Черный росчерк выстланной крепом аллеи
и что-то тяжелое, спеленутое,
по спинам толпы скользящее к жуткому глиняному нарыву на белоснежном теле,
мутный взгляд матери, запутавшийся где-то в ветвях,
мое в тисках стальной перчатки плечо
и вязкие комья глины,
что никак не удавалось стряхнуть с отмороженных пальцев,
вытоптанный снег у дома
и сладковатый запах прели от свежевымытых полов,
разбросанные по комнате апельсины,
каменное тесто на холодной плите,
день рождения, склоненный над гробом,
и горстка глины, кем-то брошенная к нашему порогу.
Мы поймали мучного жучка
и, еще живого, накрыв осколком стекла,
вдавили в мерзлое тесто
и потом долго ждали,
пока он, наконец, не угомонится и не уснет,
а на праздничном столе
уже зажигали свечи в честь именинника.
22.05.198? Отец умер в мой четырнадцатый день рождения. Говорят, спешил домой уже с практически остановившимся сердцем. Вез подарки, фрукты к столу. Мама готовила пирог, когда он рухнул прямо на пороге. Так скоропостижно случилось мое совершеннолетие.