Книга 7. Дорога в бесконечность - 4 часть

Глава 18
     Заточенная в тело-невидимку, лишенная даже возможности быть услышанной, ее душа  билась, как огонь в лампе. Вокруг было множество людей - взрослые и дети,  наделенные даром и простые смертные,  но никто не слышал ее!  Зов растворялся в пустоте, крик наталкивался на  стену отчужденного молчания,  мольба повисала в безразличии.  Даже слова молитвы и те оставались без ответа, так, словно в этом мире и вовсе не было богов.
     Это одиночество среди толпы... Оно сводило с ума, было так мучительно, что хотелось по-волчьи выть на луну, рвать волосы и биться головой о стены. А ведь когда-то, устав от постоянных вопросов: "Как ты? С тобой все в порядке?", внимательных взглядом и навязчивых рассказов она только и мечтала о том, как было бы здорово, если б все оставили ее в покое.   
     Теперь же, когда эта мечта исполнилось...
     "Нет! -  Мати нервно дернулась. - Не исполнилась!  Потому что я мечтала совсем о другом!  Чтобы мне не надоедали, а не чтобы меня не замечали! И вообще..." 
     Она была готова разрыдаться: находиться в нескольких шагах от Шамаша, видеть, как ему плохо, и быть не в силах помочь! Эта беспомощность убивала ее, даже быстрее, чем безличие тени,  в которую она превратилась. А ей-то казалось, что не может быть  ничего хуже, чем потерять себя. Выходило – совсем не это главное.
     Спустя какое-то время на смену отчаянию пришла злость. И тогда первым ее стремлением было воспользоваться даром, обретенным в череде сновидений.
     -В конце концов, я Творец заклинаний! – она решилась. - Вызову демонов Курунфа, заставлю их остановить это безумие, которое только больные снежным поветрием могут называть исполнением мечты!
     Но дар, такой послушный совсем недавно, словно растворился с густом тумане, который незаметно окружил ее со всех сторон, стирая образы как ветра следы с покрова снежной пустыни.
     -Почему?! – Мати не могла этого понять! Ведь все сны без исключения убеждали ее – "Ты можешь! Ты богиня. Или, во всяком случае   - не обычная караванщица! У тебя есть шанс справиться с демонами Курунфа!" – Или это был обман? Сплошная ложь…- ее глаза были полны отчаяния, слова, срывавшиеся с губ, чтобы упасть в пустоту, несли в себе боль, как повозки каравана – огненную воду. - Ложь, которая была нужна только для того, чтобы я, дуреха, поверила в свои силы и сняла браслет Эрры, оказываясь от его защиты? Но почему тогда все не закончилось в миг, когда демоны обрели надо мной свою власть? Они получили мою душу – что им еще нужно? Зачем продолжать мучить меня?!
      -Да никто тебя не мучает! - донесшийся до ее слуха голос, заставил ее вздрогнуть, оглянуться, испуганно вскрикнуть:
      -Кто здесь?
      -Все, что делает Курунф, - между тем безмятежно продолжал невидимка, - это исполняет мечты. Для чего и был создан. А  твои мечты он исполняет с особенным усердием и внимательностью. Так что…Тебе грех жаловаться, - стоило последнему слову отзвучать, как туман стал рассеиваться, и Мати увидела, что вновь оказалась в ледяном дворце луны.
      Она стояла посреди ночного зала,  полного светом звезд, которые,  далекие и близкие, складывались не в рисунки созвездий, как думала она прежде, а  символы–слова. И все вокруг: потолок, стены, пол,   - представляло собой скрученный свиток, который словно только того и ждал, чтобы его прочли. 
      Мати, зажмурившись на миг, нервно дернула головою, спеша отвести взгляд в сторону.
    -Что же ты? - удивленная и недовольная, спросила ее собеседница, которая больше не была невидимой, но предстала в огненном отражении ледяного зеркала во всей своей божественной красе. – Позволь, наконец, своей мечта исполниться, чтобы мы вновь стали единым целым!
    -Тогда все закончится?
     -Нет! – воскликнула богиня снегов. - Конечно, нет! Только начнется! Все самое замечательное, чудесное!
     -И мы сможем победить демонов Курунфа?
     -Демонов? Да при чем тут какие-то демоны! Мы сможем все, что только захотим! - несомненно, ее собеседница была уверена, что, услышав эти слова, маленькая караванщица обрадуется или, на худой конец, вздохнет с облегчением. Но Мати лишь опустила голову на грудь. Она начала понимать.  И это понимание несло в себе не радость, но боль.
     "Воистину, только неведение может быть святым. Лишь оно безмятежно и наивно…"
     -Демоны… Сколь бы они ни были сильны, им не под силу создать город мечты… - вздохом сорвались у нее с губ слова.
     -О чем это ты? - удивленно смотрела на нее Айя, не скрывая ясно читавшегося на ее лице недовольства.
     -Когда служитель спрашивал, что такое город исполнившейся мечты, если, исполняясь, мечта перестает быть собой… Это вопрос был не для Шамаша, а для меня. Покидая будущее, проходя сквозь явь настоящего в минувшее, мечта становится сном воспоминаний. В котором будет исполняться вновь и вновь, целую вечность. Курунф – Город сна, верно? Он твой город? – она подняла взгляд, глядя прямо в глаза богине снегов.
      Та как-то неопределенно повела плечами:
     -Ты бы все равно узнала об этом. Если не сейчас, то потом.
     -Но почему же ты не рассказала мне обо всем сразу!
     -Зачем?
     -Только не говори, что Курунф – это мое испытание! - прервав небожительницу, воскликнула девушка.
     -Хочешь верь, хочешь нет, но так оно и есть.
     -И все эти сны…
     -Ты должна была понять, чего на самом деле хочешь.
     -Стать тобой?!
     -Да, - с безмятежным спокойствием кивнула богиня. - Ты была рождена для этого. Это твоя судьба.
     -А если я так не думаю? Тогда будут другие сны? До тех пор, пока  я не соглашусь, не смирюсь?
     -Глупо упрямиться.
     -Тем более что у меня нет другого выхода, да? Если я хочу спасти Шамаша?
     -Да зачем его спасать!
     -Я… Я все понимаю, - Мати чуть ни плакала, душа, сердце, весь мир разрывались на части и она сама не знала, что давало ей силы продолжать: - Глупая непослушная девчонка заслуживает наказания…
     -Признай, на самом-то деле в твоих снах не было ничего плохого. Все так, как тебе и  хотелось, за исключением… маленького изъяна.
     -Маленького изъяна?! – вскричала та, в глазах которой рушилось все мироздание. – Твои сны были ужаснее  насылаемых Лалем кошмаров!
     -Ты не была в них счастлива, - как ни в чем не бывало продолжала Айя. - Не могла быть. Потому что на самом деле мечтала совсем о другом.
     -Конечно, о другом!
     -Ты хотела быть мной.
     -Собой! Найти себя, свое место, свою дорогу и свою любовь!
     -Собой, мной – какая разница? 
     -Нет, это не одно и то же, потому что…! - умолкнув на середине фразы, она остановилась, мотнула головой. - Ладно, не важно. Все, что касается меня – не важно. Ведь  я – та, которая родилась лишь затем, чтобы ты обрела людское тело, только твое платье, твоя собственность, тень, отражение… - ей было больно  говорить об этом, но то, о чем она думала, было много мучительнее. - Но Шамаш! Как ты могла так поступить с ним! Ведь ты говорила, что любишь его!
    -Люблю. Даже сильнее, чем любила когда-то Ута! Эта любовь – все, что у меня есть, и я не променяю ее на все сокровища мироздания, на все вечности и…
    -Но если так, если это действительно так…  Как ты могла?  Как ты могла заманить его в ловушку!
    -Что за ерунду ты несешь! Я! Его! В ловушку! – она рассмеялась – но как-то нервно, высоко и неискренне. - Да мой сон – самое безопасное для него место на всем белом свете! И вообще, все, что я сделала, это позволила его мечте исполниться!
    -Еще одна мечта с маленьким изъяном? - Мати была в отчаянии, у нее просто опускались руки от бессилия  и злости – на себя, богиню снегов, весь мир…
   -Я хотела, чтобы он, наконец, понял, как глупо все время оглядываться назад, думая, что там еще что-то есть, что-то ждет, когда на самом деле в прошлом – одна пустота!
    -Ты вернула его в мир своей мечты беспомощным калекой!
    -Да! А ты думаешь, он вспомнил бы о нас, будь все иначе? Не говоря уже о том, чтобы вернуться. Нет, та жизнь закрутила бы его, и очень скоро он бы позабыл о мире снегов и  тех, кто ждет и любит его по эту грань яви и сна! Ты  этого хотела?
    -Все, чего я хочу, это чтобы он был в безопасности!
    -Я уже сказала - в моем сне ему ничего не угрожает! - это упрямство начинало злить богиню, приближая ее к той грани ярости, за которой она могла стереть строптивицу в порошок.
    -А как же демоны?
    -Что – демоны! Они всего лишь слуги, как золотые волки, драконы, тени! Для небожителей они не представляют никакой опасности!
    -За исключением…
    -Перестань! Хватит! Ты беспокоишься по пустякам лишь потому, что не понимаешь, какая это все ерунда!
    -Так объясни мне!
    -Зачем? Это глупо! Пока ты не захочешь меня выслушать, все равно ничего не поймешь! Когда же захочешь – станешь частью меня и будешь знать столько же, сколько и я. Так что… 
     -Скажи хотя бы одно, но прямо, недвусмысленно:  Курунф – всецело принадлежит тебе?
     -Он мой!
     -Почему же он так странно назван?
     -Ну… Не совсем мой… Он создан моим даром, на островке моей земли, но построен демонами, которые все свои творения посвящают Нергалу.
     -О боги! Ты отправила Шамаша в сон, полный демонов, которые…
     -Опять?! Что за дура! Я же все тебе объяснила! Этих демонов только двое! К тому же они – самые слабые из всех! Неужели же ты думаешь, что Шамаш, в случае чего, не сможет с ними справиться?! Шамаш, который победил самого Нергала!
     -В случае чего… - побелевшими губами прошептала Мати, которой не хотелось даже думать о подобном. - Почему? - в ее глазах, обращенных на богиню, плавилось отчаяние. - Почему, решившись на такое, ты не сделала все сама? Зачем тебе понадобились демоны? Чтобы Шамаш не узнал, что за всем этим стоишь ты?
      -А ты думаешь, он не знал? – богиня рассмеялась. - Детская наивность! Он знал даже прежде, чем все произошло!
      -Ты и я… Раз мы с тобой едины…
      -Сейчас – может быть и нет, но в прошлом и будущем – несомненно!
      -Он думал, что все дело во мне… Что Курунф нужен мне, чтобы найти себя… И поэтому не повернул караван, не защищался, не сражался…
      -Сражаться?! С кем? С нами? Но  ведь мы не враг ему! Никогда не были и никогда не будем! И не враг этим караванщикам. И уж конечно я не могу быть врагом тебе.
       -Но почему, если все так, он велел мне не снимать браслет Эрры?
       -Браслет? – она взглянула на него несколько озадаченно. Действительно, этот вопрос сильно выбивался из цепочки ее рассуждений. – Да причем здесь вообще он! – нервно всплеснула она руками. – Безделица! Не более чем украшение, которое, однако же, будь я на твоем месте, мне даже в голову не пришло надеть! Носить знак внимания от того, кто убил Ута, пытался убить Шамаша… Это… - если бы богиня могла, она бы задохнулась от переполнявшей ее ярости. – Это бездна знает что!
       - Ничто, внушающее страх
Тебе, не будет ей опасно,
У ней один лишь только враг.
С ним справиться она лишь властна…
       -Что ты там шепчешь?
       -Пророчество, которое Шамаш дал моему отцу. Оно обо мне…
       -Единственный твой враг – это Лаль!
        -Ты думаешь?
        -Не сомневаюсь! Ни на мгновение! Но теперь он не проблема.
        -Я встречала его в снах Курунфа. Ты привела его в них, потому что хотела, чтобы я перестала бояться?
        -А ты его когда-нибудь боялась? Или, на самом деле, прятала за этим словом свою ненависть? В любом случае, пусть он тебя больше не беспокоит. Забудь о нем.
        -Забыть? – она непонимающе взглянула на Айю.
        -Да. Курунф оказался весьма полезен. И если кому он и стал ловушкой, то…
        Мати кивнула. - Да, он говорил мне, что не сможет покинуть Курунф, пока его мечта не исполнится… Но… Ведь он бог и демоны не властны над ним, так же, как и над остальными небожителями…
       -А демоны тут ни при чем. Его удерживает не их сила, моя! А я, и ты скоро убедишься в этом, во много раз могущественнее моего несносного братца!
       -Его удерживало несбывшееся желание, - качнув головой, проговорила Мати. - Но я вошла в Курунф и теперь оно исполнится…
       -Никогда! Никогда этого не будет! Потому что он хочет отнять у меня Шамаша! Отдать его тебе, чтобы отнять у меня! Но мы – одно целое! И значит, до тех пор, пока Курунф существует, он будет пленником его стен!
       -А мои спутники?
       -Караванщики? Ты думаешь, они по собственной воле уйдут от сбывшейся мечты?
       -Ты собираешься остаться их в демонском городе?
       -Нет. Но жить после того, как самые счастливые мгновения остались позади… Лучше всего для них уснуть вечным сном.
       -Нет! - в отчаянии вскричала Мати и, скривив губы в презрительной усмешке, Айя пожала плечами:
      -Если ты будешь так глупа, что не послушаешься голоса разума, что ж, уведешь их обратно в снега пустыни.
       -Когда стану тобой?
      -Но ты не поступишь так. Потому что, когда это случится, ты на многое будешь смотреть иначе. И поймешь, как глупы были все твои страхи, сомнения, чувства…
       -А Курунф?
       -Я обещала город демонам в награду за их помощь… Забудь о  нем. Тебе Курунф противен, мне, как только все закончится, будет не нужен. Так что…
       -Вот, значит, как… - ее глаза почернели, с губ облаком пара сорвался вздох: –Понятно…
        -Да ничего тебе не понятно! И не будет, пока ты не станешь мною!
        -Я…
        -Помолчи! И не смотри на меня такими глазами! Я не чудовище, не бессердечная ледяная кукла и не злодейка-паучиха, ловящая всех в свои сети! Да, я не такая мягкая, чувственная, как ты. Потому что ты сейчас – маленькая смертная! О которой всю ее жизнь заботились другие, взрослые, старшие, небожители… Богиня такой быть не может! Особенно – супруга бога солнца, который, являя собой олицетворение добра, должен быть мягким, даже наивным и... Думаешь, мне не хотелось, как и тебе, оставаться в вечности робким, нежным ростком под защитой могучего дерева? Еще как! Но это невозможно! Потому что… Потому что все – и даже боги – такие, какими должны быть! И мне приходится быть сильной! Ты поймешь, когда… И все, хватит слов! Подойди ко мне и покончим с этим!
       Но Мати не сдвинулась с места.
        –Нет!Я не хочу становиться тобой ! -стараясь вложить в слова всю твердость, которую ей только удалось найти  в своей душе, проговорила она.
        -ЧТО?! - на этот раз ее ярость выплеснулась наружу, заставив ледяное зеркало засверкать ярче лампы, наполненной до краев огненной водой. - Да как смеешь ты, ты, ты…Если бы ты не была мной…!
        -Ты бы заморозила меня, да? А так только займешь мое тело.
        -Да кому нужна эта жалкая смертная оболочка!
        -Мне.
         -Ты хочешь умереть вместе с ней? И поэтому отказываешься от вечности ради непонятно чего? Лишь чтобы досадить мне? Дура!
         -Да, я  дура. Все смертные дураки, ты ведь знаешь.
         -Ну и умирай! Ты не единственная! Подумаешь! Я найду другую девчонку, готовую ради меня на все! Отправлю ее в странствия по тропе каравана, подожду, пока она приведет частицу меня в мир снегов, а потом разбужу Шамаша, сведу пути… Проснувшись, он забудет обо всем. И о тебе тоже, словно тебя никогда и не было!
        -Пусть.
        -Ты не любишь его, и никогда не любила, потому что иначе не смогла бы даже в мыслях от него отказаться! - в глазах богини вспыхнули слезы боли, губы начали подрагивать от отчаяния. Ее простертые вперед руки более не приказывали, они молили коснуться зеркальной глади.
       В какой-то миг Мати потянулась к Айе, но затем почему-то, качнув головой, остановилась, и, отвернувшись от зеркала обронила:
     -Порой для того, чтобы сохранить мечту, нужно от нее отказаться.
     -Ты сама не понимаешь, на что обрекаешь себя!
     -Пусть! Пусть со мной будет все, что угодно, все равно что, главное… Я не дам тебе стать мной! Не позволю обмануть Шамаша! Если ты любишь его – сама заслужи любовь! - она  отвернулась от зеркала, скрывая во тьме ночной залы свои слезы. – Уходи!
     -Ну и оставайся одна! - а в следующее мгновение голос Айи вдруг затих, зеркало наполнилось снежным вихрем, скрывая за собой все. Мир погрузился в тишину, холодную и глубокую, словно уши забило снегом.
      Прошло какое-то время… Вокруг ничего не происходило. Все оставалось прежним, таким же, каким было мгновение назад. Словно время застыло каплей воды под ледяной кромкой.
      Мати было все равно. Во всяком случае, до тех пор, пока ее взгляд случайно не упал на зеркальную поверхность пола.
     Увидев свое отражение, она вскрикнула, в ужасе зажав рукой рот.
     -Это не  я!  Это не могу быть я!
     Длинные, до самой земли волосы.  Не золотые -  белые, как пряжа метели. Они скрывали все тело,  будто  последний  покров, и были столь же неподвижны, как и он. Ни ветер, ни движения не нарушали  их мертвый покой.
     Не закрытым оставалось только лицо.  Впрочем,  это нечто с трудом можно было называть лицом. Какая-то маска. Кожа мертвая, ледяная, с синеватым отливом. Вместо губ - две серые полоски.  Нос - такой маленький,  тонкий,  что в первый миг казалось - его и нет вовсе.  Зато глаза - не просто большие, огромные,  в половину лица,  раскосые, выпуклые, как у кошки, но совершенно пустые. Из их  бесконечной глубины веяло мертвой пустотой и страшным, пробиравшим до костей, холодом.
     Если бы не озеро острова мечты,  состарившее ее на годы, которых, как оказалось потом, и не было вовсе, Мати, наверное, сошла бы с ума от ужаса. Но, уже пережив раз подобный кошмар, она смогла справиться и с новым. Вобрав в грудь побольше воздуха, девушка замерла на мгновение, а потом медленно,  процеживая его сквозь зубы,  словно зерно через сито, выдохнула.
     -Ну да, - к ней быстро возвращалась способность мыслить и рассуждать. - Хм-м, - она потерла  нос,  вернее - тот прыщик-бугорок, который от него остался, отмечая про себя: - Если я чувствую то же, что и вижу, значит, это не обман зрения...  И не кривое зеркало у меня под ногами.  Я действительно в кого-то превратилась. Благодаря Айе… Интересно знать, в  кого?  -  ее взгляд вновь обратился к отражению.
     На этот раз Мати рассматривала себя  медленно,  внимательно, даже с интересом, пока ей не пришла в голову мысль:
     -Да,  подруга,  если я - это Она, хорошую же шутку Айя, пытаясь досадить мне, сыграла с самой собой! Госпожа сновидений, прекрасная вечно юная божественная супруга Шамаша! Если бы он увидел ее сейчас, вот бы посмеялся!
       Чем дольше  она  смотрела  на свое отражение,  через которое проступали звезды,  тем сильнее ее разбирал смех:
     - Ну и уродина! Такой только детей пугать:
        Ночь-полночь, холод злой.
        Не уснешь, за тобой
        Дух придет, снежный страх,
        Чтоб увесть в мертвый мрак!
     Она уже  давно  не  была  маленькой  девочкой,  но все страшилки-пугалки помнила так хорошо,  будто слышала их только  прошлой ночью, ложась спать. Не удивительно.  Мати всегда была непоседливой,  непослушной и, к тому же, до предела избалованной. И взрослым, укладывая ее, ох как часто приходилось прибегать к помощи заклинаний.
     -Страшилками, которых боится только маленький ребенок!
     Может быть, ей тоже следовало испугаться. Что если, бросив строптивицу в лунном дворце, из которого ей никогда не выбраться, превратив в добавок ко всему в жуткую  уродину, даже не похожую на человека, сама Айя обернулась ею? Не просто стала похожей, но действительно заняла ее тело, чтобы жить дальше ее жизнью?
     -Ей могло надоесть возиться с упрямой девчонкой… - однако в душе не было и тени страха. - А хоть бы и так. Она очень скоро пожалеет о том, что сделала. Потому что Шамаш быстро обнаружит подмену… И вообще, если бы так было можно, Она б вовсе не стала со мной мучиться. Зачем?
     Когда нет страха, его место спешат занять другие чувства. И на этот раз самым сильным среди них было веселье. Непонятное, странное, нервозно-безудержное.
     -Нет, это просто что-то невозможное! -  не сдержавшись,  она рассмеялась - громко, звонко, весело. И ей сразу же стало легко и свободно на душе. - Хотела испугать меня, а получилось – посмеялась над собой!
     А потом  на  ее  глазах отражение начало изменяться.  Сначала в черной пустоте глаз зажглись искры, наполнив их светом и теплом, они ожили, начали уменьшаться, втягиваясь внутрь,  заполняя собой ту часть пустоты, которая еще в них оставалась, и  уже  очень скоро это были не чужие глаза какого-то неведомого ночного существа,  а ее собственные - большие,  синие, лучистые. Выправился нос. Покрывавшая кожу  ледяная корка стала таять и через несколько мгновений на порозовевших щеках остались лишь алмазные капельки воды. Искрившиеся росинки юного утра соскользнули с век в глаза, застя свет.
     Мати моргнула раз, второй, провела ладонью по лицу,  а когда,  спустя какое-то время вновь взглянула в зеркало пола, то вновь увидела себя - молодую девушку с длинными золотыми волосами в  дорожной одежде караванщицы -  теплом вязаном свитере, стеганых штанах и длинных шерстяных носках.
     "Словно только что из повозки...  - Мати с не угасавшим интересом осматривала себя. - Я  была так одета,  когда караван входил в Курунф. Словно с тех пор ничего и не случилась вовсе... Никогда...  Вот  только..." - внутри нее возникло какое-то щемящее напряжение,  чувство,  словно она должна была вот-вот подойти к чему-то очень важному, к разгадке...
     Но тут пол под ее ногами задрожал,  заходил ходуном,  так, если бы под лунным дворцом образовалась трещина, в которую начало все соскальзывать, проваливаться, разрушаясь.
     -Ой-ой! - и вновь, вместо того, чтобы испугаться, Мати охватило оживление, какое бывает перед удивительным  сказочным приключением,  о котором так долго мечтаешь.
     Вокруг не было ничего, за что можно было бы схватиться,  чтобы удержаться на ногах. Впрочем, Мати и не пыталась.  Вместо этого она просто взяла и села на ледяной пол,  который, не переставая дрожать, начал наклоняться, наклоняться, пока...
     -О-ой! - девушка заскользила вниз,  скатываясь  неизвестно куда, все быстрее и быстрее.
     И это...  Великие боги, это скольжение показалось ей таким замечательным, восхитительным,  что она была готова просто  прыгать  от счастья, вновь чувствуя себя наивной, беззаботной девчонкой, катившейся на полозьях повозки-игрушки с высокого ледяного бархана.
     -Интересно, куда меня приведет эта дорога? - прошло не одно мгновение, прежде чем она начала задумываться и даже попыталась оглядеться вокруг. Но как она ни старалась, ничего,  кроме зеркального пола, усеянного отражением покрывавших потолок звезд, видно  не было.  - А, какая разница! - беспечно махнула она рукой. - Когда доберусь до цели, пойму!
     Мати чувствовала себя совершенно счастливой.  Ей уже давно не было так хорошо.
     -Все так, будто я снова стала малышкой!
     И  это было не просто чувство. Время от времени искоса поглядывая на не потерявшее способности копировать увиденное зеркало пола,  Мати улыбалась своему отражению,  молодевшему прямо на глазах...
     -Вот было бы здорово, если б мне на самом деле вновь стало одиннадцать!  Когда я только-только  встретила Шамаша. И он подарил мне Шуши, - улыбка становилась все шире,  глаза просто  светились, - мой маленький щеночек! Моя замечательная девочка! Как было бы замечательно снова увидеть тебя!  - ей не терпелось. - Скорее бы,  скорее...! - ей казалось,  она была почти уверена - стоит закрыть на миг глаза - и она окажется в  своей  повозке. И  сможет  прожить жизнь заново. Но не просто прожить -  сделать ее лучше, помня все то, что должно было произойти. - Я смогу обойти все опасности. Не сделаю тех же ошибок.  И вообще, это будет другая, лучшая жизнь! Самая лучшая,  самая замечательная!  Лучше, чем может быть мечта!
     -Мечта... - ее глаза вдруг затуманились, обратившись вовнутрь и наполнились грустью.  С губ сорвался тяжелый вздох. - Мечта – это только сон. А сон - мираж, - пол перестал дрожать.  Скольжение прекратилось. Еще мгновение - и Мати уже сидела,  поджав под себя ноги, посреди залы. Освещавшие  ее звезды погасли, и все вокруг погрузилось в непроглядную тьму. Но лишь на миг. Спустя который тьма спала, открывая взгляду призрачный зал храма Курунфа.  И тени, точно пугливо-любопытные  снежные мыши осторожно,  на животе подползали к ней,  чтобы, не касаясь ледяным носом теплой кожи, втянуть в себя ее запах.
     Этот храм... В нем все осталось прежним. Словно здесь, в самом центре постоянно изменявшегося под действием мечты города,  перемен и не было и быть не могло.
     "Здесь все ненастоящее… Как и   исполнение мечты... Которая никак не обретет свою реальность… Никогда…"
     "Девочка, девочка, - демоны  закачали  головами.  В  их голосах слышалась улыбка - в чем-то  высокомерная,  в  чем-то  сочувственная, - неужели ты  так  до сих пор не поняла:  вся твоя беда в том, что ты мечтаешь очень о многом и притом -  одновременно.  Не  как обычные люди.  Когда,  попав в Курунф, их спрашивают: "Ну, чего вы хотите?" многим и задумываться не надо. У них всегда наготове та единственная, по-настоящему заветная мечта, за которую ничего отдать не жалко. И никаких тебе сомнений: "а что, если..."
    -Всего одна мечта! - вздохнула Мати. Что бы там ни было, даже понимая, что это – правильно, она не могла понять подобных людей. Ей казалось, что они похожи на тех, у кого всего один палец,  один-единственный на две ноги и две руки.
     "Тебе жаль их? - тотчас последовал вопрос духа, казалось бы, забывшего о начатом им рассказе. - Ты считаешь их ущербными? "
     -Да, - ни на мгновение не задумываясь,  кивнула  Мати, которая  как раз  думала  об этом:  "Ну что это за жизнь,  если в ней есть только одна мечта!"
     "Когда-то... - медленно начал второй демон. - Когда боги только создавали людей,  даруя им плоть - образ,  который отличал  бы одного от другого, являя собой знак индивидуальности, дух - дыхание земной жизни и душу - частицу вечности,  Они  говорили:  один вздох для одной жизни, одно сердце для одной любви, одна душа для одной мечты... "  - умолкнув,  он пристально воззрился  на  девушку своими глазами-невидимками.
     Мати лишь пожала плечами.  Она впервые  слышала  об  этом, когда в  легендах,  рассказывавших о сотворении мира,  не было ни слова из тех, что произнесли демоны. Возможно, они специально все это придумали,  чтобы  смутить   ее душу,  заставить усомниться, решить, что, может быть, это она ущербная с множеством своих грез, а не другие. Или,  еще того хуже,  зародить в ее душе мысль о том, что боги не столь уж мудры и всесильны,  хотя бы потому,  что Их планы не совпали с воплощением. Ведь в сердце человека не одна любовь - как можно не любить родителей?  А супруга? А своих детей? И их детей, если повезет прожить так долго?  А самих богов, люди ведь и Их должны не только почитать, но и любить.
     "Одна жизнь, - чувствуя   ее смятение,  продолжали  демоны, - именно для этого человека-образа, которую он не может  передать никому".
       -А как же супруги? Разве они не дают жизнь третьему – своему ребенку?
      "Одна мечта, потому что душу не разделить на части... "
     - Вот я могу же мечтать и о том, и об этом, при этом не разрываясь. Просто мечтать - и все!
      "Одно сердце  -  для одной любви,  которая останется в нем с рождения до смерти".
     -Любовь от рождения?  Это, выходит, любовь к родителями. Потому что  остальных  не  полюбишь заранее...
     "Жизнь, которую не отдать другому - твоя судьба.  Мечта, что одна-единственная - звезда в ночи,  которую, среди множества, ты выбираешь и называешь своим именем... "
     Мати чуть наклонила голову. А вот для нее не было одной-единственной звезды. Они казались ей красивыми лишь все вместе, сплетаясь в узор…
     "И любовь, которая лишь в тебе, для тебя и... "
     -Это что,  самовлюбленность,  что ли? - поняла,  наконец, она и фыркнула, не в силах сдержать смешок,  таким забавным ей показалось это глубокомысленное изречение демонов.  Да, конечно, эгоизм присущ любому человеку, но им не гордятся, а, скорее, наоборот. И вообще, называть самовлюбленность даром богов - разве это не богохульство?
    "Что бы ни говорил человек, на самом деле он никого не любит так сильно, как самого себя", - спокойно проговорили демоны.
     -Нет! - в полный голос вскричала Мати.
     "Что бы  ни  говорил  человек, - безразлично  повторили  демоны.-Таким он был создан..."
     -Нет!
          "Согласна ты с нами или нет, от этого ничего не изменяется. Потому что все так,  как мы сказали. А мы знаем, что говорим, потому что были созданы задолго до людей".
     -Но ни в одной из легенд нет ни слова  об этом!
     "Что ж, - создатели Курунфа лишь пожали  плечами, - должно  быть,  боги по какой-то своей собственной, известной лишь им причине, не хотели, чтобы вы знали всего".
     -Нет, легенды не рассказывают об этом, потому что ничего такого и не было!  Вы просто все выдумали! - не сдержавшись, выпалила девушка, а затем встала,  гордо выпрямила спину, откинув голову назад, уверенная, что демоны не оставят ее дерзость и  ответят  в  соответствии с их злобной сущностью.
     Но те молчали. Судя по всему,  у них были какие-то другие,  особые виды  на гостью, поэтому они не наказывали, лишь продолжали,  незаметно подталкивая ее вперед к только им видимой цели.
    "Мы говорили о мечтах и о тебе.  О том,  что у обычных людей одна заветная мечта... "
     -Не у обычных, - упрямо мотнула головой Мати, - у ограниченных!
     "Ну да,  конечно, - хихикнули демоны, - мы тоже готовы назвать  бога солнца ограниченным".
     -Но причем здесь...
     "Человек ли, бог - какая разница, если первый создавался по образу второго? Главное - верно подмечено: тот, у кого одна мечта – ограниченное существо. Конечно, наш повелитель другой. Но Он и не создавал людей.  Зачем Ему люди,  когда у Него есть мы? "
     -Да при чем здесь Шамаш!
     "У  него  ведь всегда была одна-единственная мечта. Ограниченность! "
     -Не смейте так говорить о Нем!
     "Как  «так»? Правду? Ты хочешь, чтобы мы тебе лгали?"
      -Нет, но…
      "Так в чем же дело? Ты была в его мечте и сама все знаешь.  В ней не нашлось места даже для этого мира,  не говоря уже о тебе".
     -Мечта - это... нечто очень личное, - Мати пыталась найти Шамашу хоть какое-нибудь оправдание,  но у нее это плохо  получалось.
      "Конечно!" - демоны Курунфа соглашались с ней, готовые назвать белое черным и бездну звездой, просто для того,  чтобы  сделать  гостье приятное.  И эта их покладистость еще сильнее запутывала Мати,  заставляя ее думать...  демоны знают  что!
     -О-о-х... - она тяжело  вздохнула,  шмыгнула  носом. Она чувствовала – что-то здесь не так. Но вот что? - Значит... – Мати решила заговорить о другом. - Мне нужно постараться не бросаться в разные стороны…
     "Вот именно! "
     -Но... - она прикусила губу,  нахмурила брови,  так что  через лоб пробежала морщинка. - Мне кажется, я так и делаю!
     "Если бы это было так, - закачали головами демоны, - твое  желание б давно исполнилось. На самом деле, а не миражом посреди пустыни".
     -А... - она должна  была  спросить  их  еще  о чем-то...  Но стоило ей открыть рот, как она совершенно забыла, о чем именно. - И как же мне быть?
     "Выбрать! " - в один голос вскричали демоны.
     -Легко сказать! - Мати тяжело вздохнула, опуская голову на грудь. Она никогда не умела и не  любила выбирать. Это всегда означало отказываться от чего-то,  теряя навсегда. Девушка же на не хотела ничего терять, а, стало быть, и выбирать! - Вот было бы здорово...
     "Если бы кто-то выбрал мечту за тебя?  - демоны  так  быстро  поняли ее,  словно сами подталкивали к этой мысли. - Ту, единственную, что для тебя будет наилучшей?"
     -У меня  самой ничего не получается... - виновато взглянула на них девушка.
     "Ты хочешь, чтобы это сделали мы?"
     В их голосе,  движении призрачных теней было что-то... Неясное,  мерцающее, подобное нетерпению в шаге до цели. И Мати чувствовала это,  как и какую-то смутную угрозу для себя так, в будущем...
     "Мы можем, - демоны  же продолжали осторожно-осторожно,  боясь вспугнуть трепетную дикую волчицу-чужачку,  решившуюся, наконец-то, после  стольких усилий,  приблизиться к их рукам. - Если ты захочешь... "
     "Только если ты захочешь.. " - и они воззрились на Мати своими огромными глазами-невидимками, глубокими, как бездна.
     А она  не  знала,  что делать.  С одной стороны,  ей страстно хотелось взвалить этот мучительный выбор на кого-то другого, но  с  другой... В  ее  сердце все еще жил страх,  хотя он и уменьшился до снежинки,  которую мягкие порывы воздуха медленно, но верно гнали в самый дальний, забытый угол души.
     -Вы... Вы ведь не причините мне зла?  -  осторожно  спросила Мати демонов.
     "Нет! Конечно, нет! – овскричали те. - Можешь не сомневаться:  не произойдет ничего, чего ты сама бы не захотела! "
     "Жаль, что ты все еще боишься нас. Недоверие подобно осуждению без вины…»
     -Нет, я... - попыталась прервать демона  Мати,  чтобы  объяснить: дело не в страхе... Вернее, не только в нем. Просто...
     Но тот мягко, но решительно заставил ее замолчать, продолжая:
     "Ты забываешь, что мы,  даже если бы захотели,  не смогли б причинить зла тебе – той, которой покровительствует наш повелитель".
     -Да... - кивнула девушка.  Вздохнув, она прикусила губу, задумавшись. Действительно,  никто  не  осмелится пойти против своего господина. Даже если этот господин - Губитель.  Вернее - особенно если это Губитель.  Потому что остальные боги могут,  слыша раскаяние оступившегося слуги, посочувствовать ему и простить вину. Но только не Губитель,  чья кара слишком быстра, чтобы кто-то успел даже испытать раскаяние,  не то что слово сказать в свое оправдание. А  раз  так, Мати действительно было нечего бояться. Разве что… - Я только хотела попросить… Если можно…
    "Смелее, девочка, смелее! "
    -Оставьте мне память! Пожалуйста!
    "Если это так важно для тебя…"
    -Да! Очень!
     "Раз ты хочешь… Да будет так".
     -Ну… - Мати не знала, что еще сказать. Демоны были готовы пойти ради нее на такие уступки, нарушая установленные ими самими правила… В отличие от госпожи Айи, которая только пугала ее чередой снов, подталкивая к ледяному зеркалу, за которым, кто знает, может быть, ее ожидала одна пустота… И если итак… Почему бы ей не взглянуть в глаза своей мечте? - Что ж...  Вы - хозяева Курунфа, - медленно, старательно обдумывая каждое  слово,  заговорила  она,- и знаете о мечтах больше, чем все смертные вместе взятые...
    "И? " - если бы демоны были людьми, то, наверное, затаили бы дыхание. Но они были другими.
     -И, - она решилась. - Я хотела бы, чтоб вы выбрали за меня желание. Самое заветное. То единственное, которое должно исполнится!
    "Да будет так! " - стоило отзвучать последнему из произнесенных ею слов,  торжественно произнесли демоны. И свет перед глазами вновь померк. Мир умер, чтобы через мгновение родиться вновь...
     ...Этим вечером Мати долго не могла заснуть. Она привыкла, что Метель убаюкивала ее своими песнями, снег успокаивал скрипом и шепотом... Здесь же, в шатре,  до девочки почти не долетал голос пустыни.  И еще рабыня, которой было поручено о  ней  позаботиться, запела какую-то городскую песню,  лишенную протяжности,  задумчивости пути.
       От досады Мати даже  прикусила  губу.  Она  натянула одеяла на голову, и, решив поскорее отделаться от чужачки, притворилась спящей. Ей не пришлось долго ждать:  рабыня быстро  ушла. Ее шаги едва успели затихнут, как девочка  вскочила, торопливо оделась и осторожной тенью юркнула наружу,  чтобы, забравшись в одну из крайних повозок,  вновь услышать голос Метели...
     -М-м! - нахмурившись, она почесала затылок.  Все  было  как обычно и, в то же время, как-то не так... Мати не могла справиться  со  странным  чувством,  что вот-вот должно было случиться нечто очень важное,  от чего зависела вся ее жизнь, и не только ее, нечто,  что уже  произошло когда-то...
     -Что за чушь?  Как могло случиться то,  чего еще не произошло, или не  произойти  то,  что уже случилось?  Ерунда! - она фыркнула, мотнула головой,  отгоняя от себя непонятные и потому  казавшиеся совершенно глупыми мысли.
     И тут - словно молнией ее пронзило озарение! Мати вспомнила!  Все, с  будущего  мгновения и до прихода в Курунф.
     -Ах! - девочка высунула нос из повозки,  огляделась вокруг, спеша убедиться, что предчувствия не обманули ее.
     Она заметила, как из стоявшей чуть в стороне повозки вылез Лис.  Он был слишком поглощен своими мыслями, чтобы увидеть девочку, она же, дождавшись, пока караванщик скроется из виду, осторожно, боязливо озираясь по сторонам, подобралась к командной повозке. До  слуха девочки донесся голос отца. 
     "Он там! - ей страстно хотелось увидеть его, того – еще молодого, черноволосого…-Папочка! "
     Она знала, что будет дальше.
     "Сейчас он говорит с дядей Евсеем. О том, как беспокоится обо мне, как боится возвращаться в Эшгар, из которого они были изгнаны когда-то…"
     Мати слышала голос отца, такой знакомый, заботливый… Ее губ коснулась теплая, мечтательная улыбка.  Она слушала голос, наслаждаясь его звучанием, но не слова. Зачем? Она и так все знала. Не только то, что происходило сейчас, но и то, что случится потом. И потому сердце не сжималось  от боли, душа не трепетала, оставаясь совершенно спокойной.
     Во всяком случае, до тех пор, пока она не подумала о…
     -Шамаш! Я вот-вот встречусь с ним!  Все... Все повторится! Вот здорово! Просто... Здорово! - даже с памятью шестнадцатилетней она была всего  лишь  маленькой  девчонкой. И это казалось ей самым прекрасным из всего, что могло произойти. - Как чудесно вновь чувствовать себя ребенком! - вот оно - настоящее счастье - жизнь без взрослых забот и проблем,  когда все впереди.
      А самое лучшее во всем этом было в том,  что она ничего не забыла.
     -Хорошо, что я попросила демонов сохранить мне память, правильно, - посерьезнев, кивнула  она, на мгновение вновь становясь взрослой – если не внешне, то в душе. - Так я не совершу ошибок,  о  которых  потом жалела бы всю жизнь. И еще. Демоны  правы - это именно та мечта,  одна-единственная, заветная.  Зачем мечтать о чужой жизнью? Что в этом хорошего?  А даже если  хорошее  и есть -  все  равно  оно не  твое.  А это, - она блаженно улыбнулась, - мое! Только мое! – Мати чувствовала себя по-настоящему счастливой.  Сладкое тепло растекалось по телу, нежной рукой гладило душу... Прожить свою жизнь заново,  помня все радости, чтобы предвкушать их приближение,  зная обо всех  горестях и не допуская  их приход... О чем еще можно мечтать?
     -Да... - задумчивый вздох,  взгляд, обращенный внутрь. - Да, - кивок, светлая улыбка на губах. - Да! - радостный возглас,  решительный и твердый.
     И еще.
     -Так лучше  всего! Так мне не придется сражаться с демонами Курунфа, чтобы освободить моих близких из-под их власти, - Мати ничего не могла с собой поделать.  Ей был симпатичен Эрра, от которого она не видела в своей жизни ничего плохого. В отличие от чужих людей. И Айи, не преминула напомнить она себе, от Айи, которую она никогда больше не будет, не сможет любить. Впрочем, ей не казалось это слишком уж большой платой за то, что она обрела. - Я просто заранее расскажу Шамашу о Курунфе.  И он сделает так,  чтобы караван обошел его стороной. Если кто и заслуживает наказания, то Айя… Пусть же ее планы не исполнятся! Никогда!
     И вообще, эта память о будущем… Она была очень кстати.
     -Мне нужно будет многое рассказать Шамашу. И не только о Курунфе. Я расскажу ему о том городе, который навсегда разлучил Сати с Ри. Пусть караван обойдет и его стороной... А дракон… Я войду в его город, но не побегу в последний миг в страхе прочь, а, наоборот,  сама сделаю шаг ему навстречу. Ведь с ним меня ждет самое захватывающее путешествие наяву, о котором я всегда мечтала во сне.  А, главное, ничего не случится с Шуши,  она будет жива. И Шамаш не будет ранен. И... Все будет хорошо. Сказочно, как во сне! - стоило ей подумать о сне, как глаза начали слипаться...
     Мати с трудом подавила зевок, взбадривая себя, мотнула головой, забормотала:
     -Не спи!  Не  спи!  Не  сейчас!  Сейчас нельзя спать! Сейчас... - ее сердце замирало в груди всякий раз,  когда она думала о предстоящей встрече с Шамашем.
     Она осторожно двинулась в сторону полога шатра, опасливо озираясь по сторонам, более всего на свете боясь попасться на глаза дозорных.
     "Ведь если они остановят меня, ничего из того, что должно произойти, никогда не случится!" - на миг ей стало страшно. Впрочем, этот страх прошел, как только Мати оказалась в снегах пустыни. Мир был во власти метели. Но для нее не было ничего прекраснее этого танца снегов под песню ветра. Перед ее глазами вновь и вновь пробегало все то,  что уже случилось однажды, когда-то...  Как ее позвал дракон,  как он заговорил с ней,  как улетел, оставляя на ее попечение раненого, который считал себя чужим в этом мире...
     Вот, сейчас, все повторится вновь в самой прекрасной, самой сказочной мечте.
     Но время шло.  Снег,  без устали падавший вниз с небес, успел укрыть ее пологом, таким тяжелым, что, в какой-то миг он придавил ее к земле точно погребальным покровом.
     -Не-ет... - она недовольно заворочалась,  освобождаясь от  его оков. Однако, ее движения не были резки,  решительны,  в них сквозило что-то сонное,  ленивое, словно она была недовольна тем, что ей не дают поспать, вынуждая что-то там делать, о чем-то беспокоиться... О чем  вообще  можно  беспокоиться  накануне  самого счастливого мгновения в своей жизни!
     Но...
     Морщинка пробежала по еще мгновение назад безмятежно-чистому лбу. Сердце в груди  дернулось,  ощутив  беспокойство.  Что-то было не так... Что-то... Вот только что? Мати никак не могла взять в  толк.
     -Мне казалось, - сведя бровки,  пробормотала она, - что  все произошло быстрее. Я даже испугаться не успела, - сейчас же, несмотря на то,  что она знала все о будущем,  ей стало не по себе. Не говоря о холоде, который, как ни старалась Мати его не замечать, с каждым мигом все усиливался.
     Девочка встала, поежившись, обхватила себя за плечи, пытаясь согреться.  Однако, освободившись от белого покрова,  она осталась беззащитна под порывали ледяного, пробиравшего до костей ветра метели, которые несли в себе не  только  мертвое дыхание стужи,  но еще и множество снежинок, острых,  точно стрелы,  которые норовили ранить побольнее, впившись в нежную кожу лица.
     Мати нетерпеливо огляделась вокруг, сощурилась, силясь разглядеть  хоть  что-то  за бесконечным мельтешением в воздухе белых точек.
     -Ну где же они! - сорвался с ее побелевших от холода губ полный обиды вздох, глаза наполнились слезами, которые замерзали быстрее, чем проливались за грань век. - Так не честно! Ведь я попала в свое прошлое!  А значит,  все  должно  быть  так  же,  как  было  когда-то! И так было до сих пор! Вот! - ее рука скользнула под одежду,  туда,  где прятала от посторонних глаз свою первую тайну - магический камень. - Он же здесь, со мной! И из-за него дракон позвал меня! Потому что думал, что я - наделенная даром!
     Мати помнила все, произошедшее тогда, лучше, чем случившееся вчера. Еще бы, кого интересуют какие-то обыденные моменты жизни караванщицы?  Другое дело - встреча с повелителем  небес, нет, не правильно, не это главное – первая встреча с любимым!  Она холила и лелеяла эту память, берегла ее, вновь и вновь вытаскивая на свет и очищая от налета времени,  и, как теперь она была совершенно уверена, - ради этого дня.  Чтобы,  оказавшись в минувшем, ничего не пропустить, не ошибиться в выборе пути.
     И тут вдруг она в ужасе вскрикнула, выпустив из руки камень, который  обжег  ее,  однако не своим жаром,  а страшным,  никогда прежде не знакомым ему холодом.
     -Эт-того н-не м-может б-быть! – прошептали побелевшие губы. Разум отказывался верить в то, что уже со всей силой отчаяния чувствовало сердце.
     Камень должен был быть горячим!  Он  начал  согреваться  еще когда девочка,  оставаясь под куполом каравана,  впервые услышала зов дракона. В снегах же пустыни стал даже не теплым - горячим! И больше не остывал уже никогда! И вот...
     -Но почему?! - она никак не могла взять в толк,  в чем же причина?  И находила только одну - ту, о которой она и думать боялась, стараясь выбросить из головы, стереть с поверхности снегов, забыть... Но не могла. Потому что другого объяснения не было и не могло быть.
     -Здесь нет Шамаша, - в ее душе разверзлась пустота, - в этом мире... - она-то была уверена,  что прошлое - это прошлое и в нем ничего никогда не может измениться,  и вот...  -А может, в мире и есть. Но не здесь. Я  могла побежать в другую сторону, - ведь на этот раз она шла не на зов. Она не слышала его, не прислушивалась.  Ее вело в снега не отчаяние, а предвкушение чуда. - Я стала другой... не такой, какой была когда-то, обремененная всеми этими воспоминаниями. И пошла другой дорогой… - она думала,  что  разрыдается,  но почему-то глаза совершенно высохли, словно слезы навсегда их покинули. - Я заблудилась в снегах. И останусь в них  навсегда. Ведь сама не отыщу дорогу назад. Потому что...- потому что на самом деле  ей  не  хотелось  никуда возвращаться. Зачем? Все казалось таким нелепым, бессмысленным. Кому нужна такая жизнь?  Она ведь не об этом мечтала.  Она  боялась этого - да, но не мечтала!
     Мати качнула головой.  Все,  детские грезы закончились.  Она вновь стала взрослой.  Во всяком случае – ее душа, заключенная внутри тела-оболочки ребенка. В сердце не осталось ни боли, ни обиды. Все они ушли вместе с волей к жизни,  когда, опустив руки, караванщица легла на снежный покров и  свернулась в комок, ожидая, когда метель запорошит ее, закроет с головой своим снежным пологом и уведет прочь из мира  живых,  туда,  где с ней навсегда останутся только воспоминания...
     -Демоны... - она вздохнула,  даже улыбнулась, как-то снисходительно, не найдя в себе ни ярости, ни злобы. - Все-таки вы обманули меня... Своей искренностью… И ведь предупреждали, что воспоминания изменяют прошлое, как надежды грядущее… А я забыла… Вот только… Все эти убеждения, заверения, обещания, что демоны ни когда не причинят мне зло,  потому что не  пойдут  против  своего господина,  который покровительствует мне...  Хотя, все верно, все верно...  Не встретившись с Шамашем, я никогда не встречусь с Эррой. И он не подарит мне браслет. И демоны смогут вредить мне так же,  как всем остальным людям.  И...  Все верно, все верно... - она  повторяла эти слова,  как какое-то заклинание,  способное успокоить его душу, усыпить сердце, заполнив  образовавшуюся  в  нем пустоту. – Моя мечта исполнилась. А, вместе с ней – и то, чего я всегда боялась больше всего на свете. Шамаш говорил: счастье и беда всегда где-то поблизости друг от друга. Теперь я знаю - самая страстная мечта и самый ужасный кошмар - тоже...
     -Демоны, демоны...  Вы многому научили меня...  Проще  всего скрыть обман среди правды, как ядовитую ягоду в пригоршне съедобных,  похожих на нее как две снежинки. И самый ужасный обман - когда,   говоря  правду,  утаиваешь что-то, способное перевернуть весь мир с ног на голову.
     Однако она не собиралась сдаваться, пока еще нет!
     -Я не оставлю все так! Я найду способ…
     -Перестань! - прервал ее смех.
     -Лаль! - даже за гранью смерти, забыв обо всем на свете она не спутала бы его ни с кем.
     -Он самый! – криво усмехнулся бог сновидений.
     -Как ты здесь оказался? Тебя здесь не должно быть! Ты… Сейчас ты находишься в заточении в мире сновидений!
     -Нет, маленькая смертная! Это ты в заточении в мире сновидений! И тебе больше не на что надеяться! Так смирись и усни!
     -Нет! Рано радуешься! Я буду бороться! И не позволю демонам победить!
     -Ну и пусть проигрывают! Мне нет до них дела! Это я! Я победил!
     -Нет! Этого не случится! Лучше я позволю Айе занять мое место…
     -А ее здесь нет! Ты не в своей мечте, девочка. Ты в моем сне. В котором нет места моей мерзкой сестре!
     -Но…
     -Хочешь узнать правду? Так, напоследок? Чтобы скоротать время в ожидании смерти? Курунф – действительно город двух хозяев. Но не сила Айи создала его, а моя!
     -Ты лжешь!
     -Вспомни трехцветный храм Курунфа! Белый – конечно же, Айи, ведь это на ее земле построен город. Черный – да, Нергал, демоны все свои творения посвящают хозяину. Но ведь это не все, есть еще синий. Синий, как вода, которая на самом деле совсем не синяя, как небо, как… Синий – обманщик-хамелеон – мой цвет! И вообще, это я подбрасывал тебе все последние сны, разжигал в тебе ненависть! Я водил тебя по ним на повозке, словно глупую олениху! А ты, наивная душа, думала, что это Айя, что она – твой враг! Поверила в эту ложь, которая даже мне казалась отчаянно дерзкой, безумной…Ты же поверила!
      -Но если это только сон, то, умерев здесь, я проснусь…
      -Ты никогда не проснешься от этого сна! Ты потерялась в мире сновидений, и никогда не найдешь пути назад! У тебя нет путеводной нити! Той, которой мог бы стать браслет Эрры, не сними ты его так опрометчиво! – воскликнул Лаль, а затем, спеша положить конец всем дальнейшим расспросам, исчез.   Мати осталась одна.
     Она сразу поверила Лалю. Действительно, все, что происходило с ней в снах Курунфа было слишком невероятно, а последний разговор с Айей не оставлял никаких сомнений: ну конечно же, богиня сновидений совсем не такая! Она просто не может быть такой! Да и вообще, зачем ему было лгать? Теперь-то…
     В ее глазах стояли слезы, покрывавшиеся ледяной коркой прямо в излучинах век, белые онемевшие губы, чуть слышно прошептали:
     -Прости меня, госпожа Айя! Я не должна была верить во всю ту ложь, которую выдумал для меня Лаль! Я… Я не прошу Тебя о помощи, понимая, что не заслужила ее…
     Тишина была ей ответом. Метель утихла, задумалась о чем-то своем. Однако в ней не было и тени тепла, лишь отрешенное созерцание, безразличие и, может быть, где-то в глубине – ожидание, но не деятельное, отрешенное. Если в Мати и оставалась надежда, что богиня снегов простит ее и поможет, она очень быстро покинула остывавшее тело. Разум перестал думать, сердце чувствовать, а душа верить. Лишь дух плыл по воздушным волнам, медленно приближаясь к черте, из-за которой не будет возврата.
      Она действительно  повзрослела,  расставшись  с детскими грезами. Но слишком поздно.
     -Слишком поздно. Теперь я не помешаю вашим планам. Не отниму души моих близких,  которые навеки, даже после смерти, останутся во власти призраков мечты,  потому что будут помнить только ее. Я ничего не могу сделать... - она смирилась со своим бессилием,  маленькая девочка,  замерзавшая в снегах пустыни. Глаза закрылись, покрытые белым пухом снежинок,  которые больше не таяли на ее лице. Даже дыхание стало холодным,  не  срываясь  робким облаком тепла с замерзших губ.
      Голос ветров звучал тихо и вкрадчиво,  словно с ней говорил старый добрый друг.  Он пытался что-то ей сказать, втолковать,  а  она отмахивалась от него,  как от прилипчивого снега,  готовая слушать только вестников смерти. 
     Но был еще один голос...  Он пробился сквозь снег и холод, заставило ее проснуться, открыв глаза, встрепенуться, вскочить...
     -Не сдавайся, борись!
     Мати тотчас узнала его:
     -Шамаш! - даже забыв обо всем на свете,  отказавшись от самой себя, о нем она помнила.
     Мати поспешно села на снежном одеяле, закрутила головой, ища его, но не находя.
     -Борись! Ты сможешь! - голос звучал так, словно шел из-за пределов этого мира, извне, непостижимо далеко...
     -Но я... - что она могла - маленькая смертная, у которой даже не осталось сил, чтобы противостоять порывам ветра,  норовившим уложить ее обратно, в снега пустыни.
     -Если не осталось сил внутри, ищи их вовне, в окружающем тебя мире!
     -В снежной пустыне? Но здесь ничего нет!
     -Для других, кем бы они ни были – людьми, духами или демонами - может быть.  Но не для тебя, Айя!
     Услышав это имя,  она вздрогнула, застыла на миг, словно заледенев,  не понимая,  что происходит, но уже зная, что случилось что-то... что-то такое же важное, как рождение и смерть.
     А затем,  не понимая,  что делает, она раскинула руки,  открываясь порывам ветра.  И та сила, которая должна была убить ее, ломая точно хрупкое юное деревце, дерзнувшее вырасти на границе снегов, вместо этого влилась в нее, полня неведомым доселе могуществом. Ее охватило незнакомое чувство целостности, завершенности. Наконец-то, она нашла себя, стала собой.
     Несколько мгновений она стояла,  прикрыв глаза,  привыкая к переменам, размещая в памяти новые старые воспоминания, при этом, придирчиво оценивая каждое,  не ставя ни одно из них прежде памяти тех дней,  когда была всего лишь маленькой караванщицей. Дороже них у нее не было ничего.  Они составляли самую ее сущность.
     Прошло несколько мгновений. А затем ее глаза - две синие небесные бездны, в которых полыхал ледяной огонь -  сощурились, внимательно оглядели все вокруг. По мере того,  как пламенный взгляд прожигал полотно окружавшего ее мира, обнаруживая за ним лишь пустоту, губы презрительно кривились:
     -Миражи! Кругом одни миражи!
     Она даже не взмахнула рукой,  так,  чуть заметно шевельнула, словно сворачивая свиток. И небо сложилось с землей, прошитое нитями ветров,  чтобы затем исчезнуть среди ночной мглы. 
      Мгновение - и Айя стояла посреди зала  теней  черного храма Курунфа.
     Вокруг не было никого.
     "Вот и славно".
     Ей  не  хотелось встречаться  с создателями города.  То,  что она собиралась сделать, было лучше начинать, не слыша возражений и мольбы о милости. Ведь ее нынешняя,  наполовину человеческая душа была такой чуткой, трепетной! Ей было не чуждо сочувствие – в общем-то, демоны не совершили ничего такого, чем заслужили бы в ее глазах наказания. Да, их шутка была довольно бесцеремонной и грубой, но разве не она помогла ей вновь стать самой собой? Если кто и был, виноват, так это Лаль. Но с ним она собиралась разобраться потом.
     "Все в свое время…"
     -Сладостный миг мести! - с мечтательной задумчивостью прошептала она. А затем, вздохнув, прицыкнула: - Как бы ни было жалко, каким бы прекрасным ни казался Курунф, мне придется его разрушить. Конечно, я могла бы найти другой, пусть  не столь простой, но такой же действенный способ освободить всех, попавших в ловушку Курунфа, однако у меня нет на это времени.
     И поэтому когда до ее слуха донеслось испуганное:
     -Богиня снегов...
     Она недовольно поморщилась.
     -Уходите, - не оборачиваясь, бросила Айя.
     -Ты... Ты ведь не уничтожишь наш город? - призраки не  вставали стеной до потолка, а скользили поджавшими хвосты псами у ее ног.
     -Назовите хоть одну  причину,  почему нет! - презрительно хмыкнула она.
     -Но... - демоны растерялись, не зная, что делать. Что они могли противопоставить  могущественной  богини,  кроме этого жалкого униженного лепета? –Но Курунф не мешает Тебе,  не  может  мешать! Он...  Он  всего лишь мираж,  который не претендует на Твои земли!
     -Разве не на них он стоит? И, потом, вы похитили тех, кто принадлежит мне!
     -Мы отдадим!
     -Нет! - холодно отрезала небожительница.
     -Но госпожа Айя...
     -Уходите! - повторила богиня, на этот раз - с угрозой.
     -Л-ладно... – переглянувшись, согласились демоны, смиряясь со своим поражением.
      Слишком легко и быстро.
     "Странно", - Айя нахмурилась. Она достаточно хорошо знала демонов, чтобы понимать: эти крохоборы по доброй воле не отдадут и мгновения, попавшего к ним в лапы. Да они скорее сожгут себя собственным огнем, чем вот так просто – "Нате вам! " - отдать свое, кровное! …А еще они не любят проигрывать. Нет, не нравилось ей все это…   
      Хотя, конечно, не с ней им тягаться. И демоны прекрасно понимали, что богиня снегов заморозит их, обращая в свои ледяные игрушки, быстрее, чем те успеют шелохнуться.
     Между тем призраки, превращаясь в пар,  стали сползать в щели, образовавшиеся в черном полу.
     -Нет, подождите! - остановил их резкий нервный возглас.
     Затрепетав, тени расступились, пропуская вперед высокого сухощавого юношу.
     -Ты! - брови повелительницы  снегов сошлись на переносице. В глазах вспыхнуло алое пламя ярости.
     -Погоди, сестричка,  я тоже рад тебя видеть, но поговорим потом, - бросил ей бог сновидений, - сперва дай разобраться  с этими трусливыми тварями!
     -Не оскорбляй  нас,  хозяин  снов, - демоны  остановились.  Их глаза - серые и пустые - обратились на  Лаля.  Холодные, острые взгляды, вонзавшиеся прямо в лицо младшего бога,  не предвещали ничего хорошего.
     -А кто вы еще! – не замечая этого во власти охватившей его злости, прокричал он. - Стоило чему-то пойти не так, как было задумано -  и все, вы уже бежите!
     -Мы не станем сражаться с богиней снегов, - голоса демонов зазвучали приглушенно, однако от этого в них лишь прибавилось нескрываемой угрозы.
     -Потому что в нее влюблен ваш повелитель?
     -Не забывайся,  младший бог!  Конечно,  мы - всего  лишь слуги, но ты уже оскорбляешь господина! Вряд ли тебе нужен такой враг, каким может быть он. Тем более, - они многозначно взглянули на Айю, - один у тебя уже есть...
     -Плевать! С сестрой я и сам разберусь! Нергал - мой побратим  и вообще в долгу передо мной! А вот вы... Вы заслуживаете наказания!
     -Мы ни в чем не провинились!
     -В глазах вашего хозяина – может быть, и нет, но в моих…
     -А ты думаешь, - они пренебрежительно хмыкнули, - для нас это имеет какое-то значение?
     -Я -  бог, а вы – только слуги!–  вокруг него начал собираться пламень, готовый в любой миг обернуться взрывом ярости, который разрушил бы все вокруг.
     Почувствовав это, тени склонили головы.
     -Ладно, господин Лаль, - в их словах было не слишком много уважения, но, во всяком случае, они прозвучали, давая богу снов возможность продолжать:
     -Вы нарушили наш договор!
     -Между нами не было никакого договора, - мягко напомнили ему тени.
     -Но вам нужна была моя сила, чтобы построить Курунф! И вы пришли ко мне!
     -Да, - согласились те. - Но  разве  мы  обещали  тебе что-то взамен? Разве ты что-то требовал от нас взамен?  Мы предложили тебе поразвлечься - только и всего. Признай - тебе это удалось.
     -Не до конца!
     -Игра закончилась. Все.
     -Нет, не все! Вы не уйдете, пока я вам не позволю!
     -С чего бы нам ждать твоего позволения? - презрительно фыркнули демоны. - Ты не наш господин.
     -Вы нужны мне! В этом призрачном городе все завязано на вас! Если вы уйдете, все исчезнет! Исчезнет быстрее, чем я успею отомстить!
     -А мы и не обещали тебе этого.
     -Но теперь, когда...
     -Прости нас, - не замечая Лаля, словно забыв о его существовании, демоны обратили взгляды на богиню снегов, - мы не узнали Тебя. Знай, мы никогда не осмелились бы шутить с  Тобой подобным образом.
     -А остальные? Над ними можно так шутить?
     -Приходящие в Курунф сами делают свой выбор.
     -Кто же по доброй воли откажется от  исполнения  мечты! 
     -Что такое смертные,  госпожа? Ничто. Их  не было в начале мира,  не будет в конце.  Они приходят и уходят, быстрее чем мгновения вечности,  не оставляя  после  себя ничего, что  сохранилось бы дольше одного краткого мгновения.  Или суровой повелительнице снегов после всех тех замерзших городов,  которыми полнятся  Ее владения, вдруг стало жаль их?
     Айя поджала губы.
     -А Шамаш? - спустя несколько мгновений тишины, спросила она.
     -Он враг нашего повелителя. Не  ждала же ты, что мы примем его с распростертыми объятиями? Но даже хотя это и так, все, случившееся с ним, было всего лишь усмешкой. Еще одна маленькая шутка, госпожа, не более того! - и, все же, хотя их слова и звучали вполне искренне, было в том, как они произносились, в самом голосе что-то натянутое, недосказанное.
     Губы повелительницы снегов сжались в две тонкие бледные нити. Неужели демоны на самом деле надеялись, что она поверит в их детский лепет? И еще. Она никак не могла взять в толк – почему они вдруг сделались такими покладистыми с ней и враждебными к Лалю? Что-то изменилось? Что? И эта странность тревожила ее более всего остального.
     -Уходи, - нахмурившись бросила Айя через плечо брату.
     -Это еще...
     -Мне сейчас не до тебя!
     -Да я...
     -Убирайся прочь!
     -Действительно, уходи, - и вновь хозяева Курунфа поспешили встать на сторону Айи, - ведь в отличие от нас, тобой двигала не безобидная шутка, а месть. А месть – та монета, которую постоянно передают из рук в руки.
      -Нет, подождите! - Лаль, вместо того, чтобы вспыхнуть от злости, как лампа с огненной водой, лишь хмыкнул, качнул головой. - Ну не идиоты ли? – он повернулся к сестре. - Решили, что я так сильно тебя ненавижу, что буду думать лишь о том, чтобы разобраться с тобой, прощая при этом всем остальным! …А знаешь, я тут подумал и решил: давай-ка  оставим нашу взаимную месть на потом. Ведь, признай,  предвкушение куда слаще воспоминаний.  Я готов даже оказать тебе услугу…
     -Все, что мне от тебя нужно, это чтобы ты исчез из моего мироздания!
     -Да, не сомневаюсь. Но об этом потом. Сперва об услуге… Уверен, тебе понравится.
      -Мне понравится, если ты…
      -Исчезну. Ты уже говорила, не повторяйся… А не хочешь узнать, о чем собирался  рассказать тебе я?
      -Нет! - хмуро проворчала богиня снегов, однако ярости в ее глазах поубавилось, ее место постепенно начало занимать любопытство.
      -Когда женщина говорит «нет», это почти всегда «да». Впрочем, - он оценивающе взглянул на нее, чуть прищурив глаз. - Ты ведь прежде всего жена бога справедливости, на которую не может упасть и тень подозрения во лжи, верно?
      -Отвяжись!
      -О, поверь, мне совсем не так сильно хочется с тобой говорить и, тем более, что-то там рассказывать. Никак не сильнее, чем тебе – меня слушать! Но, как бы там ни было, я решил открыть тебе правду этого города. Ту правду, которую тебе никогда не раскроют демоны, старающиеся даже на истину навести тень лжи. Ту правду, кусочки которой я вложил тебе в сны, вселяя в душу стремление разобраться во всем. Но тебе, конечно же, не узнать всего самой. Так что, не остается ничего, как выслушать меня….
      У каждого  демона,  как и у всех остальных слуг богов,  есть свои обязанности. Эти двое, - он мотнул головой в сторону притихших духов, - шуты. Пакостники, весельчаки–затейники, не знающие меры шалуны, они развлекают Нергала, при попустительстве которого время от времени сбегают в мир,  чтобы и самим немного позабавиться. Только представь себе, - он взмахнул рукой, и перед глазами возникли образы, ожили…      
      Две едва различимые тени проскользнули в образовавшуюся в стенах Куфы щель, которая вывела их в снежную пустыню, прямо к скользившему по снегу каравану.    
     "Ш-ш...Ш-ш...  -вились они вокруг повозок, прислушиваясь к мыслям и мечтам спавших в них караванщиков. - У-у...У-у..." - толи завывали, толи обдували, околдовывали своим холодным сумрачным дыханием.    
       Демоны - не частые гости земного мира, но эти двое очутились в нем далеко не в первый раз.  Им приходилось бывать в городах... О, это были такие сладкие воспоминания - ночь в  городе! За  какой-то краткий  миг им удалось так всех рассорить,  запутать, чтобы потом долгие годы, до тех самых пор, пока люди, которых они коснулись своими крылами, все до одного не засыпали вечным сном смерти, через  зеркальные окна Куфы с интересом наблюдать за последствиями своих шуток.
      Они бывали и в караванах, но странники нравились  им  меньше. Ведь  для бродяг время течет быстрее,  все слишком рано заканчивается, не позволяя продлить удовольствие,  растянуть приятное наслаждение.   
       Но тот караван, который казался на их пути на этот раз, был особенным...    
       "Ты чувствуешь, брат?" – коснулся полога тишины шопот-шуршание снега   
       "Нет! – взвился до небес полный раздражения порыв  ледяного ветра. - Я  не могу добраться до мыслей этих людей! Я слышу лишь сонное бормотание плоти, но не сокровенные движения души!"   
       "Это необычный караван..."   
       "У нас нет времени искать другой!"    
       "Да рядом и нет никого... Людской мир скоро совсем обезлюдит и нам будет не над кем потешаться..."    
       "Смеяться можно и над зверем. Тот смертный, эти смертные..."    
       "Не скажи!  Двуногие куда забавнее. Им дано думать. Что может быть смешнее куклы, возомнившей себя кукольником?"    
       "Это - не обычный караван..."   
        "Ты повторяешь мои слова".   
        "Это тот самый караван..."    
        "Тот самый?"    
        "Помнишь, господин говорил, что Враг путешествует со смертными по краю снежной пустыни?"    
       "Тот самый… - в шипении демоницы зазвенел смех. - Забавно!"   
       "Нам надо быть осторожными, сестрица. Враг силен, и ему вряд ли понравятся наши шутки,  даже если мы посмеемся не над  ним,  а только над его спутниками".   
      "Да, они могут выйти нам боком...  Но разве это не здорово?  Опасность -  одна мысль о ней,  ее ожидание заставляет меня трепетать от восторга!  Ты только представь себе - нас  может  ждать кара! Всегда прежде мы шутили безнаказанно, а теперь..."    
     "Нас мог наказать господин..."    
     "Уже! - ее смех  был  похож на шипение змеи. - Когда это он нас наказывал?  Да он гордится нами! Тем, что мы делаем с людьми! И, потом,  кто  кроме  нас, способен развеять его хандру? Кто еще может рассмешить? Мы исправно служим ему, с чего же нас наказывать? И вообще, он - наш господин, а господин журит слуг, но не карает их так,  чтобы совсем... Ну, ты понимаешь, что я имею в виду..."   
     "Держит в узде, в страхе, но не уничтожает..."    
     "Что значит страх,  который не замешан на ужасе перед пустотой,  поглощающей все, что уничтожено богом? И что такое веселье, если оно не питается этим страхом? А Враг... Враг может нас обратить в тишину. Э-х, и повеселимся мы сегодня, братишка!"    
     "Нам нужно быть осторожными..."   
     "Нужно. Но зато только представь себе,  как наша новая шутка позабавит господина! Как он будет доволен!"    
     "Он наградит нас за усердие..."    
     "Что ты у него попросишь?  Я - раба  из  смертных. Живого. Помнишь,  у меня был? Такой забавный! Жаль, что он быстро умер, и сразу перестал быть интересным".    
     " Ни к чему загадывать прежде времени. Давай сначала  заслужим милость господина.  И постараемся избежать гнева бога солнца. Нам следует держаться подальше от повелителя небес, иначе эта  шутка для нас более чем плохо закончится".    
      "Что значит - подальше?  По другую сторону мироздания? - демоница фыркнула. - Как ты себе это представляешь, когда мы хотим посмеяться над его спутниками?  И вообще, было бы забавно обмануть и его..."      
      "Мы -  только  демоны,  а такое не  под силу даже богам..."   
      "Ну, наш господин - равный ему по силе. Ты ведь не сомневаешься в могуществе хозяина?"    
     "Я не сумасшедший!  И мне  пока еще не настолько надоело это мироздание,  чтобы торопиться покинуть его. Господин не простит подобную дерзость..."   
     "А если мы попросим его о помощи..."   
     "Не забывай: мы покинули Куфу не по его воле."    
     "Но и не против ее".   
     "Нам бы это не удалось..."   
     "С другой стороны,  возможно,  ты и прав, братишка. Если все сделает он, а не мы, за что нас награждать?"    
     "Конечно, я прав!"   
     "Что ж, мы все сделаем сами".   
     "Хорош вывод, ничего не скажешь!"   
     "Нам надо постараться".   
     "Тогда давай ограничимся малым. А то риск больно велик".    
     "Тут не из чего выбирать. Или все, или ничего".    
     "Ничего - слишком мало.  Мы давно не развлекались и не можем просто взять  и  отказаться  от подвернувшейся возможности. Да и возвращаться назад ни с чем..."
     "Да, братишка,  такое не для нас. И, раз так... Раз так нужно что-нибудь придумать...  Ну, давай, сосредоточься, ты же у нас такой выдумщик!"    
    "Осторожный выдумщик. А стоит мне представить, по краю какой бездны нам придется пройти, как все мои замыслы тотчас испаряются".    
    "Ты боишься?  Действительно, боишься? Нет, неужели это так?"    
    "Так... - прошипел демон. - И не  подтрунивай  надо  мной, сестра! Сейчас  -  не  тот случай, когда мы можем ссориться. Нам следует быть вместе, если мы хотим, чтобы все удалось..."    
   "Удалось? Значит, у тебя уже есть кой-какой план?"    
    "Скорее задумка... И, главное, даже если все откроется – нам ничего не будет угрожать.  Ведь...  Что мы сделаем? Только осуществим их мечты..."   
    "Исполним мечты?!  О чем ты, брат? Чего ради нам это делать? Мы что, добрые духи?"   
    "Добрые? Сестра, разве добрый дух несет зло?"    
    "Исполнение мечты - зло?!"   
    "А что, нет?"   
    "Ну... Я думаю…"   
    "Это потому что ты смотришь на все с одной стороны.  А  ведь есть еще и другая".    
    "Ну-ка, ну-ка, отсюда поподробнее, - оживилась демоница. - Как можно посмеяться над исполнением чужой мечты?  Надеюсь, ты не имеешь в виду радость за другого и тому подобное?"   
    "Нет! Все совершенно в нашем стиле! И, что самое замечательное – без возможных осложнений и дурных последствий".    
    "Да, конечно!  Ты слишком здравомыслящий, чтобы не думать об этом. ...А, кстати, раз уж мы заговорили на эту тему - почему ты так уверен в нашей безопасности?"   
    "Стражи - золотые волки, духи, другие слуги бога солнца чуют лишь злое дело. Исполнение мечты - не зло в их понимании, верно?"    
    "И в  моем,  между прочим,  тоже, - проворчала - прошипела его сестра. - Но об этом потом. Пока же продолжай".    
    "Враг тоже считает исполнение мечты благом. И не осудит за подобное..."    
    "С чего  ему...  - продолжала ворчать демоница. - А вот нашему господину это вряд ли понравится".    
    "Понравится, помяни мое слово, очень даже понравится! Ведь то, что начиналось как благо, не обязательно добром и заканчивается. А мечта…  Мечтают о разном.  И при этом зачастую не задумываясь, что они будут делать с этой исполнившейся мечтой..."    
   "Ты имеешь в виду... Подожди-ка, подожди, я кажется начинаю понимать...То, что представляется наивысшим счастьем для  одного, не является таковым для другого, исполнение мечты одного не может не задеть другого... И вообще..."    
   "И вообще, мечта - она заманчива и блаженна лишь пока не станет реальностью. Потом же в ней по большей части ничего хорошего не остается. А что может быть ужаснее и болезненнее разочарования в собственной мечте?  Когда и с ней жить невозможно, и без нее - тоже..."    
   "Занятно, братец, занятно... Однако... Больно сложно это. Слишком много всяких "если"...    
    "Не больше, чем в любом другом плане".   
    "Как бы  нам не сесть в лужу. Не переусердствовать,  не перекрутить, запутав самих себя..."
    "Если действовать с умом... Кое-что подправить, кое-кому шепнуть словечко на ухо, кое-кого подтолкнуть, да заранее направить ход событий туда, куда нам нужно... Постараемся, сестрица?"    
   "Конечно, постараемся!  Когда выигрыш может быть  столь  велик..."   
   "Вот только..."    
   "Тебя что-то беспокоит?"    
   "Ну... В любом,  даже в самом хорошем плане не может не быть какого-нибудь изъяна.  А главный изъян в моем плане... Бог солнца ведь тоже идет в этом караване..."    
   "Да, его будет трудно обмануть..."    
   "Если только..."   
   "Что?"    
   "А что если нам его и не обманывать вовсе?  Пусть  обманется сам. Вот будет забавно!"    
   "Просто исполнить мечты... И его тоже, да? Ты это имел в виду? Исполнить его мечту...  А мы не навредим этим господину? Ведь о чем может мечтать Враг, кроме как о своей победе?"    
    "Ну... Смертные болтливы. Если их внимательно слушать, можно узнать много интересного.  А я  люблю послушать…"    
    "И?"   
    "И я выяснил... Знаешь о чем мечтает бог солнца больше всего на свете? Стать человеком".    
   "Занятно... Даже очень!  Представляешь,  что  будет,  если мы превратим его в простого смертного! Вот господин порадуется!"   
   "Не думаю..."    
   "Да, конечно, он ведь хочет расправиться с Врагом сам".    
   "Нет, я о другом.  Не думаю,  что нам подобное под силу. Все, что мы сможем,  это на время заставить его поверить, что он - не он, а человек".    
    "Пусть!  Пусть на время!  Так даже лучше! Каково им всем будет, когда правда откроется, когда они все, и особенно Враг, поймут, что были игрушками в нашей игре!"    
    "Да, им это вряд ли понравится".    
    "В отличие от нас!  И от нашего господина! Да, это просто замечательный план!"    
    "Но нам понадобится кое-какая помощь..."   
    "Мы ведь, кажется, решили не просить помощи у господина!"   
    "Но мы могли бы обратиться к  другому богу. Не с просьбой,  за которую придется потом расплачиваться. С предложением. Поразвлечься".    
    "Может быть..."    
    "Летим, летим!  Нужно торопиться!"   
    "Но..."    
    "Ты же согласилась с моим планом!"    
    "Да, он не плох..."    
    "Тогда не мешай мне! Позволь исполнить задуманное!"    
    "Но что, если, воплотившись, окажется, что он не так уж и хорошо?"   
     "Тебе будет кого винить.  И злорадствовать, повторяя не единожды: "А я что говорила?"
     " Заманчивая перспектива.  И,  все же,  не такая прекрасная, как отличная шутка!"
     "Демоны бессмертны.  У нас с тобой еще будет не одна возможность..."    
      "Не такая!  Нет,  брат, не такая! Посмеяться над самим богом солнца! Это... Это стоит не одной грядущей вечности!"    
      "Но если мы упустим мгновение..."    
      "Ладно! Будь  по-твоему!"  -  согласилась демоница.  В конце концов, у нее ведь не было собственного  плана...    
      Рожденные рассказом образы исчезли, но слова продолжали звучать в окружавшей их со всех сторон тишине.
       -И демоны, - Лаль скривил в усмешке рот, - отправились ко мне, чтобы, используя мои силы, на приграничье владений сна, за один день и одну ночь построить город. Но я не только бог сна, но и повелитель обмана. И мной двигала не только стремление повеселиться, но и жажда мести. К тому же, надо ведь было сделать так, чтобы Шамаш ничего не понял.
       -Вам нужно было обмануть его. И ты решил сделать все так, чтобы казалось, будто Курунф – мой город! – она сощурила глаза, которые наполнились пламенем ярости, готовой в любой вырваться наружу и испепелить все вокруг.
       Бог же сновидений, словно не замечая этого, продолжал с самым безмятежным видом:
       -Нет, что ты! Как бы мне удалось обмануть того, кто чует обман лучше, чем снежный хищник – добычу! Я обманул тебя - маленькую смертную, его любимицу, Творца заклинаний, богиню сновидений и прочее, прочее… Все остальное сделала ты. С моей помощью, конечно, - он развел руками, словно говоря: "Так получилось!", а потом продолжал: - Однако я и предположить не мог, что выдуманная мной история окажется столь правдивой. Так что. в сущности, я даже оказал тебе услугу, помогая вновь стать самой собой!
       -Помог?! - возмущенно вскричала Айя.
       -Не кипятись, растаешь, - фыркнул Лаль.
       Богиня снегов, уже выбросила вперед руку, из пальцев которой был готов вырваться ледяной огонь, но в последний миг передумала:
       -Слишком просто! Я должна придумать другое наказание! А теперь…- она повернулась, собираясь уходить.      
      -Подожди, еще несколько мгновений! - демоны, которые беззвучными призраками стояли в стороне, дожидаясь, пока Лаль закончит свой рассказ, выдвинулись вперед. - Не уходи! Мы тоже можем многое рассказать! И кто знает, может быть, рассказ слуг повелителя обмана будет правдивее истории бога лжи.
      -В другой раз, - прервала их богиня снегов.
      -Госпожа, это будет интересная история. Мы умеем рассказывать….
      -Я сказала – в другой раз, - она нахмурилась, взгляд синих глаз из-под густых черных ресниц стал холоден и резок.
      -Не сердись на нас госпожа, но почему бы тебе… - они делали все, чтобы удержать ее в пределах храма.
      -Однако, - Айя, нахмурившись, наклонила голову, - если вы таким образом пытаетесь убедить меня передумать в отношении Курунфа…
      -Нет, нет, - поспешно замахали руками демоны, к которым внезапно присоединился Лаль, - мы понимаем: ты  уже приняла решение…
       -Тогда в чем же дело? Думаете отсрочить миг разрушения своего города? Но зачем вам это? Что изменят несколько мгновений? - она не понимала, искренне полагая: если что-то неминуемо произойдет, то лучше пусть случится как можно быстрее, без  мучительных ожиданий.
       -Да, конечно, незачем. Мы просто решили… Почему бы тебе не узнать побольше об этом месте, пока оно еще существует? Может быть, если, конечно, ты пожелаешь, оно сохранится в твоей памяти, и ты… Ну, решишь придумать сон о Курунфе.
       -Сон… - Айя на миг задумалась. Да, в этом было что-то… Сон как испытание мечты. Он позволил бы проверить чувства людей, узнать, насколько страстно они желают обрести то, о чем просят…
       Видя ее сомнения, демоны заговорили вновь, пытаясь закрепить свой успех и продвинуться вперед:
       -Ты только представь, какие это были бы сны. Сколько радости они могли принести людям…
       -Как и горя, - подхватил Лаль, - я ведь тоже мог бы воспользоваться образом Курунфа в своих сновидениях.
       -Нет, - Айя хмуро глянула на брата. В ее глазах читалась угроза.
       -А что? - он усмехался, всем своим видом показывая, что не просто играет на чувствах сестры, но специально пытается разозлить, направить ее гнев против себя.
        "Отведя его от кого-то другого… - она свела брови, с силой стиснула губы. Стоило Айе понять это, как она насторожилась, огляделась вокруг. - Кто же это может быть? Кто здесь еще замешен? - ответ напрашивался сам собой. - Нергал! – повелитель демонов, союзник бога сновидений. –Значит, они вызвали его в Курунф…. Надеясь, что он меня остановит? – Айя усмехнулась. – Нет! Он не причинит мне зла. Никогда! - богиня снегов ни на мгновение не сомневалась в этом. Вот только… - В чем же тогда дело? -  а потом она вдруг поняла: - Шамаш! – ее прошиб ужас. - Свышние! Вот оно! Шамаш  сейчас один, без слуг-стражей, совершенно беспомощный во власти исполненной демонами мечты, - в глубине души она надеялась, что ей все-таки удалось докричаться до него, вернуть в мир яви. А если нет? - Даже если он очнулся ото сна мечты, - она сразу отмела наихудшее, поскольку была не в силах и думать об этом, - все равно. Нужно время, чтобы прийти в себя после такого. Время, которого Нергал ему не оставит! И время, которое я так глупо теряю на разговоры с его слугами! - она сорвалась с места. - Вместо того, чтобы тотчас броситься к нему! Тогда я уже была бы рядом! И смогла бы помочь!"
     -Куда ты? - демоны кружились над ее головой, стремясь удержать. - Останься! 
     -Действительно, сестра, - несся вслед надменный смех Лаля, - зачем тебе куда-то уходить? Уничтожить Курунф можно и не выходя за пределы  храма. К чему утруждать себя? Раз, два, три, - он похлопал в ладоши, словно стряхивая с них комочки грязи, - и готово.
       -Нет! Не сейчас! …И не сомневайся, братец, - она постаралась вложить в каждое слово всю свою ненависть и презрение, - я с тобой еще разберусь!
      -А почему не сейчас? Вон он я…
      -Потому что я так хочу! - и, прошив полог пространства, как луч луны прорезает мрак ночи, она  метнулась навстречу солнцу.

 
Глава 19
    Когда Нергал узнал, что двое из бесчисленного множества демонов сбежали из Куфы, он был готов рвать пространство на части, будто тонкий лист бумаги, и метать молнии, вонзая их копьями в дрожавшую от ужаса землю. И не удивительно: бог погибели не терпел когда кто-то или что-то шло против его воли.  Однако стоило ему узнать, кто эти беглецы, как вся его ярость улетучилась, как не бывало. На еще мгновение назад сжимавшиеся в тонкие бледные нити губы легла снисходительная усмешка.
     С любыми другими Нергал не был бы столь великодушен – не долго думая, стер бы с лица мироздания, и все. Ослушники не успели бы даже понять, что с ними произошло, только почувствовали, как сильно были не правы. Но эти двое… Они всегда были на особом счету у своего хозяина. Весельчаки и затейники, шуты при грозном повелителе, им прощались вольности  почище какого-то там побега.
    И, вообще, Нергал прекрасно понимал их стремление выбраться из пусть прекрасной и родной, но, все-таки, клетки. Ведь демоны по своей натуре не домоседы, они – странники, нуждавшиеся в постоянной перемене мест, а вернее – постоянных происшествиях, рожденных ими эмоциях, так же, как люди – в пище. Единственная разница – люди без еды умирали, демоны же, не знавшие смерти в людском понимании  этого слова, лишь чахли, тускнели, становясь похожими на мутно-серые тени.   
    “Конечно, Куфа – не то место, где рождаются шутки. Не удивительно, что они отправились на их поиски за пределы города”, - он чуть наклонил голову в кивке. В конце концов, разве он сам надолго задерживался за высокими стенами, используя любой повод, чтобы покинуть их пределы? 
     Нергал понимал и кое-что еще: как бы он ни ценил своих слуг, ему б и в  голову не пришло позволить им смеяться над собой. У него было неплохое чувство юмора, которое, однако же, распространялось не на все. Так что, в его глазах беглецы действовали не только дерзко, но и вполне разумно. И он не собирался их терять своих слуг. Где потом найдешь вторых таких? Ведь среди демонов убийц – хоть отбавляй, но вот шутов – раз, два и обчелся.
     “А все-таки интересно, что  они там  придумали?”
     Любопытство разгоралось в нем с каждым новым мгновением, а беглецы не торопились возвращаться, чтобы удовлетворить его. А им следовало бы поспешить, зная характер своего повелителя, потому что если в первый миг он с радостью принял бы их даже без дополнения в виде забавной истории, во второй – простил бы лишь в обмен на развлечение, то потом стал сомневаться, а заслуживали ли они вообще его прощение.
       Демоны смеха не надеялись, что повелитель воспримет весть о том, что им удалось поймать в свою ловушку Врага как правдивую историю. Они и сами не поверили бы, расскажи им кто о подобном. Но их вполне устроило б, прими хозяин все за шутку. Он любил, когда смеялись над Врагом, и чем отчаянней, тем лучше. Но вот на то, что Нергал разозлится, они никак не рассчитывали. А, между тем, произошло именно это.
        Бог пришел в ярость.
        “Ах, вот значит как! Эти дерзкие твари не только сбежали из Куфы, но еще и, в довершение всех преступлений, решили посмеяться над своим повелителем! Чтобы я поверил безумным россказням о том, что они умудрились заманить в ловушку бога солнца! Какие-то жалкие слуги, более того – самые слабые из них! Поверил, что они смогли сделать то, что не под силу даже мне!”
        Губы скривились в презрительной усмешке:
        “Они пожалеют о том миге, когда им пришла в голову эта дерзкая затея!”
        Так что, демонам, ожидавшим от повелителя щедрой награды, еще повезло, что бог погибели, налетев на Курунф ураганом, не уничтожил все и вся в слепой ярости, не удостоившись даже разобраться.
         Нергал сам не понял, почему сдержался.
          “Любопытство, будь оно ни ладно!” - он считал эту свою черту существенным недостатком, с которым давно следовало покончить. Вот только времени в постоянных явных и не очень сражениях с повелителем небес еще на какие-то битвы у него не оставалось.
         Демоны же, не будь дураками, сразу почувствовали настроение хозяина. Припав к его ногам, они зашуршали перепуганной до смерти травой, такой слабой, смиренной и несчастной, что единственным чувством, которое они вызывали, оказалась жалость:
         -Прости, повелитель! Прости своих несчастных слуг! Все, чего мы хотели, это преподнести тебе подарок, который выразил бы всю нашу любовь к Тебе, всю преданность и верность…
         -Ах вы, маленькие подхалимы! – только и смог выдохнуть тот, чувствуя, как опускаются еще мгновение назад сжатые в кулаки руки. - Ну что мне с вами делать?
         -Накажи нас, повелитель, чтобы нас не глодало чувство вины за  то, что вместо мига радости мы принесли тебе только новые заботы!
         -Наказать…. - он задумчиво взглянул на них. – Успею еще… Наказание никуда не убежит. Даже если в ваши пустые головы придет такая глупая мысль, как ударится в бега.
        -Нет, нет! – стоило хозяину на мгновение умолкнуть, наперебой закричали те. - Конечно, нет! Мы понимаем…
          -Что я все равно вас отыщу. И тогда вы пожалеете, что вообще были созданы.
          -Покарай нас, повелитель! Сейчас! Если, конечно, - демоны робко заглянули ему в глаза, - ты считаешь, что мы достойны наказания, а не прощения…
          -Мелкие твари…! - беззлобно усмехнулся Нергал. - Поняли, что на этот раз беда миновала, и осмелели?
          -Ну что Ты, хозяин! Как можно!
          -Итак, вы просите, чтобы я вас наказал?
          -Если мы виноваты в Твоих глазах и Ты не можешь простить нас, не наказав – да. Ведь ожидание кары еще более страшное наказание, чем она сама. Накажи нас! Или прости! – в пустых серых глазах демонов не было мольбы, которая просто сквозила в голосе. Они были спокойны, глядели уверенно и открыто, прекрасно зная своего повелителя, скорого на расправу, но и прощавшего легко.
          Прочтя это все в их глазах,  Нергал на миг нахмурился: “Игра. Сплошное притворство, - он качнул головой, а затем вдруг фыркнул: - Впрочем, чего еще можно ждать от детей обмана?”
           -Ну-ну…- перестав сверлить демонов взглядом, Губитель поднял голову, умолк на какое-то время,  осматривая призрачный город, в сердце которого оказался. Прямые широкие улицы, каменные дома, окруженные высокими заборами, даже торговая площадь. Все как в настоящем городе. Почти. - Вы  переборщили с храмами. Их слишком много. 
            -Много? Даже если бы все они были посвящены тебе?
            -Мне важно, сколько смертных называют меня своим господином, а не где они поклоняются мне. Даже лучше, если вне храма, ведь в святилище люди приходят лишь затем, чтобы о чем-то попросить. А я не ценю рабов, вспоминающих о хозяине только в миг, когда он им нужен.
           -Все так, повелитель, все так, - закивали, соглашаясь с ним, демоны.
           -Однако, эти строения – не дело рук смертных. Они – не обработанные камни, а сгустки силы, облеченной в образ. Признайтесь, это ведь ваших рук дело. Как и все остальное в этом городе.
           -Курунф. Мы назвали его Курунф.
           -Странное название… Часть от Куфы, остальное – не пойми от чего…
           -Ур.
          -Что еще за Ур?
           -Так был назван первый город людей.
           -Какой ерундой забита ваша память! - Нергал недовольно сморщился. - Ну зачем демону знать… Впрочем, - не договорим, прервал он себя, - не важно. Делать мне больше нечего, как наводить порядок в ваших головах. Захотите, сами выметете из них весь этот хлам. А нет – дело ваше. Лишь бы он не мешал вам служить мне.
           -Конечно же, нет, хозяин! Память помогает нам! Порой в ней отыскиваются такие занятные вещи… Вот, например, слово Курунф. Ты точно подметил: в нем соединены два названия. Вместе они ничего не обозначают. А, значит, если кому-то захочется уничтожить Курунф, произнеся имя города, у него ничего не получится. С другой стороны, в нем сила – упоминание Куфы. И, главное, ее страх. Люди порой не отдают себе отчет, чего они на самом деле боятся. А неосмысленный страх – самый ужасный. Так же верно и то, что самый страстный трепет – благоговение вызывает в их душах мысль о приближении к легенде. Назови город Уром – и в него со всей земли будут стекаться странники, ищущие священные реликвии, ответы на непроизносимые вопросы и исполнение заветных желаний.
           -Страсть и страх…Да,  сильное оружие.
           -Еще и потому, что невидимое, когда страха стыдятся, а страсть слепит.
           -Однако я все равно не понимаю, зачем в вашем городе столько храмов.
           -Чем больше храмов, тем меньше веры. Хозяин, представь себе… Представь себе человека, который оказался на камне посреди бурного потока. Вокруг бушует вода, но он твердо стоит на ногах, потому что камень под его ногами так высок и широк, что до его середины не долетают даже капли. Но что случится, если разбить его на более мелкие? А потом еще и еще? В конце концов, осколки окажутся столь малы, что их унесет потоком. Вместе с тем, кто будет пытаться на них забраться. Ведь камень силен лишь пока вытесняет воду. Потом он просто утонет в ней.
           -Да, я  понимаю, что вы хотите сказать. И, все же, не слишком ли это заумно для слуг?
           -Если бы мы не были столь умны, у нас ничего б не получилось.
           Нергал сощурился. В его глазах блеснула искра недовольства. Ему не нравилось, когда демоны начинали бахвалиться, выпячивая грудь. Ну, между собой – ладно уж, раз они были созданы такими гордецами. Но не перед своим повелителем! Они – никто, пыль у его ног!
            -Если эти храмы не посвящены мне, то кому? Вам? Вы что же, решили сравняться со мной по числу поклоняющихся?
            Тени закружились, заговорили – взволнованные и испуганные:
             -Что Ты! Что Ты! Разве ж мы б посмели? Все, что мы делаем, мы делаем для Тебя, во имя Тебя, чтобы угодить Тебе!
            -Тогда что это за храмы?
           -Хозяин, если мы ни в чем и виноваты перед Тобой, то не в этом! Среди всех храмов, которые Ты видишь,  нет ни одного настоящего!
           -Обман? - его бровь приподнялась.
          -Не осудит же повелитель лжи своих слуг за то, что те следовали его заветам?
          -Смотря для кого вы состряпали эту ложь… – глаза вновь покраснели, от них повеяло всесжигающим жаром безумного пожара.
          -Для тех, кто не способен ее заметить!
          -Люди… - Нергал безразлично повел плечами, в то время как его  глаза потускнели:   “Смертные, они такие скучные! И вообще, с ними не развернешься. Да и надоели они, хуже бездны!”
          Любопытство отступило. “Ну и зачем я сюда притащился? Как будто вокруг смертных мало?”
          Нет, он ожидал от своих слуг нечего большего. Не просто развлечения – чего-то особенного, небесполезного…
          -Это не обычные смертные, хозяин, - спеша развеять его тоску, продолжали демоны.
          -Вот как?
           -Мы заманили в Курунф караванщиков…
          -Что горожане, что торговцы, - недовольно поморщился Нергал, - все одно.
          -Но это тот самый караван, хозяин… - осторожно, боясь нарваться на приступ гнева, зашелестели слуги. 
          -Тот самый? - он нахмурился. - И что вы хотите этим сказать? Что за “тот самый”? Караван Шамаша, что ли?
            -Да, господин Нергал! Да! – в радости вскричали те, принявшись плясать вокруг своего хозяина в призрачном танце восторга.
            -Значит, вы заманили этих смертных…
            -Более чем!
            -А, так вы подчинили их себе! - оценив их поведение, хмыкнул Губитель.
            -Да!
            -Неплохо для слуг… - одобрительно кивнул  небожитель.
            -Мы только Твои тени, хозяин. Всему, что мы умеем, нас научил Ты.
            -Всегда бы так, - Нергал потянулся, совсем как большой кот, пригревшийся на солнышке. Он и походил в этот миг на кота – мягкого, пушистого, совершенно безобидного с втянутыми когтями и спрятанными под пушистыми щечками клыками. Во всяком случае –  так казалось со стороны.
           -Мы  - Твои слуги… - шептали демоны на ухо своему повелителю, убаюкивая его.-Верные слуги, всегда и во всем следующие Твоей воле…
            -Ну да, конечно, - фыркнул тот, - и из Куфы вы тоже сбежали по моей воле?
            -Не по приказу, но и не против воли…
            -Ладно, - небрежно махнул он рукой. - Что уж там. Сбежали -  и ладно. Молодцы, что сумели. Мало кому это под силу.  Однако, - Нергал нахмурился, в его котиных глазах мелькнула красная искра, - хотя я и отец лжи,  вам не следовало пытаться обмануть меня!
            -Что Ты, что Ты, хозяин! - тени замерцали, трепеща в не наигранном, а совершенно искреннем ужасе. –Мы и не думали…
            -А сказки о том, что вы заманили в ловушку Шамаша?
            -Сказки, хозяин? - к вспышкам страха примешались бледно-матовые волны удивления.
            -Сказали бы сразу – его спутников, - видя лишь испуг слуг, который питал его уверенность, безмятежно продолжал Нергал, - и так неплохо. Он ведь считает себя в ответе за этих людей и вряд ли ему понравится, что ими завладели демоны. Ведь изгнание – непростой обряд, сопряженный с определенными рисками и жертвами, так что….
             -Но то, что мы говорили, не сказки! – осмелились возразить ему демоны, и чуть было  не поплатились за дерзость.
             -Вы опять?! - мгновение – и в серых глазах бога погибели вспыхнуло алое пламя.
             -Прости, хозяин! - в ужасе демоны припали к земле, вжались в нее, точно плоские тени-спутники, и притихли, боясь издать еще хотя бы звук.
             -Что замолчали? – грозно взглянул на  них Губитель, который не ждал от них слов, но и их молчание ему было ни к чему.
              -Да потому что ты запугал их до ступора! – ответил за слуг кто-то, чье присутствие до этого мига осталось незамеченным Нергалом.
             Бог погибели нахмурился, напрягся, собираясь в комок. Ему не следовало быть таким беспечным. На миг расслабился – и вот уже невесть кто оказался за спиной. А если это враг? Вообще-то, обычно он не был таким беспечным, не думая об осторожности лишь в Куфе, куда всем его  недругам путь был заказан. Но за яростью и любопытством он забыл о том, что успел покинуть свой город, оказавшись в краю снежной пустыни, пусть до неузнаваемости измененной демонами смеха, но, тем не менее, остававшейся опасной, когда по ней бродил Враг.
             Новое воспоминание о Шамаше всколыхнуло его ярость, заставило покраснеть глаза, полня их ненавистью, взращенной, взлелеянной со всей всепоглощающей, ослепляющей страстностью, на которую Губитель только был способен. Да и как они могли испытывать друг к другу иные чувства, кроме ненависти, когда все, что презирал один, составляло саму сущность другого?
            “Противоположности не могут не быть врагами, - он всегда знал это, и не сомневался ни на мгновение, что те две последние встречи, которые прошли относительно мирно, даже можно сказать – по-дружески – были не более чем вынужденным перемирием, за которым последуют еще более ожесточенные, чем прежде, бои. – Впрочем, - он нахмурился, - то, что противоположность создает врагов, совсем не означает, что похожесть творит друзей. Если бы у меня было второе “я”, точно такое же, как я сам, но отдельное от меня, оно было бы в один и тот же миг моим другом, предателем и врагом…”
            -Что ты здесь делаешь? - процедил Нергал, поворачиваясь к стоявшему у него за спиной Лалю.
            -Да вот, решил заглянуть на огонек, - хихикнул тот. 
            -Не смей надо мной смеяться! - бог погибели набычился, делаясь похожим на дикого зверя. Глаза подернулись красной поволокой, из ноздрей повалил пар.
           -Ладно, ладно, успокойся! – продолжая по-идиотски ухмыляться,  тот отступил на шаг, выставил вперед руки, точно пытаясь защититься. Впрочем, как в каждом слове звучал смех, так в каждом жесте сквозила наигранность. - Дело не в тебе. 
           -И в честь чего тогда веселье? - смерил Нергал недобрым взглядом бога сновидений.
           -Тебе не понять, - но чувства просто переполняли его. Лаль крутанулся на месте, мотнул головой: - Ты и представить не можешь, как она сладка, месть! Не то что вечная вражда, в которой уже успеваешь забыть, с чего же все началось, и сражаешься скорее по привычке, чем за дело. Нет, нужно знать, помнить, ради чего все это!
           -Да, до меня никак не доходит, - презрительно глянул на младшего небожителя повелитель погибели, - каким образом можно отомстить Айе, помогая демонам завладеть спутниками Шамаша. Я ведь правильно понял, ты принимал во всем этом самое активное участие?
           -Нет, - хмыкнут тот, - как бы мне не хотелось присвоить себе чужую заслуги. Увы, - с явным сожалением развел он руками, - я был лишь на подхвате. Все же здесь – от задумки до воплощения – дело рук твоих слуг.
           -Но ты воспользовался ими в своих целях.
           -Ну, - Лаль рассмеялся, - подобные выражения подходят скорее для другого случая…
           -Какого же?
           -Х-м… - он замялся, даже несколько смутился. - Когда говорят о женщинах. Смертных женщинах, которыми боги могут воспользоваться для того, чтобы удовлетворить свою страсть, не заботясь о том, что будет потом.
           -Удовлетворить свою страсть… Слова-то какие! Нет, чтобы просто сказать…
           -Да, да,  - остановил его Лаль, - я имел в виду именно это.
          - И когда это маленький мальчик успел вырасти?
           -Так, - неопределенно повел плечами бог сновидений, - между делом. Как-никак, не первую вечность живу.
           -Да, живешь ты долго. Но, как видно, недостаточно, чтобы понять: как один образ этого  мира  можно назвать несколькими словами, так и одно слово может иметь несколько образом. И из самых безобидных можно сложить такую грубость, что будет почище самых грязных ругательств.
           -Вообще, конечно, в каком-то смысле это так… - поспешил согласиться с ним Лаль, убегая от возможных расспросов о смертных и страсти. - Признаю, я использовал твоих слуг в своих целях. Однако не в большей степени, чем они – мою силу. Ты ведь не думаешь, что какие-то мелкие демоны могли создать город, даже целый мир, пусть призрачный?
           Нергал чуть наклонил голову: - У них нет такой силы.
           -Вот-вот. Но голова варит. И не плохо. Сам бы я до такого не додумался. Казалось бы, всего в шаге от сна, стихией которого я властвую, но не совсем сон. Ведь Айя хранит людские сны от меня. Все, что мне дано – изредка подбрасывать наивным детишкам и глупым женщинам ягоды Меслам, которые, к тому же, не на всех действуют. А тут – все в твоем полном распоряжении. Более того – люди сами идут в руки.
           -Все равно я не понимаю, к чему тебе эти смертные.
           -“Эти смертные”? Да так, за компанию.
           -За компанию – с кем?
           -Ты же сам слышал – с Шамашем! Твои демоны  уже целую вечность пытаются втолковать тебе…
           -Ты что, смеешься надо мной?! - процедил сквозь стиснутые зубы Нергал, неимоверным усилием воли и слабой долей любопытства сдерживая свою ярость.
           -Ничего подобного! Да и какой мне смысл? Смеяться над тобой! Так я только окончательно и бесповоротно испорчу с тобой отношения, не продвинувшись при этом ни на шаг в стремлении отомстить сестре. А вот заточив  ее любимого супруга навеки вечные в безумном бреду исполнившейся мечты – очень даже. Поступить с ним так же, как она со мной… Это… Это даже больше, чем месть. Это воздаяние!
           Нергал несколько мгновений тупо смотрел на бога сновидений, не находя, что сказать, после чего повернул голову в сторону осмелившихся подняться с земли демонов, затрепетавших под его взглядом как лист на ветру. – Так это правда?
           -Взгляни сам, хозяин.
           И перед глазами повелителя погибели предстала лесная поляна, высокое дерево с широкой листвой, в тени которого на покрытой густой травой земле лежал бог солнца.
           -Он что же, спит? - подозрительно прищурился Нергал.
           -Не совсем, - ответил Лаль, кривя губы в усмешке. - Это забытье. Болезненный бред. Грезы наяву. А, значит, и пробуждения не будет! – он торжествовал! В то же время его абсолютно серьезные, чуть сощуренные глаза внимательно смотрели на бога погибели, словно ожидая его реакции. И, по его мнению, это должны были быть не слова, а нечто более существенное. Нергал же, судя по всему, был готов оправдать его надежды. Тем более что это было и в его интересах.
           -Каждый получает то, о чем мечтает, - переглянувшись, прошептали демоны, и, довольные, заулыбались. Они даже не сжались при мысли о том, что хозяин воспримет их слова как очередную колкость в свой адрес.
           Впрочем, тот был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить что бы то ни было. Он лишь кивнул, пробурчав себе под нос что-то вроде:
            -Очень кстати… - Нергал пригнулся, собрался, словно зверь, готовившийся к броску, его глаза замерцали. Он уже был готов сорваться с места, как вдруг…
            Земля затряслась у него под ногами, деревья, дома, даже небо над головой заходили ходуном.
            -Это еще что? - недовольно заворчал Нергал, бросая недобрые взгляды на создателей города, которые выглядели озабоченными и, судя по всему, понимали ничуть не больше своего господина. Во всяком случае, до тех пор, пока от земли не повеяло холодом, таким сильным, что дыхание стало стыть на губах.
           -Сестрица пожаловала! - радостно осклабился  Лаль. - Вовремя!
           -Вот, значит, каким был твой план.. - Губитель в упор взглянул на бога сновидений, который как-то неопределенно повел плечами:
           -Вообще-то, нет. Но так тоже неплохо. Ты ведь на этот раз не упустишь шанса  покончить со своим врагом?
           -Значит, так, - не отвечая на его вопрос, хмуро проговорил Нергал, обращаясь к своим слугам, - найдите ее. И задержите где-нибудь… Подальше.
           -Но как? - растерянно смотрели на своего хозяина демоны. В их мерцании чувствовалась неуверенность.
           -Как будто сами не знаете! - огрызнулся небожитель.
           -Хозяин, если бы речь шла о смертной… - осмелился напомнить ему один из демонов, в то время как второй продолжал:
          - Но богиня снегов… Что мы можем противопоставить ее могуществу?
           -Шамаш сильнее ее. Вы же, однако, как-то с ним справились!
           -С помощью обмана! Очень запутанного, сложного… Ты хочешь, чтобы мы вели себя с ней так же?
          - Мне все равно, - тот скользнул по ним злым взглядом, - главное, она не должна появиться здесь прежде, чем все будет закончено. И поторопитесь, пока  она не пришла сюда, и не стало слишком поздно!
          -Да, хозяин, - склонившись на мгновение в поклоне перед своим повелителем, тени исчезли.
          -Боишься, что она помешает тебе? – смерил его взглядом Лаль.            
          -Дело в другом, - вместо того, чтобы накричать на младшего бога, Нергал лишь небрежно махнул рукой.
          -Значит, не хочешь, чтобы она увидела…
          -Ни  к чему это, - хмуро проворчал тот, поморщившись.
          -Ох, какие мы чувствительные! - фыркнул Лаль. - Беспокоимся за свою любимую Айю, понимая, что ей будет невыносимо тяжело потерять супруга второй раз? Нергал, может быть, ты откажешься от своей вражды, а? Ради нее? Она поймет, какой ты хороший, добрый, авось и растает. Что значит месть, когда речь идет о любви? 
          -В отличие от тебя, я не мщу. Я сражаюсь с врагом, который не позволяет быть счастливым не только мне! Но и ей, той, которой он обещал все звезды небес, а принес лишь боль и слезы,  тоже!
           -Да, да, конечно. Говорят же, что со стороны виднее, что для кого лучше… Значит, все же, да здравствует месть? А, я забыл, ты называешь это сражением. По мне так все равно. Главное не название, а действия. И, конечно, же, результат. Важнее всего результат… Итак, ты просто не хочешь, чтобы все случилось у нее на глазах?
           -Смириться с тем, что уже произошло, легче, чем переживать все с начала до конца.
           -Ну да, - хмыкнул Лаль. - Логика, достойная тебя. Только… Нергал, я ведь ее знаю. И ты знаешь. Когда все это происходит не  в первый раз. Прошлый раз не стала искать утешения в твоих объятьях, не пойдет к тебе и в этот раз. Если сейчас, по истечении вечности с прошлой утраты, обретя новую любовь, она еще как-то находит в своей душе для тебя оправдание, то когда все повторится… - прицыкивая, он покачал головой. - Она возненавидит тебя. Так сильно, как никогда прежде.
           -Ну, - Нергал вздохнул, - если иначе никак не получится… Что ж. Пусть… И вообще, от ненависти до любви куда ближе, чем от безразличия и даже дружбы.
           -Как знаешь, как знаешь. Мне-то, как ты понимаешь, главное отомстить. А что может быть больнее потери любимого? Достаточно взглянуть на Инанну. Была богиня и вся отгорела. Осталась одна тень. …Но, что бы там ни было, твои слуги, конечно, мастера обмана, однако моя помощь им не помешает… - он не хотел упустить тот миг, когда Айя узнает о смерти Шамаша. Ему нужно было видеть ее, ее глаза, отчаяние в них… Что же до Шамаша… Лаль не имел ничего против него лично. И потому не испытывал никакого желания становиться свидетелем, а, значит, в какой-то мере участником его убийства.
           Нергал же только обрадовался  уходу Лаля. Ему были ни к чему свидетели.
           Оставшись один, он постоял немного на месте, словно растягивая мгновение торжества. Однако… Это казалось странным, но у него в душе не было особой радости. Скорее – какое-то сожаление. Странное, непонятное, беспричинное. Не то чтобы он жалел Шамаша, просто… В какой-то миг ему показалось, что, теряя врага, он лишается части самого себя.
          “Убить его будет еще проще, чем Ута, - Нергал смотрел на неподвижно лежавшего бога солнца с долей сочувствия. - Он даже не поймет, что произошло. А я останусь совсем один… - не без доли недовольства он вспомнил, как все это было в прошлый раз. – Целая вечность без происшествий, каких бы то ни было событий… Вечность пустоты… И вот, только-только начало что-то происходить, как…” - он недовольно качнул головой.
            Но, несмотря на все эти мысли и сомнения, бог погибели продолжал медленно приближаться к своему врагу.
            “Или я, или он, - в конце концов, все остальное не имело значения. - Это не месть. Не сражение за возлюбленную, даже не бой за власть. Борьба за существование – и все. Или я, или он… А раз так, лучше я… Так было в прошлый раз. Так будет и сейчас…  Как все просто… - его взгляд был прикован к Врагу. – Спящий  бог в человеческом теле, никогда не покидавший его так, словно оно – часть его сущности… - еще один шаг, хотя и не последний на пути к цели, но все больше и больше сокращавший расстояние.  – Человека убить легко…”
          -Ну что, Шамаш, вот мы и снова встретились… - остановившись возле него, негромко проговорил Нергал, обращаясь к своему врагу. Он сам не понимал, к чему были эти слова. До спящего они все равно не могли долететь. И потому он даже вздрогнул, услышав:
          -Да, встретились, - повелитель небес медленно поднял голову. Опираясь на локти, он сел, откинувшись на ствол возвышавшегося за его спиной дерева. Взгляд Шамаша был спокоен, ни один мускул не дрогнул на лице. 
         Нергал же так, пораженный, и застыл с приоткрытым ртом, глядя на врага.
         -Меня заверяли, что ты не очнешься от этого бреда… - наконец, с долей обиды в голосе и разочарования в глазах проговорил он.
         -Кто бы это ни сказал, он ошибся, - бог солнца говорил медленно, его голос был тих,  походя на шепот ветра, и в нем не было ничего, кроме усталости. По-видимому, он еще не до конца оправился от сна бреда, в который был погружен силой собственной мечты, а потому не торопился подняться с земли, не уверенный, что движение не обернется падением в пустоту.
       -Очевидно, - Нергал скрестил руки перед грудью. Место разочарования в его душе занял интерес. - Может, так оно и лучше… - пробормотал он, говоря скорее сам с собой, чем с повелителем небес. - Что бы там ни придумывали эти наивные фантазерки – подземные богини, мне не доставляет никакого удовольствия бить в спину.  Настоящее сражение куда интереснее, победа в бою ценнее. И еще мне надоело, что все обвиняют меня в трусости!  А ведь это не так! Хочешь знать, как на самом деле все произошло тогда? 
       -Зачем?
       -Действительно, какое тебе-то до этого дело? - грустно усмехнулся Нергал. - Ты ведь никогда не знал Ута. Ты просто заменил его в нашем мире, когда его не стало. А для меня он был хорошим врагом, о котором я теперь вспоминаю почти как о друге… Знаешь, - он хмыкнул, - вот забавно, чем дальше уходило время от того мгновения,  тем больше мне его не хватало. Скучно в вечности одному… Впрочем, одиночество не бывает вечным. Вот ты появился… Однако,  я разговорился. Итак, ты готов?
       -К чему?
       Услышав этот совершенно безобидный и, казалось бы, вполне разумный вопрос, Нергал, не сдержавшись, расхохотался. 
      -Ну, ты даешь! Как будто сам не знаешь! К бою, конечно! Я ведь говорил тебе, чем закончится наша следующая встреча.
     -Я не искал ее.
     -Конечно. Вообще-то, я тоже. Однако, раз уж так получилось… Почему бы не покончить со всем прямо сейчас?
     -Покончить? И как же? Разве боги не бессмертны?
     -Выходит, не совсем. Ведь Ут мертв.
     -Он сам хотел умереть.
     -А желание бога закон, ты это имеешь в виду? Что за ерунда! - презрительно фыркнул Нергал, однако затем махнул рукой. - А, впрочем, какая разница! Да, я собираюсь тебя убить. И считаю, что сейчас – удачное для этого время. Так что скажешь?
     -Что я не собираюсь умирать.
     -Вот как? - его бровь приподнялась. Впрочем, это удивление было наигранным. - А почему, собственно, нет? Разве не ради того, чтобы умереть, ты все то время, что был в нашем мире, так страстно держался за свое смертное тело? Зачем тебе вечность, если ты никогда не глядел ей в глаза? Зачем тебе будущее, если ты до сих пор мечтаешь вернуться в прошлое? Зачем тебе даже то жалкое существование, которое ты влачишь в людском мире, в людском облике? Да, я согласен, в чем-то жизнь смертных интереснее нашей. Их чувства полнее, их мгновения длиннее, они любят так страстно, что в один короткий день вмещается вечность. …Если тебе не хотелось быть богом, ты мог стать правителем людей. Но ты отказался от всего, и от этой малости тоже…- умолкнув на миг, он вздохнул, качнул головой. - Послушай, не пора ли нам, наконец, перейти от слов к делу? Я не собираюсь стоять здесь вечной статуей. У меня есть кое-какие планы на текущее столетие и дела на границе ближайшей бездны. Так что…- не договорив фразы, бог погибели выбросил вперед руку, из ладони которой вырвался поток огня – красного, полного безумной ярости и ослепляющего гнева, сжигающей страсти и высушивающего презрения.
     Шамаш заметил его в последний миг и, уже чувствуя на себе жар, все-таки успел откатиться в сторону. Над головой раздался жуткий хруст и скрежет. Это ломалось под ударом огненной силы дерево. Еще миг, и оно с тяжким стоном рухнуло вниз, ломая ветки. Его вершина упала так близко от головы бога солнца, что поднятый им ветер обдал  его своим порывом, полным песка, пыли, пожухлой листвы и огненных искр. Один сук – тонкий и острый – оцарапал руку, второй – толстый, как ствол молодого деревца - со всей силы ударил по больной ноге, заставив повелителя небес на миг зажмуриться от резкой вспышки боли.
     -Тебе лучше согласиться, - между тем продолжал Нергал, медленно проплывая над поверженным деревом, - с тем, что твоя смерть – решение всех проблем. И не только моих, но и твоих собственных. К чему вечность тому, кто о ней никогда не мечтал, думая лишь о смерти, идя к ней навстречу? Что ж, вот он – конец пути. Наконец-то! Ты должен быть мне благодарен… - на этот раз он выбросил вперед не один луч, а пять, по одному из каждого пальца. Они не просто устремлялись в цель, но охватывали ее со всех сторон, отрезая пути к бегству.
     Шамашу ничего не оставалось, как защищаться. В небесах сверкнула молния, которая стрелой пронзила потоки силы, прерывая их полет, заставив на половине пути уйти в серую, покрытую тонкой туманной дымкой землю.      
      -А вот это зря, - нахмурился Нергал, - бессмысленная трата сил и времени. Зачем? В отличие от тебя, меня все устраивает: и мой мир, и моя вечность. Конечно, жена – не особенно. Кигаль – жуткая зануда. И стерва та еще. Да, мы стоим друг друга, но когда оба супруга сильные, вздорные и самолюбивые, когда ни один не хочет сдаваться – это не семейная жизнь, а вечная борьба. И… - движение его руки было незаметно, поток силы невидим, однако, несмотря на это, не менее губителен. Прорезав воздух, он оставил на нем огненный след рваной дымящейся раны, коснувшись земли, разбил ее, пробив, как казалось, насквозь, до самой бездны. Мгновение – и в бездонную трещину полетело все, что осталось от некогда могучего дерева, тень которого еще недавно накрывала половину лесной поляны. Еще миг – и трещина подобралась к ногам бога солнца, после чего внезапно обратилась в гигантскую снежную змею, изогнулась, обнажила ядовитые клыки, готовясь к броску.
        Шамаш откатился в сторону, в движении сбив несколько камешков, которые полетели в сторону змеи. Стоило им коснуться ее чешуйчатой кожи, как змея окаменела.
        -Ну да, - Нергал поморщился, - ничего получилась статуя. Кажется, я видел уже подобную. В каменном саду моей обожаемой супруги. Выходит, страсть к изваяниям у вас общая. Вот только мне всегда казалось, что твердь – не твоя стихия. Воздух и огонь – да, а земля… - он качнул головой. - Ладно, - Губитель щелкнул пальцами, и камень начал рассыпаться, но не в пыль и прах, нет. Осколки были большими и  заостренными, как наконечники копий. Хоть и не железные, но все равно смертоносные, они со страшной скоростью понеслись в сторону бога солнца, который, сидевший, опираясь на локти, успел лишь уклониться от них в сторону. Но он уже устал, движения стали замедленными, и потому, хотя четыре камня, нацеленных в голову и грудь, и пролетели мимо, пятый, последний, посреди полета изменивший направление, достиг цели, со всего размаха вонзившись в больную ногу повелителя небес.
         -Неплохо для начала, - видя, как побледнел раненый противник, пробормотал Нергал. - Право же, - продолжал он, - ни к чему превращать смерть в пытку. Ты мне не настолько ненавистен, чтобы меня радовала твоя боль. Все, чего я хочу, это чтобы ты навсегда исчез из моего мира. Исчезнешь ли ты в пустоте, вернешься ль в то ниоткуда, которое породило тебя, или спустишься  навсегда в прошлое, к началу времен – мне все равно. Выбирай сам.
         -Я останусь здесь.
         -Не хочешь бросать тех, кто в тебя верил? А зачем ты им? Лишь для веры? Ты ведь ничего не изменяешь в их жизни, позволяя медленно, но верно умирать. А, зная твое отношение к воскрешению мертвых, им не приходится надеяться и на пробуждение от вечного сна. Да что говорить обо всех! Взять хотя бы твоих спутников. Что ты им дал? Освобождение рабам? Дом изгнанникам? Покой уставшим? Или счастье той, которая еще маленькой девочкой влюбилась в тебя?
        -Ты не причинишь ей зла! – в голосе Шамаша зазвучала угроза, в глазах обычно совершенно спокойных, начала зарождаться огненная буря. Ее горение было столь ярким, что переливавшийся за грани век свет слепил, обжигая воздух, саму материю, из которой было соткано полотно мироздания.
        -О, - с наигранным удивлением приподнял брови бог погибели, - а ты, оказывается, умеешь злиться! И еще как! Что за бурю ты скрывал за безмятежным спокойствием!
       -Нергал, с ней не должно ничего случиться!
       -Да ладно, что я, не понимаю… - он махнул рукой. - В общем, за Мати не бойся, - вдруг вмиг посерьезнев, отбросив всякую тень игры, промолвил Губитель, - я  не трону эту маленькую смертную. В память о ее детской наивности и смелости. Конечно, ей будет больно потерять тебя. Но она еще так юна… И, потом, должна же она понимать, что на самом деле, несмотря на все ее мечты, бог солнца смертной не пара. Я прав? Что молчишь? Ведь не может быть, чтобы ты не думал об этом! А если думал и не подпускал ее к себе…
        -Она еще ребенок!
        -Это ты так  считаешь! Впрочем, какое мне дело? Меня заботишь не ты… - он помолчал несколько мгновений, за которые на его губы легла робкая, открытая улыбка. - Знаешь, она чем-то похожа на Айю. Такая же хрупкая и ранимая, и, в то же время – удивительно сильная, решительная, даже властная. Девчонка, а пытается всеми вокруг командовать, даже тобой… - он говорил, говорил, и при этом незаметно приближался к богу солнца. Его движения были так тихи и осторожны, что делались почти незаметными.
      И так же незаметны казались перемены в облике Нергала. Вначале это был пусть только внешне, но все-таки человек – высокий широкоплечий воин, не лишенный людской красоты, хотя и не упивавшийся ею, как бог чувственных страстей. Он чем-то походил на каменных стражей из городских храмов - искусная работа мастера, однако же, лишь кажущаяся живой, а на самом же деле – мертвый и холодный камень. В конце же этого короткого пути Губитель  принял свой истинный облик повелителя демонов – призрака, наполненного густым черным дымом со сверкавшими из-под серого капюшона крошечными глазками – вечно тлеющими угольками костра на невидимом и потому казавшемся совершенно пустом, как сама бездна, лице.
       Этот облик завораживал, затягивал взгляд в водоворот наполнявших его воздушных потоков, чтобы затем, через глаза, проникнуть в разум смотревшего, заполнить своей невидимо-цепкой паутиной, одурманивая, ослепляя и, изменив, подчинить себе.
      Любой другой, будь то человек, призрак, дух или даже небожитель, был бы пленен этой паутиной. Пусть не навсегда, всего на миг, но какая разница, когда и его  достаточно для того, чтобы проиграть сражение. Любой другой, но не Шамаш, которого враг считал всего лишь полубогом-получеловеком, если и способным выиграть какую-то мизерную часть битвы, то только благодаря случаю, не закономерности. А этот слабый, раненый и вообще беззащитный в своем смертном теле враг лишь чуть скривил в усмешке губы. Глаза, мгновение назад казавшиеся открытыми вратами во мрак и свет, застыли отрешенным зеркалом, в котором отражался не только окружавший бога солнца мир со всеми принадлежавшими ему образами, но и мысли, взгляды, потоки силы, вставая непреодолимой преградой между внешним миром и внутренним.
      Он ничего не делал. Однако Нергал  ощутил на себе весь удар силы – не противника, своей собственной. Бог погибели мотнул головой, сбрасывая цепкую паутину вдруг охватившего его желания отрешенно глядеть  в пустоту, ничего не делая, лишь погружаясь в нее, становясь частью бездны.
      -Наваждение какое-то, - пробормотал он, - будто я загипнотизировал сам себя…. Ну и дела… А ты, - сощурившись, так что угли глаз сжались к крошечные едва заметные точки, он окинул взглядом врага, - не столь прост, как кажешься. Не такой уж беспомощный и покорный. У себя на уме. И вообще… Жаль, что мы так и не познакомились поближе. Нет, конечно, друзьями б не стали, - заметив, как после этих слов усмешка коснулась губ собеседника, Нергал удовлетворенно кивнул, продолжая, - да и, потом, порой бывает важнее иметь врага, чем друга. В любом случае, мы многому могли научиться: я у тебя, а ты у меня… - он, как бы случайно оступившись, отступил назад, схватившись рукой за ствол дерева, которое еще мгновение назад было полно жизни в зеленом платье листвы, однако от одного прикосновения Губителя пожухло, облетело, высохло, вмиг лишившись всех своих жизненных соков. Серая тень упала на землю. По траве пошли болезненные синюшно-красные пятна, которые затем сползли на землю, заражая и ее.
     Шамаш не шевельнулся, словно не замечая происходившего.
     -Ну  и ну! – Нергал качнул головой. Его губы смеялись, в то время как глаза стали еще злее и недовольнее. – И это бог солнца?! Я уже начинаю сомневаться! Сидит и ждет, пока отравленный мной мир умрет! А ведь тебе следовало защищать его  от меня, спасать!
      -Здесь нет ничего, кроме миражей, - спокойно проговорил Шамаш, отвечая на слова, но оставляясь безучастным к эмоциям. - А они – часть обмана, сотворенного твоими слугами и принадлежащего тебе. Так что, твое дело, что с  ними делать.
      -Верно, мне, - взгляд Губителя стал остер, как  разделочный нож, и колюч, как мороз. – Но я ведь и не спрашивал, кажется, твоего разрешения. Я просто выразил свое… удивление тем обстоятельством, что ты не стал спасать жизнь, которая,  кем бы ни была создана, все равно остается живой, чувственной до тех пор, пока не умрет.
       -Мираж? - Шамаш чуть заметно качнул головой. - Он не может ничего чувствовать. Если что и заставляет его трепетать, так это только ветер реальной земли, вздох, сорвавшийся с губ подошедших к нему настоящих, живых людей.
      -Кстати, о людях. Ты ведь не забыл, что твои спутники здесь? Что станет с ними, если этот город, который ты упрямо называешь миражем, исчезнет? Не боишься, что они умрут вместе с ним? Или они тебе надоели, стали безразличны? Действительно, сколько можно возиться с этими маленькими людишками, постоянно спасая. А, может, все дело в том, что ты уверен:  я не стану на самом деле уничтожать этот город…
      -Во всяком случае, до тех пор, пока ты стоишь на его земле. Ты кто угодно, но только не самоубийца.
      Несколько мгновений над миром царила тишина, в которой не было слышно ни звука. Она заполнила собой все вокруг, украв все звуки, стерев половину красок и образов.
     -Однако, - глаза Нергала померкли, сливаясь с пустотой, - я вижу, ты так до сих пор и не понял, с кем имеешь дело. Это ты смертен в своем людском теле, за которое держишься с понятным лишь для смертного упрямством! Не я! Да, иногда я являюсь в мир в людском обличии, как и другие боги. Но что будет со мной, если смертное тело умрет? Ничего! Я просто переступлю через него и пойду дальше, не потеряв ни частицы себя! Ведь я состою не из плоти, которую так легко уничтожить, убить… Ты помнишь тот город, который чуть было не стал моим? Помнишь, конечно же, и потому считаешь, что можешь меня победить. Как в тот раз. Но ведь тогда ты сражался не со мной, а всего лишь с оболочкой, в которую я только-только вселился, так что не успел к ней даже привыкнуть. Теперь же перед тобой я сам, в своем истинном теле! Взгляни на меня! Я – огонь! Но не горящий, живой, и, стало быть, смертный, а уже отгоревший, задутый ветрами на краю бездны. И я – те ветра. Но не странники, мечущиеся по свету, не в силах отыскать в нем своего дома, а вечно движущиеся, оставаясь на месте, когда все их движение – вокруг одной точки, лежащей на границе пустоты. Я высохшая вода и уничтоженная земля. Дым и прах. То, чем все заканчивается, а потому – неучтожимое до самого конца времен. Я есть во всем, даже в тебе. Сражение – это я. Ярость –снова я. Гнев, ложь, смерть… Пока они есть, остаюсь я. Я – все. И, в то же время – ничто, - и он исчез, растворившись в воздухе, не оставив и тени на земле, только голос. - Попробуй, победи меня!
        Нет, конечно же, Нергал не ждал, что бога солнца испугают слова, призванные обращать в ужас смертных. Однако, было бы вполне разумно, если б они натолкнули врага на мысль: как быть, что противопоставить абсолютно неуязвимому противнику? А ведь нет ничего лучше раздумий, да еще подкрепленных сомнениями и опасениями, для того, чтобы отвлечь внимание. Потом же остается только выбрать момент и  ударить в тот миг, когда враг будет меньше всего этого ждать…
       В Шамаша полетела пыль, клочья земли, вместе с вцепившимися в нее мертвой хваткой травинками, отломанные ветки деревьев с обрывками листвы, камни… Ветер был не привередлив, подхватывая все, что попадалось ему на пути. Но на этот раз бог солнца был готов и прежде, чем первая самая крошечная пылинка успела домчаться до него, провел перед собой рукой, устанавливая черту – преграду, останавливавшая летевшие в него предметы, из которых очень скоро образовалась еще одна, но уже видимая, ощутимая стена.
        -Ты будешь, наконец, сражаться?! - зло бросил Губитель врагу.
       -Нет.
       -М-м-м! - Нергал просто взвился, разметал камни и ветки в разные стороны, налетел на противника безумным вихрем. Это больше не была церемониальная, во многом условная битва небожителей, нет, Губитель низвел ее до уровня уличной драки, когда в ход идет все, от мечей и ножей до кулаков и зубов.
      Шамаш стал защищаться, но по-прежнему как-то отрешенно-безразлично. 
      А между тем земля миражей начала меняться, в один и тот же миг возносясь горой в небеса и уходя бескрайней трещиной под непроглядные черные воды несуществующих морей. Отражаясь в зеркалах миражей, бог погибели представлялся не просто могущественным небожителем, но самим повелителем мироздания, наделенным неиссякаемым даром и безграничной властью. Его глаза мерцали, то разливаясь морями огня, то собираясь в серую точку пустоты. Сам он, казалось, не просто заслонил собой весь мир, но стал им:  ноги  - землей, тело - воздухом, голова  - небом. Ветра растрепали длинные непонятно-серого цвета волосы, запутавшись в них, словно мухи в паутине. 
       Он весь лучился в кроваво-красном ореоле ярости, которая еще больше усилилась, стоило Нергалу заметить, что губы врага тронула даже не усмешка, нет – снисходительная улыбка. Так отличающий истинное могущество от показного старик смотрит на юного гордеца, который возводит сам для себя недосягаемо высокий пьедестал. Но каково было пересекшему не одну вечность богу видеть ее на губах даже не равного себе – получеловека?! Ведь не может быть богом тот, кто, несмотря на все свое могущество, топчется на месте, не решаясь подняться с земли, не желая отказываться от людского тела, как будто то - не всего лишь старая, дряхлая одежда, которую уже давно пора выбросить!  А человек – это ничто, жалкий червь, пресмыкающийся перед всеми, раб своих собственных страстей, грязь в пыли у ног. И вот это ничтожество смело смеяться над ним!
      Сказать, что Губитель был в ярости, значило ничего не сказать. Он был возмущен до глубины души, взбешен, готовый уничтожить не только противника, но и весь мир, все вокруг…
      Под натиском его безумной злости Шамаш отступил.
       -Ты бежишь?! - не то обрадовано вскричал, не то зло взревел Нергал. - Жалкий трус! Умри! Или сражайся!
       Оскорбления просто сыпались с его губ, неосознанно, бездумно… Хотя, нет, даже в совершенной бессмыслице была причина. Он ждал, что бог солнца бросится в атаку, стремясь опровергнуть слова врага, заставить пожалеть о сказанном.  И опять ошибся. Поступая против всякой логики и, как казалось повелителю погибели, смысла, Шамаш отодвинулся еще чуть назад.
       -Что ты делаешь? - от удивления Нергал даже остановился,  глядя непонимающе-пустыми глазами на повелителя небес.
       -Я не буду с тобой драться, - качнул тот головой. Его голос звучал  поразительно ровно и спокойно  посреди бушевавшей бури. В глазах не было ни тени озабоченности, скорее – доля грусти.
       -Как это не будешь? – для него слова  “нет” просто не существовало!
       -Зачем?
       -Что значит - зачем?! Чтобы избавить мир от зла, которое я олицетворяю собой!
       -В мироздании нет добра и зла, лишь наши мысли о них.
       -Полное безумие! – презрительно фыркнул Нергал. – Если все было бы так, кому вообще мы были бы нужны! Хотя, - немного подумав, нехотя согласился бог погибели, - в чем-то ты прав. Что такое добро и зло, если не наши взгляды на нечто, существующее независимо от нас? Знаешь, было бы неплохо, если б эти твои слова дошли до людей. Вот бы у меня прибавилось почитателей! Что же до нашего спора… Вот я – конкретно я, не кто-то там. Я несу смерть, болезни, войны… Этим я поступаю хорошо?
       -Нет. Но это отнюдь не означает…
       -Что я отец зла? Нет, Шамаш, я зло! Я – самое ужасное зло! Одна из половинок мироздания. Уничтожь ее – не останется и целого… Случись что со мной - кто заменит меня? Маленький Лаль? Не смеши меня! Он всего лишь ребенок! Пусть  испорченный до предела, но…- Нергал поморщился, всем своим видом говоря: “Это же не серьезно!” 
       -Ты хочешь умереть?
       -Я?! Да с чего ты взял! Конечно, нет! Я не могу умереть! Я бессмертен! И при чем здесь вообще я? Я бог! Не то, что ты в этом жалком людском теле! А, ты не хочешь со мной сражаться, потому что заранее знаешь, что проиграешь!
        -Я мог бы победить тебя, - спокойно глядя на него, негромко проговорил Шамаш, - даже уничтожить…
        -Попробуй! - презрительно скривившись, процедил сквозь стиснутые зубы Нергал, уверенный, что результат всех попыток предопределен.
       Все  вокруг вдруг почернело, погружаясь в тот мрак, который не допускал и тени света. Тишина наполнилась звоном, а холод огнем, воздух стал тяжелее камня, в то время, как те обрели способность, вопреки всем законам природы, взмывать в небеса, крошиться, ударяясь друг о друга, и, получая в столкновении силу, вонзаться в полотно пространства острыми стрелами, не прошивая – разрезая его на части. 
        Казалось, еще миг и все рухнет в бездну, рассыпавшись в прах у ног Губителя. Но в тот миг, когда посреди  этого жуткого безумия бешенных стихий раздался торжествующий смех Нергала, все вновь стало меняться. Мрак наполнился светом, словно его – еще недавно пустую лампу – до краев заполнили огненной водой и зажгли, освещая мироздание от края и до края. Все звуки оборвались, затихли на миг, но не затем, чтобы умереть, а чтобы из тишины родилась негромкая, задумчивая мелодия, шуршащая, словно песня ветров, и такая же бескрайняя.
        Нергал, еще мгновение назад торжествовавший победу, ничуть не сомневаясь, что она  уже у него в руках, насторожился, огляделся вокруг, стремясь поскорее разобраться в происходившем, чтобы помешать переменам, остановить их.
       -Но как…? - он не понимал. – А, ладно, - бог погибели махнул рукой. Действительно, что разбираться, когда нужно действовать? Он раскинул руки, пытаясь вобрать в себя силы перемен, наполнившие мир. - Ага! – торжествующе вскричал небожитель, чувствуя, что они начали питать его, наполняя доселе неведомым могуществом. - Ты пожалеешь о том, что появился в этом мире!
        Шамаш молчал. Он ничего не делал, лишь, чуть наклонив голову, с сочувствием смотрел на него. И этот взгляд… Едва поймав его на себе, Нергал тотчас почувствовал себя неуютно.
        -Что? - он закрутил головой, ища во внешнем мире перемены и, не находя их, начал  волноваться, а потом… Нергал все, наконец, увидел, ощутил. Оказалось, что перемены подобрались к нему куда ближе, чем он мог подумать. Они были уже в нем самом.          Затлел край его плаща. Разгораясь, огонь стал стремительно подниматься все выше и выше…
         -Проклятье! - Нергал бросился тушить огонь, при этом его движения стали нервозны, в глаза вошел страх, когда он понял, всей своей сущностью ощутил, что враг действительно способен его убить, не сравняв с пустотой, в которой был его дом, но наполнив совсем другой, чужой и потому враждебной жизнью, разрушавшей его сущность.      
        …-Нет! - разбив на части все звуки по миру разлетелся крик и оборвался тишиной.
        И все закончилось. Огонь погас. Страшный холод сковал все вокруг.
        -Так. Айя… - хмыкнул бог погибели. - С одной стороны, очень кстати. Надо будет непременно ее поблагодарить… За такое своевременное вмешательство. А с другой… Не хватало еще, чтобы они объединились…Где вы, негодные слуги! Я же велел вам задержать ее!
        -Мы пытались! - возникнув из ниоткуда, демоны закружились у его ног, не смея приподняться над землей.
        -А чего ты ждал, - вслед за ними появился бог сновидений, который тотчас плюхнулся на камень,  - давая невыполнимое поручение?
        Нергал поджал губу, обнажив кривые и острые, словно разделочные ножи, клыки. Он собирался сказать младшему богу все, что о нем думает, но тут его взгляд упал на гостью. В его глазах зажглось удивление, голова чуть наклонилась… А затем его черты начали изменяться. Мгновение – и он обрел человеческий облик, после чего поспешно шагнул вперед: - Малышка…
        -Эрра… - она не видела всего, не понимала происходившего вокруг, а потому  решила, что это лежавший на земле Шамаш повержен. В ее глазах, устремленных на бога войны, было не столько ужаса, сколько мольбы. - Не надо. Пожалуйста!
       Он закачал головой, не скрывая своего сожаления. Затем, сделав еще один шаг вперед, наклонился, заглянул в глаза девушки:
       -Милая, почему ты здесь? Ведь я сделал все, чтобы мои слуги не смогли обрести власть над твоей такой наивной, - он протянул вперед руку, но не чтобы коснуться ее, нет, он не решился, боясь, что заключенное в нем зло погубит маленькую смертную. Все, что он позволил себе, это дотронуться до ее невидимого отражения в зеркале воздуха, - такой хрупкой душой, - тепло улыбнувшись ей, продолжал он, не изображая более  грозного повелителя погибели, разрушителя миров. Зачем? Она все равно его не боялась. Да и не нужен был ему ее страх, скорее, наоборот – он не хотел ее пугать, боясь, что девушка  пичужкой улетит от него прочь  и больше никогда не вернется. – Мой браслет должен был защитить тебя…
       -Она сняла его, - усмехнувшись, фыркнул Лаль, - отказываясь  не столько от твоего подарка, сколько от тебя самого, показывая, что ты ей не нужен, что она и сама со всем справится!
       -Все так? - он смотрел на нее без упрека. Конечно же, он ни в чем не винил девушку. Это было ее право принимать подарок или отказываться от него. Однако… Ему вдруг стало страшно больно от одной мысли о том, что эта малышка могла его ненавидеть. А, главное, у нее были все права на ненависть. Разве не его слуги заманили всех ее близких в ловушку, из которой они никогда не выберутся, бросив одну посреди снегов пустыни, обрекая…Он болезненно поморщился, поняв: “На смерть. Ведь одна она не выживет…” И с его губ сорвалось искреннее: - Прости меня. Я не хотел…
     -Это ты прости меня, - она шагнула к нему,  но не подошла вплотную, остановившись на расстоянии вытянутой руки. В ее глазах блестели слезы. Однако ни одна из них не соскользнула на щеки, замерзая в излучинах век. - Я не могла иначе. Спасибо тебе за браслет, он действительно помог мне, наверное, даже спас, и не однажды, но… - она прикусила губу, качнула головой. - Люди – они как снежные волки, - задумчиво глядя затуманенным взглядом куда-то в сторону, проговорила она, - не могут одни, без своей стаи…
    -Ты что же, думаешь, - скривил в презрительной усмешке губы бог сновидений, - имея выбор между жизнью и смертью, они предпочли бы умереть, лишь бы остаться со своими? Да тогда земля давно бы обезлюдила!
    -Не смей говорить с ней таким тоном! - бросил на него полный злой ярости взгляд Нергал. - И вообще, я не позволю тебе ее пугать!
    -Пугать! - Лаль рассмеялся. - Ах, какой я злодей, напугал маленькую девочку! Она сейчас расплачется! Уморил!
    -Как ты смеешь…! - Губитель потемнел, вокруг него закружились тени, сгущаясь в мрак. –Ты поплатишься за свою дерзость!
    -Да сколько угодно! - небрежно  махнул рукой Лаль, словно речь шла о какой-то безделице, вроде оплеухи за съеденный перед обедом леденец. – Я понимаю – любовь страшная сила!
    -Она еще ребенок!
    -Она даже не выглядит ребенком, что уж говорить…
    -Перестань!
    -Ты сам учил меня когда-то…
    -Я сказал – перестань! - глаза Губителя сжались в две крошечные искорки, рот приоткрылся и между обнажившимися клыками мелькнул тонкий, раздвоенный на конце змеиный язык. Он стал похож на огромную снежную змею, разозленную настолько, что в любой миг можно было ждать от нее броска. – Жалкий мальчишка! Я научу тебя уважать старших!
    -Ну, разумеется! Только сперва не кажется ли тебе, что неплохо было бы покончить со своим врагом. Пока у тебя есть такая возможность.
   -Да, ты прав, - нахмурившись, Нергал повернулся к Шамашу, который в эти несколько мгновений, пока Губитель препирался с Лалем, незаметно для всех, даже девушки, встал между ней и повелителем демонов, закрывая от него собой, защищая.
   -Нет! - в ужасе вскричала та, попыталась поменяться с ним местами, но он остановил ее.
   -Тебе лучше уйти, малыш.
   -Ты не понимаешь! Я могу помочь!
   -Пожалуйста, уйди. Я должен быть уверен, что ты в безопасности.
   -Ей и здесь ничего не угрожает! - хмуро глянул на него Нергал, затем перевел взгляд на девушку и его губы сами собой растянулись в улыбке. - Ты же знаешь: я никогда не причиню тебе зла! Но, милая, - его взгляд посерьезнел, - тебе действительно лучше уйти. Пойми…
    -Ты хочешь убить Шамаша, да? - она смело смотрела ему прямо в глаза.
    -Нет, милая…. - начал тот, но девушка прервала его, резко взмахнув рукой, отчего по воздуху прошла дрожь.
    -Зачем? Зачем ты лжешь мне?
    -Он – повелитель лжи,  - вместо Нергала ответил Лаль. - Какого еще ответа от него можно было ждать?
    -Но… - ее охватило смятение. Она никак не могла справиться со странным, смутным чувством, что все не так просто, что на самом деле все куда сложнее, и вообще…
    И вообще ей не хотелось верить, что Эрра станет лгать ей вот так, прямо в глаза, прекрасно понимая, что этот обман заставит ее разочароваться в нем, усомниться в искренности, возненавидеть. А, может быть, это Лаль, мерзкий Лаль обманывает ее? Она взглянула на Шамаша глазами, которые не просто спрашивали, но умоляли, заклинали ответить…
    -Уходи, малыш, - не поворачиваясь к ней, проговорил он.
    -Я… Все будет хорошо?
    -Да, - кивнул бог солнца. Однако едва, облегченно вздохнув, осмелившись даже улыбнуться обоим богам, она повернулась, собираясь уходить, как ее остановил смех Лаля.
    -Воистину, эти двое стоят друг друга! – он хохотал, широко открыв рот, не просто наслаждаясь весельем, но торжествуя, в издевке показывая всем язык. – Один лжет, но не во имя обмана, как ему следовало бы, не для того, чтобы расположить к себе собеседницу, когда ложь всегда нравится больше, чем правда. Нет, он делает это для того, чтобы уберечь ранимую, как он считает, детскую душу от боли и отчаяния! Смех, да и только!
     Нергал обратил на него полный ярости взгляд, однако не остановил потока слов, поскольку бог сновидений смотрел уже не на него, а на повелителя небес, продолжая: - Второй вместо того, чтобы, во имя истины, опять же, как ему следовало бы, сказать всю правду…
     -Заткнись! – вся побелев от злости, она шагнула к нему, сжимая в ярости кулаки. - Ты не обманешь меня! Не на этот раз! Я знаю: Шамаш никогда не врет!
     -О, конечно же, нет! Но при этом он через шаг недоговаривает. Все будет в порядке? Да. Как просто! А с кем в порядке? С тобой? Со мной? С Нергалом? С кем? И когда? И что такое “в порядке”? Ах, наивная душа! Неужели ты так и не поняла, что недомолвки порой бывают хуже лжи?
     Девушка остановилась, опустив голову на грудь. Руки бессильно повисли. Да, еще совсем недавно она думала именно так. Недосказанность не ранит, но оставляет беззащитной перед правдой, как исполнение самой заветной мечты городом демонов….
    -Видишь, ты уже готова со мной согласиться. И нужно было размахивать кулаками? Вот ты всегда так! А если бы сперва думала, может, стольких ошибок избежала б…
    -Уймись! – наконец, придя в себя, Нергал направил на бога сновидений поток силы, заставивший того умолкнуть. Однако и когда вокруг воцарилась тишина, ему не стало легче. Болезненно поморщившись, бог погибели качнул головой: - Вечно он все портит!
    -Если… - Мати перевела настороженный взгляд с Лаля на Шамаша, однако, натолкнувшись лишь на отрешенно-холодное молчание, пошла дальше, остановившись на Нергале. - Если ты действительно лгал мне, если ты все равно, несмотря ни на что, будешь пытаться убить…
    -Я не стану пытаться, девочка, - хмуро проговорил бог Погибели, - я убью его.
    -Нет!
    -Да. Так будет лучше для всех. И для тебя тоже. Потому что ты, я вижу, любишь его. И я не хочу, чтобы ты пережила самое страшное разочарование в своей жизни.  Да, малышка. Ты никогда не станешь тем, кем так мечтаешь себя увидеть.
    -Шамаш любит меня! - она говорила с вызовом, однако при этом – так неуверенно, что сама понимала всю наивность своих слов.
    -Как сестру, - с грустью глядя на нее, продолжал Нергал, - маленькую сестренку, о которой нужно заботиться, защищать… Для него ты – ребенок. И навсегда останешься только ребенком.
    Мати прикусила губу, борясь с отчаянием. То, что говорил Эрра…. Ей не нужно было верить ему или не верить, она и сама знала: все так…
    А тут еще Лаль, поборов молчание, поспешил подлить огненную воду в лампу.
    -Они оба хороши. Но и ты не уступаешь им. Обман и недомолвки, - глядя на нее он, усмехаясь, качал головой, прицыкивая: - Ты ведь не думаешь, что когда все откроется, станет лучше?
    -Нет! – процедила сквозь стиснутые зубы Айя.
    -Вот и я о том же.
    -Нет – это значит, что ты ничего не скажешь! Я сама! Когда сочту нужным!
    -И после этого ты обижаешься на Курунф? А ведь он тоже собирался тебе все рассказать. Потом. Когда сочтет нужным, - он издевался над ней, и не считал нужным хотя бы не показывать так ясно, как ему это нравится.      
    -Вот что, - Нергалу надоело затыкать богу сновидений рот снежками, которые тот преспокойно глотал. Он, наклонив голову, вперил в Лаля устало-недовольный взгляд, - раз ты не можешь не вмешиваться, давай, забери девчонку, уведи ее…
    -Нет! - упрямо мотнула та головой.
    -Иди с ним, малыш, - к ее несказанному удивлению поддержал врага Шамаш.
    -Но он…
    -Он не причинит тебе зла. Ему не нужен такой враг, каким может стать один из нас.
    -Один?! - она взвилась. - Вот как ты заговорил! Значит, ты готов умереть? Или уничтожить его? – она ткнула пальцем в сторону Эрры, который смотрел на нее, качая головой.
     -Милая… - тот просто не знал, что сказать, как утешить ее, тем более, что она ждала ответа совсем не от него. - Уводи же ее! Что ты медлишь!
    -Я не твой слуга!
    -Ах да! – взмахнул руками Нергал. - Спасибо, что напомнил! У меня же есть слуги! Их не придется уговаривать! А ты еще пожалеешь о том, что случилось!…Где вы там?
   -Здесь, здесь! - демоны закружили вокруг своего повелителя.
   -Уведите девочку!
   -Я никуда не пойду! - она упрямо отмахнулась от всех.
   -Хозяин, - призраки, с сомнением поглядывая то на него, то на нее, замерцали в смятении. - Мы не можем…
   -Как это - не можете?! - вскипел Губитель. - Да я вас…
   -Не могут – это не значит, что не хотят, – прыснул со смеху Лаль,-  это значит…
   -Тебя спросить забыли! - огрызнулся на бога сновидений Нергал, а потом снова наклонился к девушке: - Милая, послушай меня…
    -Малыш, так будет лучше… - поддержал его Шамаш.
    -Милая! Малышка! Да вы оба что, ослепли совсем? Кто перед вами?
    -Ты, - хмуро глянул на него Нергал, - сошел с ума?
    Шамаш же молчал, его глаза оставались совершенно спокойными, как если бы он все знал. Или ему было все равно.
    -Это вы безумцы! - вскричал Лаль. - С кем вы тут говорите? С маленькой смертной, наивной торговкой, не видевшей ничего за пределами караванной тропы? Разуйте глаза! Взгляните повнимательнее! За образ, за плоть!
    -Что ты хочешь сказать… - в то время, как Шамаш продолжал безразлично смотреть в сторону, Нергал, прищурившись, взглянул на караванщицу, которая ответила ему недовольно  холодным взглядом. - Айя?
     -Ну, наконец-то! - бог сновидений аж захлопал в ладоши. - А ты ничего, ничего, не  смущайся, приходи в себя. Понятное дело. Удивительно узнать такое. Я сам опешил, когда понял. Вот ведь сестренка, придумала! Шуточка почище затей твоих демонов. Смеются все!
     -Это…действительно ты? – Нергал смотрел на нее во все глаза, еще не веря до конца, но уже сознавая… - А я ведь чувствовал… Думал, что за ерунда? Так запасть на какую-то смертную! Вот, значит, в чем тут дело…
     -И… - она взглянула на него с надеждой. – Теперь ты не станешь…
     -Продолжать бой? - закончил он ее вопрос, и умолк, не зная, что ответить.
     -Не бывает все так, как хочется, - с задумчивой грустью проговорил Шамаш. - Нельзя иметь все. Приходится выбирать.
     -А я и не хочу всего! Пусть ничего, совсем ничего, но чтобы все остались живы! Вы ведь боги, а значит бессмертны! Вы не можете умереть!
     -Да, Айя… - кивнул Нергал. В первый миг он хотел просто успокоить собеседницу, продолжая видеть в ней маленькую смертную,  но потом, в какой-то миг поняв, что стоявшая перед ними богиня в этом совсем не нуждается, качнул головой. - Приходится выбирать.
      -Как это выбирать! – она ненавидела выбирать, не собиралась выбирать и вообще не могла взять в толк, при чем здесь выбор?! Между кем  она должна была выбирать?
     -Это мироздание слишком мало для нас двоих.
     -Ерунда! Оно бесконечно, и…
     -Однако, это так, - мягко прервал ее Эрра. Потом, задумчиво пожевав губами, он поднял взгляд на бога солнца. - Чем не способ выяснить, наконец, наши отношения?
     -И ты  примешь ее выбор? - с сомнением взглянул на него Шамаш.
     -А почему нет?
    -Ты что! - Лаль глядел на бога погибели как на сумасшедшего. - Надеешься, что она… Вот идиот! – он был так потрясен этим поворотом событий, что бросал фразы обрывками, размахивая руками, словно разгоняя неразбериху окружавшего его мира миражей. - И вообще, это уже второй раз! Второй! Первый раз вы вообще не захотели драться, а теперь… Нергал, ну он-то, - бог сновидений небрежно махнул головой в сторону повелителя небес, - понятно, ему терять нечего: во враждебном окружении, смертном теле,  да еще раненый. Но ты! Ты почти победил! Ты бы победил, если бы не медлил, валяя дурака и играя с врагом, словно кошка с полупридушенной мышью! А вместо этого… Неужели ты думаешь, что моя сестра выберет тебя?
       -А кого? Самозванца? Ведь он – не ее муж.
       -Шамаш никогда и не скрывал этого! – воскликнула девушка. - Он всегда говорил правду! Я дала ему это имя! Я…
       -Тем хуже для тебя, богиня луны, - она только теперь заметила, что взгляд бога погибели переменился. Он больше не смотрел на нее как на маленького наивного ребенка, о котором был готов заботиться и уж точно искренне беспокоился. Нет. Перед ним была повелительница снегов, почти такая же могущественная, как он сам. Да, он был влюблен в нее и не скрывал своих чувств, но любовь бывает разной. И строгой, и жестокой, и безжалостной,  - потому что если он был искренен, то ты не была.
       -Я не знала…
       -Чего ты не знала? Что ты  - небожительница? Не смеши меня! Да, эта маленькая девочка, в чье тело ты вселилась, могла ничего не знать. Конечно, она ничего не знала, ведь была всего лишь смертной, искренней и доверчивой малышкой, которая… Кстати, где она сейчас?
       -Я… - ее губы задрожали, в глазах вспыхнула слеза. В этот миг она ничуть не походила на грозную богиню, да она и не чувствовала себя небожительницей – нет, слабой смертной, оказавшейся в самом сердце метели.
     -Тебя я вижу!
     -Нергал, чего ты добиваешься? - хмуро глянул на него Лаль. - Нет, конечно, я всецело одобряю то, как ты говоришь с этой гордячкой. Однако… Ты не забыл про свои планы? Вверить судьбу боя в руки той, которую ты стараешься разозлить?
     -Не разозлить, нет! Все, чего я хочу – объяснить Айе ситуацию. Так сказать, обрисовать диспозицию перед боем. Ей ведь не мешает знать, что лично она получит, встав за спину одного из нас.
     -Она уже давно сделала свой выбор!
     -Да? – хмыкнул Нергал. - Почему же она молчит? Твоя сестра слишком умна, чтобы принимать важное решение, не обдумав все хорошенько, оценивая все “за” и “против”. Да, я могу дать ей не так уж много. Да, какие-то мои черты ей неприятны, даже противны. Да, она любит другого. Но она же не дурочка, чтобы не понимать: этот другой – бог справедливости, который, даже если бы захотел, не мог бы простить обман. Тем более такой обман. А если он кого-то и любит, то только девочку, которую встретил в снегах. Смертную караванщицу, а не богиню луны. Ведь так? - спросил он Шамаша, а затем, не дожидаясь ответа, продолжал:   - Если бога солнца сейчас что и беспокоит, так это что стало с его маленькой Мати. Я прав, Шамаш? – и вновь, без хотя бы мгновенной паузы, Нергал продолжал: - А раз так… - Губитель повернулся к богине снегов. - Право же, и для него, и для тебя будет лучше, если ты сделаешь правильный выбор, - он так произнес эти слова, что можно было не сомневаться, что именно имел в виду. И, считая, что дальнейшие объяснения не нужны, он воззрился на Айю, ожидая ее решения.
      А она качала головой:
     -Нет, Эрра, ты ошибся во мне…
     -Я же говорил! - воскликнул Лаль.
     -Помолчи, - хмуро бросил ему Нергал, - не вмешивайся! В чем я ошибся, Айя? Думая, что ты недостаточно умна, чтобы понять, что не можешь даже потерять того, кого любишь, поскольку он никогда тебе не принадлежал?
     -Да, наверное, я совершенная дура, - пробормотала она, - раз верила, что ты не такой ужасный, каким все тебя считают. Что на самом деле… - девушка умолкла, чтобы проглотив комок, подкативший к горлу. – Ты еще более жестокий, безжалостный…!
     И, сев на землю, Мати сжалась в комок. Подтянув колени к груди и обхватив их руками, она спрятала в этом сплетении лицо.
     -Ну вот, - прищурившись, он подозрительно глянул на собеседницу, затем одобрительно кивнул, - как я и думал. Чего и добивался. Айя, конечно, сильная, но при этом еще и умная.
     -Ты хочешь сказать, что это не она? - с непониманием глядя то на нее, то на него, спросил Лаль.
     -Была. А сейчас, - он махнул рукой, - так, куча мусора. Богиня, поняв, что ей ничего не светит, ушла, а смертная душа, вытесненная божественной сущностью, уже не вернется. Жаль… - Нергал даже вздохнул с нескрываемой грустью. - Не знаю даже, кто из них двоих был милее моему сердцу, но сейчас-то что? – бог не видел никакого смысла убиваться над выброшенной на помойку одеждой, которым виделось ему мертвое тело. – Хотя, и это может сослужить свою службу, - чуть слышно прошептал он, после чего вытянул вперед руку и тотчас вокруг девушки образовалась клетка.
      Она была чем-то похожа на повозку, вернее – ее деревянный каркас, без покрова из оленьих шкур, полозьев, места возницы, и всего остального. Грубые, с колючими заусенцами доски пола, по бокам, над головой, со всех сторон  – прутья. Только не деревянные – железные. И расстояние между ними такое узкое, что с трудом протискивалась тонкая девичья рука. Такие бывали в  городах. В них держали рабов – дерзких, не желавших смиряться со своим бесправным положением, постоянно искавших путь на волю, даже – в глупом бегстве, но при этом – слишком ценных, чтобы их просто убить, и слишком дерзких, чтобы оставлять им хотя бы тень свободы – даже не пути – движения.  Вот только в отличие от тех клеток, у этой пол был – черный камень, а прутья – потоки огня.
     -Но ты..  - Шамаш нахмурился. - Ты говорил, что не причинишь ей вреда!
     -Должно быть, - довольный, хмыкнул Лаль, - он по своему обыкновению солгал. А дело-то, - он был так взволнован, что даже нервно потер нос, - принимает весьма занятный оборот! – и, скрестив руки перед грудью, он замер, приготовившись ждать, что будет дальше.
     -Ничего бы я не сделал малышке! - хмуро бросил бог погибели своему врагу. - Это ты Айе спасибо скажи.
     -Отпусти ее!
     -Перестань, - поморщившись, сплюнул Губитель. - Можно любить богиню, заботиться о маленькой смертной, но к чему беспокоиться о пустой оболочке, покинутой и божественной сущностью, и людской душой?
    -Ты ошибаешься!
    -Нет. Ты. Потому что слишком сильно хочешь вернуть то, чего уже нет! …Впрочем, - он хмыкнул, - если тебе  нужно это, - он презрительно махнул рукой в сторону сжавшегося посреди огненной клетки комочка, - давай, сразись со мной. Победишь – получишь тень, проиграешь – заберешь ее с собой в пустоту. Так, на память. Чтобы не было совсем тоскливо. Вот только живой ты ее в любом случае не видать. Даже если ты прав и в этой куче тряпья еще теплится какая-то жизнь. Потому что только моя сила удерживает пламень клетки. Умру я  – и пш-ш! – он взмахнул руками, имитируя вспышку пламени.
      Шамаш с силой сжал губы. Желваки под смуглой кожей напряглись, глаза сощурились, взгляд на мгновение остановился на огненных прутьях.
    -Прикидываешь, удастся ли разбить клетку, не поранив пленницу? - сквозь смех спросил Лаль, млея от удовольствия. - И не надейся! Хотя, о чем это я? Попробуй! Может что и, - он фыркнул, уже сквозь смех заканчивая: - получится.
    -Так что, Шамаш, ты сразишься со мной? – между тем, повторил свой вопрос Нергал, который, разбив смертную оболочку, вновь возвышался над землей в облике повелителя демонов – безликого, безразличного и безжалостного.
    -Отпусти ее! – бог солнца стоял, с одинаковой силой опираясь и на здоровую, и на раненую ногу, забыв о боли, больше не чувствуя ее. Скрестив перед грудью руки, он замер, в упор глядя на Губителя. - И можешь меня прикончить.  Я не стану защищаться.      
    -Вот так возьмешь и сдашься? – Лаль смеялся, не в силах остановиться. - Как последний слабак?
    -Как сказать… - пробормотал, качнув головой, Нергал, с раздумьем глядя на противника. - Порой для того, чтобы сдаться требуется куда больше мужества, чем для продолжения борьбы…
    -Ну да! – презрительно скривил губы бог сновидений. - А как же долг, а, Шамаш? Ты – бог солнца. От тебя зависит жизнь людей этого мира. Не то чтобы я о них особенно беспокоюсь, просто если никого не останется, для кого же я буду придумывать сны, кто будет почитать меня, преклоняться передо мной?
    -Лаль, ему на тебя наплевать, - смерив союзника недобрым взглядом, качнул головой Губитель.
    -И на земной мир тоже, да? На всех людей? Одна тень тебе дороже множества живых и нерожденных?
    -Множество состоит из единиц. Пожертвуй одним – погибнут все, - не глядя ни на кого, устремив взгляд черных, не мигавших глаз в пустоту, к которой уже, казалось, сделала первый шаг его душа, проговорил Шамаш. - Что же до мира, - он устало вздохнул, - он пережил смерть своего бога солнца и не заметит ухода вечного странника, который никогда не принадлежал ему.
    -Может, ты и прав, - проговорил Нергал, продолжая раздумывать над услышанным, - а, может, ошибаешься… Ты похож на него… На Ута… Такой же максималист. Или все, или ничего. И вообще… Что самоубийство, что самопожертвование – одно и то же… Впрочем, - он выпрямился, откинув голову назад,  - каждый волен поступать так, как хочет, - в его руке возник нож с тонким, изогнутом, как змея, лезвием, по которому струился яд. Капая на землю, он прожигал пространство до самой бездны. – Прощай, - он замахнулся…
    -Нет! - прорезал нависшую на миг над притихшей от ужаса землей тишину  полный боли вскрик.      
    Панический страх, рожденный от одной мысли о том, что Шамаш может умереть, заставил Айю очнуться от забытья, какого-то странного замешательства, затмения, и вскинуться, чувствуя, как новые силы заструились по истинной стихийной плоти, лишь одетой в людскую оболочку. А потом эта сила вырвалась наружу, заметалась, закружилась в безудержном танце метели. И застыл пламень прутьев клетки, обернувшись льдом, таким хрупким, что он раскрошился от первого же прикосновения.
    Ветра были столь сильны, что разбросали богов в разные стороны, словно те были всего лишь соломенными куклами. Полотно мира затрепетало, как незакрепленный полог повозки, забилось, застучало о край бездны, стремясь спрятаться в ней от страха, исчезнуть, обретая покой.
    Смертельно холодный взгляд ледяным посохом вечных снов вонзился в бога сновидений.
     -Прочь, - процедила небожительница сквозь стиснутые в тонкие белые нити покрытых пудрой изморози губ, - пока я… - Лаль исчез так быстро, что она не успела даже договорить. Бросать же угрозы в пустоту богиня считала неразумным расточительством, а потому умолкла, повернувшись к Нергалу. – А ты…
    -Вот теперь узнаю Айю! - пригибаясь под бешенными потоками ветра, он поднялся с земли, отряхнулся,  взглянул на повелительницу снегов. В его глазах мерцали огоньки веселья. – Решила вернуться? Или никуда и не уходила, а просто играла в “любит – не любит”? Испытала чувства, стремясь узнать, готов ли он умереть за тебя…? Смертные любят такие игры. Ты, конечно, не смертная, но… Хотя, какая разница? Женщины везде одинаковые.
    -Убирайся! - в ней боролось страстное желание  заставить Нергала заплатить за боль Шамаша, за то унижение, которое ей пришлось пережить, стремление поставить, наконец, точку в войне бога погибели с повелителем небес, обезопасивая будущее супруга, а, значит, и свое тоже, и смутное, неясное чувство…справедливости, что ли. Что бы там ни было, однажды Эрра спас жизнь, пусть не богине, смертной, но все равно – ей. И она считала себя обязанной ему.
    -Ты позволишь мне уйти? - усмехаясь, начал тот, но умолк, остановленный демонами, которые закружились вокруг него, зашептали на ухо своему повелителю:
   -Хозяин, хозяин, давай уйдем. Здесь становится так холодно! Хозяин, ты же видишь, богиня снегов в ярости! Конечно, ты могущественнее ее, но она не одна…
    Нергал нахмурился, наклонив вперед голову, раздумывая, стоит ли упрямо идти вперед или лучше учесть изменившиеся обстоятельства и отступить. А слуги продолжали ныть:
    -Хозяин, впереди еще не одна вечность! Будут и другие возможности! Мы что-нибудь еще  придумаем… Хозяин, мы ведь не стражи, мы шуты. Мы даже не знаем, как это – сражаться!
    -Ладно, убедили, - хмыкнул Нергал, на мгновение повернулся к Айе, чтобы чуть склонить голову, словно в поклоне, в котором, однако же, не было ни тени уважения или учтивости, скорее – какая-то игра, - до встречи, - и он исчез.
     -Вот и все, - проводив его влажным от скопившихся в глазах слез взглядом, прошептала богиня снегов. Плечи опустились, руки безвольно повисли плетьми. Все, что было, закончилось. И она просто не знала, как быть дальше, что делать…
    Но стоило ей услышать тихое:  -Малыш…! -  как она сорвалась с места, опрометью, ничего не замечая на своем пути, бросилась к Шамашу, упала рядом с ним, лежавшим в припорошенной снегом, хрустевшей морозной коркой траве:
    -Сейчас, сейчас я… - она засуетилась, закрутилась, стремясь сделать все сразу, но не зная, с чего начать.
    -Курунф… - бог солнца не говорил – шептал. - Я удерживаю миражи, не даю им распасться, но не знаю, как долго смогу…
    -Оставь, - она склонилась над ним, протянула руки, но в последний миг остановилась, не смея прикоснуться, - пусть рушится. Не беспокойся! Все будет хорошо. С нами ничего не случится…
    -С нами – да, но торговцы… - на мгновение он умолк, переводя дыхание. - Они во власти миражей и исчезнут вместе с ними…
    -Нет. Я позаботилась о них, увела в мир своего сна.
    -Что? - нахмурился бог солнца.   
    -Они спят! Я решила,  так будет лучше всего. Переход из края бреда в мир сна самый легкий. И, потом… Пусть все беды, сомнения и страхи останутся во сне. И исполненные Курунфом мечты тоже. Потому что... Потому что в них нет ничего хорошего. Скорее  наоборот... - неуверенная  в  себе, она взглянула на Шамаша,  ища в нем поддержку,  однако, видя, что тот чуть заметно качнул головой,   испугалась: - Я поступила не  правильно?  Но мне казалось...
     -Что сделано, то сделано… - прошептал он, закрывая глаза.
     -Но, Шамаш, если ты считаешь… Еще не поздно изменить… - начала богиня сновидений, но умолкла, поняв, что он больше не слышит ее, провалившись в серую трещину забытья.

 
Глава 20
     Золотой волк, ощутив каким-то ведомым лишь ему образом, что бог солнца очнулся, ткнулся холодным мокрым носом в неподвижно лежавшую руку. 
      Его зовущий тихий посвист  был полон беспокойства:
     "Хозяин! Хозяин!"
     "Что?" - Шамаш шевельнулся,  не сумев сразу разлепить веки, провел ладонью по лицу, смахивая волну оцепенения, которая осталась от туманного  сонного  дурмана. 
     "Ты, наконец, проснулся, хозяин!" – на смену осторожному беспокойству пришла бурная радость. Повизгивая, волк закрутился, словно танцуя. От обилия чувств он осмелел настолько, что пару раз лизнул повелителя небес в лицо.
     "Угомонись!" - добродушно шикнул на него Шамаш, и Хан тотчас замер, всем телом припав к одеялу.
    "Прости меня!" - он виновато взглянул на бога солнца.   
    "Все хорошо", - небожитель, скользнув  ладонью  по  шелковистой шкуре волка, потрепал его за загривок.
     "В твоих глазах так много грусти!" - не спуская настороженного взгляда с хозяина, заскулил Хан.
     "Дружище, я видел мир, в котором был рожден. Мне показалось, что я, наконец, нашел дорогу назад…"
     "Так ты до сих пор надеешься вернуться! Потому и не принимаешь этот мир? - золотой волк тяжело вздохнул, затем – с неохотой кивнул: - Я понимаю: нет ничего более желанного, чем потерянное безвозвратно… Но, хозяин, прошу тебя, - его глаза были полны слез боли и горечи мольбы, - не делай этого! Не бросай наш  мир!"
     "Мир... Это так много..."
     "Тогда... - он  закрутился, норовя прижаться к повелителю небес,  потереться о его руку. - Если тебе много мира, подумай обо мне! Конечно, я всего лишь зверь. Но я умею любить до самозабвения и тосковать до смерти. Не бросай меня!"
      "Порою мечта прекрасна... - задумчиво проговорил Шамаш. - Порой она -   единственное,  что заставляет жить дальше. Но та мечта, которая может исполниться лишь  в бреду - не более чем тень.  Она  не стоит того, чтобы за нее отдавали весь свет и мрак..." - он шевельнулся, ощутив резкий кинжальный укол боли в раненой ноге с силой стиснул зубы, сдерживая стон, но не остановился до тех пор, пока, отодвинувшись  к  борту  повозки, не сел, опираясь спиной о жесткий деревянный каркас.
     Несколько мгновений он вглядывался в полумрак,  находя в нем один за другим знакомые с давних пор предметы - устилавшие  днище одеяла, травяные подушки в дальнем углу,  металлический, покрытый причудливыми чеканками сундук в ближнем,  над головой - лампа,  в которой чуть тлела огненная вода.  Вот и все. Впрочем, много ли надо страннику?
     Удивительно, но эта повозка караванщика мира снежной пустыни показалась ему ближе и роднее просторных залов замка колдовского короля, который, лишенный настоящего  и будущего, стал всего лишь камнем в кольце воспоминаний. И пусть он был самым прекрасным сооружением из всех, что когда-либо  видел глаз, но от того в нем не прибавилось ни на одно живое дыхание больше тепла.
    Колдовской мир… Был ли он когда-то на самом деле, явился ли лишь отсветом долгого бреда, или только возникнет в далеком, как конец вечности, будущем – не важно. Главное - он никогда не примет того, кто для него умер и для кого умер он сам. Это было ясно с самого начала И было глупо мечтать о другом лишь потому, что смерть не стала концом прежнего пути, стирая  все воспоминания.
     Прошлое, наконец, осталось позади и больше не тревожило его душу. Губ Шамаша коснулась грустная улыбка. Он потерял мечту, но, кажется, обрел нечто более важное.
     "Как ты, хозяин?" - спросил снежный волк, ни на мгновение не спускавший настороженного взгляда с бога солнца.
     "Все хорошо…"
     "В самом деле?"
     "Да, старина.  Иди ко мне", - он похлопал возле  себя  рукой, и волк, только этого и ждавший, тотчас подполз к нему, положил голову на руку и замер,  глядя на своего повелителя благоговейно влюбленным взглядом.
      Спустя несколько мгновений наслаждения тишиной и исходившим от бога солнца теплом, таким успокаивающим и усыпляющим, что его  вдруг начала одолевать зевота, волк осторожно заговорил вновь:
     "Хозяин..."
     "Где она, Хан?" - заглянув волку в глаза, спросил Шамаш.
     "Снаружи", - золотой охотник виновато заскулил.
     "Почему не заходит? Не хочет меня видеть?"
     "Что ты! Совсем наоборот! Просто..." - Хан даже не нашелся, что ответить, лишь испуганно вглянул на бога солнца: неужели Он сам не понимал, что останавливало повелительницу волков,  которой больше всего на свете хотелось быть с Ним?
     Шамаш двинулся к пологу повозки,  но остановился, вновь пронзенный резкой болью в больной ноге. 
     Волк тотчас заскулил - на этот раз  сочувственно:
     "Старые раны открылись. А тут еще и новые… Госпожа сделала все, что могла, но... -он не решился сказать:  "Но этого оказалось недостаточно", хотя думал именно так. Он не имел права сомневаться в силах повелительницы снегов, которой золотые  волки  служили с того самого мига,  как появились на свет. Поэтому Хан, виновато прикрыв лапой нос, лишь тихо просвистел: - Хозяин, Тебе было бы лучше пока не тревожить ногу. Не беспокойся: с караваном все в порядке,  ему ничего не угрожает.  Дети огня спят, их покой охраняет стая снежных охотников, которую привела Шанти".
     "С ней все в порядке?"
     "С Шанти? Да".
     "Ты ведь прекрасно понял,  о ком я говорю!" - укоризненно качнул головой бог солнца.
     "Конечно... - Хан прижал уши, виновато взглянул на хозяина. - Да, повелитель небес,  с госпожой Айей все в порядке. Хотя, должно быть, она чувствует себя несколько... непривычно".
     "И, ты говорил, она  рядом..."
     "Да, - волк чуть наклонил рыжую голову, - возле твоей повозки".
     "Не заходит,  но и не уходит. Что же она там делает?"
     "Ничего. Просто… Стоит", - волк в сомнениях потер нос. Он никак не мог взять в толк, чего,  собственно, хотел от него хозяин.
     -Что ж, раз так…- и, прежде чем Хан успел что-либо понять,  Шамаш пододвинулся к пологу и, отдернув его, выглянул наружу.
     Снега искрились в лучах солнца, такого яркого, что он зажмурился.  Понадобилось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли и начали различать в этом море пламени силуэты. Наконец, небожитель увидел девушку, которая, опустив голову на грудь, переступала с ноги на ногу,  словно пританцовывая под тихий  посвист ветра.
     Шамаш вздохнул с облегчением, убедившись, что с ней действительно все в порядке. Несколько мгновений он, улыбаясь, любовался ею, такой красивой,  что хотелось смотреть на нее и смотреть, не открываясь, целую вечность. Хрупкая, тоненькая, словно юное деревце, укрытая белоснежным одеянием, поблескивавшим золотом в лучах солнца.  Длинные золотые волосы, не сдерживаемые  косами,  трепетали  за  спинами  легкими крыльями бабочки. Белолицая и чернобровая, она чем-то походила на луну, лишь глаза были другими - не серые, выплаканные до пустоты, но синие,  как небеса, ясные и чистые, может быть – немного грустные, но никак не несчастные.
     Она,  почувствовав  на  себе  взгляд,  вскинула  голову, заметила бога солнца, потянулась к нему всей своей сущностью, мечтая подбежать,  прижаться...  Но в последний миг  остановилась,  в глазах радость смешалась с отчаянием,  а надежда со страхом.
     Его улыбка стала еще шире,  чуть сощуренные на солнце глаза залучились ярче снегов.
     -Здравствуй, малыш, - негромко проговорил он.
     -Ах! - вскрикнула та. - Ты видишь меня?  Действительно видишь?
     -Да, - кивнул тот. - А я не должен?
     -Не смейся надо  мной,  Шамаш! - губы  поджались  в  обиде,  а взгляд  стал несчастный-несчастный,  как у беспричинно наказанной собаки. - Ты же знаешь: плащ Нергала...
    -Малыш, малыш, - он качнул головой. - Неужели ты до сих пор веришь в эти сказки?
     -Это не сказки! - от нервного взмаха ее рук заволновались ветра, закрутились у самого полога снегов, не зная, что делать, куда лететь. - Это... - и тут она, наконец, поверила: - Ты действительно меня видишь!  Ты... - она рванулась к нему,  вспрыгнула на край повозки, села рядом,  так близко, что излучаемое им тепло окутало ее со всех сторон сладкой истомой,  а затем, заглянув в огромные,  лучистые глаза, утонула в них, словно в черном ночном небе.
     -Я, - он смотрел на нее,  широко улыбаясь, затем  приобняв за плечи, притянул к себе.
     -Ох, Шамаш, - всхлипнув,  прошептала она, уткнувшись носом ему в плечо, - как же долго я тебя искала, как долго ждала…!
     -Я всегда был с тобой рядом,  малыш.  И всегда буду.  Я ведь обещал, что никогда тебя не покину.
     -Но ты... Ты ведь знаешь... Ну... Кто я, - она с огромнейшим сожалением чуть  отстранилась от него, со страхом ожидая чего-то плохого, когда события последнего времени разучили ее даже  надеяться на хорошее.
     -Конечно, малыш.
     -Нет, Шамаш, не «малыш»!  И перестань улыбаться!  Я серьезно! Ты знаешь, кто я на самом деле?
     -Да, Альматейя.
     Девушка вздрогнула.  Он впервые назвал ее по имени.  И,  все же, это было не то имя, которое она ожидала услышать, одновременно боясь и мечтая.
     -Айя, - глядя ему прямо в глаза, стараясь не упустить и тени перемен,  вкрадчивым голосом проговорила она, - меня зовут...
     -Малыш, конечно же, я знаю твое имя. Только какое оно имеет значение, когда главное, что это - ты?
     -Да, Шамаш, - кивнула  девушка.  Ей совсем не хотелось об этом говорить. И она прекрасно понимала,  что,  если не закончит  столь трудный для нее разговор сейчас,  то больше уже никогда не вернется к нему. "Нет, нужно довести все до конца,  завершив рисунок символа -  слова.  Иначе все разрушится, рухнет, как дерево без корней", - имя не имеет значение. Главное, что я... - в последний миг комок подкатился ей к горлу, останавливая.
     -Повелительница снегов, - придя ей на помощь,  закончил за нее бог солнца. Он произнес это так легко, словно речь шла о чем-то обычном, неважном.
     -Так ты действительно знаешь! - ее  широко  раскрытые  глаза горели удивлением,  сомнением,  радостью и облегчением:  "Неужели все позади? Наконец-то!"
     Он кивнул,  задумчиво глядя на нее глазами, в которых искрилось яркое полуденное солнце.
    -Прости меня, - чуть слышно прошептала Айя, уткнувшись лбом ему в плечо. Она всхлипнула, сдерживая рыдания.
    -Ты ни в чем не виновата. Это была не ты. Уже не ты, еще не…
    -Нет, - нервно прервала его Айя, - Я! Это я все… - не договорив, она нервно дернулась, прижавшись к богу солнца еще сильнее. – Надо же было придумать такое - пытаться обмануть тебя, судьбу, все мироздание! Лаль прав: я недостойна тебя, и…
    -Ну, ну, хватит, перестань! Забудь. И нечего вспоминать о Лале, который, и ты знаешь это лучше меня, только и мечтает о том, чтобы побольнее тебя ранить. Не доставляй же ему радости своими слезами!
   -Не буду, - она провела ладонью по лицу, смахивая капельки росы, скатившиеся с век на щеки. - Но ты… - она обратила на него полные отчаянной мольбы глаза, - ты простишь меня за обман?
   Несколько мгновений он глядел ей в глаза – с теплотой заботы и задумчивостью грусти, а потом кивнул: -Да, -поняв, что для нее сейчас этот простой ответ нужнее и целебнее всех объяснений и заверений.
    -Спасибо! – Айя облегченно вздохнула, спрятав лицо у него на плече. – Шамаш, я изменюсь, стану послушной, такой, какой ты захочешь… - через миг поспешно заговорила она.
   -Но я не хочу, чтобы ты менялась! – он осторожно взял ее за подбородок, поднял лицо, заглядывая в глаза. - Я люблю тебя такой, какая ты есть!
    -Ты… любишь меня?! - Наконец-то! Ее душа торжествовала, трепеща от счастья, людское сердце, которое еще мгновение назад бешено стучалось в груди, остановилось, замерло, боясь спугнуть свое счастье.
     Она так мечтала об этом! И вот  ее самая заветная мечта исполнилась. Не во сне, не в городе демонов, а наяву! Ей хотелось в одно и то же мгновение кружить, танцуя над землей дикий танец ветра, и сжаться в  комочек крошечным волчонком рядом с Шамашем и замереть, растягивая мгновение на целую вечность. Но и вечность имеет конец. Потому что даже когда время останавливается, мысли не замирают на месте.
      -Шамаш… - глядя куда-то в сторону, прошептала Айя и умолкла, прикусив губу.
      -Что, малыш?
      -Я хотела спросить… Я... - она не знала, какие именно подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. – Ты говорил, что не раз изменял мою судьбу. Это что же, выходит, я на самом деле была смертной?
      -Часть тебя – да.
      -И если бы я умерла… Та моя часть, которая могла…?
      -Маленькая караванщица заснула бы вечным сном, оставив Айю одну. Прежнюю Айю.
      -Прежнюю… Но ты этого не хотел?
      -Не хотел, - спокойно подтвердил он, а потом спросил: - А ты? 
      -Наверно, тоже… Нет, не наверно – точно! – она и теперь не хотела никаких… резких и значительных перемен.  Вот было бы здорово, если бы можно было жить,  как прежде... Во всяком случае, какое-то время… Пока… Пока перемены не станут само собой разумеющимися, пока все не произойдет… Как-нибудь само собой…
     Это было одной из причин, по которой она сохранила людское тело. Но оно – далеко не все и отнюдь не самое главное.
     -Я осталась этой  девочкой  не  только внешне.
     -Я вижу. “Эта девочка” – и есть ты.
     -Большей частью. Душою, сердцем… Разве что память другая. Чуть полнее. Да еще сила. А так... Это плохо? - подняв голову, она испуганно глянула на своего бога.
     -Конечно, нет. И вообще… Помнишь,  я говорил тебе: в моих глазах ты всегда будешь той  маленькой  девочкой,  которая встретила меня в снегах пустыни?
     -Ну и  хорошо... - она  сладко потянулась. - Приятно время от времени чувствовать себя малышкой...  Шамаш…
     -Да?
     -Можно еще один вопрос? Я понимаю, что уже надоела тебе…
     -Ты не можешь надоесть. Ты в каждый миг – новая, особенная.
     -И при этом – такая же, как пять лет назад? - она улыбнулась, таким забавным ей все это показалось. Но уже через мгновение ее лицо стало серьезным, в глаза забрели тени беспокойства. – Курунф заставил меня вспомнить. У драконьего города, ты сказал отцу, когда он спрашивал тебя об опасностях, которые могли  мне угрожать, что у меня только один враг.  Шамаш, ты имел в виду Лаля?
     Он несколько мгновений смотрел на нее с задумчивой грустью, затем, качнув головой, с неохотой, через силу заговорил:
     -Пророчества плохи тем, что существуют вне зависимости от нас. Знаем мы их – плохо. Не знаем – ничуть не лучше. Не понимаем – один мир… Лаль считает тебя своим врагом. Он всегда будет ненавидеть тебя и стремиться отомстить. Но при этом – никогда не достигнет цели. Потому что бессилен причинить и одну тысячную той боли, которую ты причиняешь себе сама. И…
      Богиня не дала ему договорить. Ее нетерпение было так велико, что просто не помещалось в душе:
     -Я так и знала! Нельзя было делить себя на части! Половинки слишком похожи друг на друга, чтобы не враждовать, не ненавидеть, не ревновать… - она умолкла, заметив, что Шамаш качнул головой.
     -Дело не в части, а в целом.
     -Как это? - она растерялась, не понимая его.
     -Разве может богиня враждовать с маленькой смертной? Это смешно. Слишком уж не равны силы и возможности.
     -А враждовать с самой собой? Это же безумие!
     -Почему же? Очень часто мы ненавидим себя больше, чем на это способен кто-либо другой. За страх, нерешительность, медлительность, невозможность что-то сделать, достичь цели… И судим себя строже, и наказываем безжалостней, и отнимаем у себя все то, чего не посмел бы даже коснуться кто-то другой.
      -Да… - она опустила голову на грудь. - Действительно, я такая. И всегда была. Какое бы обличье ни принимала… Знаешь, я даже завидовала тем, кто может относиться к себе более… снисходительно, что ли. И я  пыталась измениться… Во всяком случае, до снов Курунфа. У меня и прежде ничего не получалось, сейчас же – я уже думаю, что и пытаться ни к чему. Слишком уж противна мне та я, которая получилась в результате этой нелепой борьбы с самой собой… Но если я обречена сражаться с самой собой… Что же мне делать? Как справиться с… таким врагом?
       -Не жди от меня советов. Их нет. Все, что я могу, это поддержать тебя, когда тебе будет нужна моя помощь, принять твое решение, даже если оно будет казаться мне ошибочным, и попытаться помирить с самой собой, когда тебе будет хотеться выцарапать собственные глаза и вырвать волосы…
       Эти его слова заставили Айю фыркнуть, рассмеявшись. Беспокойство начало постепенно покидать ее душу. Шамаш же продолжал:
      -А все остальное… С самой собой сможешь справиться только ты сама.
      -Это будет нелегко. Я-то себя знаю! - она была готова перевести все в шутку, однако в будущем было кое-что еще, не позволявшее ей взглянуть в его глаза с улыбкой. - Нам придется вернуться в мир богов?
        -Ты не хочешь? – он давно понял это, просто ждал, что она преодолеет свой страх и передумает, но этого не случилось.
        -Только не сейчас! – Мати испуганно виновато взглянула на повелителя небес. – Я не могу! Не так сразу! Я не готова…!
        В какое-то мгновение она представила себе, что правда открылась, все узнали, что на самом деле она - богиня, и стали ей поклоняться… Стоило ей представить отца, дядю Евсея, Лиса с Линой, этого гордеца Ри и подругу Сати на коленях, как Айя чуть было не рассмеялась, таким невероятно забавным ей показалось это зрелище. Но очень скоро веселье сменилась грустью  – она не хотела этого! Ни за что! Ей нужно было, чтобы  эти люди видели в ней беззащитную девочку, питая ее молодость и даруя новые, неведомые силы своей искренней любовью.
     -Ведь моя земная жизнь еще не завершилась, - робко глядя на Шамаша, продолжала она. - А в ней Атен – мой отец. Мое людское тело, в которое я продолжаю облачаться - плоть от плоти этого караванщика.  Он  -  человек, вырастивший меня,  любящий и заботящийся обо мне, как никто другой. А, главное,  я хочу, чтобы он считал меня своей маленькой дочкой! И, вообще… Помнишь, когда-то, видя твое нежелание быть  богом этого мира, Лигрен говорил:  "Ты тот,  кем  хочешь быть." Я ведь тоже могу быть той, кем хочу, правда? А я хочу быть человеком! Во всяком случае, пока не пойму, что такое быть богиней!
     -Но однажды нам придется уйти.
     -Конечно, я знаю! И… Шамаш, я всего лишь хочу подготовиться к этому шагу, прежде чем совершу его!
     -Что ж… - он не собирался спорить с ней, хотя, если бы захотел, смог бы ее переубедить.
     -Я знаю, - она взглянула на него с нескрываемой грустью, - что очень о многом тебя прошу. И дело даже не в той боли, что постоянно испытывает твое людское тело, которое тебе придется сохранить, чтобы и дальше быть рядом со мной… Ну, если я останусь в караване… Несмотря ни на что, это будет обман. Мне придется обманывать смертных, да и не только их… А тебе – меня покрывать…
    -Твоя тайна принадлежит только тебе. Истина и ложь не имеют к ней никакого отношения.
     -И, все же… - эта мысль продолжала мучить ее, не давая покоя. -  Я не хочу от тебя таких жертв!
    -Отдавать что-то любимому легко.
    -Куда легче, чем брать, - она не просто поняла это, но прочувствовала всеми фибрами своей души. И мотнула головой: – Ладно, оставим… Это была глупая идея… - она нервно бросала слова, словно ветер пригоршни снега, а в ее глазах таяли льдинки слез. -  Не надо ничего… Все равно не получится… Ладно… Может быть, все как-нибудь само образуется, - она вся как-то напряглась, чувствуя, что в любой миг готова разрыдаться от собственной беспомощности.
     Прикосновение огненно-горячих и, одновременно, жгуче-ледяных пальцев бога солнца к ее, казалось, онемевшей ладони, заставило Айю вздрогнуть.
    -Не отказывайся от себя, - Шамаш глядел ей в глаза, пронзая взглядом насквозь, до самой души. – Нет ничего хуже, чем потеряться в тот миг, когда пытаешься себя найти.
    -Я знаю… - всхлипывая, пролепетала девушка. – Но… - в ее глазах было отчаяние. И, в тот же миг  - решимость. Она была готова на все, лишь бы из-за нее  Шамашу не пришлось отказываться от себя.
    -И не отталкивай меня, - словно прочтя ее мысли, продолжал тот. -  Поверь: мне нужно помогать другим куда больше, чем им – моя помощь. Потому что это – то единственное, почему, ради чего я существую, не просто цель жизни, но она сама.
    Айя хотела что-то сказать, возразить… Но не стала. Кем бы она ни была, маленькой смертной или могущественной богиней, ей не хотелось становиться огромным деревом, защищавшим всю землю от бед и снегопадов. Куда лучше она чувствовала себя в образе маленького куста, которому было так легко и беззаботно под густой кроной своего защитника.
     -Значит… - робко заглянула она ему в глаза.
     -Если ты хочешь остаться в караване, мы так и сделаем. И будем идти в нем до тех пор, пока ты не решишь, что пришла пора перемен. Если ты хочешь, чтобы наши смертные спутники воспринимали тебя, как смертную, они и не помыслят о другом, до тех пор, пока ты сама не откроешь им свою истинную природу…   
    -Спасибо, - Айя прижалась к нему, успокаиваясь, не видя для себя ничего более надежного его защиты. - А знаешь что  будет сложнее всего? – задумчиво проговорила она, закручивая на палец прядку длинных молочно-белых  волос.
      -Что?
      -Преодолеть искушение рассказать все отцу, случайно не проболтаться дяде Евсею, не похвастаться Сати, а, главное, не заморозить кого-нибудь из разозливших меня особенно сильно.
      -Но это многому научит тебя.
      -Чему, например?
      -Терпению.
      -Да… Оно мне пригодиться… - умолкнув, Айя закрыла глаза и замерла, наслаждаясь покоем и неповторимой, звенящей тишиной, окружившей застывший  посреди пустыни караван. Золотые волки охраняли его от диких зверей. Ветра, не осмеливавшиеся приближаться к повозкам, невидимыми стражами кружили на границе горизонта, поднимая столбом снега, занося все дороги, не позволяя непрошеным гостям приблизиться и на шаг к повелительнице пустыни.  Но, как слуги ни старались, на душе у их госпожи не было покоя.
     -Шамаш… - она осторожно тронула его руку.
     -Что, милая? – бог солнца тотчас открыл глаза, вопросительно взглянул на нее.
     -Люди каравана… С ними ведь все будет в порядке?
     -А что такое? - он нахмурился, насторожившись. – Я думал, они в безопасности.
      -Да, конечно, - поспешно закивала Айя, - сейчас – да.
      -Они все еще спят?
      Повелительница сновидений тяжело вздохнула, чуть наклонив голову:
      -В этом-то все и дело… Я… Я не хотела их будить, пока не поговорю с тобой. Там, в Курунфе ты сказал, что я поступила неправильно, усыпив их.
      -Возможно, это был и не лучший путь. Но к чему говорить о сделанном сейчас, когда уже ничего не изменишь?
      Она, прикусив губу, несколько мгновений смотрела на него, после чего тихо спросила:       -И все-таки? – а потом заговорила быстро, не давая ему и рта открыть: - Шамаш, мне очень многому придется заново учиться. Потому что я стала другой и… Как я пойму, правильно выучила урок или нет, не зная, какие допустила ошибки и почему?
     -Бывают случаи, когда очень трудно понять, кто прав, а кто нет, - медленно  проговорил Шамаш. - Возможно, это я ошибаюсь.
     -Ты никогда не ошибаешься… Шамаш, Курунф – это частица мира сновидений, верно? Он – только сон, - ей-то казалось, что все в точности так же, как в тот, прошлый раз, когда повелитель небес спас ее, девочку, решившую поиграть в прятки с неведомым ей богом сновидений. Обычное повторение. Нет, конечно, у нее не было той власти над временем, которая позволила Шамашу не просто обратить один сон другим, но вернуть время вспять, однако в остальном… - Память – это нечто такое… непостоянное… Тем более – память снов. Ведь часто бывает… Ну, что сны забываются. Тогда смертные думают, что им ничего и не снилось. Конечно, это обидно – не помнить, но… В этом ведь нет ничего страшного… Забыл – и забыл. Можно жить дальше…Шамаш….А, Шамаш, это так ведь, да?
      -Наверное.
      -Ты не согласен со мной?
      -Я не знаю. Сон – не моя стихия. Если ты считаешь…
      -Я?! - удивленная, она воззрилась на него. - Да кто я такая, чтобы…
      -Повелительница сновидений. 
      -Верно… - опустив голову, Айя на мгновение прикусила губу. - Я думаю… Я думаю, все будет в порядке. Тем более, что… - вздохнув, она виновато взглянула на бога солнца. - Я ведь все уже сделала… Ну, стерла воспоминания об исполненной Курунфом мечте… Шамаш, ты ведь не сердишься на меня за то, что я… Ну, сама все решила, и даже не посоветовалась с тобой?
      -Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Впрочем, и ничему не учится тоже. Ты молодец, малыш, что пытаешься во всем разобраться.
      -Вот только что-то не очень у меня получается…
      -Все будет в порядке.
      -Раз ты так считаешь… Что ж…  Пойду, разбужу всех.  А то еще немного и я не смогу сдвинуться с места.  С тобой  рядом  так хорошо...  – когда Айя  смотрела на Шамаша,  ее глаза лучились пламенем любви и обожания,  такого яркого, что его хватило бы, чтоб осветить и согреть весь мир. - Но боги не могут думать только о себе.  Им нужно заботиться о мире и всех тех, кто его населяет. Жди! Я быстро!
     -Постой, - удержал ее повелитель небес.
     -Что? - та тотчас обернулась, потянулась к нему.
     -Зачем тебе уходить?
     -Боишься, что я убегу?
     -Нет. Куда ты теперь от меня денешься?
     -Ах, вот как ты заговорил! - она оттолкнула его от себя, но не сильно, так, играючи.
     Хмыкнув, он качнул головой.
     -Что?
     -Ты такая забавная!
     -Смейся, смейся, - с долей укора глянула на него  Айя, - ничего, придет мое время, я тоже посмеюсь!
     -Не обижайся.
     -А я и не обижаюсь!  С чего ты взял?  Ты же знаешь, на что я способна, когда обижаюсь, я ого-го что могу сотворить!
     -Что, например?
     -Метель, - весело продолжала она. Ей нравилось вести с Шамашем вот такой  шутливый разговор,  делавший их еще ближе, роднее.
     -Сейчас не время для нее, - качнул головой  повелитель  небес, который, в отличие от своей собеседницы, был совершенно серьезен. - Прости, если я обидел тебя...
     -Ох, Шамаш, Шамаш! - болезненно поморщившись, она с сочувствием взглянула на него. - Когда же ты, наконец, научишься различать слова, сказанные всерьез и в шутку!
     Тот только развел руками: "Я такой, какой есть и, как видно, измениться не смогу уже никогда".
     -Ничего, я все исправлю!
     -Мы знакомы  почти целую вечность,  но что-то у тебя не особенно это получилось.
     -Ну конечно!  Ведь я считала себя простой смертной!  А разве может смертная шутить  над богом?  А теперь, когда я поняла, что не такая уж простая и, судя по всему, больше не смертная, я  за тебя возьмусь!
     -Малыш…. - он хотел ей что-то сказать, однако Айя, широко улыбаясь,  поднесла пальцы к губам,  призывая его к молчанию,  а затем стала медленно отступать назад, беззвучно говоря: "Я мигом! Все сделаю – и вернусь! И ни о чем не беспокойся – я обо всем позабочусь!"
     Она ухватилась за хвост ветра,  который поднял ее высоко-высоко над землей,  так что повозки каравана стали похожи на  серых жуков,  застывших  посреди  бесконечного  белого простора снежной пустыни.  Вот он, ее мир. Такой крошечный. Меньше любого из залов лунного дворца.  Но только здесь она могла быть счастлива, только здесь она чувствовала себя дома.
     Айя поднесла  ладонь к груди,  лишь затем,  чтобы почувствовать,  как бьется ее сердце, такое горячее, такое страстное, что, казалось,  вырвись оно птицей из ледяной клетки, и все снега мира растает в его жаре.
     "Как,  все-таки,  хорошо  быть человеком!  - подумала богиня снегов. - И знать при этом, кто ты на самом деле, - поспешила добавить караванщица. - Быть собой,  соединив воедино мечту и явь..." - теперь-то она знала:  эти грезы   и реальность двух ее половинок так переплелись между собой, что их было невозможно разделить. Явь для одной всегда была мечтой для другой. И наоборот. И...
     "Ну хватит, хватит!" - Айя заставила свои смертное сердце и вечную душу успокоиться. Пора было идти дальше, в будущее.
     Потянувшись крохой-волчонком,  она  зевнула  и  прямо  на складках воздуха,  словно на покровах меха свернулась в клубок. А потом – в мгновение ока - перенеслась в повозку невест. Рядом тревожным сном,  мечась из стороны в сторону, что-то вскрикивая, бормоча, спала Сати.
     "Бедняжка!" - сочувственно глядя на подругу, вздохнула Мати.
     Конечно же, погружая после разрушения Курунфа караванщиков в сон, богиня  позаботилась о том,  чтобы это были самые светлые,  добрые и счастливые грезы, в которых бы тоже исполнялась мечта, но не неся в себе разочарования, как это было в созданном демонами бреду. Но толи у нее все получилось не совсем так, как она хотела, ведь  это была ее первая попытка после всего произошедшего,  толи  Лаль  нашел  способ отомстить,  нарушив ее планы так же,  как она вмешалась в его, в общем, все вышло не совсем так, как она хотела.
     "А я так старалась!  – ей было жутко обидно и так жалко себя, что хотелось плакать. – Ну ладно, что ж поделать… В конце концов, это ведь только сон. Хороший или плохой, он быстро забудется, тускнея в свете солнца и теряясь среди забот реального мира, - однако ей совершенно расхотелось что-то изменять наяву. – Пусть уж все остается, как есть. Хорошо ли плохо ли, так лучше, чем в стремлении к совершенству все окончательно испортить".
     Мгновение... Она прислушалась к тишине, которая тяжелым меховым одеялом навалилась на землю, закрывая караван.  Еще одно мгновение... До ее слуха донеслись шорохи,  которые одновременно заполнили разбитое на  осколки  повозок единое пространство.
     -Ох-х, - совсем рядом прозвучал тяжелый, полный грусти и нескрываемой  боли  вздох. -Мати,  ты спишь? - окликнула ее Сати, голос которой был полон грусти.
     -Нет, - она села, подтянув ноги к груди и, обхватив их руками, положила  голову  на  колени.  Ее  взгляд был устремлен на подругу. - Тебе приснился плохой сон?
    -Последний сон был просто замечательный. Мне снилось, что... Представляешь, я влюбилась!  И была так счастлива! И все шло к свадьбе. Я мечтала о том, как все будет, придумывала имена для будущих детей... А я ведь уже перестала надеяться на то,  что они у меня когда-нибудь будут. Как же я  была  счастлива!
     Айя украдкой улыбнулась. Значит, хоть что-то у нее получилось.
     -Ты будешь смеяться… - между тем продолжала караванщица. 
     -Почему?!
     -Я влюбилась в Евсея.
     -Ну и что в этом такого?
     -Я никогда не думала о нем как... ну, о возможном женихе. Он старше… Слишком старый для меня. Но...  Мати,  возраст - это ведь не главное, верно? Главное - чтобы люди подходили друг другу, чтобы... чтобы в их судьбе было пересечение двух дорог,  за которым бы шла одна,  общая... 
     -Конечно, - Айя была рада за нее почти так же сильно, как за себя. А еще она начала понимать: – Ты была такой грустной в первой миг, потому что не хотела просыпаться?
     - Да, и это тоже. Но не только… - улыбка на губах Сати померкла, глаза погрустнели: - Мне почему-то кажется, что это был не единственный сон, приснившийся мне в эту ночь. Я не помню, что было в первом, но мне почему-то кажется – то же самое. Только закончилось все совсем не так хорошо, как хотелось бы… Сердце разгорелось, словно костер, а потом на него взяли и выплеснули плошку с водой. И пламень погас. А вместе с ним исчезло и все. И я сама, сгорев, словно снежинка. Осталась только тень…
     -Что за ерунда!
     -Да, конечно, это глупо…
     -Слушай, а что если Евсею тоже снился этот сон? Если у вас был один сон на двоих?
      -Да, - задумчивая улыбка тронула ее губы,- может быть, тогда он бы вспомнил обо мне... Подумал с такой же теплотой...  И вообще... Во сне были сказаны все трудные слова, которые я никогда не осмеливалась произнести, а там они прозвучали  так естественно...  Все вопросы и сомнения остались позади... Вот только…
      -Сати! – она хмуро глянула на подругу, с раздражением всплеснула руками, не понимая, с чего это вдруг она стала наводить тень на ясный день? И это вместо благодарности!
      -Да, да, я знаю, - поспешно закивала караванщица, - это глупо. Нужно просто наслаждаться воспоминаниями о прекрасном сне, а не искать рядом с ним что-то плохое. Но в жизни все так сложно. И за дар всегда приходится платить.
      -А если на этот раз боги, разнообразия ради, решили что-то сделать просто так? Если они просто хотят, чтобы ты была счастлива?
      -Может быть…
      -Вот что, подруга, - Мати принялась настойчиво подталкивать ее к пологу, - иди-ка ты к Евсею. Он старше и умнее. И разберется во всем за двоих.
      -Но вряд ли ему приснился тот же самый сон! Только суженным даются одинаковые сны!
     -Вот заодно и проверите, суждены вы друг другу или нет! Давай же, смелее!
     -Ну… Раз ты так считаешь… - она упиралась, никак не решаясь сделать шаг, который был ей так нужен и, в то же время, столь сильно ее пугал.
     И тут…
     -Девочки, вы уже проснулись? - раздался за пологом голос летописца.
    -Ой! - испуганно пискнув, Сати что было силы вцепилась в руку Айи, которая, довольно посмеиваясь, крикнула в ответ:
     -Да, дядя Евсей! Заходи!
     Полог приоткрылся и в просвет показалось лицо караванщика – обычное, не совсем старое, но и не молодое. Знакомые морщинки вокруг глаз, пробивавшаяся на висках седина.
     Караванщик выглядел несколько озадаченным, даже взволнованным.
     "Еще бы! - улыбка на лице Айи стала шире, в глазах замерцали озорные огоньки. - Не знаю, любил ли он когда-то раньше, но, в любом случае, никогда прежде не влюблялся подобным образом – во сне. Ничего, ничего, никуда вы теперь друг от друга не сбежите! Особенно узнав об общем сне. Он – знак богов, а против воли небожителей никто не пойдет! Так что, подруга, давай поскорее забывай о своих тенях-сомнениях – и вперед, к светлому будущему!"
     -Здравствуй, Сати, - летописец взглянул на молодую караванщицу, впервые разглядев ее по-детски чуть вздернутый носик, лучистые глаза, которые так и притягивали к себе… Даже эта краска, залившая щеки в смущении от такого внимания, показалась ему забавной и очень милой.
      -Ладно, вы тут, - умолкнув на мгновение, она заговорщицки подмигнула Сати, - оставайтесь, а я побежала…
      Она хотела уже выскользнуть из повозки, но подруга сжала ее руку, не отпуская. Глаза караванщицы молили: "Нет! Пожалуйста! "
      После  недавнего сна Сати было страшно остаться наедине с Евсеем. Она боялась. Не его, нет. Себя. Ведь когда воспоминания столь ясны, так легко перепутать, что было на самом деле, а чего никогда не происходило.
      Айя смотрела на нее озадаченно. Нет, конечно, ей было любопытно узнать, что произойдет дальше, но, с другой стороны, богиня прекрасно понимала – если она останется не будет ничего. Потому что в жизни бывают случаи, когда в свидетелях не просто нет надобности, но они – совершенно лишние.
      Вот только как уйти, не обидев подругу?
      Тем временем, у полога показался хозяин каравана. Айя обрадовалась, решив: "Вот и помощь подоспела!" - почему-то она была уверена, что отец пришел за ней. И это как нельзя лучше совпадало с ее собственными планами.
     -Папа! - девушка бросилась к нему, но Атен, нахмурившись, поспешно остановил ее:
     -Подожди, Мати! И вообще, тебе пока будет лучше оставаться в повозке!
     Айя застыла на месте снежным изваянием, глядя на караванщика со все возраставшим удивлением, не понимая, откуда взялась эта настороженность в его глазах? Ведь она послала ему самый спокойный и светлый сон, который только могла придумать, вернув в те времена, когда он был маленьким мальчиком, не ведавшим страха, будучи со всех сторон окружен заботами родителей и небожителей.
     В тот же самый миг Евсей, озабоченный видом брата, оторвал взгляд от Сати, спеша осмотреться вокруг. Он искал признаки опасности.
     -Что случилось?
     -У нас проблемы, - поспешно скользнув взглядом по притихшим подругам, чуть слышно обронил хозяин каравана.
    Но Айя услышала его, заерзала на одеялах, лихорадочно пытаясь понять, что же не так. Но нет, вокруг каравана был самый безмятежный из дней, возможных в пустыни: ветра спали в своих снежных норах, поблизости – ни одной живой души, за исключением снежных волков, охранявших покой детей огня…
    "О нет! - она в отчаянии закатила глаза. - Я совсем о них забыла! Собиралась отослать в снега за мгновение до пробуждения караванщиков – и вот ведь, совсем из памяти выскочило! - досадуя на себя, она недовольно поморщилась: - Это все, конечно, пустяки, но, упуская малость, можно проглядеть и нечто важное".
     -Папа, если ты о священных зверях, то не беспокойся, - поспешно затараторила Мати, не давая караванщику и слова сказать, - их привела Шанти! Они… Им ничего не нужно от каравана. И… Они только побудут с нами какое-то время, а потом убегут в снега!
   -Атен? - выслушав племянницу, Евсей перевел взгляд на брата.
   -Если б дело было только в них! - поморщился, как от ноющей боли, хозяин каравана. - Пойдем! - и, не оставляя времени для расспросов, он зашагал прочь от повозки, не сомневаясь, что помощник последует за ним. Однако стоило Мати прикоснуться к пологу, как он остановился, не оглядываясь, будто у него глаза были на затылке, строго бросил дочери: - Оставайся на месте! – и прежде, чем Айя успела открыть рот, исчез из виду.
     -Что же могло случиться, когда ничего произойти просто не могло? - пробормотала себе под нос богиня сновидений, легко соскользнув с повозки в снег.
     -Ты куда? - остановил ее взволнованный голос Сати. – Отец ведь велел тебе оставаться…
     -Вот ты и оставайся. А я все разузнаю и вернусь, - сказала она, хотя и так знала, что все в порядке, а потому терялась в догадках, что же так взволновало отца.
    -Я с тобой! - та двинулась следом, но Айя оставила ее резким и твердым: "Нет! ", которое не допускало и мысли о возражениях, так что ее подруга, пожав плечами, вернулась на свое место в дальнем углу повозки. – Только ты не долго! - лишь попросила она. - А то мне как-то… Не по себе… Словно мои страхи уже начинают сбываться, ложась тенью на светлый лик дня...
     -Глупости, - прервала ее небожительница, - вокруг лишь снега, сверкающие в лучах яркого солнца. И никаких теней! – и, недовольно хмурясь от того, что не может просто взять и перенестись в нужное место, вынужденная бежать, словно обычная смертная по снегу, Айя бросилась вслед за хозяевами каравана.
     В любом случае, она успела вовремя, догнав караванщиков как раз в тот момент, когда они подходили к Лису. Держась чуть позади за спинами смертных, она вся ушла в слух.
     -Атен, я… - начал помощник, но умолк, как-то нервно и одновременно беспомощно взмахнув руками. - Демоны и Губитель, я не знаю, как это произошло! Просто наваждение какое-то!
     -Не поминай того, с кем не ищешь встречи, - хмуро глянув на него, проворчал хозяин каравана, в то время как его брат, переведя взгляд с одного собеседника на другого, спросил:
      -Так что же, все-таки, случилось?
      -Что ты обнаружил, проснувшись сегодня? - вопросом на вопрос ответил Атен.
      -Ну-у, - раздумывая, протянул летописец, не зная, что сказать. Все его мысли были заняты Сати, надеждами, что, если сон будет милосерден к нему и не обманет надежд, в его жизни, наконец, произойдут перемены, о которых он давно мечтал. Однако  не мог же он признаться, что он был слишком влюблен в свой сон, чтобы обращать внимание на явь! Евсей огляделся вокруг, пожал плечами, а затем, неожиданно для самого себя, спросил: - А когда караван успел остановиться?
       -Вот мне тоже хотелось бы знать, - процедил сквозь стиснутые зубы хозяин каравана, сверля Лиса хмурым взглядом, - а, главное, почему? С чего вдруг? Что…
      "О-ох! - застонала Айя. - Еще и это! " – она должна была вспомнить об этом раньше! Ведь, когда все началось, караван шел по снегам пустыни, а не стоял на месте.
      -Атен, я не знаю! Я сам не заметил как заснул!
      -В  дозоре?
      -Это… Это было как навет! Я ничего не помню, и …Конечно, я виноват, и наказание…
      -Оно подождет,  - резко оборвал его собеседник. - Что говорят дозорные?
      Лис лишь беспомощно развел руками:
      -Они тоже спали.
      -Что? Все? - удивление в глазах летописца переросло все возможные пределы. - Атен, - он резко повернулся к брату, - это все не спроста! За этим действительно стоит кто-то из небожителей!
       - И что теперь? – процедил сквозь стиснутые зубы хозяин каравана. - Что нам делать? Мы не можем тронуться в путь, пока не знаем, какие причины и силы остановили нас здесь, и не можем стоять безумцами посреди снегов!
       -Нужно спросить…
       -Если за этим стоят… - до слуха Айи долетали обрывки фраз, но она уже не  слушала. Сорвавшись с места, Мати опрометью бросилась к повозке Шамаша.
       Тот сидел у отдернутого полога, опираясь спиной о деревянный косяк. Его взгляд задумчиво скользил по синему небу, ища в свете дня отблеск заплутавшей звезды.
       "Шамаш! - подбежав к нему, быстро заговорила богиня снегов. - Сейчас к тебе придут караванщики. Они будут спрашивать, почему караван остановился… Это я… Я совсем забыла…"
       "Не беспокойся, малыш, я все устрою".
       "Шамаш, я не хочу, чтобы ты врал из-за меня!"
       "Я и не стану".
       "Но как же тогда…."
       "Я найду нужные слова, которые устроят всех".
       "Мне пора исчезать: караванщики подходят. …И, Шамаш, пожалуйста, сделай так, чтобы Лису и дозорным не досталось из-за моей ошибки! - ее широко открытые синие глаза были полны мольбы. - Они ведь не виноваты в том, что заснули! Это я, усыпив всех в один миг, в один же и разбудила…!" -и серой снежной мышкой она юркнула в сторону, не желая попадаться на глаза отцу.
        -Доброго дня, - подойдя к повозке бога солнца, караванщики остановились в паре шагов от повелителя небес и замерли, в нерешительности переступая с ноги на ногу.
        -Да, нынешний день обещает быть хорошим, - губы Шамаша тронула легкая улыбка, глаза лучились спокойствием, которое наполняло души спутников, словно солнечные лучи бескрайние небесные просторы.
       Мужчины, переглянувшись, обменялись подбадривающими взглядами, какое-то время помолчали, словно сомневаясь, стоит ли вообще говорить о том, с чем пришли, но потом  Атен все-таки сказал:
        -Шамаш, прости, что мы беспокоим Тебя по пустякам, но… Скажи, почему караван остановился? Такова была Твоя воля, или…
        -Нет, - качнул он головой, - но вам не о чем беспокоиться.
        -И… И мы можем продолжать путь?
        -Да. То, что должно было произойти, уже случилось.
         Для Атена и Лиса этого было достаточно.
        -А… - и только Евсей не был готов поставить на этом точку. Он был весь во власти любопытства, и, все же, несмотря на особые права, которые давало ему положение летописца, он  не сразу решился спросить:
        -Прости меня за дерзость, но… Почему так случилось, что мы остановились посреди снегов и даже не заметили этого?
        -Благодаря Айи, - спокойно ответил Шамаш. Его улыбка стала шире, в то время как хозяин каравана, смущенно потупившись, пробормотал что вроде:
       -Вот значит как… - ему менее всего хотелось вмешиваться в семейные дела небожителей. Даже люди не любят, когда кто-то сует нос в их личную жизнь, а уж боги – и подавно. Ничего не стоит случайным словом испортить отношения с покровителями, обрекая караван и его людей на вечные мучения. -Ну, тогда мы пойдем… - стремясь как-то сгладить ситуацию, неловкость которой заставила Атена вспотеть, он засуетился, закрутился на месте, то поднимая руки, то опуская их, никак не находя, куда бы их деть.
        -А… Зачем Она остановила караван? - не сдержавшись, спросил летописец. - Она приходила?
       -Евсей! - испуганно зашикал на брата хозяин каравана. - Ты что!
       -Демоны при помощи бога сновидений наслали на нас кошмар. Айя же, узнав о  проделках брата, решила восстановить справедливость, сменив его светлым сном. И тебе, - Шамаш заглянул в глаза Лиса, - не в чем себя винить. Не найдется ни одного существа, которое смогло бы побороть эти сны. Во всяком случае, я был в их власти также, как и вы… Дозорные не виноваты, - продолжал он, переведя взгляд на Атена, - в том, что уснули на посту.
       -Конечно, - поспешно кивнул хозяин каравана. Он нервно дернул плечами. Ему страшно было даже представить себе, что бы случилось, не окажись поблизости госпожи Айи: слуги Губителя подобрались так близко к богу солнца, а его спутники были столь беспомощны и беспечны, что даже не заметили угрожавшей Ему опасности. По тому, как виновато сжался Лис, Атен понял: помощник подумал о том же. И только Евсея, судя по всему, занимали какие-то совершенно иные проблемы.
        -Значит, тот сон, который мы запомнили, послан нам Ею? – спросил он.
        -Да.
        -А демонский сон… - летописец наморщил лоб, лихорадочно копаясь в своей памяти.
       - Айя решила, будет лучше, если вы его забудете.
        -Конечно, и все же…
        -Спасибо, Шамаш. Мы, пожалуй, пойдем. Раз время снов прошло, пора отправляться в путь,  - не дав Евсею договорить, хозяин каравана решительно потащил брата за собой.
        -Но… - попытался возразить летописец, однако вынужден был замолчать, когда Атен с жаром зашептал ему на ухо: 
        -Сказано тебе: такова была воля госпожи Айи! У повелительницы же сновидений, несомненно, были причины желать, чтобы мы забыли придуманный Ее братом вкупе  с демонами сон! Мало ли о каких ужасах он был! Может быть, помня его, мы бы все уже лишились рассудка. И вообще….
        -Ладно, это понятно… Я просто подумал… Может, нынешние сны могли бы лечь в основу новой легенды…
        -Нет! У тебя уже есть одна легенда о мире сновидений, - хмуро глядя на брата, отрезал Атен. – Этого вполне достаточно!
        Караванщики скрылись из виду
        "Шамаш, зачем ты рассказал им о демонском сне? - выйдя из-за повозки, к богу солнца подошла Айя.  – Я, конечно, понимаю, во имя истины ты должен был…"
        "Истина тут ни при чем. Я лишь хотел дать караванщикам понять, что они ничего не должны за свои сны".
         "Должны? – она не понимающе глядела на него. – Кому? Мне, что ли? А почему они могли решить, что…"
         "Они привыкли считать, что в мироздании ничего хорошее не дается бесплатно. Если, конечно, речь не идет о воздаянии".
         "А теперь они будут думать, что сочиненный демонами кошмар был так ужасен, что потребовал самого светлого и радостного сна, чтобы соразмерить его мрак! "
         "Пусть. Лучше видеть беду позади, чем искать ее впереди. …Не беспокойся, малыш: их удовлетворил ответ, они успокоились. Все хорошо".
       Однако она лишь тяжело вздохнула.
       Осторожно взяв леденисто-огненными пальцами ее за подбородок, он приподнял  голову Айи, заглянул ей в глаза:
     "Ну, что ты? "
     "Ничего у меня не получается! Хочу сделать все, как лучше, а выходит… - всхлипнув, она махнула рукой. - То напутаю, об этом забуду. А из-за меня ведь могли наказать невинных! "
     "Все обошлось".
     "Не благодаря мне! И вообще…Это все не правда...  - она замотала головой,  пряча нахлынувшие на глаза горькие слезы. - Не мое! Зачем обманывать себя,  тебя?  Я не Айя!  И никогда не буду ей! Я... Я глупая испуганная девчонка, возомнившая себя невесть кем! "
     "Ерунда!"
     "Нет, не ерунда!  Не ерунда! - она взмахнула руками, не в силах больше сдерживать рвавшихся наружу чувств. - И ты знаешь правду!  Я - не Она!  Я была рождена на этой земле! Была - рождена!  Хозяин этого каравана - мой отец, и...- она вдруг замолчала  с открытым ртом и широко распахнутыми от удивления глазами, заметив улыбку на его губах. - Ты... "- Мати не понимала, как он мог смеяться над ней в такой миг?  Неужели она настолько ему безразлична?
     "Айя... "
     "Не называй меня так! Это не мое имя! У меня вообще нет имени! Ничего нет!"
     "Успокойся, девочка, и вспомни... "
     "Мне нечего вспоминать! Я и так все помню!"
     "Судя по всему, нет".
     "Из своей жизни - все! А Ее меня не касается! Она - не моя! "
     "И, все-таки,  вспомни.  Почему повелительница снегов еще  и богиня луны?
     "Какая разница?"  - она не понимала,  о чем тут вообще  говорить.
     "И все же? "
     "Ну... У всех богов есть свои символы.  Священный зверь. Слово-знак.  И небесное светило. У тебя - солнце, у твоей сестры, богини смерти - черная звезда мрака, восходящая во тьме и излучающая мрак, у другой сестры, госпожи Инанны – желтая утренняя звезда, у Губителя - красная звезда заката... А у госпожи Айи - луна".
     "Айя избрала для себя луну,  поскольку та лучше всего олицетворяла ее,  рождающуюся, взрослеющую, увеличиваясь, и уменьшающуюся, стремясь родиться вновь".
     "Что... - она нахмурилась,  сведя  острокрылые  брови. - Что  ты имеешь в виду? "
     "Маленькая караванщица - не первое перерождение Айи".
     "То есть... Как это? – Мати даже растерялась. Потом, немного  придя в себя,  хотела сказать: "Что за чушь!" или что-то в этом роде. Однако, заглянув в себя, она остановилась, задумалась, а  потом и вовсе была вынуждена признать: - Все верно... - она вздохнула, потом повторила: - Все верно... Хотя, конечно, это происходило  совсем  не так часто,  как с луной на небесах,  за все вечности лишь несколько раз...  Но это бывало и прежде,  ты прав... Вот только... Откуда ты знаешь?" - это было ее тайной, которую она хранила даже от Ута. А Шамаш... Он ведь вообще пришел из другого мира!
     "Мне рассказала  Кигаль, - его улыбка стала шире. - Как и о многом другом".
     "Ей не следовало этого делать, - Айя обиженно поджала губы. - Однако, - некоторое время спустя,  хорошенько все обдумав,  она поняла: - Кигаль поступила правильно... Она в какой уже раз помогает мне… Не знаю, почему... "
     "Эрешкигаль совсем не такая,  какой привыкли видеть ее люди, а, вслед за ними, и боги.  Не жестокая, не бессердечная. …Мы с ней действительно похожи как брат и сестра... Ну что, ты успокоилась?"
     "Нет, - тяжело вздохнув,  качнула  головой  девушка,  а  потом вдруг прижалась к нему,  уткнувшись носом в плечо.  - Мне так страшно, Шамаш! "
     "Все будет хорошо", - он обнял ее, прижал к груди.
     "Ох, не знаю… - ее голос был полон отчаяния. - Я хочу быть маленькой караванщицей, но то, о чем мечтаю всей душой, всем сердцем, она до сих пор считает невозможным для себя! Это дано только богине снегов. А на самом деле стать Айей... Я не готова к этому! У меня не получится! Я... Я совсем другая! Я такая слабая, робкая, наивная...  Я не умею приказывать, мне проще подчиняться. Поэтому я и не хочу взрослеть!  Очень удобно прятаться за спиной отца, позволив ему решать все за меня решать... "
     "Айя... "
     "Прежде все было иначе.  А на этот раз... - прикусив губу, она мотнула головой,  быстро провела ладонью по лицу, смахивая успевшие перелиться через разрезы век слезы. - Надо было сразу покинуть это тело, прежде чем оно успело подчинить себе ту часть моей сущности, которая бессмертна!"
     "Выходит, - он улыбнулся, - эта малышка не так слаба, как ты думаешь. Она оказалась сильнее грозной богини".
     "Может быть...  Может быть... - Айя бы тоже,  наверно, посмеялась над этим.  Забавная ситуация...  Если бы только это не касалось ее саму... - Ладно, - она приняла  решение. Какое бы ни было, хоть какое-то, - будь что будет!" – она смирилась с случившемся. Что ей еще оставалось?
     "Хочешь, я расскажу тебе, что будет дальше? " - спросил Шамаш.
     Она сперва вскинулась,  зажглась радостью, затем - вмиг погасла, так же внезапно.  Конечно же,  ей хотелось узнать о будущем. Но, в то же время, ей было так страшно, что она даже не пыталась сама отыскать ответ на этот вопрос, а ведь у нее был дар предвидения,  может быть, не такой сильный, как у Шамаша, но достаточный, чтобы заглянуть в ближайшее будущее.
     Наконец, она задумчиво кивнула:
     "Да, расскажи...  Только... - все же, в последний миг девушка, испугавшись узнать  что-то,  что ей могло не понравиться,  передумала и, смущенно взглянув на бога солнца,  попросила: - Пусть это будет история не о нас. Не о нашем караване. И пусть эта история начнется с грусти.  А потом в ней родится надежда... Может быть, тогда мое настроение  тоже  изменится", - говоря  это,  она запрыгнула на край повозки,  приготовившись слушать бога солнца  как  когда-то давно маленькой девочкой, которой он рассказывал сказки.
     "Будь по-твоему… Устраивайся поудобнее", -он приобнял ее за плечи и тихим, шуршавшим,  как  ветер,  как  шаги,  как ночная тишь голосом, оживлявшим образы, вдыхая в них жизнь, начал:
     -Нетвердой походкой  старого,  смертельно уставшего человека старый жрец вошел в храм. С каждым днем, с каждым новым часом еще так  недавно величественное и лучезарное строение становилось все мрачнее и холоднее. Оно ветшало и дряхлело на глазах, по мере того, как остывало в ледяном гробу снежной пустыни тело Хранителя.
     Медленно,  шаг за шагом из сердца уходила надежда, оставляя лишь скорбь и отчаяние.
     Сколько людей побывало в этих залах со дня его смерти,  и старых, и молодых... К Талисману приносили даже едва появившихся на свет младенцев,  надеясь на чудо. Но магический  камень  оставлял  без ответа все просьбы и мольбы. Казалось, все, о чем он мог думать – это о смерти, с которой придет конец и все, что останется от некогда цветущего оазиса – ледяной дворец посреди  нескончаемой  снежной  пустыни.
     Служитель опустил  голову на грудь.  В его глазах зажглись слезы.  От торговцев-караванщиков он знал,  как их много, этих навсегда исчезнувших городов.  Часть их жителей - самые  сильные  и отчаянные пополнили ряды снежных разбойников, решив до последнего сражаться за каждый новый день жизни, однако при этом не надеясь  когда-нибудь  обрести новый дом. Некоторых - лучших мастеров и прекраснейших женщин – брали с собой,  смилостивившись,  торговцы,  превращая  в бесправных рабов. Остальных же ждала медленная мучительная смерть, кого-то - от ужаса и безысходности, кого-то - от холода и голода.
     Жрец знал:  если к концу лунного месяца не будет найден преемник,  священный огонь погаснет. Потом похолодает. Завянут цветы, опадет листва с деревьев...ночью выпадет снег,  перекрасив мир из зеленого цвета в белый,  ляжет могильным покровом. Стены покроет иней, который постепенно превратиться в толстую ледяную корку. И уже на следующий день город умрет, вверяя людей в руки судьбы.
     Но до последнего мига,  последнего вздоха будет жить надежда. Слепая вера в чудо не позволит  потерять  рассудок  и, обезумев, бросить еще  хранящее былое тепло жилище,  чтобы в страхе бежать в вечный холод бескрайней снежной пустыни, поглотившей еще один оазис жизни...
     А время все шло и шло, неумолимо...
     Тяжело вздохнув,  старый  жрец опустился на колени перед талисманом.  Не отрывая взгляда от его черной  округлой  поверхности, он  всматривался в слепой мрак,надеясь разглядеть в нем хоть какой-то знак. Старик зашептал:
     -Я понимаю,  что никто для тебя - незаметная снежинка на покрывале пустыни. И, все же,  молю, ответь твоему верному слуге, вразуми, как отвратить твою смерть?  Может быть, нужна жертва, может, кипящая людская кровь согреет твое замерзающее сердце? Мы готовы на все,  лишь бы не пришел конец.  Но прежде чем внести в эти  стены чуждый  им  дух убийства, я должен знать,  что не совершаю ошибки, что жертва поддержит тебя, а не оскорбит. Дай мне  знак, священный камень, прошу тебя!
     Талисман оставался черен и недвижим, он не отвергал дар жреца, но и не соглашался его принять. Казалось,  будущее не  заботило этот камень, проживший многие сотни, а, может быть, и тысячи лет. Однако не потому,  что за века он устал и уже готов был вернуться в сладостное забытье  небытия, дарованное ему от сотворения мира. В какой-то миг жрецу показалось, что от камня повеяло покоем, словно он, непостижимым образом видевший будущее, был уверен, что беда обойдет его город стороной,  лишь напомнив о себе в страшном кошмаре,  но не коснувшись стен холодными белыми пальцами.
     Жрец низко склонился,  коснувшись лбом запыленных камней пола. Его губы чуть слышно прошептали:
     -Спасибо.
     В тронном зале его ждала небольшая группка горожан,  которым высокое  положение позволяло входить в храм.  Они не смели ни о чем спрашивать жреца, боясь услышать в ответ то, что убило бы последние надежды. Но  все,  что  так мучило,так волновало,  отражалось в их глазах, легло тенями на осунувшиеся,посеревшие лица.
     -Мы должны надеяться, - тихо молвил служитель. - Еще не все потеряно.
     Город и  окрестности  продолжали жить по-прежнему,  заставляя себя не задумываться о будущем, а лишь наслаждаться  каждым  мигом жизни.
     Догорал ало красный  закат, превративший  облака, плывущие   по многоцветному небу  в  чудесные  остров ярких всполохов.  В домах зажгли лампы и хищное  шипение огня смешалось с робким, настороженным разговором деревьев за окном.
     Близился первый час ночи,  время,  когда открывались врата в ледяной мир смерти, и люди, особенно в последнее время, все чаще и чаще проводили  его в самой светлой комнате за заклинаниями и молитвами, веря,  что призраки и беды запутаются в паутине рифм.  И  чем слабее горел  магический  огонь талисмана, чем  темнее становилась ночь,  тем громче звучали слова молитв... "
     -Знаешь, - губы девушки дрогнули,  когда  их  коснулась  своим крылом печальная улыбка, - мне в какой-то миг показалось,  что этот город действительно существует. И мне стало его  так  жаль!  Лишиться Хранителя... - она покачала головой, вздохнула: - Вот кому действительно плохо.  И все равно,  даже в  отчаянии остается надежда  на чудо. А я... Дура и эгоистка.  У меня есть все, о чем можно только мечтать. Я просто не  знаю,  что делать со своим счастьем,   - она всхлипнула, чувствуя, что слезы, набежавшие на глаза, готовы пролиться на белые покрова щек, потерла нос, заставляя себя успокоиться и, с наигранной веселостью,  спросила: - Ну,  и что было дальше?  В  город пришли три сказочных зверя,  загадали три загадки и наделили того из горожан, который отгадал их, магическим даром?
     -Это не сказка, малыш.
     -Да... Вот  только...  – вздохнув, Айя качнула головой. - Если это жизнь... Откуда им ждать помощи?  Во что верить? Что за оставшиеся дни родиться ребенок, которому будет дарована сила? Или что, придет караван, в котором... - и тут в ее глазах зажглось подозрение. - Ты хочешь  сказать,  что мы... - она ждала от него ответа,  зная,  что он вот-вот прозвучит, уже предчувствуя, каким он будет.
     Но в последний миг...
     -Шамаш, я  хотел еще спросить... – над головой как гром среди ясного неба прозвучал голос хозяина  каравана,  вынырнувшего  из-за повозки так  внезапно,  что Мати успела лишь испуганно пискнуть, вздрогнув всем телом.  Внутри, под телесной оболочкой ее стихийная сущность заметалась,  ища,  куда бы спрятаться, в кого превратиться.
     Что же до бога солнца, то он поднял взгляд на остановившегося в нескольких шагах хозяина каравана, словно спрашивая, что заставило его вернуться.
     Но Атен был не в силах выговорить и слова. Когда он увидел дочь, сидевшую, прижавшись к богу солнца, словно невеста к жениху,  он,  не договорив фразы до конца, так и застыл на месте с открытым ртом и вытаращенными глазами.
     -Что-то  случилось? – спустя несколько долгих мгновений немой тишины, спросил караванщика повелитель небес.
     -Н-нет, н-ничего, - неуверенно пробормотал тот,  а затем, пронзив  дочь  строгим,  даже  сердитым   взглядом,   бросил ей: - Возвращайся в свою повозку!
     -Папа, я… - в отчаянии и страхе залепетала та.
     -Иди, я сказал! - прикрикнул на нее караванщик,  заставив  девушку задрожать еще сильнее. Ее глаза наполнились слезами.
     "Айя..." - Шамаш перевел взгляд на богиню снегов.
     "Но что я такого сделала!" - в ее душе  все  кричало.
     "Ничего. Все в порядке, - на мгновение он сильнее прижал ее к  себе, а потом быстро убрал руку. - Пора узнать,  что происходит", - он медленно слез с повозки, сделал шаг по направлению к хозяину каравана, и замер между ним и его дочерью, словно заслоняя Мати собой от того, в ком в этот миг видел для нее угрозу.
     -Торговец, что случилось?
     -Прости меня,  Шамаш,  я не  должен  был допускать...  Но... - безвольно опустив руки, он в отчаянии замотал головой: - Что я мог сделать, когда… Нет, я все понимаю. Это невозможно… Это было выше моих сил... - Атен обрывал фразы на середине, не решаясь ни одну из них довести до конца.  Его взгляд, обращенный на бога солнца, молил понять все без слов.
     Шамаш вздохнул,  с сожалением взглянул на караванщика, затем бросил быстрый взгляд через плечо на сжавшуюся в насмерть перепуганный комочек девушку.
     -Я собирался  выбрать  для  этого  разговора более спокойное время. Однако, видимо,  будет лучше не откладывать его на потом. Атсинен, я прошу у тебя руки Альматейи.
     За его спиной вскрикнула Мати,  которая была поражена ничуть не меньше,  чем обрадована,  а уж рада она была… Нет, сказать  просто "рада", значило ничего не сказать. Она была счастлива! У нее даже не было слов, чтобы передать свои чувства.
      "Ой!" - и, все же, вдруг смутившись, она залилась краской. Конечно, Айя была целую вечность замужем за Утом. Но Ут – не Шамаш. А она – не только Айя.  Для нее все было впервые.
      -Шамаш... – и только Атен был в отчаянии. Он не мог сказать "нет" повелителю небес,  это было просто невозможно, но... - Все, чего я хочу, это чуть-чуть счастья для моей малышки…!
     -Но папа,  я счастлива! - не выдержав, закричала Мати. Она уже не сидела в повозке,  но стояла в  снегу,  такая  одухотворенная, прекрасная...
     -Да, дочка,  да, - он сорвался с места, бросился к ней, прижал к груди и замер, боясь, что если отпустит хотя бы на мгновение, потеряет навсегда: - Я понимаю! Но... Но, дочка, Он ведь повелитель небес, и...
     -Папа, папочка! - она смеялась,  потому что, конечно же, знала это, но знала еще и другое, о чем уже была готова ему рассказать, лишь бы успокоить. Но отец не то что не хотел, не мог никого слушать.
     -И госпожа Айя...  Она великая богиня,  могущественная...  И очень ревнивая и мстительная. Она не простит...
     -Папа! - ее смех стал громче. Право же, это так забавно: он пытался защитить ее от нее же самой!
     -Дочка, ты не понимаешь…!
     -Это ты не понимаешь!.
     -Хватит! – резкий голос повелителя небес заставил их вздрогнуть.  Караванщик ослабил на миг объятья, девушка, воспользовавшись его замешательством, выскользнула  из  его рук и бросилась к Шамашу,  прижалась к нему, заглянула в глаза:
     "Он такой смешной!"
     "Он любит тебя,  малыш.  Беспокоится о тебе.  И очень хочет, чтобы ты была счастлива".
     "Шамаш..." - она задумалась.
     "Что, малыш?"
     "Ты... Ты можешь сделать так, чтобы... Ну, чтобы он успокоился? Объяснить, что мне ничего не угрожает. Но только... Ну, не выдавая моей тайны?"
     "Конечно", - кивнул бог солнца.
      -Шамаш, Ты...  Мати... – чувствуя, что не в силах молчать, Атен заговорил вновь, пытаясь как-то объяснить небожителю… Как-нибудь… Не обидев Его. Не вызвав гнева… -   Я...  Для меня это великая честь, да что там честь - это...  и не только для меня, для всего человеческого рода...  Я даже не знаю,  что сказать. Мне следовало бы  пасть  ниц перед Тобой и целовать снег у Твоих ног, благодаря за безграничную милость... Но... Ты же знаешь богиню снегов... - ну что караванщик мог Ему  еще сказать,  что  сделать? Ему оставалось лишь смириться и надеяться, что Он сможет защитить девочку.
      -Твоя дочь еще очень молода, - медленно, внимательно глядя в глаза караванщику, начал бог солнца, - и она не хочет взрослеть, мечтая чуть подольше побыть маленькой девочкой. Пусть пройдет какое-то время. Два года.
    -Да… - прикусив губу, робко кивнул Атен. - Через два года караван вернется в тот  город,  из  которого начал свой путь, в Эшгар. Круг замкнется… Это будет символично… -  на самом деле он думал совсем о другом,  мысленно заклиная госпожу Айю не  держать зла на его дочь и, если та идет не своей дорогой, указать малышке нужный путь. Но не карать! Нет, нет, только не это! Ведь она ни в чем не виновата...!
     Девушка услышала его молитву и ее губ коснулась теплая улыбка. Она  поняла его,  может быть - впервые за всю свою жизнь.  По настоящему. Глубоко и искренне. На душе стало  тихо и спокойно...
     "Да, Шамаш, - ее глаза, устремленные на бога солнца, лучились, - пусть так и будет. Ты прав. И он успокоится. И я... повзрослею. Ты не думай, - вдруг испугавшись случайно забредшей к ней мысли, поспешно продолжала она, - я не отказываюсь от тебя, не бегу прочь, не отталкиваю! - ей почему-то показалось, что она, сама того не желая, случайно обидела его. - Я… Я люблю тебя больше жизни, больше вечности и мироздания! Пусть я по природе своей бессмертна, без тебя я умру быстрее, чем смертная, потерявшая возлюбленного! "
     "Смахни скорей слезы. Ни к чему омрачать ими столь светлый миг. Конечно же, я все понимаю. А эти годы… Они промелькнут быстрее двух мгновений".
     "Так ведь и должно было быть, да? Ты знал об этом, когда рассказывал о том городе?  Это ведь был город отца, верно? И он будет спасен,  потому что обряд соединения двух судеб самый радостный, самый светлый, и... И во время него можно попросить о чем угодно,  зная,  что любая просьба будет исполнена. А боги могут очень многое. Мы вернем жизнь в тот город, да? Чтобы разделить свое счастье с другими?"
     "Да".
     "И... И мечты остальных тоже исполнятся? Путь каравана придет к концу? Отец сможет закончить свою жизнь там, куда всегда так стремился вернуться?"
     "Да. Все,  кто захочет, останутся в Эшгаре".
     "А остальные?"
     "Кто-то пойдет искать свой город".
     "Ну да, рожденные в снегах! Они ведь все маги! Сколько  же  новых городов появится скоро среди снегов! А мы,  что будет с нами?  Куда отправимся мы?"
     "В будущее.  Которого еще нет и потому никто, ни один предсказатель не  сможет сказать,  каким именно оно будет, но которое непременно наступит, едва мы окажемся в нем".

Конец сказки