При воспоминаниях, видится всё в ином свете, иначе, чем тогда в том далеком прошлом. Многие, рассказывая о тех или иных событиях в текущем времени, считают их объективными. А всё, что вспоминаешь, спустя годы искажается паутиной забвения. Позволю с этим не согласиться. Основной закон: время всё расставит по своим местам, действует неумолимо. Только так можно объяснить сложности прошлого и постараться избавиться от них в будущем. Но, увы, уроки очень часто впрок не идут. Появляется и исчезает, с удивительным однообразием повторяя ошибки прошлого, нелицеприятная череда поступков и деяний представителей рода человеческого.
Мне пришлось работать в различных районах Мирового океана, некоторые из них носили весьма замысловатые названия, например «Море Дьявола» или «Бермудский треугольник». В своих размышлениях о морских экспедициях, будь то рыбопромысловые траулеры, парусные барки или научно-исследовательские суда Академии наук, я старался судить о реальных событиях, на основе личных впечатлений.
Я, конечно, не мог предполагать, что буду участником первого выхода легендарного «Витязя» в Атлантический океан. В своём очередном рейсе, 62-м по счёту, «Витязь» впервые работал в Северной Атлантике.
Поезд Москва – Новороссийск катит меня к Чёрному морю. Утро встретило нас городом, сдобренным цементной пылью. Но, всё же, он на меня произвёл более благоприятное впечатление, чем Одесса. Из неё, весной 1976 года, мы уходили на « Академике Курчатове» работать в Индийский океан. Тогда, очевидно, не малую роль сыграли ранняя весна и отсутствие буйной зелени, но город выглядел очень непривлекательно, особенно его портовая территория, закапанная голубиным помётом. Мусор и грязь затушевали очарование юности. Первый раз я был в Одессе в 1949 году, пытаясь поступить в мореходку.
Вечером встреча с коллегами по «оружию». Радостные минуты нашего бытия. Пока вспоминали прошлые походы и любовались геленджикской осенью, природа напомнила о себе. Я решил заночевать в Геленджике. Хорошо, когда в избытке друзья, приятели и просто хорошие люди, с которыми делил все тяготы и радости в морских экспедициях. Мои коллеги по работе, морские гидрохимики, Юрий Лукашёв и Михаил Пилипчук пригласили нас в гости к своим друзьям из экипажа «Акванавта». Мы – это я и мой сосед по каюте, инженер Анатолий Волочков. Но человек предполагает, а бог располагает. С полудня усилился норд-ост. Из-за непогоды мы решили отменить дружеский визит на «Акванавт» и ограничить встречу более узким кругом. Как показали дальнейшие события, это решение оказалось правильным
Около девяти часов вечера на «Москвиче» подъехали к гастроному. Миша удалился за покупкой. Вдруг внезапный толчок бросил машину на несколько метров вперед. Я подумал, что какой-то лихач ударил нас в багажник. Вернувшись с покупками, Миша удивился, увидев свою машину сдвинутой вперёд.
Утром мы узнали, что усиление шторма сопровождалось сейсмическими толчками. Ночью миницунами выбросило «Акванавт» на берег Голубой бухты. Серьёзных повреждений корпуса и утонувших среди экипажа, слава Богу, не было.
Норд-ост разбушевался не на шутку. Днём автобусом направились в Новороссийск. Пока ехали, кое-что сообразили, но поздно. Конечно, получив штормовое преду-преждение «Витязь» перешёл в Голубую бухту. Город атаковала бора. Пришлось мне с Анатолием заночевать на морвокзале. Вспомнились далёкие дни детства. Я с мамой со-бирался плыть на теплоходе «Абхазия» из Туапсе в Сочи. Но шторм отменил моё первое путешествие по Черному морю. Пассажиров перевозили на шлюпке с теплохода, стоящего на рейде, к причалу морвокзала. Мама очень удивилась моему поведению в шлюпке. Я, несмотря на усиливающуюся волну, задавал рулевому какие-то вопросы, не испытывая никаких признаков укачивания. Мама позже мне рассказала, что многие пассажиры в шлюпке довольно сильно укачались.
«Абхазия» в годы войны погибла, перевозя раненых. Экипаж упорно сопротивлял-ся налёту немецких самолётов и ушёл под воду вместе со всеми ранеными и пассажирами.
К вечеру немного утихло и мы из Новороссийска снова перебрались в Геленджик, а затем и на «Витязь». Подавляющее большинство научного состава сотрудники Южного отделения и им удобно производить погрузочные операции в своей бухте. К тому же «Витязю» пришлось аккуратно стаскивать «Акванавт» с берега на воду.
Закончив все сборы, «Витязь» направился в Новороссийск. Можно было таможню и погранконтроль пройти и в Голубой бухте, ведь подобные формальности всегда осуще-ствлялись местными чиновниками. Почему новороссийские руки оказались сильнее? Славное имя судна, научная экспедиция, интересные заходы – всё сулило немалый куш новороссийским властям.
Может просто пресечь контрабандные мечты многих участников экспедиции? Повод, и немаловажный, существовал. Нищенская зарплата научных сотрудников, даже остепенённых, не внушала доверия в их зарубежном поведении. Изголодавшиеся по хорошим заходам южане получили возможность как-то подправить свой жизненный уровень. Не секрет, что обладавшие более привилегированным положением, столичные сотрудники института всегда перехватывали лакомые кусочки.
Да и зарплата моряка, была выше, чем научно-технических трудяг, но всё же очень далека от зарплаты иноземцев. Возможно, эта готовность, к битве за капитал, экипажа и науки, а возможно что-то другое предопределили выход «Витязя» из славного порта Новороссийск.
29 сентября 1977 г. в 18-00 «Витязь» пошёл в свою первую научную экспедицию в Атлантический океан. Начался 62-й рейс ветерана морской науки.
Притираемся к судну, он к нам. «Витязь» напоминает мне летучий голландец. Всё старо, дряхло, но очень уютно и мило, как в доброй детской и давно забытой сказке. Шелест, скрип, пыхтенье машины, напоминающее старые паровые двигатели, звон склянок, минимум всяческих команд по радио. Корабль миф, корабль сказка. Плот в форме корабля. Так мне хочется представить плавание в моих неосуществлённых мечтах. Грёзы мои претворяются в явь. Тому способствует окно-иллюминатор. Оно высоко над водой и постоянно открыто, так я договорился с Анатолием. Закрываем только при шторме и соответствующем ветре с дождём. Наслаждаюсь отсутствием машинного гула, слабо ощущаемая вибрация, как мне кажется, гасится качкой и свежестью морского воздуха. Поговаривают, что регистр выпустил нас с трудом. "Витязь" настолько дряхл, что регистр смотрит на всё сквозь пальцы. Не помню, кто так шутил. Но, тем не менее, идёт, пыхтит и миля за милей остаётся за кормой. Сколько учёных и моряков побывало на его палубе. Они уже в прошлом, а он ещё в настоящем. «Витязь» их пережил и идет, сверкая огнями в ночной мгле Чёрного моря. Живая легенда, бессмертный «Витязь»! Глядят с портрета умные глаза адмирала, и, кажется, пока он смотрит, плыть кораблю по океанам, как островку бессмертия и будущих успехов.
Вот и Босфор. Величаво скользят по правому борту крепостные стены и башни некогда могучей империи. На ум приходит странная мысль: одна "древность" проплывает мимо наидревнейшей древности. Испытываю странное чувство, будто проходил этим путём много раз, хотя это мой третий выход из Чёрного моря. Первый – в 1967 году, на "Фаддее Беллинсгаузене", второй – в 1976-м, на "Академике Курчатове", сейчас иду третий раз.
Свободное время люблю проводить в судовой библиотеке. Просторное помещение, вдоль стен закрытые стеклянные стеллажи с книгами. Вспоминаю своё первое посещение "Витязя".
Весной 1958 года завершали учёбу студенты океанологического отделения Владивостокского гидрометеорологического техникума. Директор Г.С. Хлоев, не без некоторых усилий, получил добро на проведение экскурсии для студентов на нис "Витязь". Я повёл их знакомиться с флагманом научного флота. На "Витязе" период "межсезонья". В конце февраля закончился 26-й рейс, а следующий должен начаться во второй половине марта. Нас встретила вахта. Они отнеслись к студентам доброжелательно и показали всё, что могли. Библиотека была на замке, и я постарался представить своим слушателям образ знаменитой библиотеки капитана Немо.
Теперь исполнились грёзы детства – я с книгами, тайнами, путешествиями. Замполит, Юрий Михайлович Кудрявцев, несколько приблизил меня к нашей действительно-сти. За прошедшие годы библиотеку основательно подчистили. Самое ценное исчезло: книги с автографами, раритеты и т. п. Занимались этим весьма именитые люди. Фамилии он мне, естественно, не назвал, но доказательства имеет и просит мне верить на слово. Иной раз, смотря на оставшиеся ряды книг, с горечью признаю правоту древних: "Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать" (кн. Екклесиаста, гл. 1-15)
Ночью прошли Дарданеллы. Проснулся в Эгейском море. Мифы древней Греции. Прошедшие века…, исчезнувшие в потоке времён, любовь и ненависть, жадность и расточительство, добро и зло, жизнь и смерть…
При встречном пятибалльном ветре проходим Ионическое море, центр Средиземноморья. Оно почти всегда в бурном состоянии. На ум пришли строки из "Энеиды" Вергилия: "Изредка только пловцы появляются в бездне огромной, мужей оружие, доски и Трои богатства на волнах..."
На подходе к Тунисскому проливу непогода утихла.
И жизнь корабельная входит в свой установленный режим. Занимаюсь подготовкой к работам на полигоне. Район, где намечено проводить наблюдения, весьма интересен, – это западная часть Саргассова моря, расположен в зоне так называемого "Бермудского треугольника".
Первое моё знакомство с одним из таких районов состоялось в 1956 году. Тихоокеанский научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии принимал участие в работах по программе Международного геофизического года. Институтское судно "Первенец", переоборудованное на базе среднего рыболовного траулера в экспедиционное, направилось в район расположенный к юго-востоку от Японии.
Нашу небольшую экспедицию возглавлял заведующий лабораторией промысловой океанографии, кандидат географических наук Гаврила Михайлович Бирюлин, океанолог от бога, человек незаурядного ума и обширных знаний. Жаль что, он написал не так много книг для молодёжи, интересующейся морскими науками,например,"Жизнь среди волн".
Кроме намеченной программы наблюдений, я по собственной инициативе вёл промысловый журнал. Наш маршрут лежал до тропика Рака. Затем, повернув на север, пошли домой. Таким образом, дважды пересекли восточную часть так называемого Моря дьявола. Мы обратили внимание на малочисленность обитателей, изредка попадающихся нам по пути следования. Не говоря уже о таких промысловых рыбах, как меч-рыба, тунец, скумбрия, сардина, сайра. Наши контрольные сети и яруса изредка приносили, иногда,пищаничные экземпляры либо собаки-рыбы, либо десяток другой летучек. Надо отметить, что летучие рыбы – вкуснейшая пища с нежным мясом. Один раз поймали голубую акулу со своими спутниками: лоцманом и прилипалами, в другой – молоденького ската. Почему молоденького? Он имел крыловидные, расширяющиеся в стороны боковые плавники и очень выдающиеся головные, так называемые, – "рога", а на коже там и сям торчали костяные шипы. Типичный "портрет" манты, "морского дьявола". Эти обитатели океанских просторов могут быть размером более шести метров и весом в тонну и более.
Не связано ли устрашающее название этого района с этими экзотическими обитателями, вероятно, их здесь немерянное количество? Но нам за всё время попался только один полутораметровый глупенький малыш.
Но приятный момент для нас всё же состоялся. В субтропической зоне поймали неизвестных нам рыб. Впоследствии биологи, изучив привезённые экземпляры, подтвердили наш первооткрывательский восторг. Я всё чаще и чаще склоняюсь к мысли, что встреченная нами безжизненность объясняется не только географическими или сезонными различиями. Очевидно, оказывают влияние сильнодействующие факторы, изменяющие физико-химические свойства морской воды. Например, извержения подводных вулканов. Но активная ближайшая область, район рифа Мёдзин, находится далеко к северо-западу от нас. Что может влиять на морских обитателей? Изменения температуры воды или что-то неведомое нам? А может всё более просто: наша уловистость показала несовершенство орудий лова, которыми мы пользовались.
Первое знакомство с Бермудским треугольником состоялось спустя несколько лет.
Я работал в 1-м океанографическом отряде, входившем в состав команды барка "Седов". Порядки в гидрографической службе, особенно в сравнении с дальневосточным опытом, показались мне странными, а если сказать прямо – ненормальными. Я всегда старался строить свои взаимоотношения с коллективом в экспедициях так, как меня учили. К сожалению древняя и подлая форма "разделяй и властвуй" – принцип управления, действует и сегодня. Почему не приходить время ; усмирить вожделение алчных и злобных разрушителей нравственных устоев нормальных людей?!
В экспедиции разным статусом обладали инженеры и техники (вольнонаёмные) и командный персонал (военнослужащие). А об экипаже и говорить нечего. Мичман Якубов советовал мне чаще перечитывать "Капитальный ремонт" Соболева. Разница между той жизнью и нашей почти неощутима, - посмеивался он,- юмор спасение от мелких невзгод и крупных неприятностей.
В экспедиционные планы входили заходы в иностранные порты. Они являлись основной причиной озабоченности начальства. Сытых и равнодушных флотских чиновников, работающих в структурах политического сыска и воспитания, вскормила и лелеяла беспринципная, безнравственная и безжалостная государственная идеология, в корне чуждая русскому человеку. Для них рядовой и вольнонаёмный состав только рабочая лошадь, безропотная и бесправная. Если взбрыкивала, то её надо усмирять хлыстом. Прошло много лет, но я до сих пор с чувством личного оскорбления и собственной неполноценности помню позорный эпизод на барке "Седов" в начале сентября 1960 года.. Мы стояли в порту Гамильтон на Бермудских островах.
До этого побывали в Галифаксе, где остро ощутили нашу нищету и убожество. За 150 рабочих дней нам было разрешено иметь два захода для пополнения воды и продовольствия. Так гласят официальные документы. Как правило, продолжительность заходов была не более двух-трёх дней. Выданные нам несколько долларов в большей степени удивили не нас, а жителей Галифакса. Потрясённая местная газета писала: русские моряки и учёные бедны, как церковные крысы.
Мы наивно думали, что в последнем заходе на Бермуды нам прибавят пару другую долларов. О большей прибавке мы даже и не мечтали. Увы, наши мечты остались мечтами. В защиту наших интересов, т.е. инженеров и техников, выступили Володя Сидоренко и Юра Лысенко. Их уважали за честность и порядочность. Володя, мальчишкой партизанивший в лесах Белоруссии, обладавший, я бы сказал, повышенным чувством справедливости, председательствовал в профсоюзном комитете. Юра, сын академика Лысенко, отличался необычной скромностью и необычно развитым чувством справедливости. Очевидно, по схожести характеров, они были очень дружны. Окончив физический факультет Московского университета, по рекомендации своего учителя академика В.В. Шулейкина, попали в экспедицию на "Седов", как перспективные специалисты в области физики моря.
Начальство, надеясь утихомирить кипение эмоций, разрешило провести профсоюзное собрание. Решение чрезвычайное в условиях захода в иностранный порт. Никаких увольнений на берег, ни дай бог узнает иностранная пресса (хватит одного Галифакса), пока не решится спор профсоюза с корабельным начальством. Володя прямо спросил руководство, почему по валютной плате вольнонаёмных инженеров и техников приравняли к рядовым срочной службы. Нам платили минимум за время заходов. Спор решился просто. Начальство пригрозило ко всем членам профсоюза применить политическую статью: бунт или мятеж в условиях захода в иностранный порт. Сломались все, за исключением Юры Лысенко. Он отказался получать причитающую ему валюту и выходить в увольнение на берег. Мотивы его поведения патриотичны: ему стыдно представлять великую страну в недостойном (нищенском) виде. Володя, ответственное лицо, принял поражение достойно, но пригрозил судом. Конец всей истории обычен для того времени. По окончанию экспедиции Володя и Юра уволились, мы остались без премии, хотя работали, как обычно, помногу и на совесть.
Не только вольнонаёмные инженеры, но и флотские офицеры, заслуженные и пр-веренные, не чувствовали себя достойно. Например, Иван Григорьевич Шнейдер, моряк-парусник, ходивший в должности командира на «Крузенштерне» и на «Седове», был уволен, как говорят, в чистую. За что? Пошёл на товарищеский ужин по приглашению командира иностранного военного судна один.
На "Седове" мое знакомство с аномальной зоной Атлантики было никаким. Большой объём рутинной работы и отвлекающие время "дворцовые интриги" не дали возможности хотя бы поверхностно (в научном смысле) познакомиться с "тайнами" Бермудского треугольника.
Идём в западной части Средиземного моря. Самое чистое в мире море оказалось далеко не чистым. За 10 минут траления плейстоный трал набрал порядочный комок нефтяной грязи весом не менее ста грамм. Танкерная дорога!? Кроме нефти есть синтетика: шарики, куски плёнки и прочее…
Скромно отметил день рождения Ани. Стакан сухого вина и конфета "Барбарис", любимая мною с детства.
Прошли Гибралтарский пролив и вот она моя кормилица, Атлантика! Нас обогнало несколько американских военных судов вспомогательного назначения. Гоша Гамсахурдиа говорит, что они искали подводную лодку, затонувшую недавно в Средиземном море. Всё то он знает! Погода успокаивается, никакого сравнения с оставшимся позади Средиземным морем, где дуло как в трубе. «Витязь» идёт и идёт, не спеша, со скоростью десяти узлов.
До Азорских островов остаётся трое суток нашего хода. В порту Понте-дель-Гада, что на острове Сан-Мигуэль, назначено рандеву с «Академиком Курчатовым».
Шла смена научных вахт: "Академик Курчатов" уходил домой, мы начинали очередной этап.
Несмотря на то, что я был стеснён рамками официальной программы, всё же вёл подготовку для задуманного. Благодаря тому, что немалая часть стандартных анализов была выполнена Храмовым и Маловицкой мне удалось уделить время для измерения форм фосфора в поверхностном микрослое океана.
Если предположить, что океан подобен живому организму, то поверхность его является своеобразной «кожей». Граничная поверхность микрослой с подстилающей его водой богат разнообразием жизни. С. М. Франк говорит, что в объектах живой природы необычно развиты граничные поверхности с высокой концентрацией чередующихся веществ определенного типа. Это указывает на непрерывную управляемость биохимических процессов. Говоря об асимметрии в живом субстрате, он пишет: «…в этой своеобразной по структуре среде…возможны специфические явления длительная консервация энергии, миграция этой энергии, её направленная передача…»
В аномальных зонах, типа Бермудского треугольника, я думаю, что основой управления всех процессов является взаимодействие различных типов энергии: тепловой, электромагнитной, гравитационной…
Пока я размышлял о высоких материях день подошёл к концу. На палубе наблюдал интересный закат. Метеорологи правильно предсказали погоду. Мы на подходе к фронтальной зоне. На западе стоит стена облаков чёрного цвета. Чётко видна граница, отделяющая облачную массу от чистого синего неба. Облака и вода сливаются. «Витязь» баюкает океанская зыбь.
Мы вошли в ритм корабельной жизни. День несётся за днем как годы жизни, подобно волнам за бортом.
Вспоминаю, как 15 лет тому назад, я возвращался домой на экспедиционном океанографическом судне «Полюс». Где-то в этих местах встретили одинокого путешественника, французского журналиста Рене Лекомба. Делая его снимок, я не подозревал, что это последнее фото отважного моряка. Он погиб, не дойдя до дома, в районе Азор. Об этом я узнал спустя некоторое время из газет. Да годы мелькают, исче-зая, словно чайки в голубом мареве.
Ночной шторм, не стихая, бесновался весь день. По каюте летали кресла, чемода-ны, разные вещи. Жалко банку с джемом, разбилась вдребезги. В лаборатории порядок, слава Богу, всё цело. Некоторое оборудование у меня в единственном числе. И у рыбаков и в гидрографии, и в нашем институте гидрохимия на положении падчерицы. Комментировать сей факт не хочется.
К вечере подошли к Понто-дель-Гада. Встречи с коллегами, хождения в город. Глядя на скалистый берег с набегающими океанскими волнами, вспомнил о Рене Лекомбе. Его нашли на скалистом берегу острова Флёш (Флориш). Опознали по документам. Узнав о его гибели знаменитый Ален Бомбар высказался о его плохой подготовленности к этому плаванию. Мэтр, ты не прав! Сам то уцелел благодаря удачному стечению обстоятельств.
Вечером пошли далее, в свой район работ. Курчатовцы провожали нас со слезами на глазах. Техническое состояние корабля вызывало некоторые опасения. Мне после непотопляемого «Створа» сам чёрт не страшен! Целый день штормит, и следующий, и последующий… Уфф! Только к вечеру океан успокоился. Держим курс на Бермуды.
Дни сменяются днями. Тихая погода штормами. Время неумолимо шагает. Семнадцать лет тому назад первый раз посетил эти великолепные острова. Бермуды вижу в четвёртый раз!
Стоим у пирса города Сент-Джордж, расположенном в дальней части острова. Очень жаль, что не в порту города Гамильтон, где когда-то стоял «Седов». Если хорошо подумать, о чём жалеть? И тогда и сейчас вынужден экономить каждый доллар. Застенчивая покупная способность советских учёных вызывает у местных жителей не жалость, а насмешку.
Подошли к месту работы. На полигоне в западной части Саргассова моря с центром в точке, расположенной на 29 градусе с.ш. и 70 градусе з.д., велись научные исследования с июля 1977г. по сентябрь 1978г.
Перед восходом солнца увидел завораживающее зрелище. Иссиня-черную толщу мощных кучевых облаков перечёркивала подобно радуге ярко-красная полоса. В просветах синело утреннее небо. Через некоторое время краски поблекли. Вода, воздух, облака приобрели белесоватый оттенок. Жалко, что под рукой не оказалось фотоаппарата.
Я решил выкроить время для работы, не касающейся моих прямых обязанностей. Как когда-то в Море Дьявола, но теперь уже в свободное время, я на верхнем мостике наблюдал за окружающем меня пространством. Моим инструментом был фотоаппарат. Я фотографировал форму и расположение облаков, и состояние приводного слоя атмосферы. Если меня интересовали какие-то количественные характеристики, то метеорологи мне их любезно давали. В итоге мои усилия даром всё же не пропали.
Исследования французского учёного Шлюмберже в 1933 году позволили ему высказать мысль о связи облачных систем с тектоническими нарушениями.
В атмосфере происходит быстрое развитие мощных облачных систем, а на поверхности океана часто возникают локальные завихрения в виде малых, средних и больших смерчей.
Больших и средних вихрей, к счастью, не встретилось, а микросмерчи я наблюдал. Энергонасыщенность в местах расположения «магических» ромбов, выделенных А.Сандерсеном, подтверждается влиянием глубинных слоёв земных недр, о чём свидетельствует ряд учёных, в частности Л.А.Пухляков. Мне нравится его гипотеза о втором спутнике Земли, осколки которого залегли в земных недрах. Они время от времени напоминают о себе. Иначе чем объяснить фонтаны кипятка, бьющие на поверхности океана
Кстати подобные наблюдения я вёл и в 27-м рейсе «Академика Курчатова», в июле - октябре 1978 г
Определения химического состава поверхностного слоя открытого океана я завершил благополучно вместе с официальной программой. После выхода статьи из печати, я был приятно удивлен просьбами, учёных из других стран, прислать им оттиск работы.
Вчера вечером избежали крупной неприятности. Во время заметили очаг возгорания. Инженер В. Трощенков увидел в прачечной раскалившуюся коробку сопротивлений. Старый «Витязь» мог бы сгореть дотла.
Уходим от урагана с милым именем Грэси(Cracia). Ночью ожидается соприкосновение с этой дамой. Появляется слоисто-кучевая облачность, а где-же перистые когтевидные Cirrus-ы?! Неужели нам повезло!
Заканчивается так называемая инспекция: проверка состояния поставленных буйковых станций. Множество приборов, определяющих скорости и направления течений, висят на разных глубинах. Пойдём на Багамские острова в порт Нассау запасаться водой и продовольствием. Итак, первый этап закончен. К нашему счастью Грэси в ураган не развилась. Всё обошлось благополучно. Потери минимальны. Один буй пропал без вести… Один утоплен… Техническая накладка...?
Стоянка в порту Нассау наверняка вызвала краску стыда у капитана и начальника экспедиции. Из-за отсутвия специальных емкостей для сбора сточных вод во время стоянок в портах судно загрязняло воды бухты.
Мы снова на полигоне. Впереди дни напряжённой работы. Где автоматика, электроника, кибернетика… бедная, бедная гидрохимия…вся синяя…
Пошли на заход в Галифакс. В ночь с 26-го на 27-е ноября разыгрался сильный шторм. В каюте кое-что разбилось. В лаборатории всё на своих местах, всё цело. Вылилась только дистиллированная вода из пятилитровой бутыли: вместо пробки на горлышке была чашка Петри.
Понял, насколько стар и дряхл «Витязь», но великолепен своими мореходными качествами. Откуда-то сверху проникала вода, стекая по переборкам, трапам и парадной лестнице в центральном вестибюле. Символично, ручейки воды текли по портрету адмирала. Но он не казался плачущим, будто стоял на мостике, глядя вперёд сквозь ветряные дождевые струи.
Я в Галифаксе. И снова беден, как церковная мышь, но несколько богаче по сравнению с седовскими заходами.
…И…снова полигон. Погода осенне-зимняя. Временами сеется дождь из тяжёлых мощных облаков. К полудню выглянуло солнце. Свежий ветер заставляет одеться потеп-лей. Очутились между двумя циклонами, в их тыловой части.
В декабре вели совместные работы с американцами. Научно-исследовательское судно «Endeavour», водоизмещением 935 т, скорость хода 13 узлов, команда 13 человек. Количество мест для научных сотрудников 16. В этот раз их было трое. Вчера от нас к ним перешло три человека. Бывший в их числе Г. Гамсахурдиа, вернувшись, пребывал в восторге. Жилищные условия очень удобные, если не сказать, что комфортабельные, по сравнению с нашими, конечно. Разнообразное и вкусное трёхразовое питание. Кроме того, имеется буфет. Где в неограниченных количествах кофе, молоко, колбаса, ветчина, хлеб, масло, фрукты, соки.
Зарплата научного сотрудника $ 20000 в год, минимальная $ 10000 в год. Капитан получает $ 50000 в год. Студент-практикант получает $ 1000 в мес. Для сравнения: моя зарплата в экспедиции $ 143 в месяц(230 руб.) Наши ребята двухнедельным пребыванием в гостях остались очень довольны. Перед Рождеством американцы ушли домой. У них не приняты продолжительные рейсы, поскольку снижается эффективность научных исследований.
Мы ожидаем продления рейса суток на десять. А может и больше. Хорошо бы, что бы его вообще не было, хочется домой. Борис Храмов, судовой инженер, асс-титровальщик считает: с "колхозниками" плавать хреново, и с каждым годом всё хуже.
Я закончил свои работы 31 декабря в 17 часов.
3 января 1978 г. в 17 часов по судовому времени встретили лежащий в дрейфе тан-кер «Joanus Carros», порт приписки Монровия. На сигналы не отвечал. Всё огни на нём ярко горели. Мы тихо и молча медленно прошли мимо него, и нераскрытая тайна исчезла за кормой.
У советской власти нет тайн ни для кого, ни от кого, но она сама: самая тайная тайна.
Покинули район полигона. К вечеру следующего дня вышли из Саргассова моря. До Канарских островов осталась неделя хода.
Затруднительно советскому учёному отовариваться в Санта - Крусе-де-Тенерифе всего лишь в течении светлого времени. Деньжата копили долго.
Снова тёплое Средиземное море. Неаполь, Рим, Помпеи… Время стирает всё. А что остаётся? Надежда? Любовь? Вера?… Ответа у вечности нет…
Здравствуй славный порт Новороссийск!
Что больше впечатляет? Физические затраты, творческие усилия или, если хотите, научные открытия? Просто статистика…:
Экспедиция длилась - 138 суток.
Пройдено - 21 521 миля
Израсходовано - 1001 тонна топлива
На ходу проведено - 2 748 часов
В портах проторчали - 372 часа
Перемотано стального троса - 700 км
Съедено:
картофеля - 6 500 кг
муки ; 1600 кг
масла - 640 кг
овощей и фруктов - 1 400 кг
мяса - 4 000 кг
сахара - 800 кг
выпито воды - 1 920 т
В далеком прошлом смешались капли нашего пота с океаном, но тайны остались тайнами...
Размышляя о прошлом, я не одинок в своих мыслях о непредсказуемости жизненных ситуациях.
Давным-давно, ещё в начале своей трудовой деятельности, я интересовался всем тем, что сейчас называется неопознанными или аномальными явлениями.
К сожалению, благодаря "усилиям", как и журналистов, так и лиц, дающих интервью, эти термины стали почти что синонимами.
Строго говоря, неопознанное ; предмет или явление, не поддающиеся объяснению, которые,как правило, редко встречаются или замечены впервые.
Второй термин хорошо известен всем, кто хотя бы читал словари. Он строго научен.
В результате за годы работы меня накопилась весьма обширная сводка литературных источников, насчитывающая десятки тысяч наименований, отечественных и иностранных. Я по ходу дела обращал внимание на нечто загадочное. У меня набралось 209 отечественных и 66 иностранных работ, охватывая кое-что по аномальным явлениям на Земле, исчезнувшим цивилизациям и атлантологии.
Возможно, я и не стал бы знакомиться со всеми этими загадками, если не мой интерес к так называемым НЛО(UFO). Сейчас известно: сбор информации осуществляли всякие закрытые структуры верхних уровней власти, поэтому доступ рядового гражданина к сим тайнам запретен. Я бы не совсем согласился с таким утверждением. По межбиблиотечному абонементу можно было заказать соответствующие источники на эту тему. А многочисленные реферативные журналы, библиографические указатели, журналы, газеты. При желании найти нужное особого труда не составляло. Да и книги удавалось на подобные темы найти в магазинах.
Сейчас, заглядывая на страницы сайтов, я не испытываю особого удовлетворения от такого чтения. Почему-то, иногда, необходимая информация оказывается на странице, которая недоступна…!?
Со временем мой интерес к сбору подобной информации затух.
Многое я находил и нахожу старым добрым способом.
Жаль, что это многое узнал несколько позже, чем хотелось бы. Например, книги Игоря Бунича, Олега Грейга, А.Ф.Черняева.
Что ж, и книги и Интернет, возможно, рано или поздно позволят мне ответить на мои, уже ставшие не актуальными, вопросы…
2008 г.