Fufel-90-е

Глава 1 Fufel 90-е

  Пролог               

                Век двадцатый стал поворотным в
                истории Фуфлянии: сгорела последняя
                в стране фабрика по производству ВСЕГО,
                и хрен с ней!
                Из Обращения Фигуранта к народу

      Фуфляния – удивительная страна, расположенная, сдвинутая, забытая, спрятанная, заброшенная, затерянная, закинутая на фиг к Северу от Мира. Жители ее не выезжают  «в Зарубеж», поскольку «ленивы и нелюбопытны» (А.Ф.Фушкин - Фуфлянское все) «А зачем куда-то ехать? – резонно спрашивают они. - Ежели мы сами себе заграница; да у нас у самих все за гранью здравого смысла!»
      Правительство поддерживает граждан в этом вопросе: "Настоящие патриоты сидят дома, а в Заграницу летают на бомбардировщике или едут на танке!"
 
      Фуфляне гордятся обширностью своей страны и часто приводят бесконечный список государств, которые могли бы разместиться на ее территории, в ответ им неизменно советуют поискать дураков в другом месте. (Название страны «Фуфляния» этимологически восходит к латинскому «Фукос» - накося, выкуси)
   
      Фуфляне не любят, не хотят, не требуют, не жаждут, не ищут, не надеются, не ждут, да, просто, боятся перемен, но так случилось (не по их вине), когда один век сменял другой, задело краем.
      
      И начались перемены!



Глава 1 Жить стало смешнее

                Там, где начинает работать рынок и, соответственно,
                капитал, мораль отходит в сторону.
                Народная мудрость

      Мафуся – гладкотелая лахудра, с отвисшей грудью девятого размера, в замызганном халате и бигудях, ласково треснула сынишку Бузика, двоечника и разгильдяя, по затылку и приторным голосом: ей «по-приколу» захотелось побыть доброй и заботливой, промявкала:
- Бузик, если ты сделаешь уроки, самый большой арбуз пафа (Некоторые слова в тексте на Фуфлянском языке для национального колорита) сегодня украдет для тебя.
   
      Сынок скосился угрюмо и недовольно поморщился: он так  привык видеть свою похожую на хмурую клушку маманю злой, неухоженной и противной, что от липко-сладкой доброты сразу насторожился, подозревая подвох: «Чо козе надо?»
   
      Его буравящие глазенки ушли глубже под брови, а пальцы поджались к ладоням:
- Пусть попробует не украсть самый большой, - Бузик оттопырил губы, набычился и забубнил, - вот пусть попробует, я… - он пока не придумал, чем пригрозить: поджечь плакаты в школе – старо, взорвать карбид в сарае – было-перебыло, проколоть колесо машины - оригинально, да, жаль, у бати нет машины.
 
      Различные варианты мести, если отец будет воровать зеленые и мелкие арбузы вместо больших и красных, тяжело проворачивались в его остриженной наголо «под Крутого» (Местный фомпозитор), очень неряшливо скроенной голове дебила и недоноска.
- Я вашу дуру, тетю Кутю, раскрашу, как Чингачгук черепаху Подфартилу (Сказочный персонаж), когда она тут обколотая валяться будет.

- Прикольно! Достойный сын! - хриплым с непреходящего похмелья голосом прогудел от телевизора многодневно небритый, чрезвычайно запущенный пафаня, бывший финтеллигент из финженеров. - Только я  скажу, как порядочный человек, баб – вообще женщин – надо наказывать не так, а надо…
- Научи, научи, придурок мой ласковый! – голос Мафуси сорвался на визг, но сразу и притух. - Сам забыл, как наказывать, а туда же, куда и рак с клешней.
- Убойно! Эй! Я хотел сказать, надо невниманием наказывать. А ты о чем?

- И я о том. Всю перестройку наказанная хожу, невнимательный ты мой. Давай-ка, поторопись, скоро Косой подъедет. Грузите там побольше. Что не продадим, сами съедим, – она перевела глаза на сына и проворковала. - Бузик, смотри в тетрадку, непутевенький. Будешь хорошо учиться, попрошу Косого, чтобы ролики тебе свистнул. - И, предупреждая радость сына, выписала ему увесистую плюху, в порядке профилактики, чтобы счастье ненароком не перехлестнуло через край.
   
     Упрямый мальчишка метнул исподлобья злой взгляд и повернулся к отцу:
- Пап, наша классная мымра сегодня прошамкала, прогавкала, протявкала, пробулькала, просипела, та еще сука, будто от обезьян произошли фегры и заняли теплую Фафрику, а от фегров – мы, и заняли, что никто не брал.
- Захватывающе! Молодая она, не в курсе. Не произошли мы, сынуля. Так и не произошли!
- Были феграми, ими и сдохнем! - поддержала Мафуся.
 
      Ковыляя, как перекормленная утка, она вывалилась на веранду, чтобы скурить заныканный от мужа косячок и самолично встретить Косого, который умел быть приятным, не упуская возможности ласково потискать хозяйку с разной степенью плотности, в зависимости от обстановки и наличия времени:
- Вот здесь особенно мягко! О-о-о!
 
      У ворот зашумел и остановился хлебный фургон, и женщина задышала в такт работающему мотору. Здоровенный детина – водила с пищекомбината – распахнул дверь, нежно облапил  за талию, колыхнул титьку, проехал рукой по животу и ниже, отчего Мафуся закудахтала, держа охнарик на отлете и прогибаясь, а Косой торопливо шепнул несколько слов, прошел в дом, поздоровался с хозяином  и протянул руку Бузику:
- Здорово, Беззубый!
- Здорово, С зубами!
 
      Мальчишка всегда так отвечал; не от природного остроумия, а Косой научил: надоело на бодрое приветствие слушать невнятное бормотание. Потратил два вечера, и парень теперь общается, как разумный человек. Приятно!
- Дядь Косой, а вы только арбузы будете брать?
- Ха! Вирус! А ты б чего хотел?
-  Может в других вагонах путевое, вкусное, сладкое, жирное, красивое, эксклюзивное везут? – Бузику нельзя было отказать в сообразительности.
   
      Косой переглянулся с хозяином и усмехнулся несколько натянуто, а рука машинально скользнула в карман, проверить, на месте ли  «пушка». Днями они загрузились сахарком и решили прошвырнуться по составу. Сорвали фломбу с пульмана, размотали закрутку, привычно откатили дверь и увидели полосатую, очень большую морду Фигра, с белыми клыками и горящими глазами: «Ну, вот и все, ребята!»
 
      Один бог ведает, какому безнадежному придурку пришла в пустую башку безобразная идея перевозить опасную зверюгу в опечатанном вагоне. (В Фуфлянии прецедент перевозки зверей в офломбированном вагоне имел место несколько десятилетий назад. Тогда это привело страну к печальным последствиям).
 
      Хрусть, Бузькин пафаня, сплоховал: вместо того, чтобы двинуть дверь обратно, пока не очухалась бестия, бросился бежать. Фигр спрыгнул на насыпь. Пришлось «делать ноги». Мчались, аж искры из глаз, когда на деревья натыкались.
   
      Машину только под утро смогли забрать. Вот уже третьи сутки пошли. Про Фигра пока не слышно, а страх сосет.
- Пошарим, крестник. Хрусть, ты собираешься?
- Стопудово! Новости досмотрим.
 
      На экране распинался депуфат. Только телевизор, с виду обычный Фанфунг, начинку имел далеко не ординарную. Стоил он миллион ваксов (Фамериканская валюта) и был закуплен тайно у восточных соседей оффозиционерами в единственном экземпляре для обеспечения победы на фигурантских выборах.
 
      Чтобы провезти крайне секретный прибор через вороватую Фуфлянию, коммерческие агенты замаскировали финостранную технику чуть ли не под кучу конского навоза, но отечественные жулики, проявив необыкновенную проницательность, это дерьмо раскопали, и Фанфунг благополучно поселился в доме Хрустя с напутствием от Косого:
- Если снова начнешь в телевизоре бутылки и сало прятать, лучше сразу вешайся.
   
      У машинки оказался пунктик: хитрозадые и желтолицые фапонцы соединили телевизор с дефектором лжи. Человечек на экране мог врать все, что его душе угодно, а подстрочник аккуратно и точно выдавал в бегущей строке его мысли: «А на самом деле я думаю:…»
 
      Иногда  получалось смешно, иногда грустно, а, коли показывали выступление Фигуранта Фуфлянии, то и за «державу обидно», так как  подстрочник тащил бесконечное: «Ну-у-у-уююю», при том, что Фигурант бывал красноречив и убедителен весьма. Либо говорил с чужого голоса, либо умело свои мысли скрывал – змей, подлюга, изверг, гад, упырь, паскуда, козел, фигурант, его мать.
   
      Осекалась фапонская машинка и на юмористических концертах, отсвечивая все сатирические изыски, юмористические слоганы, забавные анекдоты, парадоксальные сентенции и веселые разоблачения единственной фразой: «Сам дурак!». Очевидно, не дотянули фапонцы до фуфлянского юмора, но, надо отдать должное, телевизор быстро учился, и его шуточки в рекламных паузах уже почти достигали пояса:
- Хотите поднять страну? А штаны не упадут?!
 
      Хрусть развлекался, слушая речи кандидатов в депуфаты и считывая подстрочник, содержание которого, сплошь и рядом, от речей претендентов отличалось кардинально, капитально, существенно, как небо от земли.
 
      Вождь Партии Любителей Народа господин Фузанский говорил, как стрелял:
- Спасение Страны близко! Наш, а теперь и ваш Фигр  мчится в Столицу. Он покончит с воровством! Он символ нашей Партии!...

      «А на самом деле я хочу сказать: «Всех перевешать! Столбов хватит! Я вам покажу! Чмо болотное, жабы недодавленные, тритоны низкорослые, парнокопытные удавы», - четким шрифтом пробежали слова внизу экрана.
 
       Сменилась картинка, и затряс тремя подбородками кандидат от объединения «Груша»:
- Господа, фолитическое руководство во главе с Фигурантом Фузяковым не имфотентно. Думает не о народе, а о ваксах. На народ плевать с высокой колокольни Фейфелевой башни. Меркантилисты! Да, бог создал мир непутевым и человека сварганил кое-как, и эти неудачные творения  вечно пытаются переделать друг друга, а мы нашли панацею (Лекарство от всего) для отдельно взятой страны (Прецедент «отдельно взятой страны» также имел место в истории Фуфлянии: группа товарищей имела всю страну, впрочем, мало что изменилось и в настоящее время). Мы измыслили, как привести мир к гармонии, а человека к счастью. Наша программа - это не бредни Фузанского о некоем спасительном сумчатом Фигре, которого подсунули фапонцы, легко догадаться с какой целью.

       Подстрочник бесстрастно отстукивал: «А на самом деле я думаю: «Зря я вчера нажрался, надрался, напился, нарезался, накушался, уелся, дорвался до халявы.

- Фуфляне с нами будут свободны! Говорить, что хотят. Есть, что есть. Делать, что умеют. Иметь, кого имеют! — оратор оттянул нижнюю губу вправо и вниз, и мгновение казался страшным, как будто даже мелькнул клык упыря, а голос наполнился медом:
- Мы вывели формулу успеха, и объявим ее всем, когда победим!

      Подстрочник совсем сбесился: «Должны они запас держать! Пусть наливают. Двадцать минут распинаюсь, как проклятый. Никакая психика не выдержит. Пидары! На них ишачишь, … в рот! …!

       Мужики заржали:
- Отпадно! Старый пенек даже думает матом.
- Всю жизнь перед народом идет. Насобачился. — Смеясь, отправились к машине.


Глава 2 Косой и Ко
 

                Команда сильна личностями
               
       Косой — мужик, до жути везучий. Еще пацаном тонул, вытащили, а у него будильник почти новый в руках, на дне нашел. Подрос, в лотерею имфортную овощерезку выиграл и сменял на финомарку фирмы Зафорожец.
   
       Бывший хозяин давно мечтал избавиться от «прожорливой скотины», да прогадал: овощерезка всю деревню без электричества оставила, на ближайшей ГЭС перегорели пробки, а в Столице погасла «лампочка Ильича» (Вранье: она и не горела никогда). Бедолага десятый год платит по счетчику, а Косой барином на Зафорожце девок катает:
- Налетай, красивые! Лучшее соотношение цены и качества!
   
       Дальше, еще лучше пошло: женился на красавице Лусе, а у той сестра-близняшка Мася. Косой путает их через день, и алиби железное: «А черт их разберет!» Всю перестройку-переломку Фуфлянскую, сучок, оторва, стервец, пройда,  и как им не восхищаться? проездил на хлебовозке и не узнал ни безработицы, ни беззарплатицы, как другие–прочие, безрукие, бездарные, неумелые, пентюхи индеферентные.
   
      Всегда имел и на пузырек, и на мясо. А в новых экономических условиях и вовсе решил стать уважаемым человеком, и наворовать, если не до дефутатского мандата, то хотя бы до чинофника среднего звена:
- Если можно им, значит можно всем!
   
      Но эти публично объявляемые планы являли собой только верхушку айсберга, была у них и латентная (Скрытая от завидущих глаз) часть. Лелеял в душе  Косой честолюбивое, жгучее желание продать Фодину, и не мелкими кусочками, как эти фолигархи, которых развелось за последнее время больше, чем собак нерезаных, пальцев на руках, зубов во рту, соплей в носу, желудей в дубовой роще, селитерных карасей в испорченном пруду, а сразу и всю фоптом, за хорошие бабки:
- Плюну тогда на все, и в баню с девчатами или рыбалкой займусь.
      
      Голова кружилась, когда представлял, как его по телевизору покажут, как будут завидовать соседи в родном Бандажном переулке, как будет заискивать механик с пищекомбината, ходок, пьяница, сукин сын и оторва, главный соперник Косого в амурных делах, интимных посиделках, вкусных историях, сладких начинаниях (ходках по девкам).
   
      Косой не только мечтал. Он напряженно работал в нужном направлении. Месяцев несколько тому выпивал с одним столичным финтеллигентом, погоняло Диссидент, и тот пообещал замолвить словечко в ФРУ (Фуфельное Разведывательное Управление. Фамерика).

— Косой, шпиены разных стран должны сотрудничать, что многократно увеличит вред, ими наносимый. Налил? Давай,за успех! Устрою тебе рандеву с финостранным  обученным шпионом. Морда, бицепсы, весь черный, такие воще одним взглядом убивают. У меня там все схвачено. Я велю, они прыгают! Сморкаюсь, подтирают. Пукну, нюхают! И не обманул, ведь, зараза.
   
      Днями в Загребайске объявились двое фегров; стопудово фамериканские шпионы для рандеву (Запланированная встреча). Сыскать их он поручил Мафусе, а сам пока жил настоящим, возглавляя бригаду вагонных воров. С подельников доли за машину не требовал, держался в равном пае, а  имел право спросить и за бензин, и за транспорт. Щедрый парень, потому и везучий.
   
      Третьим они с Хрустем Вуса взяли. Тот при кафонистом директором школы был: энергичный, напористый, увлекающийся, знающий. Жуть, почти энциклопедист, на трех языках, как из ружья. За это и прогнали из Наробраза, чтоб не умничал.
   
      Ничего… поголодал, подумал да и вплыл, как Нетте – пароход и человек, в рыночную экономику. Вагоны так курочит, едва колеса не отлетают. Очень устремленный мужик. Не зря ему старая власть воспитание детей доверяла. Косой прочил Вусу большое будущее в бизнесе:
- Деловой человек должен быть упертым, собранным и в меру жадным!
   
      Из вагонов, естественно, стремились выгрести все, если там не побывал кто-то на предыдущей станции. Валили в кузов, что можно продать, в доме поставить, съесть. На крайняк, просто, поднять и унести: «Авось, пригодиться». Главное, не возвращаться пустыми. В начале сентября основной упор делали на арбузы:
- Арбузы – это не только много клетчатки и пять литров воды, это, прежде всего, ходкий товар и почти живые деньги.
   
      Кто загружал и отправлял вагоны  в стране, где семьдесят процентов населения жили воровством, а остальные не жили вовсе, совершенно непонятно. Видимо, находились смельчаки, которым закон не писан, или поворовывали в Ближнем Зарубежье (Бывшие земляки, почти братья, отрезанные от Фуфлянии ломти).


Глава 3 Женские заботы
   
               
                Женщины мыслят несколько "приземленнее"
                влюбленных в них поэтов.
               
      Едва скрылись за углом габаритные огни хлебовозки, юркнула в ворота и торопливо пошла к дому плотно-фигуристая дамочка с глупо-кукольным личиком – «лепшая» подруга хозяйки Кутя. В отличие от Мафуси, на которой тяжким бременем висели сын-балбес, муж-пьяница и синдром вечной сексуальной неудовлетворенности, Кутя была свободна, как ветер над морем, как муха в полете, как бомж в подъезде, как рыба в пруду, как дурак на свадьбе.
 
      Ее жизнь сложилась так удачно, что она смолоду не работала ни дня, ни часа, слегка подторговывая самофоном и собственным передком или подворовывая, и в новые рыночные отношения вошла просто и естественно, как щука в воду, как суслик в нору, как Сизиф в гору, как маньяк в лифт.
- Если страна не идет к рынку, рынок сам идет к стране! (Даже не знаю, как относиться к этому изречению).
   
      В свои неполные сорок Кутя продолжала одеваться, как выучилась в пятнадцать, призывно-развязанно: пуговицы на ядовито-зеленой кофточке едва не отлетали от давления мощной груди и постоянно расстегивались, позволяя хозяйке кокетливо застегнуть или вовсе забыть о них, судя по обстоятельствам. Задорную попу обтягивала мини-юбка, с постоянно разъезжающейся молнией впереди, что являло глазу жирные, слегка желтоватые ляжки.
 
      Она влетела в комнату ярким бело-черно-рыжим метеором, и Бузик моментально забыл об уроках. Водил для вида по бумаге ручкой и косил исподтишка глазом в разрез Кутиной юбки.
- Мафуся, что мне рассказали! Сейчас со смеху упадешь, — она торопливо вываливала из сумки сигареты, бутылку самофона, зажигалку. — Наши профуры Фуся с Кусей опять отличились. Сняли двух черных с тачкой и порулили на природу. Есть  у них заветное местечко, они туда уже половину городских мужиков перевозили. Ты не представляешь, как это интересно у них вчера получилось…

- Черных? - сразу насторожилась Мафуся, - В смысле фегров? Бузька, займись уроками, — она незаметно поднесла палец к губам и кивнула на сына.
- Ладно. Потом расскажу. Давай, подруга, накатим. Трубы горят, — Кутя живо набулькала в стаканы. — Представь, Фуська каждый день мясо ест: сынишка-кормилец все курятники у соседей вычистил.

- А мой бездельником растет: ни учиться, ни работать. Просто, жуткий инфантилизм. Когда и добудет что – себе на травку. Весь в пафаню, — Мафуся завистливо вздохнула, выпила и потянулась к сигаретам.
- У людей дети, как дети: в свободное время воровать учатся, курсы карманников посещают, в секции киллеров занимаются, девчонки в факультативах на проституток тренируются. Соседский мальчишка Рэкетир Года. Позавидуешь, блин! Хотели пенька в кружок рекетиров записать, но автомат надо свой приносить, а тут еще голова неадекватная: непонятно, в какую сторону мальчишка стрелять начнет. Бузька, давай на улицу. Не френа тут бабьи сплетни слушать. Нелепый мой!
 
      Мальчишка, недовольно сопя и пряча в горсти самокрутку, бочком двинулся к дверям. Кутька, сглаживая неловкость, потянулась потрепать Бузика по голове, а он, как-то хитро извернувшись, мгновенно прижался к ней всем телом:
- Сиську покажи пощупать, — шепнул едва слышно и руку протянул.

      Хорошо, у Кутьки инстинкты отлично развиты: такую затрещину выписала, что мальчишка к порогу кубарем покатился:
- Кобель начинающий! От горшка два вершка, а железо кует, только карманы держи, не отходя от кассы в супермаркете, - удивилась Кутька. — А вдруг талант?
- Хотя бы чужие карманы, а то мои да отцовы, — пожаловалась  Мафуся.

- Да, не психуй, - Кутю распирала новость. - Девки вечером прикатили ко мне на зеленом Фигуле. Фуська в одной майке, Куська в юбке без верха; черные вооще: один в штанах без трусов, другой в трусах без штанов. Представляешь!? «Дай, - говорят, - что-нибудь надеть». На природе мудистов (Термин «нудизм» фигулянская грамматика не приемлет, а с буквой «м» слово мгновенно обретает семантическое наполнение, смысл и выразительность) изображали, а из кустов, не поверишь, Фигр!   
- Врешь не краснея!

- Зуб даю с напылением! Может, из цирка сбежал. Там теперь зверей не кормят, вот и подался на вольные хлеба насчет похавать до получки.
- А они?
- Они к машине. Схватили, что успели из барахла.
- Дождались бы, пока уйдет.

- Ждали, - Кутя засмеялась. - Только Фигр не дурак, сожрал закуску и спать улегся. Посидели любовнички в машине, как полярники на льдине, как астронавты на Луне, как мишки в лесу, как торговки на базаре, как бородавки на носу, и двинулись ко мне. Кое-как их одела. У твоего штанов дырявеньких не найдется лишних?
- Так они у тебя? - глазенки Мафуси загорелись, а руки задвигались сами собой. - И ты молчишь скрытно!? Подруга называется.
- Не суетись. Не убегут без штанов.

      Мафуся торопливо переодевалась:
- От нас и в штанах не сбежишь. Но, сказать правду, мужики, без лишних украшений, лучше выглядят: сексуальнее как бы, — она засмеялась. — Да, эти черные и впрямь звери в постели отчаянные?
- Они и на вид полные граблины (Фигулянские гоблины), хотя в кровати извиваются, как гоблины (см. граблины).
 
      Не прошло и пяти минут, а подруги уже выходили из калитки. Сидевший на лавочке Бузик торопливо приныкнул недокуренный косячок.
- Бузька, немедленно домой и учи уроки. Бездельник ненаглядный! – Мафуся неопределенно махнула рукой. - Да смотри, фетарды не поджигай. Задолбал, скоро весь дом взорвет, - пожаловалась на ходу. - Феррорист хренов.

      Кутя, торопливо шагая, сочувственно покивала:
- Жуткая, беспредельная безнравственность. Мы такими отпетыми не были.


Глава 4 О насущном

 
                Кризис, разруха, импотенция - все в головах.
                Иногда кажется, голова - это вместилище всякого дерьма.
               

      Косой и Хрусть проехали по Гасконской (см. Три Пушкотера) и свернули на Зубаевскую, где их уже поджидал Вус, в аккуратно застегнутой драной и замызганной куфайке: считал ее талисманом и всегда надевал «на дело». Вус влез в кабину, бесцеремонно подвинув Хрустя, унюхал запах самофона и возмутился:
- Кончай, твою мать, пить! Лучших людей, Хрусть, прекрасные  коллективы и замечательнейшие из начинаний сгубила пагубная страсть к алкоголю, наркотикам и женщинам нетяжелого поведения. Однозначно!

- Круто про баб загибаешь, — заржал Косой, а Хрусть, уловив издевку, ляпнул почти афоризм:
- Глупо и нахально! А рога – это не слабость мужа, это паскудство жены. (Или переизбыток кальция в организме).
- Ну... — растерялся Косой. — Уважаю. Да, слышь, а если к Фанфунгу присобачить видак и включить порнуху. Интересно, что они там думают, когда двойной тягой?

      Вус болезненно сморщился:
- Грязная мыслишка, председатель. Нельзя же настолько не уважать женщин.
   
      Возникла неловкая пауза. Машина пылила по проселку к разъезду, обычному месту работы бригады. Темнота, разрываемая светом фар, смыкалась около задних колес и не давала ничего рассмотреть по обочинам дороги. Косой уверенно крутил баранку, а Вуса, похоже, заклинило на пьянстве:
- Пора, ребята, с выпивками завязывать. А кто не может, предлагаю  ввести ФТУ для шибко (Просторечие. Вус употребил для шутки юмора) финтеллигентных.

      Косой ошарашенно уставился на Вуса, и машину жутко тряхнуло.
- Хреново! На дорогу смотри! — заорал стукнувшийся о потолок кабины Хрусть и внезапно потеплевшим голосом протянул. - Фоэффициент трудового участия. Когда это было?!

      Он притих, вспоминая блаженные времена, когда государство делало вид, что платит за работу, а народ, соответственно, делал вид, что работает. В целом, тогда жилось неплохо, если бы не субботники в поддержку Мира и митинги в защиту никому не нужных фегров, которые, в свою очередь, и не подозревали о существовании Фуфлянии.
- Заманчиво! А как ты себе этот ФТУ представляешь? Больничные будем выписывать или отгулы давать?
 
      Но сбить Вуса было невозможно. Продумал человек свою мысль и решил отстаивать до конца:
- Вышел на работу пьяным, треть пая снимается в пользу других. Однозначно! Пора понять, что мы превращаемся в солидную фирму.
- Выходим на международный уровень, – снасмешничал Косой, намекая на кражу Фанфунга.
- Остроумно! – отрезал Вус. — Сбытом, кто занимается? Жены. На общественных, если можно так выразиться, началах, что порождает незаинтересованность в, грубо говоря, конечных результатах труда.
- И ведет к снижению его же производительности, — Косого просто разбирал смех, а Вуса несло:
- Платить надо за работу, а за неработу не платить. Однозначно!
   
      Косой и Хрусть потянулись за сигаретами. «Паскудство! Так они от меня и вовсе отделаются», – пригорюнился Хрусть. Он не обманывался на свой счет, так как, работая при кафонистах финженером, руками ничего делать не научился да еще за воротник закладывал. Задумался и Косой: «Конечно, дело стоящее. Машину, пусть чужую, я даю. Бензин, хотя ворованный, а мой, и получаю, как все. С другой стороны…»

- Перессоримся. Призывы к революции начнутся. А если не введем?
- А если не введем, - подхватил Вус. - Получится, как с фирмой, работавшей с знаменитыми ФКО (Фуфлянские Конкретные Обязательства – ценные бумаги) Однозначно! – Вус помолчал, собираясь с мыслями, и заговорил странно глуховатым голосом:


Глава 5 Из истории Фуфлянии

- Истории, случающиеся с государственными людьми: выпил лишку, подрался прилюдно или оказался несостоятельным в постели, подирижировал оркестром, отдыхал в Завидово, работал с документами, упал с моста, становятся частью истории государства, — Вус по учительской привычке – слушают ли – оглянулся на товарищей и продолжил:

— В эпоху ФНК (Фервоначальное Накопление Капитала), когда первый Фигурант Фуфлянии господин Фугайло не только сам воровал, но и с пониманием относился к народу, не мешая другим предаваться этому увлекательному, а порой и прибыльному занятию; когда финансовые пирамиды вскакивали и размножались по всей стране, как грибы после теплого и обильного осеннего дождичка, и множество предприимчивых ребят под обещание заоблачных процентов, суливших быстрое обогащение, или товаров, которые тогда были в дефиците, или квартир, которые в дефиците были всегда, собирали в свои карманы громадные деньги, а потом благополучно для себя исчезали в неизвестном направлении; в спальне почти обычной, слегка навороченной по февростандарту восьмикомнатной квартиры стянул с себя влажную от пота простыню и сел в постели Фигурант Правительства Народного Доверия господин Фугайло.
   
      В попытке разлепить глаза он помотал головой и, начиная обретать равновесие, отправился в душ выполоскать накопившуюся после вчерашней презентации неизвестно чего во рту гадость, мерзость, вязкость и сухость, и отлить по застарелой народной традиции, куда угодно, кроме унитаза (Фигурант был родом из народа, кровинка, частичка, свой, от сохи, плоть от плоти, яблоко от яблони, то еще сокровище).
 
      Он взялся за ручку красного дерева, но остановился, услышав плеск и шум воды,
- Что за дерьмо? – удивился Фугайло. Вернулся к кровати, отыскал и надел трусы и пнул кнопку вызова охраны.
   
      Из воздуха возник похожий на шкаф детина с портативным автоматом, оборудованным по заграничной моде крутыми прибамбасами: двумя подствольными гранатометами, глушителем, пламегасителем, отдачеуловителем, гильзосборником и выкидным самурайским мечом.
- Кто там? – Фигурант кивнул на душ.
- Ваша идея, шеф.
- Точнее.

- Вы вчера сказали, что нашли великолепную идею. И показали на нее, вернее, на ее сиськи.
- Ты не удивился?
- Не положено.
- Это правильно. Отдыхай пока.
      Охранник испарился.

- Идея!.. Твою налево! На френ бы идеи были нужны, если бы денег куры не клевали! – на виске Фугайлы запульсировала жилка, а голову пронзила острая боль: начинало догонять похмелье. Почти автоматически он проглотил синюю таблетку, запил фоньяком и распахнул дверь.

     «Идея» была хороша: не худая, не толстая, не коротконожка. «И не скромница», - отметил Фигурант, когда девица издала мурлыкающий звук, бросила зазывающий взгляд, сделала приглашающий жест и обратилась с нескромным предложением, на которое Фигурант сразу согласился. Часы показывали девять утра.


Глава 6 Нескладуха

- Стоп! – Косой свернул к лесополосе и остановил машину. – Доскажешь потом, сначала работа. – Все подтянулись, напряглись. – Хрусть, проверь.
 
      Хрусть  сжался, потом задвигался беспокойно:
- Фигово! Слышь, ребята, а… если он тут?
- Кто он? – спросил Косой, а Вус промолчал, и Хрусть понял – все об одном думают: «Не ново! И согласны мной пожертвовать…»
- Славно! Кто, кто? Фигр в кожаном пальто. Френ с ним! – Хрусть выпрыгнул из кабины и двинулся к рельсам. Пока пробирался через кусты, глаза привыкли к темноте, немного успокоился.
   
      Разглядел состав на путях и пошел вдоль полотна, присматриваясь к вагонам. Впереди перед тепловозом ярко маячил красный семафор. Похоже, тут было, чем поживиться. Хрусть поспешил назад.
- Удачно! Есть красный, – он встал у просеки, чтобы Косой, ориентируясь на него, сдал машину задом к поезду. Вус, ловко орудуя фомкой, вскрывал на вагонах люк за люком.
- Принимайте!
   
      Косой ловко подхватил брошенный арбуз, второй и начал складывать у ног полосатую горку. Хрусть потащил к машине первую пару. Он шел быстрым шагом и посмеивался над Вусом: «Офигенно! Пришло в ученую башку назвать арбуз ягодой». Каждая из «ягод» в его руках тянула килограммов на восемь, за них не стыдно будет перед Бузиком.
   
      Он вкатил арбузы в фургон и замер, почувствовав на шее теплое дыхание. Дальше все произошло одномоментно: Хрусть втянул голову в плечи, попятился, захлопнул и запер дверь на задвижку. «Странно! Я становлюсь мужественным», - отметил машинально и, пошатываясь, пошел к вагону:
- Отбойно! Косой! Вус, слезай. Зверюга в фургоне.
- Чего болтаешь? Шутник, арлекин, фигляр, клоун, юморист френов! -  Косой замахнулся и опустил руку. — Черт! Как он там оказался? Вус. Кати сюда.
   
      Вместе подошли к машине. Хрусть, нервничая, пытался закурить. В кузове покатился и мягко ударил о борт арбуз. Послышалось ворчание.
- И что делать? – в пустоту спросил Косой. Никто не отозвался. Он ответил сам. – Домой пора. Утро вечера,… сами знаете.
- Надо хоть в кабину арбузов накатать, - расстроился Вус. - Чертовы дерьмократы. Мало им в Столице зверья и дряни.
 
      В полном молчании отъехали километр и остановились. Ситуация складывалась абсурдная: среди ночи, в поле, с Фигром в кузове.
- В город нельзя: там его деть некуда, а утром надо хлеб загружать.
- Проблемно! Открыть дверь и ехать. Выпрыгнет?
- До кабины добежать не успеешь.
- Решаемо! У свояка ружье. Один открывает, другой бац.
- Штаны свояк стирать будет?
- Западло! Слушай, а это точно Фигр? И сегодня по телевизору трепали про Фигра–Символ Партии Любителей Народа, вдруг он?
- Иди. Присмотрись невооруженным глазом. Так сказать: «Визуально».
 
      Подельники еще побродили вокруг фургона. Косой достал бутылку самофона, стакан и арбуз:
- Придвигайтесь к столу. Хотелось бы больше конструктива, как говорит наш уважаемый профессор Вус, а пока досказывай про ФКУ.
- ФКО, - Вус опрокинул стаканчик, откусил арбуза и продолжил по учительской привычке с того места, где остановился:      


Глава 7 История

                Всю жизнь смотрел с целью иметь,
                бескорыстно наблюдать сложнее


- Девица сделала приглашающий жест. Часы показывали девять утра. Синяя таблетка уже начала действовать, и Фигурант без мысли отдался оздоравливающему влиянию орального секса, а когда за дело (это «дело» и привело Фигуранта на вершину власти в стране) взялась двумя руками девица, закурил и задумался:
- Звать-то тебя? Хм. Примем, как рабочее Идея, – он сверху вниз глянул на девицу и повторил слова анекдота. - Бдыщик не бдыщик, бдодинка не бдодинка, бдуть пирамидкой. Вот оно! Давай заканчивай и выметайся, меня Родинка ждет.
   
      Его дернул слабенький оргазм, и Фигурант влез под душ, освободив  место легким пинком. Теперь он принадлежал работе. Фугайло ценил в себе умение быстро восстанавливаться, и уже через полчаса ничто в нем не напоминало о вчерашнем бурном, мягко говоря, вечере.
 
      Он вошел в свой кабинет подтянутым, строгим, энергичным, каким привыкла его видеть по телевизору вся Фуфляния. Фигурант взглядом остановил начавшего доклад референта и обронил только одно слово:
- Фуборского! — сел в кресло, а Фуборский уже подбегал на задних лапках, сжимая передними синюю тетрадь (Синяя тетрадь – культовая вещица из Спецхрана. Ходят слухи, что писать ее начал сам Фенин).

- Пирамида? – Фугайло спросил, как выстрелил, а Фуборский в очередной раз пожалел, что за все свои миллиарды не сможет поменяться с ним внешностью. «К моим бы мозгам... К моим бы деньгам… Был бы Звезда. Нет в мире совершенства», - с горечью подумал он, раскладывая большой ватманский лист.

- Все очень просто, господин Фигурант. Мы делаем обычную пирамиду, но в качестве Лохов берем не полунищих земляков, а целые Страны и самые солидные банки. Они покупают наши бумаги, назовем их ФКО – Фуфлянские Конкретные Обязательства, под обещание больших…, нет, огромных процентов, и проценты, кстати, тоже платим облигациями. Брать будут, поскольку гарантом выступает государство, а оно неисчерпаемо, точнее, на наш век хватит. Всей рутиной займется одна из новых фирм. Поверьте, у меня есть спецы…
- Те прежние пирамиды, надо полагать, твоих рук…

- Я этого не говорил. Я найду спецов. Уровень доходов на десятки, сотни, тысячи порядков выше.
- Миллиарды?
- Триллионы.
- А куда потом бежать?

- Бог с вами! Господин Фигурант! Бежать с триллионами?! Вы будете сами себе государство. Где вы, там и государство.
- Мать твою! Офренеть! Действуй. Стой. Я в стране не один и даже не вдвоем с тобой. А, зная патологическую жадность некоторых господ, включая  присутствующих, хотел бы предупредить…
- Господин Фигурант, с Вашим умом…

- Ум здесь не при чем, а отстегивать придется. Платить будешь всем, от кого хоть что-то зависит, и снизу, и сверху. Да. Триллионы – фублей?
- Ваксов.
- Тем более. Материальную заинтересованность даже кафонисты отменить не смогли, а не нам чета.
 
      «Фигуранта купить можно, а его внешность нельзя, — испаряясь, переживал Фуборский. - А с чем, кстати, рифмуется «Звезда»? Обидно, черт побери».


Глава 8 Завершение трудной ночи

      Вус потянулся за бутылкой и налил полстакана. Хрусть и Косой, сбросив оцепенение, начали закуривать.
- Атасно! А дальше-то что? - Хрусть даже заерзал от нетерпения.

      Косой недоверчиво рассмеялся:
- Складно сочиняешь, директор. А что хорошего в  ваксах?

- Ваксы, считай, международная валюта, с ними везде принимают. Фамериканцы – это их деньги — придумали на купюрах портреты обезьян рисовать, которые там водятся. Приматов там немерено, и поэтому Фамерика – богатейшая в мире страна, — Вус отложил  арбуз и продолжал. — Один вакс – портрет гориллы, червонец – шимпанзе, четвертной – орангутанг, полтинник – макака, стольник – павиан. Фамериканцы теперь хвастают, что обезьяна стала человеком, когда ее сфотографировали на вакс. (Пропагандистское вранье. Учение Дарфина убедительно опровергает это утверждение) И оплачиваются ваксы золотом.

- Ну, ты заливаешь! – Косой посмотрел на часы. — Еще по стопарику, и пора о Фигре позаботиться. Чем,  ты говоришь, у Фубайлы закончилось?
- Я еще не сказал, и у Фубайло ничего не закончилось. Кончились деньги у многих банков и терпение у всех, повязанных в деле. Надоело им, что крутые бабки мимо хари пролетают, а  в рот не попадают. Пожадничал Фуборский и настоятельной рекомендации «делиться со всеми» не выполнил. Конечно, удрать они успели. В наши края, кстати. По миру не пошли и, будь спокоен, не пойдут: денежки с собой прихватили.

- В тюрьму в Фуфлянии людей с деньгами не сажают, но власть сменилась: Фигурантом теперь Фузяков, вождем в Партии Любителей Народа Фузанский, налаженное предприятие развалилось, а национальный валовый продукт потек в другие карманы. Мораль: доходы нужно делить по труду, потому что подсадить может даже самый мелкий винтик. Однозначно!

- Предвзято! На меня намекаешь? – обиделся Хрусть. - А я как порядочный человек...
- Порядочный, но недалекий. Себе платим. А мы не в пустоте. И уже настряли в зубах коллег на следующей станции, которым в вагонах остаются только обломки тары. Вдруг они сильнее, и тогда наши неприятности могут возрасти быстро и многократно. Крыша, ребята, нужна, и побыстрее.

- Начал про одно, закончил про другое. Тебе  дай волю: электрофомку  и механические отмычки для работы потребуешь. Есть проблема поближе: зверюга в вагоне, а у нас конь не валялся. Предлагайте.   
- Заметано! Пойдем, еще послушаем, - осмелел Хрусть. — Дверь крепкая.
 
      Ступая, как по битому стеклу, подельники гурьбой прокрались вокруг машины. Подобрались и замерли: доносился негромкий, но отчетливый храп. Косой отмахнул рукой, показывая друзьям встать в стороне, и потянулся к задвижке. Вус невольно двинулся вперед и схватил Косого за рукав:
- Порвет и  имени не спросит.
 
      Косой, передернув плечом, сбросил руку и нежно, без скрипа, отодвинул засов, Начал открывать дверь, готовый мгновенно захлопнуть ее и навалиться всем телом. Хрусть оробел и почувствовал на ноге предательскую, горячую струйку.
 
      Едва свет проник в фургон, Косой матюгнулся и распахнул дверь во всю ширину:
- Хрусть!.. Козел!.. Твою мать!... — слов не хватало, а руки были заняты: ни леща выписать, ни в зубы дать. Так и стоял, злился, пока не захохотал.
 
      В углу будки, в обнимку с двумя арбузами, положив голову на небольшой кейс, спал парень лет двадцати пяти. От шума он проснулся, насмешливо оглядел компанию и по-кошачьи мягко спрыгнул на землю. С удивлением  Вус узнал в нем выпускника своей школы.
- Вус, привет! Не узнаете? Подбросьте до города.
- Узнаю. Конечно, узнаю. Такого парня не узнать! Вазик. Сколько кровушки моей выпито, — расчувствовался Вус, умиляясь, как свойственно учителям при встрече с бывшими трудновоспитуемыми.
— Вазик, - представил он парня подельникам. - Мой ученик. Он же племянник Побабыча. Как ты здесь оказался?

- История бесконечно долгая и невероятно запутанная, - Вазик построжал, нахмурился, и чутьем, наработанным за годы перестройки, мужики враз ощутили, что перед ними человек значительный, достойный и опасный: другого, очень высокого полета птица, расспрашивать которого себе дороже: захочет – сам скажет. – Мы едем или как?

      Хрусть вновь оробел, засучил ногами и, скрывая дрожь, предложил ни к селу ни к городу:
- Интересно! А выпить, закусить? Как порядочный человек…
- Я сегодня уже закусил, - Вазик усмехнулся недобрым долгим смешком. — К твоему, заметь, счастью. Давай в кузов, Брат по разуму, и едем. Нечего воду варить.
- Смешно! Я в кузов? А Фигр? - бестактный вопрос Хрустя повис в воздухе.
   
      Сидя в кабине, Вазик повернулся к Вусу:
- Про Фигра придется забыть. И не вспоминать, даже если будут спрашивать, – он положил руку на рукав драной Вусовой куфайки и ласково погладил вылезшую вату, отчего у Вуса стала покрываться гусиной кожей спина. — Придурка в кузове  постерегите, чтоб никому не болтал. И забудьте дорогу к поездам: френовый вид спорта. - Он снова погладил вату, и теперь даже Косой заерзал:
- Мы тут на работе!

- Мне жаль, что вы в убытке. Думаю, пока хватит, — он выложил из кейса в бардачок машины три пачки. — Есть более конструктивные способы препровождения времени. Так помнится, Вус, вы наставляли нас на путь истинный, — Вазик засмеялся. — Вылезу здесь. До скорого.
 
      Косой молча тронул машину, потом спросил:
- Ты что-нибудь понял?
- Угу. Вляпались.
- Мягко сказано. Ты заметил, как твой ученик смотрит? Будто прицеливается. До тех пор, пока Побабыч не разбогател, киллером работал. Лучший в Области. Раньше сказали бы: «Лучший по профессии». Кучу народа положил. А послать подальше?
- Киллера? Ха!
- Думаешь?
- Уверен!
- Ты крышу спрашивал? Ты ее получил. Сколько там?
- Тридцать кусков.      

- Два месяца работы. Похоже на удачу, а не радостно. Хрустевы забери. Будешь отдавать потихоньку. Посмотри сегодня Фанфунг, подумай: не может быть, чтоб такая умная техника годилась только пьяного Хрустя развлекать. Чует мой нос громадную пользу в этой машинке. И Хрустя посторожи, чтоб сабантуй не устроил, а я вечером подъеду. Подумаем, как дальше жить, — не доезжая ворот, Косой остановил фургон.
— Эй, Хрусть, вылезай да захвати арбуз самый большой для крестника! Черт бы побрал эти цыганские поездки!


Глава 9 Заботы верхних

                Беда не приходит одна. Одна Беда и не уходит.
               

       На девятом этаже «Высотки на Гниловском», в Столице, в штаб-квартире  Оффозиции, в отделанном красным деревом зале презентаций, в окружении многочисленной группы соратников, сподвижников, братьев по оружию, сопартийцев, клевретов, собутыльников кричал, плакал, рвал на себе волосы, топал ногами, брызгал слюной, исходил гневом, изливался потоками брани и просто бессвязными выкриками лидер Партии Любителей Народа, занявший этот пост после бегства Фугайлы и Фуборгского, господин Фузанский.   

       Сопли и слезы, разлетаясь на несколько метров вокруг, попадали на лица и костюмы товарищей по партии, но никто не осмеливался уклониться или обтереться.
- Козлы… Олухи… Сволочи… С кем работать? Я спрашиваю, где Фанфунг? Миллион ф.у.е. (Ф.у.е. – фуфельная условная единица – эквивалент вакса) за доставку и подмазку псу под хвост. Дебилы! Какому придурку пришла в пустую башку отвратная идея замаскировать контейнер под кучу конского дерьма?
   
       Какой идиот не знал, что навоз в Фуфлянии – второй хлеб, на нем выросли целые поколения аборигенов, туземцев и просто местных жителей, а конское – это еще и ностальгия по славным революционным временам Фуденного и Форошилова (Люди-легенды. Слышишь имя – чувствуешь запах).
   
       Когда эти голубые из  правительства, которых не трахай, только дай покрасоваться на экране, поболтать о любви к народу, засветиться, самовыразиться, просто выразиться, готовы сами рассказать мне свои секреты, вы теряете Фанфунг. Что вы скажете на это? Что ты скажешь на это? – отдельно отнесся Фузанский к своему заму по финансам, в толстых роговых очках и в сером костюме «от Футюр», Флегонтьеву. - Ты, ты, недоносок, дебил, придурок, валет и тормоз! - он схватил Флегонтьева за лацканы и начал трясти.
 
       Зам по финансам посерел, потерял равновесие, но партийная дисциплина взяла верх над сердечным недугом, а страх перед обвинением в «уклонизме» вернул телу вертикальное положение:
- Это еще не все, шеф, – пробормотал он сквозь зубовную дрожь.
- Что? Что – не все? Гад, кретин, сука!.. - по этическим соображениям автор не приводит в полном объеме всю богатую и разнообразную лексику фолитического Лидера. - Ботаник очкастый. Ты хочешь, чтоб я тебя поимел в трех позах: в очках, в очко и без очков? Ну?

- Фигр. Они украли символ нашей Партии, — Флегонтьев уронил голову и расслабился. Весь вид его говорил: «Я выполнил свой партийный долг, а вы делайте, что считаете нужным».

       Вторая неприятность подряд не взвинтила, а успокоила Лидера, вернула ему способность соображать и действовать. Фузанский обвел глазами лица фолитических подельников, потянул носом и напрягся, ощутив запахи измены и предательства:
- Где исчез Символ?
- Там же, где и Фанфунг.
- Я спрашиваю: «Где»?
- На Фурале…

       Это была третья и самая неприятная новость: ни для кого не было секретом, что именно в тех местах скрываются Фуборский и Фугайло, его главные соперники, лучшие враги, заклятые друзья. Имея в руках неограниченные финансы, захватив Фанфунг и Символ Партии – Сумчатого Фигра, они могли стать во главе оффозиции, заткнуть деньгами рты соперников, фурналистов, снова прийти к власти и тогда карьера, а, возможно, и жизнь Фузанского попадали под большой вопрос. Для предательства почва, замечательно удобренная, имелась. В ушах лидера явственно застучали колеса отходящего поезда.
 
      Ростом Фузанский был невелик. Ни толст, ни худ, с лицом, отчасти, феврейским. В его груди билось сердце настоящего Фолитика: чем труднее оказывалась ситуация, тем более мобилизовался Фузанский на ее разрешение: «А дальше давай попробуем не ошибаться».
 
      Сейчас его мозг работал почище иного компьютерного Финдовса, просчитывая опасность для партии и себя, выявляя противников и союзников, определяя последовательность действий, выбирая алгоритм решения проблемы.
 
      Ощупывая цепким взглядом лица соратников, которые, услышав новости, сами сравнивали возможности своего лидера с возможностями Фуборского и Фугайлы, он убедился, что действительно преданных у него «раз-два и обчелся, три-четыре и объелся, пять-шесть и обо… Хреново, блин». Их и пригласил в кабинет. Медлить не приходилось. ЦУ - ценные указания, точнее, ОЦУ – особо ценные указания - полились на головы приближенных:

- Можно предположить, что Фанфунг и Фигр в руках моих врагов, но точно этого не знаем ни мы, ни эти шестерки за дверью, поэтому некоторое время можно рассчитывать на их лояльность. Долго так не продлиться: многие уже поджали хвосты, наклали в штаны, навострили лыжи, нагладили шнурки, насандалили носы, приготовились бежать. Скоты, ублюдки, подонки поносные!

- Будем действовать быстро, решительно, а, главное, наступательно. Первое: активизировать избирательную кампанию, обещать народу все: шахматистам - шахматы в упаковке, бабам - клевых мужиков, пенсионерам - пенсию по полной тарелке, пионерам - ненадеванные галстуки, горны и барабаны; наркоманам - наркотики от пуза, рыбакам - бамбуковые удочки, солдатам - автоматы с полными магазинами. Электорат должен быть мой.

- Второе: две группы ребят на Фурал. Найти тех мерзавцев и грохнуть. В контакт не вступать, дебаты не устраивать, водки не жрать, друг с другом не собачиться. И чтоб не получилось, как с тем рыжим сморчком. Действуйте!
 
       Начальник охраны — верзила, с глупым, но энергичным лицом, побледнел и заморгал и непроизвольно вспотел: напомнил шеф о недавней промашке. Месяц  тому взрывали очередного конкурента, министра по электричеству, кажется; и все шло хорошо: начинили машину взрывчаткой, подцепили взрыватели, дистанционку настроили, даже разгрузку присобачили – все честь по чести. Но пришла одному идиоту в пустой калган идея (Идиотам, как правило, в голову приходят идеи): сработает или нет?
 
       Сработало! Разнесли к федреней матери полквартала и лишились лучших подрывников. Новую группу сколачивали в пожарном порядке из всякого полуспортивного, «криминального сброда. Как эти экстремалы поведут себя в деле,  одному богу известно.
- И немедленно скомплектовать зверинец и отправить по городам и весям. Пусть агитируют. Должна же быть польза от халтуры, которой они засрали все телевидение.
   
       «Зверинцами» или «обезьянниками» фолитики называли агиттруппы из артистов, фоэтов, фомпозиторов, астрологов и прочей творческой нечисти, готовых за хорошие деньги поддерживать на выборах черта с рогами, а не только Фузанского. Флегонтьев, едва оправившийся от пережитого потрясения, вскочил и торопливо залистал блокнот:
- Есть, шеф! Иду звонить Фанфарову.
- Осел! Круче пора быть. Мне нужен лучший обезьянник. Всем зверинцам обезьянник. Звони Фуфлачевой, кретин, а лучше съезди, возьми ее за круглую жопу и притащи сюда, придурок! — Флегонтьев без слов выпятился за дверь.

      Фузанский успокоился. Машина запущена, а пока она работает, у «козлов и ренегатов» не будет времени думать о предательстве, сочинять планы измен, подстилать соломку себе под задницу, гадить руководителю в душу и отравлять его существование своим нытьем:
- А нам опять кавьяру (Икра, кажись) не досталось…
 
      Осталось решить денежные вопросы. Прежние накопления от продажи технического спирта под маркой «Водка от Фузанского» и доходы от обложения лохотронщиков ушли на приобретение Фанфунга и доставку Фигра. Буквально, «вылетели Фигру под хвост». Он вызвал секретутку.
   
      Грудастая, ногастая, задастая и, как ни странно, головастая (В смысле «умная») куколка Гася нарисовалась в один миг. Отводя глаза, чтобы неуместно сексуально не возбуждаться в боевой обстановке, приказал:
- Позови засранца Флегонтьева, пусть захватит все свои дурацкие разработки, бестолковые идеи и, что там еще у недомерка наклюнулось по деньгам, а мне кофе, фоньяк и пожрать. Фоньяк бегом!

      Фузанский  развалился в кресле, теперь он позволил себе расслабиться и закурить.


Глава 10 Где раздобыть денег
  .

                Счастье не деньги, его всегда мало,
                а, впрочем, и денег мало...
               

       Флегонтьев – признанный специалист по добыванию денег - держал в руках всю финансовую структуру Партии. Он обеспечивал деньгами: ваксами, деревянными, капустой, тугриками, бабками, марками, фалютой, кронами, наличными, форинтами, башлями, эскудо, хрустящими и пр. все съезды, избирательные кампании, а главное банкеты, презентации и бесконечные загрантурне лидеров оффозиции.
   
       Постоянный вопрос, «где взять денег?», занимавший его круглосуточно на протяжении многих лет, самого гения изогнул и сделал похожим отчасти на вакс, донельзя кривой и дважды перечеркнутый, как изображают его бездарные карикатуристы в оголтелой кафонистической прессе, отчасти на знак вопроса в Фуфлянской грамматике.
 
       Порой, доходило до смешного: Флегонтьев отдавал в фонд Партии свою зарплату, доводя домочадцев: жену и двух дочерей, девиц на выданье, до состояния  полуголодности и полуодетости. (Случаи подобного самоотречения ради дела в Фуфлянской истории не редкость. Например, один министр продовольствия не только сам падал в голодные обмороки, но и уморил несколько миллионов сограждан).
 
       Несчастьем для Флегонтьева была стойкая нелюбовь к нему Фузанского, так как всех астрономических сумм, доставаемых на нужды Партии, катастрофически и всегда не хватало.
- Гений, к шефу! — Гася крутанула обтянутым задом так, что мелькнули детали нижнего белья, и Флегонтьев мгновенно вспотел. Гася была его тайной страстью, единственной, ради кого он отдал бы все деньги Партии. Увы, секретутка его в упор не видела и даже презирала за неловкость, неопрятность, хроническое безденежье, житейскую глупость и т.д., и т. п., («Мелкая сошка. Кому он нужен?» В общем, не такая она и умная).   

- Гасенька, мини-юбка вам к лицу.
- Не издевайтесь, Флегонтьев. Даже вы могли бы заметить, что мини обтягивают не лицо, а другую часть тела! — гений сник, всплакнул о собственной неуклюжести и поспешил к начальнику.
 
       Дождавшись кивка, присел на краешек кресла и напрягся в ожидании разноса. Фузанский молчал (обычно орал) и спокойно смотрел на финансового бога, а это было так незнакомо, ужасно, тяжело, что состояние паники, в которой финансовый гений и без того пребывал хронически, начало разрастаться до размеров вселенской катастрофы.
 
       Будь Флегонтьев йогом, он назвал бы свое ощущение левитацией: сначала шапкой приподнялись остатки волос, следом подтянулись ноги и колени, на несколько сантиметров оторвался от сиденья тощий зад. Фузанскому осталось только открыть рот и потянуть в себя воздух, и финансист въехал бы него, как кролик в пасть удава. Но Вождь только выпустил дым сигары и в нем, как в нирване, растворился Флегонтьев.

- А теперь, - голос Лидера донесся, будто из преисподней. — А теперь догадайся с двух раз…
- Деньги! Я знаю, где взять…      
- Хорошо — это делает тебе честь, но не просто деньги, а…
- Я догадался. Большие деньги.
- Ни френа ты не догадался! ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ!!!

       Флегонтьев, совершенно убитый своей промашкой, готов был заплакать, но Вождь смиловался:
- Должен заметить в твоих мозгах сегодня наклюнулся некоторый слабый просвет, и я радуюсь. Надоело, знаешь ли, работать с олухами, дебилами, олигофренами, тупицами и подонками всех мастей, которые в своих карьеристских амбициях и меркантильных устремлениях губят великое дело служения Фуфлянскому народу.   Делу, которому я, как ты знаешь и как все знают, бескорыстно и без остатка посвящаю свою жизнь, энергию, силу, здоровье, волю, талант, время, не прося ничего взамен. (Настоящему фолитику хвалить себя и самому себе верить – это, как два пальца обмочить дистиллированной водой). От вас требуется самая малость: обеспечить мою работу материально. Излагай!

- ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ можно взять там, где они есть.
- Какая светлая мысль! Просто удивительно! Сам додумался?
- Таких мест на сегодня два: у Фуборского с Фугайлой, что сегодня невозможно, и у некоего Побабыча. Имя это или фамилия мы уточняем. Одна из версий гласит, что смолоду он уж очень увлекался девками. Слишком просто, чтоб быть правдой, на мой взгляд.

- Вас ист дас? – Фузанский откинулся в кресле и бросил ноги на стол. – Ты, конечно, гений, но не завирайся и свои взгляды держи при себе. Давай ближе к телу.
- Информация верная. Шеф. Побабыч живет в Загребайске, активно торгует самофоном и на вырученные деньги собирается купить крупнейшую в мире фирму по производству электроники Фанфунг. Уже сейчас на него работает половина Фапонии, а остальные «восточные драконы» лихорадочно скупают собственные акции, чтобы не оказаться в руках «торговца святой водой с Гасконской улицы», как его называют в Загребайске. Есть такой городишко на Фурале.
- А отсюда подробно. Фурал сегодня уже всплывал, а это не спроста.


Глава 11 Самородок


                Работающая идея дороже денег
               

- Фуральский городишко Загребайск знаменит тем, что в прошлом веке некий Фенин, то ли фисатель, то ли фомпозитор, гулял там с девками и намотал на винт нечто феерическое…
- Не болтай, чего не знаешь! Фенин был имфотентом. Короче!

- Все началось просто, обыденно, неинтересно. Зам по черт знает чему заштатной строительной организации в провинциальном городишке Загребайск, вышел на пенсию по инвалидности - искусственный клапан в сердце – пить нельзя, курить тоже, с бабами, вообще, смерть, а ему сорок пять, и по виду никто не дает. Естественно, мужик заскучал. Дети, а их у него не мало, выросли, переженились и потребовали помощи. Вы, конечно, знаете это инфантильное поколение. Ваши Митька и Витька…
- Заткнись!

- Молчу… Побабыч, а это был он, пошел на базар, купил молочную флягу, пачку дрожжей, восемь килограммов сахара и поставил бурду, а пока она бродила, сконструировал и изготовил  аппарат – приспособление для выгонки экстракта, в народе именуемого самофоном.

- Теплым июльским вечером, распахнув пошире окно, чтобы не напрягать спиртными парами искусственный клапан, Побабыч получил первую продукцию, а после реализации и те триста процентов прибыли или «порог», по замечанию одного бородатого немца прошлого века, за которым капитал уже не может остановиться, а сметает все на своем пути и работает на свое приращение.

- Вам, как бывшему, не сочтите за обиду, преподавателю фолитэкономии, хорошо известно, как посмеивались над кафонистами оголтелые западные фолитологи за их стремление все пересчитывать в  масштабах страны и стремиться к мировому масштабу...
- Не вижу связи.

- Минуточку. Побабыч, будучи студентом, лекции пропускал, на семинарах не работал, курсовые списывал у товарищей, а потому усвоил, очень поверхностно, из всего институтского курса только эту, нехитрую, на первый взгляд, максиму: «Пусть мы выпускаем дерьмо, но его должно хватить всем!»

- Утром следующего дня он отправился покупать бочку и мешок сахару, через неделю самофоном торговала вся его родня, на фубль дешевле конкурентов, и Побабыч требовал отличного качества.

- Спустя три месяца его филиалы возникли по всему району, имелось представительство в области. Догадайтесь, какова империя Побабыча сейчас, если ее динамика ни на секунду не отстала от геометрической прогрессии, а с начала работы прошло три года,
- А милиция, налоговая, рэкет?…

- Они все пьют самофон и радуются, не платя налички. Но, скажем так, они все с лихвой отрабатывают выпитое: давят, гробят, изживают, нейтрализуют конкурентов.
- Действительно, самородок. А за каким френом ему понадобился Фанфунг?

- Шеф, вы будете смеяться – хобби. Первую акцию компании за бутылку самофона ему спихнул залетный аферист, спившийся брокер. Бумажка оказалась подделкой. Ксерокопия, она не стоила фантика от Сфинкерса, но в светлую голову народного, как вы правильно выразились, умельца она заронила зерно, и всходы не заставили себя ждать. Одномоментно по мировым биржам были скуплены акции Фанфунга, находившиеся в свободной продаже, что-то около двенадцати процентов.

- Правление фирмы не усмотрело в этом интервенции, исключительно перестраховки ради выбросили на рынок еще пять процентов – их уже никто не брал – и успокоились: сезонный всплеск. Тем более, акции скупали разные дилеры и на разные имена.
 
- Фирмачам как-то не пришло в голову, что в Фуфлянии, просто по традиции, истинный хозяин никогда и ничего на себя не записывает, для  этого существует многочисленная родня. А Побабыч  и по сей день является де-юре обладателем трех сатиновых рубах да двух пар штанов: одни на нем, а другие «на выход».
   
- Супергигантские фирмы, вы, безусловно, в курсе, монументально устойчивы именно благодаря своей величине. Поэтому их верхушки не боятся оставлять у себя минимальный пакет: пятнадцать, а то и десять процентов акций, но он стоит порой дороже иной страны вместе с правительством и Фигурантом.
- Не заговаривайся о том, чего не знаешь. Наши министры иной раз такие откаты принимают, любой бюджет позавидует.

- Пардон, шеф. Акции подобных фирм разбросаны по одной, по две среди миллионов акционеров. Собрать их в пакет для отдельного человека не представляется возможным. Побабыч смог. Почти не покупая, по всепланетной цепи торговцев самофоном, выменивал на экзотический напиток, выигрывал на лохотроне, перед которым оказались бессильны продвинутые западные умы, и собрал еще десять процентов.

- Теперь уже сам Фанфунг активно помогал умельцу и самородку, исправно выплачивая дивиденды, на которые, опять же, покупались акции, остававшиеся на биржах пять процентов. А потом умелец сделал свой главный ход. В течение одного биржевого дня все бумаги были переоформлены на любимого племянника, имени пока не знаю, и он заявил претензию на управление и большинство голосов в дирекции Фанфунга тридцатью процентами против четырнадцати. Вот и вся история.
- И ты до сих пор не установил контакт с этим самовыродком?

- Такие люди, шеф, контактируют с вами, нас они посылают. Впрочем, просто «за жизнь» с Побабычем может перетереть любой, кто зайдет в его подъезд в пятиэтажке, имея в кармане двадцать фублей – нынешняя цена самофона в Загребайске.

- Чудеса! – Фузанский нажал кнопку и распорядился. - Гася, бутылку фоньяка с моего плеча Флегонтьеву. Стоп! Френ ему, а не фоньяк. Телевизор Фанфунг и фирма того же названия! Мы в заднице! Срочно всем штабом в Загребайск, а Флегонтьева на счетчик: лимон ваксов, и срок – три дня. Дегенерат!

Глава 12 встреча
      

- А, поворотись-ка,  племяш! – Побабыч пританцовывал от радости. - Экий ты молодец! Костюмчик там оторвал? Лузя, женушка любимая, что ты копаешься? Готовь стол. Вазик с вояжа возвернулся. Да, не мешкай, старая. Человек с дороги, он устал. Щей неси по полной тарелке. — Не зная, как еще выразить радость, схватил племянника за рукав, потянул на куфню.

- А я с прессой знакомлюсь, - сгреб со стола газеты, журналы, свалил кучей на холодильник. — Оффозиция за власть борется. Фигра – спасителя Фодины выдумали, а спонсоры – Фугайло и Фуборский - с их казной в бега подались. В наших краях прячутся, теперь Фузанский без гроша. У правительства трения с фапонцами по смешному случаю: миллиард кредита задержали. Теперь и правительство без денег. А у нас дежурный с переезда пропал, и последний в районе комбайн аккурат под поезд вылез. Такие дела. А у тебя? Что в Фапонии нового? Я на днях читал о Музее современного искусства. Говорят, восьмое чудо света.

- Врут, Побабыч. Врут бессовестно. Перекореженные обрезки металла. Трубы, по-разному изогнутые, и Фуфлянские Фигули в грязной луже. Фантазии много, а уже на третьем экспонате скука смертная. Так хотят удивить разнообразием, что становятся похожи друг на друга, как инкубаторские.
- Не задело, значит? А фирма?

- Перед тобой президент, он же председатель правления, он же держатель контрольного пакета акций Фанфунг Электроникс.
- Знаю. Видел. Делись, как было.

- На удивление просто: никаких рейдерских наскоков не понадобилось. Такие дисциплинированные люди. Только собрал пакет, они быстро сориентировались, провели перевыборы, прислали флимузин, и я появился уже к банкету. Фирма – вот она.
   
      Вазик откинул крышку кейса, выдвинул клавиатуру, набрал пароль. На экране высветился реестр главных акционеров, ткнул клавишу, отпечатались параметры компании, перечень основной продукции.
— Разберешься, тут ничего сложного. Связь со всем миром вообще и с фирмой в частности постоянно через спутник. Инструкция по пользованию – нажмешь пипочку. Забирай и управляй своим Фанфунгом прямо с куфоньки, а я в отпуск.
- Стоять! Какие отпуска, когда самая работа?

- Не до денег мне. Умер в мозгах участок, который за любовь к бабкам отвечал, а без стремления к наживе коммерсантов не бывает. Ты фирме-то рад? Можешь теперь самофон бросить.
- Не брошу. Люди идут. Они верят. Пока умрет последний клиент! Стоять до конца! Победа или смерть! Но пасаран! Нас так учили.
 
      Побабыч откинулся на спинку стула и задумался:
- Непонятно. Что-то не так. Трудности были?
- Ну, были. Ужин с гейшами, такие кошечки, а руками трогать нельзя – табу.
- Кто о чем, а вшивый про баню. Давай серьезно. Выпей чаю и расскажи, отчего у тебя финансовая импотенция вдруг наступила?
      Вазик помолчал, раздумывая.


Глава 13 Радикальное фапонское лечение
               

- Ты, Побабыч, человек технический, а значит, реалист и, следовательно, в сказки не веришь и в обморок не упадешь, – он помешал  чай и пытливо посмотрел на Побабыча. - Эти Фапонцы оказались полными бандерлогами. Улыбались змеи, но подложили мне такую свинью, что до сих пор чешется, и кончится, вероятно, хреново. С фирмой все тип-топ. Тут другое. И даже не со зла, а для моего же, как они его понимают, блага. Ты, наверное, слышал про сумчатого Фигра?
- Бенгальский, уссурийский…, э-э саблезубый, да, по телевизору твердят о пропавшем символе Партии Любителей Народа.

- Вот-вот. Этот Фигр и будет жрать вышеозначенный народ. Короче. Накормили некой гадостью под видом национального блюда, и проснулся утром в клетке уже не я, а сумчатый Фигр.
- А сумка зачем?

- Кейс прятать, - Вазик нахмурился. — Я не шучу. Я действительно десять суток провел в шкуре. Бандерлогам как раз хватило времени столкнуть меня Фузанскому за лимон ваксов в качестве партийного Символа, запаковать в контейнер и отправить в Столицу, ну а мне поразмышлять о смысле жизни, о деньгах, о любви. О том, что фапонских девиц можно безболезненно трахать только на фуфлянской территории.
- Королеву попробовал?

- Увы. Обычных проституток. Продержал двух девиц по обоюдному согласию трое суток. А у них профсоюз. Выставили миллионный счет. Тут тебе и переработка, и сверхурочные, и ночные, и экстремальные, поскольку с дикарем – ничего не забыли. Такие люди пунктуальные. И нарушил этикет: не довели до конца чайную церемонию, остался невостребованным божественный напиток. Но самое страшное: во время этого занятия полагается рассуждать о красивом, глубоком и вечном, читать какие-то Танки и сочинять Кокки. И плевать, что я не знаю ни, кто такие Кокки, ни, зачем мне Танки, и ни слова по-ихнему не шпрехаю (Неологизм – «не говорю»), а они столько же по-нашему. «Переводсика нада!» Кошмар. Еще бы с фонарем кого поставили. Древние культурные традиции! Фапона мать!

- Я тут начал читать перед твоим приходом, - Побабыч взял с холодильника газету. — Не в традициях дело. Девиц звали Зю-зи-ко и Су-си-ха? Так вот, они явились в нашу Столицу и потребовали Сексуального убежища, мол, узнали, наконец, что этого может быть много и вкусно. Создал ты рекламу, нечего сказать. Теперь Фапонцы обвиняют Фуфлянию во вмешательстве во внутренние дела, зарубили нашему Правительству миллиардный кредит. Фигуранту опохмелиться не на что, и тебя будут искать. Так что с фигровой шкурой?

- Древняя, опять же, лечебная процедура: десять дней ходишь Фигром, съедаешь человечка, возвращаешься на денек к нормальному облику. Дальше, три – Фигром, три – человеком, еще день, и решай сам, кем тебе лучше.
- Ни френа себе! А ты как вылез?

- Жулики грабили вагон. Открыли и, по-счастью, успели убежать. Представь, если бы я сожрал бывшего директора родной школы. И не смотри на меня, как на сумасшедшего. Я не виноват. Сумчатый Фигр – людоед по определению. Иначе, шкуру не сбросить.
- Кого?
- Дежурного с переезда.
- Фапона мать!
- Проехали. Если найду в себе силы, разорвать еще двоих, приду в гармонию с окружающим миром.
- А можно не «разрывать»?

- Увы! Как сказал классик: «Аннушка уже купила масло и даже разлила…». Машина запущена.
- Странные эти Фапонцы. Почему надо кого-то съесть, чтобы почувствовать себя человеком?
- Этим они и близки нашему правительству. Те, ежели с утра не попробуют человечины, до вечера болеют. Однако надо что-то решать. Подходит срок. Да и Фузанский со своим символом расставаться не захочет. Его люди, наверняка, уже рыщут по окрестностям.

- И Фигурант Фузяков не простит неполученный кредит. Но место есть роскошное.
- Не в подвале?
- На природе.

Глава 14 Прятаться красиво
   

- Еще с блаженной памяти кафонистических времен пошла в Фуфлянии мода по организации заповедников и заказников в самых красивых, богатых зверьем, птицей и рыбой местах. Делалось это, как объясняли народу, для его же блага, с целью сохранить природные богатства для детей и внуков. Не сказали, правда, для чьих. (Любая гадость от правительства в Фуфлянии объясняется фразой «Для блага народа»).

- Отгородили от людей места получше для государственных и партийных дельцов – поохотиться, потрахаться, выпить «на пленэре». Дерьмократы традицию приумножили, и теперь любой крестьянин, выйдя за околицу, автоматически становится нарушителем заповедной территории. - Его можно оштрафовать, избить, посадить, застрелить на месте или иначе как-то наказать: пожурить, поставить на вид, в угол, объявить выговор. Тебе не интересно?

- Правду сказать – не очень. Ты лирику сокращай.
- Измельчала молодежь. До народа дела нет.
- А я, кстати, не народ?

- Народ, народ. Только очень богатый. Так вот. Большой пруд, много камыша, рядом лесок. В пруду раки. Угадай, кто там командует?
- И к бабке не ходи. Всеми райскими уголками в Фуфлянии командуют жулики, проходимцы, взяточники, воры, бандиты или их шестерки, как правило, отморозки полные.

- Хотя цинично, а по сути верно. Заведуют хозяйством местные рыбинспектор и охотовед. Ловят раков, не короче одиннадцати сантиметров от головы до хвоста, и доставляют в Область не позже часу дня в ресторан «Сумерки». Большие деньги на этом имеют, но не дай бог нарушить график — отвечают головой.

- Рисковые ребята.
- Да. Ровно в три часа дня приезжает в этот ресторан директор городского кладбища, большой человек с громадными деньгами…
- Конечно с громадными. У него единственного в стране после перестройки прибавилось работы.

- Приезжает и жрет раков с петрушкой и укропом, запивая пивом.
- Насмешил! Становиться миллионером, чтобы каждый день есть раков!
- У богатых свои причуды. Поживешь на том пруду. Только не ешь никого, не сбивай ребятам график, если не хочешь получить на свою голову еще и боевиков похоронного начальника. Сам поедешь?
- Ты отвези. Я же там Фигром буду. И, пока тары-бары, нырну в камыш.   


Глава 15 Немного кекса в теплом лесу

 

      Легкий Фигуль–шестерка, производства Фигулевского автозавода, единственная роскошь, которую позволил себе Побабыч, став монополистом в производстве самофона, промчавшись по асфальту, повернул и ухнул, как в муку, в запыленный проселок. Полетел, оставляя густой хвост черной пыли.
 
      В салоне остро запахло коровьим навозом, что указывало на близость села. Вазик поспешно поднял стекло:
- Ароматы, блин! Скоро доедем?
- Километров десяток. Скот здесь гоняют. Перелезай на заднее сиденье. Пока с хозяевами буду разговаривать, смотаешься. Когда за тобой приехать?
- Превращение начнется через три часа. Значит, и обратно так же. Если меня не будет, не беспокойся и уезжай. Сам доберусь.
 
      За окном Фигуля открывался типичный пейзаж Южного Фурала: промелькнула березовая рощица, зажелтела каменистая возвышенность, черной купкой нарисовался впереди лесок.
- Здесь низина начинается, - пояснил Побабыч. — Довольно обширная. Видишь вагончик? Там и обретаются защитники природы. Оставь их в покое: детей тебе с ними не крестить, хотя у охотоведа племянница, Клава Фишер(Супертелка) рядом не стояла. Где мои семнадцать лет?
- Мне, дядя, эти дебильные сельские красотки, дочки пьющих колхозников, давно в печенках. Я пас.
- Шучу. Приехали, Ты приляг на сиденье.
 
      Фигуль въехал на полянку, ограниченную справа смешанным леском, а слева поднималась громадная плотина, замыкавшая необъятное водохранилище. Рядом примостился маленький, донельзя обшмурыганный, бывший ранее голубым, вагончик. Впереди, по берегу и на мелководье, камыш; высокая, не тронутая косой трава. Побабыч остановил машину поближе к деревьям.
- Ни пуха. Пойду хозяев поприветствую, – взял приготовленный заранее сверток с бутылками самофона и отправился к вагончику.
 
      Вазик вьюном выполз из машины, прикрыл дверцу. Осмотрелся и нырнул в кусты. Времени до вечера оставалось достаточно, и он, не спеша, двинулся по краю зарослей, стараясь не удаляться от берега. Множество тропинок, пересекали лес во всех направлениях, следы костров и многочисленные пустые консервные банки вперемежку с бутылками наглядно свидетельствовали о том, что здесь неоднократно ступала нога приезжего человека. Это могло облегчить бремя обратного превращения, не подвергая аборигенов смерти в зубах Фигра.

      «Съел человечка и превратился в человека, съел десяток, и ты уже Человек с Большой буквы. Странно, почему наши правители, хотя и питаются исключительно человечиной, а как были козлами,… Похоже, в этом Фапонская система дает явный сбой», - с горечью посмеялся над собой Вазик. Он присел на брошенную у кострища лесину, достал сигарету и замер, почувствовав присутствие постороннего.
 
      На краю поляны стояла одетая в черные джинсы и оранжевый топ, слишком маленький для ее бюста, девушка лет шестнадцати, судя по безмятежному в соломенного цвета, небрежно расчесанных локонах, лицу.

     Вазик дернулся бежать, но сообразил, что для девицы он обычный парень, и спокойно закурил.
- Племянница, полагаю? – спросил и подумал о неуместности литературной речи в лесу.
- А ты? – нелепостью на нелепость скокетничала она.
- А я племянник. Вазик. Присаживайся. Так ты тут одна с мужиками?
- Тоже мужики! Днем работают, ночью пьяные валяются. Поболтать не с кем. Туля меня зовут.
 
      Говорила Туля с легкой сипловатой протяжкой, и голос ласкал слух, но чувствовалась некоторая недалекость, если не сказать «дебиловатость», что подтверждало мнение Вазика о сельских красавицах. Проверяя догадку, он спросил:
- Мать, отец в деревне?
- Мать. Она у меня одноночка. В деревне хуже, чем здесь: парни в город подались в охранники, в бандиты, Кто рэкетиром работает – воще класс. Деревенские туповаты, зато крепкие, не болтают лишнего, их только так берут. А девки по массажным салонам ваксы сшибают.
- Тоже «крепкие» и тоже «не болтают»? Отстала?

- Дядя не пустил: «Зачем, - говорит, - чужим платить, когда свои не хуже?»
- И много заработала?
- Нисколько. Пьяному массаж, что мертвому припарки, а трезвым жалко на ерунду деньги переводить.

- Массажист без практики! – Вазик бросил окурок и, придвинувшись, взял Тулю за локоть. Не почувствовав сопротивления, привлек к себе. Девушка не возразила, когда начал ее ласкать. Они долго и азартно занимались любовью; курили, отдыхая, болтали ни о чем; и Вазик с грустью думал о предстоящей трехдневке в Фигровой шкуре, когда сможет лишь издалека наблюдать за этой простодушной деревенской красавицей.

- Все! – он показал Туле часы. — Мое время истекло. Через три дня жди на этом месте, и постарайся никому ни слова. Меня ждут.

      Вазик повернулся и бросился убегать. По опыту он знал: чем более обижена и недоумевает партнерша, тем меньше шансов, что она начнет делиться своими переживаниями с посторонними. «Только бы не пустилась искать», - думал он, чувствуя нарастающую в теле истому, признак близкого перехода в состояние зверя. Вазик споткнулся, начал падать, срывая с себя одежду…

     С земли вскочил рыже- черный полосатый Фигр и, выстелив по воздуху хвост, промелькнул и исчез между деревьями.


Глава 16 Фанфунг не игрушка

      Косой подъехал к Хрустевым воротам после работы, как и обещал. В  течение дня  ему было, о чем подумать: идея-фикс (навязчивая идея) о продаже Фодины оптом уже не казалась абсурдной. Косой нутром чуял, что решение проблемы рядом. Он взял с сиденья сумку с хлебом и пошел в дом.

      Вус и совершенно пьяный Хрусть смотрели телевизор.
- Мафуся с Бузькой где?
- Мафуся с Кутькой умотала, а Бузька здесь шалберничает.
- А этого, зачем напоил?
- Рвался за бутылкой, а выпускать нельзя. Пришлось самому бегать.
- Про Фигра не вспоминает?
- Пока нет. Идейка у меня наклюнулась.
 
      Хрусть поводя головой из стороны в сторону, вслушивался и пытался понять, о чем говорят подельники:
- Стремно! Я… Вус, ты правильно говоришь. Косой, уважаю.
- Заковыка, — улыбнулся Косой. — Давай, Вус, выкладывай, что за светлая мысль тебя посетила, — он закурил, присел на диван и обвел глазами комнату. Старые обои, запыленная люстра, стертый ковер на полу – показывали, что некогда хозяева заботились об уюте.

- Пустяками занимаемся, Косой. Не спорь! — Вус предостерегаю-ще поднял руку. — Я весь день смотрел Фанфунг, и как…
- Специалист по причинно-следственным связям… - Косой поперхнулся формулировкой пополам с дымом и засмеялся. — Не обижайся, у меня сегодня сплошное веселье: на комбинате французские трусики в буханку запекли. Механик-скотина трахает пекарих, не отходя от дежи.

- Этот Фанфунг выдает компромат вагонами. Расфасовывай по кассетам и в свет выдавай. Стоит, кому из фолитиков появиться на экране, и он  весь, как на ладони. Пьяницам и гулякам повезло, о них подстрочник примитив гонит: выпить, пожрать, перепихнуться, а вот об озабоченных судьбами Фодины (как запихать последнюю в собственный карман, и чтоб ничего за это не было. У меня волосы дыбом. Сейчас Парламентский час, сам посмотришь.
- Улетно! Нет, ты выпей, закуси, – снова подал голос Хрусть. — И не осуждай, как порядочный человек.

- Правда, выпить? — поддержал Косой. — Дыши ровно и глубоко, Вус. Если успел схватить синюю птицу, ты на коне, если нет, извини. На завтра лучше не пытаться, а уж коли очень хочется, готовься к длительной осаде и терпеливо жди случая. Фуфлянию спасать нам, все одно, не по рангу. Остается попробовать отхватить от пирога.

- И ты, Брут? (подонок по финтеллигентному) — вознегодовал Вус, но Косой лишь дистанцировал подельника взглядом, разом обозначив себя начальником, и защелкал пультом телевизора.

      На экране возник толстомордый кафонист и начал распинаться  о тяжелой доле простого Фуфлянина, задавленного нуждой, поборами и безработицей. Подстрочник высветил вопрос: «Дадут они мне сегодня бабки сосчитать?»
- Бедолага, - прокомментировал Вус. — Еще утром получил от фамериканцев чемодан ваксов за проданный завод и до сих пор не может остаться с деньгами наедине.
- Да, — поддержал Косой. — Подсчет прибыли — дело интимное.

      Фурналистка подставила микрофон древнему дергающемуся фиграрию, и глаза старичка замаслились, шаря в вырезе ее платья:
- Мы, работая на своей земле, немедленно и обязательно накормим Фуфлян хлебом, маслом, яйцами, колбасой…

      Подстрочник игривым курсивом отстучал: «А на самом деле я думаю: «Поласкай мою колбаску, крошка...»
- Старому пеньку палец в рот не клади, — удивился Косой.
- Он сам, кому хочешь, в рот наложит. Смотри на Фузанского.
 
      Фузанский отвел руку назад, другую сунул за борт пиджака, набрал воздуху и продекламировал:
- Народ, вас обманывают! Только Партия Любителей Народа и Я ее Вождь за вас. -
Через экран жирным шрифтом пролегла строка: «Если днями не замочим козлов!...» (Очевидно речь идет о Фугайле и Фуборском).
   
       Косой переключил программу,  и  в телевизоре забегали отвратительные фамериканские мультяшки: гребаный Фигли Фаус и затраханный Филки Фей.
- Вот такое дело, Косой... — Вус зашарил по дивану в поисках тетради, в которую записывал мысли фолитических гигантов. — Или я сплю, или твой крестник мою тетрадь на самокрутки использовал. Да, я и так помню.

Глава 17 О фолитических перспективах Загребайска

- Загребайск активно, хотя и невольно, пассивно, но с энтузиазмом; быстро, но со скрипом; нагло, но по-доброму; пищит, но лезет, выдвигается в центр фолитической жизни Фуфлянии. Здесь обосновались Фугайло и Фуборский, с не потерянными связями и деньгами, здесь действующий символ Партии Любителей Народа – Фигр, здесь последняя надежда Фузанского, основного претендента на Фуфлянский престол, разжиться деньгами у нашего выдающегося земляка Побабыча. Скоро начнется каша. Боевики Фузанского уже едут. Задача: убрать конкурентов и разжиться баблом (капустой) на предвыборную кампанию.
- А откуда он знает про Побабыча?

- Это уже вторично! Слушай сюда. Поначалу я придумал продавать компромат заинтересованным сторонам: фиграриям о кафонистах, тех и других сдавать Фузанскому и наоборот. Мы на посты не претендуем, нам деньги нужны.
- Ты очень хорошо рассказываешь.
- А потом прикинул возможность нестыковки, нескладухи, накладки, лажи. Нас просто размажут. Головы у них работают так себе, а вот кулаки… Ведь стоит найтись одному продажному члену…
- Труднее найтись непродажному.

- Нас сдадут друг другу мгновенно, и за нашу жизнь никто не даст ломаного гроша (Последняя конвертируемая денежная единица в  Фуфлянии).
- А подумать, похитрить?
- Я профессиональный педагог, ты шофер. Там профессионалы из бывшего ФГБ (Фуфлянская госбезопасность) – Аналитики, киллеры, сыскари. На кого поставишь?
- Но решение должно быть… очень его хочется.

- Сливать все в одну, очень закрытую, сторону. Побабычу! Со своими деньгами и нашими кассетами он свалит всех.
- Побабыч, и вдруг Фигурант?
- А его племянник, Вазик?
- Этот силен. Пять минут поговорил, а до сих пор в животе холодно. Жутковатый парень.
- И есть возможность отработать аванс. Побабыч меня знает: создавать и разрешать революционные ситуации - не фунт изюма. Попробую с ним поговорить.

- Дохлое дело, но чем черт не шутит. Возьми денег, будто за самофоном. А я нашего друга посторожу, — он оглянулся на Хрустя. Тот дремал в пошарпанном кресле, бессильно опустив руку с недоеденным соленым муромским огурцом (Сорт выведен Муромцем, знаменитым селекционером. Огурцы, соленые в грядке).

Глава 18 У Побабыча


       Видавший виды подъезд кирпичной двухэтажки на Гасконской улице мало соответствовал деловым и человеческим качествам Побабыча. И, тем не менее, владелец одной из самых крупных в мире компаний, жил здесь и не хотел для себя лучшего, чем двухкомнатная квартира на третьем этаже.

       По случаю буднего дня, желающих промочить горло было немного. По лестнице спускался только один, торопливо запихивая бутылку за пояс брюк. Он воровато зыркнул на Вуса и прошмыгнул вниз, прижимаясь к стене. Вус приготовил деньги и позвонил.
 
       Побабыч открыл скоро и удивился:
- Вус, с коих пор?
- Это для конспирации. (Очень распространенное и любимое слово в Фуфлянском обиходе  со  времен  Фенина – великий конспиратор). Не пустите на минутку?
- Конечно, конечно. Ничего, если на куфню? Любимое место и рабочий кабинет.
 
       Побабыч хорошо знал Вуса с прежних времен по работе, ценил за энергию, напористость,  деловитость и старался помогать его школе материалами и рабочими.
- Мы сегодня виделись с Вазиком, - без предисловий начал Вус. — И, скажем так, начали на него работать. - Он говорил осторожно, и Побабыч поддержал:
- Мало заплатил?
- Нормально. Хочу уточнить. Вы одна фирма?
- Давай без загадок. Что случилось?

- К вам едет Фузанский. Деньги нужны.
- Деньги всем нужны. Час назад мальчишка прибежал. «Купи, - говорит, - тетрадку». Сижу, разбираюсь, что к чему. - Он достал тетрадь Вуса.
- Тетрадка моя. Бузька-шпингалет к рынку приобщается, - Вус закурил. — Разбирать не надо, на словах объясню.


Глава 19 История реформ. Ликбез

               
                Боюсь, у нас вообще ни черта не получится,
                слишком много заинтересованных в стабильном
                функционировании бардака и хаоса.
               
- Период пореформенного воровства в Фуфлянии отмечен, вы, конечно, помните, несколькими этапами: приватизация, льготное налогообложение, фальшивые авизо, пирамиды, региональные конфликты, война,  ФКО, карманники. (Воровство из госкарманов). Все эти приемы откачивания денег действуют отчасти и поныне, но глобально-верного способа, увы, для нашей верхушки или, как они себя называют, элиты (истэблишмент), нет. Пробавляются, разворовывая природные ресурсы, расталкивая оборонку потенциальному противнику. Мелочевка. Поэтому большинство «на Верху» склоняется возобновить войну, очень неосмотрительно прекращенную неким честолюбивым генералом.
- Вус, ты соображаешь, что говоришь?

- Святая правда, Побабыч. Война — верный и проверенный источник дохода. Не жалкие триста процентов, а чистая прибыль. Поэтому генерал и нажил себе кучу врагов и неприятностей. Представь: начальный и оборотный капитал вкладывает государство, все накладные расходы оно же, а весь доход разлетается по частным карманам в виде материальных и фолитических дивидендов.
 
      Восстановление, разрушение, восстановление разрушенного; гуманитарные потоки, которые всплывают на базарах за тысячу километров от конфликта, и деньги, деньги крутятся в огне и выхватываются ловкими, тренированными в подобных делах руками.
- Сейчас воевать — самоубийство для государства.

- Чем хуже государству, тем лучше отдельным, правило: высокопоставленным его представителям. Под звон клинков легче не стесняться в выражениях и действиях, деля Фуфлянский престол, как, впрочем, и всякий другой. Не выгодно налогоплательщикам и жителям конфликтной территории, которые оплачивают своей жизнью расходы обеих сторон, но их мнения, заметьте, никто и не спрашивает.
 
      Все остальные в наваре: военные получают звания, ордена и боевые. «Война – источник званий!» - говорят они. Фолитики набирают очки в рейтингах, коммерсанты нигде и никем не учтенную прибыль. Желающих воевать в условиях тотальной безработицы, более чем достаточно.
 
      Тысячи профессионалов переезжают с войны на войну, зарабатывая на приличную жизнь: машину, дачу, квартиру, дачу, и считают смерть от пули, мины или снаряда профессиональным риском, сопоставимым с риском шахтера или монтажника. Бизнес, Побабыч. А всякий бизнес склонен к развитию.

      Поэтому, как бы не хотел народ мира, войны зажигают и продолжают до бесконечности, а, если прекращают иногда, - это считается  недоразумением,  которое  необходимо  побыстрее  исправить, — Вус замолчал. Его правая рука, лежащая на столе, подрагивала.
- Ну, ты извращенец! Значит, помирились, а потом соскучились и снова начали воевать? Сам сочинил?
- Списал с натуры.
- А мне предлагаешь поучаствовать в прибыли?

- Не в обиду будь сказано, вы и так участвуете: на войне много пьют. Я предлагаю  поискать другие источники дохода. У вас бы это получилось.
- Перейти всей страной на торговлю самофоном?
- Детали. Почему бы вам ни возглавить страну?

- Послушай, Вус. У меня здоровье слабое, а я с утра уже столько фантастики наслушался. Механический клапан может не выдержать.
- Побабыч, я трезвый.
- Да?
- И не сумасшедший.
- Знаю.
- Я ниоткуда не упал.
- Верю.

- У вас хватит денег на любую предвыборную кампанию. А про конкурентов мы вам дадим такую информацию, что у вас просто не будет соперников. Они сами поснимают свои кандидатуры.
- Не верю. Фолитики от борьбы не отказываются, хоть бочку дерьма на них вылей. Иди домой.
- Не вы, так Вазик.
- Иди. Ты за бутылкой приходил? — Побабыч свернул полученные двадцать фублей и сунул в стол. — Отчетность – штука строгая. Сиди дома, я позову.
 
      Вус только головой повел от скорости, с которой оказался снова в подъезде. Глубоко вздохнув, огляделся. Надпись на стене гласила: «Наутилиус помпилиус – Казлиус». Засмеялся и шагнул к двери, запихивая бутылку за пояс брюк. Краем глаза заметил опускающуюся руку и потерял сознание.


Глава 20 В Загребайске гости

                Теоретик пишет сценарий идеальной революции,
                а потом революция, сожрав автора, пишет свой сценарий,
                и тут уже не до идеалов
               

       Фанерный пруд, названный так браконьерами, пролетавшими, как фанера над Фарижем (Февропейский город), в тщетных попытках здесь порыбачить - оставались мгновенно без сетей и рыбы - самое большое из искусственных водохранилищ Южного Фурала.
 
       Пруд радовал глаз живописными окрестностями. Серые скальные выступы среди редколесья, поляны в цветах. Ближе к берегу, в падях тростник и камыш. Фигр не забирался далеко от рыбацкого жилья. Утром, разминаясь, метался между деревьями, к обеду, разморившись зноем, пробрался и залег на опушке, выглядывая Тулю:
- Где же ты, Маруся? С кем теперь гуляешь?...
 
       В округе не появлялось новых лиц, и Фигр иронично подумывал, что придется, пожалуй, несмотря на дядин запрет, съесть рыбинспектора, когда придет время сбрасывать шкуру. «И совесть будет чиста». Выбор он сделал неслучайно, подсмотрев и подслушав в первый  вечер на пруду, как блюститель закона исполняет свой служебный долг.
 
       Инспектор задерживал браконьера, хромого мужичка из соседней деревушки, и Фигр по достоинству оценил актерское мастерство проходимца. Сукин сын начальственно остановился у кромки воды, поправил ружье на плече:
- А ну-ка, рыбачок, правь к берегу!
- Показывай, показывай, что поймал…
- Выгружай, выгружай все.
- Лицензию предъявите, пожалуйста. (Стоимость лицензии  для простого жителя соотнесена со стоимостью лицензии для океанского траулера).
- Рыбка, дружок, государственная. Детям, внукам, что оставим?

      Если у мужичка дети и внуки поднимутся в социальном плане до уровня областного и местного жулья, то инспектор прав: они отведают рыбки. Но, пока этого не случилось, и мужик исходил на слезы, обещал рабом быть и бога о здравии молить:
- В одном классе учились, за партой сидели…

      Страж закона не смиловался: отобрал и лодку самоделковую, и сети драные, и рыбу наловленную. Штраф выписывать не стал: лень, и бесполезно: денег деревня с начала реформ в глаза не видела… Очень тогда у Фигра зубы чесались.
 
      Ближе к вечеру на берегу все переменилось. Наехали Ферседесы, Фольво, Фауди. Притащили на прицепах трейлеры, фургоны, вагончики на колесах с куфнями, спальнями, холодильниками-рефрижераторами.
 
      Охрана, быки двухметровые (Рост среднего Фуфлянина полтора метра или метр шестьдесят, если с кепкой, и метр семьдесят в прыжке), прочесав округу, выставила посты за каждым кустом. Фигр, едва не ползком, убрался подальше, пытаясь сохранить инкогнито.
 
      На Суперфлимузине директор областного кладбища Фусенко, ног не чуя от выпавшей чести, привез сердечного друга и благодетеля Фузанского. Раков свежесваренных два ведра на скатерть сыпнули, достали фоньяк, в кружках пиво зашипело. Стали пить за талант, мудрость, мужество, и необыкновенные личные качества вождя. (Среди личных качеств Вождей всегда упоминается «мужество», тогда зачем многочисленная охрана?).

       Накушавшись раков, Фузанский пожелал общения с народом.
- Без проблем, шеф. — засуетился референт (Мужик-секретарша).

       Наказав не перебивать речь босса, на ясные очи вытолкнули пинками охотоведа и рыбинспектора. Фузанский крутил в руках, величественно рассматривая, крупного рака.
- Идиот, гад, скотина! — заорал он вдруг визгливо, оборачиваясь к референту. — Сука, кретин! Немедленно факс Фигуранту Фузякову. Это я ему говорю. Как он страной рулит? Рак. Пусть одни раки. И мы накормим страну. Наша Партия накормит речными деликатесами, — он помолчал, пережидая аплодисменты. — Ты за сколько ведро раков наловишь?

- Сорок ваксов. Тариф, - робко проблеял охотовед.
- Придурок. Я говорю о времени. За час? Вот! Двадцать четыре ведра в сутки. Мы поставим тысячу раколовок и поймаем тысячу ведер раков. Каждой семье по ведру раков. (В Фуфлянии полтораста миллионов жителей. Пятьдесят миллионов семей). Ты, жлоб, - снова отнесся Фузанский к референту. - Сейчас же составь список на получение раков, передашь бригадиру. Сразу после нашей победы пусть начинают ловить. Задание ясно? Свободны!

      «Представители народа», обласканные дополнительными пинками, выкатились за круг.


Глава 21 Рождение звезды

      Шумный, бестолковый, яркий лагерь Фузанского расшевелил сонную красоту Фанерного пруда, нарушил размеренный быт аборигенов, помешал Туле насладиться переживаниями по поводу внезапного и обидного исчезновения классного парня: «Ни открытки, ни письма… Поматросил, сукин сын, да и бросил навсегда».
 
      Мужики теперь сутками не вылезали из воды, центнерами вылавливали раков, обеспечивая деликатесом немеренные аппетиты налетевшей фолитической и околоейной шушеры. Спешили, наплевав на здоровье, срубить побольше бабок, подбадривая себя самофоном и шулерским заветом: «Масть прет пять минут и ни секундой дольше».
   
      Туле, тем временем, судьба подсунула шанс стать звездой шоу-бизнеса.   Утречком, остановившись поглазеть на прибывших артистов, она загляделась на полу проспавшегося, небритого, нечесаного, с крепким запахом вчерашнего вечера, продюсера Форю.
 
      Выбравшись из трейлера и не в силах идти дальше, он присел на пригорке, закурил и начал бормотать в похмельном раскаянии, что жизнь проходит в суетливом зарабатывании благ, что это и мелко, и низко, что творчество сменила индустрия, а искусство отдано на потребу, но он Форя, вот прямо сейчас, выпьет, умоется, создаст, и Мир вздрогнет.
 
      Брезгливо отряхнув пальцами рукава кожаного «от Фуччи» (Портной в Фариже) пиджака, в котором спал, Форя поднял глаза и отчетливо выговорил, возвышая голос, надрывно и со слезой:
- Простушка. Провинциальный непорочный цветок. Девственница. Ты должна определить судьбу нового искусства. Я это сделаю. И прямо сейчас. За работу.
 
      Пока Туля, по деревенской привычке, медленно и веско собиралась с мыслями и доводами в том плане, что никому и ничего она не должна, не обязана, проходите мимо, я вас не знаю; отвали, придурок, я не твоя; не зарьтесь на дармовщинку, здеся не подают, а если нальют, то потом работу спросят; посмотри на себя и удивись, как мог на такую розу позариться, да и не для тебя она цветет, – приличная деревенская девушка всегда найдет слова, чтобы «отбрить» городского нахала, и пошли они все, такие умные… Вокруг закипало деятельное движение.               
 
      Нельзя было не восхититься профессионализмом и вышколенностью Фориной команды. Полупьяное распоряжение, отданное непроспавшимся, но соскучившимся по работе коллегам, привело в чувство всех. И работа, в которой каждый знал свое место, началась, кажется, из ничего и пошла быстро, точно, умело. Туля не успевала поворачивать головку, не только думать и говорить.
 
      Проворные руки делали из нее королеву: фотографировали, мыли, стригли, прикидывали платья, шляпки, куски материи. Маникюр, педикюр, перманент, макияж проводились одновременно. Снова фотографировали, предлагали пройтись и снимали видеокамерой.
 
      В трейлере операторы настраивали аппаратуру видео и звукозаписи. Все дружно отрабатывали главный Форин постулат: «Лучшие лебеди получаются из самых гадких утят!» (Зря они так: дура - да, но красивая, а характером – золото!)
   
      Маэстро, энергично жестикулируя, сорил пеплом сигареты на головы и пиджаки фоэта Фети и фомпозитора Мифы, убеждая их отказаться от домашних заготовок, наработанных, заезженных штампов, возвыситься над ремесленничеством и проложить собственную тропу:
- Дайте мне чистую, зеленую, свежую, тихую, чуть слышную струю.
 
      Творцы Фетя и Мифа до хрипоты орали друг на друга. После чего разошлись по углам выплеснуть на бумагу энергичную творческую страсть и разбуженное, хотя и не совсем трезвое, вдохновение.
 
      Фетя, как и положено фоэту, поставил себе сверхзадачу: охмурить Тулю, и начал бегать к ней с каждой новой строчкой создаваемого шедевра:
- Заметьте, какая интересная аллитерация: Клал – алкал – заклал — наклал -
- кал…      
      Надоел ужасно, и, на свою беду, разозлил Фигра, незаметно подглядывающего из кустов.
 
      Солнце сдвинулось к зениту и окрасило природу холодновато-ярким с характерными для ранней осени сумеречными оттенками светом. Форя, развалясь в кресле перед столиком с пивом и минералкой, велел готовиться к съемке, дал команду операторам:
- Не останавливаться. Набираем метры на видеоряд.

      Выставленная на всеобщее обозрение Туля, полу-обернутая  малиновой струящейся накидкой, смотрелась очень хорошо. Волосы, распушенные по концам, путали цветовой спектр, создавая подвижный разноцветный нимб неправильной формы от плеч вверх, и придавали стремительность всякому движению, а ля мечтательная русалка или облондиненная ведьма. Труппа благоговейно притихла.
 
      Забыв в руке стакан с пивом, Форя охнул и приподнялся:
- Мать твою! А, если  еще и поет?
      Фомпозитор Мифа торопливо наклонился к его уху:
- Шеф, не надо, не проверяй. Не давай ей говорить. Ляпнет глупость, и  очарование станет разочарованием. Жди тогда момента.

- Правильно. Камера, работаем. Как ее зовут? Туля, ходим. Ходим направо. Покажите ей, где право. Налево пошли. Пошли веселее, поскакали. Хорошо. До коряги ходим, ногу на пенек и повернулись, поднимая руки. Талант. Мифа, налей мне пива. Медленно опустили руку и взъерошили волосы. Уронили руки.

- Вторая камера, бегом на пригорок, и крупный план. Наклонились за камешком. Камешек дайте. Бывают камешки, камни и булыжники — разницу уловил? Ты принес  глыбу. Невозможно работать! Швырнули камешек... Так ему и надо! Побежали по берегу. С водой работаем. Вторая камера, больше воды. Еще разок. То же самое, но босиком. Мифа, как?
- Замечательно, шеф. Пусть в воду упадет.
- Молодец! Раскинули руки, падаем.

      Взметнув фонтан брызг воды и грязи, Туля послушно ухнулась врастяжку на мелководье. Форя и Мифа в восторге заорали и чокнулись стаканами.
- Переодеть, накормить и на звукозапись. Вдруг и вправду поет. Где Фетя? Где текст?
- Текст здесь, а Фетя куда-то задевался. Эй, найдите Фетю.
- Найдется, – резюмировал Форя. — Забрел куда-нибудь, пьяная морда.
   
      Но  Фетя, увы, уже не мог «найтись». И пьянка здесь, совершенно, ни при чем. Фигр вполне уложился в два часа съемок. А не надо дурацкими, пусть даже и злободневными, рифмами и «аллитерациями» доставать деревенских простушек.


Глава 22 Устранение конкурентов по-фуфлянски

                Брутальное поведение при парадоксальном
                мышлении создает удивительный эффект
               

      Запустели, притихли в Фуфлянии дороги. И непривычно уже было видеть, как, разрывая тишину шорохом шин, мчались, покрывая по сто пятьдесят километров за час, на двух «Девятках» Фигулевского автозавода (хотели на финомарках, да шеф запретил светиться), летели на задание «Орлы Фузанского».
- Куда ехать, знаете! Кого убрать, помните! В дело наше верите! И чтоб никакой лажи!
 
      Багажники под завязку нагружены фротилом, в салонах гранатометы, коробки с детонаторами и по четыре боевика. В передней: Слепой, Глухой, Бешеный и Копченый. В задней соответственно: Стеклянный, Оловянный, Деревянный, за рулем Вшивый – сидит, выпендривается, а сам лох лохом, да еще и наркомат.
 
      Ему орут, чтоб на дорогу смотрел, а он ни ухом не ведет, ни глазом не моргает, ни рылом не наморщится, знай педаль до упора в полик вдавливает. Полный козлина!
 
      Останавливались только отлить, пожрать и заправиться. Вшивый ширнулся втихаря, и дальше, как на крыльях, полетели. Так быстро, что у Оловянного уши от трения о воздух оплавились, когда в окно высунулся осмотреться.
   
      Задание простое: «Пошукать в Загребайске по-тихому, где Фугайло с Фуборским спрятались. Найти и грохнуть козлов, а самим затаиться, исчезнуть».
- Шеф, их уже нет! Я разобьюсь вдребезги! — орал исступленно Стеклянный. Бешеный с зубовным скрежетом рвал неистово рубаху на груди. Деревянный грозно жонглировал гранатами:
- Будет целая гора дымящихся щепок... и стружек! Обещаю!
 
      Почти перед городом засекли ментовский пост и свернули проселком объехать, но заблудились. До безобразия долго шарашились среди безлюдных хуторков, затемненных озер, перелесков и пригорков. Вкатили в рощицу, ухоженную и чистую.

      Два особнячка под Фуфлянскую старину, две машины финостранные на площадке. Музычка гремит, и девки полуголые нимф изображают. Слепой при виде девок задергался:
- Тормозни, братан, дорогу спрошу.
      Копченый обернулся, и хлесть по харе Слепого:
- Заткнись, придурок! Здесь тебе не пахнет.

Глухой, как раз, стекло опускал. Музыка влетела, оглушила: «У-у-улетай!» Слепой трепыхнулся и Деревянного подтолкнул, а тот в это время развлекался: ногой детонатор с места на место перекатывал…, раздавил, и сдвоенный взрыв ахнул, как Фунгусский метеорит (Космический камень с неба), простонал, заскрежетал тяжко, и снес к чертям собачьим особняки, финостранные машины, и бывшего Фигуранта Фугайло со всем его бардаком.
 
      Вот так выполнили  «Орлы» порученное дело. Правда, только наполовину: Фуборский спасся. Незадолго до того приспичило прогуляться по грибы (Вроде бы в них разбирается) Ослабленная деревьями взрывная волна только колыхнула волосенки на умной головенке: «Небо обрушилось, глядь… С чем рифмуется?...»
   
      Наступила после взрыва страшная тишина, и пошел бывший большой человек Фуборский в мокрых штанах и без мысли в мозгах незнамо куда. Выбрел на полянку обгорелую, и от увиденного зашевелились остатки волос: груда развалин на месте домов, рваные обломки машин, запах горелого мяса. Двигаясь, как сомнамбула, он вошел снова в лес и увидел лежащего на боку Фигра.
   
      Перевозбужденное сознание от нового потрясения отключилось. Фуборский коротко взвыл и рухнул поперек полосатой туши.


Глава 23 Вус получил должность и свободу

 
               Умение биться лбом раз за разом
               в одну и ту же стену отличает нас
               от животных но, к сожалению, не делает людьми.
               
      Бывшему школьному директору Вусу, которого два дня назад неизвестно с какой целью притащили в лагерь Фузанского, все осточертело. Привыкшего к порядку и дисциплине, его раздражали вольные нравы «обезьянника», куда его определили на жительство, и бесконечные завтрако-обедо-ужины со спиртным, слившиеся в один затянувшийся праздник. За пределы лагеря не выпускали, ни о чем не спрашивали. Вус зубы истер скрипя:
- Пить начать что ли?
 
      Худшим из всего оказалась любовь знаменитой на всю страну певицы Ксюши Фанеровской (Та, круглозадая). Она вдруг воспылала страстью к «провинциальному финтеллектуалу», как окрестила Ксюха бывшего директора средней общеобразовательной школы.   
   
      Артистка и глазки строила, и разговоры о своей неудачной жизни заводила, и колготки при нем подтягивала, и лучшие куски и напитки для Вуса подтаскивала, и вперед наклонялась, титьки показать, даже в постель к нему забралась намедни, но Вус устоял, отбился руками, отбрыкался ногами, отринул все притязания, не потерял моральный облик и вызвал лютую ненависть смертельно-опасного, злобного, коварного и беспощадного врага:
- И учти, парень, с живого я с тебя не слезу!…
 
      Вус ноги оттоптал референту, добиваясь свободы, защиты от разъяренной солистки или, на худой конец, разъяснений о своем статусе. Тот обещал похлопотать.
 
      Ближе к полудню, когда Фузанскому ни с чего пришла охота заняться делами, Вуса разыскал рослый охранник и доставил к «царскому» столу. Фузанский сидел, облаченный в роскошный халат, похожий отчасти на ферсидский и, по-обыкновению, рассматривал рака. (Что уж пытался он там отыскать?)
 
      Фузанский потянулся. Хотелось размяться, поорать после трапезы, но, вспомнив, что перед ним «электорат», сдержался:
- Побабыча давно знаешь? Да-да. Самофон у него берешь? Ну, и как он?
      Вус молчал, не зная, что отвечать. Фузанский глянул на референта, не зная, что спросить. Тот торопливо выговорил вопрос:
- За кого народ голосовать собирается?

      Фузанский поддержал наклонением головы. Вус едва удержался, чтобы не заржать в лицо «Лидеру-клоуну из фолитического балагана», как обозначил он для себя все, здесь виденное.
   
      Однако, зная, что выбраться без потерь можно, только бессовестно подыгрывая, прикинулся простодушным, слегка дурковатым народом:
- Ежели, кто помалу ворует всегда – эти за кафонистов, а кто сразу и много – за дерьмократов. (Общее у Фигулян — воруют).

- Вот! Вот она правда! - восхитился Фузанский. — Народная, чистая, исконная, забубенная, кондовая, махровая, затраханная и далее по списку. Все воры, уроды, христопродавцы. Все сволочи — это их электорат. Нам такие избиратели не нужны, —Фузанский поперхнулся слюной, крутанулся на месте, вскинул вверх голову. — А настоящие патриоты за кого?
- Настоящие — все за вас, — Вус взволновался  от собственного вранья и, чтобы не сказать лишнего, попросил разрешения закурить.
   
      Он вспоминал и не мог вспомнить среди многочисленных знакомых, кто не мечтал бы убежать с опостылевшей Фодины, которая матерью не была в добрые времена, а сейчас, в пьяно-воровской распущенности Фугайл, Фуборских, Фузяковых, Фузанских, стала просто опасной и совершенно непригодной для жизни.
- Ох, богата Фуфляния, - закатил глаза Вождь. — Десять лет тащим, а разворовать не можем. Какое, говоришь, образование? Высшее... Патриот?
- Увы…

- Вот. Наш избиратель — люди думающие, высокодуховные, образованные, финтеллигентные. Я на вас полагаюсь. Снабдить агитматериалами и в город.

      Вус, облегченно вздохнув, отправился к вагончику с надписью «Агиттреп» получать агитмакулатуру: брошюры, газеты, листовки, плакаты. Все с портретами Вождя и лозунгами: «Меня в Фигуранты» и «Фантарктида тоже Наша».

      С восточной стороны донесся двойной раскат грома, и Вус, глянув на небо, удивился:
- Ни облачка на небе, а тут гроза?


Глава 24 Тревоги и переживания Косого

                Мужики пасуют, когда перестают
                быть лидерами в любви
               

      Косой измучился неизвестностью и одиночеством. Третьи сутки его подопечный Хрусть просыпался только выпить пару стаканчиков и снова падал на топчан. Вус пропал и не появлялся. Мапуфа дневала и ночевала у Кути, изредка забегая переодеться да выписать пару-тройку подзатыльников и затрещин сынишке, который разжился где-то деньгами и теперь либо жевал «сфинкерсы» и «фарсы», либо, выкурив косячок, разливался соловьем на лавочке у двора в обществе соседской девчонки:
- Вот этой левой мочу любого, а правой – насмерть!
- Круто!... А дай еще чипсов откусить.
   
      Косой не мог пойти искать Вуса, боялся оставить Косого одного: вдруг начнет болтать про Фигра. От тоски наливал самофона. Не брало. Включал Фанфунг. Осточертело. На всех каналах Фузанский, теперь уже бесспорный лидер предвыборной гонки, и страна уже начала склоняться к тому, что Сумчатый Фигр ее непременно спасет.
   
      Хлопнула калитка, и Косой, сидевший, как на иголках, подскочил. Прибежали Кутя и Мафуся — веселые, нарядные, пьяные.
- Косой. Охота здесь торчать? — Кутя с маху плюхнулась к нему на колени. — Весь народ Фигра ловить собирается, а ты киснешь.
- Фигра?

- Мафуся, он не знает. Ха-ха. У Фуськи с Куськой на днях чуть хахалей не сожрал, мы их, какой день, вчетвером успокаиваем.
- Черные?
- Кто?
- Хахали.
- А ты думал! У нас только высший сорт.

- Ладно, девочки, – Косой столкнул Кутю с колен, лапнув за ляжку покрепче, чтобы не обижалась. — Мафуся, принеси литорок Хрустю. Пусть не скучает. А это вам на веселье, и закрой дом снаружи. Мне отлучиться надо.
 
      При виде денег женщины радостно бросились на Косого. Едва он пробрался к дверям через груду рук, ляжек, грудей и ягодиц. Выскочил на улицу красный и вспотевший:
- Бузька, оставь девку: нечего там пока щупать. Пойдем, прогуляемся – мороженное будет.

      Мальчишка по-хозяйски неторопливо спихнул девчонку на край лавки:
- Курева у меня нет.
- Ладно.

      Они отправились к Побабычу, но что-то настораживало Косого: по обычно пустынным в послеобеденное время улицам пролетали джипы, и вид ребят с квадратными головами, сидящих в машинах, навевал мысли о бренности и скоротечности жизни. Ближе к центру стали попадаться шустрые в полуспортивном прикиде парни с юркими глазами, явно не местные.
 
      Косой купил Бузику пачку Фальборо и мороженое себе, подтолкнул мальчишку к скамейке:
- Слушай. Беззубый, сюда. Побабыч, знаешь, где живет?

      Бузик втянул голову в плечи, но кивнул утвердительно. Косой, скептически глядевший на крестника, кивнул в ответ:
- Тетрадку ему столкнул, значит? Ладно, не пугайся. Вот деньги. Возьмешь самофона. Если никого не будет, спросишь про Вуса. И не задерживайся.

      Бузька встал и внимательно уставился на Косого:
- Деньги, вперед.
- Растешь, парень! — восхитился Косой, и, нечего делать, достал еще червонец.


Глава 25 Взрыв Практика

                "Медвежья болезнь" -- лечит нервы.
                Это прекрасно знали врачи Эпохи
                Возрождения и "пользовали" больных
                исключительно клизмой и кровопусканиями.
               
       Фырик, детектив частного сыскного и охранного агентства «Фымпел», работающего на Фузанского, выделялся среди коллег–качков, интеллектуалов и проныр старой школы, ярко проявляющейся физической особенностью: выражаясь медицинским языком, страдал метеоризмом. Сам он, впрочем, считал это достоинством, приближающим к западной цивилизации:

- Вся просвещенная Февропа выпускает газы в любом месте, в чьем угодно присутствии и в любое время по мере накопления. Фультура. Западло в себе пердеж держать, понял?

      Сегодня Фырик с утра дежурил на лестничной площадке, отслеживая посетителей Побабыча, и так провонял подъезд, что на выходе слезились глаза даже у самых отчаянно–пропитых бомжей.

      Народ шел обычный: заизвесткованные работяги со стройки, безработные, с пустыми глазами; суетливые базарные торговки, донельзя наспиртованные бичи. Фырик, зря не напрягаясь, ждал своего клиента.

      Бузик нажал кнопку звонка и, как велено, протянул деньги:
- Здравствуйте, дядя Побабыч.
- Юный коммерсант? Полагаю, Вуса ты знаешь? Он мне нужен.
- Его нет. Косой прислал спросить, — Бузик стрелял глазами по квартире.
- Третьего дня он был и ушел.
- У вашего дома легавых полно.
- Ну-ка? Юный следопыт.
- Я не вру. Чужие. Наших я всех знаю.

- Беги домой. Скажи Косому, чтоб не волновался. Вуса я сам найду. Бери бутылку, и вперед. Что ж такая вонь в подъезде?

      Бузик сунул самофон в карман куртки и, зажав нос, бросился вниз по лестнице. Фырик поднес к губам фобильник:
- Сейчас мальчишка из подъезда выскочит. Подберите, — лениво проговорил он в трубку и, поднатужившись, выпустил очередную струю своего особенного запаха. Потом полез в карман за сигаретами и зажигалкой.

      Косой проследил, как Бузик скрылся в подъезде, и осмотрелся. Все вокруг было не так. Тревога висела в самом воздухе. Вот Бузик обратно идет. Рядом с мальчишкой притормозила и двинулась дальше финомарка, Бузька исчез. Косой попятился, повернулся и зашагал, чувствуя лопатками чужой взгляд. «Профессионалы работают, - отметил про себя. — Если не запаникую, не занервничаю, могут и отпустить».

      Проходя мимо кинотеатра, обратил внимание на многочисленные афиши: «Фанфоров и Ксюша Фанеровская — голосуйте за Фузанского»! Косой остановился рассмотреть зад певицы, о котором шла всефуфлянская слава, как о самом круглом в мире. (Бессовестное вранье: у Фриджит Фардо круглее).

- Косой? — Косой едва не подпрыгнул, но взял себя в руки, медленно повернулся на голос, и облегченно вздохнул, узнав Фандрюху, главу  шайки рэкетиров, наводивших страх на местных торговок и окрестных фермеров.

      До сих пор интересы группировок не пересекались, и главари относились друг к другу с должным пиететом. Правда, несколько дней назад у Фандрюхи родилась мысль взять Косого под свое крыло, на что Косой всенародно его послал.
- Косой, так ты не надумал? Хорошие дела могли бы закрутить. Кстати. Телевизор нужен. Желательно «Фанфунг». Вам в вагонах не попадался?
- Попадется, предложу. А под тебя идти… Извини, брат, - Косой сделал соответствующий жест, от которого Фандрюху перекосило, и пошел дальше.

      Сворачивая за угол, Косой оглянулся на недоступный для него подъезд и вздрогнул, заметив взметнувшийся столб пыли и дыма. Донесся глухой хлопок взрыва. К дому бежали люди. Косой торопливо зашагал прочь.

      Благородная болезнь метеоризм все-таки сыграла с Фыриком злую шутку.


Глава 26 Захват Бузика

       Внезапно  оказавшись в кабине стремительно набирающего скорость Джипа Фероки в компании трех коротко стриженых парней с квадратными плечами, Бузька принялся брыкаться и размахивать руками, да не на тех напал. С шутками-прибаутками быстренько припарковали мальчишку на заднем сиденье, связав, как ему показалось, его же руками и ногами:
- Потерпи, казак, здесь недалеко.

      Он попытался двинуть в ближайший подбородок лбом, но широкая ладонь, заслонив свет, ласково прилегла на затылок, и Бузькина нестандартная голова от тяжести едва не провалилась в трусы:
- Вы чо, суки, делаете?...

      Скованный, как мумия, он решил плеваться, но палец, толщиной с ножку от кресла, приставленный к носу, внушил, наконец, мысль о покорности. Включились мозги, и Бузик осмотрелся.

      Парень, сидевший рядом с водилой, небрежно держал рацию и лениво в нее наговаривал:
- Пурик? Здесь Мурик. Мы Фырика подслушали и пацана у них перехватили. К тебе? Сколько лет?

      Бузик вместо ответа сверкнул глазами и заворчал.
- Обычный местный звереныш. Лет двенадцать. Везем, — он сунул рацию в карман. — Три дня в этой дыре. Привыкнуть не могу. Смотрят аборигены, как собаки. Того и гляди, в ляжку вцепятся.               
- Дикие люди, - поддержал водила. — Туземный электорат.

      Раздался мелодичный звон, и Мурик снова достал трубку. Послушал и заблажил дурным голосом:
- Поворачивай на фуй! Побабыча взорвали!

      О Бузьке забыли мгновенно. Защелкали предохранителями, вылетая из кобур, пистолеты. Клацнул автоматный затвор. Повела толстой мордой и высунулась в окно «фазука». Грозно ощетинясь стволами, как кот усами, Джип Фероки возвращался к дому Побабыча.
- Тормози и стереги мальчишку! - скомандовал Мурик. Выпрыгнул на дорогу и побежал к подъезду.

      Бузик, не дожидаясь, пока начнут «стеречь», вывалился через заднюю дверцу. Его завертело, сдавило что-то непонятное, и он оказался в салоне быстро разгоняющегося элегантного «Фольво», плотно прихваченный двумя «быками». Краем глаза успел заметить, как разворачивается в погоню Джип Фероки.

      Автомобили закружились по городу, разбивая вдребезги захолустную тишину ревом финостранных моторов, вздымая широкими шинами веками не поднимавшуюся пыль. Водилы, не выпуская из рук рации, договаривались с командами о засадах, перехватах, ловушках и объездах.

      Местная милиция, если не успевала убраться с дороги, стыдливо брала «под козырек» (Большие дерутся – мелочь в сторону). С визгом покрышек и скрипом тормозов, под грохот выстрелов и очередей «Фольво» упрямо прорывался на Фанерный пруд.

       Бузик,  сообразивший, что весь сыр-бор из-за него, исподволь начинал ощущать себя значительной персоной.


Глава 27 Праздник на Фанерном пруду
               

                Быть или не быть, пить или не пить,
                курить или бросить к чертям? -
                ой, как прав был Вильям
               

      Продюсер Форя сбился с ног, организовывая премьеру клипа. Устал сам и всех вымотал. Задействовал даже часть охраны, где мозгов не требовалось: столы потаскать, сортиры поставить, кабинки наладить для быстрого и безопасного секса, сколотить подиум для придворных артистов.

      Фомпозитор Мифа не вылезал из студии, контролируя, как Туля учится открывать и закрывать рот под фонограмму. Финансовый гений Флегонтьев не поскупился и обещал прогнать Клип по трем каналам с интервалом в полчаса. По табору расставляли двухметровые экраны:
- Только сортиры не заслоняйте, а то начнут слуги народа гадить, где попало.
- Да они и так…
- А ты не кусай руку кормящую.
- А я что? Я ничего.
- Верно подметил – ты «ничего».

      Лейтмотивом праздника Форя избрал душещипательную древнюю историйку, с элементами разврата, о юных распутниках Дафнисе и Хлое. Роль сексуально озабоченного, влюбленного пастушка предложили, естественно, руководителю Партии.
- Дафниса? Кто такой? Голым? Без проблем! Шок? Это по-нашему!

      К шести часам, волнуясь и трепеща, начала съезжаться местная знать. Провинциальные чинофники поначалу несколько застеснялись, когда им предложили снять расфуфыренные фиджаки и имфортные галстуки, а взамен выдали пучки елочной мишуры вместо фигового листа, а бабам еще по одному – между сисек присобачить. Директор кладбища Фусенко и тут решил схалтурить и привязал мишуру поверх смокинга, но подвергся всеобщему осмеянию за консерватизм:
- Такую красоту не к пуговицам привязывают, а к другому месту.
- И не прикрыть, а подчеркнуть…
- Смотри, как гармонирует.
- Класс!

      Ударные дозы фоньяка окончательно разрядили обстановку. Прискакали черти и русалки на метлах, стали разрисовывать фиалками и розами ягодицы и ляжки гостей. Потряхивая жирными задами, икрами, животами и грудями туземцы веселой толпой двинулись к столам:
- Реве тай стогне Днипр широкый…(Финостранная песня, ставшая родной).

      «Пастушок Дафнис» ждать себя не заставил и явился во главе застолья с бокалом фампанского в руке. Прикрыть срам Вождя костюмеры придумали куском особенной золотистой бахромы (Содрали кисти с флага Партии).

      Лидер, стоя, произнес речь:
- Что Столица? Устарела, одряхлела, отяжелела, омерзела, завоняла, погрязла. Там управляют интриганы, карьеристы, взяточники, сукины коты и ее же дети. Мы их отправим к медведям, сосать лапу и не только. Вас я возьму в Столицу. Вы, неиспорченные, некоррумпированные, чистые (отморозки) должны вести за собой мой народ. Референт! Всех переписать, билеты, купе: Загребайск - Столица. Поедут все. Вы новая элита.

      Мужчины слушали с горящими глазами. Женщины рассматривали костюм Вождя и сходились во мнении, что под бахрому, нескромно взлетающую при каждом движении, следовало пододеть трусики, «если уж гордиться нечем».
- Столичные придурки съедают самих себя. Вы свежий родник! — палец Фузанского указал на подиум, следом повернулись головы присутствующих.

      Плавная музыка, чуть слышная в продолжение речи, усилилась, набрала темп, незаметно сменился ритм, и на сцену вышла сказка, по крайней мере, именно так вспоминали зрители свое первое впечатление от песни.
 
      Белокурая девушка, неземной красоты, пела, или танцевала, или просто стояла, никто не мог точно определить, но струились цвета, мешаясь с музыкой, и голос переливался в мечту, свободу, красоту, а потом все исчезло и затихло.

      Молчание, и аплодисменты обвалом – полный восторг. Фомпозитор Мифа тряс за кулисами руку продюсера Фори и называл его Великим. Форя восхищался талантом Мифы. Пропавшего фоэта Фетю не вспоминали: нечего исчезать с большой работы.

      Праздник перешел в свободное общение. Включили экраны, чтобы гости посмотрели землячку Тальяну (Фетя придумал псевдоним) в телевизионном изображении.
 
      Артисты разыгрывали на подиуме лирическую пастораль с голыми пастухами, обнаженными пастушками и натуральными сценами в естественном развратном антураже.

      Фузанский, посверкивая незагоревшим задом, переходил от группы к группе, покоряя сердца туземцев ораторским искусством. Все были счастливы, пьяны, веселы.

      Фурналистка, экипированная в трусы с лейблом телестудии, умудрилась подсунуть Вождю микрофон:
- А почему вы занялись фолитикой?
- Это увлекает, почти как секс.
- Значит секс, все-таки, лучше?
- Не хуже.   
- Тогда, почему не секс?
- Потому что деньги тоже нужны, а от секса одни убытки. Референт,  разорись на девушке, чтоб отстала или найди ей кого-нибудь, если сам не хочешь.

      Молодой, но перспективный бизнесмен, рэкетир, бандит, аферист (слова-синонимы в Фуфлянской грамматике) Фандрюха, сделавший положение в обществе на воровстве фермерского зерна, лез целоваться к Фусенко:
- Как на жмурах капусту стричь? (Делать деньги). Не жмись, объясни.

- От тебя секретов нет. Приезжают ребята, и если у хозяев своего трупа пока нет, ребята его создают… или два, так сказать, из материала заказчика, а если хозяева не хотят оплачивать трое похорон… или четверо, они оплачивают пять. Но, заметь, бедных мы закапываем бесплатно.
- Благотворительностью занимаетесь? Это благородно. А клиентов как находишь?

- Это сложнее, но есть старый проверенный многократно способ. Доктора наук называют его «эмпирический», студенты сельхозакадемий «экспериментальный», мастера производственного доения - «методом проб и ошибок», а простые доярки - «методом тыка».
- Гонишь пургу?
- Шучу, но в каждой шутке присутствует и доля юмора.
- А я, братан, все бросаю. Хочу больших людей охранять. Надоели фубли, желаю ваксы. Тебе нужна охрана?

- Фандрюха, это круто, — директор кладбища зашарил рукой, пытаясь расстегнуть брюки, которых на нем не было. — Надо отлить.
- У меня парни — морда ящиком. Вот такая, — Фандрюха ткнул пальцем в ближайшего секьюрити. — Ты не ссы, я тебя защитю. Как их звать?
- Кого? — Фусенко добился, наконец, чтобы струя пошла ровно.
- Охранников. Мордовороты у меня есть, а имен у них нету, — он подозвал «быка». — Братан, как вам имена дают?

     Вышколенный телохранитель, высматривавший в толпе женщин из плоти, сала и веселья, которых можно разложить и трахнуть по-человечески, в отличие от наполнявших «обезьянник» мерзких искусственных созданий, из кожи, костей и снобизма –  «наездниц» по преимуществу, от которых кайфа в теле оставалось меньше, чем от онанизма (Вид спорта), скосил глаза на Фандрюху и, почти не разжимая губ, отрапортовал:

- По названию агентства: в Фумпеле — Турик, Мурик, Бурик, Жмурик; в Фымпеле — Фырик, Тырик, Дырик, Хмырик и т.д. — объясняя, он продолжал смотреть по сторонам. - Прошу извинить, господа, - он поднес к губам микрофон. — Внимание, на въезде…

      Гости, кто еще мог смотреть, уставились в сторону пруда. По бетонному гребню плотины в закатных лучах солнца, как темный призрак, оставляя за собой шлейф из дыма, пара и пыли, летел красавец Фольво. Преследующий от самого Загребайска Джип Ферокки предупрежденная охрана отсекла огнем Фазук, и он отстал посрамленный.

      Малиновая финомарка, в пыли и пулевых пробоинах, медленно выкатилась прямо к столам. Открылась задняя дверца, и, перебравшись через колени «быка», выкарабкался Бузька, все еще держа пальцы «факом» - дразнил преследователей. Водила тронул к санчасти: телохранителям требовалась срочная медицинская помощь:
- Шеф, мы только носы припудрим… (Залихвастый «бычачий» юмор).

      Бузик стоял перед толпой голопузых, голозадых людей и покачивался. В ушах еще гремели взрывы и выстрелы. Начальник охраны шептал что-то Фузанскому, но Вождь оттолкнул его:
- Сирота? — Бузька глянул на толстяка, подумал и кивнул. - Бедная страна, где тысячи детей бредут по дорогам в поисках куска и приюта. — Лидер смахнул слезу. — Принесите что-нибудь: воды, фендвич, фиг-мак, фараоке ребенку включите, олухи. Как лидер Партии объявляю: мы берем мальчика под защиту. Он становится Сыном Партии. Ты хочешь быть Сыном Партии?

      Бузька, только что откусивший от бутерброда с икрой, маслом и вареньем, кивнул, икнул, запил фепси-фолой и пукнул.
- И что нужно сказать? — пошутил Фузанский.
- Спасибо! — выговорил растерянно Бузька и угадал: все зашлись смехом, сразу признав в мальчишке «своего».

      Гости ухаживали за ним наперебой. Праздник получал оттенок милосердия, и на глазах сисястых толстушек засверкала влага умиления, их мужья поплотнее прижали к себе тела сироток-артисток и живо растащили их по кабинкам - жалеть. Толстушек расхватали охранники и долго, с визгом и гиканьем, утешали в близрастущих кустах.

      Бузик, обожравшийся вкусностей и опившийся сладостей, осовел и озирался, где бы спрятаться и покурить.


Глава 28 Возвращение Вуса
               
 
                Людям свойственно размышлять ни о чем,
                об этом же говорить и
                приходить к никакому выводу
               
       Расстроившись от неудачного похода к Побабычу, Косой первым делом решил заменить телевизор Хрустя на обычный, будучи совершенно уверен, что похитители Бузика, кто бы они ни были, быстро вычислят продажность, как доминирующую черту в характере крестника: «За копейку продаст отца родного, стервец». Он замотал Фанфунг в скатерть, погрузил на тачку и отвез к себе.
 
       Возвращаясь со своим телевизором, то же Фанфунгом, но без удивительных наворотов, заметил у ворот Хрустя незнакомый белый Фирожок и снующих между домом и машиной Вуса и постороннего парня. «Неужели обыск? — после всех треволнений у Косого даже волосы на голове зашевелились. — Нет. Кажется, заносят», - осторожничая, двинулся вперед.
 
      Вус махнул рукой призывно, пожал руку парня, и Фирожок, взметнув облачко пыли, умчался.
- Объясни, что происходит? — Косой только сейчас заметил, как вспотел от жары и волнения, и вытер  рукой лоб. — Там стрельба, взрыв, тут ты нарисовался.

- Про взрыв знаю. Двери, окна вышибло да какому-то придурку зад разворотило. Видно присел отдохнуть на гранату. А больше ничего. Я возглавляю предвыборный штаб Фузанского в Загребайске, Хрусть — мой зам, ты по общим вопросам. Хотите подробностей, вот: вам поручается поимка и доставка в Штаб Фигра Сумчатого. У тебя уже есть соображения?
- Какие?

- Нет, я не понимаю подобного легкомыслия! Способ ловли. Снасть. Наживку. Загонщиков. Место прикормить…

       Косой брякнулся на  лавку:
- Давай сначала, и медленно.

- Некогда. Время уходит, не ждет оно. Господин Косой, займитесь, наконец, организацией штабного помещения, — Вус покопался в коробках и извлек на свет лакированную табличку, очень похожую на мемориальную доску, с надписью «Партия Любителей Народа». — Страна ждет твердой руки и героических свершений, а ты сидишь тут без дела. Подвига ждет Фодина. Вывеску вот приколоти для начала. Такие медведи замшелые. Прохлаждаетесь на лавочках. Ты бы еще закурил!

      Косой закурил:
- Давай серьезно!
- Куда серьезнее? - Вус вскинул руки вверх, иронически глядя на Косого, но, сообразив, что друг не воспринимает юмора, сменил тон. — Не психуй. Сейчас затащим барахло. Хрустя пока не буди. Пожуем и подумаем, что делать.
   
      Пока Косой вносил многочисленные картонные коробки, Вус накрыл стол: ветчина, сыр, шпроты, гроздь бананов, виноград. Косой заморгал в восторге:
- Откуда? И это нельзя есть без запивки.
- Согласен, — Вус толкнул ногой ящик под столом, звякнуло стеклянно. — Фоньяк будешь?
- Спрашиваешь?! Обязательно буду. И все на столе буду. Жизнь только начинается. Здесь и сейчас. Наливай скорей. Живите долго и счастливо.

- И умрете в один день. Шучу. Не танцуй вокруг стола, а распишись в преданности и получишь личный подарок от Вождя, — Вус небрежно бросил на стол блок Фальборо,  Косой замер счастливый:
- Все, я голосую за Фузанского…

- Вот в общих чертах мои похождения, - заканчивал Вус. — Табор там собрался громадный, но к избирательной кампании это имеет лишь косвенное отношение. На деле, ищут Фигра или скотину, его заменяющую, мечтают договориться с Побабычем о финансировании, да втихую убрать с дороги Фугайлу и Фуборского. Кстати, сегодня что-то грохнуло в том краю. Возможно, уже решили проблему. А где Бузька?
- У них, - Косой рассказал о неудачном походе в город. — Фанфунг я заменил. Побоялся, что «неподкупный» мальчик наделает нам бед.

- Плохо. Тетрадку тогда тоже Бузька стырил и прямиком продал Побабычу. Хорошо ни кому-то другому. Надо признать, твой крестник демонстрирует недюжинную коммерческую сообразительность.
- Крестник он для  Хрустя, — Косой  хохотнул  многозначительно. — Начинают проявляться отцовские таланты.

      Вус только крякнул:
- А я удивляюсь, какого френа ты за них держишься.
- Давай о деле.
- Мапуфу сплавить подальше.
- Без проблем. Дам на пойло. А Побабыч?

- Он в курсе всего. Ты разбуди Хрустя. Опохмели. Объясни задачу и возложенную на него высокую ответственность. Разберись с ящиками, а я позвоню, — он достал из сумки два фобильных телефона. Один отдал Косому и вышел из комнаты. Позвонив, вернулся:

- Сейчас народ начнет подходить за агитмакулатурой. До утра надо весь город заклеить листовками, одеть всех в майки с мордой Фигра и рассовать газеты по ящикам. Мы должны продемонстрировать классную работу. И включи телевизор. По всем канал гоняют клип нашей землячки Тальяны: душераздирающая по проникновению вещь. Так и пробивает на любовь к Фодине.


 Глава 29 Вус и Побабыч
 

      Побабыч затормозил на автобусной остановке и осмотрелся. Взрыв в подъезде, неизвестно кем и зачем организованный, оказался кстати: осточертевшая за последние дни слежка прекратилась. Остались вопросы: «Почему Фузанский до сих пор не пытается связаться»? «Что знает Вус, и от кого»?
 
      Легкий на помине бывший школьный директор вывернулся из-за угла и поспешил к машине:
- Добрый день, - он протянул руку. - Давайте за городом покатаемся, а то у этих ребят аппаратура через стены слышит.
- Нам туда и надо, – Побабыч уверенно повел машину к объездной дороге.
- Зачем вы Фузанскому помогаете, Побабыч? Расклейщиков дали.
- Не скажу.
- А что с взрывом?
- Эквивалент ста граммов фротила, и две версии: теракт или бытовой газ. Склоняюсь к последнему: вонь с утра в подъезде стояла невыносимая. У тебя что?

- Фузанскому я понравился. Понравлюсь еще больше, когда ваша команда его персоналию (Имеется в виду фортрет морды лица) по всему городу расклеит. С вами он захочет встретиться послезавтра, когда проблему с души снимет. Замочить Фугайлу с Фуборским, пока соратники не перекинулись.
- Что за лексика, учитель?
- Цитирую по первоисточнику. (Еще со времен первых революционеров фолитики всякой изысканной лексике предпочитают грубый, народный, правдивый, жгучий, ядреный и т.д. язык факта).

- А откуда такая осведомленность? — Побабыч перестал смотреть на дорогу и повернулся к Вусу.
- Откуда? Хм. Я вам скажу… Потом. Эй, смотрите вперед.

      Побабыч разъехался с Фамазом и свернул на проселок.
- Куда мы едем?
- Увидишь. Продолжай.
 
      Вус подобрался. Умеет Побабыч сказать так, что холод до сердца пробирает. «Не много ли на себя беру? Игры в Фигурантские выборы головы стоить могут». Он припомнил краткое знакомство с жутковатым обаянием Вазика и захолодевшим нутром ощутил вдруг, какие силы скрывает финтеллигентная приветливость самофонного торговца. Голос его дрогнул:

- Простите, Побабыч, вы правы, Я должен объяснить. Информация достоверная, мне попалась случайно, когда в свите у Фузанского ошивался. В городе две группировки: Фузанского охрана и от правительства — приехали за неполученный кредит мстить. Сейчас у них разборка, кто кого взорвал.

- Ладно, проехали. Смотри по сторонам, — Побабыч вел машину среди деревьев. — Но, должен заметить, Вус, врать нехорошо. Ты этому детей учил?

       Вус только поежился в ответ.
- Здесь! Белое мелькнуло.
       На краю большой поляны, в центре которой дымились развалины, распластались Фигр и навалившийся на него человек в спортивном костюме. Оба не подавали признаков жизни.
 
       Побабыч остался спокоен. Потрогал пульс мужчины, поднес зеркальце к морде Фигра и, взглянув на часы, присвистнул:
- Пора убегать, — быстро написал несколько слов в записной книжке, вырвал листок и положил перед полосатой мордой. — Берись. Потащили.

       Бегом отволокли мужчину к Фигулям, вбросили на заднее сиденье и отъехали с километр.
- Давай этого в сознание приведем.
- Это Фуборский! — Вус, ног не чуя от страха, повернул голову человека лицом к себе. — Точно он. Владелец заводов, газет, пароходов. Страшно подумать, миллионер. Да, нет! Бери выше! Миллиардер! И снова, нет! Триллионер! Изумительно. Куда его?
- Пусть отдыхает. Может себе позволить, ежели триллионер. А вот и Вазик.
 
       Сжимая виски руками, шатаясь из стороны в сторону, Вазик шел к машине. Из одежды на нем были только серые трусы.
- Наконец-то. Воды? Вус, костюм достань, — общими усилиями сдвинули Фуборского, усадили парня рядом. — Слава богу. Едем.         

Глава 30 Кексодром
               
 
                Мужики - народ тупой и упертый:
                думают, что разбрасывают семя по
                собственному желанию, хотя давно
                перешли в статус "используемых и
                выдаиваемых по мере надобности".
               

       Район двухэтажек на Плоскогубцевой улице, очень привлекательный в вечерние и ночные часы для мужской популяции Загребайска, издавна заселялся молодыми семьями, вследствие дешевизны здешних квартир без лишних удобств. После вселения обычно следовал развод, и в домах становилось еще одной матерью–одноночкой больше.
 
       Сюда и приволок Косой, едва затемнело, две сумки с бутылками и закуской. Постучал в квартиру Кути и, не получив ответа, толкнул дверь.
- Эй. Есть кто живой? — в куфоньке, уронив голову на скрещенные руки, навалившись грудью на стол, спала хозяйка. В спальне поперек разложенной диван-кровати, подмяв спящего парня, уютно устроились уставшие от любви Фуся и Мафуся. Куся и второй парень уснули, крепко обнявшись, в ванне, с уже остывшей водой.
   
       Многодневное сражение с водкой и сексом дошло до критической точки: бойцы не отступили и попадали на поле боя, сраженные усталостью. Присмотревшись к парням, Косой  сообразил, что в ближайшее время связаться с ФРУ (Фуфельным Разведывательным Управлением), пожалуй, не светит: Загребайские кумушки приняли за фегров и, соответственно, агентов финостранной разведки сильно загорелых кавказцев. План продажи Родины оптом  в очередной раз давал сбой.
- Что за страна, блин?! Даже покупателей на нее не найдешь.
 
       Косой вернулся на куфню. Кое-как прибрал на столе, поставил на плитку чайник, выложил добро из сумок и потряс Кутю за плечо. Даже гадать не приходится, какой сон снился женщине, потому что она сразу потянула Косого к себе и плотно прижалась, не открыв глаза. Как устоять, когда сам воздух в квартире — это сгусток любовной энергетики, испускающей сексуальные флюиды…
      
      Косой вытер потный лоб и, отстранившись, добрался на вздрагивающих ногах до табурета:
- Черт бы вас побрал. Разнежились. Буди своих любовничков, опохмелю. Да, пусть хотя бы накинут на себя что-нибудь.
- Сами проснуться. — Кутя заскользила вокруг стола, радуясь продолжению праздника. Обняла Косого сзади, игриво провела соском по щеке, - Хорошо–то как, Мафуд!

- Какой я тебе, к черту, Мафуд? Я Косой!
- Все равно, хорошо! — Кутя наконец-то открыла глаза. - Оставайся.
- Пойду, пока цел. У вас какие планы?
- Планы? – удивилась Кутя. — Да я в жизни ничего даже на минутку вперед не планировала.
- А у орлов? — кивнул Косой в сторону прихожей.

- Фигра завтра ловить поедем.
- Ужас! Ты Мафусю пока домой не отпускай.
- Она и сама не дура, от таких мужиков бегать.
- Ну и ладненько. А про Фигра - это серьезно?

- Косой, ты, прям, с Луны свалился! Газет не читаешь? Десять тысяч ваксов за поимку символа Партии Любителей Народа. Весь город собирается.
- Милая, он вам жопы ваши натруженные пооткусывает и не поперхнется.
- Кто не рискует, тот не пьет фампанского. А мы уже подготовились, бредень,  мешок. Упакуем. Начнет брыкаться — молотком по лбу.
- А кувалдой не лучше?

- Нельзя. За дохлого ничего не дадут.
- Желаю удачи, – только и сумел выдавить Косой, совершенно ошалевший от самоуверенной глупости полуголой амазонки, и выбрался на свежий воздух.
 
      Четыре дома светили двумя рядами желтых окон, и за каждым (Косой дал бы голову на отсечение) готовили на завтра снасти для погони за удачей.
- Веселые люди, – Косой сплюнул. — Фигроловы, вашу мать!
 
      Гремела музыка из форточек, но все перекрывал задушенный, хриплый, однотонный вопль полудикого кота, который  страстно хотел любви:

      «Как упоительны…»

Глава 31 Хрусть - это не Фуфель

                Иногда нужно на денек-другой перескакивать
                в параллельную жизнь, чтобы появился повод
                поискать что-то новое в себе
               
      Мало кто из знакомых мог бы признать Хрустя в финтеллигентном, гладко выбритом мужчине, с веселой хитринкой в глазах, в немыслимой элегантности костюме и галстуке «от Футюр», пахнущего чем-то неземным с примесью дорогого фоньяка. На вернувшегося Косого он произвел неизгладимое впечатление:
- Ни френа себе, блин!
   
      За два часа, прошедшие с момента, когда, с трудом растолкав, Косой поднял его с кровати и поручил управлять предвыборным штабом Фузанского, Хрусть умудрился стать другим человеком.
 
      Не выпуская из рук фобильник, весело и к месту пошучивая, он отправлял по городу расклейщиков листовок и разносчиков газет, справлялся по карте о неоклеенных районах, внимательно считывал сообщения с пейджера, докладывал в ставку на Фанерном о результатах своей деятельности.

- Забавно! Косой, не понимаю, куда с Фанфунга бегущая строка исчезла. Хотел завтра Фузанскому показать.
- Она там была? Смотри, сдуру не ляпни. Примут за сумасшедшего, и прощай, карьера.
- Стремно! Думаешь?
- Знаю! Техника не дошла.
- Жалко! А про Фигра?
- А что Фигр?
- Выгодно! Рассказать бы.

- Парень, ты с головой дружишь? Иди, признайся, как Партийный символ из вагона выпустил. Угадай с двух раз, скажут спасибо или нет?
- Точно. Молчать надо. Достань Фоньяк и телевизор включи. Путевый клип крутят. Певица Тальяна.
 
      Косой, сдерживая злость, ткнул пальцем клавишу: «Что-то начальников у меня много развелось». Начал готовить стол. Позвал, сдерживаясь:
- Иди, нарежем по стопарику.
- Свободно! Как раз выдалась незанятая минутка.
 
      Открылась дверь. Вошел Вус и заорал с порога:
- Хрусть! Что я вижу? Косой, немедленно, мой стул и фоньяк. Я должен выпить за волшебное преображение нашего товарища. Имея такие кадры, Фузанский не может не стать Фигурантом, — он выпил и отщипнул кусочек сыра.

— Господин Косой, есть предложение не отвлекать господина Хрустя от возложенных на него высоких государственных обязанностей. — Хрусть покраснел от удовольствия. — Пожалуй, нам следует покурить на свежем воздухе.
- Своевременно! Затрудняете своим присутствием работу штаба.
 
      Когда умостились на лавочке, Вус сбросил веселье, как маску. Серьезно глянул на Косого:
- Не знаю, что и думать: на всю страну один порядочный человек, но и он предпочитает торговать самофоном, а не быть Фигурантом. О Вазике и совсем разговора нет. После первого превращения отказался от бизнеса, теперь сожрал придурковатого фоэта, и никакой власти уже не желает. Видел я того фоэта. Если бы Вазик впридачу схрумкал и фомпозитора, никакой потери для искусства не случилось бы. Обезьянник станет свободнее.

- Обезьянник?
- Зверинец, гадючник. Место, где Фузанский артистов держит.
- У меня, Вус, крыша пылит от таких дел и названий. Расскажи про Фигра.

- Три дня Вазик пробудет человеком, и еще на денек в шкуру: решать, кем остаться. Если человеком, нужно еще одного съесть. Тогда точно с катушек съедет. Фапонцы, чуть, кто зазнается, выписывают процедуру превращений. Выгодно со всех сторон: народонаселение регулируется, и во власть никто не рвется. Опять же, моральный климат. Весь сеанс ни один человек пройти не может. После первого съеденного харакири-сепуку себе делают. Совестливый народ — стесняются ближних жрать.

- Наши, конечно, покрепче. Мафуся утром на охоту собирается.
- Ради бога.
-- Пустяки, конечно. А если нам десять тысяч заграбастать?
- И ты, Косой?... — Вус нахмурился. - Да, наши покрепче: мы ближних жрать не стесняемся. А хотелось бы, знаешь ли, не стать одиноким нигилистом и мизантропом! Твою мать!…

Глава 32 Тихий приют для триллионера

                Уходи без истерик и навсегда,
                но помни о месте и времени,
                где был счастлив.
               
      Домишко, в который, предварительно позвонив, привез Вазика и Фуборского Побабыч, ничем не выделялся из ряда других деревянных полуразвалюх  на пыльной Краеугольной улице.
   
      Фуборский из бессознательного состояния плавно перешел в сонное, его внесли и уложили на диванчик в дальней комнате. Вазика и Побабыча хозяйка, миловидная женщина лет тридцати, пригласила на кухню перекусить и выпить чаю. Посмотрев, все ли в порядке на столе, оставила гостей одних.

- Ну, рассказывай, — Побабыч ласково смотрел на племянника, но Вазик только ниже склонился к тарелке, руки его подрагивали.
- Что случилось?
- А ты не знаешь! Двоих загрыз, и третий на очереди. Как после этого жить?
- Фигр загрыз.

- Какая разница? Ты еще скажи, что народ был препустой и преничтожный, и нечего, мол, о нем горевать. Меня эти превращения будто выхолащивают. Всю человеческую жадность и глупость через себя пропустил, и не хочу больше ни денег, ни власти. Догадываюсь, что третье превращение любви будет стоить, а противоядия нет, и людей пожирать больше не буду.
 
- Тошнит меня от всех земляков, мутантов-лицемеров. В каждом сукином коте сидит цензор, контролирует слова, поступки, мысли, настроение. Ругаются, когда смешно, смеются на поминках, баб на секс матом уговаривают, восхищаются нецензурно. Хотят, есть, а предлагаешь – отказываются: дурной, видите ли, тон сразу соглашаться. Совершенно неестественные люди. С рождения и до смерти живут вне закона и считают это нормальным.

- Знал бы ты, дядя, как я благодарен Фапонцам. Свет увидел. Увидел, что Фуфляне – это не нация. Это диагноз, подстригающий все живое, загоняющий в рамки общепринятого жеманства и хамства. Вус говорит: «Становись фигурантом. Народ спасать надо». Какой дурак согласиться шагать в бесконечное болото, чтобы увязнуть, раствориться, стать частью болота.

- От самих себя Фуфлян спасать надо. Здравый смысл оптимально решает любые вопросы, а в Фуфлянии непомерно велик дефицит, именно, здравого смысла. Где другие мозги взять? Или сечь нас инфантилов время от времени, чтоб думать начинали: не доходит через голову, дойдет через... вкрученный фитиль.
 
      Побабыч встал из-за стола:
- Чертовы Фапонцы! Крепко тебя шибануло. Ты помойся, побрейся, отдохни. Никуда не ходи. Мы сейчас на осадном положении. Фолина. Я уезжаю. Позаботься о Фуборском, — женщина согласно наклонила голову. — Да. А если купить болото да начать потихоньку осушать, разрабатывать? Внутри золото может оказаться.

      Вазик промолчал.

Глава 33 От великого до Горация

          Революции перераспределяют
          блага и свободы, но их оказывается так
          мало, что едва хватает главным революционерам
            
      Побабыч, как и обещал, вернулся утром, и застал Вазика и Фуборского за горячим спором. Он присел к столу, Фолина подала чай. Вазик хмуро представил:
- Это Побабыч — мой дядя. Фуборский — олигарх.

      Фуборский подпрыгнул:
- Побабыч!? Тот самый. Преклоняюсь.
- Да, ладно вам, — прервал Вазик. — Чай пейте.
- Ни в коем случае. На спиртное у меня по утрам табу, но сегодня все запреты снимаются. И не фоньяк. Можно попросить?

      Фолина глянула на Побабыча, он кивнул:
- За мой счет.
- Ого! — восхитился Фуборский. — Дисциплина. Одна только дисциплина, и где была бы та Февропа? А? С чем рифмуется? — он поднял на свет стаканчик с прозрачным напитком, понюхал, отхлебнул и остался с раскрытым ртом, не имея сил выдохнуть. Вазик с маху хлопнул его по спине. Олигарх подпрыгнул. — Сила! И такое качество по всей Фуфлянии?
- По всему миру. Закусывайте

- Здорово! Побабыч, мы тут спорим с вашим племянником. Умнейшая голова, должен отметить, - Вазик поморщился. — Я думаю, стране нужна дисциплина и, следовательно, диктатура.
- Вас первым и повесит диктатор. Вспомните Фугайлу.

- Хотите объективно? Это случилось вовремя. Фугайло - отработанный материал: выработал ресурс, выпал из обоймы, заплыл жиром. Никогда он не был и умным. Внешность вот только, — Фуборский вздохнул. — Черт с ним. Новый диктатор должен быть мой, вернее, наш.

- Очень любезно. Спасибо, но… утопия, - лениво протянул Вазик. — Всякий диктатор однажды вырывается из-под контроля. Попробуйте угадать, кого он съедает первым? Выиграть можно, если диктатор и контролер одно лицо, а на вас я гроша ломаного не поставлю: честные люди в Фуфлянии – Робинзоны, Фуборским имя – легион.
- Хм. Не обижаюсь. Даже согласен. Но есть вы и ваш уважаемый дядя.
- Наипервейшие из бутлегеров! Несерьезно! Кстати, давно спросить хочу. Вот вы олигархи уже на двадцать поколений вперед наворовали, когда нажретесь?

- Другого бы послал, а тебе, Вазик, скажу: дело уже не в деньгах. В накоплении увлекает не количество набранного, а процесс хватания. Пригодится там или истратим тут не важно. Нам нравится хватать. Я не могу не  работать. Это натура. С чем рифмуется?...  Вот поэтому, — Фуборский погрустил и снова наполнил рюмку. — Давай за Побабыча, и пусть он спасает страну. Его, уверен, тоже не остановить.

      Побабыч засмеялся:
- Вы буквально повторили анекдот про трудолюбивого вора, который воровал без передышки, каждый день и утверждал при том: «Если бы все работали, как я, наша страна была бы на пути к процветанию». Сейчас вы все решили и без страны страну женили, хотя мой бизнес, по большому счету, ничем не отличается от вашего. Ну а Фузанский и компания, тем временем, по всему городу разыскивают некоторых господ, и неизвестно, что будет, когда найдут. Он, кстати, пригласил меня сегодня на ланч (Что-то вроде обеда). Фуборский для него пока в покойниках…

- И пусть будет, — подхватился олигарх. — Мне нужно отдохнуть, отойти от дел... Фолина, пойди сюда, — он обнял женщину за талию. — Помните у Фушкина (Фуфлянское все) «Капусту садит, как Гораций...» Пора мне побыть мудрецом, поэтом и философом. А деньги я готов предоставить вам в полное распоряжение под символический процент.
- Есть условия?
- Да. Я живу в этом доме. Сажаю капусту. Пусть ищут меня везде… С чем рифмуется?... И пошли они все на...

- Предложение, в национальном стиле, и многое разрешает. Фолина, заботься и не обижай.

      Женщина засмеялась и прижала голову триллионера к груди.
- А ты, Вазик?
- Мне Тулю надо увидеть.
- Певицу? — оторопел Побабыч. — И тебя на любви заклинило. Когда только успеваете? Ты знаешь, для кого она поет?
- Знаю. В обезьяннике у Фузанского. Я пройду в табор, если ты меня посыльным пошлешь.

- Тянет нас иногда возвращаться туда, где бьют по голове. Странный мазохизм, ведь знаем, что удары по голове ума не прибавляют. Рискуешь.
- А кто меня знает? Приехал от Побабыча, привез самофон, обратно раков прихвачу.
- Переубеждать себе дороже, благо вопрос не принципиальный... Хорошо, позвоню.

Глава 34 Вторая встреча

                А жить без души можно.
                Многие живут, и ничего
               

     Лагерь Фузанского на  Фанерном пруду, утомленный вчерашним весельем, затянувшемся далеко за полночь, к двенадцати часам дня, когда, покружив по проселкам, Вазик переехал плотину, являл собой сонное царство. Бродили в поисках опохмелья неясные тени в расслабленной прострации, другие пытались проснуться, но не могли поднять тяжелых голов.
   
      Артисты в Зверинце просто сгрудились вповалку, перемешавшись головами, ногами, руками и хвостами по вагончикам и около. На крылечке санчасти курили пострадавшие в ходе перехвата Сына Партии Бузика Пырик и Дырик.
   
      Терся рядом, не в силах присесть, Фырик. Он опирался на палку и старательно сдерживал позывы метеоризма. Пырик и Дырик веселились вовсю:
- Да ты смелее, Фырик. Не держи в себе. Подели свою боль с друзьями, и тебе станет легче.
- Хватит, наперделись! Ха-ха!
- Февропа смотрит…
- Смотрит... удивленно!…
- Нет!... Восхищенно!...
 
      Оставив Фигуль на краю табора, Вазик направился к парням засвидетельствовать легитимность приезда и спросить о Туле. Пырик кивнул в сторону обезьянника, где перед фургончиком звукозаписи, бормоча что-то под нос, пытался проснуться продюсер Форя.
- Видишь голубой вагончик? Это Форин-офис, а рядом сам Форя.
 
      Вазик подошел:
- Как бы певицу вашу увидеть? - Форя отреагировал поднятием головы:
- Поклонник? – он поморщился и хлебнул из банки. — Садись. Пива будешь?
- Спасибо. Смотрел вчера ваш клип, замечательно.
- По телеку? А я, блин, не смотрел. Закрутился. Но имя какое - Тальяна! Звучит. Фетя – наш фоэт придумал и пропал.

- Потерялся? Бывает. У нас тут всякая чертовщина водится: русалки, водяные, лешие, оборотни, момлюки, дебилы, маньяки, а сколько козлов!
- Думаешь, они? Ну, и у меня русалка – Тальяна.
- Оригинальное имя. Умеете обозвать. Только голос…

- Заметил? Жаль. Не успевали: пришлось из трех монтировать. Бери пиво. Воды? Без проблем! — Форя поднялся и, нетвердо ступая, принес бутылки с минералкой и еще пива. – Ты вообще не пьешь? Уважаю. А я пью,- он пригорюнился, но тенденцию к протрезвлению не оставил и откупорил очередную банку. — Ничего не поделаешь. Шоу-бизнес. Работать надо быстро и наверняка. Наизнос работаем.

- Воздухом торгуете.
- В самую точку. Тебя как зовут?
- Вазик.
- Форя. Хочешь звездой стать?
- Нет.

- Жаль. У тебя получилось бы. Обычно все хотят, но… Зависит от меня. Клип смотрел? А кто такая? Девица здешняя. По берегу бегала, подол мочила. Подобрал, снял. Красиво?
- Бегущая по волнам.

- Опять верно. Ты умный человек. А я торгую воздухом. Но я делаю это красиво. Мой хозяин Фузанский торгует некрасиво, но зарабатывает больше. Высшая лига. Заметь, все успешные торговцы воздухом: фолитики, наперсточники, фурналисты, карточные шулера, астрологи разные, наркоторговцы — продают самый востребованный на сегодня товар — обман. Люди хотят быть обманутыми, — Форя взгрустнул от человеческого несовершенства. — Не знаю зачем, но хотят и покупают. А у нас есть. Налетайте.
- Бизнес?

- Да. Платят. За острые ощущения, за веру, за лекарство от скуки, за надежду разбогатеть. Хотя знают про обман. Даже я, умный человек, пью пиво в надежде, что станет легче. Покупаюсь на обман.
- Выходит, вся жизнь — обман! — Вазик засмеялся. — Тогда поднимай свою братву. Я вам ящик обмана привез.
- Эй! – предостерегающе поднял руку Форя. — Братва табор охраняет. У меня творцы.
- О, кей. Буди творцов. Самофон от Побабыча.

- Самофон? Что ж ты молчал? — Форя вскочил, как на пружине, и устремился поднимать артистов.

     Вазик пошел к машине. На обратном пути сунул две бутылки Дырику:
- Эликсир бессмертия и вечной молодости.
- А, гарантия?
- Как у всех, три месяца.

      Секьюрити радостно загудели. (Три месяца бессмертия в Фуфлянии - срок не просто большой, а очень большой, так как Фуфляне, по причине природного легкомыслия, долгой памятью не страдают, а из-за развитого бандитизма еще и долго не живут).
 
      Форя не соврал, назвав свою команду творцами. Полуголые артисты, прослышав о ящике самофона, мгновенно проснулись и сотворили на травке «достархан», застелив землю занавесом и натащив остатки закуси от вчерашнего пиршества.
 
      Вазик поставил ящик и отправился по вагончикам искать Тулю. В спальном трейлере наткнулся на длинноногую девицу, спавшую в позе омара, заглянул в лицо и легонько хлопнул по румяной круглой попке. Девица, не открывая глаз, сонно и умоляюще забормотала:
- Только всю не буди.

      Вазик, проигнорировав приглашение, спросил:
- Где Тальяна?
- У-У…

      Не добившись толку, свернул к Агиттрепу. Туля спала на кипах партийных газет. На ней все еще было концертное платье: малиновый, скомкавшийся кусок ткани, ничего не закрывающий, и девушка смотрелась очень аппетитно.
   
      Вазик присел рядом и потрепал ее по бедру. Туля открыла глаза и приподнялась:
- Привет, Откуда ты взялся?
- Пришел за тобой.
- За мной теперь все приходят. Не знаю, куда прятаться.
- Не злись. Попробуй проснуться для начала.

      Туля встала, кое-как одернула, оправила платье:
- Почему тогда убежал?
- Уже вернулся.
- Это не ответ.
- Ты здорово изменилась.
- А почему не сказал "поумнела"? Праздник кончился?

      Вазик выглянул в дверь и успокоил:
- Уже начался новый.
- А, тут всегда праздник. Ты зачем приехал?
- Предложить прогулку на машине по окрестностям.
- У меня съемка.
- Уже нет. День объявлен нерабочим, — Вазик привлек Тулю к себе. - Сегодня я тебя не брошу. Обещаю.

Глава 35 Звезда и смерть охранного агентства
      

                Мир развивается нормально:
                завязка, кульминация, развязка.
                Мы где-то в начале развязки
               
      Новый фуфлянин Фандрюха по молодости лет похмельем не страдал. Сидел с утра в гараже, портил бумагу, выдумывая имена для своей братвы:
- Вот у ребят удачно. Агентство «Фымпел»: Фырик, Дырик, Пырик, Хмырик, – красиво. Агентство «Фумпел», и того краше: Фурик, Пурик, Мурик, Жмурик, - тоже неплохо. А тут не знаешь, как подступиться: все буквы расхватали.

- Фямпел, — подсказал  друган  Фолюня. - Фярик,  Пярик,  Хмярик — не пойдет.
- Фюмпел – Фюрик, Пюрик, Хмюрик — еще хуже.
- А если Фомпел? Смотри: Форик, Морик, Борик, Жорик. Во!
- Отлично! Зови братанов.
   
      Банда ввалилась гамузом. Стало тесно и темно. Фандрюха встал с листком и сказал речь:
- Братва, кончаем трясти мелочных крестьян и пугливых базарных торговок. Настал наш звездный час. (В Фуфлянии, ежели по телевизору покажут, уже звезда, а ежели и денег наворовано – элита). Поднимаемся на крутой уровень, будем охранять власть от необузданного и грязного, вшивого, начесанного, вонючего, да, просто, дерьмового народонаселения. Теперь мы дефективное агентство «Фомпел», а вы получаете законные имена. — Фандрюха начал тыкать боевиков пальцем в грудь. — Порик, Норик, Жорик, Горик…
- Хочу Гарик.

- Глохни! Морик, Форик, Лорик. Все. Нужно показать товар лицом. Вчера Джип Фероки блукал по городу и отравлял жизнь Фузанскому. Сегодня мы его возьмем вчетвером. Остальные ловить Фигра. Кто встретит Косого, мочите на месте! Он еще не знает, кого послал. Завтра с высоко поднятой головой получаем работу и зарплату в ваксах. Вопросы есть?
- Хочу Гарик. Слушай, мама так называла.
- Заткни пасть, я сказал. Вопросов нет? Поехали.
   
      Команда новоявленных «секьюрите» разместилась в двух Фигулях. Салатная «копейка» прямиком рванула за город. Синяя «шестерка» закружила по улицам, высматривая джип.
 
      Финомарка скоро нашлась, припаркованная у вокзала. В кабине зевал шофер. Фандрюха притормозил за углом:
- План: подкатываем сзади, подбегаем, открываем, выкидываем водилу, я за руль и смываемся. Горик за нами на Фигуле.
- Гарик.
- Достал, придурок. После дела напомни, в морду дать. Все понятно? Поехали.
 
       Выскочили и бросились к джипу. Едва не оторвали ручки с разбегу, но дверцы не открылись, как пришитые. Парни затоптались недоуменно. Из салона машины через стекло насмешливо скосился на Фандрюху водила и протянул руку к ключу зажигания. Фандрюха, озверев, револьвер выхватил и пальнул, по стеклу трещины разбежались.
 
       А Джип Ферокки рванул вперед, на месте развернулся, вмазал в борт синему Фигулю, проволок и припечатал его к водонапорной башне, а потом помчался по вокзальной площади, догоняя провинциалов.
 
      Откуда-то из-под земли выросли двое одетых «с иголочки» парней. Показалось, только глазами повели, и врезался в кирпичную стену и сполз Морик; схватил себя руками за уши и рухнул снопом Лорик; Горика-Гарика вытащили через лобовое стекло, сломав руль, за руку и перекинули через кирпичный забор, следом бросили руку:
- Выберешь время, пришей.
 
      Наводившие страх на местных торговок Фандрюхины качки оказались слабоваты против столичных «быков». Фандрюха улизнул, свернул за угол, сбросил «ствол» и помчался, ног не чуя от страха, но далеко не убежал: истекающий кровью подельник «ствол» подобрал и влепил обидчику точно в затылок:
- Еще назови меня Гориком! Козел!
 
      Судьба салатной «копейки» оказалась того хуже. Фолюня заметил у леска толпящихся фермеров и решил мобилизовать для поимки зверюги дармовую рабсилу. Да не учли ребята, что боязливые, услужливые, легко дающие себя обобрать поодиночке крестьяне, оказавшись вместе и с оружием в руках, да навеселе по случаю предстоящей охоты на Фигра, поведут себя несколько иначе.
 
      Узнав обидчиков, выстроились мужики в ряд и грохнули залпом по машине. Навалили соломы вокруг, и Норик, Форик, Порик, Сорик, вместе с Фолюней вознеслись раньше, чем хотели, прямо на небо к чертям собачьим.
 
      Фермеры ружья попрятали и в Загребайск подались удачную охоту обмывать.
- Мы своего Фигра уже поймали, — смеялись мужики.

Глава 36 Стрелка на верхнем уровне

                Заносится и пыль в глаза пускать -
                часть Фигулянского менталитета -
                на стыке Европы и Азии как-никак.
            
      
      Ресторан «Плакучая Нива», единственная относительно приличная забегаловка  Загребайска, ничем не мог порадовать даже самый неприхотливый взгляд.
   
      Расположенный на втором этаже грязно–серого кирпичного здания, ранее олицетворявшего эпоху победившего развитого фоциализма (Кафонистический ампир, никогда не страдал избытком клиентов, по причине отсутствия у аборигенов ден-знаков и желания веселиться в темной комнате с грязными столами и обшарпанными стенами.
   
      Представительской команде Фузанского пришлось изрядно потрудиться, чтобы придать помещению хоть какой-то вид. Заменили светильники, мебель, завесили шторами стены, укрыв ободранную шпатлевку и неприличные, нецензурные, матерные, циничные надписи и рисунки: «Миша + Коля = Ха – Ха»…
   
      Попробовали перебить запах кошачьей мочи, лучшими Февропейскими дезодорантами, но получилось собачье дерьмо. Оставили так, чтобы не стало хуже.   
   
      После долгих переговоров добились согласия Побабыча, но вышла промашка с флимузином: (Чтобы понятнее, длинная тачка): не смог понять деревенщина, зачем ехать, когда пешком два шага.
   
      Так и явился в ресторане к трем часам в своем костюмчике «на выход», купленном еще при кафонистах по талону, полученному за победу в фоциалистическом соревновании и высокие показатели в труде.
   
      Фузанский, мудрый человек, встретил гостя на крылечке с широко распростертыми короткими руками и на второй этаж втащил, держа в объятиях. Усадил на лучшее место, пристроился рядышком и фоньячку полную рюмку собственноручно набулькал:
- Уж, мы так рады! Ах, как мы рады!...
   
      Свита рты пораскрывала и начала относиться к гостю соответственно: до земли кланялись (а дело было на втором этаже) и замолкали, едва Побабыч рот раскрывал. Побабыч только улыбнулся:
- Не пью. Сердце не позволяет. Вы на меня не смотрите. Я и ем – только пробую.
   
      Напряжение отпустило. Стали рассаживаться. Фузанский кивнул, и по другую сторону от Побабыча пристроился Флегонтьев, финансовый Бог Партии.
   
      Именно с сегодняшнего дня Флегонтьев решил начать новую жизнь: полностью отринуть мирские заботы и заниматься только деньгами, которые не предают и всегда отвечают на любовь взаимностью. Это решение имело свою историю.
   
      Разомлев от долгого безделья на Фанерном пруду, Флегонтьев почему-то вообразил, что сможет завоевать сердце неприступной секретутки Фузанского Гаси, нужно только проявить себя остроумным финтеллектуалом. Он выследил Гасю на выходе из пластиковой кабинки:
- Гася, не хотите послушать интересную историю?

      Гасю третий день мучило расстройство желудка от местных ракообразных, и она резко ответила:
- Не хочу!

      Но Флегонтьев все-таки  начал рассказывать:
- Представляете. Мой компьютер слово «титьками» показал, как орфографическую ошибку, а взамен предложил три варианта: «Витьками», «Митьками» и «тятьками». Правда, смешно.
- Кому?
- Мне. И… всем, — растерялся Флегонтьев.
   
      Рука Гаси взялась за молнию на кофточке и потянула ее вниз. На волю вывалились два полушария, таких больших и таких бело-розовых, которых Флегонтьев не только в жизни не видел, но даже и представить не мог:
- Вот эта Витькина, эта - Митькина, - сказала Гася устало. — И обе Тятькины. В любое, удобное для него время. Твоих тут нет. Надеюсь, и не будет. Ты в моей очереди последний. И отвали, придурок! — она повернулась и скрылась за дверцей кабинки, захлопнув ее перед носом незадачливого поклонника.
   
      Флегонтьев провел бессонную ночь, проклял свою безрадостную судьбу, окончательно обиделся на жизнь, возненавидел всех женщин и решил больше не отвлекаться от зарабатывания валюты для Партии. Теперь у «бога» руки тряслись и ноги дрожали: очень хотелось скорее о деньгах заговорить.
   
      Фузанский встал с тостом:
- Господа. Страна в дерьме, что неприятно, хотя привычно и закономерно. Срочно нужны люди, умеющие не только сложить два и два, но и получить в результате четыре. И вот сегодня мы счастливы приветствовать такого человека: выдающегося предпринимателя, отца возрожденного товарного продукта, национального напитка, нашего дорогого, - оратор поперхнулся, почувствовав в своих словах двусмысленность. — Уважаемого соотечественника Побабыча. Мы верим, что под руководством Партии Любителей Народа, в союзе с Побабычем, Фуфляния займет достойное место в иерархии стран дохлой Февропы, паскудной Фазии и перегонит склочную Фамерику. За Побабыча!
   
      Свита ответила радостным воем и набросилась на закуску, особенно, на выпивку. Флегонтьев получил, наконец, возможность поговорить о финансовых проблемах Партии с грамотным, думающим, а главное, богатым человеком. Он начал издалека:
- Фолитика, как вы знаете, органический симбиоз власти и денежек. Есть власть, сделал деньги, прикупил власти, сделал еще денежек, снова подкупил власти… А уж дорвался до власти… Пока не надоест. (Случаев, когда власть и деньги надоедали, в Фуфлянии на сегодняшний день не зафиксировано).
- Интересно. Значит, сначала были деньги?
- Нет. Сначала было желание  иметь деньги и власть, но порой случается, что власть испытывает некоторый дефицит «презренного металла».
   
      Побабыч наклонил голову, соглашаясь. Ободренный Флегонтьев продолжил уже без отступлений:
- У вас деньги, у нас – власть.
- У вас?

      Фузанский поспешил вмешаться:
- Нам ставят палки в колеса враги. Сволочи, идиоты, кретины, выродки, недоноски… Пропал Символ Партии – Сумчатый Фигр, но мы его найдем. Он здесь, местные патриоты встречали его в окрестностях и готовы помочь. Уже сейчас тысячи энтузиастов обшаривают местность.
- В надежде на десять тысяч ваксов, которых у вас нет?

- Детали! У нас есть власть. Купите! У нас самые предпочтительные шансы на выборах, Кафонисты в заднице, фиграрии на переферии, «Грушу», считай, отрясли.
- Вы забываете правительство с Фузяковым.
- Они без гроша: налогов никто не платит, кредит Фапонцы зарубили. Про идеологию молчу: там этим и не пахнет, вернее, пахнет - «этим».

- В партии у вас проблемы — Фугайло, Фуборский.
- Уже сутки, нет, — Фузанский впервые за весь обед развеселился. — Еще бы Фанфунг вернуть.
- Фанфунг? Телевизор?
- Это так. Болтанул спьяну.
- Хорошо. Бизнес есть бизнес. Что я получу?
- Два процента национального дохода. Это громадные деньги.
- Несерьезно. Страна пропивает две трети вышеозначенного дохода, и половина пропитого попадает ко мне.

- Черт побери! — раскрыл рот Флегонтьев и заскреб яростно в затылке. — Чем вас в таком разе заинтересуешь? Хотите войну? Отдадим все финансовое обеспечение. Фубль вложил — тысячу получил.
- Война? С кем?
- У нас есть варианты, но для вас… С кем, скажите. Всю черную работу берем на себя. Завтра даете деньги, через месяц заполыхает. Национальный конфликт, межнациональный, региональный,… гражданскую - хотите? — Фузанский, как торгаш на рынке, сделал рукой широкий жест. — Выбирайте. Народ изголодался. Только спичку поднеси.
- Нет!
- А поддержать наши идеалы?
- У всех одинаковы: полное отсутствие последних.
- Может в карты?
- Не играю.
- А в рулетку? Шарик погонять?
 
      Побабыч усмехнулся. Фузанский помрачнел и понизил голос:
- Мы - партия народная, у нас все по-простому, — повел глазами на охрану. - Мы ведь можем… и сами взять.
- Не можете, - Побабыч засмеялся. — У меня десятка в кармане: жена просила по дороге хлеба купить, а пенсия только через неделю. Спасибо за обед, господа.
- Но. Побабыч… - Фузанский беспомощно протянул руку.
- Хорошо, я подумаю, и, возможно, куплю вашу партию. Счастливо.
 
      Фузанский сорвался с места: провожать. Вернулся и поманил пальцем Флегонтьева:
- Мы растеряли все козыри. Подними все сусеки, проскреби все амбары, убей, ограбь, своруй с последующим изнасилованием, натряси деньжат. Раскрути Сына Парти, Певицу Партии, Сумчатого Фигра – Символ Партии.
- Как его раскрутишь? Даже фотографии нет…
- Олух! Дебил! Придурь деревенская! Все Фигры похожи друг на друга, как Фитайцы. (Нация с похожими рожами). Сфотографируйте любого и на экран (На обложку, на майку, на сумку, на плакат, на наколку,… на френ). Чем громче прозвучим, тем дороже продадимся.

- Партия должна иметь товарный вид, а для этого нужен товарный знак, притягивающая упаковка и товарный же чек на, оч-чень желательно, крупную сумму. Раз народу не на что надеяться, пусть полагаются  на Фигра (Сокращенно «на фиг»).

- И хватит киснуть в этой забегаловке. Поехали на природу: хочу сам поохотиться на сумчатую зверюгу. Давай, организуй!

Глава 37 Фолитические перспективы Фуфлянии

                Человечек, с амбициозно-нагловатой душонкой
                обречен на успех: окружающие - обычные
                люди - уступят и пропустят вперед очередную Звезду
               
      В ожидании звонка Побабыча друзья расположились в квартире Косого. Потягивали пивко и закусывали деликатесами, изрядный запас которых прихватили, уходя из предвыборного штаба. Жену Кусю, чтоб не вертелась под ногами, Косой отправил с гостинцами к сестре Масе:
- Отрывайтесь! Но чтоб никаких мужиков!
- Мы уже три дня без секса.
- Сами должны понимать. Время сейчас не такое!
- А мы «такие».
- А в глаз, девушка?
- Ухожу, ухожу…
 
      Смотрели Фанфунг и обсуждали невиданно быструю карьеру Хрустя, который с сегодняшнего дня по совместительству являлся координатором народного ополчения Загребайска по поиску и поимке Символа Партии.
 
      Последний, если верить бесчисленным телепередачам и газетным статьям, оставался единственной надеждой Фуфулян на обретение нормальной жизни, постоянной работы и достойной зарплаты.
 
      Как умудрялись фурналисты и фолитики в один клубок увязать  благополучие людей и Фигра-тех же людейеда, одному богу известно, а получалось убедительно, и верить хотелось.
 
      На экране лысый фиграрий, брызгая слюной и захлебываясь пеной, кричал о возможности небывало высоких урожаев, если Фигр только помочится на краю поля, и договорился до того, что полосатое животное, якобы, когтями взроет землю, когда крестьяне сдадут в металлолом и пропьют последний трактор вместе с плугом. «Не мало ли я запросил за такую блестящую речь»? — откровенно спросила бегущая строка.
   
      Вус и Косой смеялись до слез, нажимая кнопки на пульте переключения каналов, слушая бурную ахинею по оболваниванию «народа» и считывая комментарии подстрочника.
 
      Ослабевший от смеха Косой бросил в ящик пустую бутылку и закурил:
- Не поверишь, Вус. За последние дни столько нового узнал, будто университет окончил.
- Неудивительно, коллега. Я вас, Косой, теперь так буду называть, поскольку вы перешли в другой социальный статус.
- Куда перешел? Ты не очень заговаривайся. Я и в лоб могу.

- Не можешь. Ты теперь работник умственного труда: обеспечиваешь Фиар-кампании (Фубличные раскрутки) таких лиц, что страшно подумать. Еще неделька перед этим волшебным ящиком, и готова диссертация по психологии. Нет! Бери выше. По психиатрии. Материала выше головы.
- Да. Голову точно снимут. Только почему люди этой бредятине верят?

- На каковой ваш запрос отвечаем встречным вопросом: давно ли ты верить перестал? Эффект толпы — это… м-м. Как слово в предложении теряет многозначность, так и люди в толпе становятся на одно лицо: думают и действуют одинаково, а их сознание определяется контекстом толпы… эффект отары. (Баранами становятся), возглавляет которых козел, — Вус разволновался, вскочил, забегал по комнате. — Побабыч не звонит.
- Погоди. Не суетись. Новости, — Косой прибавил громкость.
 
      Расфуфыренная кукла, кося глазом в угол экрана, вещала:
- Фигурант Фузяков отправился в предвыборную поездку. Свою первую остановку он совершит в Загребайске, где, по слухам, и обретается сбежавший Фигр, — бесстрастное и холодное лицо дикторши не отражало внутренних переживаний, но подстрочник добросовестно отстучал: «За такие деньги – дерьмо с крылышками. Если и сегодня протеку, как с фампаксом, провалюсь сквозь землю».

      Косой захлебнулся от хохота. Вус схватил телефон:
- Побабыч? К вам едет Фигурант. Часов в шесть. Сейчас точнее узнаю.

      На экране мелькнуло лицо Фузякова, плоская белая лепешка, и тотчас отпечаталась бегущая строка: «Без денег Побабыча я ноль».
- Вы слушаете? Будет, как штык, - Вус положил трубку. - Косой, у тебя фургон на мази? Весь город Фигра ловит. Поехали и мы. Я местечко хорошее знаю. Какого нам здесь высиживать?
- Смотри сюда! — Косой, раскрыв рот, тыкал пальцем в сторону телевизора.
 
      Вус глянул, и челюсть отвисла: на экране сиял довольством Бузик. Умытый, причесанный, но узнать можно. Сынишка Хрустя и крестник Косого или наоборот. Голос за кадром сообщал стране о блестящих перспективах юного сиротки, Сына Партии и первопреемника Лидера Партии господина Фузанского. На подстрочнике светилось бесконечное: «Гы-гы-гы…».
 
      Кому принадлежала столь глубокая мысль: голосу за кадром, Бузику или самому подстрочнику – определить не представлялось возможным. Косой упал на стул и потянулся за пивом:
- Блин! Если еще и Мафуся поймает Фузанского за одно место (По контексту «за член»), въедут всем святым семейством в Кремль на белом коне.
- Мафуся тебя не забудет, — засмеялся Вус. — А в качестве приданного захватишь Фанфунг. Очень пригодится при продаже Фодины фоптом.
 
      Косой подпрыгнул:
- Откуда знаешь?
- Как «специалист по причинно-следственным связям»… Успокойся. О твоей мечте в Загребайске знает и сочувствует каждый бультерьер (Алкоголик), но обещает никому не говорить.
- Да, ничего я уже не хочу продавать: насмотрелся на торгующих. Собирай манатки, и едем.

Глава 38 Фигроловы
               
               День удался, час получился,
               минута прожита не зря
               
      Окрестности Загребайска, особенно в теплые деньки ранней осени, как нельзя лучше, годились для ловли Фигров, хотя бы последних вовсе не существовало в природе.
   
      Десятки озер, прудов, две реки и множество речушек, бесконечное количество лощин и укромных распадков, поросших лесом и без оного - райские уголки, где, и не поймав зверюгу, можно чудесно провести один из дней «бабьего лета», зависнуть по полной программе, имея запас горячительного и закусь.
   
      Особо нетерпеливые «ловцы Фигров» тронулись из города еще затемно. К восьми утра на выездах из города толпились уже десятки машин, набитых под завязку любителями острых ощущений и десяти тысяч ваксов: «Кто первый поймает, сразу «поляну»!
   
      Хрусть, в распоряжении которого находился соответствующий мандат от Фузанского и машина Фирожок, распределял добровольцев по направлениям, отслеживал по карте неохваченные маршруты и бросал туда дополнительные силы, не оставляя Фигру ни единого шанса остаться незамеченным и непойманым:
- Идентично! Как те, так и вы. Через горку, и с бреднем по полю, чтоб не зацепиться, делаете заброд.
 
      Многие догадывались, а остальные знали точно, как правильно и наверняка изловить зверя и приготовили соответствующую экипировку. Одно из самых причудливых сооружений, части громадной клетки из металлических прутьев, везли на крышах нескольких Фигулей.
   
      По задумке, Фигр должен в нее войти, привлеченный запахом и видом приманки, сзади хлопнет дверца, и десять тысяч останется только поделить. (Самая большая проблема в Фигулянии, так как  истина и справедливость для Фигулян всегда субъективны, т.е. кто схватил, тот и съел).
   
      Приходится признать, что по поводу приманки возникли разногласия: все сходились во мнении, что это должна быть колбаса, но какого сорта? Предлагались варианты вроде сосисок, полукопченой, любительской, что вообще смешно: все знают про слабую печень кошачьих, отчего последние избегают сало и спиртное.
 
      Предлагали сухую Фиевскую, а один приволок Фервелат — даже обсуждать не стали  — посмеялись, отняли и съели. Сошлись на отечественной Докторской. А вот импорт исключили сразу, как угрозу национальным интересам.
   
      Почти в каждой машине было ружье, заряженное одноразовым шприцем со снотворным (Клоффелин – надежное испытанное средство), но большинство охотников выбрали, конечно, рыболовные сети и бредни.
 
      Обмотать и опутать Фигра сетью, сунуть в крепкий дерюжный мешок и обменять на столько же ваксов, казалось столь простым и естественным, что многие уже мысленно тратили, а некоторые и занимали под немыслимый гонорар.
 
      Утро в квартире Кути началось с суматохи. Вчера нагулялись на деликатесах Косого, проспали и теперь наверстывали время, бегая с сумками от квартиры к машине. Вода, выпивка, еда.
 
      Афот и Мафуд, Мафуся только теперь удосужилась узнать имена «фегров», гоблинов, граблинов, запаковали и погрузили в багажник бредень. Афот сел за руль, а вся компания сбилась в салоне в кучу-малу.
   
      Подмяли, затискали Мафуда, только руки наружу торчат и хватают все, до чего дотягиваются. Помчались с ветерком. Фуська, чью грудь только что нащупала крепкая рука, захлебывалась от восторга:
- Фигра не поймаем, так хоть юбку свою подберу… и Мафудовы штаны.

Глава 39 На осеннем пруду

 
                Стремление к употреблению целебных напитков,
                исключительно спиртосодержащего свойства,
                в фуфлянах не сломать!
               
       Вазик и Туля колесили по дорогам в тщетной попытке отыскать укромный уголок и заняться друг другом, и натыкались везде на охотничьи биваки, цепочки Загребайцев, прочесывающих окрестности: рощицы, лесополосы и распадки.
 
       В каждом тенечке располагались импровизированные застолья с джентельменским набором из самофона, помидор, сала и хлеба.
- Фигр стал самым популярным жителем района, - прокомментировал Вазик, - и всего-то за десять тысяч. Легко подсчитать цену избирательной кампании одного фандидата: за сто тысяч поднимается Область, за лимон — Страна. И Фигр уже может считать себя Фигурантом.

- Ты даешь! В Фигуранты Фигра?
- Если сейчас на престоле свинья…
- А давай сами поймаем, - глаза Тули засверкали. — Такие бабки!
- Ты своего уже поймала.
- Обидеть хочешь? Форя мне до лампочки.
- Приятно слышать. — Вазик разглядел озерко с двумя березками, не охваченное охотничьим пылом и энтузиазмом и свернул к берегу. — Искупаемся?
- Здесь чужая одежда лежит. Наверное, хозяева недалеко.
 
      Вазик нахмурился. Вышел из машины, молча собрал в охапку брюки, юбку, кофту, завернул в лежащую тут же скатерть и швырнул в кусты.
- Выгружайся. Нет здесь никого.

      Но одиночества сегодня не получалось. Влюбленные только искупались и расположились в тени берез, как подкатили зеленые Фигули и на поляну вывалились разомлевшие от сладостной тряски в обнимку с Мафудом, Фуся, Куся, Кутя и Мафуся. Афот ткнул пальцем в березки:
- Зидеся Фигр была.
 
      Не обращая внимания на Тулю и Вазика, гости обшарили кусты и, найдя скатерть со шмотками, радостно завизжали. Откатили машину в сторону и начали устраивать пикничок, раздевшись предварительно до трусов и сложив вещи в машину.
- Пуганные, - засмеялся Вазик. - Не хотят второй раз голяком уезжать.
- Ты о чем? Мостятся на нашем месте. Нахалы. Давай их прогоним.

      Забывшись, Туля приподнялась на колени, и Вазик залюбовался ее грудью.
- Оставь. Это первые ласточки. А вот едут и вторые, — он показал на подъезжающий фургон. — Боюсь, тебе придется одеться.

- А я не «боюсь», — Туля шевельнула плечами, и ее бюст уставился в душу Вазика двумя стволами крупного калибра. — Те девицы похуже, а не стесняются.
 
      Из хлебовозки вышли Косой и Вус, пожали руку Вазика, кося глазами на Тулю, а к ним уже летели, радостно вопя, Кутя и Мафуся:
- К нам. К нам.
 
      Вус и Вазик растерянно переглянулись:
- Придется устраивать объединительный съезд. Блин!
 
      Афот и Мафуд, не отрывавшие масляных взглядов от Тули, призывно махали руками и чмокали губами, сглатывая слюну:
- Суда, дэвушек. Хлэб, сол кушаим.

      Косой поднял первый тост:
- Ну, за Фигра.

Глава 40 Почем страна?
            

                Истины бесспорные скучны порой.
                Человечество развлекается, упражняясь в спорах
               
       Железнодорожный вокзал Загребайска, обтерханный снаружи и прокуренный внутри, встретил фирменный поезд Фигуранта Фузякова неприветливой пустотой. Общественность и официальные лица были представлены только дежурным, который торчал здесь «экс оффицио»  – по должности, и очень переживал от невозможности получить десять тысяч ваксов за поимку Фигра:
- Чертово правительство! Там деньги лопатами гребут, а я Фигурантов встречай-развлекай.
   
       Многочисленные секьюрити элитного подразделения Фэмпел: Фэрек, Пэрик, Жмэрик, Хмэрик и т.д., спрыгнув на ходу с подножек, бросились между станционных построек искать угрозу первому лицу в государстве.
 
       Но пусты были вокзал и город. Пришлось пинками гнать из вагонов обслугу и наскоро формировать из нее подобие встречающей толпы:
- Громко, отчетливо кричим «Ура!», три раза, потом всеобщий восторг, но за автографами не лезть. Дополнительные объяснения нужны?!... Или кулак показать?
 
       В тамбуре, расширенном под нестандартное (прихлебатели говорили «уникальное») тело Фигуранта, появился Фузяков. Переваливая в свободном костюме сало с одной стороны на другую, он проплыл к флимузину-кабриолету и придавил тушей заднее сиденье. (На пост Фигуранта Фуфлянии Фузяков вступил, имея крепкую спортивную фигуру, но чрезвычайно быстро разожрался).
- Пуф! – сказал руководитель великого государства, что означало: «Давай к Побабычу».
 
      Побабыч, недавно вернувшийся из «Плакучей Нивы», делился с женой впечатлениями:
- Смешно и грустно, что ни партия, то типичная банда. Пообтесались, приобрели лоск, а внутри те же. Четыре года назад группировка Фузякова турнула их из столицы, теперь они с моей помощью возьмут реванш. Как шло, так и плывет. Два пахана пара.
 
      Тренькнул дверной звонок, и на пороге возник мужчина с внешностью дипломата и ужимками балетного артиста:
- Фугайс, — манерно представился он. — Секретарь по связям с общественностью. Шеф едет к вам, но возможны некоторые затруднения: он не сможет подняться по лестнице, и мы, с вашего позволения, приняли некоторые меры. Не могли бы вы спуститься во двор. С супругой, конечно.

- Супруга занята, стирает. А я сейчас приду, — Побабыч захлопнул дверь перед носом Фугайса. Предупрежденный Вусом, он не удивился визиту, но события последних дней уже начали его раздражать.

- Как тут не запьешь и не закуришь? – Побабыч осмотрел себя в зеркале. — Я, пожалуй, решусь… Лузя, мне Фигурант стрелку забил. Как звучит! Ничего, если я сменю его на этом посту? По заграницам начнем кататься, в теплых морях искупаемся…
 
       Жена Лузя, невысокая женщина лет сорока с небольшим, вошла в куфню, критически оглядела мужа и засмеялась:
- Оно тебе нужно? Заканчивай встречи и поедем за город. Говорят, грибы пошли.

      Засмеялся и Побабыч:
- Вытоптали твои грибы: народ с утра по укромным закуткам Фигра ловит, а на машине Вазик укатил. Ха! Я куплю у Фигуранта Ферседес за десять лимонов ваксов и пусть проваливает обратно, а нам будет, что вспомнить.
- Только побыстрее. Я корзину соберу.
 
      Побабыч в сопровождении Фугайса, тот дожидался за дверью, спустился во двор и обомлел. Дощатый стол посреди двора, на котором многие поколения пенсионеров забили несколько десятков тысяч козлов, украсила роскошная скатерть-самобранка.

      Вокруг толпилась сплошь разодетая в шмотки «от Футюр» пестрая свита, суетились телефурналисты и теле же операторы.
- Пуф! — сказал Фузяков и накрыл задом скамью.

      Побабыч и Фугайс поместились напротив, и можно было посадить еще троих. Фигурант пошлепал верхней губой о нижнюю, а Фугайс в упор глянул на Побабыча:
- Неосторожные сексуальные упражнения вашего племянника в Фапонии послужили причиной обострения между двумя государствами, в частности, стали помехой в получении кредита в миллиард ваксов. С нашей стороны уместно требовать компенсации.
- Племянник не ближайший родственник, а кредит и раньше был под вопросом.
- Ваши активы в столичных банках…
- Я помню о своих активах в столице, как и о ваших в Зарубеже.
 
      Фигурант снова пошлепал губами, глаза его на мгновение обрели осмысленное выражение. Фугайс поспешил перевести:
- Просьба Фапонских потаскушек о Сексуальном убежище создала Прецедент, который грозит развалить всю страну. Уже несколько тысяч фигулян попросили Климатического убежища в Фафрике под тем предлогом, что у нас холодная страна.
Другие несколько тысяч ищут Финтеллектуального убежища в Февропе: их, видите ли, не устраивает финансирование нашей науки. Третьи, и это самое страшное, попросили Материального убежища в Фамерике. Вы догадываетесь, чем чреваты подобные требования в стране, где недоедает… ВСЕ процентов населения? Они уедут или позовут фамериканцев сюда. (Случаи приглашения финостранцев для наведения мало-мальского порядка  в Фуфлянии начались с Фаряжских князей и вскоре стали традицией). Нам придется рискнуть своей собственностью в Зарубеже и арестовать ваши счета здесь.

- Спроси шефа, хватит ли десяти миллионов?
- Фублей?
- Ваксов?
- Ч-Му, — сказал Фигурант.
- Если можно, пятнадцать, - Фугайс сбросил официальность и подмигнул шакалясь. — Детишкам на молочишко.

- Прекрасно! – Побабыч начал выписывать чек. — А мне освободите одну из ваших машин. Вот этот Ферседес. За грибами сгоняю. И уберите из города ваших мерзавцев. Спасибо за внимание, господа.

      Он хотел пожать руку Фузякова, но, посмотрев на белую пятипалую лепешку, передумал. Отвернулся и крикнул в открытое окно:
- Лузя, спускайся. Поедем.

      Ферседес внутри оказался удобным и красивым, и Побабыч пожалел, что не позволил себе раньше такого милого пустячка.

Глава 41 Дорогая, я купил тебе страну

                Может быть, вечность думает о нас.
                Должна обратить внимание на тех,
                кто перед ней проходит,
                а вглядится, так и лица различит.
               
               
       Машина выбралась за городскую черту, и Побабыч, набрав номер, поднес к уху телефон:
- Вазик, как тебя найти? – выслушал ответ и повернулся к жене.—  Пока Фузяков пропивает со своей бандой (Иначе это называется «Команда Фигуранта») мои деньги, Фузанский станет Фигурантом. Мужичок живой, нахрапистый, на первых порах тебе сгодиться такой управляющий, а там и Вус опыта поднаберется.
- Управляющий, чем? – переспросила Лузя.

- Извини, советоваться было некогда. Поэтому я сам купил страну, записал, конечно, на тебя, а управляющим пусть побудет Фузанский.
- А Вазик?
- Загулял козак по девкам. И, боюсь, будет хуже. И сделать ничего нельзя, — Побабыч помрачнел. — Испортили мне парня Фапонцы. Устроить гадость чертям.
- Не стоит. Ты сам говорил: «У них древняя культура».
- Пожалуй. Даже и стоит наших воришек время от времени в шкуры наряжать, пока не поумнеют.

- А какую страну купил? Там тепло, красиво?
- Скорее наоборот. Всего лишь нашу.
- Шестую часть Земли?
- Ничего не мог поделать – фолитики навязали.
- А всю планету слабо?
- Языков я не знаю, — отшутился Побабыч.
 
      Показалось озерко с двумя березками. Побабыч помог выбраться жене, достал корзинку с едой и самофоном. Вместе двинулись к кружку отдыхающих. Навстречу поднялся Вазик:
- Ну, теперь все в сборе.
- Должен еще управляющий подъехать. Надо же его с Фигром познакомить.
- Решил взять Фузанского?
- Он уже раскручен, и мне на первое время годится.
 
      Радостно завизжала, увидев горлышки бутылок, Мафуся. Побабыч понимающе улыбнулся и протянул ей корзинку:
- Хозяйствуй. Лучший отечественный напиток без похмелья и отрыжки.
- Второй миф о циррозе, — подхватил Вазик.
- А первый какой?

- Прометей. Принес людям огонь и поплатился печенью.
- Да-да. Вазик, Вус. Отойдем. Вазик, ты не передумал?
- Нет. До превращения два дня. Надо успеть добраться. Посмотреть край твоих новых владений.
- Фотографию пришли… А ты, Вус?
- Я и Косой работаем на вас. Как договорились.

- А Фанфунг?
- От вас ничего не скроешь. Отдадим.
- Когда догуляем, объясни Мафусе, что она теперь мать Сына Партии и столичная жительница.
- От счастья женщину отрываете, — Вус показал глазами.

       Мафуся, размахивая титьками, тащила Афота к укромной ложбине:
- Девки, подготовьте пока Мафуда.
- Ну, такого добра она и в Столице найдет.

Глава 42 Апофеоз

                Хотелось мерзавцем и циником,
                а геном толкает в дураки
               

       Скалистый мыс, обозначенный на карте, как самая северная и, одновременно, как самая восточная точка Фуфлянии, осенью не радовал глаз разнообразием цвета и пейзажа. Плоская, заметенная снегом каменистая возвышенность заканчивалась в полукилометре от береговой черты, и к темно-синей воде в белопенных барашках вел пологий долгий спуск.
 
       Вазик и Туля шли от вертолета по жесткому насту, не проваливаясь, изредка запинались о заструги, так как занятые разговором не смотрели под ноги.
- Вазик, ты рехнулся. Потратить кучу денег, чтобы смотреть на белую пустоту. Тысяча километров от Загребайска.
- Десять тысяч. И еще восемь километров большака до твоей Поливановки.
- Зачем?

- Сфотографироваться на фоне Страны. Я обещал снимок Побабычу. Свой и Страны, где одни работают без зарплаты, другие живут без совести, третьи правят без чести, и все получают доходы в виде гонораров от продажи краденного.
- Давай, хватит философии. Ты обещал жуткую историю поведать. Так ведай, и обратно полетим. А то холодновато для пикника, — Туля поплотнее укуталась в шубку из серебристого песца. — И не молчи! Темно здесь и страшно.
   
       Действительно, сорок минут, отведенные природой на световой день в этих широтах, прошли. Вазик остановился в начале склона и повернулся к спутнице:
- Мы уже пришли. Обратно может вернуться только один. Я хочу, чтобы это была ты. Вот и вся жуткая история.
- Пожить здесь хочешь? Оригинал!
- Пусть так. Иди к вертолету. И сразу взлетайте, если хочешь жить. Вы все равно ничего не увидите: сумерки сгущаются.
   
       Туля смотрела на парня, и ее веселость сменялась страхом. Фигура одиноко стоящего на фоне расплывающегося чернеющего неба человека, который так и не  стал ближе и понятнее, казалось мистической, утрачивала очертания, терялась в морозной темноте. Туля попятилась, споткнулась и, обхватив голову руками, бросилась к проблескивающему красному маячку вертолета.
 
       Крик: «Прощай»! - подхлестнул и сдавил ужасом сердце. Почти без сознания ввалилась в кабину и махнула пилоту: «Летим». Машина раскрутила винт, поднялась и мигающей тенью пошла к югу.
   
       Вазик проводил вертолет глазами и подумал, что переживает лучшие мгновения в своей жизни. Здесь, где ничего нет, есть все: тишина, красота, и вечность клубится над головой. Быть готовым уйти, как только призовет время, признак самодостаточности и мудрости. Оплачены долги, и ничего не жаль.
 
       Через двадцать минут начнется превращение, и обратной дороги нет. Он нарочно прилетел в это безлюдное место, чтобы избежать соблазна остаться человеком.
   
       Совсем немного, и помчится Фигр по склону вниз к океану, с разбега преодолеет прибой и, будет плыть, пока поймет, что обратно вернуться уже не сможет.



Постскриптус

                Жизнь как жизнь.
                Какую ни дай,
                мы любую изгадим
               

      Вус не стал Фигурантом. Сразу после его появления в Столице, знаменитая певица Ксюша Фанеровская выследила его, выловила, затащила в свой роскошный особняк и выполнила обещание «не слезать с него живого».
 
      Она затрахала беднягу до смерти, похоронила с небывалыми почестями на пушечном лафете, а потом застрелилась рядом с могилой. (История знает подобные случаи в экстравагантной богемной фоэтической тусовке, но, чтобы так бывшего школьного директора…Нонсенс!)
   
      Не выполнил обещания стать мудрецом, поэтом и философом Фуборский. Убедившись, что в Фуфлянии красть больше нечего, отправился воровать в Зарубеж, где и процветает на горе тамошним жителям.
 
      Следующим Фигурантом  стал парень с нестандартной головой и удивительным мышлением – бывший Сын Партии Бузик. На новом посту он стал страстным нумизматом: коллекционирует действующие валюты разных государств и тискает по углам придворных потаскушек.
   
      Фуфляния начала очередную «Новую историю», убедительно демонстрируя Миру, что «отдельно взятая страна» вполне может существовать в условиях перманентного Апокалипсиса.