Поедем, красотка, кататься!

Дмитрий Тартаковский
               
               

В основе этой фантазии подлинные материалы, как из собственной практики автора-графомана, так и из практики других российских графоманов. Однако, совпадение имен и названий с именами и названиями реально существующих (или существовавших) лиц и мест могут быть только случайными.

     Пролог

     К вечеру графо-man прозаик Лев Никодимович Толстой, наваляв за день две главы романа под условным названием «Воскрешение», притомился и вышел во двор. Хотелось вдохнуть чистого воздуху. В размышлении, чего бы еще такого придумать, присел в переделанный из старой телефонной будки, кабинет задумчивости (сортир т.е.). Никак не давался Никодимычу образ заглавной героини, которая вместо того, чтобы в чем-нибудь признаться,  все время орала на всю улицу – «Невиноватая я,  невиноватая! А по сюжету надо бы, чтобы была виноватая.

     А вокруг кипела жизнь! Пахло осенью, конюшней, где стоял, купленный недавно подержанный «Лексус», и  керосином.  За забором на соседней усадьбе дородная дочка бизнесмена третьей гильдии (в сладких мечтах Лев Никодимович ласково называл ее слонихой) бейсбольной битой  околачивала поспевшие яблоки и груши. Вдалеке, по шоссе туда-сюда сновали автомобили, давили пешеходов и пугали конных извозчиков. Законно и незаконнорожденные неизвестно от кого ребятишки, гоняли на поляне мяч и мешали сосредоточиться.

     К тому же не все складывалось у нашего графо-mana  в личной жизни. Бизнес-дочка утром отказала графу прокатиться в его самобеглой коляске. Получился полный облом. И как-то сам собой, перед взором Льва Никодимовича нарисовался  стих.

       Лев вчера купил машину,
      «Лексус» называется.
       Со слонихой вечерком,
       Думал, покатается.
       Но слониха, вот беда,
       Не желает лезть туда.
       Чтобы в «Лексусе» сидеть,
       Ей придется похудеть.

     Неожиданное явление стиха его поразило и даже обрадовало. Мать честная, я еще и поэт, оказывается, подумал Лев Никодимович и, помусолив висевший на веревочке химический карандаш, записал стих на стенке кабинета. Может, даже не хуже получился стих, чем у соседа – Сашки Пушкина! Сашка то, молодой пацан, их печет как блины, рассылает стопками по редакциям. Ликвидность зашибает. А мне что делать с этим стихом-одиночкой? Спрошу-ка я у Пушкина совета. Окно в пушкинском домике было приоткрыто, оттуда слышался  звон бокалов и дамские взвизгивания.
     - Сашк., Сашк-а-а-а! 
Нет ответа. Молчит Пушкин.
Крикнул громче.
     - Пушкин! Выгляни в окошко!
     - Ну, чего тебе? Не мешай!
     - Да я стих сочинил. Куда бы его приспособить, где гонорар  платят?
     - Ну, ты даешь, твое сиятельство! С одного стиха гонорар! Не получится.
     - А жаль. Хороший вроде стих получился, с юмором.
     - С юмором, говоришь? Тогда засунь свой юмор, знаешь куда! Э-э-э … Во, придумал! В Интернет, на свалку юмора. Называется на букву «х» - хламодром или хохмодром, вроде бы. Там поэты-юмористы тусуются. У тебя компьютер есть? Вот и отстукай туда депешу. Сюрприз им будет.
     Погрустнел Лев Никодимович.
    - Нету, Пушкин, у меня компьютера. И Интернета нету.
    - До чего ты серый, ваше сиятельство! Все еще гусиными перьями пишешь? Небось последние перья у своего гусака повыдирал?  Ну, так и быть, я тебе помогу. Ты пошарь-ка в кустах за сараем.
 Лев Никодимович в кусты.  Глядь, а в кустах компьютер!
      Не станем утомлять читателя подробностями. Скажем сразу. Освоил  Никодимыч компьютер и отстукал свой стих. И появился он под названием «Поедем, красотка, кататься» на странице хламодрома в рубрике «шуточные стихи». Там еще с десяток рубрик было, но эта лучше всех показалась и, главное, стих ей соответствует.


     Глава 1. Сюрприза не получилось. Один конфуз получился

     Интересно, конечно, Льву Никодимовичу, что скажут читатели, оценят ли его творчество поэта-юмориста. По жизни то ведь, он чистый прозаик. Ну, думает, подождем немного, а утром и посмотрим. По секрету, уже бутылочку коньяку армянского, трехзвездного,  приказал купить, чтобы спрыснуть успех. За прозу-то его, почитай,  всегда хвалят. Похожа, говорят,на сочинения графа Льва Николаевича Толстого. Вот только Лев Николаевич попам не нравился – анафеме ни за что предали. Во всех церквях: графу Толстому ана-а-а-фема, ана-а-а-фема!  Ну, а Никодимычу это не грозит – атеист он по происхождению. Пиши, не бойся.
      Утро еще не совсем наступило. Так, посветлело немного. И уже открывает Лев Никодимович свою законную страницу в интернете. Волнуется. На месте стих (вот он, напечатан розовенькими буквами) – приятно видеть. А это, что еще за штука? Буквы Re (рецензия, стало быть) и стрелочка к  рамке. А в рамке  что? А вот, что в рамке:

      «В анекдоты в стихах перенесите».   Дейтерьев.

      Бред какой-то. Разве я анекдот сочинил? Никогда не сочинял Лев Никодимович анекдотов, тем более, в стихах. И не привык он к тому, чтобы ему указывали чего и куда переносить в прозе. Советовать, советовали. Было дело – настойчиво рекомендовали. Хотели, например, издатели переименовать «Войну за мир» в «Бандитский Петербург». Несовременно, мол. Так он их послал. Далеко-о.  И кто такой этот таинственный Дейтерьев, не клон ли Коровьева? Овечка Долли, эдакая. А может и не приказывает вовсе Дейтерьев, а дает дружеский совет неопытному коллеге? И тут же, вежливо так, (как бы чего дурного не вышло) отвечает  Лев Никодимович господину Дейтерьеву.

     «Любезнейший господин Дейтерьев! Не сочтите за труд пояснить, это совет коллеги или приказание начальника».   Л.Толстой.

      Ответ поступил к ночи, когда  Никодимыч уже собирался отходить ко сну. Глянул он напоследок в компьютер и ахнул, название стиха есть, а самого его – нету! А после названия, скромненько, черненькими буковками в траурной рамочке – «удалено». А ниже, опять в рамке Re, что-то непонятное:

      «Мои коллеги чужое за свое не выдают». Дейтерьев.

      Поспишь тут! И летит обратная депеша, неизвестному Дейтерьеву.

      «Мои тоже, чужое не присваивают. Но Вы, г. Дейтерьев, не ответили на мой  вопрос. И еще, скажите, за какие грехи так жестоко обошлись с моим стихотвореньицем».  Л.Толстой.

       День проходит, второй – не отвечает Дейтерьев. Извелся Лев Никодимович. Аль, какую крамолу нашли? В теперешнее то время и почище анафемы можно схлопотать. Вон сколько строгих законов понаписали депутаты Государственной Думы. И, как в воду глядел!  На седьмой день высветилось:

      «Ан-а-а-а-фема Вам, Толстой! Эта тема уже много раз обсуждалась. Для перерифмованных шуток, стянутых из других мест, есть раздел «Анекдоты в стихах». Публикуя такой стишок в разделе шуточных стихов, Вы утверждаете, что идея принадлежит вам и вводите читателей в заблуждение! Авторы, настаивающие, как и Вы, на праве публиковать чужие шутки от своего имени уже забанены. И Вас забаним!».    Дейтерьев.   

      У Льва Никодимыча от такого удара схватило сердце! Нитроглицерину, нитроглицерину, простонал он и  потерял сознание. Но, дорогой читатель, это только присказка – сказка впереди. С этого места начинается настоящий детектив.

     Глава 2.  В дело встревает правозащитник

     Имея некоторый опыт защиты в «Басманных судах», у автора возникло намерение встать на защиту несчастного графо-mana. Пока тот «в отключке», т.е. сам ничего не соображает, давайте, читатель, проанализируем измышления  Дейтерьева. Итак, вперед, к торжеству справедливости!

     «Эта тема много раз обсуждалась». Какая «эта»? В стихотворении моего подзащитного Никодимыча мы видим сразу несколько традиционных тем: покупка автомобиля, нездоровые интересы к соседским дочкам, недостатки автомобилестроения (несоответствие  дверных проемов автомобиля габаритам дочек) и, наконец, видим совет, что делать полным женщинам, чтобы кататься в автомобилях. Кто бы сомневался, что каждая из этих тем много раз обсуждалась (и не только на «хламодроме», но даже и в Правительстве). Ученые говорят, что вся  мировая поэзия, вращается вокруг всего нескольких вечных тем.  Ну и что из этого следует? А ничего не следует.  И чего тут взъерепенился Дейтерьев на Никодимыча? Какая из тем стиха его возбудила, неизвестно.

     «Для перерифмованных шуток, стянутых из других мест». Гнуснейшая инсинуация!  Обвинение в плагиате? 
      Это же, как понимать? Что  Лев Никодимыч стырил из какого-то «другого места» некую, неизвестно чью шутку? А затем еще перерифмовал ее на свой лад? При этом, Дейтерьев дает понять, что первоначальная, неизвестно какая шутка, содержала набор рифм, ибо перерифмовать возможно только то, что имеет рифмы. Таким образом, читатель, необходимо спросить Дейтерьева,  какую конкретно шутку и из какого-такого места  стянул наш подзащитный, содержались ли в этой шутке какие-либо рифмы, а также – какими рифмами Никодимыч их заменил, якобы перелицовывая старье. В противном случае господин Дейтерьев возможно не совсем понимает то, о чем говорить изволит, и причиняет моральные страдания и ущерб Льву Никодимычу.

      Далее. «Вы утверждаете, что идея принадлежит Вам и вводите читателей в заблуждение» фонтанирует претензиями господин Дейтерьев. Да, не утверждал Никодимыч ничего про идею. И потом, идею чего?   Поместить произведение в раздел шуточных стихов? – Так это не Никодимычева идея, а Сашки Пушкина. Идея написать стихотворение про «это»?  – Так не было у графа такой идеи – стих сам написался, возник, так сказать, спонтанно, из воздуха. И как это читатели смогут ввестись в заблуждение Львом Никодимычем, относительно авторства какой-то идеи, если у того никакой идеи не было?

     Очередная байка Дейтерьева, что Никодимыч в компании с другими  авторами  настаивает (лоббирует, по-русски) на праве публиковать чужие шутки от своего имени. Да этого просто не может быть. Какие компании, когда Никодимыч только девять дней как появился на «хламодроме». С кем компании? Другие то авторы за это уже давно забанены. Теперь очередь за Никодимычем. Кстати, надобно бы узнать, что значит «забанены». Пробовали выяснить. В Кодексах Российской Федерации такой репрессивной меры не значится. Уж не мафиозная ли структура этот «хламодром» и не означает ли «забанить» - закатать в дорожный асфальт на автобане - скоростном шоссе. Вот ужас то! Представить страшно.

      Глава 3. О пользе указательного пальца

      Нет, так дальше дело не пойдет. Береженого Бог бережет! Детективы обычно советуют выяснить истинное лицо и род занятий  гражданина. Сегодня это проще простого! Как писал когда-то Владимир Маяковский, рекламируя пуговицы: «Нажим большого и указательного пальца и брюки с граждан никогда не свалятся». В нашем случае большой палец даже не понадобился. Несколько нажимов указательного пальца на клавиатуру компьютера и личико Дейтерьева открылось. Нарисовалась следующая картина:
       - Дейтерьев – (псевдоним) поэт-юморист Маргаринов, подвизающийся на «хламодроме»,
       - Маргаринов (Дейтерьев) – веб-мастер сайта (что сие означает, нам не известно),
       - Маргаринов (Дейтерьев) – модератор сайта, он «принимает жалобы авторов о случаях нарушения правил, а также о глюках и тормозах на сайте».

      Другими словами – Дейтерьев «сам себе режиссер». Сам себе жалуется на стих Льва Никодимыча, сам рассматривает свою жалобу и сам принимает решение забанить Никодимыча. Одним словом – вертикаль власти в пространстве «хламодрома». Слава Богу, что не оправдались наши страхи по поводу мафии. Вот придет в себя Лев Никодимыч и отпишем жалобу модератору Маргаринову на глюки поэта-юмориста Дейтерьева.
      А Лев Никодимович полежал немного и заговорил: сначала слабым голосом  – где я, что со мной? А, попив чаю с коньяком, совсем оправился. Теперь можно и эпистолу передать Дейтерьеву-Маргаринову. 
    
     Глава 4.  Напряжение нарастает.

     Вот какая сердитая эпистола получилась.

     «Глубокоуважаемый господин Дейтерьев! Обвиняя меня в плагиате, т.е. публикации от своего имени ворованных шуток, Вы рискуете совершить роковую ошибку. У меня своих шуток хватает. Но, ежели Вы оповещаете весь мир, что это стихотвореньице не мое, а чья-то чужая уворованная шутка, то я требую сообщить мне, у кого же конкретно я украл его идею и саму шутку («фамилии, явки, адреса»). Чтобы снять ваши опрометчивые, бездоказательные обвинения, посылаю Вам заверенную фотокопию стенки моего кабинета задумчивости, на которой Вы увидите лично записанное мною химическим карандашом, так взволновавшее Вас стихотворение. Надеюсь, это убедит Вас в моем авторстве. Жду ответа».    Л.Толстой.
 
     И несутся по Интернету депеши со скоростью электрического света: туда-сюда, вжик-вжик! Одна из них от Дейтерьева.

    «Публикация на стенке  датирована сентябрем 2008 г. И к тому же не имеет ничего общего с обсуждаемым рифмованным анекдотом. Потрудитесь привести доказательства, что эту шутку вы опубликовали первым, а не перерифмовали уже существующую. Если не сможете, то поменяйте раздел. Иначе - вслед за Виталием».   Дейтерьев.

Нет! Все-таки мафия. Какого-то Виталия куда-то дели? Может в бочке с серной кислотой бесследно растворили. Опять ужас. Положительно, мафия!

      Еще сердитее отвечает Никодимыч.

      «Дейтерьев!  Не угрожайте мне судьбой неведомого  Виталия. Кто это и в чем провинился? Помните романс – «За что вы Ваньку-то Морозова, ведь он совсем не виноват». Так за что Виталика-то?
      А доказывать я вам ничего не должен. У меня презумпция! Это Вы покажите мне ту шутку с рифмами, которые я, по вашему мнению, перерифмовал.

                Такого доказательства я требую от вас,
                Хочу увидеть рифмы те и в профиль и анфас.

      Кстати, а что с другими вашими претензиями? Вы их снимаете, или как?»
      Л.Толстой
               
      Елки-палки, опять стишок народился, удивился Лев Никодимыч, перечитав свое послание, и нажал на кнопочку  «отправить». Потом, сел на диван и стал ждать ответа.
      Видать и Дейтерьева достал Лев Никодимович. Ответ прилетел  сразу.

      Глава 5.  И не морочьте мне голову.

     «Кончайте голову морочить. Я же говорю, что Вы перерифмовали чужую старую шутку. Загляните на http://www.calories.ru/funnies.htm. Требуете, чтобы я Вам еще что-то доказывал?
     Нет уж, за каждым перерифмовщиком анекдотов я не бегаю. Представьте доказательства своего авторства этой шутки. Но уж мне в личку, доступ пока закрываю: или следуйте правилам сайта, или идите в другое место».    Дейтерьев.

В общем, послал Дейтерьев Никодимыча подальше. Но, главное, указал куда по пути заглянуть. Позвал Лев Никодимович Сашку Пушкина в понятые и заглянул в компьютер. А там анекдот, один во весь экран, неизвестного автора про бабу полную. Фольклор, видать. Народное творчество!

«Полная женщина звонит в фирму, где предлагают средства для похудания:
     - Скажите, вы действительно можете помочь похудеть мне за короткий срок?
     - Конечно!
     - Дело в том, что муж подарил мне на день рождения нечто необыкновенное, куда я никак не могу влезть.
     - Мадам, мы гарантируем, что через два месяца вы свободно сможете надеть подарок мужа!
     - Причем здесь одежда? Муж мне машину подарил».

     В полное недоумение и прострацию впал Лев Никодимович. С какой-такой радости Дейтерьев требует доказательства,  что эта, с позволения сказать, шутка - прабабушка его стиха. Тут и украсть то нечего, и неукого. Слова народные. Неизвестного автора. И толстая баба неизвестная. Конечно, проблема похудания актуальна, особенно в Америке. Шуток на эту тему тьма. Но какое отношение имеет данная шутка к его произведению? Да никакого! А рифмы  где? Где рифмы? Ну точно, глючит бдительного Дейтерьева.
     От переживаний, вскоре, что-то сдвинулось и в голове несчастного Льва Никодимовича. По ночам один и тот же кошмар стал преследовать. Будто бегает за ним в темном лесу  Дейтерьев с криками - держи вора, украл, украл шуточку-то! Куда старые рифмы девал? Заба-а-а-ню! И прятался Никодимыч в неизвестно как возникавшем кабинете задумчивости, снимал висевшую на стене трубку, и уже вырывался из его горла вопль - не виноватый я, не виноватый, как просыпался. Через месяц, измученный ночными кошмарами, изрубил он стенку кабинета задумчивости, на которой был написан злосчастный стих, в мелкую шепку, а потом допил остатки коньяка трехзвездочного, лег на диван и .... помер.          


      Эпилог

      Вот, дорогой читатель, и подошло к концу повествование, начавшееся со скромного стихотвореница графо-mana Льва Никодимовича Толстого, так некстати появившегося на свет и породившего столь неожиданные трагические последствия, описанные автором.
     В жизни такое бывает и называется эффектом бабочки. Загляните на http://www.stihi.ru/2008/09/18/1515/.
     Вы помните, читатель, обвинения Дейтерьева? Помните!    
     Тогда нам остается лишь еще раз повторить стишок Льва Никодимовича полностью, чтобы удобнее было сравнить с ним шутку про бабу полную.

         Лев вчера купил машину,
         «Лексус» называется.
         Со слонихой вечерком
         Думал, покатается.
         Но слониха, вот беда,
         Не желает лезть туда.
         Чтобы в «Лексусе сидеть,
         Ей придется похудеть.

     Сравнили? И какой вывод? Получается "В огороде бузина, а в Киеве дядька". А может слониха и не хочет худеть, комплекцию свою бережет? Не захотела же она прокатится с Никодимычем. Как говорится, гора фантазий Дейтерьева родила мышь. А может даже и не мышь вовсе, а совсем маленькую насекомую – вошь.
     И последнее. Автор считает нужным добиваться посмертной реабилитации старика Никодимыча в виртуальном пространстве. Чтобы даже мелкие вошки его память не кусали и ничего не чесалось. Но, поскольку господин Дейтерьев начисто закрыл автору доступ к своей поэтической «личке», то мы вынуждены адресовать это печальное повествование в личку модератору Маргаринову. Примите меры, господин Маргаринов, восстановите доброе имя скромного ветерана, виртуально почившего труженика, графо-manа Никодимыча.