Шел снег. Костины сидели дома. Они ссорились и смотрели во двор. В разные окна. Она – на кухне. Он - в гостиной.
Они ссорились один раз в неделю. После ссоры шли гулять. Нервная система разумных людей нуждается в заботе, а Костины были разумными людьми.
Костины вышли во двор. Костина курила, а Костин надел перчатки и стал сгребать снег.
Он вылепил снежную бабу, украсил ее голову ветками из метлы, двумя пятаками вместо глаз и сосулькой вместо носа.
- На тебя похожа, - Костин посмотрел на жену.
- Чем похожа? – спросила жена.
- Такая же холодная, - сказал Костин, стаскивая перчатки.
- Просто-напросто ты меня разлюбил, - сказала жена, поправляя снежной бабе волосы из метлы.
Во двор вышел их сосед Новокрещенский. Сосед подошел к лакированной иномарке и обмел с нее снег. Потом постоял, половил ртом снежинки и подошел к Костиным.
- Симпатичная, - сказал Новокрещенский, обойдя снежную бабу вокруг. – Ни прибавить, ни убавить.
- Спасибо, - сказала Костина и посмотрела на мужа.
- Ей одной не скучно? - спросил Новокрещенский.
Костина пожала плечами. И сделала неуловимое движение, словно потянулась. По-кошачьи.
Новокрещенский нагнулся, сгреб снег и вылепил снеговика в собственный рост. Надел на белую круглую голову черные очки, на шею повесил полосатый шарфик.
Снеговиков разделял всего один шаг.
Костин отвернулся и засунул руки в карманы. Костина посмотрела на снеговика в шарфике и ничего не сказала. И даже улыбнулась краешком губ.
- Бред, - сказал Костин и пошел к песочнице, в которой стоял деревянный грибок. Костин сгреб снег и вылепил лежащего снеговика. На голову снеговика Костин натянул чистый носовой платок, с завязанными углами.
- А где у него глаза и нос? – спросила Костина.
- Нигде, - сказал Костин. - Он загорает на пляже, лицом вниз.
- В отпуске? – живо спросил Новокрещенский.
- На море, - сказал Костин, кивая на засыпанный снегом грибок.
- А когда ему домой? – повернулся Новокрещенский к Костиной.
- Да только уехал, - Костина выразительно стрельнула глазами.
Новокрещенский наклонился и подцепил руками снег. Подошел к снежной бабе и прижал ладони со снегом к ее холодной груди. Подержал и отнял руки. Грудь у бабы увеличилась. Новокрещенский опять наклонился за снегом.
- Не понял, – вырвалось у Костина.
- Не понял - учись, - сказал Новокрещенский, подходя к снежной бабе сзади. – Баб руками лепят, а не перчатками.
- Завязывай лепить, - сказал Костин.
- Пусть лепит, - сказала Костина и посмотрела на мужа.
- Да ради бога, - сказал Костин и отошел к своему лежащему плашмя снеговику. Вылепил ему снежные мускулы. Бицепсы и трицепсы.
- Ап! - сказал Новокрещенский и с размаху ударил ладонями со снегом по попе снежной бабы. Попа округлилась. Новокрещенский с неохотой отнял от попы ладони.
- Браво, - сказала Костина. Она подошла к снежной бабе и приставила свою попу, - просто копия.
- Сейчас и передок подправлю, - сказал Новокрещенский, разминая кисть. – Углублю на палец.
- Я сам углублю, - сказал Костин, отталкивая Новокрещенского в сторону.
- Вы же отдыхаете, - напомнил Новокрещенский, - на море.
Костина расхохоталась и подышала на пятаки в глазах снежной бабы. Пятаки увлажнились.
- Вот, погляди, – сказал Костин жене, сбивая со снеговика черные очки. – У него даже глаз нет. Он любую возьмет. Даже с волосами из метлы.
- Например, с такими, - Костина задорно сорвала беретку. На плечи упали густые волосы.
- Боже, какие волосы, - восхитился Новокрещенский. - Вас не из снега лепить надо. Из чистого золота.
- Скажете тоже, – Костина убрала волосы обратно.
- Из чистого золота, - повторил Новокрещенский, - или из слоновой кости. Или из красного дерева. Я могу вылепить вас даже из черной икры, а губы - из красной лососевой.
- Он маньяк, - сказал Костин жене, - намажет тебя икрой и оближет.
- Намажу – отмою, – сказал Новокрещенский, - ванна из шампанского за мой счет.
- Никогда не купалась в шампанском, - мечтательно сказал Костина.
Костин подошел к своему лежащему снеговику и растоптал его ногами. Получился белый могильный холм.
- Теперь вы вдова, - сказал Новокрещенский и обнял Костину, - поехали, отметим.
Костин сел под детский грибок и поднял воротник пальто. Его знобило.
- Не дрожи, зайчик, - сказала Костина, сбрасывая руку Новокрещенского, - никуда я с ним не поеду.
Костин молча стучал зубами. Потом встал и пошел домой. Костина пошла за ним.
Новокрещенский пожал плечами, и уехал на машине.
Снеговики простояли ночь. Их разделял один непройденный шаг.
А утром дворники убрали снег. И во дворе опять стало чисто. И скучно.