Медитация ВОЗЗРЕНИЯ
O классификации мировоззрений
За основание тут мы берем положенье такое:
Из ничего не творится ничто по божественной воле...
Тит Лукреций Kap
Haпиcaнo: 1976.11 – 1979.11, Рига
1. О Пути Идей
Когда человек выкарабкался из состояния животного, открыл глаза и стал познавать мир, первым ходом его мысли было суждение: есть «Я», кто думает и познает, и есть «все остальное». Нет ничего естественнее этого противопоставления – по сегодняшний день каждый из нас продолжает противопоставлять себя «всему остальному». Но неизбежным следствием этого противопоставления был эгоцентризм человека: «Я» – что-то особое в этом мире – ведь «Я» противостою всему миру, и что-то особое все, что связано с моим «Я».
Земля моего «Я» – центр всего. Небо, солнце, звезды – лишь украшения земли моего «Я». «Я» живу в своем теле. Но мое тело – это не «Я». Мое тело слишком похоже на «все остальное», а ведь «Я» – исключение, что-то совершенно особенное. «Я» – это моя душа. «Я» могу обойтись и без тела, тело лишь дом, куда «Я» могу вселиться или откуда выселиться. «Я», моя душа – что-то более возвышенное, чем тело, чем «все остальное». Душа выше материи.
Дуализм, противопоставление духовного материальному, был естественным следствием деления «Я» против «всего остального». Дуализм – родной брат эгоцентризма. За тысячи лет развития науки каждый новый факт, ею освоенный, был новым ударом по самомнению человека. Все более и более скромное место в мире занимало человеческое «Я», все более и более незаконным выглядело противопоставление себя всему.
Рухнула геоцентрическая система Птолемея, а потом и гелиоцентрическая система Коперника. Земля моего «Я» оказалась такой ничтожной пылинкой во Вселенной, что ни я, ни Вы, мой читатель, не можете это наглядно представить. Оказалось, что человек – сын обезьяны и внук динозавра, что физиологически он меньше отличается от гориллы, чем свинья от собаки, что человек лишь высокоразвитое животное.
Тысячи, миллионы фактов били эгоцентризм и дуализм человека. Теперь дуализм, побитый и растрепанный, отживает свои последние дни. Но он еще жив. Жив, потому, что так естественно, приятно, удобно, привлекательно для человека это любимое противопоставление: «Я» против «всего остального». Пусть гормоны управляют моим телом, пусть бегают импульсы в нейронных цепях моего мозга – это все равно не «Я»! «Я» – это что-то другое, что-то особое. За всю историю науки не было ни одного единственного факта, подтверждающего дуализм, существование чего-то нематериального. За историю науки были миллионы фактов, говорящих о том, что в человеке все происходит точно так же, как и во «всем остальном». Пусть! «Я» все равно не эти страшные, противные импульсы и биотоки, а что-то другое, особое!
Дуализм жив, он отчаянно сопротивляется, цепляется за каждую щель незнания, просасывается даже в самые светлые умы. Маркс, Энгельс – основоположники диалектического материализма. И они были дуалистами, хотя считали себя материалистами. Они не говорили: «Нет никакого идеального, нет в моем «Я» ничего такого, что не было бы материальным процессом, что можно было бы противопоставить «всему остальному», это противопоставление незаконно, ненаучно». Они говорили вместо этого: «Материальное первично, идеальное вторично. Идеальное подчиняется материальному; мое «Я» подчиняется экономическим процессам истории и материальным процессам мозга. Но все равно идеальное существует, «Я» не эти процессы мозга, «Я» что-то идеальное, нематериальное, другое, особое! Хоть и подчиненный материи, но «Я» ей противостою!»
Были и есть в истории философии и материалисты. Ортодоксальная философия их клеймит «вульгарными материалистами», но что мне до их обвинений, если мы все хорошо помним, как именно они еще совсем недавно называли лженаукой буржуазии и кибернетику, и генетику.
Я набросал перед Вами в самых общих чертах эту картину развития человеческих взглядов, чтобы лучше было видно, какое место какие взгляды занимают в общей картине. Я свое место давно избрал. Я материалист, «неисправимый материалист», как меня однажды назвали. Я верю миллионам фактов науки, а не своему внутреннему чувству моей исключительности.
С точки зрения ортодоксальной философии я – представитель механистического материализма. Но то с точки зрения ортодоксальной философии. Кем являюсь я и чем является сам марксизм с моей точки зрения? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно принять какую-то классификацию людских воззрений. Чтобы разработать такую классификацию, нужно принять методологические принципы, по которым вообще можно классифицировать воззрения.
В медитации СРАВНЕНИЕ я рассуждал о том, как по-моему, нужно сравнивать теории или воззрения, и Вы, мой читатель, получили возможность сравнить постулаты, то есть основания двух мировоззрений – марксистского и моего, причем Вы, естественно, остались вправе принимать или отвергать любую систему постулатов, я не ставил и не ставлю себе цели «обратить Вас в свою веру», хотя, не скрою, я был бы рад, если бы Вы признали истинным то, что признаю верным и я.
Простота постулатов – критерий, конечно важный, но ведь не только простотой мы должны руководствоваться при выборе основ своего мировоззрения. Среди многих других факторов в этом деле не последнее место занимает и знание того, как вообще развивались человеческие воззрения с древнейших времен до наших дней, что считалось верным раньше, но было отвергнуто вчера, что отвергалось в прошлом, но принято сегодня, откуда взялось и давно ли появилось то, что считается истинным сейчас. Не будет ли в свете этого лучше видно, что является лишь пережитком прошлого, а чему принадлежит будущее?
Именно для этого я в нескольких следующих медитациях этого цикла хочу осветить перед Вами, мой читатель, в самых общих чертах панораму развития человеческих воззрений или ПУТЬ ИДЕЙ.
2. Цель медитации ВОЗЗРЕНИЯ
Если бы, освещая Путь Идей, я ограничился бы приведением сведений из истории философии и науки, то эти медитации превратились бы в хаотичное нагромождение фактов, и с читателем, вероятно, случилось бы то же самое, что произошло со мной после прочтения истории философии, а именно – в голове не осталось никаких выводов, кроме общего убеждения в том, что раньше жили философы, которые что-то говорили. Короче говоря, нельзя просто освещать Путь Идей, нужно рисовать его по определенной системе, то есть – систематически.
Для этого нужно решить, как классифицировать воззрения, какие группы и течения выделить и прослеживать развитие этих течений на Пути Идей, нужно решить, какие вопросы нас интересуют, чтобы по требованиям комбинаторного метода преподносить читателю сведения о мыслителях полными и в сравнимой форме и, наконец, более точно договориться о терминологии.
Этим вопросам я и посвящаю настоящую медитацию. Ее цель – принять методологию, систему для освещения ПУТИ ИДЕЙ, то есть для группы медитаций, в которых я рассуждаю об общем развитии человеческих воззрений.
Каждый человек всю жизнь накапливает знания об окружающем его мире и о самом себе. Использовать эти знания невозможно без обобщения, одни обобщают больше, другие меньше. Так или иначе, но каждый человек имеет свои воззрения, свою картину мира, свою «теорию» мира. Воззрения могут быть более или менее хаотичны или упорядоченны, противоречивы или логически стройны, полны или иметь пробелы, содержать верно или неверно обобщенные законы. В одних воззрениях больше внимания уделяется одним вопросам, в других – иным.
Воззрений еще больше, чем людей, ибо в молодости человек может иметь одни воззрения, а в старости – совсем другие. Воззрения изменяются во времени, их части «относятся» к разным наукам или ни к какой науке.
Как в этом хаосе сведений и обобщений разобраться, навести какой-то порядок? Где границы философии, физики, химии? Все границы расплывчаты, условны, неточны, на самом деле есть отдельные люди в отдельный момент времени и накопленные в их головах сведения о мире, по-разному обобщенные.
Линней классифицировал растения по числу лепестков, Кювье классифицировал животных по строению нервной системы. Современная систематика живого мира является филогенетической, то есть делит все виды не по признакам внешнего или внутреннего сходства, а по общности происхождения. Так наш волк и австралийский сумчатый волк очень похожи, но по филогенетической классификации весьма далеки друг от друга, так как происхождение их разное. В то же время виды, с точки зрения обычного наблюдателя не имеющие ничего общего, оказываются близкими родственниками.
Но как классифицировать воззрения, теории, людские взгляды и мнения? Действительно глубоко обоснованную методологию классификации дала бы только теория теорий, теория отражения, теория информации, подобно тому, как теория Дарвина дала основания для филогенетической классификации. Придет время, и я буду размышлять и над такой теорией, но сейчас приступить к ее рассмотрению не желательно, потому что в этом случае читатель сразу оказался бы в дебрях довольно сложного и сухого рассуждения и, возможно, бросил бы чтение прежде, чем мы дошли бы до классификации. Напротив, мне хотелось бы, чтобы к моменту знакомства с этими теориями читатель уже имел четкое представление о разных течениях в воззрениях людей и ясно отдавал себе отчет в том, к какому из этих течений принадлежат те взгляды, с которыми он в данный момент знакомится, когда и откуда эти течения появились, каково их прошлое и, следовательно, что можно ожидать от них и для них в будущем.
Итак, для освещения Пути Идей нужна методология систематизации воззрений, но эта методология не может быть основана на теории познания, теории отражения, рассмотрение которой еще далеко впереди. Поэтому цель этой медитации – принять простую (но достаточно эффективную) методологию, не основанную на каких-либо глубоких теориях, принять исключительно для того, чтобы в дальнейшем излагать Путь Идей не хаотично, а систематически.
Та методология, о которой я здесь буду размышлять, гораздо больше, чем мне хотелось бы, основана на традиции и в гораздо меньшей мере, чем это желательно, обладает той математической точностью, с какой я надеюсь к этим вопросам вернуться. Мне то и дело приходится извиняться перед читателем за то, что здесь принимаются изначально известными такие понятия, точность которых меня ни в коем случае не может удовлетворить. Но эти недостаточно точные термины обладают другим важным преимуществом – они очень хорошо знакомы читателю, и, хотя мое жаждущее точности сердце и скрипит, я все же признаю необходимость вот такой промежуточной ступени рассуждений – с одной стороны гораздо более точных, чем обычные разглагольствования философов, (но использующей обыденную, общеизвестную систему терминов), а, с другой стороны, далеко отстающих от математического совершенства (которое потребовало бы других – точных, но незнакомых понятий).
3. Мировоззрения
Итак, как систематизировать людские воззрения, с какой стороны вообще к ним подойти?
В основу своего подхода к систематизации воззрений я положил ту идею, к которой еще не раз буду возвращаться в будущем и которую вновь и вновь буду класть в основу своих рассуждений. Как и все подлинно основные идеи, она предельно проста: Сущность воззрений состоит в том, что – это человек познает бытие.
«Человек познает бытие» – три слова, обозначающие три компонента познания, задействованных в создании воззрений:
– бытие – все то, что существует, что бы это ни было (мир);
– узнание – процесс, в котором об этом узнает человек;
– человек – субъект, узнающий о бытии.
В результате познания у человека появляются идеи о бытии.
Сейчас я расскажу то же самое с теоретической точностью.
Существует множество, называемое «бытие», состоящее из элементов, называемых «вещи». Существует множество, называемое «человечество», состоящее из элементов, называемых «человек». Существует множество, называемое «идеология», состоящее из элементов, называемых «идеи».
Исследованием взаимоотношений этих трех множеств я и занимаюсь в этой медитации.
Каждая идея принадлежит какому-нибудь человеку и только одному (с теоретической точностью это звучит так: В произведении идеологии на человечество существует подмножество принадлежности такое, что дополнение объединения его в идеологии пусто и пусты все пересечения любых двух неидентичных его элементов).
Каждая идея соответствует какой-нибудь вещи и только одной (в произведении идеологии на бытие существует подмножество соответствия такое, что дополнение объединения его в идеологии пусто, и пусты все пересечения любых двух неидентичных его элементов).
Поскольку эта медитация задумана мною как философская, то есть не требующая проведения всех существенных рассуждений с теоретической точностью, то я не буду больше мучить читателя разговорами о произведениях множеств и подобных вещах, тем более, что разговор о множествах еще только впереди. Я лишь иногда буду возвращаться ко множествам для определения некоторых понятий и буду надеяться, что это применение приемов теоретической точности не только послужило читателю примером того, что я имею в виду, когда говорю о степенях точности, но и несколько повысило точность самой этой медитации.
Итак, я имею дело с тремя множествами – вещей, людей и идей; это пространство теории воззрений – и можно говорить о том, что каждая идея соответствует вещи (и только одной) и принадлежит человеку (и только одному). Природой же этих объектов, то есть тем, откуда они взялись, из чего состоят и т.д., я в этом рассуждении интересоваться не буду.
У каждого человека в каждый момент времени имеется свое множество идей, называемое воззрением. Любое подмножество воззрения (то есть любое множество идей, принадлежащих одному человеку в один момент времени) я называю мнением.
Какое-то воззрение имеется у любого человека в любой момент времени. Но не все воззрения меня интересуют, а лишь некоторая часть их – воззрения замкнутые, завершенные, способные ответить на три главных вопроса, встающих перед создаваемой системой воззрения и соответствующих трем компонентам познания:
– Как устроен мир? (Из чего он состоит, что в нем существует, откуда это взялось, почему в нем происходит то, что в нем происходит?);
– Как узнать о том, как устроен мир? (А если узнать это нельзя, то как узнать о том, что узнать о мире нельзя?);
– Что следует из того, что мир устроен именно так? (Как человеку себя вести в свете этого, к чему стремиться, что предпринимать?).
Воззрение какого-нибудь человека, способное ответить на эти три самых общих вопроса, я называю мировоззрением. Подмножество мировоззрения какого-нибудь человека, описанное самим автором, его учениками или вообще кем-нибудь, я называю учением. Различные учения и есть главный объект этого размышления. Автора учения я называю мыслителем.
Итак, меня интересуют не сами три упомянутых множества (вещей, людей и идей), а три образованных из них множества:
– вещей;
– учений (идеи, которые являются частями законченного мировоззрения и описаны);
– мыслителей (людей, имеющих свое законченное мировоззрение, которое к тому же описано).
Дальнейшие размышления посвящаются тому, как классифицировать множества вещей, учений и мыслителей. Хотя меня интересуют лишь учения, но приведенная здесь методология пригодна для систематизации вообще всех воззрений.
4. Как делить воззрения
Главной для нас является классификация множества учений. Классификацию множества вещей я рассмотрю несколько ниже и в таком объеме, какой необходим для классификации учений. Классификации учений и мыслителей практически совпадают, то есть будут иметь одинаковые, соответствующие таксоны, а именно, если учение попадает, например, в группу «материализм», то мыслитель попадает в группу «материалист» и, наоборот, если мыслитель попадает в группу «шизоид», то его учение – в группу «шизоидные учения». Поэтому в дальнейшем я не разграничиваю классификацию учений и мыслителей; все сказанное ниже о подразделении одного из этих множеств относится в равной степени и к другому.
Учения можно классифицировать по признакам внутренним, то есть по тому, что и как думает сам автор, по содержанию учений или же по признакам внешним по отношению к учению, по признакам, характеризующим процесс создания учения, то есть процесс познания.
Познание имеет, как я уже говорил, три компонента (бытие, узнание, человек), и это накладывает свой отпечаток как на внутреннюю, так и на внешнюю классификацию учений. Сначала рассмотрим внутренние классификации.
Внутренние классификации сперва выделяют внутри учений определенную часть и подразделяют учения по характеристикам этой выделенной части.
В соответствии с тремя компонентами познания и с тремя общими вопросами, на которые должно ответить мировоззрение, для внутренних классификаций можно выделить три ПЛАНА всякого мировоззрения, а также учения (три части, подмножества):
1) онтология (мнение о том, что существует, о бытии);
2) гносеология (мнение о том, как узнать о том, что существует и вообще о чем-нибудь);
3) технология (мнение о том, что и как надо делать).
Классифицировать учения, естественно, можно в плане онтологии, гносеологии или технологии.
Эти три части учения, понятно, очень тесно связаны, и от того, каким мыслитель представляет бытие, зависит и то, как можно это бытие познать и особенно то, что с ним можно и нужно делать. Поэтому онтология – основная часть учения, онтологическая классификация учений должна быть основной, и я ее детальнее разверну. Гносеологическая и технологическая классификации развернуты менее, и я их приведу здесь почти мимоходом.
В соответствии с тремя компонентами познания можно выделить три группы признаков для внешних классификаций:
а) по объектам познания;
б) по средствам узнания;
в) по человеку познающему.
Итого я рассмотрю шесть классификаций воззрений:
1) внутренние классификации:
– онтологическая (что говорит о бытии),
– гносеологическая (что говорит о познании),
– технологическая (что рекомендует человеку);
2) внешние классификации:
– объектологическая (о каких объектах говорит),
– методологическая (какими средствами познает),
– субъектологическая (каким человеком является мыслитель).
Итак, внутренняя классификация, классификация по содержанию, делит учения (и мыслителей) на основании того, что они говорят, каково их мнение. Но как узнать мнения мыслителей? Я применяю здесь очень простую методологию. Я буду задавать авторам классифицируемых учений вопросы, требующие ответа «да» или «нет» и в зависимости от этого ответа относить его к той или иной группе. Главная сложность этой методологии состоит в том, что большинство опрашиваемых уже давно умерли, а если кто-нибудь еще и жив, то все равно не слышит моего вопроса. Поэтому мне не остается ничего другого, как самому и отвечать на свой вопрос, основываясь на трудах опрашиваемых авторов.
Но трудности остаются и в этом случае: чаще всего эти авторы в своих сочинениях прямо на мой вопрос не отвечают, а их высказывания вообще недостаточно ясны, чтобы можно было с уверенностью догадаться, как они ответили бы.
Вообще, если человеку задают вопрос, требующий ответа «да» или «нет», то он на самом деле имеет логическое право дать один из четырех ответов, например, если Вас спросили: «Он любил ее?», то Вы можете ответить:
– да;
– нет;
– не знаю;
– вопрос лишен смысла, так как недостаточно точно известно, что такое «любил», когда считать, что любил и когда считать, что не любил.
Поскольку в нашем случае вопрос задаю и отвечаю я сам, то я буду считать, что мой вопрос не может быть лишен смысла. Я отброшу и ответ «не знаю», считая, что в этом случае у автора нет законченного учения, завершенного мировоззрения и исключая его вообще из классификации.
Теперь осталось только одно – выбрать круг вопросов. Понятно, что от этого будут зависеть группы моей классификации. Естественно, что вопросы должны касаться наиболее фундаментальных вещей, иными словами – постулатов.
5. Постулаты
Здесь я воспользуюсь следующей системой постулатов, характеризующих мою онтологию:
1) Существуют только вещи материальные, только материя, ее отношения и движение, изменение этих отношений.
2) Существуют только вещи, имеющие причину; все явления мира имеют однозначную материальную причину.
3) Существуют только изменяющиеся вещи; все вещи мира изменяются, нет вечных вещей.
Первые два постулата читателю знакомы, я ими воспользовался уже для сравнения своих взглядов с марксизмом. Третий постулат там не появился, так как он одинаков у меня и у марксизма; это будет видно и по классификации.
Естественно, что и добавление третьего постулата, постулата изменчивости, не сделало эту систему полной; из нее невозможно однозначно вывести всю картину мира подобно тому, как из аксиом геометрии выводятся все теоремы, то есть для большей детализации потребуются новые постулаты. Но эта система постулатов и не служит для строгого доказательства теорем. Я пользуюсь ею для сравнения и классификации мировоззрений, для расстановки вех, ориентиров, границ.
Чтобы эти постулаты были осмысленны, нужно, как минимум, знать:
– что такое вещи;
– когда вещь материальна и когда нет;
– когда вещь имеет причину и когда нет;
– когда вещь изменяется и когда нет.
Дать достаточно четкое определение этих терминов без изложения громоздкой теории весьма трудно. В «СРАВНЕНИИ» я уже иллюстративно пояснил, что понимаю под материей – это нечто похожее на элементарные частицы физики. Все, что не построено из таких частиц, всякие духи, боги и т.д., – вещи нематериальные. Всякое изменение отношений материальных частиц имеет причину, если оно вызвано другим, предыдущим изменением, и не имеет причины, если оно вызвано волей бога, души или вероятности. Вещь изменяется, если средние характеристики отдельных элементов этой вещи в разные моменты времени не совпадают, например, если средний рост людей в 1000 году был 1,60 м, а в 1980 году – 1,70 м, то человечество изменяется (по критерию роста), если же в 1980 году средний рост также 1,60 м, то человечество за эту тысячу лет по указанному критерию не изменилось.
Точность этих определений и тем самым постулатов ни в коем случае не может меня удовлетворить, и со временем я перейду к более точным рассуждениям. Но эти постулаты, во-первых, доступны и легко понятны читателю, а, во-вторых, их точность все же намного превосходит ту точность, с какой обычно излагаются философские системы, например, ортодоксальный марксизм.
По каждому из постулатов я буду задавать два вопроса:
1) Существуют ли вещи, удовлетворяющие утверждению моего постулата (вещи подтверждающие)?
2) Существуют ли вещи, не удовлетворяющие (отрицающие)?
В зависимости от ответов (да – нет) получаются четыре группы:
1) Не существует ни тех, ни других вещей. Такое мировоззрение – абсолютный нигилизм, утверждающий, что не существует вообще ничего; еще страшнее солипсизма, утверждающего, что существую один только я. Мне не известно ни одно такое учение, но классификационная рамка для него приготовлена;
2) Существуют вещи подтверждающие, и нет вещей отрицающих данный постулат. Это последовательное «да» этому постулату. Естественно, что мои собственные взгляды всегда попадут в эту группу;
3) Не существует вещей подтверждающих, и существуют вещи отрицающие. Это последовательное «нет» данному постулату;
4) Существуют и вещи подтверждающие, и вещи отрицающие. Это двойственное отношение, двойственность.
Поскольку первую группу – абсолютный нигилизм – можно отбросить как пустую, то получаются три группы на каждый постулат или, свободно комбинируя вопросы и ответы, всего 27 групп.
Теперь можно приступить непосредственно к образованию этих групп или таксонов.
6. Онтологическая классификация
По первому постулату, Постулату существования, я задам такие вопросы:
1) Существуют ли вещи материальные?
2) Существуют ли вещи нематериальные (идеальные)?
Получаются группы по существованию:
– материалисты (только материальные);
– идеалисты (только идеальные);
– дуалисты (и материальные, и идеальные).
По второму постулату, Постулату причинности, задам вопросы:
1) Существуют ли вещи, имеющие причину?
2) Существуют ли вещи, не имеющие причины?
Группы по причинности:
– механицисты (только с причиной);
– индетерминисты (только без причины);
– диалектики (и с причиной, и без причины).
По третьему постулату, Постулату изменения задаю вопросы:
1) Существуют ли вещи, которые изменяются?
2) Существуют ли вещи, которые не изменяются (вечные)?
Группы по изменчивости:
– эволюционисты (только изменчивые);
– константисты (только вечные);
– стационаристы (и вечные, и изменчивые).
Теперь всякое учение, способное ответить на эти шесть вопросов либо «да», либо «нет», можно охарактерировать тремя словами. Например я, согласно этой классификации, являюсь эволюционистическим, механистическим материалистом. Марксизм (называющий себя «диалектическим материализмом») по этой классификации является эволюционистическим диалектическим дуализмом, католицизм – стационаристическим диалектическим дуализмом и т.д.
«Основной вопрос» ортодоксальной философии (что первично, идеальное или материальное?) лишен смысла с моей точки зрения (ведь никакого идеального нет, – что тут рассуждать о первичности) и лишен смысла с точки зрения идеалиста (ведь никакой материи нет, что тут рассуждать о первичности), и вообще является типичным вопросом дуалистов. Там, внутри группы дуалистов, он осмыслен и может разделить дуалистов еще на три группы:
– материалистические дуалисты (первична материя);
– идеалистические дуалисты (первично идеальное);
– последовательные дуалисты (материальное и идеальное равноправны).
Марксизм тогда является материалистическим дуализмом, а католицизм – идеалистическим дуализмом.
Понятно, что можно придумать еще неограниченное количество разных вопросов и образовать все новые и новые группы классификации. Понятно также, что одному мыслителю могут показаться более важными одни вопросы, другой же может отдать предпочтение другим. Вопросы, по которым я сделал классификацию, как и сами те постулаты, на основе которых они сформулированы, не могут окончательно удовлетворить меня по точности; многие мыслители на самом деле могли бы ответить, что вопрос не имеет смысла, но все же я считаю, что эта классификация по точности намного превосходит ту, с какой оперирует ортодоксальная философия. Та легкость, с какой ортодоксальные философы, особенно сталинской эпохи, обращаются с такими словами как «идеалист», «метафизик» и т.д., мне иногда по глубокомыслию напоминает диалог между Балагановым и Паниковским: «Дурак – сам дурак!».
Хотя в ортодоксальной философии понятия «материалист», «идеалист», «диалектик» и т.д. определены весьма туманно, но все же видно, что я их использую несколько иначе. Чтобы кто-нибудь, не понимающий того, что любой автор имеет полное право назвать любым словом любую вещь (лишь бы он это ясно оговорил), не начал разговоры о «неправильном использовании» этих слов, я приведу их краткую этимологию и историю.
Материализм (от латинского «materia» – вещество), идеализм (от греческого «idea» – понятие) и, видимо, также дуализм (от латинского «dualis» – двойной) – понятия очень старые, домарксистские, использовались широко в разных смыслах и нюансах, и на этом фоне тот смысл, который я этим словам придал, невозможно истолковать как какое-то изменение значения.
Понятие механицизма (от греческого «mechane» – орудие, сооружение) было введено в философию Гегелем для обозначения взглядов, противоположных его идеям. Мне это слово понравилось, так как оно ассоциируется с механикой – самой точной из физических наук, с именами великих Галилея и Ньютона, с механизмами причин, которые мы, механицисты, повсюду ищем вместо того, чтобы разглагольствовать подобно нашим противникам. Я принял этот термин Гегеля. Вместе с ним я принял и его противоположность по Гегелю – термин диалектика (от греческого «dialegomai» – вести спор, полемику). Греческие философы этим словом обозначали искусство спорить, ловко говорить, запутывать противника в противоречиях. Оно сходно по происхождению со словами «диалект», «диалог» и связано с понятием «говорить». У меня оно ассоциируется со словом «болтать», и я охотно принял и этот термин Гегеля.
Индетерминизм (от латинского «determinare» – определять и «in» – отрицание) и эволюционизм (от латинского «evolutio» – развертывание) – также понятия старые, и я их смысл не изменил. Стационаризм (от латинского «stationarius» – неподвижный) и константизм (от латинского «constans» – постоянный) я придумал сам по известным всем корням, что, разумеется, не исключает возможности того, что кто-нибудь уже эти слова как-нибудь использовал.
7. Как уйти от двойственности
Первобытный человек был типичным двойственником во всех отношениях; на все три классификационных вопроса он ответил бы: «И те, и другие». По его мнению существуют и вещи материальные (камни, дерево и т.д.), и вещи нематериальные (его душа, души его соплеменников, даже животных и растений, злые и добрые духи и боги), существуют события, вызванные материальными причинами (искра от удара камня и т.д.) и события, вызванные колдовством, духами; наряду с изменяющимися вещами (топоры стали делать лучше) есть и неизменные (олень каким был, таким и остался). Словом, первобытный человек был дуалистом, диалектиком и стационаристом, причем, видимо, мировоззрения были примерно одинаковы у всех племен, и это мировоззрение можно считать общей отправной точкой для всего Пути Идей.
Дуализм первобытного человека был вызван в конечном счете естественным для каждого живого существа противопоставлением себя всему остальному, диалектика – незнанием истинных причин событий, а стационаризм – непосредственным опытом (наблюдениями, сделанными за исторически очень короткий промежуток времени).
Раз дуализм был вызван противопоставлением себя всему остальному, то уйти от дуализма человечество могло лишь убедившись в том, что противопоставление себя всему незаконно, что основа человека и «всего остального» должна быть одна. Прийти к мысли, что основа должна быть одной, человеку было довольно легко, но трудным получился выбор этой основы; гораздо легче ему оказалось согласиться с мыслью, что эта основа – духовное, чем с выводом, что даже его мысли материальны. Главным камнем преткновения (о который споткнулся даже Маркс) было материалистическое объяснение мышления; если бы не это, то материализм победил бы уже во времена Платона – ведь многие, а может быть и большинство образованных греков уже не верили ни в своих богов, ни в духов.
Раз диалектика была вызвана незнанием истинных причин явлений, то уйти от диалектики, допускающей явления без материальной причины, человечество могло только объяснив эти явления материалистически. Но даже сегодняшняя наука не может это сделать до конца, тем самым оставляя место для разных многозначных или вероятностных детерминизмов.
Раз стационаризм был вызван знаниями лишь об очень коротком отрезке времени, то уйти от стационаризма человечество могло лишь обозрев путем косвенных доказательств гораздо больший отрезок времени.
Итак, уйти с позиций дуализма, диалектики и стационаризма человечество могло только в результате достижений науки, в результате получения более полных, точных и правильных знаний о мире. Чтобы это случилось, наука должна была:
– для победы материализма: все вещи мира, в том числе человека с его мышлением, объяснить функционированием материальных систем;
– для победы механицизма: для всех явлений указать причину в виде материальных механизмов;
– для победы эволюционизма: накопить сведения об очень длительном промежутке времени.
Первые две задачи нельзя считать окончательно решенными даже сегодня. Не во всех деталях наука еще может объяснить мышление человека и не для всех явлений может указать механизм. Но в целом наука накопила громадное количество фактов, подтверждающих материалистические, механистические и эволюционистические воззрения.
Следующие медитации этого цикла будут посвящены обзору тех основных достижений науки и философской мысли, которые заставляли человечество постепенно отказываться от дуалистических, диалектических и стационаристических воззрений, вели к торжеству материализма, механицизма и эволюционизма.
8. Другие классификации
В предыдущих главах я рассматривал всего лишь одну (правда, самую основную) классификацию множества учений (и тем самым мыслителей) – по внутреннему признаку, то есть по содержанию учения, и то только в плане онтологии. Еще впереди внутренние классификации этих двух множеств в планах гносеологии и технологии, все внешние классификации этих множеств и классификация множества вещей.
Сначала вкратце рассмотрим две оставшиеся внутренние классификации.
Гносеологическую классификацию учений я провожу при помощи вопроса: «Может ли человек в результате познания получить достоверные и правильные знания о любом познаваемом объекте?». В зависимости от ответов (да, нет) получаются две группы мыслителей по гносеологии:
1) гностики (да, может);
2) агностики (нет, не может).
Технологическую классификацию провожу вопросом: Должен ли человек изменять бытие? Группы мыслителей по технологии:
1) активисты (да, должен);
2) пассивисты (нет, не должен).
Теперь перейдем к классификациям внешним. Они проводятся не на основе вопросов, задаваемых автором, а на основе классификации трех компонентов познания – объектов познания (бытия), средств узнания и факторов, влияющих на человека познающего.
Объектологическая классификация учений проводится согласно подразделению объектов познания, то есть бытия. В объекте познания, множестве вещей – бытии – я выделяю четыре сферы бытия:
– космосфера – вся Вселенная, кроме специфического для живой природы на Земле;
– биосфера – живая природа Земли, кроме специфического для человеческих общностей;
– социосфера – человеческие общности, кроме специфического для работы отдельного мозга;
– психосфера – человеческая душа или, как теперь говорят, работа мозга.
В соответствии с этим в пространстве идей, соответствующих этим вещам, можно рассматривать четыре области воззрений:
– космология;
– биология;
– социология;
– психология.
Пересечение области и учения дает мнение мыслителя о данной сфере бытия.
В этом заимствованном у традиции делении отчетливо видно влияние векового эгоцентризма человека, эти сферы похожи на концентрические круги, в центре которых – человек, занимающий непропорционально большое место в мироздании.
Но я специально сохранил это деление, чтобы читатель воочию убедился, как с каждым открытием науки петля материализма и механицизма стягивается все уже вокруг человека, восседающего в центре мироздания, как, начав с космологии, материализм и механицизм захватил биологию, вторгся в социологию и вот уже разрушает оборону психологии.
Области учений можно комбинировать с ранее выделенными частями учений и говорить, например, об онтологии биологии или технологии социологии.
Методологическая классификация проводится в соответствии с подразделением средств узнания.
Средства узнания, то есть получения представления о бытии, я подразделяю на три типа:
– откровение (божественное);
– наблюдение и созерцание;
– исследование, то есть специальное целенаправленное изучение путем систематического сбора данных, постановки экспериментов или строгого логического доказательства.
В соответствии со средствами, используемыми при их создании, учения можно подразделить следующим образом:
1) религии – главным способом познания является божественное откровение;
2) философии – главный способ познания: наблюдение и созерцание;
3) наука – главный способ познания: исследование.
Значит вопрос о том, признать ли какое-нибудь учение, например, религией или философией, – это вопрос не того, фигурируют ли в нем боги или нет, а вопрос того, каким способом учение создано.
В соответствии с этим делением все мыслители подразделяются следующим образом:
1) пророки – мыслители религии;
2) философы – мыслители философии;
3) ученые – мыслители науки.
9. Субъектологическая классификация
Теперь мне осталось рассмотреть лишь одну классификацию – деление учений (и мыслителей) по тем факторам, которые действовали на мыслителя, то есть субъектологическую классификацию.
Мировоззрений чрезвычайно много, одних только тех, которые называются учениями, гораздо больше, чем один человек может за свою жизнь изучить. (Стоило ли мне присоединять еще одно учение ко всем уже существующим?).
Может показаться, что каждый новый мыслитель начисто отбрасывает все старое, говоря: «Ерунда все, что вы тут насочиняли, вот моя философия – другое дело, она истинна», что каждое учение стоит сама по себе, отрицая все остальное, что каждый новый мыслитель надеется, что именно ему наконец удалось то, что не удавалось никому до него – понять основы мира.
Такое мнение – это мнение дилетанта. На самом деле между учениями отчетливо видны связи преемственности, ученики поправляют то, что считают ошибками своих учителей, и обычно отдают себе в этом отчет, в истории философии четко просматриваются линии становления тех или иных взглядов, и каждое новое учение такой линии пытается эти взгляды изложить с ее точки зрения более удобно, уточнить детали, тем не менее сохраняя основу и общую преемственность.
От чего зависит то, к какому течению примыкает мыслитель? Почему один становится материалистом, другой идеалистом; почему один предпочитает механистические, другой – диалектические воззрения? Чем это обусловлено в нашем строго детерминированном мире?
Можно выделить три фактора становления, главным образом определяющих то, каким именно будет новое учение:
1) уровень знаний, накопленных человечеством и доступных мыслителю. Коренным образом различается у мыслителей разных эпох.
2) окружающие воззрения – те, под влиянием которых мыслитель рос и те, с которыми ему приходилось бороться. Различаются при одинаковом уровне знаний у мыслителей разных стран, так, например, меня окружают воззрения марксизма, а человека, живущего в Италии – воззрения католицизма;
3) психологический тип мыслителя.
В соответствии с этим субъектологическая классификация подразделяет мыслителей (и их учения) на группы одинакового уровня знаний, одинакового окружения и одинакового психологического типа, или распадается на три классификации, называемые:
– историческая (по уровню знаний);
– географическая (по окружению);
– психологическая (по типу мыслителя).
Сейчас я не буду анализировать, чем определяются сами эти три фактора. При рассмотрении того или иного учения я всегда буду говорить в аспекте этих трех факторов – каков был уровень знаний, каково было окружение и какова была психология самого мыслителя.
О значении уровня знаний я уже много говорил в «СРАВНЕНИИ», читателю, наверное, хорошо понятна и роль окружающих воззрений – Маркс так много говорит о Гегеле потому, что сначала был гегельянцем и жил в стране, где Гегель был государственным идеологом; я так много говорю о Марксе потому, что живу в стране, где царит марксизм. К этому фактору относится и то, под влиянием каких учителей мыслитель рос и в какой круг друзей он попал.
Здесь я не буду поэтому говорить о первых двух факторах, разворачивать историческую и географическую классификации, а остановлюсь лишь на третьей, на психологической классификации.
О психологических типах людей, о том, откуда они взялись и почему они именно такие, а не иные, что они такое вообще и чем обусловлены в нашем строго детерминированном мире – обо всем этом я еще буду много рассуждать в своих медитациях. Там я покажу, почему основных типов именно четыре, а не три или пять, и как они связаны с психическими болезнями. Я подойду к этим рассуждениям с очень далеких подступов, начиная с Большого Взрыва и эволюции звезд, обозревая весь Путь Материи, и тогда будет видно, что эти типы не свалились с неба, а с железной логикой вытекают из всего хода развития мира.
Но они мне нужны уже сейчас, до того, как мы начнем обозревать Путь Материи и даже Путь Идей, чтобы, оценивая мыслителя, мы видели в нем не просто человека, а человека определенного типа. Поэтому я уже здесь вкратце изложу основы типологии людей.
10. Типы мыслителей
Отец медицины, уроженец осторова Кос, грек Гиппократ (Hippokrates 09541 – 09624/09645) разделил людей на четыре типа и объяснил это деление преобладанием одного из четырех органов: сердца, мозга, печени или селезенки, и назвал эти типы по выделяемой (по мнению Гиппократа) этими органами жидкости, соответственно, сангвиниками (от «кровь»), флегматиками (от «слизь»), холериками (от «желчь») и меланхоликами (от «черная желчь»). Школа Гиппократа отличалась тонкостью наблюдений (к примеру, он правильно выделил четыре типа), но познания в анатомии и физиологии были весьма скудны (анатомирование человека было строжайше запрещено) и объяснение сущности типов, естественно, сегодня совершенно неприемлемо.
В 1904 году 55-летний уроженец Рязани, сын священника Иван Петрович Павлов (1849–1936) получил Нобелевскую премию за опубликованные в 1897 году «Лекции о работе главных пищеварительных желез». Примерно в это же время им было разработано учение о высшей нервной деятельности, в котором по силе нервных процессов животные (и люди) подразделялись на четыре типа: сильный-безудержный, сильный-уравновешенный-медленн сильный-уравновешенный-быстрый и слабый. Заслуга Павлова состояла в объяснении психологических типов характеристиками деятельности мозга, но столь сложная иерархия классификации всего четырех типов, отразившаяся и в названиях, была явно неудачна.
В 1921 году 33-летний немецкий психиатр Эрнст Кречмер опубликовал работу «Строение тела и характер», в которой доказал, что психические болезни являются крайними проявлениями характеристик, свойственных и норме, то есть, что типы людей и психические болезни должны соответствовать. Он отказался от четырех типов Гиппократа и ввел всего два типа, соответствующих двум главным психозам: шизоид (шизотимик) – шизофрении, и циклоид (циклотимик) – маниакально-депрессивному психозу (циклотимии). Но его последователи описали еще эпилептоида и истероида, и в результате опять вернулись к четырем типам.
Таковы главные вехи становления тех взглядов на типологию людей, которых я придерживаюсь. Я употребляю деление людей на четыре типа и называю их не по жидкостям Гиппократа, не трехэтажными словами Павлова, а по названию той психической болезни, в которую особенности каждого типа перейдут, если их довести до крайности, присоединяя к корню слова, обозначающего болезнь, суффикс «-оид», означающий «-подобный»:
1) шизоид – «шизофреникоподобный», флегматик Гиппократа, сильный-уравновешенный-медленн по Павлову;
2) маниакоид – «маниакально-депрессивноподобн сангвиник, сильный-уравновешенный-быстрый;
3) эпилептоид – «эпилептикоподобный», холерик, сильный-безудержный;
4) истероид – «истерикоподобный», меланхолик, слабый тип по Павлову.
Для шизоидов характерно тонкое, хрупкое телосложение, увлечения логикой и абстрактными системами, замкнутость, они независимые индивидуалисты.
Для маниакоидов характерны округлые черты, общительность, легкость увлечений, веселье, они коллективисты.
Для эпилептоидов характерно атлетическое телосложение, властность, решительность, увлечения мистикой, они вожди, владыки.
Для истероидов характерно чувство своей слабости, неполноценности и отсюда постоянная забота о впечатлении в глазах других, игра чужой роли, печаль, они ведомые.
Я сохраняю за собой право наряду с этими основными для меня названиями типов употреблять и их синонимы по Гиппократу, Павлову или Кречмеру.
Люди бывают разные – это элементарная истина. Но разность людей состоит в первую очередь в том, что они бывают меланхоликами или сангвиниками, эпилептоидами или шизоидами, а внутри этих больших разделов распадаются по более мелким подразделениям. И этот тип их нервной деятельности, тип работы мозга, характеристики мозга, накладывают отпечаток на все, что они делают, на то, как они это делают и на все созданное ими.
Александр Македонский и Юлий Цезарь, Иван Грозный и Петр Великий – все они не только эпилептоиды, но и самые настоящие больные эпилепсией. Если эпилептоиды становятся великими, то в первую очередь как грозные владыки и удачные полководцы. Если они все-таки берутся за учения, то становятся пророками и создают религии. Мухаммед и Лютер – также эпилептики. Яркий пример эпилептика в литературе – Достоевский.
В противоположность мрачному, сильному и злому эпилептоиду, сангвиник-маниакоид приятен и привлекателен. Это тот человек, который всем улыбается и которому все улыбаются. Если он и становится вождем, то это вождь толпы увлеченных им друзей и поклонников. Творения сангвиника светлы и приятны, как и он сам. Если это писатель, то он творит увлекательные приключенческие истории или веселый юмор. Яркий пример маниакоида в литературе – Дюма-отец. Но за свою легкость, подвижность и светлость сангвиник платит утратой глубины и основательности, он легко поддается случайным влияниям окружения. Если он творит учения, то эти учения также красивы, привлекательны, подвижны, устремленны, но – неглубоки и непродуманны. Марксизм – детище сангвиников. Маркс и Ленин – оба были яркими маниакоидами и их личная привлекательность и увлеченность заменила для их последователей глубину педантичных рассуждений.
Умственные творения меланхолика – это печальные стихи и сентиментальные романы. Особенно много истероидов среди женщин. Центр тяжести женской половины человечества смещен в сторону истероидности, мужской половины – в сторону эпилептоидности.
Но то, что меня интересует здесь больше всего – абстрактные построения науки и философии – это амплуа шизоидов. Лишенный необузданного стремления властвовать подобно эпилептику, лишенный фатального меланхолического неверия в себя, лишенный сангвинической привязанности к земной жизни мира сего, отшельник-индивидуалист шизоид больше всех приспособлен к педантичным раздумьям над любой мелочью. Он не создает мрачной мистики, как эпилептоид, грустной лирики, как истероид, увлекательных историй, как сангвиник – он творит капитальные и основательные системы мироздания. Если он все-таки ударяется в литературу, то его творения – это либо язвительная сатира Свифта и Бернарда Шоу, либо роман-схема Чернышевского. Он не поддается, как сангвиник, влиянию окружения и случайным воздействиям, но уж если он что-то принял, то держится за это как фанатик (фанатичные монахи-аскеты – это, конечно, шизоиды).
Итак, наука и философия создана преимущественно шизоидами, которые в силу своих механизмов мозга имеют пристрастие к построению абстрактных систем подобно тому, как в силу их механизмов, эпилептоиды имеют аналогичное пристрастие к власти, сангвиники – к активному участию в окружающей земной жизни, а истероиды – к пассивному, ведомому образу существования.
Но, так как темой этого цикла медитаций являются именно абстрактные мировоззрения, то получится, что почти все они созданы людьми одного и того же типа. Поэтому нужно какое-то более подробное деление именно шизоидов. Уже на протяжении многих лет я замечал в лагере шизоидов людей двух типов. Ярких представителей я могу отличить, даже только взглянув на лицо.
Одни гонятся за чеканной четкостью, абсолютной точностью, кристаллической ясностью, полной завершенностью, их творения прозрачны, стройны, проникнуты ослепительным светом, пронзительно ярки. Их системы великолепны, но, несмотря на все старания и мучительные искания чеканная четкость расплывается, кристаллическая ясность заволакивается туманом, они запутываются в противоречиях, их здания остаются незавершенными и не удовлетворяют самих творцов и, утратив силы, они сникают и начинают рассуждать о ничтожестве и бессилии человека. Наиболее яркие представители «чеканно четких» шизоидов: Тит Лукреций Кар, Исаак Ньютон, Иммануил Кант. Они обычно страдают от комплекса неполноценности и этим более близки к меланхоликам (хотя на самом деле чувство неполноценности у них оправдано меньше, чем у кого бы то ни было).
Шизоиды второй группы быстро бросают попытки избавиться от противоречий, объявляют их законной частью своего учения и как рыбы в воде чувствуют себя в мире заумных речей, туманных слов, запутанных понятий и темных изречений. Здесь Гераклит и Гегель. Они более близки к эпилептоидам с их мистикой. Современное абстрактное искусство – их детище.
Итак, при освещении Пути Идей я буду пользоваться дополнительным разделением шизоидов на две группы:
– шизоиды чеканные;
– шизоиды туманные.
11. Продольные линии
Согласно субъектологическому подходу, результат умственной деятельности мыслителя определяется тремя группами факторов: уровнем знаний его эпохи, особенностями общества, в котором он жил, и его психологическим типом.
Если формирование мировоззрений мыслителей определяют такие три группы факторов, то можно ожидать, что мы обнаружим и группы чем-то похожих мыслителей, у которых факторы становления той или иной группы были одинаковы или близки, то есть что будет целесообразно классифицировать учения и в соответствии с факторами становления (последняя внешняя классификация).
И действительно, мы, согласно первому фактору видим «поперечное» деление учений – историческую классификацию мыслителей разных эпох: философы античности, философы средневековья, Ренессанса и т.д. Мыслителей каждой такой группы объединяет определенный уровень знаний. Люди одной эпохи не могут попасть в группу другой эпохи. Именно поэтому мы – люди нашего времени – не можем полностью и безоговорочно принять учения других эпох: они молчат о том, что нас интересует, они много говорят о том, что для нас устарело, они не понимают того, что знаем мы. Мы можем уважать Аристотеля, Локка, Маркса, но не можем полностью принять их системы. Точно так же будущие поколения будут уважать, но отвергать учения нашего времени.
Согласно второму фактору мы видим территориальные, географические группы мыслителей – географическую классификацию: философов Англии, Франции, России и сословные группы. Рассматривая учения чужой территориальной группы, люди обычно отбрасывают «маловажные» с их точки зрения детали, специфические для той группы.
Поскольку психологические типы людей существуют на протяжении тысячелетий, то, согласно третьему фактору, мы должны наблюдать «продольные» группы учений, созданных туманными и чеканными шизоидами, эпилептоидами, маниакоидами и т.д.
И, действительно, в философии мы наблюдаем «продольные» линии идеалистов и материалистов, диалектиков и механицистов. Так не являются ли эти линии теми самыми линиями «туманных» и «чеканных»? Не совсем, конечно: то, будет ли философ материалистом или идеалистом, определяет также и уровень знания (материалистом легче стать сегодня, чем в эпоху господства религии), и учителя, под влияние которых он попадает. Но, не взирая на эти факторы, на протяжении тысячелетий существовали и материалисты, и идеалисты. Почему при одинаковом уровне знаний в одинаковом окружении все же одни примыкали к материализму, другие к идеализму? Чем это вызвано, в чем причина (ведь все в мире имеет причину, и причину материальную)?
И вот, этот искомый фактор, действующий и разделяющий мыслителей даже тогда, когда их уровень знаний и окружение одинаковы, и есть психологический тип мышления. В дальнейшем я покажу, что идеализм и диалектика на протяжении тысячелетий были достоянием шизоидов «туманных», а материализм и механицизм – шизоидов «чеканных».
12. Заключение о воззрениях
Итак, принятие системы для размышлений о людских воззрениях подошло к концу. На предыдущих страницах я ввел много понятий, которые, хоть в общем-то и знакомы читателю, но уточненные значения которых он мог и не запомнить. Быть может, ему несколько поможет ориентироваться во всем этом сводная таблица системы мировоззрений (фиг.1). В ней отражено, как из общей схемы познания (бытие – узнать – человек) вытекают три основных вопроса и три плана мировоззрений, как в соответствии с этими тремя частями развертываются внутренняя (по содержанию) и внешняя (согласно делению компонентов познания) классификации воззрений.
Теперь, вооружившись этой системой, можно приступить к рассмотрению Пути Идей. В дальнейших медитациях я покажу, как, вместе с победным шествием знаний, человечество из своего первичного состояния всеобъемлющей двойственности неуклонно шло к победе воззрений материализма, механицизма и эволюционизма, как непрерывно сужалась область властвования противоположных взглядов и, может быть, тогда лучше будет видно место и роль тех, кто еще сегодня сопротивляются последовательному материализму и отрицают механицизм.
Неожиданно для меня самого первым аргументом против моих философских взглядов в свое время было обвинение в том, что они не оригинальны. Для меня всегда оставалось тайной, каким образом неправильность взглядов может быть доказана их неоригинальностью.
Я надеюсь, что читатель не станет считать меня шизотимным мальчишкой, старающимся во что бы то ни стало придумать что-то оригинальное, что-то свое, что-то такое, чего еще не было. Я ищу истину, не важно, кто ее придумал, и стараюсь ко всем сферам человеческого знания (где царят столь разные методы и приемы) подойти единым образом, единым подходом, и называется этот подход: материализм, механицизм и эволюционизм.
Ни первый, ни второй, ни третий не придуманы мною. Они зарождались, росли и торжествовали вместе с зарождением, ростом и торжеством науки. Философия материализма, механицизма и эволюционизма – это философия науки.
Я расскажу Вам о тех людях, которые до меня думали как я (разве после этого можно говорить, что я претендую на оригинальность?), и Вы увидите, что это люди великие.
*** Конец фрагмента, полная книга в
http://vekordija.narod.ru/R-VIEWS.PDF или в http://vekordija.blogspot.com/2008/07/i.html