Когда наступает Ночь, этот замок превращается в Бастион Тишины, в её храм. Но не от того, что здесь нет звуков, нет, а от того, что она тут властвует: каждый шёпот, каждый скрип несётся переплетаемые тишиной по светлому коридору.
А в палате, из слабых телевизионных динамиков, мерно вытекают слова, подхватываемые лёгким храпом, они кружатся по комнате, пугаясь случайного скрипа стремятся к двери, где к ним скромно присоединяется копошение тысяч маленьких ножек, доносящиеся из наполненной баночки для анализов, стоящей за тумбочкой. В коридоре звуки вливаются в ручей, что не спеша движется вдоль стен, изредка взбудораживаемый всплеском звона из процедурных кабинетов.
Ручей полнеет, проникая везде и всюду. В него из дверной щели сочится мутно-белая струйка стона медсестры и прозрачный как невинная слеза шелест из-под одеяла парня. А вот прервались алые капли стука – то угомонилось очередное сердечко. В гулком холле ручей впитывает вдохи курящих, их слова, отскочив от стен, исчезают в омуте.
Звуки тянутся к приоткрытому окну, на шёпот ветра и выглянув из храма, на всегда исчезают попав в город, где ни кто не правит, где есть только течение реки без начала и конца, в которую вливается шелест купюр и, журчание унитаза, хлопанье ресниц и вой автомобилей, чмоканье поцелуев и хрип убиваемых. Всё это цветастым смерчем кружится вокруг высотного здания, на шпиль которого, подогнув изящные ножки, в этот раз решила присесть она – Ночной Ангел. На её красивое тело накинуты одежды из лунного света, каждое перо в сложенных за спиной крыльях – звёздный луч. Распущенные волосы колышутся на ветру. Чистый взор не затуманен людскими думами, а детское выражение прекрасного лица, хранит печать лёгкости и беззаботности. Она – создание ночного города, его порождение. Ветреное сердце легко забывает души покоренных, что на горе себе лицезрели её губы, тронутые лёгкой, очаровательной улыбкой, но она навсегда запоминает всё услышанное. Длинные ушки, с острыми кончиками, улавливают каждый звук, но копошение людей в дождливую ночь (а она приходит только в дождь) под её ногами ей не интересно. Она слышит лишь прозвучавшие слова любви, она согревается огнём искренности, за ним она, наверное, приходит в наш мир. Но Ночной Ангел так же запоминает и ложь, от которой мёрзнут её маленькие крылья и дрожат тонкие губы. Сотни тысяч окон горят под ней и в каждом своя жизнь. Но она поведает своим братьям только о тех, где холод и где тепло. И братья проследят за каждым следом души в ночном мраке и каждый из братьев нашепчет своё на ухо и каждый проведёт по глазам ладонью.
А бывает что тепла мало и холод лжи особо пронизывающий, тогда её сердце плачет и слёзы – капли лунного огня, катятся по нежной коже. И тогда в городе лопаются трубы, и отказывает сигнализация в машинах, сгорают чайники, не пишутся курсовые работы и у детей ломаются игрушечные замки, кто-то пьяный решает всё же ударить и тоска одинокой дождливой ночи, останавливает биение сердца чьей-нибудь матери.