В пятницу в четыре часа дня у меня зазвонил телефон. Оторвавшись от перечитывания доклада, я сняла трубку. Звонила учёный секретарь совета по докторским диссертациям. Сердце ёкнуло – что-то случилось.
- Калерия Ивановна! Только что сообщили из Новосибирска. Бирюкова сняли с рейса в предынфарктном состоянии, он в больнице, приехать не сможет.
«Так и есть, - подумала я. – Защита срывается!»
- Что же делать, Валентина Степановна? Нужен ещё один оппонент.
- Да я уже подумала, но кто? Пятница, все уже на даче или в дороге. Кому ни позвоню, никто не отвечает. Но нужно найти. Академик прилетит из Берлина в воскресенье. Срочно что-то нужно решать.
- Может быть, Жарикову позвонить? Он работу знает, выступал на предзащите. У вас есть его телефон?
- Телефон-то есть, звонила уже, но у него траурные дни – какая-то годовщина со дня смерти жены, так что неделя отключки гарантирована. Думайте, Калерия Ивановна. Переносить защиту нельзя. Потом академик куда-нибудь уедет, ищите оппонента. Я тоже подумаю.
На всякий случай всё же взяла телефон Петра Петровича Жарикова. Позвонила в Москву сокурснице – Кате Самойловой, но её тоже не было, уехала в командировку в Красноярск. Позвонила Жарикову - никто не ответил. Перебирала в памяти всех докторов, кто знал работу и смог бы выступить с заключением. Бесполезно. Заболела голова, давление что ли прыгнуло? Снова взялась за доклад, но никак не могла сосредоточиться. Что же делать? Кому позвонить? В семь часов Петер Петрович ответил на звонок.
- Пётр Петрович! Я так рада Вас слышать. Вы – моя последняя надежда! Помогите, бога ради.
- Что случилось?
- Бирюков не может прилететь на защиту, он с предынфарктным в больнице.
- Да ну! Ему же ещё пятидесяти нет! Мы почти ровесники.
Говорил он вроде бы нормальным голосом, но чуть медленнее, чем обычно, с паузами между словами.
- Пётр Петрович, вы же работу знаете, автореферат у вас есть, пожалуйста, напишите отзыв.
Академик летит из Берлина, а потом неизвестно, когда всех оппонентов соберёшь.
- Какие разговоры, Калерия Ивановна, завтра утром позвоню, отзыв будет готов.
У меня гора свалилась с плеч. Посмотрела электронную почту, послушала оперу по «Культуре» и сразу уснула. Зазвонил телефон. Вскочила, взглянула на часы.
«Неужели Жариков? Так рано!» Нет, не он. Робот оповещал об изменениях в кабельном телевидении. Не торопясь, приняла душ, позавтракала, ещё раз просмотрела замечания оппонентов. Время тянулось медленно. Пётр Петрович не звонил. Я начала волноваться, опасаясь худших прогнозов Валентины Степановны и не зная, что делать, как поступить. Пошла в кухню, поставила вариться бульон. В два часа, не в силах выдержать неизвестности дольше, набралась решимости и позвонила. К телефону подошёл мужчина.
Услышала шаги, стук в дверь и:
- Петя! К телефону!
Молчание, глухое молчание. Пять минут показались мне целой вечностью и … короткие гудки в телефонной трубке. « Нет его что ли, вышел?» – подумалось мне. Разнервничалась, всё валилось из рук, никак не могла сосредоточиться. Около пяти часов позвонила ещё раз.
- Сейчас позову, - ответил мне девичий голосок. – Пётр Петрович! Телефон.
Раздались чуть шаркающие шаги.
- А-ллооо! И хто это так раа-но?
- Пётр Петрович! Здравствуйте! Это Лебедева. Вы обещали мне написать отзыв.
- Какая ещё Лебедева? Отзыв? Я обещал? Когда?
У меня что-то оборвалось в душе. «Пьян в драбадан, ничего не помнит!»
- Пётр Петрович! Это Калерия Ивановна. В понедельник у меня защита, у оппонента - профессора Бирюкова инфаркт, требуется дополнительный отзыв. Вы же знаете работу. Обещали мне вчера написать отзыв. Пожалуйста, помогите.
- А-ааа это вы, Кааа-лерия? Каак же, кааак же, припоминаю. Но чтоооо я могу написать? У меня ничего нет. Не волнуйтесь, я договорюсь с Валентиной Степановной. Какая срочность?
У меня лихорадочно работала мысль, что делать.
- Так давайте я вам привезу диссертацию, автореферат, у меня есть ваш отзыв на предзащите. Вы где живёте? Я сейчас привезу.
- Женщины к мужчинам нееее ходят просто так, - произнёс он нравоучительно, и мне показалось, что он покачнулся у телефона.
- Пётр Петрович, я не женщина, я соискатель!
- Острааа –умно! Ха-ха-ха! – развеселился мой собеседник. Вы – не женщина! Со- искаааатель!
И он засмеялся снова.
- Так куда вам привезти работу? Может быть, к какому-нибудь метро подвезти? Вы в каком районе живёте?
- В метро? – Он снова развеселился.- Неее, в метро не пойдёт, не пущают меня в метро. В постельку с бочка на бочок – эт -тааа пожалуста…
«Пи-пи-пи…»- в трубке снова раздались короткие звонки. «Господи! Что же делать? Остаётся один день!» - в голове один за другим звучали эти слова. Я была совершенно разбита, не было ни одного варианта замены. Набирала номера телефона, один за одним, звонила… Вся профессура отдыхала.
Испортилась погода. Западный ветер принёс циклон, моросящий дождь то сменялся кратковременными просветами, то со всей силой стучал по стёклам, порыв ветра открыл окно в спальне, всегда находящееся на микропроветривании. Делать ничего не хотелось. Пересилив себя, всё же пошла в кухню, заправила борщ, поджарила на завтрак куриное филе. Время тянулось нескончаемо медленно. Позвонила самой близкой подруге – Алёне, но она ещё не вернулась из Токсово, поехала к приятельнице за сливами. Поздним вечером Алёна, наконец, появилась. Со слезами на глазах рассказала ей все перипетии последних суток, голова раскалывалась, пульс зашкаливал.
- Выпей капель шестьдесят корвалола, - голос Алёны прозвучал решительно и твёрдо. – И ложись спать. Утром поезжай к нему сама. Надо захватить его ещё тёпленьким, пока не дошёл до какого-нибудь магазина. Ну, а дальше, тащи его к себе, сажай за компьютер, а потом подумаем, как его продержать до понедельника. Держись, подруга. Наше дело правое. Главное - заманить его к тебе, потом уже не вырвется.
Воскресное утро началось для меня рано. Часов в восемь кот замурлыкал у моего уха, намекая, что неплохо бы подкрепиться. Часов в десять рискнула позвонить Петру Петровичу. Подошла девочка, постучала в дверь, вернулась со словами: «Он ещё спит».
- Это ваш папа?- спросила я у неё.
- Нет, сосед. У нас коммунальная квартира.
«Да, - подумала я, - доктор наук, профессор, умница, энциклопедист, а живет в коммуналке». Надо было узнать адрес.
- А вы не подскажете ваш адрес? Мне нужно срочно передать документы Петру Петровичу.
- Пожалуйста, - ответила соседка. – Пятая Красноармейская дом 8 квартира 51, во двор, направо, четвёртый этаж.
Сердце моё забилось часто и радостно. Взглянула на часы - половина одиннадцатого, быстро собралась и вышла на улицу. Всё складывалось удачно: наш друг «левак» нашёлся у самого подъезда, пробок на Московском проспекте в воскресенье не было, в пять минут двенадцатого я набрала в домофоне цифру 51 со словами: «Документы Жарикову. Откройте, пожалуйста». Лифта в шестиэтажном доме не было, поднялась на четвёртый этаж. У приоткрытой двери стоял Пётр Петрович. Но боже! Что у него был за вид? Лицо одутловате, серо-зелёного цвета, глаза мутные, щёки заросли щетиной, будто он не брился дня три- четыре.
- Чему обязан? – холодно произнёс он.
- Ах, Пётр Петрович! Простите меня, грешную, но у меня просто не было другого выхода. Мне нужен отзыв, иначе защита летит в тартарары. А дальше… Вы же представляете -академик улетит в очередной заграничный вояж, оппоненты иногородние – и всё. Ну, пожалуйста, я вас просто умоляю, не откажите. Коротенький отзыв и ваша подпись.
- Нет, нет, я сразу не могу. Я ещё не завтракал. В магазин нужно сходить, купить что-нибудь на завтрак. И компьютер что-то забарахлил.
У меня лихорадочно заработала мысль.
- Послушайте, поедемте ко мне, это же рядом. Позавтракаем, напою вас кофе с настоящим рижским бальзамом, напишете отзыв, а потом схожу с вами в « О Кей». Мне тоже нужно. И доставку домой с продуктами гарантирую. Только не откажите!
- Отказать таааакой женщине? – Никогда. Ноо… - он помедлил, - я ещё не побрился.
- Я подожду, сколько потребуется, подожду.
- Хорошо, подождите. Проходите, только … - он выдержал паузу, подбирая слова. – Не судите строго, в моей вороньей слободке… ещё утренний беспорядок.
- Нет проблем, всё понимаю, принимаю, пока будете мыться, могу даже пылесосом пройтись по комнате.
Пылесоса не нашлось, зато на столе … Что творилось на столе! Грязные тарелки, недопитая бутылка пива, открытая банка с килькой, заветревшийся хлеб, шкурки от ветчины… Но главное – запах! Бррр! Сразу же открыть окно и - в кухню, извинившись перед соседкой, вымыть тарелки.
Душ несколько освежил рецензента, но до Петра Петровича, которого обычно видела на факультете, было ещё очень далеко. Побрившийся, одетый в джинсы, коричневую рубашку и тёмно-синий свитер с цветными ромбами, он выглядел довольно молодо, если бы не редкие, давно не стриженые волосы, в которых прядями пробивалась седина. На улице было промозгло, его немножко бил колотун.
- Возьмём машину. Что-то холодно, - сказала я.
На Московском проспекте остановилась первая же машина. Пётр Петрович открыл дверцу, пропустил меня и сам сел рядом на заднее сидение. В машине он, придвинувшись поближе, начал гладить колени. Я быстренько поставила на них сумку, чуть отвернувшись. Уж больно пахнуло перегаром. Подъехали к дому, он галантно открыл дверцу, подал мне руку.
- У вас хороший дом и район.
Поднялись на пятый этаж, открыла двери.
Вошли в прихожую, я протянула ему тапочки. Он с неудовольствием посмотрел на них:
- Ещё и обувь снимать надо?
- Извините, но надо. У меня коты живут. Спят, где им хочется, поваляются в прихожей, а потом на кровать в спальню. А вот и он. Это мистер Икс. Сокращённо Микс. Самый ласковый кот в мире.
В это время кот потёрся о ноги гостя, мурлыча.
- Какой ты красавец, - Жариков наклонился погладить кота.
- Проходите в комнату, Пётр Петрович, садитесь, вот вам работа и ваш предыдущий отзыв. А я, простите, похлопочу о завтраке.
Быстренько выскочила в кухню, разогрела в микроволновке запечённые куриные грудки, заправила салат из пекинской капусты с ветчиной, сварила кофе.
- Прошу к столу. У меня тут немножко коньяка осталось. Давайте по рюмочке! За начало конца.
Коньяк у меня был, конечно, но я просто не рискнула открыть новую бутылку до того, как будет написан отзыв. Выпив залпом стопку коньяка, гость мой повеселел. С аппетитом поел мою стряпню. Посетовал, что редко ему приходиться побаловать себя изысканной домашней пищей, после смерти жены обедает только в кафе или столовых. Иногда дочь заходит, тогда она готовит что-нибудь домашнее. Во время еды он рассказывал о себе, о том, что он единственный физик в семье, родители были врачами, но он не захотел поступать в мединститут, а окончил физфак, что у него две дочери - одна живёт в Москве, другая отдельно от него в квартире мужа.
- Кофе? – предложила я.
- Нет, спасибо, потом. Пойдёмте, займёмся вашим отзывом. А кофе - попозже. Вы мне, кажется, обещали рижский бальзам. Вот потом и выпьем с кофе.
Полистав работу, Пётр Петрович начал править отзыв. Я включила компьютер.
- Так, может быть, вы сразу внесёте изменения в компьютерный текст.
- Да, да, конечно. Сейчас исправлю. Это будет и быстрее и современнее.
Но быстрее не получалось. Работа над отзывом затягивалась. В мобильнике зазвучал «Марш горного короля Грига», - звонила Алёна. Извинившись, я вышла в кухню, пожаловалась, что шансов на понедельник маловато, боюсь, как бы ни сорвался рецензент с крючка.
- Не беспокойся. Я через часок подскочу, и увезу его на дачу, а завтра доставлю прямо на защиту в лучшем виде.
Мы уже заканчивали обед, когда раздался звонок, и в комнату стремительно вошла Алёна. Пётр Петрович, уже приложившийся к бальзаму, знакомясь, встал и галантно поцеловал ей руку.
- Что это вы пьёте? – спросила она. – К бальзаму нужна водочка.
И она поставила на стол большую бутылку «Дипломата». В глазах Петра Петровича вспыхнули радостные огоньки.
- Как кстати! Не любитель я этих травяных настоек. Лучше чистенькую, беленькую.
И он снова поцеловал руку Алёне. Та любезно принимала эти поцелуи. С каждым тостом рецензент заметно хмелел, выпивал водку, но не торопился закусывать.
- Да вы ничего не едите! Так нельзя, - возмущалась я. - А мы же ещё в магазин должны зайти, я вам обещала.
- Магазины подождут, ооони круглоооо-суточные. А вот выпить за такую прэ –лэ-стную даму, - и он многозначительно взглянул на Алёну – эт-то просто праздник. Девочки! На брудер -шафт!
Алёна засмеялась, и протянула ему руку с бокалом с минеральной водой.
- Я за рулём. Могу только целоваться. Но ещё не вечер! – и она кокетливо посмотрела ему в глаза.
- Ты остра -ууумная девочка, - произнёс он, снова начиная запинаться.
Алкоголь уже туманил разум.
- А ты, - но продолжить она не успела, так как Жариков прильнул к её губам. – Да, если вы собираетесь в магазин, могу подвезти, - сказала Алёна, освободившись от объятий своего соседа.
- Такси у подъезда, дамы и господа, - при последних словах она мне подмигнула. – До завтра.
Пока рецензент надевал пальто, Алёна шепнула мне, что отвезёт его в Осельки на дачу, а завтра доставит прямо на защиту. Пётр Петрович поцеловал мне руку, покачнувшись, чуть не упал. Алёна махнула мне рукой, и я, наконец, вздохнула спокойно. Как-то незаметно пробежало время, шёл уже седьмой час. Вымыла посуду, сложила все документы. До защиты оставалось двадцать часов.
К двум часам я была уже на факультете. Аспирант настраивал технику, просматривая страницы с формулами и графиками. Заглянула к Валентине Степановне, отдала ей один экземпляр добытого отзыва, второй оставила себе, так как накануне Жариков, уезжая с Алёной, забыл его. Позвонила Алёне. Но мобильник был вне зоны. «Едут что ли? Пора бы». Снова начала волноваться. Мало-помалу зал учёного совета заполнялся, появлялись члены совета, аспиранты. В сопровождении проректора и декана вошёл академик. Я взглянула на часы – без четверти три! Снова позвонила Алёне. « Всё в порядке, мы внизу, сейчас поднимемся». Без пяти минут три в аудиторию вошёл Пётр Петрович с Алёной.
- А вот и мы! – сказал он довольно громко, обращаясь ко мне. - Не опоздали?
- Пётр Петрович! Петя! Проходите сюда, - пригласил его академик, занявший место в первом ряду.
Я глазами показала Алёне, чтобы она села за проходом, но Жариков держал её под руку и вёл в первый ряд. «Да, ситуация», - подумала я, но он уже знакомил Алёну с академиком и проректором.
Впрочем, мне было не до них. Председатель объявил заседание совета открытым и предоставил мне слово. Вышла перед аудиторией, и на какую-то минуту такое волнение и дрожь охватили меня, что показалось, что я не помню ни одного слова, провал в памяти, пустота. Не знаю, сколько длилась эта пауза, но случайно встретилась глазами с Жариковым, он подмигнул мне и демонстративно погладил Алёнину руку. Из вакуума я вернулась на землю, и произнесла первые строки доклада. Всё встало на свои места, появилось спокойствие, я уже не только видела всю аудиторию, но и начала слышать тихие реплики присутствующих.
Река защиты нашла, наконец, своё русло, и медленно покатилась к финалу, как обычно. Нет, пожалуй, не как обычно. После того, как Валентина Степановна прочитала отзыв Бирюкова, слово было предоставлено дополнительному оппоненту – Петру Петровичу Жарикову, кандидатура которого только сегодня была утверждена советом. Из первого ряда поднялся высокий мужчина в тёмно-сером костюме, ослепительно белой рубашке с широким ярким галстуком, в котором угадывались цвета триколора. Алёна знала своё дело, я ни секунды не сомневалась, что этот галстук она выбрала, оглядев ассортимент его галстуков. Мне показалось, что оппонент был слегка возбуждён, возможно, выпил немножко. Когда он заговорил, воцарилась такая же тишина, как и при выступлении академика. Он всегда говорил артистично, образно, с юмором. Иногда юмор переходил в сарказм, звучали довольно злые афоризмы, которые становились крылатыми фразами. Сегодня он был в ударе.
- Защита докторской диссертации – это праздник науки, почти всегда праздник. А сегодня…
Сегодня мы присутствуем на …, не побоюсь этого слова, бразильском карнавале. Мы увидели все цвета радуги, все нюансы и оттенки в тончайших лессировках, которыми
со-искааательница (это слово он произнёс многозначительно и посмотрел на меня) написала живописную, я бы сказал постмодернистскую, несмотря на лессировки, картину, которая прозвучала мощным органам на фоне пастушечьего нестройного ансамбля рогов и рожков.
В зале заулыбались, а он продолжал речь, часто адресуя её одной Алёне, которая, не отрываясь, смотрела на него, гипнотизируя. Да, «рога и рожки» – эта фраза била не в бровь, а в глаз. Основным оппонентом моей работы был именно Рогов со своей армией аспирантов. Последние десятилетия они были ярыми противниками нашего направления, которое практически полностью перекрывало экологические концепции «рожковцев». Вот это и подчеркнул, перейдя на эзоповский язык, Пётр Петрович, вызвав оживление в зале, уже начавшем уставать от защиты. Наконец, был объявлен перерыв - члены совета удалились в деканат для голосования и обсуждения заключения по диссертации. Я стояла в проходе аудитории, когда ко мне подошла Алёна. Она была одна. Жарикова задержал академик. Они оживлённо что-то обсуждали.
- Прекрасная защита, поздравляю, - сказала Алёна.
- Спасибо, Алёна. Я твоя вечная должница. До последних минут сомневалась. Боялась, что не удастся тебе его удержать.
Алёна засмеялась.
- От нас с Боем не уйдёшь!
- Что? Бой был в машине?
- Конечно! И не только!– Алёна снова улыбнулась. – Без него я бы вряд ли справилась. На банкете расскажу подробности.
Перерыв закончился, председатель счётной комиссии объявил результаты голосования:
за – 21, против нет, недействительных бюллетеней 2. Рожковцы не рискнули проголосовать против. Началось обсуждение заключения по работе. Я посмотрела на часы. Совет шёл уже три часа сорок минут. Наконец, мне предоставили слово. Поблагодарила оппонентов и особенно Петра Петровича Жарикова, который в лучших традициях выпускников альма матер в трудную минуту пришёл на помощь, не допустив переноса защиты. Он удовлетворённо наклонил голову, Алёна не сдержалась и широко улыбнулась. Когда же я благодарила всех сотрудников и аспирантов, оказавших содействие в выполнении работы, то произнесла «коллег и друзей», посмотрев именно на Алёну. В эту минуту Жариков шепнул ей что-то на ухо.
Совет закончился. Внизу уже стоял заказанный автобус, поехали отмечать праздник науки в ресторан «Таможня», где обычно и отмечались подобные мероприятия. Банкет начался с традиционных поздравлений и, как обычно, достаточно скучно. Некое подобие продолжения учёного совета. Но по мере того, как поднимались тосты, в зале началось оживление. Жариков, возбуждённый водкой и соседством с Алёной, он не оставлял её ни на минуту одну, просто блистал остроумием. Таким его давно уже не видели. После официальных тостов оппонентов, он провозгласил себя самоназначенным тамадой, предложил выпить за него, как за тамаду. Я поддержала этот тост, добавив, что он не только тамада, но и лучший представитель МЧС, спасший сегодня со- искаааательницу ( тут я повторила его интонацию) от неизбежной смерти. Довольный тамада оторвался на минуту от Алёны и галантно поцеловал мне руку. После этого Пётр Петрович тут же предоставил слово, как он сказал, главному оппоненту, онемевшему сегодня от услышанного, - Сергею Кирилловичу Рогову.
Рогов начал традиционно, что сегодня он от всей души поздравляет меня с успешной защитой, хотя не может однозначно согласиться с моей критической оценкой его направления работ, но поскольку женщина покорила сегодня двадцать одного члена учёного Совета, то он предлагает выпить за победу. «Виват, виктория!» - сказал он, протягивая ко мне руку с рюмкой, чтобы чокнуться. «Виват, виват!» - повторил тамада.
Банкет набирал силу. Уже острила молодёжь, а уставшая профессура помаленьку разъезжалась по домам. В соседнем зале заиграл оркестр, молодёжь вышла потанцевать, тамада пошёл провожать простившегося со мной академика. Наконец, я могла поболтать с Алёной.
- Ты не представляешь, - сказала она, - каких трудов мне стоило удержать его вчера. Садимся в машину, едем. Он в лирическом настроении, то пытается меня по колену погладить, то тянется поцеловать. К счастью, тут вмешивается Бой, и Петруша на некоторое время успокаивается. В пробке на Руставели задремал. Проснулся:
- Где я? Куда вы меня везёте? Меееня по-хиииители?
И пытается дверь открыть. Я ему песенку, что быстренько заскочим на дачу, закрою дом и окно и отвезу его. Приехали, затопили камин, он совсем разомлел в тепле. Накрыла стол, снова выпил, и начал мне читать стихи. Оказывается, он не только знает поэзию, но и сам пишет стихи. Потом: «Иди ко мне! Попробуем побарахтаться».
Ну, думаю, пора и в постель. Постелила ему в светёлке, говорю: «Ой, я, кажется машину не закрыла. Пойду посмотрю». А Боя в предбанничек и говорю ему: «Сидеть». Сама спустилась, хлопнула дверью, как будто вышла. Жду. Слышу - пытается выйти, да Бой как зарычит, он опять в кровать. Через полчасика заснул. Утром часов в девять заглянула – спит. В полдесятого пошла его будить, вхожу, он лежит на боку, а рядом с ним Бой вытянулся во весь рост, и тоже на боку. И он его обнимает! Жаль, фотоаппарата у меня с собой не было! Ты бы видела его физиономию, когда он проснулся! Всё допытывался потом, было ли у нас с ним что-нибудь. А я в ответ молчу и только загадочно улыбаюсь!
Мы дружно расхохотались.
- Ну, а дальше, накормила его завтраком, и поехали сначала к нему, потом ко мне переодеться, оставила дома Боя, взяли машину и на факультет. Дорогой он мне стихи читает, сонет в мою честь, экспромт собственного сочинения. Дома записал стихи. Для физика неплохо.
Она протянула мне листок, где крупным почерком Петра Петровича было написано: "Сонет прекрасной Елене".
Сегодня день стал дольше – больше света,
Наверно, признак доброго начала.
О вешних днях мечтать пора настала:
В них голос чувства ждёт любви привета.
А тёплый зов любви – он ждёт ответа…
Об этом говорить стихами мало.
Любовь и нежность, - нынче ясно стало,
Есть вздох – и бросит в жар пред нею
Но счесть себя с ней близким – это лестно.
Об этом только ей одной известно.
Что скажет новый день – не разумею.
К чему гаданья? Но скажу я честно:
Едва её увидев… тихо млею.
Я похвалила стихи, сказав, что нужно их вставить в рамку с целующимися ангелочками.
- Каля, надо ему провожатого, мне кажется, что один он не доберётся до дома, а я …. Сегодня уволь!
- Нет проблем! Сергей, его аспирант не бросит шефа на панели, тем более он с машиной.
- Пойду потанцую. Может быть, пригласит кто.
Она вышла в соседний зал. Появился Жариков. Его уже пошатывало.
- Пётр Петрович! Кофе гляссе?
- А где прееее-крааасная Елена?
- Мне кажется, она уже уехала, ей надо с собакой погулять.
- Каак? Бросила меня одного! Нееет, не ожидааал такого. Коо-ваар-ная оооб- манщица!
Он сел очень расстроенный, я подошла к Сергею, попросила проводить Петра Петровича до дома.
- Не волнуйтесь, Калерия Ивановна, доставим в лучшем виде, не впервой.
Через день у меня раздался звонок. Пётр Петрович пожаловался, что забыл у Алёны важные документы и спросил, не могу ли я ему дать её телефон.
- Конечно, конечно, Пётр Петрович, нет проблем. Мне кажется, она ждёт звонка, - я не могла не улыбнуться. – Да и Бою, наверное, скучно спать в одиночестве.
- О, женщины! – он засмеялся, но, как мне показалось, несколько смущённо.
Я с радостью сообщила ему все телефоны: и рабочий, и домашний, и мобильник.
Чего не сделаешь для счастья лучшей подруги!
Декабрь 2008 г.