Сумбурный текст ни о чем и о многом наболевшем с претензией на оригинальность…
Вечером, во дворе какой-нибудь многоэтажки, в переменном лунном свете, а чаще просто под рассеянным желтым фонарем, загадочно блестят и переливаются тысячи маленьких бриллиантов. Так и хочется взять и рассмотреть эти загадочные ночные огоньки. Невольно тянется к ним рука … укол и расширяющиеся от больной неожиданности зрачки выделяют только быстро растущую сочно-бордовую каплю крови. Мириады манящих бриллиантов в одночасье превратились в битое острожадное стекло.
Неспокойною адреналиновую волну сменяет вал мыслей. Ударяясь о черепную коробку, переливаясь через миелиновые тяжи, они пенятся в извилинах серого вещества.
Неужто кого-то вдохновляет битостеклянный то ли пейзаж, то ли натюрморт? Неужели он приносит кому-то, пускай на миг, ощущение так и не познанного счастья?
А что такое счастье?
Может спросить у тысячеглазой железобетонной стены? Она наверняка знает, что есть счастье для спрятавшихся за ней. В ответ стена проскрипела приторно-белой пластиковой дверью и оттуда донеслось нечленораздельное полупьяное бормотание о деньгах, телах и вещах; вещах, деньгах и телах; телах, деньгах и вещах; вещах, телах и деньгах; деньгах, вещах и телах. За деньги можно купить вещи и тела. Тело можно сдать за деньги; для вещей. С вещами тяжелее, но их как то тоже можно выменять на деньги для… Довольно! Скучно и неправдиво. Можно привести много доводов, взвешивать аргументированные за и увесистые против, искать нелепые компромиссы и окольные пути их решения. Но это уход от прямого однозначно-приторного ответа на вопрос: а что такое счастье?
Из неведомых глубин памяти выплыл старый, как и весь наш искусственный мир, посыл: иди от обратного (или противного?). Счастье – неведомо, но однозначно ведомо не-счастье. Вещи, деньги и тела – это одиозные не-счастья, принявшее личину самого счастливого счастья. Они хищно обволакивают шаткие души похотливо-липким коконом кратковременных, а оттого призрачных удовольствий. Искусственное счастье плодит искусственные жизни; искусственные жизни порождают искусственный мир. Этот мир извращен нелепыми представлениями о самом себе и мире настоящем. В извращенном мире никчемно существуют извращенные души… Круг замкнулся и завертелся в вихре времени. Или времени уже нет? Есть только бесконечное здесь и сейчас. Стынущая капелька крови лишнее тому свидетельство…
А если все-таки их не радует этот то ли пейзаж, то ли натюрморт? Что тогда? Какие чувства вызывает? Мириады кровожадных стеклышек, еще так недавно напоминавших бриллианты … плывущие мимо то горько плачущие, то нечеловечески ржущие тени … адский хохот и крокодиловы слезы … а под ними – пусто… даже не пусто – скучающе никак. Ровным счетом безразлично. А как различать что-то, если существуешь в коконе самовлюбленной лжи? Если выглянуть из кокона, то сразу становится как-то боязно и одиноко, скользко и липко… как если бы лопнул сгнивший картофель…
И все-таки, зачем были разбиты? Отчего? Хищно-острые осколки когда-то цельных стеклянных форм отражают под луной сколки чьих-то разбитых душ… Где-то очень глубоко, в самой сути человека, присутствует ощущение ирреальности искусственного бытия. Где-то там, в потаенных глубинах, спряталось по-детски робкое понимание, что все вокруг – не-бытие… и ведет оно в небытие. Капля высохла… шторм в голове утих… ну и славно.
Только не дает покоя подгнивший картофель в собственной кухне…