Медитация Диалектика

Медитация ДИАЛЕКТИКА
Об основе марксизма

Их предводителем был Гераклит, завязавший сраженье,
По темноте языка знаменитый у греков, но больше
Слава его у пустых, чем у строгих искателей правды.
Ибо дивятся глупцы и встречают с любовным почтеньем
Все, что находят они в изреченьях запутанных скрытым...
Тит Лукреций Kap

Haпиcaнo: 1979.10.15 – 1979.10.19, 1979.03, 1980.02, Рига

1. Диалектическая сказка
1980.02
Один из самых первых моих конфликтов с марксизмом возник по поводу вопроса о противоречиях. Еще в студенческие годы на лекциях по диалектическому материализму я слушал и негодовал. Мой разум категорически отказывался принимать идею о том, что в знании должны присутствовать противоречия, пусть и названные «живыми». Всякое противоречие – следствие путаницы – и все тут! – я считал.
В этой главе я привожу несколько язвительных записок тех лет, а в этой медитации вообще рассмотрю свое отношение к марксистской диалектике.

1969.03
(раньше на 10 лет, 11 месяцев)
«Противоречие между качественной и количественной определенностью». Никак не удается понять, что же здесь настолько грозно исключает друг друга, что единство нужно отмечать как выдающееся открытие, и так бойко борется, что двигает вперед развитие. А дело ведь такое простое.
«Противоречие между прерывностью и непрерывностью». Прерывно потому, что можно делить на части как только вздумается (по крайней мере в мыслях), а непрерывно потому, что можно и не делить. И опять обе стороны отрицают друг друга и определяют друг друга, и рано или поздно противоречие разрешается борьбой противоположностей. Между прочим, скоро ли разрешится противоречие между прерывностью и непрерывностью пространства?
«Противоположности превращаются друг в друга, поэтому понятия должны быть эластичными». Ого! Возьмем противоречие между производительными силами и производственными отношениями. Я предлагаю все производственные отношения превратить в производительные силы, чтобы был побольше национальный доход! Понятия должны быть эластичными? Не здесь ли собака зарыта?
Путаница в терминологии. Неточные, неудобные, ненужные обозначения, такие же разглагольствования. Слово «противоречие» употреблено в нескольких значениях. А кому же лучше философа знать первый закон логики, закон «самого себя?» Не запутался ли наш философ в неживых и несозидательных противоречиях?
Но это только присказка, сказка впереди: у одной палки были два конца, которые различались. Потом это различие переросло в противоположность и в конце концов в противоречие. Эти оба конца определяли друг друга и отрицали друг друга, из чего вытекала их борьба, которая двигала вперед развитие палки, ибо ведь противоречие между концами рано или поздно нужно было решить той борьбой, которая – движущая сила развития. Палка была настоящим единством противоположностей с внутренним противоречием, однако это единство относительно, в то время, как борьба абсолютна. В конце концов оба конца превратились друг в друга и нам пришлось растянуть наши эластичные понятия с одного конца палки до другого.
Как видите, сказка вполне диалектическая, а, главное, ровно столь же точна и глубокомысленна, как и все диалектические рассуждения.

2. История диалектики
1980.02
(через 10 лет, 11 месяцев)
Ортодоксальная философия, как и мое мировоззрение, является эволюционистической, т.е. считает, что все вещи в мире изменяются, развиваются. Учение о развитии в ортодоксальной философии называется диалектикой.
Слово «диалектика» происходит от древнегреческого «диалегомай», что означало «вести спор, полемику». Аристотель считал первым диалектиком Зенона Элейского, который полагал, что истина выявляется в споре путем раскрытия противоречий.
Но собственно слово «диалектика» появляется в греческом языке, видимо, вместе с софистами (в переводе – мудрецы), которые примерно в 09550–09650 гг. в городах Греции сначала платно преподавали свое искусство, а потом и вовсе брались за деньги опровергать или доказывать любое утверждение.
Борьбу с софистами возглавил уроженец Афин Сократ, положивший начало плеяде греческих классических философов. Примерно в 09594 году 20-летний афинский юноша Платон познакомился с 63-летним Сократом и стал одним из самых восторженных его учеников. Около 09614 года 40-летний Платон в Афинах основал свою школу, участники которой беседуя разгуливали в садах, названных в честь мифологического героя Академа, откуда школа получила название Академии. В 09634 году в Академию пришел уроженец Стагира во Фракии, сын придворного врача македонских царей, 17-летний Аристотель.
Эти трое самых знаменитых греческих философа сделали диалектику бессмертной. Принятая на вооружение Сократом, ищущим истину в атмосфере споров и вечных противоречий, она перешла к Платону и дальше к Аристотелю, и была определена ими как искание истины при помощи вопросов и ответов (Платон) и учение о вероятных суждениях и умозаключениях или о видимости (Аристотель).
Никому не удавалось и вряд ли кому-нибудь удастся побить рекорд Аристотеля – его идеи безраздельно держали в своей власти весь мир две тысячи лет. Они перенесли идею и слово «диалектика» к немецким философам.
В 1770 году 46-летний профессор Кенигсбергского университета Иммануил Кант, до этого построивший много выдающихся систем «четкого» типа, стал излагать взгляды, в которых явно чувствуется разочарование в возможностях познания мира (вещей в себе) человеческим разумом. Непротиворечиво лишь научное знание, научны лишь знания, основанные на чувственном опыте, но так как высшие понятия (бог, мир, душа, свобода) не основаны на чувственном опыте, то разум при их постижении неминуемо запутывается в противоречиях. Кант воспользовался словом «диалектика», ассоциирующимся со спорами и противоречиями, и обозначил им разоблачение иллюзий разума, желающего постичь абсолютное знание, абсолютную цельность. Это был мостик от греческого понимания слова «диалектика» к тому, которое мы знаем из марксизма.
36-летний Георг Вильгельм Фридрих Гегель в 1806 году в сочинении «Феноменология духа», а потом в 1812–1816 годах в сочинении «Наука логики» и в 1821 году в сочинении «Философия права», сделавшем его официальным прусским государственным философом, объявил торжествующим законом бытия то, что у Канта было результатом разочрования: запутывание в противоречиях он объявил законом развития (игра и борьба противоречий), исчезновение ясности, наплывающий туман он назвал законом тождества противоположностей, колебания разума, запутавшегося в противоречиях, он провозгласил законом отрицания отрицания.
В то время, когда на арену уже выходили эволюционистические учения (Дарвин-дед, Гете, Ламарк) Гегель начисто отрицал эволюцию в природе, считая развитие во времени привилегией лишь духа; в то время, когда химия уже разбила вдребезги теорию четырех элементов (вода, воздух, земля, огонь), Гегель продолжал ее отстаивать. По сравнению с современными ему учениями французских и английских философов, система Гегеля была темной и отсталой. Как и тысячи других учений, лежащих в стороне от основного пути развития человеческих воззрений, она не заслуживала бы нашего внимания, если бы именно из недр этого темного учения не вышел бы марксизм.
Начиная примерно с 1844 года 26-летний внук раввина и сын перешедшего в протестантизм еврейского адвоката Генриха Маркса, Карл Маркс и 24-летний сын немецкого текстильного фабриканта Фридрих Энгельс во многочисленных статьях начали излагать то учение, которое впоследствии получило название марксизма. Выросшие в стране, где гегельянство было официальной государственной философией подобно тому, как марксизм является официальной государственной философией в той стране, где вырос я, они в молодости были гегельянцами, но вскоре убедились в несоответствии гегельянства современному им уровню знаний, подобно тому, как я в молодости был марксистом, но скоро убедился в несоответствии марксизма современному мне уровню человеческих знаний.
Они отбросили идеализм Гегеля и стали на позиции материалистического дуализма, но взяли у Гегеля то, что считали ценным – диалектику, теорию развития. В то время еще торжествовала теория катастроф Кювье, но в воздухе уже носились идеи эволюции. Маркс и Энгельс это чувствовали и приспособили к описанию эволюции природы наиболее близкую им и лучше знакомую теорию развития гегелевской абсолютной идеи, взяв неизменными даже ее категории, понятия, законы.
Потом с марксизмом случилось то же самое, что произошло с учением величайшего философа древности – Аристотеля – и что, видимо, случается вообще со всеми учениями, снискавшими себе много поклонников: они превращаются в схоластику, в религию, где ничего, ни одного пункта нельзя изменить, где verba magistri является последним, абсолютным, окончательным и неопровержимым аргументом, так, что какой-нибудь новый Бэкон вынужден топтать ногами сочинения ни в чем не повинного великого мыслителя прошлого.
Более ста лет ортодоксальная философия не позволяла ничего менять в учении марксизма и картину, созданную в середине прошлого века на основе даже по тем временам отсталой философии Гегеля, перенесла через 130 лет колоссального прогресса науки. Так получилось то причудливое явление, которое мы сейчас можем наблюдать в диалектике марксистов, когда эклектически смешаны великие идеи эволюционизма, победившие в мире скорее вопреки Гегелю, чем благодаря ему, с туманными изречениями идеалистического философа.

3. Мертвые противоположности
1977.10
(раньше на 2 года, 4 месяца)
«Диалектика есть учение о том, как могут быть и как бывают (как становятся) тождественными противоположности, – при каких условиях они бывают тождественны, превращаясь друг в друга, – почему ум человека не должен брать эти противоположности за мертвые, застывшие, а за живые, условные, подвижные, превращающиеся одна в другую» – так определил диалектику один из наиболее консервативных и схоластических последователей Маркса, 44-летний уроженец Симбирска в Татарии, сын произведенного в дворяне царского чиновника, Владимир Ильич Ульянов, в 1901 году принявший псевдоним Ленин («En lisant Hegel...» ПСС т.29 с.98).
В учебниках философии марксизма-ленинизма диалектика обычно определяется как учение о развитии и взаимосвязи явлений, а развитие объясняется как борьба противоположностей, причем эта борьба и есть то, что двигает вперед развитие, «ключ к самодвижению всего сущего», как говорит Ленин.
Противоречие – это то звено, которое связывает древний (спор) и философский (развитие) смысл слова «диалектика». Противоречия, борьба противоположностей – это то, что в представлениях марксистов о развитии всего, о всеобщих взаимосвязях специфически гегелевское.
В ортодоксальной философии довольно отчетливо выделяются два использования слов «диалектика», «диалектический подход», «диалектик». Одно – для обозначения метода, подхода, образа мыслей, при котором любая вещь, любое явление рассматривается как нечто ставшее, развивающееся, связанное со всем окружающим миром, влияющее на окружающий мир и получающее от него влияние. Второе – для обозначения образа мыслей, разглагольствующего о противоречиях, их единстве и борьбе, о тождестве противоположностей и о подобных категориях.
Как нам всем, мне и Вам, читатель, понятен и ясен первый подход: любая вещь меняется со временем, и любая вещь связана с другими вещами; – и насколько запутанна и непонятна вся эта белиберда про торжество противоположностей! Большинство людей видят правильность, понимают и согласны с первым подходом: все меняется, все взаимосвязано. Большинство людей, услышав про единство противоположностей и разделении единого, могут лишь почесать затылок, но они думают, что раз верно первое, то должно быть верным и второе: «просто я чего-то не понял, там что-то скрывается».
Ортодоксальные философы утверждают, что оба эти образа мыслей – это один и тот же подход – диалектика. Не верьте им, мой читатель! «Все развивается, все взаимосвязано» – этот вывод: результат всего развития всех наук. Борьба противоречий – всего лишь наследие Гегеля и его «абсолютной идеи». Отбросьте это без сомнений, и Вы получите ясную и красивую картину – всякая вещь развивается, изменяется, ни одна вещь не живет сама по себе, все в мире взаимосвязано.
Такой взгляд на мир теперь нам кажется естественным и почти само собой разумеющимся. Но так было не всегда. Теперь нам кажется элементарным знание того, что Земля вертится, но во времена Галилея это было величайшим открытием. И точно так же когда-то господствовало мнение, что Земля, звезды, животные, растения, человек однажды созданы Богом, неизменны и постоянны, а все изменения – лишь бесконечные круги повторений одного и того же. Один человек рождается, живет, стареет, умирает, и то же самое повторяют другие, нет ничего нового под вечным небом.
Наука давно разрушила такие представления. Оказалось, что человек существовал не всегда, что человечество – это нечто ставшее в процессе развития, что человеческое общество тоже не что-то постоянное, а меняется от одной общественно – экономической формации к другой. И животные, и растения тоже создавались в процессе эволюции, миллионы лет тому назад были не такими, как теперь, а еще раньше их вообще не было. Сама Земля тоже не вечна, а имеет свою историю, и звезды рождаются и умирают, и миллиарды лет назад вся Вселенная была совершенно иной, не похожей на ту, которую мы видим сегодня. И молекулы не вечны, и атомы не вечны, и протоны не вечны, все они появились, стали, развились.
В утверждении и победе такого мировоззрения свою роль сыграли и Маркс и Энгельс, и мы им признательны за это, но они тащили с собой балласт белиберды тождества противоположностей. А мы все же не обязаны тащить и дальше этот груз даже из-за признательности к ним.
Ведь противоречия появились на арену только потому, что Гегель, которого я считаю типичным шизоидом туманного толка, живший к тому же в глубоко религиозном обществе, соединил в своем идеалистическом учении противоречия с развитием, а сангвиник Маркс с сангвинической легкостью и некритичностью воспринял это только потому, что это оказалось ближе в его окружении.

4. Естественный Отбор
Теперь у нас давно есть гораздо более точные, понятные и ясные объяснения развития. Это закон естественного отбора. Дарвин его сформулировал для объяснения развития живой природы и сам не подозревал, что открыл еще более фундаментальный закон, чем всем казалось.
Закон естественного отбора действует не только в живой природе, это всеобщий закон, он охватывает все, что существует, это один из самых фундаментальных законов мира. Уже поразительная ясность и простота этого закона свидетельствует о его фундаментальности. Привожу его в формулировке, пригодной не только для частного случая (живой природы), но и для общего случая:
Закон естественного отбора. В круговороте случайных движений материи создаются всевозможные материальные системы, сочетания материальных частиц. Нестабильные системы распадаются и исчезают. Стабильные системы остаются, и ими заполняется мир.
Что может быть проще и понятнее? В случайном (но не беспричинном) круговороте материи создаются всякие сочетания материальных частиц, всякие материальные системы. Одни распадаются только потому, что они нестабильны и, распавшись, естественно, исчезают. Другие стабильны, не распадаются, и их становится все больше и больше только потому, что предыдущие сохраняются.
Физикам известны сотни элементарных частиц, которые появляются в субатомных процессах в лабораториях ученых и недрах Космоса. Большинство их нестабильны и распадаются, просуществовав ничтожнейшие доли секунды. Лишь некоторые из них стабильны, такие как протон, нейтрон, электрон, и, раз появившись, существуют долго, поэтому практически всю массу Вселенной составляют именно они. Сколько всевозможных сочетаний этих элементарных частиц возникают в недрах звезд, где идет непрерывная ядерная реакция и вещество находится в состоянии безатомной плазмы, но сочетание, например, двух протонов моментально распадается, зато сочетание протона и электрона стабильно, и атомы водорода остаются. Сколько во всей Вселенной возникает всевозможных сочетаний различных атомов, но нестабильные распадаются, остаются стабильные молекулы химических веществ. Среди других молекул есть и замечательная молекула дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК), которая в обыкновенной химической реакции, состоящей в расщеплении молекулы и присоединении новых атомов, копирует сама себя и синтезирует огромный набор катализаторов других химических реакций, которыми вокруг ДНК строится материальная система – живой организм. Каждая комбинация элементов (кодонов) ДНК означает один тип организма, число комбинаций измеряется единицей с миллиардами нулей. Сколько в случайных мутациях и в столь же случайных сочетаниях хромосом при половом размножении возникает различных вариантов ДНК и тем самым различных организмов! Нестабильные организмы распадаются, умирают, потому что не могут обеспечить себя пищей, энергией и т.д. Стабильные организмы сохраняются и заполняют мир (это уже классическая область действия закона естественного отбора). Сколько возникает всяких коллективов, общностей людей, нестабильные распадаются, остаются стабильные формы общества, государства.
Само собой разумеется, что то, что стабильно в одних условиях, может оказаться нестабильным в других, и наоброт. Атом плутония достаточно стабилен, чтобы миллиарды лет сохраняться в урановой руде, но моментально распадается в атомном взрыве; молекулы белков подолгу существуют на поверхности Земли, но моментально распались бы на поверхности Солнца; динозавр много тысячелетий был стабильным в тогдашних условиях Земли, но оказался нестабильным, когда условия изменились. Так что стабильность системы надо измерять всегда в конкретных условиях, в которых она появилась, существовала и распалась.
Под Естественным Отбором я понимаю естественный (в самом буквальном смысле этого слова) отбор стабильных систем из всех случайно появляющихся материальных систем в строго детерминированном круговороте материи.
Естественный Отбор – создатель всего и вся, подлинный творец мира, Творец с большой буквы. И в законе естественного отбора, как на ладони, прекрасно виден весь механизм творения, все логично, четко, ясно, просто. Нет необходимости во вмешательстве никаких посторонних сил, все объясняется изнутри, из самого движения материи.

5. Разноцветные шарики
Ленин и другие защищали противоречия именно потому, что «только (..) единство противоположностей (раздвоение единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношение между ними) (..) дает ключ к самодвижению всего сущего; только она дает ключ к скачкам, к перерыву постепенности, к превращению в противоположность, к уничтожению старого и возникновению нового» («К вопросу о диалектике», ПСС т.29 с.317).
Как Вы видели, не только «единство противоположностей» и «раздвоение единого» дает ключ к самодвижению материи, к уничтожению старого и возникновению нового. Ключ Дарвина мне нравится гораздо больше, чем ключ Гегеля. (Честно говоря, для меня ключ Гегеля вовсе не ключ, а пустая болтовня).
Правда, как я уже писал в СРАВНЕНИИ, это вопрос системы понятий, категорий и законов, системы, которая не может быть правильной или неправильной, а может быть лишь удобной или неудобной, вопрос, в котором каждый может остаться при своем мнении, т.к. удобство – во многом дело вкуса. Конечно, под раздвоение единого и единство противоположностей, которые ум человека должен брать за живые, а не за мертвые, и которые борятся с такой силой, что двигают вперед развитие, под все это, как будто толкуя Авесту, можно подвести примеры из жизни и науки. Но на мой взгляд все это не идет ни в какое сравнение с кристаллической ясностью закона Естественного Отбора.
«Всякое движение противоречиво, потому что тело и находится в одном месте, и не находится, остаестя тем же и изменяется» – говорят ортодоксальные философы (см., например, Маркс и Энгельс. Соч. т.20, с.640), – «в этом противоречие, противоречие объективное, т.е. существующее в самой природе, а не в голове человека, эти противоположности едины, в их борьбе, в борьбе между тенденцией сохранения и тенденцией изменения и происходит движение».
«И находится в одном месте, и не находится», «и остается собой, и не остается собой»... Объективные диалектические противоречия...
Представьте, мой читатель, что передо мной набор разноцветных шариков, и я решил их разделить на «красные» и «не красные». Я их отделяю и вдруг вижу, что есть шарики белые, но в красный горошек. И я начинаю рассуждать: «Они и красные и не красные, здесь объективное противоречие, единство противоположностей!». О чем это свидетельствует? По-моему только о том, что я неправильно разбил лежащее передо мной множество шариков на взаимно исключающие подмножества, что мои понятия «красные» и «не красные» недостаточно четко определены, туманны, расплывчаты и несовершенны, что моя система понятий и определений неудобна для анализа шариков «в горошек». Конечно, построив громоздкий аппарат «единства противоположностей», я могу и дальше пользоваться своими понятиями «красные» и «не красные», но разве это лучший выход? Не лучше ли определить понятия поточнее, например, «содержащие красный цвет» и «не содержащие»? Для шариков в горошек этого будет достаточно, но потом, конечно, могут потребоваться и еще более точные определения (например, для бледно-розовых шариков и т.д.).
Материальный мир лежит перед нами как эти разноцветные шарики таким, каким он есть, а мы берем из него какой-нибудь кусок и как-то называем. Мы определяем границы этого куска мира все точнее и точнее, но никогда не можем дойти до бесконечной точности. А если куски перекрываются, то и появляются противоречия, и свидетельствуют они только о путанице в наших мыслях. Определите поточнее, когда считать, что вещь осталась той же и когда считать, что она изменилась, и не будет у вас никаких противоречий. А не можете определить, так не пользуйтесь этими понятиями – как можно пользоваться понятиями, которые вообще не определены!

6. Низ и верх
Когда Вы сидите за завтраком, и из Вашего чайника поднимается пар, и Вы неловким движением роняете на пол ложечку, то у Вас нет ни малейшего сомнения в том, что ложка падает вниз, а пар поднимается вверх; понятия низа и верха у Вас четко определены, ясны и не вызывают никаких осложнений, они вполне пригодны для анализа окружающих Вас за завтраком вещей и событий.
Когда Вы вспоминаете, что Земля – шар, и представляете себе этот шар, понятия низа и верха начинают колебаться. Вы расширили свой кругозор и оказалось, что Ваша старая система понятий уже не так ясна и удобна, что она нуждается в некоторых поправках и уточнениях. Определив низ как направление к центру Земли, а верх как противоположное направление, Вы после таких поправок и уточнений продолжаете пользоваться своей прежней системой понятий.
Но когда Вы представляете всю Вселенную, состоящую из миллиардов галактик, в каждой из которых миллиарды солнц, Вселенную, в которой Земля, как ничтожная пылинка, вертится вокруг своей оси, крутится вокруг Солнца, а Солнце несется куда-то среди других звезд, Галактика вращается вокруг своей оси и мчится неизвестно куда среди других галактик, то попробуйте ответить, где у Вселенной верх и где низ. Новый, расширенный кругозор сделал Вашу систему понятий «низ-верх» совершенно непригодной для анализа новых фактов.
Нельзя сказать, чтобы эти понятия стали неправильными; нет, они стали неудобными, непригодными, они устарели, безнадежно устарели, их невозможно точно, ясно, четко, естественно, удобно определить.
Что же делать? Кое-кто, может быть, начал бы рассуждать об объективном единстве противоположностей низа и верха, но я все-таки предпочитаю считать и говорить, что нет абсолютно никакой необходимости пытаться спасти эти старые понятия, что новые кругозоры требуют основательной, капитальной перестройки системы понятий, т.е., о «низе» и «верхе» надо просто-напросто забыть (в разговорах о Вселенной), выбросить эти слова из лексики и понятия из умов, и вместо этой системы понятий построить совершенно другую систему, с самого начала рассчитанную на новый кругозор.
Этим простым примером я хотел Вам, читатель, напомнить, что расширение наших знаний почти всегда требует пересмотра старых систем понятий и определений, и что в результате такого пересмотра некоторые понятия могут быть вообще отброшены как неудобные, непригодные и ненужные, а вместо них поставлены совершенно новые, более точные понятия.
Я вижу в этом очень важный принцип (которому я присвою даже специальное название: принцип перестройки, чтобы мог на него в дальнейшем ссылаться). В моих медитациях Вы, если, конечно, пожелаете их читать, еще много раз увидите, как я безжалостной рукой выбрасываю в помойную яму целыми пачками давно всем известные, уютные и приятные понятия и абсолютно отказываюсь ими в дальнейшем пользоваться, а вместо них строю совершенно новое здание с нуля.
Это не стремление пооригинальничать и не желание привлечь внимание – это принцип перестройки в работе. Наука мчится вперед со скоростью, которую так и хочется назвать бешеной. Научная литература, еще чаще философская, и уж тем более, беллетристическая литература и житейская беседа пестрит такими вот устаревшими, умершими понятиями, которые давно должны быть навсегда выброшены.
«Дурак» и «умный», «герой», и «трус», «счастье» и «любовь», «сила воли» и «талант» – сколько их, таких вот понятий, связанных с человеком! Как еще часто приходится слышать их из уст реальных людей и литературных героев, а ведь с точки зрения современной психиатрии они то же самое, что «верх» и «низ» для Вселенной. В цикле «Венец Творения» Вы увидите, как все они полетят в мусорник, а вместо них поднимется здание психологических типов людей и механизмов мозговой деятельности.
Капитальному пересмотру должны быть подвергнуты основные понятия физики: «пространство», «время», «материя» и т.д. Удовлетворительное здание новых понятий вместо классического еще не построено, но я уверен: когда его, наконец, построят, исчезнет в Лету и причудливость теории относительности и корпускулярно-волновая природа элементарных частиц. В этой новой, совершенно по-другому построенной, системе понятий и теория относительности, и квантовая механика будут выглядеть столь же простыми и естественными, как в свое время выглядела классическая физика в классических понятиях. Разумеется, удачно подобрать систему понятий – дело нелегкое, это чрезвычайно важный момент построения теории.
Так я смотрю на эти вещи, и с моей точки зрения вся гегелевская диалектика – такая вот система «низа» и «верха» Вселенной, место ей – на свалке науки, все попытки ее спасти обречены на неудачу и, главное, совершенно не нужны.

7. Диалектика и эволюционизм
Признаю ли я диалектику? Если под диалектикой понимать учение о развитии и взаимосвязи явлений, то я диалектик. Если под диалектикой понимать «учение о том, как могут быть и как бывают тождественны противоположности», то я не имею с ней ничего общего. Я считаю, что тот, кто где бы то ни было рассуждает: «Это и то же и не то же, там же и не там же, движется и не движется» и тому подобно, тот всего лишь путается в собственных мыслях, и что это разглагольствование о противоречивом единстве противоположностей не имеет ничего общего с теорией эволюции, с мировоззрением, в котором любая система есть результат развития и продолжает развиваться как часть всего мира. Учение о противоречиях порождено идеалистическими воззрениями Гегеля. Учение о развитии порождено миллиардами фактов науки. Я отбрасываю Гегеля и оставляю науку.
На протяжении тысячелетий словом «диалектика» обозначалось искусство вести спор, и оно не имело никакого отношения к развитию. Кант и Гегель обозначили этим словом учения о путающемся в противоречиях разуме (идее). Маркс под этим словом эклектически соединил противоречия и развитие мира. В свете этого я предпочитаю отказаться от слова «диалектика». Разумеется, то, что было у марксизма разумного в диалектике, я сохранил под названием эволюционизма.
Я разделил марксистскую диалектику на две части, отделил друг от друга те два компонента, которые Маркс смешал вместе.
Для философии туманных разглагольствований, ведущей от Гераклита к Гегелю, я оставил данное самим Гегелем название «диалектика». Философы этой линии, начиная с самого Гераклита, прозванного уже его современниками «темным», всегда отличались запутанной речью. Противоположная линия, ведущая от Демокрита, напротив, славилась ясностью и простотой понятий. Для меня всегда было несомненным, что никакие туманные слова никогда не могут скрывать глубоких и правильных истин, хотя «дивятся глупцы и встречают с любовным почтеньем все что находят они в изреченьях запутанных скрытым».
Другой компонент марксистской диалектики – идею развития – я обозначил словом «эволюционизм» и теперь употребляю эти слова только в таком смысле.
Я не диалектик, но эволюционист. Эволюционист – это тот, кто, рассматривая любую вещь, любое явление, сразу спрашивает: «А чем оно было раньше? А откуда оно появилось? А чем оно станет? А как оно связано с другими вещами и явлениями? Каким образом оно вписывается в общую картину мира?». Эволюционист не тот, кто, знакомясь с человеком, строит о нем свое мнение только по тем признакам, которые он видит в данный момент; эволюционист тот, кто начинает копаться: «А какова его биография? А из какой среды он вышел, какое место в обществе он занимал раньше и занимает теперь? Что на него влияло, почему он именно таков, каков он есть?». Эволюционист тот, кто, знакомясь с народом, сразу ищет: «А какова его история? Откуда он пришел, в каких условиях жил, какое место в классификации народов по расам и языкам он занимает? Кто его друзья и враги?». Эволюционист тот, кто, знакомясь с физикой, сразу интересуется: «Как появились законы физики, кто их открыл и давно ли, какова история становления современных взглядов, как физика связана с химией, биологией, математикой?». Эволюционист тот, кто, знакомясь с диалектикой, сразу думает: «А откуда и как она появилась? Как и когда она стала той, какой мы ее видим, кто ее создал и почему так, а не иначе? Как и почему появилась в ней борьба противоречий, что сделали Гераклит, Гегель, Маркс, и в каких условиях они жили и творили? Как диалектика связана со взглядами Чарлза Дарвина и Джорджа Гамова?».
Теория развития для меня не болтовня о тождесте и борьбе противоположностей, а такое учение о развитии и всеобщих связях, внешних для одной и внутренних для другой системы, стержнем которого, основным законом которого является не закон единства и борьбы противоположностей, не закон перехода количественных изменений в качественные, не закон отрицания отрицания, а закон Естественного Отбора.

*** Конец фрагмента, полная книга в
http://vekordija.narod.ru/R-VIEWS.PDF или в http://vekordija.blogspot.com/2008/07/i.html