Карп под окрошку

            
    Не верил я по молодости, что нормальный, здоровый человек может вдруг онеметь. Читал это слово в книжках, пробовал представить. Час молчать, даже два - верил, но чтобы вообще ни одного слова за целый день!..
    Школу я заканчивал на Урале и каждое лето раза два за каникулы ездили мы со школьным товарищем Генкой в горное село Верхотор к его бабушке.Нас туда манил пруд, настоящее море, только вместо морских волн колыхались над ним длинные гряды высокого зеленого камыша. Главное. Что в пруду росли и толстели одичавшие карпы, потомки вольных сазанов.
    Карпов ловили в Верхоторе на разную снасть. И то и другое называлось удочками, но пацаны ловили на просто удочки с полумиллимитровой леской и большим «магазинским» крючком, а вот
мужики шли на карпа с Удочками. Их Удочки строились так - к восьмиметровому березовому удилищу, почти оглобле, привязывалась леска не тоньше миллиметра. К этой леске вязали крючок, выкованный из зуба от вил. На этот крючок насаживали среднего размера недоваренную картофелину или здоровенную клецку из заваренного до каменного состояния теста. Поплавок ставился соответствующего размера. Все это рыбак забрасывал в пруд затемно, один раз на весь день до обеда, и сидел неподвижно до первой и единственной поклевки.
    Ловили с плотины, которая была построена давно, во времена братьев Демидовых. На собранной плотиной по весне воде целый год работали машины тогдашних медеплавильного и пушечного заводов, а весь шлак из печей шел на укрепление и достройку плотины, которая со временем стала совсем неотличимой от материнского берега. О том, что это плотина, напоминал только заросший шлюз с черным дубовым шибером и большие, до
полуметра, куски медного шлака, которыми рыбаки закрепляли в «зенитном» положении свои неподъемные удочки.
    Пацанов в шеренгу взрослых не пускали, а мы, десятиклассники, хоть маленькими себя и не считали, в этот ряд и не рвались. Мы с Генкой ловили по-своему и в сторонке, чтобы не раздражать мужиков веселой и добычливой рыбалкой. У камышей, куда не доставали их удочки, глубина была всего метр-полтора и можно было пользоваться снастью на спиннинговом удилище с катушкой. Мы забрасывали туда свои крючки и доставали из-под камыша по пять-десять малышей весом до килограмма. Мужики нервничали, но от своих привычек не отступали.
    Мужики весь день упорно ждали, когда подойдет «он». «Он» бывал килограммов в восемь-десять, мог ввалиться и пудовик. Поймал «его» - и ты на коне, не поймал - просто время не пришло.
    В тот день «он» взял у Ивана, зятя соседки Генкиной бабушки, тезки Генкиного отца. Иван подсек и с этого началась долгая, изнурительная борьба, похожая на перетягивание каната. Карп тянул по-воловьи спокойно и уверенно, не отдавая за так ни вершка лески. Иван в упорстве не уступал карпу и расстояние между ними оставалось неизменным - то Иван далеко, почти по пояс, заходил в воду, то карп ходил по самой кромке берега. Искусство рыбака заключалось в умении не дать карпу сделать крутой разворот и «поймать» леску на «лучок», зазубренный передний луч спинного плавника. Если бы карп исхитрился выполнить этот маневр, то рыбалка закончилась бы не только
для Ивана, но и для всех его соседей - сорвавшийся карп «увел» бы за собой всех своих собратьев.Первые полчаса Иван успешно справлялся со своей задачей и соседям даже не пришлось отодвигать свои снасти. И все рано или поздно кончилось в пользу мастера, если бы не жена Ивана.
    Что лучше - когда любит жена мужнину рыбалку или когда не любит? Не знаю, как жена Ивана к этому занятию относилась, но завтрак на плотину приносила каждый раз, причем из первого, второго и третьего блюда, с тарелочками и стаканчиком. И с тем, что в этот стаканчик наливают. У мужиков даже скулы сводило от такой иддилии.
    Вот и в этот раз заявилась, в сарафане, с корзинкой пластмассовой, в очках солнечных под шляпкой - полный мужикам аншлаг. А Иван на эту постороннюю красоту не реагирует, вцепился двумя руками в свою березовую «подружку» и на жену
ноль внимания. Глазом не повел - оба заняты. Жена подождала маленько поодаль и приблизилась к Ивану сзади, чтобы вроде бы не мешать. Придвинулась и тихонько так, - Вань, а Вань, я окрошечки холодной... -
    Вы пробовали когда-нибудь остановить чужую жену? Вот и мужики промолчали, не будешь же ее оттаскивать, тем более интересно, чем все это кончится. Иван тоже промолчал, но следить за карпом, под ноги смотреть, да еще и жену разглядывать не каждый сможет. Зацепил Иван ногой здоровенный кусок шлака, но устоял. На ногах-то удержался, удилище на секунду ослабил, а карпу только того и надо было. Леска так и свистнула. Иван на траву задом бряк, хорошо хоть на глыбу шлака не попал!.. И в тишине этой, - Вань, а Вань,
я окрошечки холодной... -
    Встал Иван, положил удилище на плечо и пошел от плотины. Молча. А за ним - жена, затянув новое, - Вань, а Вань, ты чего это молчишь?.. -
    Вот так и узнал я, как человек может онеметь, потому что молчал Иван целых четыре дна, до самого своего отъезда.