь в аил, далеко в снег зашвырнула Галли. Вслед - булыжниками льда, слова летят:
- Брюхо ненасытное! Рот пустой! Не сметь уйти! Не сметь на порог шагнуть, удавлю ненавистную! Сдохни тут, в снегу, пусть Эрлик забирает тебя к себе, подстилкой ему будешь!
С треском захлопнулась дверь аила.
Не плачет Галли. Дыхание перехвачено при падении. Ползком по снегу добралась до аила, сжалась в комочек, у двери к стенке прильнула. Сыплет снег. Не тает на волосенках.
Старик от Ай-Яны шел, допоздна засиделись за беседой вечерней. Хорошо - плотно стоят аилы к пртоптанным в снегу тропинкам. Тихий плач услышал. Подошел, едва разглядел обочь двери присыпанного снегом ребенка. Видел он и ранее - тяжко живется девочке, не раз смотрел сочувственно - да что сделаешь - Мендуз - мать ее. Поднял из снега девочку, отворил дверь, внутрь шагнул. Тяжелым взглядом сверкнул на семейство, за столом еще сидящее. Вопрос в глазах молчаливый.
- А-а-а! Так и смерти на нее проклятую нет! Не приму! Сдохнет пусть ненавистная! - визг Мендуз режет уши, стоит недвижно Старик, прижимает к себе тельце крохотное. Раздумчиво, на Мендуз глянул, тихо, едва слышно слово швырнул в лицо ей:
- Не дочь она тебе более... моей дочкой будет Галли... Вскинулась, тигрицей набросилась Мендуз:
- Моя она! На морозе сдохнуть не захотела - сама удавлю ее, ненавистную! Тянет лапы скрюченные, хочет вырвать дочку из рук Старика.
Не спеша отвел руки ее Старик. Молча за горло взял, пальцы сжимая медленно глядел в мгновенно потухшие, страхом залитые глаза.
- Не твоя она дочь более - моя! Отшвырнул от себя брезгливо
- Галли - моя дочь! Повторил, словно вдалбливая слова в бестолковые головы и поняли все, сразу - недолгой будет жизнь у того, кто обидит теперь Галли. Долго ли она проживет - про то не им теперь думать...
До весны выхаживал Старик девчушку. С рук не спуская, казалось и не спал совсем, душой своей согревал. Выходил. Выжила Галли. Сошел снег, своими ножками из аила вышла, щурилась, улыбаясь под ласковыми лучами солнца. Наверное - впервые в короткой жизни своей улыбалась. И - засмеялась впервые, когда подвел ее Старик к загону с резвящимися козлятами.
Другая, незнакомая ранее жизнь началась у нее. Другие люди жили в аиле Старика. Всем - от мала до велика была она дорога и желанна. Забота и ласка, лучший кусок - все для нее. К лету порозовели, округлились впалые, бледные щечки. Везде и всюду - как пришитая к Старику - рядом...
Год, другой прошел, растет Галли. Забыла ли мать свою? Кто в душу заглядывал к ней? Старик был ей матерью ласковой и отцом строгим. Не замечает ее Мендуз, сквозь нее смотрит, доведись столкнуться меж тесно стоящих аилов. Случается, брат и сестренка по малолетству слово обидное бросят - словно не слышит их Галли. То ли по глупости собственной, то ли по наущению Мендуз, подкараулили ее за стойбищем, налетели вдвоем, внезапно. На беду свою налетели. За два года научил Старик постоять за себя - кубарем покатилась в пыль сестра, шлепнулся с разбитым носом брат. Коршуном летит Мендуз, люто глаза горят. Стоит, не прячется, не убегает девчушка. Что бы вышло - незнаемо то, не окажись Старик рядом. Одного взгляда хватило Мендуз. Потухли глаза яростные, сгребла в охапку детей, молча уволокла в аил.
Сказал ли он Ай-Яне, сама ли она прознала о случившемся - в тот же день привели к ней Мендуз. Коротким был разговор. Никто не слышал, да и не хотел слышать о чем говорилось там. Сникла Мендуз. Днями уехала с детьми вместе на дальнее стойбище, не появлялась больше в жизни Галли.
Размеренно, дни за днями летят. Каждый день Старика - от темна до темна отдан делу. Не щадя учит взрослых. Терпеливо учит ребятню - с трех - пяти лет учатся девчонки обояш, пчах держать в руках, лук, копье короткое, звезды - всему учит терпеливо Старик. Ученицы его первые подросли уже, сами учат младших, минутки присесть не дают.