Виареджио,
недалеко от Пизы, Италия,
23 апреля 1903 года.
Письмо, что ты отправил ещё на Пасху, доставило мне немало удовольствия. Я рад хорошим новостям, мне приятно читать, как ты пишешь о великом искусстве Якобсена. Возможно, я и не ошибся, решившись дать тебе несколько советов о том, как совладать с тем множеством вопросов, на которые столь щедра твоя жизнь.
Теперь тебе откроется "Нильс Люне" - книга блестящая и глубокая. Каждый раз, когда читаю её, мне кажется, что она вмещает в себя всю жизнь, всю, от её нежнейших ароматов до полного, насыщенного вкуса самых зрелых её плодов. В ней нет ничего, что не показалось бы понятым и прожитым самим тобой, что не отзывалось бы лёгким эхом в твоей памяти. В ней, как и в жизни, нет ничего бесполезного, бесцельного. Из как будто бы незначительных событий распускаются цветы судьбы. Судьба сама по себе является удивительным, бескрайним узором, где каждая из нитей, из которых бесконечно любящей рукой соткана жизнь, переплетается с сотнями других. Ты будешь счастлив, читая эту книгу, она полна неисчислимых сюрпризов. Всякий раз будто попадаешь в новый сон. Но и позже, открыв её, ты снова и снова будешь оказываться в её удивительной власти, она не потеряет своей ошеломляющей красоты и очарования. Ты станешь получать всё больше удовольствия от неё, ты будешь благодарен ей. Увидишь, мир окажется в чём-то лучше. Твоя вера в жизнь станет крепче, ты станешь счастливее и сильнее.
Позже ты прочтёшь чудесную книгу о судьбе и чаяниях Мари Груббе. Потом письма Якобсена и его дневники. И наконец, ты прочтешь стихи Якобсена. Даже несмотря на то, что они переведены разве что неплохо, ты должен почувствовать звучание, в котором они живут. (Тут я посоветовал бы тебе, как только у тебя появится такая возможность, купить полное собрание сочинений Якобсена - там всё это есть. Три тома, в неплохом переводе. Издательство Ойгена Дидериха в Лейпциге. Я думаю, это будет стоить тебе пять или шесть марок за том.)
Ты, конечно же, прав, безусловно прав в своём мнении о "Roses Should Have Been Here..." - работе такой несравненной изысканности, выполненной столь безупречно. Чего, увы, не скажешь о работе автора предисловия. Но если есть у меня такая возможность, я требую: читай как можно меньше литературной критики. Критика - это всего лишь предвзятые мнения, сами по себе бессмысленные. Они заскорузлы, лишены жизни. Либо это умная игра в слова, где сегодня выигрывает одно, завтра - нечто совершенно противоположное... Произведения искусства бесконечно непостижимы, и нет ничего более бесполезного, чем попытаться дотянуться до них с помощью критики. Любовь - вот единственный способ сделать это, единственный верный способ. Поэтому всегда доверяй только самому себе, своим собственным чувствам, не обращай внимания на "аргументацию", не участвуй в "дискуссиях", не трать время на какие бы то ни было разъяснения в этом роде. Если случится так, что ты был не прав, то рано или поздно ты сам придешь к пониманию этого. Тебя приведёт к этому твой естественный рост. Пусть твои суждения живут сами по себе, в собственной тишине, пусть они развиваются спокойно. Ведь всякое развитие может происходить только самостоятельно, без принуждения извне. Прежде чем что-то рождается, ему необходимо созреть. Позволь каждому своему впечатлению, каждому зародышу чувства придти к своему разрешению самостоятельно, в невысказанной и непостижимой тьме. Прими это со смирением. Терпеливо жди часа, когда появится понимание, прозрачное, чёткое. Именно это и означает быть художником. И только в этом загадка творчества.
И всё равно, сколько пройдет времени. Может быть, год, может быть, десять лет... Это неважно. Художник не вычисляет и не просчитывает, а растёт. Как растёт дерево. Дерево не боится в весеннюю бурю, что не будет лета. Лето придёт. Но оно придёт только к тому, кто терпелив, к тому, кто ведёт себя так, будто вечность лежит у его ног, равнодушна, тиха и безбрежна. Я учусь этому каждый день моей жизни, учусь с болью, за которую благодарен. Терпение - это всё!
О Рихарде Деммеле. Моё знакомство с его книгами (и с ним самим - я с ним немного знаком) таково, что, когда бы я ни открыл одну из его великолепных страниц, я всегда опасаюсь, что следующая испортит эффект, созданный предыдущими, и превратит то, что достойно восхищения, в нечто вполне заурядное. Ты обоснованно охарактеризовал его как "пылко живущего и пишущего". Ты находишь его очень страстным. Да, действительно, страсть - вот к чему всего более близко то, чем живёт художник. Фактически, это одно и то же. И если бы можно было забыть этот пыл, но оставить страсть, в великом, чистом смысле этого слова, свободном от греха, подразумеваемого в нём Церковью, тогда бы искусство Деммеля было действительно значительным. Ведь его поэтическая сила велика, сильна как первичный инстинкт. Он как вулкан разражается своими рифмами. Он самобытен.
Но он не всегда отчётливо видит цель и не всегда избегает позы (а это одно из сложнейших испытаний для творца: он никогда не должен думать о том, как показать себя, как бы он ни был силён. Если только он не хочет обворовать себя, стать неискренним, если он не хочет потерять свой собственный блеск!) И потому, когда стихи Деммеля отчаянно прорываются из его глубоко личной жизни, то звучат они очень страстно, они впечатляют. Но в них есть изъян. Вместо абсолютно открытого мира, в его чистом, незамутнённом виде, мы видим только самца. Да, мы можем почувствовать жар его тела, его беспокойство. Но мы видим, насколько он заносчив, насколько измучен предрассудками, как это обычно бывает с теми, кто уродует любовь, превращая её в тяжкий груз. Потому что он любит только так, как любит самец, но не как человек. В нём, в его страсти, есть что-то ущербное. Он кажется диким, злобным, загнанным. Он сиюминутен, а это существенно ограничивает его искусство, оно кажется сомнительным, смутным. Оно не безупречно. И по этой причине оно недолговечно. (Но это происходит в искусстве очень часто!)
Тем не менее, можно наслаждаться и тем, что у него есть. Надо только не потеряться в этом мире, мире Деммеля, не зациклиться на нём. Бесконечный страх, измены, смятение - у него всё слишком преувеличено, этого нет в жизни. Хотя жизнь может заставить тебя страдать сильнее, чем страдают герои его книг с их скоротечными горестями и печалями.
И наконец, о моих собственных сочинениях. Мне хотелось бы, если б я мог, послать тебе какую-нибудь из моих книг. Но я очень беден, и мои книги после того, как они напечатаны, мне больше не принадлежат. Я не всегда могу их позволить даже самому себе для того, чтобы отдавать их тем, кто был бы с ними добр. Поэтому с другой стороны листа я напишу тебе названия последних из моих книг (и издателей - всего я опубликовал двенадцать или тринадцать). Ты сможешь заказать их, когда захочешь.
Я рад, что они окажутся в твоих руках.
С наилучшими пожеланиями,
твой
Rainer Maria Rilke