Мрак окончательно укутал землю, фонари вырезали на ней белые шары, дождь капал безнадежно, безнадежно ревел заводский гудок. Внизу, в лощине, лежал инженерский поселок. Перемигивались сотнями огоньков окошки деревянных коттеджей. Дымились трубы. Фосфоресцирующие в лучах прожекторов густые горячие клубы устремляли свои потоки к горному плато над лощиной. Мы стояли на самом краю этого плато под мокрой сосной и смотрели вниз. Каждый думал об одном и том же.
Весь день прокладывали фугасы, рвали известняк, к карьеру и от него бегали, поскрипывая вагонетки. Небо было серым, сырым, дым из труб стлался по земле. Фугасы взрывались с рокотом и дымом. А ближе к вечеру небо расчистилось, и нашему взору предстала изумительная картина. Тот закат казался необычным для этих мест. Слишком яркий, слишком красивый, слишком бросающийся в глаза, - он растянулся на весь горизонт и больше подошел бы к морскому пейзажу, чем к пыльному горному поселку с его вечно скучающим небом. Но до моря по-прежнему было две с половиной тысячи километров пути и миллионы кубометров серых каменных гряд.
- Жалко, что лето уходит, - сказал наконец я.
- Да, жалко… Но зато осенью все эти штуки, - и она повертела пальцем у виска, - становятся сильнее.
Мы еще немного помолчали, а потом как-то одновременно усмехнулись… Видимо, действительно сказывалось приближение осени.
Посёлок окончательно погрузился во мрак ночи. Набежала серая вата туч, заморосил дождь. Заводской гудок стих, перестали бегать юркие вагонетки, стало тихо, и только ветер гонял по широкому плато первые жёлтые листочки.
Некоторое время мы наблюдали за этой забавной кавалькадой, а после, взявшись за руки, мягко оттолкнулись от земли и бесшумно взмыли прямо в облака, в чистое звёздное небо. Путь наш лежал на запад, вдогонку уходящему светилу и навстречу ласковому морю. Через час на каменистом пляже две фигуры со сложенными за спиной крыльями наблюдали ещё один закат. Такой же яркий. Такой же завораживающий.
Ноябрь 15, 2008 г.