Девочка Вера не успела выскользнуть за дверь. Второклашки, радостно визжа и толкаясь, разбежались по домам, предвкушая выходной. Девочка Вера сползла обратно за парту и трусливо спряталась за откидную крышку. На пороге 2-го Б появилась мама Маринки, лучшей Вериной подруги, и встала в дверях, отрезав для Веры путь к незаметному исчезновению. Вера всегда чувствовала, что мама подружки хотела бы их дружбу прекратить, хотя прямо об этом девочкам не говорила. Вера терялась в догадках: почему красивой взрослой тете нужно, чтобы Маринка перестала с Верой дружить, ведь Вера не делала ничего такого, чтоб нельзя было с ней дружить. Подходящего объяснения не находилось.
В классе остались только Вера за последней партой, Маринка с мамой да учительница Анмихална. Уткнув нос в парту, девочка Вера закрыла голову руками и сделала вид, будто ей до смерти интересно разглядывать собственные непоседливые ноги сквозь щелочку в крышке. Впрочем, это и в самом деле не так уж скучно: можно разгребать пятками насыпавшуюся с кед кучку песка и в то же время прислушиваться, о чем говорят взрослые. Маринка в это время сидит, опустив голову, Анмихална внимательно глядит на нее поверх очков, а Маринкина мама рассказывает, как много времени они с мужем уделяют Мариночке, всегда с нею занимаются по предметам, водят в музыкальную школу и следят за ее внешним видом.
Заслышав про внешний вид, Вера посмотрела на свои кеды, в которых все лето гонял мяч старший брат Витька и которому они стали малы к началу учебного года, но все равно сильно велики Вере. Вера закатала штанины тренировочных брюк, тоже Витькиных, и полюбовалась выразительной колбасой на щиколотках. Внешний вид ног теперь вполне ее удовлетворил.
- Вера, встань, пожалуйста! - Анмихална вдруг заговорила громче.
Девочка Вера вскочила и тут же почувствовала себя будто голой на ветру под взглядом Маринкиной мамы.
- Вера, - строго сказала Маринкина мама, - девочки должны носить красивые туфельки, а не огромные кеды.
Вот всегда так. Да где ж взять туфельки? Хочет чтоб Маринка не дружила с Верой, пусть так и скажет, зачем каждый раз говорить какую-то ерунду.
- Вера, почему ты надела штаны брата, а не свои?
- Мои мама забрала постирать.
- Почему ты не надела другие?
- Нету других!
Мама Маринки что-то говорит про трудных детей и еще о чем-то, и по ее лицу снова видно: она хочет, чтоб Маринка больше с Верой не дружила. Девочка Вера отворачивается к окошку, сейчас ей хочется ввинтиться в пол.
- Понимаете, - выручает девочку Веру добрая Анмихална, - все дети шалят на уроках – и Марина, и Вера, – но некоторые все равно и задачки решают, и диктанты пишут, а у Марины все вяло, интереса ни к чему нет, будто это не учеба, а наказание. Чтобы Вера перестала вертеться на математике, я даю ей книжку с более трудными задачками. Вера, сколько задачек ты сегодня решила?
- Девятую не успела, - девочка Вера не повернулась от окошка.
- Вот видите, - продолжает Анмихална, - а Марина и вторую не успела с доски списать. Можете оценки у Веры посмотреть – вот, пятерки одни. Хорошие оценки бывают не только когда стараются, а еще когда интересно. Попросите Веру делать уроки вместе с Мариной. Вера у нас командир октябрятской звездочки и обязательно поможет. Правда Вера?
Маринкина мама смотрит то в журнал, то на девочку Веру и бледнеет. Не такой уж Вера трудный ребенок, хоть и в кедах. Хорошая Анмихална, добрая и не задает вопросов, на которые нельзя ответить.
Шагая домой, девочка Вера мысленно прикинула, чем бы таким интересным заняться, чтоб хватило на целые полсубботы. Поиграть на улице пока не с кем, кроме девчонок в песочнице, вечно изображающих «магазин» или «столовую». Эти игры годятся, если совсем уж нечего делать.
Лучше всего было бы пойти к Маринке шить наряды из лоскутов для ее многочисленных кукол. В разных коробочках Маринка хранит всякие богатства: пуговки, ленточки, золотую тесьму. На своих кукол она может руками сшить какое угодно платье или костюм. Однажды девочка Вера забыла у нее книжку про мушкетеров, а когда пришла ее забрать, куклы уже красовались в длинных пышных платьях с кружевами, в шароварах и куртках, точь-в-точь как на книжных картинках. Жаль, сегодня Маринкина мама дома, придется к ним не ходить.
Еще можно пойти к Олежке, соседу по парте. Девочка Вера любит смотреть, как Олежка рисует. Просто стоит у Олежки за спиной и смотрит, удивляясь и не понимая, как это он так водит карандашом или кисточкой по бумаге, и вот тебе скачущий по летнему лугу конь, или космический корабль, или, например, девочка Вера у школьной доски или во дворе со скакалкой.
Так размышляя, Вера незаметно дошла до дома и уже поднималась на свой этаж, как увидела брата Витьку, бегущего следом. Витька старше Веры на три года и всегда дает ей по шее, иногда за что-нибудь, а чаще просто так. Витька заикается, потому что, как говорят, Верин отец когда-то обижал его. Девочка Вера этого уже не помнит, а Витька помнит и не дает сестренке спокойно жить. Даже если не ударит, то еще какую-нибудь обидную штуку придумает: тычет пальцами прямо Вере в глаза или сует лед за воротник, а Вера ревет от обиды и злости. Если на ее вопли прибегает мама, Витька делает послушное лицо и заикается виновато: «Н-н-не знаю, ч-ч-о рыд-д-д-ает… П-пальцем не трогал…». Надо поторопиться, как бы Витька еще чего не выкинул. Вера подпрыгнула и нажала звонок. На ее счастье дверь открыла сестра Любаша, как раз в тот момент, когда Витька ее нагнал. Если Любаша и Лида, сестры-близнецы, дома, Витькины проделки не удаются. Любаша с Лидой разложили по всему полу комнаты, свободному от кроватей, газетные выкройки и придумывают очередное платье. Летом они заработали в стройотряде денег, купили матерьялу и теперь все время кроят и шьют.
Витька забрался на подоконник почитать, опять про своих пиратов или про войну. У Витьки на уме одни войны и сражения, да и в жизни сплошные драки, за что его часто ругают и требуют, чтоб привел в школу мать. «Н-не п-п-п-ридет! – каждый раз ехидно ухмыляется Витька, - Ей н-некогда». Хитрый Витька не врет, мама всегда отмахивается: «Потом! Некогда мне…», если хочешь у нее что-нибудь спросить, и снова штопает одежду, или стирает, или уходит в кухню и так звякает там посудой, что ничьих вопросов больше не слышно.
Вера направилась в другую комнату, где живет самый старший брат Сашка с женой и маленькой дочкой Оленькой и еще один брат Серега. Сашка на работе, его жена ушла стирать, а малышка расплакалась и не засыпает. Серега при этом спрятался за книжный стеллаж, позади которого стоит его кровать, и зубрит учебники, будто глухой. Серега отличник, его любят все учителя, и он всегда зубрит уроки, которые у него никогда не кончаются. Девчонки из его школы частенько стоят на лестнице и передают через девочку Веру записки для Сереги, чтобы он вышел, но он только читает, краснеет и снова зубрит уроки.
Покачав немного малышку на руках, девочка Вера положила ее в кроватку и, чтоб не заснуть самой под бубнящие повторения Сереги, начала читать какие-то листки, лежащие стопочкой на письменном столе. Листки похожи на те, которые печатает на гремучей машинке секретарша в приемной директора школы, из шуршащей желтоватой бумаги. На этих листках блеклыми буквами напечатан рассказ про какого-то человека, живущего то ли в тюрьме, то ли еще где-то, с другими такими же арестантами и надзирателями. Этот человек строит на морозе здание из кирпича, потом арестантов ведут в барак спать и кормить жидким супом и противной кашей, а перед этим сначала обыскивают. Рассказ скучный, без картинок, но написано все такими словами, что девочке Вере стало холодно и захотелось есть. Пришлось ей сходить в кухню, пробраться к шкафчику и плите через лабиринт развешанного мокрого белья, чтобы отрезать кусок хлеба и налить горячего чаю с сахаром. Только Вера опять взяла пожелтевший листок и продолжила чтение, как в комнату вошел Сашка, вернувшийся с работы.
- Не надо тебе сюда, - холодно и тихо процедил сквозь зубы Сашка, отобрал рассказ и, развернув Веру за плечи, с силой вытолкнул ее из комнаты, так что девочка Вера едва не расплескала на себя горячий чай. Увлекшие ее желтые листки рассыпались на письменном столе. Девочке Вере хотелось заплакать от обиды. Сашку ведь не мог обижать ее отец, Сашка всегда был взрослым!
Дома больше ничего интересного. Девочка Вера надела куртку и вышла на улицу, где моросит осенний дождь и уже темнеет. Иногда девочка Вера любит погулять одна и подумать о разных вещах или вспомнить что-нибудь приятное. Городок, где живет девочка Вера, небольшой, все улочки и скверы давно ей знакомы. Миновав улицу Пушкина, потом Кутузова, пройдя вдоль всю Социалистическую, затем улицу Космонавтов, Вера вышла на пустынную Комбинатскую. Эта улица называется так, потому что почти все взрослые этого городка работают на Комбинате, он дымит трубами чуть в стороне. Верина мама тоже работает на Комбинате. Точнее она работает медсестрой почему-то сразу в трех местах: на Комбинате, в Поликлинике и на Полторыставки. Брат Сашка тоже работает на Комбинате. Оттуда все приходят усталыми и неразговорчивыми.
С Комбинатской улицы девочка Вера повернула в знакомый парк вокруг кинотеатра, чтоб немного срезать путь на свою улицу, подобрала на дорожке палку и стала на ходу ритмично стучать ею по прутьям металлической ограды. Звук получился похожим на некую мелодию, Вера прошла вдоль ограды несколько раз, пробуя сочинять слова, пока это занятие ей не наскучило. Затем Верино внимание привлек камешек, вполне пригодный, чтоб скакать на одной ноге, подталкивая его, будто играя в классики сама c собой.
Девочка Вера смогла бы доскакать на одной ноге до конца дорожки, но вдруг услышала нагоняющие ее тяжелые шаги, быстро оглянулась и бросилась наутек. Взрослые неприятные парни стремительно ее настигали. Бесшумным зайцем петляя среди деревьев, девочка Вера побежала через кусты в темноту и спряталась за угол котельной на краю парка. Уже совсем стемнело, фонари остались возле дорожки, шум начавшегося дождя слился с шорохом кустов и звуком шагов. Девочка Вера сидела тихо-тихо, едва дыша, двое преследователей пробежали мимо, не заметив ее. Тяжело выдохнув, Вера было порадовалась, что опасность миновала, но тут увидела третьего парня прямо перед собой. Парень окликнул остальных. Верино сердце вмиг обледенело и рассыпалось на мелкие кусочки. «Если только коснутся, - мелькнуло в Вериной голове, - вцеплюсь зубами в руку или во что получится». Вера решила биться за свою жизнь до последней капли крови! Однако тяжелая рука накрыла ей нос и рот, так что дышать стало невозможно, осенний холод и липкие большие ладони уже проникли под одежду. Сейчас с ней произойдет что-то страшное, Вера почти потеряла сознание.
- Ну-ка два шага назад…, - сквозь туман в голове девочка Вера услышала, словно издалека, спокойный, но твердый, мужской голос.
Веру тут же отпустили, и она упала на землю, не чувствуя тела. Три силуэта метнулись в темноту, и только один мужской силуэт теперь виднелся на дорожке в слабом свете фонарей. Рядом с мужчиной стояла большая собака на поводке. Незнакомец подошел к девочке, поднял на ноги, сел на корточки. Лица его не было видно, но руки оказались сухими и горячими, а собака принялась дружелюбно лизать Вере лицо, все в слезах и соплях.
- Зачем ты, малыш, ходишь здесь одна? – ласково спросил спаситель, но девочка Вера не могла отвечать, а только всхлипывала. Незнакомец взял девочку за руку и медленно повел по темной улице в сторону ее дома, а пес побежал следом. Незнакомец сразу догадался, в котором доме живет девочка Вера, потому что, признав ее, навстречу поднялась лежавшая у подъезда соседская дворняга Найда. Мужчина и его собака скрылись в темноте, оставив Веру с Найдой. Вера не разглядела лица своего спасителя, только темное пальто и шляпу с полями, которые показались ей знакомыми. Вере было приятно думать, что это ее отец, хоть и говорят, что на самом деле ее отец давно умер.
Девочка Вера обняла лохматую Найду за шею и сразу стало теплее, девочка ведь успела промокнуть под дождем. Найда очень красивая, шерсть у нее длинная, темная и блестящая, только мордочка гладкая, острая, с приветливыми карими глазами.
Дома сестра Любаша втолкнула Веру в ванную, открыла теплую воду и принесла свой халат в горошек, сухой и приятный. Потом усадила в кухне, развела клюквенного морсу в чашке и достала с самой верхней полочки пирожок с картошкой и луком, припрятанный от ненасытных братьев специально для девочки Веры. Вера уже согрелась, но после пережитого руки совсем не слушались и глотать было трудно. Едва надкусив, Вера спрятала пирожок на прежнее место и пошла к своей кровати. Снова плакала маленькая Оленька, Вера забрала ее из рук Сашкиной жены и положила спать рядом с собой. У Оленьки светлые волосики и серые глазки, совсем как у Сашки, только не холодные стальные, а ласковые, как теплый летний дождик. Малышка потрогала Вере лицо крохотными пальчиками, недолго почмокала соской и вскоре обе заснули.
Еще дважды девочка Вера ненадолго выныривала из глубокого сна: один раз, когда у нее забрали Оленьку, потом, когда мама ушла на ночное дежурство. Вера услышала сквозь дрему, как тихо закрылась за мамой входная дверь, как мяукнул вбежавший с лестницы кот Барсик. Сон опять легонько вскочил на мягких серых лапах к Вере в постель, свернулся теплым клубком, и девочка снова утонула в сновидениях под его колыбельную.
Воскресное утро порадовало неярким осенним солнцем, скудное сияние которого щедро поддержали багряно пламенеющей листвой рябины и осины. Со вчерашним пирожком в кармане девочка Вера выбежала на улицу, хотя там, кроме лохматой Найды, пока никого. Вдвоем они отправились гулять этим ясным воскресным утром, разделив пирожок и радуясь новому дню. Вчерашнее происшествие уже казалось девочке Вере далеким-далеким, особенно если не думать о нем и не рассказывать никому, даже подружке Маринке или сестрам.
В этот день судьба приготовила девочке Вере невероятную удачу. Никто не встал так рано и не вышел на улицу, как Вера. Поэтому удача свалилась ей под ноги в самом прямом смысле, огромная и неподъемная. Проезжавшая мимо продуктовая машина подскочила на выбоине, задняя дверца распахнулась и перед девочкой Верой вывались картонная коробка, почти настоящий сундук с сокровищем. Сорвав этикетку, Вера обнаружила увесистые, словно слитки золота, плитки самого дорогого шоколада. Такую плитку Вера видела у себя дома лишь однажды, когда мама колола шоколад на квадратики и давала всем за ужином, а крошки в фольге облизал жадный Витька. Перед девочкой Верой лежало сто таких плиток, или двести, тяжелая огромная коробка. Девочка Вера смекнула, что клад должен быть немедленно спрятан от посторонних глаз и сослужить ей впоследствии службу, хотя пока неясно какую. Собравшись с силами, девочка дотолкала коробку к подвальному оконцу их пятиэтажки, потом пролезла через оконце в душное подземелье, переложила большую часть плиток из коробки на выступ в стене, втащила коробку и снова сложила в нее шоколадки, насколько возможно так же ровно и красиво. Верино сокровище теперь покоилось в надежном месте, скрытом от посторонних глаз, даже если стоять совсем рядом от секретного выступа в стене.
Отдышавшись, девочка Вера отправилась по подвальным коридорам к выходу. Сразу за поворотом, где она спрятала свое несметное сокровище, неслись куда-то бурные воды давным-давно прорвавшей канализации, скрывая немало секретных закоулков в кирпичных лабиринтах. Местами горели тусклые лампочки, местами было совсем темно. Выйдя на улицу, Вера встретила первоклашку Старцеву, играющую с черно-белым щенком. Этот щенок – секрет Старцевой, она прячет его от родителей в том же подвале, но за другим поворотом. Старцева считает собачонка необыкновенно красивым, будто это она его мама, а вовсе не дворняжка Найда. Старцева не перестает изумляться, как могло появиться на свет это необыкновенное чудо с такими восхитительными ушками, лапками и хвостиком, и почему хозяин Найды хотел его утопить еще слепым. Щенок ведь такой веселый, игривый и забавный, когда поест молочной каши, хотя его глазки прорезались только на прошлой неделе. Девочка Вера надеялась, что добрая Старцева когда-нибудь потом сумеет убедить родителей в замечательной красоте своего приемыша и те пустят его жить в квартиру.
Дня два Вера упивалась невиданным шоколадным богатством. К ее удивлению, теперь с нею захотели дружить те, кто раньше даже не замечал. Кудрявый Артур из третьего подъезда раньше всегда высокомерно проезжал мимо на блестящем двухколесном велосипеде. Теперь Артур сам стал учить Веру крутить педали. Анжелика с Диной всегда шептались только друг с другом, а теперь первыми звонили в дверь квартиры, где жила девочка Вера, сразу же после окончания уроков. Прежние друзья, Марина с Олежкой, будто отступили куда-то за плотное кольцо новых приятелей, ищущих внимания девочки Веры – шоколадной королевы двора.
Девочке Вере нравилось быть королевой. Под ложечкой у нее сладко посасывало и голова кружилась от неожиданного могущества. Вокруг Веры все время клубились жаждущие ласки подданные, караулили ее возле квартиры, заглядывали в глаза. Вера могла отломить сладкий квадратик и поделиться, а могла и не поделиться. Каждому хотелось оказаться в числе особо приближенных.
Спустя некоторое время подданные стали все чаще задавать вопрос, откуда в кармане куртки девочки Веры появляются все новые и новые плитки в золотистой обертке. Откуда шоколад да откуда! Карман у нее волшебный, вот откуда. Девочка Вера успела придумать замечательное вранье в ответ на домогательства. Надо положить в ее волшебный карман коричневый камешек и сказать заветные слова, тогда утром на месте камешка найдешь новую плитку. Что ж было делать девочке Вере! Подданным следовало кушать шоколад, когда королева жалует квадратик, и не задавать вопросов. Вот сами и нарвались на вранье, а Верино могущество от этого вранья только укрепилось.
Самые хитрые и сильные подданные оттеснили более младших и менее нахальных ребят, превратившись в постоянную королевскую свиту. Теперь девочка Вера вышагивала по двору с двумя крепкими мальчишками по обе руки, боксерами Толиком и Мишкой. Красотки Анжелика с Диной делали вид, что им охота поболтать с королевскими стражами, а на самом деле – быть обласканными вниманием королевы. Другие девчонки тоже вертелись возле Веры и ради того же королевского внимания как бы предлагали стражам списать домашнее задание или обещали Вере дать покататься на велосипеде, а сами заглядывали в глаза, стараясь поймать один только взгляд. Девочка Вера купалась в славе и почестях.
Однажды свита открыто потребовала доказательств волшебства. Недоверчивая ватага ребят ходила за девочкой Верой по берегу реки, и Вера показывала: вот этот камешек может сработать, а вот из этого шоколадка, скорее всего, не получится. Ребята не спускали с девочки Веры глаз. Теперь навязчивость девчонок стала неприятной: они требовали немедленно выйти на улицу и идти на поиски «шоколадных» камешков даже когда Вера скрывалась у Олежки или Марины. Нужно было все время как-то изворачиваться от вопросов Артура и мальчишек. Почему братья не забирают у нее шоколадки еще дома – ведь плитки гораздо больше кармана куртки и хорошо видны? Вера с вечера вешает куртку вот так, карманом к стене. А не может ли Вера одолжить куртку с камешком в кармане до утра, чтоб проследить момент превращения? Почему это появляющиеся шоколадки всегда одной и той же марки?
Для поддержания веры приближенных в свое королевское могущество Вере приходилось регулярно предъявлять новую сладко-горькую плитку. Пробираться в тайник, чтобы положить в карман новую шоколадку взамен «волшебного» камешка, становилось все труднее. Хитрющий брат Витька пару раз заметил девочку Веру выходящей из подвала и посмотрел испытующе, ничего не спросив, совсем не похоже на него. Жизнь девочки Веры стала сложной, вокруг нее повисло напряженное недружелюбное внимание.
Спустившись однажды за очередной плиткой в подвал к своему тайнику, Вера долго просидела возле коробки в размышлениях. Произошло нечто удивительное. Ни свита, ни подданные шоколаду больше не хотели. Малыши вообще наелись досыта, когда девочка Вера дала им по второму квадратику. Когда тебя изредка угощают одним квадратиком, кажется, что можешь запросто съесть плитку целиком. Когда получаешь второй квадратик, во рту становится слишком сладко и съедаешь его с трудом. Если же шоколад получаешь каждый день, то его вообще не хочется. Девочке Вере стало ясно – свита и подданные уже объелись шоколаду. Коробка опустела не более, чем на одну десятую, а шоколада уже не хотел никто. Тем более поразительным казалось девочке Вере неугасающее внимание к своей персоне, особенно от ребят постарше. От этого внимания в груди у Веры поселилось чувство опасности, словно вечно голодный и никогда не засыпающий червячок.
Девочке Вере совершенно не с кем было посоветоваться. Друзья Олежка с Маринкой остались за пределами шоколадного королевства, они его даже не заметили. Попробуй Вера объяснить про назревающую катастрофу, они бы не поняли. Где искать помощи Вера не представляла. Дома, сидя с маленькой Оленькой, девочка Вера окинула взглядом книжные полки в комнате старших братьев в поисках чего-нибудь полезного про жизнь королев. Девочка Вера сняла с полки одну книжку, потом другую, третью. Получалось, что в случае промашки, например, не довез прекрасный рыцарь алмазные подвески вовремя или наболтал кто-нибудь королю что-нибудь лишнее, королеве запросто могли отрубить голову. Особенно плохо получалось, если королевой или королем хотел стать кто-нибудь другой, более хитрый или сильный. Прежнюю королеву надо было куда-то девать, не оставалось ничего, кроме как отрубить ей голову или заточить в башню. Холодок пробежал по спине девочки Веры. Теперь она поняла, что свита вовсе не хотела дружбы с ней, а стремилась завладеть тайной ее могущества. После раскрытия тайны казнь выглядела неминуемой.
Девочка Вера стала задумчивой и поэтому рассеянной. Она была готова сама заточиться в башню подальше от посторонних глаз, но в качестве башни мог служить только все тот же подвал. Там и просиживала подолгу девочка Вера, не находя выхода из тупика. Из-за своей задумчивой рассеянности она и напоролась однажды на засаду, едва выйдя из подвала. Ей в лицо был направлен слепящий свет фонарика, словно разведчику на допросе. Фонарик держала домоуправ тетя Зина, большая и краснолицая. Рядом с ней стояли еще какой-то дядька и тетка, такого же домоуправского вида.
- Ну и откуда направляешься! – рявкнула тетя Зина. – Пойдем-пойдем, покажи-ка нам!
От страха немедленного разоблачения у девочки Веры подкосились ноги. Позади взрослых, с миской каши в руках, всхлипывала Старцева, щенячья мама, первой попавшая в плен, и брат Витька радостно корчил рожи, предвкушая зрелище Вериной казни. Это он выследил Веру по просьбе ее собственной королевской свиты и выдал недоброжелателям. Охотились на девочку Веру, Старцева попалась случайно.
Домоуправша схватила Веру за курточку и потащила в подвальный коридор, требуя сознаться, откуда девочка шла. По примеру Старцевой Вера начала громко всхлипывать, плести сквозь слезы, что играла с ребятами в прятки, что не хочет больше в подвал. Девочку Веру тащили дальше, поворот за поворотом, трясли за курточку, взрослые кричали, Витька кривлялся. Девочку Веру мутило. Непонятно как, у каждого нового поворота взрослые снова угадывали правильное направление, несмотря на Верины протесты. Проходя закуток, где жил выкормыш Старцевой, домоуправша ненадолго выпустила девочку, взяла щенка двумя пальцами за шкирку и бросила в воду. Стремительная подземная река унесла несчастную собачку навсегда.
Что-то порвалось в груди у Веры в это мгновение. Все чувства вытекли из неведомой емкости, померкли краски и волшебные сказки стерлись из памяти. Все стало Вере безразличным. Сокровище покинуло ее владения и, говорят, вернулось в свой продуктовый магазин, осчастливив шофера, наказанного рублем за потерю коробки с шоколадом. Вечером у Витьки начался приступ рвоты и истерика, он катался по полу, и кричал, что все гады и он всех перережет. Врач скорой помощи сделал ему укол и сказал, что забирает в больницу. Проходя мимо Веры, сидящей на подоконнике и молча наблюдавшей за возней вокруг Витьки, доктор пощупал ей лоб и сказал, что девочку тоже надо срочно везти в больницу, потому что у нее жар. Мама только устало теребила передник. Когда девочку Веру уже одевали, она провалилась в темноту, похожую на сон, полную обрывков мыслей и голосов.
Наверное, девочку Веру правда привезли в больницу, по крайней мере, именно так она себе ее и представляла. Белые стены и белый потолок, на столе беспомощный, совсем раздетый, маленький больной человек, над которым склонились врачи и медсестры с разными инструментами. Вдруг Вера догадалась, что этот маленький больной на столе – она сама и есть, только почему-то смотрела она на себя откуда-то сверху и не испытывала никакого интереса к тому, что происходило с ее телом. Даже наоборот, непонятная сила увлекала Веру прочь, в длинный коридор со стенами из красного кирпича. Вера устремилась по нему к неведомой цели, то ли бегом, то ли в полете. Кое-где из стен торчали факелы, обмотанные тряпкой, иногда зажженные, и с них капало горючее, иногда уже прогоревшие, и тогда коридор был совсем темен. Девочка Вера понимала, что влекущий ее свет снова появится уже за следующим поворотом.
Оказалось, что в этом странном коридоре девочку Веру ждала необыкновенно приятная дружеская встреча. Прислонившись к стене, стоял молодой солдат и, сняв сапоги, вытряхивал песок из портянок. От неожиданности Вера ударилась о стену, хоть и не почувствовала боли. Солдат снова надел сапоги и тут заметил Веру. Он улыбнулся. Это был Олежка! Только не такой маленький, как девочка Вера, а совсем взрослый, как десятиклассник. Олежка обрадовался Вере, совершенно не смутившись, что она все еще маленькая.
- Олежка! – девочка Вера коснулась пыльной и мокрой гимнастерки. – Почему ты весь в крови? Почему ты здесь?
- Понимаешь…, - Олежка замялся, - мы ехали в колонне по горной дороге, вдруг ударила артиллерия, и вертолеты, снаряд попал в нашу машину…
- Олежка, идем же скорее, - Вера схватила его за руку, стараясь увлечь за собой.
Вдруг глаза Олежки сделались холодными, он взял Веру за плечи и развернул в обратном направлении.
- Не надо тебе сюда, - негромко и медленно произнес Олежка металлическим голосом Вериного взрослого брата и толкнул девочку обратно в темноту.
Зачем же так?
- С днем рождения, малышка! Ну и напугала ты нас.
Девочка Вера лежала на столе под белым потолком, ей устало улыбался седой врач, а она продолжала думать о снаряде, попавшем в машину, где ехал ее друг Олежка.
В Вериной голове больше не было прежней ясности. Мысли стали медленными и никак не хотели шевелиться. В мозгу всплывали лица каких-то людей, а если Вера пыталась вспоминать, кто же это такие, начинала болеть голова. Самое трудное было вспомнить, кто из этих людей существовал на самом деле, а кого Вера только вообразила, или видела на картинках или еще где-то, но не на самом деле. Девочка лежала часами, уставившись в потолок, и не хотела разговаривать. Почему она здесь, ее тоже нисколько не интересовало. Кажется, у нее что-то с сердцем. Говорят, это врожденное и нельзя вылечить.
Когда Вере разрешили вставать с постели, она стала подолгу сидеть возле окна. Уже наступила зима, листва с деревьев облетела, а кроны покрылись пушистыми снежными шапками. Если белые снежинки кружились роем за больничным окном, Вере становилось хорошо и легко, особенно если никто ее в это время не тревожил. К ее разочарованию, врачи хотели от нее чего-то другого. Каждый день, сразу после завтрака, приходил доктор из другого отделения и мучил девочку Веру вопросами до самого обеда. Вопросы казались ей совершенно бессмысленными.
- Как тебя зовут? – спрашивает доктор каждое утро. Вера молчит в ответ. Если так интересно, мог уже спросить кого-нибудь еще.
- Как твоя фамилия? – Вера видит обложку медицинской карты в руках доктора, на которой написаны имя и фамилия. Наверное, это ее имя и фамилия. Зачем же спрашивать.
- Ты умная девочка, - продолжает доктор, - хочешь, я принесу книжки?
Вера отвернулась. Нет, она не хочет никаких книжек, у нее холодный колючий комок в мозгу и такой же в груди. Вера хочет только смотреть на падающий снег за окном или на белый потолок.
- Вера, - снова обращается к девочке доктор, - тебе нравится твое имя?
Вере трудно думать над вопросом, ей больно, она морщится и ждет, когда ее снова оставят в покое.
Так текли день за днем, и однажды Верино безразличное молчание надоело врачам. Девочку Веру выписали и, вместе с больничными бумагами, отдали в приемном покое брату Витьке. Вера смутно помнила, что всегда опасалась оставаться с ним наедине, а теперь даже не оглядывалась, лишь куталась зябко в ту самую легкую курточку, в которой ее сюда привезли еще осенью, да прятала голые ладошки в карманы. Витька шел на полшага сзади и все время говорил и говорил. Попытки отключиться от слов удавались только частично, девочка Вера чувствовала глухую боль в висках и затылке. Витька сказал, что его выписали уже давно, что брат Сашка с семьей уехал в Москву насовсем. То есть сначала Сашка просто сбежал, когда поругался с мамой. Оказалось, что его жена ждет второго ребенка, в то время как мама хотела, чтоб он был мужчиной в ее и без того многодетной семье. Сашка выкрикнул, что когда в доме мужчина, то детей становится все больше, хлопнул дверью и пропал. Сашку искала милиция. Он уволился с работы и не ночевал ни у кого из друзей. Через месяц он вернулся, сказал, что устроился на завод в Москве, и там есть общежитие, забрал семью и уехал. Теперь Витька живет в комнате с отличником Серегой. Серегины коньки теперь Витькины, а свои он отдает Вере. Новогоднюю елку уже привезли из леса и нарядили в маленькой маминой комнате. Любаша с Лидой наклеили на окна ажурные снежинки.
Витька говорил без умолку, новостей накопилось много, но девочке Вере не было до них дела. Какая-то одна из новостей мучительно не давала ей покоя, но сообразить, которая из них, Вере никак не удавалось. Кажется, Витька не сказал об этой новости, она звучала как бы сама собой, между другими новостями, но никак не доходила до Вериного сознания. Дома никого пока не было. Вера забралась на подоконник, чтобы снять боль в висках созерцанием падающих за окном снежинок. Витька принес к Вере в комнату коньки, постоял молча в дверях и опять ушел. Теперь он не будет ее лупить за то, что она ходит на каток с его коньками, ведь теперь это Верины коньки. Однако, это не та новость, которая тщетно пыталась просочиться в тяжелый и вязкий Верин ум.
Девочка Вера просидела на подоконнике довольно долго, прежде чем в дверь позвонили, и Витька впустил к ней Олежку и Маринку. Маринка протянула Вере душистое яблоко по имени Джонатан, а из рук Олежки Вера взяла акварельный рисунок. Это был совсем новый рисунок, она не видела его раньше. На солнечной полянке, среди травы и цветов, гномики в разноцветных одеждах собирали ягоды. Гномик в желтой жилетке сидел верхом на склонившейся ветке черной смородины и срывал тяжелую ягоду. Гномик в огоньковой футболке пересчитывал ягоды черники в своем лукошке. Два веселых гномика, пританцовывая, несли целую гирлянду клюквы, перебросив через плечо тонкую ниточку с бусинами упругих спелых ягод. Самый усердный гномик, в синей рубашке, тянулся прутиком за малиновой веткой с душистыми ягодами. Девочка Вера смотрела на картинку, не в силах оторваться. Олежка не нарисовал солнца, ни единого солнечного лучика, меж тем его свет играл летним теплом повсюду: на сочных ягодах, в кружевных тенях от травы и кустов и даже в крохотных глазиках гномов. Гномик в клетчатой рубашке устал и прилег отдохнуть под земляничным кустиком. Гномик в красной рубашке с белым горошком положил в лукошко целую гроздь брусники. От рисунка исходило столько летнего тепла и света, что девочка Вера почувствовала, как ледяной комок в ее груди шевельнулся и стал таять. Вязкая жижа, которая до сих пор была в голове вместо мыслей, вдруг стала живее, потекла и где-то посередине образовался прозрачный и ясный ручей.
- Олежка, - растерянно сказала Вера. – так не бывает… не бывает одновременно клюква и земляника, да еще и на одной полянке, да еще и летом, клюква бывает осенью.
Маринка звонко рассмеялась:
- Земляника с клюквой! Ха-ха-ха! Будто гномики бывают взаправду!
И правда, гномики – тоже сказка, Вера не подумала. Ей стало хорошо и голова перестала противно гудеть. Вера вдруг поняла, что за новость сказал, и одновременно не сказал, брат Витька – он перестал заикаться!
Улыбающийся Витька заскочил в комнату и погасил свет. Ребята повернулись к окошку, за которым давно стемнело и только что зажглось северное сияние, волшебное и одновременно настоящее.
Все стало становиться на свои места. Теперь ясно: Вере лишь привиделся смертельно раненый юный солдат, и несчастный щенок, и злые люди в парке – всего этого на самом деле не было. Зато новогодняя елка и мерцающие игрушки – самые настоящие. А еще у девочки Веры теперь есть свои коньки, новый каток залит во дворе, Дед Мороз уже раскладывает подарки по кулечкам и скоро отправится в путь на белых санях через хрустальный зимний лес, по голубому льду замершей реки. Олежкин рисунок тоже настоящий, хоть и волшебный. Девочка Вера теперь будет смотреть на него каждый раз, когда нужно растопить холод в груди и разом исправить все, что получилось отчего-то неправильно.