Иванова Александра Михайловича, а попросту Сашу, отдали в садик. Хоть и был он ещё маленьким, полтора года всего, никто за него особо не волновался. Ребёнок контактный, с ребятами на детской площадке общий язык всегда находит. И здесь проблем не должно быть. Спокойно проходит первый день, второй. Никаких эксцессов, ребёнок довольный. Через неделю воспитательница спрашивает у мамы: - Скажите, а он у вас что, до сих пор не разговаривает?
- Да нет, говорит нормально.
- Ладно, может, ещё не привык.
Проходит ещё неделя. Воспитательница снова пристаёт к мамочке: - Не говорит ваш сын. Не умеет?
- Да нет же! Говорю вам – дома он разговаривает со всеми.
- Тогда почему мы спрашиваем его о чём-нибудь, а он молчит? Мы его покажем психологу. Он, наверное, вредничает и не хочет с нами разговаривать.
- Показывайте.
На следующий день воспитательница встречает родительницу: - Вот! Психолог смотрел вашего ребёнка и дал справку, что он разговаривать не хочет. Вот направление в поликлинику к детскому психологу.
Ташкент город большой, врачами хорошо обеспечен. Столица, как-никак. Двадцать первый век.
Записались к психологу, приходят на приём.
Начались типичные вопросы, учитывая возраст испытуемого, конечно: - Это что на картинке?
- Шарик.
- А это?
- Собачка.
- А это?
- Домик.
- Шарик какого цвета?
- Зелёный.
Психологиня уставилась на маму: - Ничего не понимаю! Прекрасно ваш сын разговаривает, дай Бог каждому в таком возрасте. И не картавит даже. Вот вам справка в садик, что с мальчиком всё в порядке.
Утром в садике воспитательница долго вертела справку в руках.
- Как же так? А с нами почему он не говорит? Знаете что? Сходите-ка вы сами к нашему психологу вместе с сыном.
Пришли. Достала психологиня картинки и давай цветом интересоваться: - Канака ранг? Канака ранг?
Саша сидит и смотрит на неё.
Мамочка обомлела: - Так вы что, с ним по-узбекски разговариваете? А со мной почему тогда на русском? И после это вы говорите, что это он - вредина?