Я был единственным. Всегда. Только хозяин и я. Каждый вечер он брал меня за ошейник и вел в дом. А потом долго гладил меня сильной рукой, сидя в своем старом кресле. Это кресло пропахло хозяином. А подстилка у ног пропахла мной. А теперь все по-другому. Он не подпускает меня близко. Он не дает мне уткнуться хозяину носом в мягкое, пахнущее добрым человечьим потом тело. Хозяин плохо спит, почти не ест и долго, пристально на него глядит, опустившись на колени. Верно хозяин его боится.
- Малый, ну ты же понимаешь, так надо, - сказал хозяин сегодня. И осторожно, украдкой, потрепал меня за ухом. Он ждал от меня действий. Хозяин никогда не просил. Значит ему нужна моя помощь.
Комната была совсем другой, в ней даже пахло по-новому, чем-то густым, молочным. Я всегда шел на запах, пытался уловить его и сейчас, наш запах, свежий от морской соли с примесью сырой рыбы. Его не было. В углу на кровати послышался шорох. Медлить было нельзя. Я схватил его, как мог быстро за край одежды и побежал. Вперед. Только бы успеть до того, как он закричит. Уже подбегая к кромке воды, я остановился и опустил его на землю. Большие, голубые глаза, как у хозяина, смотрели с любопытством на пенящиеся волны. Он не кричал. И не пах больше, как раньше. А я лег рядом и уткнулся в него носом.