Анекдот вместо предисловия.
Приходит женщина в ателье и заказывает платье, которое должно быть ниже колен на два метра. Мастер удивлен, но материала много и заказ получился дорогой.
Сшил, а самого распирает любопытство. Спрашивает женщину: Зачем Вам такое платье?
Она ему: У меня муж научный сотрудник, а для него главное не цель, а поиск….
Конечно, можно улыбнуться, подумать о цели, и жить дальше, но вопрос то остается: А чем все же отличается научный сотрудник от простого человека? Почему ему больше других надо?
И дело не в том, что он научный сотрудник по должности. Может быть простым инженером или столяром, но научный поиск какой-нибудь проблемы будет вести непрерывно.
Почему этот человек уже без штанов, но ищет свою синицу. Жена ушла, дети проклинают, а ему все нипочем; он идет к своей мечте, которая где-то за туманом спряталась и играет с ним, словно облака двигаясь по небу беспорядочно и беспрестанно.
Научный поиск, а главное - достижение цели является одной из самых сложных задач человечества. Почему один доходит до нее, а второй, несмотря на свои знания и регалии, остается в отстающих, всегда догоняющих рядах большинства?
Чтобы прояснить процесс, не только самого поиска, а и попадания в цель приведу Вам недавний случай.
В институте переходной экономики работал программистом Вася Иванов. Да, да тот самый, сейчас академик, с круглым красным молодым лицом, похожим на героя из «Трех поросят»! А тогда простой программист, коих много бегает и кто не удостаивался внимания.
В институте важных ученых хоть отбавляй и академики и простые аспиранты, кого только нет. Работы тоже, тем более что недавно кризис мировой разразился. Но никто не может сказать ни причин, по которым он на народы и страны обрушился, словно цунами, ни как с ним бороться. Все заняты разгадкой этого феномена, и никакого дела до моего Иванова.
А Вася, между прочим, ночи не спит – сам пробует разобраться во всем.
Сегодня, когда академики уже отдыхали, кто с женами, а помоложе с молоденькими аспирантками, Вася думал упорно и несгибаемо, но никак не мог докопаться до истины.
Пошел домой поздно, часов в десять.
Дошел благополучно в непрерывном поиске. Дома ждал шикарный ужин, приготовленный тещей. За борщом наваристым, шли украинские котлеты, а потом Васины любимые булочки с маком. Накушался тещин зятек так, что забыл на время про мучительные свои поиски истины кризиса. И все бы ничего, да, вышел с ним казус - застопорилась пища, где-то там внутри. Живот пучит, а опорожниться не может – в народе это явление называется запором.
Уже домочадцы разбрелся по своим лежанкам, а Вася в туалете сидит, как в кинотеатре, где один звук, а смысл происходящего непонятен.
Вы, будете, улыбаться, вспоминая сие неприятность, но Иванову было не до смеха. Ходит по комнате с выпученным животом, словно роженица перед кесаревым сечением, только вместо ребенка пробка в толстой кишке. Он уже несколько раз курсировал между кухней и туалетом, но не мог сходить по этой проклятой нужде.
Сел на кухне, задумался. Встал и выпил литр воды, чтобы разбавить внутреннюю пробку.
Потом в унитаз. Сидит, тужится. А в туалете светло, обои светло-коричневые умиротворенность вызывают, отдыхать бы после напряженного рабочего дня. Однако Иванову хочется другого результата.
Двигает животом, то вперед, то назад – не помогает. То поднимет руки вверх, то резко опустит, ерзая на крышке унитаза голым задом – все бесполезно. Уже онемели руки, живот болит, а горшок ничего не ощущает.
Черт, побери! – выругался Вася, одевая штаны. Опять вернулся на кухню, так как все комнаты были заняты домочадцами.
Простой бы человек, не творческий, плюнул бы на все и пошел спать, а Иванов сел и задумался. Потом достал бутылку вина, налил стакан и хлопнул, думая, что спирт быстрее растворит противную оказию. Потом еще один стакан приговорил. На душе полегчало, однако в животе лишь бурлила жидкость, когда он хлопал по нему.
-Запор держит воду и вино – понял Вася – Как интересно устроен человек, пытаюсь разбавить, но ничего не выходит. Почему не пропускает пищу? Может, быстро глотал и много? Или потому, что не обедал сегодня?
Нет, надо завтра почитать, чтобы знать природу запоров и борьбу с ними.
И он начал делать наклоны туловища вперед, назад и по бокам, потом попрыгал. Затем лег на пол и начал поднимать и опускать ноги. Они не хотели подниматься, колени трещали, как у семидесятилетнего тестя, но Иванов упорно их поднимал, пока вдруг не появился долгожданный позыв.
Вася пулей бросился в туалет, но по пути чуть не сбил тещу, которой среди ночи приспичило в его обитель. Уважил, пропустил тещу, а за это время желание улетучилось, как деньги после получки.
Поматерил тещу, Иванов, но делать нечего и снова начал физзарядкой заниматься. Потом присел на мягкий, но ненавистный унитаз. Долго ли коротко, но ничего, ни пируэты, напоминающие борьбу борцов тяжелой категории на ковре, с одной лишь разницей, что второго борца, словно Штирлица, знал, но не видел; ни усилия мышц живота, ни глубокие вдохи и выдохи – ничего не помогало.
И вот, после серии неудачных экспериментов, Вася обессилено облокотился на спинку унитаза и посмотрел на часы. Борьба с напастью уже шла три часа. Он устало вытер пот со лба, потом взял газету и уставился на колонку анекдотов.
Один из анекдотов рассказывал.
«Стоит Шойгу возле кабинета министра финансов и плачет. Идет Чубайс: Ты, чего, Серега, плачешь?
Как не плакать? Кризис - чрезвычайная ситуация, а денег не дают…»
Иванов рассмеялся и разродился своим дерьмом.
Ему полегчало, казалось, что выросли крылья, почти такое же чувство он испытал недавно, когда давали внеочередную премию.
Он вылетел, словно ракета с Байконура, на кухню, плюхнулся на стул и, вытянув ноги, задумался. Вопросы захлестнули Иванова, не давали спокойно пойти спать, будоражили распаленный ум творческой личности
«А почему получилось? Неужели анекдот помог? Неужели, что мышцы все расслабил, смеясь? Тогда выходит, что зря три часа занимался упражнениями? А может быть, надо было чередовать упражнения с анекдотами? Только каковы должны быть паузы между ними? А воду надо пить или лучше вино? И сколько? А может, анекдоты, нужны только про кризис?»
И вдруг ему пришла мысль: Стоп! Кризис?
А что, если кризис – это запор. Точно, много потребляем, так много, что уже не можем переработать ни головой, ни телом. Да, похоже, причина в этом. И начал писать свои мысли. Утром теория была написана.
Так, Иванов Вася открыл новую теорию избыточности потребления и вскоре стал ученым мирового масштаба. Вот, что значит не простой человек, а научный, который всегда в поиске, даже, если с ним приключится оказия. Однако не мог он объяснить на ученом совете один тезис, который гласил, что последствия кризиса ликвидируются смехом над действиями иных чиновников. Не мог или стеснялся, мне было непонятно.