Лето 1973 года.
Восьмой класс. Все экзамены сданы. Наступил ответственный момент решения: то ли оставаться в школе и идти дальше в девятый класс, то ли с аттестатом о неполном среднем образовании уходить из школы. Собрали нас в актовом зале на первом этаже школы. В торжественной обстановке поздравили с успешной сдачей экзаменов, а потом вручили аттестаты об окончании восьми классов. Настроение у всех было веселое и праздничное. Многие уже решили, что после окончания восьми классов пойдут в техникум или училище. Кто-то решил идти работать, сначала учеником, а там видно будет. А те, кто решил поступать в высшие учебные заведения, шли в девятый класс, чтобы получить полное среднее образование. В результате из трех бывших восьмых классов, получилось два девятых. В числе будущих девятиклассников была и я.
Выйдя на улицу, мы еще долго стояли около школы. Смеялись, шутили, пели песни под гитару, прощались со своими уже бывшими одноклассниками и рассказывали друг другу о том, куда кто поедет отдыхать этим летом.
Домой я пришла уже ближе к вечеру. Мама, старший брат и бабушка поздравили меня и мы сели за стол, на котором красовался большой, красивый и аппетитный торт. Название его я уже не помню. Но главное, он был шоколадный с орешками, как я люблю. Мне положили самый большой кусок, так как я сегодня была виновницей этого праздника. Я очень быстро с ним справилась. Мама, ласково глядя на меня, хотела положить мне еще один кусок. Но я предложила поделить его поровну на всех. Мама улыбнулась и сказала: «Молодец».
Да, нас так воспитывали. В семье все должно быть поровну. Это сейчас молодежи трудно это понять. А тогда мы жили трудно. Мама с бабушкой одни поднимали нас с братом. Папа умер, когда мне было девять лет. Помогать было некому. Я до сих пор помню, как после брата, бабушка перешивала мне его вещи. Как после брата я носила его ботинки. Бабушка моя прекрасно шила. Поэтому все, что я носила, выглядело очень хорошо. Торты, действительно, были только по большим праздникам. Но эти праздники я запомнила на всю жизнь. Они самые теплые и светлые воспоминания моего детства.
Когда чаепитие подошло к концу, мама мне сделала еще один подарок. Она вручила мне путевку в пионерский лагерь «Юность». Моему счастью не было предела. Дело в том, что в этот лагерь попасть было не так легко. Там отдыхали дети, чьи родители занимали высокое положение. Я давно слышала про этот лагерь, о нем мне рассказывали мои друзья. И мне очень хотелось туда поехать.
Через два дня бабушка провожала меня в этот лагерь. Я попала во второй отряд. Перед тем, как сесть в автобусы, была линейка. Нас построили всех в шеренгу по росту. Я оказалась самой последней. А самой первой была девочка, очень, как мне показалось, высокой и очень худенькой. Она, как тоненькая и длинная палочка, с абсолютно белыми волосами и с красным от волнения и стеснения лицом, очень смешно смотрелась со стороны. Рядом стоявшие девочки поглядывали на нее, указывали пальцем, что-то шептали друг другу на ухо и смеялись. Я стояла последней, так как была меньше всех ростом. С нескрываемой завистью я смотрела на эту высокую девочку с белыми волосами.
- Везет же… такая высокая…– думала я.
А то, что последняя в шеренге, меня нисколько не смущало. Я к этому привыкла. В школе я тоже стояла самой последней. Меня это даже устраивало. Никто не толкался с той стороны, которая была свободной.
Прозвучала команда: «По автобусам». И мы также строем, спокойно и не толкая друг друга, стали садиться в наши автобусы. Мне досталось место около водителя. Оно было рассчитано на одного человека. Так как я никого не знала, а первой знакомиться стеснялась, меня это очень даже обрадовало. В окно я смотрела на свою бабушку. Она смотрела на меня, махала мне рукой и украдкой вытирала слезы, которые маленькими капельками скатывались по ее щекам, но они были мне видны, так как блестели на солнце. Я улыбалась, тоже махала ей рукой и делала знаки руками, дескать «Все хорошо. Не волнуйся».
Моя бабушка пережила две войны, голод, лишения и многое чего такого, что, слушая ее, я всегда задавала вопрос: «Как же она все это выдержала?» А про слезы бабушка мне говорила: «Я столько их пролила за свою жизнь, что теперь они сами, не спрашивая меня, льются из глаз даже тогда, когда все хорошо».
Автобусы уже тронулись, а мы с бабушкой все махали друг другу и посылали воздушные поцелуи. Многие, кто сидел в этом автобусе, захохотали, глядя на нас. Пионервожатая сделала им замечание, а посмотрев на меня, улыбнулась и сказала: «Не обращай внимание». Вот тогда я впервые поняла, что не во всех семьях приняты такие теплые, душевные и ласковые отношения, как в моей семье.
Автобусы выехали на широкий проспект и длинной вереницей с милицейскими машинами спереди и сзади поехали вперед, оставляя позади себя улыбающихся и машущих нам вслед прохожих.
Некоторое время я смотрела в окно, а потом решила посмотреть на ту девочку с белыми волосами. Что-то меня привлекало в ней. А что, я еще не знала. Не было большого труда ее отыскать среди сидящих в автобусе. Даже сидя она была на целую голову выше всех. Сидела она около окна тихая и задумчивая. Я посмотрела на остальных девочек и мальчиков нашего отряда. Почти все уже перезнакомились. Угощая друг друга фруктами, конфетами, печеньем и рассказывая, что-то веселое, они смеялись громко и откровенно.
Когда приехали на место, моему восторгу не было предела. Лагерь находился в очень красивом месте. С одной стороны лагеря был сосновый лес, с другой стороны речка, с третьей стороны дубовая роща, а с четвертой стороны к лагерю примыкал огромный участок с вишневым и яблоневым садами и грядками, усеянными клубникой. Все, что росло на этом участке, предназначалось для детей и работников этого лагеря.
Все отряды разошлись по корпусам. Корпус нашего отряда находился недалеко от дубовой рощи. Сам корпус был разделен на две части. Первая часть была для девочек, а вторая для мальчиков. В каждой части было несколько палат. Каждая палата была рассчитана на пять человек. Для вожатых были специальные комнаты со всеми удобствами. Я раньше тоже ездила в пионерские лагеря, но такое я видела впервые. Конечно, ведь этот лагерь считался элитным.
Так получилось, но мы оказались в одной палате вместе с этой высокой девочкой с белыми волосами. Нам с ней достались самые плохие места в этой палате. Ее место было около двери с одной стороны, а мое около той же двери, но с другой стороны. Остальные девочки, никого не спрашивая, первыми вбежали в палату и сразу заняли те места, которые им понравились. Одна девочка, глядя на нас, решила познакомиться:
- Эй, девахи. Вас как зовут?
Мы не обращая внимания на грубость, представились:
- М-м-меня Лена – сказала высокая девочка с белыми волосами.
- А меня Люба – сказала я.
- Меня Ира.
Другие тоже решили представиться:
- Я Марина.
- А я Наташа.
Когда знакомство состоялось, стало как то легче. Исчезла напряженность и стеснение. Мы уже свободно разговаривали друг с другом. Одна только Лена молчала. Она смотрела на нас и улыбалась.
Потом девочки стали расспрашивать меня и Лену: Кем работают наши родители? В какие страны они ездили? Какие импортные вещи имеются в наших гардеробах?
Оказалось, что мы с Леной никак не вписывались в их круг. Когда девочки узнали, что у меня нет папы, а мама работает поваром, а Лена дочь уборщицы и отца она вообще никогда не видела, на их лицах появились брезгливые улыбки. Одна из них даже произнесла вслух:
- Фу.
Неприязнь к нам усиливалась еще и тем, что Лена здорово заикалась. Это стало их сильно раздражать. И та, которая сказала «Фу», а звали ее Ира, резко и грубо крикнула Лене:
- Заткнись. Ты мне действуешь на нервы.
Лена замолчала. В ее глазах появились слезы. А девочки, видя такую слабость, стали издеваться над ней:
- Ой, ой, ой. Заплачь, заплачь. Жердь длинная – говорила Ира.
- Ага, длинная и плоская – вторила ей Марина.
- Сначала говорить научись, как следует – говорила Наташа.
Я, видя такой оборот, могла, конечно же, промолчать. Меня они не трогали. Но я не промолчала.
- Девочки, как вам не стыдно. Прекратите издеваться над Леной. Она не виновата, что заикается.
- А ты молчи. А то и тебе сейчас достанется – ответила мне Ира.
Я, действительно, сначала замолчала. Но, когда увидела Лену… Она, как затравленный зверек, с мокрым от слез лицом, с трясущимися от рыданий плечиками, стояла в стороне и жалостливо смотрела на нас. Мне даже показалось, что еще немного и она будет просить у этих девочек прощение. А за что? За то, что они вот так издеваются над ней?... Вот когда я увидела такую Лену, поняла, что молчать не буду. А там, что будет, то и будет.
- Я не буду молчать. Девочки, вы не правы. Я считаю, что вам надо извиниться перед Леной.
- Что? Что ты сказала? Извиниться?
- Да.
- Мы не будем извиняться. Нам не за что извиняться. И вообще, мы с вами дружить не собираемся – ответила мне Ира.
- Жердь длинная – продолжала обижать Лену Марина.
- А ну их – сказала Наташа и предложила своим подругам пойти погулять по территории лагеря.
Девочки вышли, а мы с Леной остались одни. Теперь, когда девочек не было, она плакала в голос. Она все пыталась мне что-то сказать, но у нее получались только начальные буквы, много раз повторяющиеся. Мне ее стало очень жалко и я обняла ее. Лена прижалась ко мне и уткнулась своим мокрым лицом мне в плечо. Всхлипывая и вздрагивая от рыданий, она все еще что-то мне пыталась объяснить:
- П-п-п-п-по-п-по…
- Понимаю, конечно, понимаю.
- Он-н-ни н-н-нех-х-хор-р-ро…
- Нехорошие. Лен, ты успокойся. Тебе они нужны?
- Н-н-нет.
- Мне тоже. Мы с тобой вдвоем будем дружить. Ты будешь со мной дружить?
- Д-д-да.
- Вот и хорошо. А теперь вставай и пойдем тоже смотреть территорию лагеря.
Когда мы вышли на улицу, Лена уже почти успокоилась. Она опять улыбалась и с нежностью смотрела на меня.
Территория лагеря оказалась не такой большой, как нам показалось, когда мы выходили из автобуса, поэтому мы быстро обошли ее и по кругу и по диагонали. Потом нашли скамеечку под деревьями и сели на нее.
- Лен, а здорово ты заикаешься – сказала я.
- Ага.
- Знаешь, у меня появилась идея. А что если тебе не говорить, а петь.
- К-к-как эт-то?
- Как? Просто то, что ты хочешь сказать, не говори, а пой. Ну, например: «Лю-ю-ба-а, ты-ы ме-е-ня-я слы-ы-ши-и-ишь?» - пропела я.
- Лю-ю-ю-ба-а-а, ты-ы ме-е-ня-я слы-ы-ы-ши-ишь? – пропела Лена.
Голосочек у нее был тоненький и звонкий. Я даже рассмеялась. Но Лена пропела чисто, совсем не заикаясь. Потом еще что-то спросила у меня, также нараспев. Потом еще. Ей так это понравилось, что она уже смело со мной общалась в такой необычной манере. А потом попробовала даже пропеть мне анекдот. Это было здорово.
Когда прозвучал сигнал на обед, мы уже, как закадычные подружки, веселые и довольные, шли взявшись за руки и нам были не страшны наши соседки по палате.
Так я познакомилась с Леной. Мы с ней дружим до сих пор. Это сейчас заикание лечат быстро и эффективно. А тогда не было таких методов, как сейчас. Но благодаря тому, что Лена стала не говорить, а петь, заикание стало постепенно проходить. А потом и совсем исчезло. Мало того, у нее развился голос. После окончания десяти классов она поступила в музыкальное училище на вокальное отделение. После училища она окончила Консерваторию. Десять лет работала солисткой музыкального театра. Сейчас Лена преподает вокал в том же музыкальном училище, которое когда-то окончила сама.
Тогда в лагере, когда она впервые начала не говорить, а петь, ее уже не обзывали длинной жердью. Ее называли: «Девушка, которая поёт».