4.
В ту ночь квартира в Новом квартале осталась без хозяйки. Он сумел убедить Анну, что матрас, синяя чашка и безразмерная футболка не стоят того, чтобы возвращаться домой посреди ночи: доводы показались ей убедительными, да их и не требовалось: впервые за долгое время она чувствовала себя нужной, желанной, а может — кто знает? - даже любимой.
Томас лежал на спине, пепельница стояла на его животе. Анна натянула одеяло до самого подбородка и, высунув руку, смотрела на тлеющий конец сигареты.
-Зачем тебе это?
-Что? - он приоткрыл один глаз и посмотрел на нее, потом отвернулся и выпустил дым аккуратным облачком.
-Я.
Он молчал, ожидая продолжения, она смотрела на него.
-Я хочу сказать, в нашем городке вашу группу знают все девушки от пятнадцати до тридцати. Зачем тебе именно я?
Томас медленно поднес руку к губам, сделал последнюю затяжку и обстоятельно затушил сигарету.
-Ты настоящая, но вроде как не знаешь об этом. Ты можешь владеть всем миром — именно ты, а не кто-то другой, — потому что ты способна на сумасшествие. Просто пока ты не понимаешь своего богатства — а я знаю о нем. И хочу, чтобы ты узнала — вместе со мной.
Он потянулся и чмокнул ее в нос.
-Знаешь, очень немногие девушки могли бы задать этот вопрос. Они бы боялись, что так проявится их неуверенность в себе. Или что я задумаюсь над ответом и, не найдя его, сбегу от них. Или просто не стали бы наступать на свою гордость. Ты — другая. Запомни это.
Анна вздохнула, улыбнулась и, вытянув руку, просунула ее под одеяло, нащупав руку Томаса. По сравнению с ее вечно холодными ладонями его кожа была почти лихорадочно горячей. Она перевернулась на бок и закрыла глаза.
---
-Хей, сестрица! - Йонна бежала за ней по широкой лестнице университета. Запыхавшись, она ухватила Анну за руку. - Расскажи-ка мне, куда это вы с нашим мачо делись вчера? Йохан было собрался искать вас по всему городу, но я-то была не настолько пьяна, чтобы не сообразить, что к чему. Выкладывай, а не то я прибегну к пыткам.
Анна смотрела на веселящуюся подругу и не знала, как объяснить то, что произошло вчера. Ей почему-то хотелось молчать об их разговорах с Томасом, никому не говорить, что сегодня после лекций он зайдет за ней, и они пойдут гулять по заснеженному городу, не делиться тем, что он говорил ей на ухо, когда она почти засыпала.
-Пойдем в кафетерий, - Анна вздохнула и смирилась с неизбежным, - без кофе мой рассказ вряд ли можно будет осилить.
Получасом позже Йонна, посерьезнев, размешивала остатки кофе пластиковой ложкой. Она кашлянула, глянула на Анну и снова уставилась в свою чашку, улыбаясь чему-то своему. Потом отставила кофе и заглянула ей в глаза.
-Так значит, это серьезно? Никаких приключений на одну ночь, романтики на час и все такое?
-Я... Ну да. Наверное. Я не знаю, - Анна потерла лоб рукой и опустила глаза. - Понимаешь, я спросила у него, что будет дальше. А он ответил: «Завтра в пять я буду около твоего университета, и мы пойдем курить под снегом», - она ухмыльнулась и хмыкнула, прикрыв глаза, - я подождала и спросила: «А потом?» А он сказал, что это и есть «потом». И что это самое дальнее будущее, в которое он только может заглянуть. А потом добавил, чтобы я не думала глупостей, и что он никуда не исчезнет, потому что больше всего хочет быть рядом. Как тебе эта цитата?
Йонна улыбнулась и отпила каппучино.
-Судя по тому, что я знаю о нем, сказать такое для Томаса великий подвиг. Как ты, наверное, заметила, он не особо открывает свои чувства.
-Знаешь, а я и не задумываюсь об этом. Мне, наверное, в первый раз в жизни все равно, что будет завтра. А курить под снегом — не такая уж плохая идея.
Она улыбнулась Йонне и опустила глаза в чашку.
---
Спустя месяц Анна привыкла к тому, что в ее пепельнице появились не только окурки от ее Уинстона, но и от его Мальборо. Она обожала то, как выглядит Старый Город из окон его квартиры и часто звонила ему, чтобы сказать, что приедет «посмотреть в окно». Репетиции «13 times never» стали для нее обычным делом, тем более, что Йонна неожиданно закрутила роман с барабанщиком Симо, и подруги частенько заходили в студию, которую снял для музыкантов их новый продюсер. Репетировать и выступать теперь приходилось в четыре раза больше, а количество зарабатываемых за концерт денег оставалось почти таким же. Йохан каждый день говорил своим музыкантам, как многого они могут добиться, если немного потерпят «мелкие трудности». «Великие группы годами ждали своего шанса, - разглагольствовал он в перерыве между песнями, размахивая микрофоном в одной руке и сигаретой в другой, - Неужели мы сдадимся из-за того, что приходится больше работать?» Анна сидела на маленьком диванчике и, не обращая внимания на оглушающие звуки тяжелой музыки, читала Катулла и Апулея, грызя кончик шариковой ручки. Временами она поднимала глаза и разглядывала пальцы Томаса на грифе электро-гитары, встречалась с ним глазами и тут же отворачивалась — сам он не сбился бы с ритма даже в случае землетрясения, но ее мысли от одного его случайного взгляда моментально уходили в сторону от греческих мифов.
---
-Будешь кофе?
Анна не дождалась ответа и, отвернувшись от окна, посмотрела на него. Томас сидел на кровати, растерянно перебирая струны старой акустической гитары.
-Эй, что случилось? - она подошла, осторожно села рядом и вгляделась в его лицо. В последнее время такое выражение не было редкостью: упрямство, усталость, злость и дикая решимость. Она провела пальцем по его щеке, привлекая внимание.
Я так не могу, понимаешь, - его лицо исказилось, а пальцы, будто живя отдельно от сознания, продолжали бегать по струнам, - это все убожество, чертово убожество.
Анна мягко взяла его за руку, разжала пальцы и положила гитару на кровать. Потом придвинулась ближе и прижалась щекой к его плечу.
-Но ты же знаешь, все через это проходят. Еще немного и...
-Не будет никакого «и». Здесь нет будущего, некуда двигаться. Йохан и сам это понимает, просто боится признаться. Этот продюсер просто выкачивает из нас энергию и перерабатывает ее в деньги для своего кармана, для своих чистеньких детей-тинейджеров и домохозяйки-жены. Это тупик, здесь нечего больше делать. Просто тупик.
Томас вскочил с кровати, и начал раскидывать вещи, лежащие на кресле, шаря по карманам в поисках сигарет. Анна сидела неподвижно, опустив глаза. Щелчок зажигалки, шум вздоха. Затем перед ней появилось лицо музыканта: присев перед ней, он заглянул ей в глаза.
-Но ты же веришь, правда? Мы сможем, просто нужно что-то другое. Совсем другое.
Она кивнула, потом еще раз и еще. Она почти не слышала его слов, но действительно верила — когда его лицо было так близко, она верила во все, что он говорил.
Томас еще несколько секунд смотрел на нее — пристально, внимательно, будто надеясь найти в ее глазах указание на то, что нужно делать дальше. Потом встал, подошел к окну и прислонился лбом к стеклу. Волосы упали на лицо, и когда Анна незаметно подошла к нему сзади, обняла за талию и прижалась к нему, никто из них не произнес ни слова.
Наступил июнь, часть экзаменов в университете была сдана, продюсер группы выделил им целую неделю на отдых, и вся команда вместе с Анной и Йонной часто проводила дни в пабе — том самом, откуда Томас увез ее полгода назад. В последнее время настроение музыкантов заметно улучшилось, они то и дело смеялись только им понятным шуткам; девушки не понимали причины такой резкой перемены, но, боясь спугнуть неожиданный энтузиазм, не задавали лишних вопросов.
-А он отвечает: «Басист всегда злой и голодный, не мешай-ка мне, братишка!» - раскатистый хохот Йохана, казалось было слышно в другом квартале. Анна тихо рассмеялась, потом переглянулась с сидящим рядом Томасом и согнулась пополам от хохота. Громко заверещал мобильный. Она достала телефон из кармана, посмотрела на определитель: «Илма». Томас покосился на экран, потом на Анну, но ничего не сказал. Девушка пробралась через сидящих Йонну и Симо, и побежала в тот угол, где не было посетителей, на ходу отвечая на звонок.
Спустя пару минут Анна вернулась. Томас увидел, как она медленно пробирается между столиками, внимательно всмотрелся в приближающуюся фигуру и встал с места. Разговор моментально прервался: каждый почувствовал, что что-то случилось.
Она подошла к их столику, не глядя, сгребла с него сигареты и зажигалку, распихала их по карманам толстовки и обняла себя руками за плечи. Посмотрела на Йонну, потом на Томаса и попыталась улыбнуться. Музыканты, еще не до конца отсмеявшись последней шутке, глядели на нее, не понимая, что происходит.
-Я пойду. Увидимся.
Она еще раз обвела всю компанию расширившимися глазами, растянула губы в чем-то похожем на улыбку и медленно вышла из паба. Уже на углу ее догнал Томас. Он взял ее за плечо, и она вздрогнула. Потом медленно, с неохотой повернулась.
-В чем дело?
-Звонила Илма. Папа умер.