И в этот раз начиналось все умильно и благообразно. Утречком, ранёшенько, покидали хитрые походные пожитки в багажник Крепыша и тронулись в путь.
Путь наш лежал в сторону волшебных по красоте мест, в горной долине с веселенькой речушкой. Так как долину прикрывал перевальчик, дорога через который была по силам не всякому внедорожнику, плюс к этому полдюжины бродов через ту самую речку, то ждали нас места относительно первозданные, цивилизацией почти не изгаженные.
Предстояло намотать без малого полтысячи километров, большая часть из которых приходилась на крюк, круто загнутый вокруг горного массива. Если линейкой по карте мерить – от дома едва ли сотня. А что б на машине, так под пятьсот…
Едем потихонечку, «за жисть» треплемся. Крепыш движком подпевает, дивидишником комментирует. Влад намедни ему подарок сделал: записал кучу всякой всячины, сколько влезло, и установил проигрыватель на произвольную последовательность. Автомобиль и рад стараться! Из города выезжаем, а он нам «… молодые капитаны поведут наш караван…».
Отмотали больше трехсот верст, стрелка уровня топлива за четвертую риску упала, да и время к обеду, Крепыш, ненавязчиво так намекает: «…он в салун направился, чтобы подзаправиться…».
Подзаправились.
В бак солярки, обязательно с озверином – добавочка такая, от нее и аппетит у движка умеренней, и резвости побольше, и топливная аппаратура почище… Сложно с дизтопливом на одной шестой части суши. Есть, то оно есть, но чтобы цетановое число не менее полусотни, плотность, воспламеняемость, температура помутнения-замерзания…
- Братан! Зачем так спросишь?! - поучал заправщик. - Соляркой воняет?! Воняет! В бак течет?! Течет! Камаз работает, трактор работает, дома печка есть – тоже работает!!! Цетан-метан ему давай! Плотность-шмотность... Машина завелась? Вот и ехай отсюдова… Умник-шмумник…
С местной соляркой без озверина ЛендКруизер – тот же КамАЗ, только легковой…
С баком разобрались, Крузерок нам благодарно «…в небе луна, и в желудке сосиска…», а для наших желудков следует раздобыть мясца. С утра без завтрака рванули. Если от ужина мерить – четырнадцатый час на одних анекдотах…
Носом чую аппетитный запах, сменяющий заправочное амбре.
- Шашлычек.
- Баранинка.
- Ломтики тоненькие. На алюминиевых проволочках.
- На саксауле жаренная.
- Маринад не идентифицирую, но вполне сойдет…
Далее в приказном тоне:
- Употребляем, исключительно сбрызнув лимонным соком.
- Да! И мясо и лучок.
- Нарезанный крупными кольцами, подсоленный.
- Рекомендую присыпать карри.
В пределы видимости выплывает пара придорожных мангалов. Во всех с клиентами негусто. Выбираем тот, что расположился в тени раскидистого карагача. Столикпод выцветшим зонтиком, покрытый потертой клеёночкой. В пластиковых плошках нарезанный лук, хлеб. Захватанные бутылки из-под газировки с рассолом сомнительного цвета и запаха. Двое дальнобойщиков заканчивают перекус.
- Заходи, дарагой! Кушай шашлык балшой! Шашлык-самолет – залетает в рот! Во рту тает, кушаться желает! – кажется то же самое лицо, что провожало нас с заправки! Только вместо замызганного комбинезона, беловатый фартук…
- Рифма никудышный, зато, буфетчик пышный… - себе под нос развивает тему Горец.
Из динамиков «…вот так пропала жизнь моя из-за анжового Луя…»
- Машину далеко не ставь. Пусть музыка играет.
- Салям алейкум, уважаемый! Давай двенадцать самых больших шашлыков, - на подходе командует Сашка.
Мангальщик, сияя от счастья, стимулирует спрос посредством предложения:
- Зачем двенадцать, дарагой? Четыре такой балшой мущщин, нада шестнадцать штук кушать!
Санек, подойдя ближе, и рассмотрев размер порций, в тон хозяину:
- У-у-у… Такой "балшой шашлык" "четыре мущщин" будут двадцать штук кушать…
- Вах, маладэс! – не скрывает восторга, - настоящий мущщин! Зухра, Гюльчатай, Лейла… - далее непорусски, но, нам, рожденным и выросшим здесь, вполне понятно, что родственницы-сотрудницы хозяина, носящие имена героинь советского супербоевика, должны незамедлительно протереть стол, нарезать свежего лука, убрать хлеб и подать свежую тандырную лепешку. Не всякий клиент делает заказ эквивалентный если не трети, то четверти дневной выручки.
Сотрудницы засуетились. Одним грациозным движением женской руки стол воссиял чистотой и пустотой. Второе, не менее грациозное движение привнесло СВЕЖЕНАРЕЗАННЫЙ КОЛЬЦАМИ лук и исполинскую горячую еще лепешку.
О, женщины востока! И пусть лучшие повара мужчины, но так накрыть стол, так подать… Когда это делают мужчины, еда теряет половину своей прелести. Сколько неподражаемо прекрасных песен и легенд посвящены вашей красоте и грации! Уверен, все они написаны на сытый желудок.
Влад, глянув на лепешку сдержанно выразил удовольствие:
- Вот это наш размерчик! – и, как-то без переходов, - Нож давай.
Наши лица вытянулись от возмущения:
- Чурка русская!
- Ножом? Лепешку!?
- Еще живую?!!!
- Братья-славяне! – доставая из походных шаровар лимон, перейдя на всеми узнаваемый говор и ехидно ссутулившись, - Вы меня устали! Сколько можно сказать: еврей я. Польский еврей. – Действительно, кто-то из его далеких предков, был родом из Польши, но внезапно забыв о восточноевропейскосинайских корнях, вытаращив глаза и выпятив животище, с кавказским акцентом, – лимон нада зарэзать, а лепешка – рват! Руками и зубами рват!
Аккуратно порезал лимон на две неравные части и меньшую, незамедлительно выжал в тарелку с луком. Из второго кармана был извлечен… была извлечена… было извлечено… в общем, достал карри.
- Хозяюшка! – руководил процессом Сашка, - Пива! Четыре!
Я кричу вслед:
- Одно безалкогольное! – за рулем все-таки.
- Два безалкогольных! – добавляет Влад.
- Три! На всякий случай, – солидарничает Горец.
- Хрен вам – в смысле нам, говорит Сашка, - Девушка! Мне два светлых, пожалуйста!
Запотевшие бутылки (не буду врать про кружки у придорожного мангала) и шкворчащее блюдо появились одновременно.
- Уксус поливаем? – осведомился шашлычник.
- НЕ-Е-ЕТ!!! – от нашего вопля вздрогнуло все кругом.
- Хорошо, хорошо... Кислый не любишь – не буду поливать.
- Кислый любим... – плотоядно скалясь, приговаривал наш повар, выжимая лимон, - Любим кислый! – равномерно окропляя блюдо.
Слюна переполняет рот. Рвем лепешку, выхватываем шампурчики, обжигаясь, срываем с них первые ломтики мяса, жадно жуем, и, кажется, даже слегка рычим. Руки суетливо сталкиваются над маринованным луком.
Сытый Крепыш потешается: «…На змея Маргарыныча завистливо глядят – У змея Маргарыныча все головы едят…»
Между двенадцатой и шестнадцатой порциями, когда движения челюстей умерили хищническую конвульсивность, вместе с философским настроением, накатила вторая волна блаженства. Настало время для застольной беседы. Я авторитетно заявляю:
- Лучший шашлык готовят на базарах и в придорожных забегаловках! Рестораны отдыхают.
- Почему? – подхватывают разговор собутыльники по безалкогольному и светлому.
- Потому что кусочки мяса в силу дешевизны порций некрупные.
- Прожариваются равномерно. Доставляются горячими. В кабаках часто подают в разогретый.
- Ха-ха-ха! – ржет своим мыслям коммерсант Сашка и выдает лозунг: - «От мангала до зубов – доставим без посредников!»
- А что по этому поводу скажут маркетологи?
- Рядом с одним уличным мангалом в сотне-полусотне метров часто стоит другой Конкуренция! – философствуем в духе времени мы.
«…Рожденные в СССР…» - из тени юморит Крепыш.
Сытые и довольные, щедро рассчитались за угощение, и тронулись дальше.
- Будете здесь ехать, обязательно заходите! Скидка сделаю! – провожал нас хозяин.
- Обязательно зайдем!
Засветло предстояло отмотать еще полста километров по третьесортному асфальту, столько же по гравийке, наверняка сомнительного качества, и тому, что на карте невнятно обозначалось, как тридцать километров грунтовки.
Третьесортная гравийка кончилась внезапно.
Точнее она нас бросила и ушла налево, оставив на попечение колеи, двумя параллельными тропинками уходящей в горы. Карта и ДжыПиэС в один голос утверждали, что это есть, по меньшей мере, дорога.
Солнце основательно накренилось на левый бок.
До заветных мест оставалось не менее трех десятков кочергой меренных километров.
Из динамиков Крепыша раздался намек: «… если он худеть не станет, а ведь он худеть не станет…»
- Да-а-а! – в один голос * четыре глотки, ответили мы Крепышу.
Дастарханчик расположили прямо на капоте. Настрогали перекус.
- Ну?.. – многозначительно изрек Влад.
- Чего «ну»? – не понял Гоша.
- Культурно отдыхать умеем?
- А-а! Понял! Но ведь еще не приехали? А вдруг гаишники?
- Ага! И Дед Мороз на оленях! – съехидничал Сашка.
Когда уже всё (совсем «всё») было готово к началу походно-полевого банкета, из кабины прозвучало как тост: «… азиатские пыльные тропы, азиатские белые горы…».
- Ура! Ура! Ура! – поддержали мы.
После перекуса заглянули под капот, под днище, попинали баллоны и:
«… и поэтому я, вдаль бегу по дороге…»
- А что, Хоттабыч? – вернулся к предыдущей теме Сашка, - Если и впрямь полицаи, а от тебя уже запах? Слабо будет по пересечёнке супротив ментовского уазика на тюнингованном Крузаке?
- Угу…
«…Ваше благородие, госпожа Удача…» - подсказал Крепыш.
- «Помойтесь, ребята…» - продолжил я мысль.
- А-а-ха-ха!!! Да, гранаты у нас не той системы!
- А не много ли товару везем?
- И все, конечно, беспошлинно.
- Эт точно…
За первым пригорком открылась речушка, задорно нарезавшая свое каменистое русло по неширокой долинке. Дорога упиралась в брод и выскакивала с другой стороны, уходя за холм. Я притормозил, пощелкал кнопками.
- Ну, Крепыш, давай, передок наизготовку. Ты это дело любишь!
«Знаю я, есть края, походи, поищи-ка, попробуй…»
Дневной жар, вслед за светилом, отступал на запад. От пейзажа, изобиловавшего оттенками рыжины и зелени, и едва ощутимого хмеля, защипало в носу и повлажнели глаза… Я в зеркало глянул на друзей. Странно. Крепкие парни, со здоровой психикой. Умеренные циники и сдержанные пошляки… А в этот момент каждый отвернулся к своему окну, пряча счастливые влажные глаза...
Даже дорожная пыль здесь была живая…
Дорога и на карте и на ДжыПиэСе кончилась. И колея стала терять свою параллельность. Когда уже смеркалось, за очередной загогулиной дороги, встретился старик. Такой сухонький, смуглый. Я еще подумал: «Поселков вокруг никаких, а на чабана старик не похож…»
Это в городе, да что там, в городе, теперь уже в любом поселке, люди проходят мимо, не видя друг друга.
- Ассалям уалейкум, ата! Как поживаете? – вышел я из машины, для рукопожатия протягивая обе руки. Так принято.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, – подтягивались из машины друзья.
- Уалейкум ассалям, ребятишки! – приветливо улыбался старик. – Городские? – определил он.
- Да, ата. Отдыхать едем. Рыбу ловить.
- Сетей нет, ружья нет, - обращаясь как бы сам к себе, бормотал старик, оглядывая нас и машину. Невзначай оперся ладонью о пыльный капот. – А ты, хоть и рыжий, родом из аула, - утвердительно кивнул он на меня. (По стандартной классификации я, как бы, блондин, но для коренных жителей все кто не брюнет, тот рыжий)))
- Да, ата. Только давно это было.
- Давно… - протянул дед, как мне показалось, этак с ехидцей.
- Может подскажете, ата, где хорошие места есть?
- Здесь плохих мест нет. Все места замечательные. А вы, смотрю, ребята неплохие. Вам удобно будет по ручью подняться, - махнул он рукой туда, откуда мы только что приехали.
Мы оглядываемся. Там, где, казалось, только что проехали вдоль скальной стены, зеленел проем.
- Туда езжайте. Через пятьсот локтей скалу увидите, ручей из-под нее выбегает. Не бойтесь! Езжайте прямо по руслу, – сказал старик. И непонятно зачем добавил, - Пропустит скала…
- Спасибо, ата!
- А рыба в ручье есть? – поинтересовался наш рыбачек.
- На уху наловите…– пообещал дедуля.
- Будьте здоровы! – прощались мы.
- Увидимся.
Вход в расселину был, по меньшей мере, крут! То есть, уклон не менее сорока градусов. Присыпан скальным крошевом, под которым, наверное, и вытекал ручей, не просачиваясь на поверхность. Дальше все закрывали ветки кустарника, обильно свисавшие с обеих сторон. Я тонюсенько намекнул:
- Двое к машине. Разведать проход… Бегом, как говорится, марш!
Первым выскочил Горец. Еще бы, такой повод увидеть что-нибудь раньше остальных! За ним, кряхтя, из машины вывалился Влад.
Сашка остался на правах старшего советника водителя, так как лучше него никто не знает, что и когда нажимать, включать, куда поворачивать. По крайней мере, он так считает…
Пока толстый и тонкий сталкеры разведывали дальнейший путь, мы с Крепышом наладили связь между передними колесами и двигателем, умерили скоростной пыл в пользу тяговитости, произведя предписанные манипуляции кнопками и рычагами.
- Свет включи, - внес свою лепту советник.
- И то, правда. Пора уже.
«…по морям, по волнам, нынче здесь, завтра там…» - бодро откликнулся Крепыш.
Мы поерзали взад-вперед примеряясь к «зеленым воротам», как их сразу окрестил Сашка, заодно проверяя подключение мостов, пониженную передачу.
Из-за насыпи появились наши разведчики, знаками показывая, что, мол, путь свободен.
За подъемчиком, перед зарослями оказалась площадка. Влад с Гошкой, рассказали, что через двадцать метров проход расширяется.
Раздвигая капотом заросли, мы протиснулись между нависших скал и двинули вдоль ручья. Неожиданно ручей повернул и спрятался под камушек, размером с новорусскую дачку или входную группу над вратами ветхо-тевтонской резиденции. (невелика разница)
Сбоку казалось, что вода так и вытекает из-под него. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что «дачка» расколота надвое и обломки упираясь друг в друга верхушками, образуют незамысловатую арку. В сумеречном проеме высветился кусочек тускнеющего неба…
Капот пролез. Едва не цепляясь зеркалами, хлюпая по воде, осторожно двинулись дальше.
- Сашка. Высунься в люк посмотри, багажник проходит?
«… - Я спрашиваю: Эй, кто-нибудь дома?..» - тревожно поинтересовался автомобиль…
Сашка, подсвечивая себе фонариком, орал с крыши:
- Проходит! Левей бери! Палатку обдерешь.
- Может, развьючимся?
- Не. Нормально. Пролезем!
Такое бывает только в сказке или на картине! Окаймленный скалами, в изумрудной оправе разнотравья, ковшик, на дне которого, в тени раскидистых деревьев, лежало озерцо. Даже не синее. Прозрачное как бриллиант! Не смея попирать колесами траву, оставили Крепыша на песчаной площадке у входа в долину.
- Абалдеть! – прошептал Горец.
- Угу, - не находя слов, согласился Влад.
- Окурки, мусор - в пакет и с собой. – предложил я. По-хорошему… - Чтобы "после нас чище чем до нас", - девиз такой у правильных туристов. Авто... - в том числе.
- Русс, палатку ставить будем? – Санёк не решался втыкать сине-оранжево и пр. и т.п. пятно в этакую красоту…
- Тепло. Дождь пойдет – поставим.
Трепетно ступая по зелёному ковру, мы направились к озерцу. Напились.
- Вода зубы не ломит, - заметил Сашка, - родниковая. Ледниковая холодней. А в теплой воде…
- Да-да-да! Смотри, - перебил его Горец, показывая пальцем в воду.
Крупные тени, лениво дефилировали у самого дна. Сашка молча метнулся к машине, притащил короб с рыболовными причиндалами и через минуту уже застыл в стойке над водой.
Ненадолго...
Одну за другой он вытащил четыре рыбины. И всё. Как отрезало. Еще с час он закидывал удочку то под камень, то на течение, на середину, под нос плывущим рыбам…
- У них обеденный перерыв кончился.
- Ты баксы на крючок насади, – подначивали мы.
Солнце окончательно ушло за горы.
К тому времени я, найдя старое кострище, развел огонь, пристроил чайник. Влад развернул свою походную кухню, выпотрошил улов и навострил уху.
- Через десять минут строиться у котла, - скомандовал он, закладывая в ароматное варево порезанную рыбу и, вдогонку, выливая стаканчик водочки.
Если и можно чего-то ожидать от ухи… От обычной ухи… От обыкновенной форелевой ухи… Самой затрапезной ухи из форели… на свежем воздухе… с дымком и перчиком… То в этот раз все ожидания были превзойдены!!!
После второй… Нет. После третьей плошки, я сыто отвалился на каремате, оглядывая товарищей.
В лунном свете, Горец заметно лоснился и сонно моргал осоловелыми глазами. Сашка, дохлёбывал юшку со дна тарелки. Уже не мог, но еще хотел. Влад, бодрячком, удовлетворенно похлопывая себя по «планетарию», прилаженному пониже груди, поинтересовался:
- Кому добавки? – но, глянув в наши выразительные глаза, согласился, - Хорошо-хорошо. Тогда десерт, после культурной программы.
- Не может быть! – взмолились мы.
- Надо, братцы! Надо… - не принял возражений рыцарь котла и поварешки.
Разлеглись вокруг костра. Настроили гитарку. Затянули наши… старинные…
Ничего на свете лучше нету,
Чем жевать на лекциях котлету.
Нам студентам по-фигу тревоги,
В «деканате» заседают боги,
В «деканате» заседают боги…
Нам высш.мата библия святая,
Что псалмы - нам физика родная,
И толпой «вареной» и лохматой,
Мы бежим вприпрыжку к «деканату»,
В «деканате» пиво есть по блату!!!
Ла-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-лай-ла…
Следует упомянуть для непросвещенных потомков, что униформой студентов конца восьмидесятых, начала девяностых были джинсы-варенки, а «деканат» в песне – это не то чтобы совсем деканат, а пивной бар, равноудалённый от пяти разноудалённых ВУЗов, где, соответственно, прикладным образом осваивались стипендии.
Полулёжа щурились на огонь. Прикуривали от веточек, разрумяненных в костре. Горец пощипывал струны:
Вагон седьмой в конце состава, на закате облака и скоро ночь.
Спит за окном пропахший розами мой город, обнимают его горы как любимую дочь.
Запас продуктов в рюкзаке в руках гитара, шестиструнка, как всегда.
Вокруг друзья и нам не спится, мы поем, мы уезжаем, до свиданья, Алма-Ата!
Мы хором, привычно на голоса:
Колеса стук-стук-стук, на каждый стык определенный тон ловя,
В титане щелк- щелк- щелк, вагон летит сквозь ночь…
Я уезжаю ненадолго и вернусь сюда к началу сентября.
На память небо пожелтевшее упрячу фотокарточкой в альбом,
Чтобы когда-нибудь оно меня с глазами повзрослевшими вернуло в дом.
А на перроне бабки с пивом, с виду те же, что встречались нам уже.
Притащат к поезду несчастных, копченых и распластанных лещей на Балхаше.
В Целинограде будем ночью, все закрыто, но с вокзала можно будет позвонить.
И на ходу уже, не глядя на подножку прыгнет дядя, свою «Магну» не успевший докурить...
Друзья когда-нибудь уйдут, куда не важно, лишь бы только не к врагам.
Остынет сердце, успокоится душа, угаснет память – вот и все, что светит нам…
Вот только не забыть бы мне, когда уйдут года сквозь пальцы, как песок,
Вот эту ночь: вагон, летящий в темноте, тепло друзей и шестиструнки голосок…
Колеса стук-стук-стук, на каждый стык определенный тон ловя,
В титане щелк- щелк- щелк , вагон летит сквозь ночь…
Я уезжаю ненадолго и вернусь сюда к началу сентября.
На память небо пожелтевшее упрячу фотокарточкой в альбом,
Чтобы когда-нибудь оно меня с глазами повзрослевшими вернуло в дом.
И так далее... в том же духе...
Неожиданно, со стороны прорехи в «коттедже» подал голос Крепыш! Фарами, поворотниками, дуделками, пыхтелками и всем прочим сигнальным арсеналом.
Послышался храп испуганных коней и вопли людей.
- Кого еще несет? – недовольно буркнул Сашка.
- Щяз, посмотрим, - беспечно ответил Влад.
К озерцу, озираясь и опасливо объезжая Крепыша, двигались трое всадников. Но каких! В островерхих шлемах, увешанные кожаными щитками, с наклепанными пластинками, у каждого на боку кривая сабля.
- Ролевики, что ли? – предположил Гоша.
- Наверное.
- Эй, хлопцы! Подходите, чай пейте, - пригласил Влад, - Ухи вон полкотелка осталось.
- Кто такие? – с безопасного расстояния максимально грозно спросил, с виду, старший наряда, - Что за сверкающая кибитка у вас? – продолжил он, явно не имея гуманистических намерений. - Кто у вас старший? Подходи сюда с поднятыми руками! Остальным не шевелиться!
- Ты, "кибитка", ближе подъезжай, а то тебя плохо слышно, - отступил в темноту я, подхватывая малюсенькую саперную лопатку, случайно оказавшуюся под рукой.
- Ага, бурчишь себе что-то под нос, - согласился Горец, переступая влево, незаметно распуская узел шнура со стальным карабином на конце, который по странному обыкновению носил намотанным на пояс. Скалолаз, что скажешь…
- Блин, ведь хотел же по-хорошему, - недовольно бурчал Влад, - Нет, обязательно мериться надо - кто на стенку выше писает… - сам, тем временем, одним внешне вялым движением выкатил свою восьмипудовую фигуру из круга света и оказался стоящим на широко расставленных полусогнутых ногах, пряча по паре килограммовых камушков в каждой ладошке.
Александр Николаевич изволили вынуть из-за пояса рогатку. Обычно он с ней охотится. По-тихому… там где громко нельзя…
Видимо старший кавалерист подал какой-то знак, потому что всадники ринулись в нашу сторону, повыхватывав кривые блестящие железяки.
Первому досталось больше всех. Сашка его на дальних подступах, метров с двадцати, ошеломил, традиционно в шлем, гайкой на семнадцать. Наездник растерялся, было, а тут как тут я… Что бы под правую ему не попасть, у него там сабелька была, шагнул… широко, так, шагнул… быстро… и с левого боку ему, лопаткой… В нагрудную пластинку… а конь дальше поскакал…
Второй, размахался, разулюлюкался… первым камушком Влад промазал, а вторым, аккурат лошади по башке. Она, от неожиданности, прибегла к экстренному торможению, заблокировав все четыре копыта. Пока всадник пытался удержаться в седле и вернуть управляемость транспортному средству, с третьего раза наш полутарацентнеровый Давид и поразил новоиспеченного полутораметрового Голиафа куда-то в защищенный корпус.
- Ну, шо? – посочувствовал Влад, - Оно тебе помогло?
Оставшийся, пока, на коне, ловко уклонился от четвертого владушкиного камушка, но не увернулся от гошкиной железячки на веревочке. Сначала по шлему… А под шлемом, сами знаете… как правило, если не мозги, то, наверняка, очень много очень нервных окончаний… Но саблю не опускает! Мчится во весь опор! Хоть и покачивается уже. На втором взмахе, Гоша ручонку его озорную, шнурком обмотал, и сам за деревце спрятался. Разящая десница и проскочила мимо. Но недалеко… Веревочки всего-то метров семь-восемь. А Игорек, не будь промах, на скорую руку, петельку вокруг деревца сообразил. Всадничек и уселся на травку, мимо лошади. Даже сапоги в стременах оставил
- Вот вам вывих плечевого сустава средней сложности, - прокомментировал автор произведение, - и «Конь в сапогах»…
- А может «Всадник без сапоги»? - предложил Сашка свою версию, не отпуская резиновую тетиву и поводя ею над поверженными гостями.
Владик нудил, собирая разбросанные сабли и снимая с недоброжелателей пояса со всякой колюще-режущей всячиной:
- Предлагали же по-доброму… Нет, блин, «Кто такие? Что за дилижанс с фонарями?»…
- Ты что, дружище, не тех грибов объелся? – дружелюбно спросил я старшину наездников, - Тебя чаем угощают, ухой, стопарик налили бы, а ты допросы устраиваешь. Нехорошо…
- Ты кто такой? – подхватил нить разговора Сашка, - Нет, ты мне скажи, вы все – кто такие? Копытных оседлали и всё? На мирных туристов наезжать будем?
Старшина, все еще покачиваясь, представился:
- Мы нукеры достопочтенного Облбаса, хозяина здешних мест, от Каратека, до Кастексу, да продлит Всевышний его дни. Несем дозор в его владениях.
- А мы, добровольные автотуристы Нехренделать-бея, - в тон ролевику отвечал я, - великого и непобедимого, от северного, до южного полюса. Дни его бесконечны! Ведем плановый замер территорий его фьючерсных и перманентных побед!
- Ты дозор несешь? - не успокаивался Санек, - Вот и неси его. Подальше отсюда. А то уронишь. Поломаешь. И, помимо дозора своего, еще много чего растерять можешь. Здоровье, например. Въехал, уважаемый?
- А? Да… Мы въехали в это урочище, - хлопал веками старший.
- Вы въехали и мы въехали! Только мы раньше въехали! Когда вы еще не въехали! Вы приехали – на нас наехали, типа, нахрен понаехали, что бы мы уехали. Но не въехали на кого наехали! Сами едва не отъехали!
- Ладно, Сань. Успокойся… Проехали…
Наморщив лоб, (очевидно, рассуждая (ведь всем известно, как не просто рассуждать принудительно спешенному и основательно ошеломленному всаднику не наморщив узкого лба)) Старшой мыслил вслух:
- Ну, раз вы добровольные, да еще и а… ав… ав… тутуристы, - задумался он, - то, наверное, вам можно…
- Вот и мы, думаем - можно! – подхватил Горец, - Чего нельзя-то?
Влад предусмотрительно спрятал реквизит наших новых друзей в недрах Крепыша, на что тот удовлетворенно прокомментировал: «… и летели наземь самураи, под напором стали и огня…»
Наша «катапульта с натуральным интеллектом», вернулся с вопросом:
- Я тут мимо проходил и услышал, что «можно»?
- Так, давай, наливай! – говорю я, - и ребят подлечим.
Горец наложил повязку своему крестнику, приободрил:
- До свадьбы заживет!
- До какой свадьбы? Мне бы первых двух жен прокормить… - не понял юмора пациент.
- Значит, будет третья!
- Третья? Я буду настолько богат, что смогу содержать трех жен?
- Будешь, будешь… Обязательно будешь…
- Да ты пророчествуешь? – вытаращился перевязанный. Остальные гости навострили уши.
- Бывает… нахлынет… - многозначительно отмахнулся Доктор.
- Налетай! – появился Сашка.
- Что это? – спросил владов Голиаф.
- Герой-вода! – подыгрываем ролевикам мы.
- Пейте! – разрешил Доктор, - Лекарство!
Разоруженные наездники оказались классными ребятами. С аппетитом угощались ухой. Кашевар сразил всех «десертом», который, как выяснилось, уже третий час томился в сложном маринаде. Он обжарил на едва теплых углях, две распластанные по хребту рыбины, которые, после такой «культурной программы», оказались весьма кстати.
Беседа текла уже весело и непринужденно. Уже хлопали друг друга по плечам! Посмеивались.
- А как ты меня?!
- А как я тебя?!
Конные хоббиты весьма натурально делали вид, что впервые видят штучку с выскакивающим огнем, складной нож, карманный фонарик. Когда беседа стала плавно перетекать в стадию братания и клятв в вечной дружбе между облбаевскими нукерами и автотуристами Нехренделать-бея, патрульным было возвращено оружие и пояса.
Боевые кони мирно хрустели травой неподалеку.
Покатались на Крепыше по поляне, чем вызвали почти неподдельное изображение восторга у новых друзей. Сигареты не вызвали ничего, кроме кашля… Просыпанная из кармана теньговая мелочь, в ходе игры, была обменена на медные пластинки, на которых при помощи молотка и зубила, было что-то изображено. Складной нож и фонарик-жучок, принесенные в дар в ознаменование примирения, были отдарены перевязью метательных ножей из сырого железа и поясом из неровных бронзовых пластин, где какой-то начинающий умелец-самоучка попытался изобразить животных, весьма отдаленно напоминавших нечто из семейства кошачьих и полорогих.
Рогатка – «праща из жил мексиканского тушкана» – была оценена в стоимость инкрустированного седла, но так как это седло Крепышу было мало, а остальным резидентам экипажа великовато, да и конникам седло нужнее, чем автотуристам, перекочевала в седельную сумку безвозмездно. На что расчувствовавшийся предводитель хотел, было уже подарить своего коня, но его удалось ограничить запасным боевым топориком с обломанной рукоятью.
Пели песни… В основном боевые…
Напишет ротный писарь бумагу,
Подпишет ту бумагу комбат,
Что честно, не нарушив присягу,
Свой срок отслужил солдат!..
- Какие у вас красивые песни! Про честных, преданных воинов. А комбат – это наверное сотник? Или тысячник?! Такой важный, что подписывает фирман состарившемуся воину!
- Да! А состарившийся воин у нас называется «дембель»! Ему всеобщий почет и уважение…
- ДЕМ-БЕЛЬ… - пробовали на вкус новое слово гости. – Почет и уважение – хорошо… Очень правильно!
Гости тоже пели. Видимо, увлекшись игрой, сочиняли на ходу:
Скачет, скачет, скачет конь,
Из ноздрей летит огонь,
Я на том коне скачу,
От восторга хохочу!
Нукеры хором:
Ах, какой ты молодец!
По долинам и степям
Я скачу, вспотел уж прям,
До любимой доскачу,
Поцелую – ускачу!
Тут уже и мы подключились:
Ах, какой ты молодец!
Новые друзья раскрыв рты внимали непобедимым туристам, щедро делящимся навыками и знаниями.
- Мясо надо солить за пять минут до готовности! – авторитетно втолковывал Влад предводителю, - Если мясо вяленное. Вяленное… Тогда вымачивать. Сутки! Не меньше.
- Повязку два дня не снимай, - инструктировал Горец своего "крестника", - и не мойся… Хотя, тебя это, наверное, не касается… Ну, тогда, три... Три дня не снимай. И рукой ничего не делай.
- И тогда я разбогатею и возьму третью жену?! – не верил своему счастью собеседник.
- Кто о чем, а он о бабах... Разбогатеешь ты, разбогатеешь! Только рукой не дергай раньше времени. Говорю большими буквами: БЕРЕГИ РУКУ!!! РУКУ БЕРЕГИ!!!!!
- Кто так носит саблю? – нашел Саня свободные уши, - сейчас так не модно! Надо саблю сюда, а ножи сюда. Гоблина увидел - «на» ему перо в пузо! Промазал? Саблю – ха! Бац-бац, блок! С ноги по бубенцам… Блудой по глотке и в землю на два метра!
Слушатель, благоговейно глядя в рот инструктору:
- А когда я увижу гоблина?
- Э-э, брат, с вашими манерами, думаю, что скоро…
Тоненькая розовая полоска уже появилась на востоке. Прощались мы с кавалеристами, как с родными братьями. Снарядили их в дорогу ароматизированным чаем в пакетиках. Дали пачку рафинада, который, соблюдая правила игры, назвали «хрустальный мед»… И, само собой, «герой вода»…
- Пять наперстков перед ужином! Не больше пяти наперстков! – напутствовал их Доктор, без труда переходя на новую систему измерения.
Когда я продрал глаза, Солнце уже прочно обосновалось в середине небосвода. Неподалеку валялись «остатки вчерашней трапезы» и тела толстого и тонкого моих товарищей. «Попить или выпить?» - настоявшаяся мысль свербела в области затылка… И, так как озерцо было ближе крепышового багажника, приоритеты склонились в сторону «попить».
Сперва, я пил как олень, с колен. Когда первый приступ жажды прошел, уселся с кружкой в тени и стал медленно наслаждаться тем, как глотки, тонкой струйкой стекают внутрь меня, производя волшебные изменения.
- Ну, как, оттягивает? – появился Сашка, держа в одной руке новую рогатку в которой без труда угадывался жгут из крепышовой аптечки, а в другой петушка-фазанчика. – Я тоже сперва похмеляться хотел, а как напился водички, превратился в… В общем, почувствовал себя гораздо лучше.
Одновременно поднялись помятые лица Игорёши и Владика и, не оглядываясь поползли в сторону багажника…
- Стоять! – скомандовал Санёк, - Сначала пить!
- Эт, почему, вдруг? – угрожающе насупился Влад.
- Попробуй, узнаешь… - пообещал я.
- Ладно, все равно пить хочется… - выдернул кружку из моих рук кашевар.
Горец наполнил водой порожнюю бутылку и замер в позе горниста, сверкая инструментом в солнечных лучах.
Одно дело на себе ощутить волшебное воздействие животворящей влаги. И совсем другое, наблюдать за волшебством со стороны… «Похмельные рожи» на глазах превращались в «жизнерадостные лица».
- Заметили?
- Что «заметили»?
- Чудеса! Похмелюги нет!
- Состав воды. Соли, минералы… - буднично резюмировал Доктор.
- Ладно, – согласились мы, - Минералы, так минералы…
- Влад, давай, завтрак варганить. Вон Санька петуха добыл!
- Завтрак – так завтрак… Петуха – так петуха… Ты костратор – кострируй. Доктор, луку и картошки начисть. Вам как сбацать? Куриный суп или «фазан запеченный в глине с овощами»? – с наивной миной осведомился Влад…
- Ты что издеваешься? – мы сделали вид, что попались на крючок, - Что мы дома курятины не наедимся? Фазана давай!
- Мне же проще, - философски заметил художник мяса и огня… Выпотрошил тушку, натер изнутри чем-то аппетитным с солью, зарядил резанными овощами, травами и завернул в фольгу…
- А глина где? – возмутились мы.
На что, получили классический «ответ вопросом»:
- Маркетолог, ты же вроде на металлурга учился?
- Учился… - согласился я.
- Так объясни этим гуманитариям, что такое есть фольга. – и сам же просветил, - Фольга – это алюминий. Алюминий – это боксит. – продолжал он, - А боксит – та же самая глина. Верно я говорю?
- В общих чертах... Очень приблизительно…
- Так, получайте своего «фазана с овощами запеченного в глине» в алюминиевой фольге,– и, предупреждая возражения, добавил, - А кто будет трындеть, будет грызть бичпакет с бульонными кубиками.
Перья так и остались в фольге. Овощи и разделанная птица живописно перемешались на блюде (в исполнении супермаркетовского пакета…). Ароматная дичь, напиталось специями и ласкало нёбо.
Посвятив еще некоторое время блаженной неге, мы по очереди, брали удочку и таскали форелек. Закинешь, и в хрустальной воде любуешься, как вокруг крючка парят серебряные молнии… Минут пять-десять понаблюдаешь, видишь, ухватила, повела… У самого пульс сразу за сотню… Мечешься: «подсекать, не подсекать?», «рано, не рано?»… Тут она леску рывком «динь»… Ты удочкой «дерг»… Вываживаешь… По пологому, на бережок, на травку… Там ее «хвать»… Она хвостом «шлеп»… А поздно! Наша рыбка.
Только, сколько не старались, больше одной рыбки никто не поймал. И по пятнадцать минут удили, и по полчаса… И приманки меняли и прикармливали… Словно, кто-то "очень главный" сказал: «По одной и хватит!»
И то верно – хватит. Рыболовно-охотничьи инстинкты потешили, для жён документальные свидетельства есть, и ладно.
Когда прохлада еще не наступила, но уже приближалась, тронулись домой. Покрошили хлебушка птичкам, насыпали крупы норушкам, косточек зверушкам оставили, костерок залили, остальное – в пакетики и до ближайшего мусорного контейнера. Рассчитывали к полуночи в городе быть.
Такие, вот, мы молодцы.
За зеленными воротами, неожиданная встреча! Старик вчерашний, на камушке сидит, как будто нас поджидает.
- Ассалям уалейкум, ата! Не нас ли ждете?
- Привет, привет, ребятишки! Как отдохнули? – прищурился дедок.
- Спасибо дедушка!
- Классно отдохнули!
- Никогда такой красоты не видели.
- Молодцы, молодцы, - оглядывал дед нас и машину, - Молодцы! За собой убрали, бутылки-мусор увезли. Ничего лишнего не взяли… Ах, какие молодцы… Теперь домой?
- Да, домой.
- Молодцы, молодцы, - приговаривал старичок, опираясь рукой о пыльный капот, - Туда не езжайте, - махнул он в сторону гравийки, - Туда езжайте, - указал он противоположное направление, - Так ближе будет… - и непонятно зачем, добавил, - Пропустят горы…
- Будьте здоровы, дедушка!
- "Обязательно буду..." Увидимся… - ответил старик.
Путь (трудно назвать дорогой те места, где с трудом может проехать основательно подготовленный внедорожник) лежал вдоль реки. Где, на первый взгляд, были непроходимые дебри, при приближении обнаруживались вполне сносные проезды. Иногда приходилось ехать по каменистому руслу. Местами вода захлестывала капот…
«…Эх путь-дорожка фронтовая…» - веселился Крепыш.
- …не страшна нам рыбешка любая… - ёрничали мы.
Примерно через двенадцать тысяч локтей, пейзажи стали утрачивать свою дремучесть.
- Капитан! Справа по борту какая-то фигня, похожая на дорогу! – прохрипел Горец, он же теперь корсар, потому как повязал футболку на манер пиратской банданы.
- Руль право на борт!
- Есть руль право на борт!
- Отдать швартовы!
- Нахрен, швартовы! Выпускай шасси! Выключай водометы! – фантазировал Горец.
Вполне внятная колея, покружевив вдоль реки, поворачивала в горный распадок и уверенно уходила в направлении города. ДжиПиэС молчал, карта не могла сказать ничего конкретного, потому как мы с трудом представляли, где находимся…
«… куда мы шли, в Москву или в Монголию, он знать не знал, паскуда, я – тем более…»
По распадку, где в лоб, где по серпантину, взобрались на перевал. Внизу простиралось джайлау – горное пастбище. Виднелись чабанские стоянки, паслись отары.
С высоты было видно, что простор щедро изрезан линиями проселков.
- ЦИВИЛИЗАЦИЯ-А-А-А!
Проскочив джайлау, за ним еще один перевал, выкатились на равнину. Впереди, за квадратиками полей, чернела полоска асфальта.
Дневное пекло едва начало спадать.
Между рядами подсолнечника и кукурузы проехали в сторону дороги и угодили прямо в стайку придорожных мангалов.
- Заходи, дарагой! Кушай шашлык балшой! Шашлык-самолет – залетает в рот! Во рту тает, кушаться желает! – распиналось странно-знакомое лицо… Мы переглянулись… - О-о-о, дарагой! Мущщин сказал – мущщин сдэлал!.. Сколько кушать будешь, двенадцать? – хитро щурился хозяин.
Сашка, не глядя на мангал, промямлил:
- Двадцать…
- Ай, маладес! Зухра, Гюльчатай, Лейла…
Пока местные феи феячили над столом, Сашка пытал ДжиПиэС. Его лицо настораживающе вытягивалось…
- Мы на юге… - выдавил он.
- Что? – не поняли мы.
- Мы на ЮГЕ! В двадцати километрах от дома! Из города выезжали на северо-восток… Возвращаемся с южной стороны. На, смотри…
Действительно, точка нашего местонахождения моргала, совсем не там, где мы рассчитывали быть. Хотя, между пунктами последних привязок, находилось много километров, которые, даже на карте, выглядели устрашающе…
- Как отдыхали?.. – заговорщически подмигивал мангальщик.
- Уважаемый, ты нас ни с кем не путаешь? – на всякий случай поинтересовался я…
- Какой разница? – ушел тот от ответа, - Твой лицо добрый. Значит ты хороший человек… Отдыхай… Шашлык кушай… Хорошим людям – скидка всегда делаем…
Ехали молча, пытаясь понять где и как нас носило… На подъезде к городу Влад поинтересовался:
- Медяки где?
- В багажнике где-то, - ответил Горец.
- Надо кому-нибудь из специалистов показать…
- Угу…
- Молодые люди! Такого добра в курганах вокруг города очень много… - наставлял нас антиквар-старьевщик. – Могу предложить вам сто долларов.
Видя, как мы переглядываемся, он добавил:
- Ну, может быть, сто двадцать…
Нас мало интересовала сумма. Нас интересовала цена ценностей. То, как "эксперт" сразу добавил двадцать процентов, заставило насторожиться…
Сашка на всякий случай «включил нового русского»:
- Дедок, ты, случаем, ничего не попутал?
- Хорошо, хорошо, молодые люди. Я вижу, что вы знаете настоящую цену этих вещей. Пятьсот! Но это мое крайнее слово. Больше вам не даст никто.
- Пойдем отсюда, - потянул я друзей к выходу, опасаясь, что с этими медяшками на руках придется объясняться с "представителями органов".
- Ну, может быть, еще двести… После экспертизы… - накинул нумизмат.
- Двигаем отсюда, - настаивал я.
- Тысяча! Тысяча!!! – кричал нам вслед хитро-жёлтый старикан.
Санька обернулся на пороге, и, на всякий случай, вопросительно кинул:
- Три?
- Две… - обреченно ответил старьевщик, - Молодой человек, не обижайте старого антиквара… Я тоже должен иметь свой маленький гешефт…
- Значит все-таки три… Или больше… - сделал я вывод… - Пойдем отсюда…
- Минуточку, - скрылся за дверью покупатель.
- За ментами побежал? - предположил Горец.
- Ага, щязз! – с видом знатока изрек Влад, - его же первого упакуют…
- А может зря мы барыге медяки отдаем? Может, надо было в музей? – засомневался Гоша.
- Что ты музейным напоешь, когда тебя спросят: «объясните, пожалуйста, как к вам попали эти предметы»? Про кавалеристов, про старика в чалме рассказывать будешь?
- Не дрейфь. Попадут куда надо… Сейчас у «новых» свежая фишка: скупают по комкам старину и бесплатно в музеи сдают.
- На кой? – не понял я.
- Перед властью прогибаются, наверное, - предположил Сашка, - или от грехов откупаются…
- Вот, молодые люди! Вот ваши деньги, – появился антиквар.
Выходя из лавки, Сашка спросил:
- Топор с поясом куда загоним?
- Тебе мало?
- Да нет, я так…
- Еще разобраться надо, что за топор, что за пояс…
«Странный случай на днях произошел в государственном музее, - верещал дуроскоп, - неизвестные разбили стекло в служебном помещении и скрылись в неизвестном направлении на автомобиле, предположительно, иностранного производства. Прибывший на место наряд полиции обнаружил мешок, в котором находились боевой топор и метательные ножи, а так же наборный пояс из медных пластин. По словам ученных, эти предметы являются традиционными для эпохи … но особенно заинтересовало специалистов, то, что способ обработки металла характерен для ... времен начала эпохи ... Если предположения ученых верны, то, со слов главного специалиста музея, история цивилизации в нашем регионе имеет гораздо более глубокие корни… и трудно переоценить вклад в развитие мировой истории… Примечательно то, что до наших дней идеально сохранились кожаные и деревянные детали… Более точные данные даст радиоуглеродный анализ. Но уже сейчас не вызывает сомнений древнее происхождение артефактов!...»
- Ни фига себе, прокатились… - подумал я…
«Администрация музея просит всех, кто может что-либо сообщить обратиться в музей или позвонить по телефону…»
Я набрал номер… Думаете музея?
- Сашка. Ты телик смотришь?
- Угу…
- Ну что?
- Ты предлагаешь в музей пойти сдаться?.. Тогда я начинаю сухари сушить…
- Нет… Я предлагаю с выпивкой подзавязать?..
В ответ - угрюмое молчание.
- Хотя бы чуть-чуть, на некоторое время...
- Лет через шестьдесят! А лучше – через семьдесят…
- И с водкой, и с бабами…
- И с куревом, и со жратвой!
- И ходить, и сидеть, и дышать завяжем!
- А-а-а-ха-ха-ха-а-а-а!!!