- Китару, Китару. “Кенгуру” запрашивает посадку. Да, что вы там все, вымерли что ли?
Из наушников выплыло подщелкивающее мычание, преобразовавшееся в механический голос автопереводчика.
- Китару на связи. С кем имею честь?
- Старший капитан, Александра Шельски. Разведпатруль, запрашиваем посадку.
- Цель прибытия?
- Лестор Куб и дозаправка. Экипаж семь, время не ограничено, декларация Содружества подтверждена. Допуск Сель 485 Абсолют.
- Посадка в четвертом секторе резерва. Санконтроль обшивки. Экипаж будет базироваться на Китару?
- На борту, но выход возможен.
- У нас в первый раз?
- В первый.
- Выход позволен. Удачно расслабиться. Гостям мы всегда рады.
- И на том, спасибо.
“Кенгуру” плавно опустился на серое, почти зеркальное поле порта. Сработал адаптер, корпус корабля последний раз вздохнул и замер. С трех сторон подкатили чистильщики санконтроля и принялись за дело. Пока они трудились, я лениво наблюдала за сиреневым китарианским закатом, с удовольствием поглаживая рабочий стол панели управления.
Редкая удача, “Кенгуру” предел мечтаний любого, не корабль, а просто сказка какая-то! Семь степеней свободы системы рулевого управления, корпус из сплава, добываемого на Цезарионе, усложненная система прыжка, с интегральной адаптацией характеристики данных, универсальная система жизнеобеспечения, плазмооборотный двигатель…а дизайн! Ням-ням. Я же говорю, просто сказка. Даже внутренние отсеки, несмотря на больше чем лаконизм содержания, просто предел комфорта, для таких как я, космических бродяг, не имеющих ничего общего с теплым семейным очагом. Да и сама старушка Земля, давно стала чем-то из области приятных воспоминаний.
После окончания академии, а времени с той поры прошло достаточно, мне пришлось посетить землю обетованную всего пару раз, да и то, на слишком короткий промежуток времени. Так, успела слегка взбодрить память родными пейзажами из салона оптера. Первый раз…да, это было почти семь лет тому назад, тогда пришлось сопровождать дипломатическую миссию с Эльды. А второй раз, два месяца назад, когда меня собственно вызвали для замены старой, почти скончавшейся посудины, на это технократическое чудо, и вручение еще одной нашивки, на выцветший рукав моей форменной куртки.
Земля выглядела такой знакомой и чужой, люди пафосными и суетливыми. Наверное, так всегда бывает, когда возвращаешься куда-то, например, в детство. Здесь все знакомо, но уже не твое, и теперь ты лишь гость на этой древней, уставшей жить Земле. Все изменилось, рассветы стали чужими, они словно впитали цвет и острый привкус металла, который незримо присутствовал во всем.
С детства, мечтая служить в разведпатруле, я была просто одержима этой идеей, но в войска такого плана, женщин брали неохотно. Здесь я проявила невероятное упрямство и настойчивость. Все те качества, которые ранее считались моим самым большим недостатком, потому как проявлялись обычно в негативном подтексте.
Все же, закончив академию, и, получив диплом, как это часто бывает, я втрескалась по самые уши. Мне так и пришлось бы навсегда и рассталось со своей мечтой, если бы не его величество случай. Любимый мой, был историком. Такие, подлец, истории рассказывал, что я, развесив уши, готова была слушать его день и ночь, лишь бы это длилось. Он довольно часто уезжал в командировки, и привозил оттуда всякие раритеты. Раньше я и не подозревала, что древняя история Земли, столь интересна и таинственна. Моя жизнь протекала в бесконечной физической подготовке, математике, астрофизике.
Курсантом я была не самым стойким, все приходилось повторять, переделывать по сто раз, в общем, не до мифов было. А тут такие страсти. Взлеты и крах величественных империй, невероятные открытия, в общем, заслушаешься.
Только однажды, с другого конца земли пришло сообщение, в котором любимого Семочку, поздравляли с рожденьем прелестной дочурки Электры. Я даже не сразу дотукала, что Семочка, это ни кто иной, как мой драгоценный Соломон, и именно у него родилась дочурка на северном полюсе, и самое интересное, что я тут была ни при чем.
А когда свет прозренья пронзил меня, вообще лишилась всякого соображения. Единственное, на что мне хватило ума, это, не дожидаясь возвращения несостоявшегося суженного с очередного рандеву, собрать вещички, и сбежать на подтверждение статуса “охотника”. Вместе с сообщением для счастливчика Соломона, пришел вызов с Синтетической Базы. Постарался мой джидай по выживанию. Он меня, мягко говоря, недолюбливал, и в усердии своем, никак не мог угомониться. Наверняка ведь знал, что у меня спокойное домашнее существование, вот и решил, гордыню свою потешить, подкинув мне какашку.
Если бы я отказалась от подтверждения статуса, и не явилась на базу…все, прощай мечта! И полковник Соммерсет был бы неприлично счастлив, потому, что считал, бабам в космосе делать нечего, а в разведке тем паче. Когда я прибыла на базу в самых растрепанных чувствах и какой-то особой безнадегой во взгляде, старый лис неприлично обрадовался, и постарался достать меня до самых печенок, применяя все свои бесовские ухищрения, на которые он один в целом мире, только и был способен. Эффект получился обратный. Загнав меня в угол, он разжег в душе моей такой огонь доброй боевой злости, что былой блеск вновь вернулся в мои потухшие очи, и истребить его теперь было никакой возможности. Возвращаться было некуда, обычная жизнь перестала для меня существовать, вместе со своими прекрасными сказками древнего мира.
Соммерсет предпочел загрузить меня в самые малоприятные места вселенной, воткнув в команду чокнутых головорезов. Я бы сбежала оттуда с превеликим удовольствием, будь на то моя воля. Но бежать-то как раз было не на чем, и тут про меня опять вспомнил его величество случай, и распорядился по-своему.
Капитан, командир головорезов, псих жуткий, загнал своими ненормированными армейскими амбициями всю команду на Бета-Пси в адскую мясорубку, и, потеряв большую часть своих людей, сам остался лежать в полиэтиленовом пакетике, под высоким живописным камнем. А мне, как единственному оставшемуся в живых представителю офицерских шевронов, пришлось расхлебывать все последствия его неудержимой тяги к победе.
Я просто не могла опуститься до соплей. Так что пришлось отвоевывать авторские права на жизнь для себя, и горстки обезумевших от боли и крови, далеко не оловянных солдатиков. Может, удача ко мне была неравнодушна, а может опять случай. У меня все получилось, я смогла вернуть остатки команды на базу, прихватив заодно и пакетик с бравым капитаном, за что получила скромный нагоняй от командования, и поощрение в виде новых шевронов, и официального статуса “охотника”.
Карьера моя продвигалась зло и быстро. Может я и разучилась мило улыбаться, зато команда у меня что надо. Понимают с полувзгляда, я уверена в каждом из них, как в самой себе. Даже Дрекер, звавшийся Зеленкой, за свое чрезмерное обожание ботаники, стал почти родным. Зелень оказался в нашей команде, всего несколько месяцев назад. Он был прислан вместо Крита и нашего общего любимчика Елкина, погибших на крошечной черной планетке, под названием Шляпа Фокусника. У шутника, присвоившего имя этой крошке, чувство юмора было чернее, чем бездна в глазах Абадоны.
Сюрпризы, доставаемые из этой шляпы, были кровожадным адским отродьем, нормальному человеку такое даже в кошмарном сне не приснится. Здесь не лишним был бы экзорцист и чудотворный крест, но вряд ли заклинания и высший знак произвели впечатление на местных обитателей. От Крита и Елкина, ни осталось ничего, ни единого клочка ткани для образца ДНК, а в центральном архиве их образцы обнаружены не были, с рядовыми такое случалось.
Для команды это было серьезным ударом, а тут еще Зеленка, сразу после академии, еще совсем мальчишка. Но приказы обсуждать не принято. Он справляется со своими обязанностями и готовит неплохо, так что мы уже смирились с его присутствием. Дрекер, со всем своим юношеским рвением и желанием во что бы то ни стало угодить, пытался даже поначалу создавать уют на нашей старушенции “Клио”, приносил цветочки в кают-компанию, которые ухитрялся выращивать где-то в закоулках техотсека. Сочинял новые блюда из набивших оскомину, безвкусных полуфабрикатов.
В общем, парень с огоньком. Но я запретила ему эти вольности, привыкать к хорошему, это лишнее. Зелень отличился в последнем рейде на Татуру. Наша развалюха “Клио”, больше похожая на керогаз, нежели на последнее слово техники, во время прыжка чуть не развалилась по швам, а Дрекер быстро вник в ситуацию, пошаманил над железом, договорился с компьютером и справился с неполадками. Так что если бы не он, не бороздить нам сегодня просторы вечного космоса на новеньком “Кенгуру”, с 7 степенями свободы системы рулевого управления.
Закат из сиреневого стал густо зеленым. Санитары еще пыхтели, сползая по обшивке тягучими полупрозрачными плевками.
- Ты нас в город отпустишь?
В рубке появился Данте, он же Черный Вуду. Такой черный, что во тьме его можно было обнаружить только по блеску глаз, не потому что чумазый, а таким он родился от мамы болгарки и донорского семени из пробирки. Вообще-то в межгалактические войска отпрысков пробирки не берут, видимо опасаясь за продажные гены, но Сэм Данте случай особый, парень хоть куда.
Боги таких создавать разучились. Этот подводной лодкой в бейсбол сыграет, и быком на завтрак закусит. Ох, и здоров! Так что лучше его не злить, сама боюсь.
- Отпущу,- лениво жмурясь левым глазом и потягиваясь, отвечаю я.- Если кое-что мне пообещаешь.
- И каких обещаний ты хочешь?
- А скромнее быть. Например, не бить рожи кому попало. Кто у нас в прошлый раз был?
- Инец.
- Не просто инец, а инецкий посол с личной охраной. Портрет пришлось в “пилюле” рихтовать. И штраф, весь гонорар за четыре года моей безупречной службы. Намек ясен?
- Намек-то ясен. Только что тебе здесь одной торчать? Пошла бы с нами, развеялась. Не век же тебе в рубке сидеть, куковать.
- Вуду, ты как с начальством разговариваешь?! Да и кто потом вас из полиции доставать будет? Авторитет, смекаешь?
- Резонно. Да ладно тебе, вышла бы, свежим воздухом подышала.
- Твое предложение будет обдумано. Интересно, а мужской стриптиз здесь есть?
- Шутишь все. Откуда на Китару мужской стриптиз? Тут все больше аборигены, а они, сама знаешь, так себе. Может, и есть залетные гастролеры, но не уверен, что они тебе по карману. Пошли, Вентура вон подопьет, он тебе такой стриптиз устроит, всю жизнь помнить будешь.
- Знаю я его стриптиз. Нажрется в хлам, и начинает раздевать, все что под руку попадется.
- Шеф, ну, тебе это точно не грозит.
- Ох, и спасибо тебе, Вуду! Это почему же у тебя такое мнение о моих женских достоинствах? Он на Джетте имел стихийные интимные отношения с каким-то аборигеном, как потом оказалось мужского пола. Пришлось ноги делать, чтоб всех под замок не посадили. Так что знаю я ваш стриптиз, хотя бы интересуйтесь для начала, ху ис ху.
Данте заржал так, что в ушах зазвенело.
- Что ты ржешь? Он же сказал – я конь!
- А Вентура подумал, типа… о, мой жеребец! Давай, давай!
- Иди отсюда, жеребец. Топай, пока не передумала.
Данте испарился. Зная мой женский переменчивый характер, решил не испытывать судьбу.
А что, может и правда пойти развеяться? Китара была небольшой планетой, с одним портом, и все было сосредоточено вокруг него. Дальше, только непролазные каменные дебри и свалки. Город развлечений, служил единственным источником доходов местного населения. Мегаполис Пта, раскинувшийся потоком мерцающих огней за силовым полем, сулил немало интересного для любителей оттянуться. Вся индустрия развлечений, была к услугам прибывших гостей. Посадочную базу для транспортных и военных судов построила Лига Объединенных Космических Наций. Она служила чем-то вроде дозаправки для кораблей дальнего следования. Ну, и так, ремонт по мелочи.
Подолгу оставались здесь только торгаши и контрабандисты, да еще всякая криминальная шваль, скрывающаяся от своих властей. К парням из разведпатруля относились с опаской, статус смертника в законе отпугивал. Поговаривали, что встреча с нами приносит беду. Поэтому и обходили десятой дорогой, чуть завидя, наши шевроны, а без формы в городе появляться запрещено. Таковы местные законы, и с ними приходилось считаться. Вообще мои Ангелы Шеврона, ребятки спокойные. Можно даже сказать нордически стойкие, но иногда случалось. Правда, редко.
Знойная влажная ночь, плотно облепила обзорное стекло. Все уже были в городе, по очереди вышли на связь, отчитались о местонахождении. Голоса уже веселые, это радует, пусть развлекаются. Еще немного поглазев, не зарево огней, призывно мигающих вдали, я вспомнила, что один мой знакомый гурман, рассказывал про запредельно вкусные лакомства, в одном из ночных заведений Пта, и решение было принято мгновенно. Искушение, побаловать себя чем-нибудь сладеньким, было велико. Централизованная система связи в считанные секунды выдала мне координаты запрашиваемого заведения. За выходом из силового поля, меня уже ожидал большой яркий оптер, с кучей рекламных проспектов, на заднем сиденье.
Почти весь город был создан из стекла, насквозь прозрачен и ярок, он переливался различными оттенками неонового освещения. Архитектура довольно своеобразна и лаконична, а за высокими витринами павильонов, множественные формы жизни, обретали позитивный настрой, повышая жизненный тонус всем, что предоставлял рынок сбыта. Начиная от старого доброго алкоголя, заканчивая дешевой синтетической дрянью. В общем, здесь потакали всем слабостям, присущим смертному. Перед одним из таких павильонов оптер остановился, и выпустил меня из затемненного уюта, в приглушенный зеленоватый свет.
Заведение, особой респектабельностью не отличалось, но было не очень многолюдным. Я шла меж двухуровневых стоек со столиками, поглядывая на разношерстную публику. Давно я не видела такого количества веселых беззаботных людей, совсем одичала. Тихая ненавязчивая музыка слух не напрягала, в общем, то, что надо. Не заметив, приближавшуюся навстречу массивную фигуру, я налетела на нее, и только было собралась любезно извиниться, но узнала в ней циклопоида. Рука мгновенно метнулась к оружию, но остановилась на полдороге. Совладав с эмоциями, я любезно пропустила злейшего врага, кем его народ стал по воле своей.
Злобные бестии, религия которых основана на убийстве и жертвоприношениях, если это вообще можно назвать религией. Они не дают покоя всему сущему, но сейчас с ними заключен мирный договор, и трогать его нельзя. По прищуренному взгляду, единственного, во весь лоб прозрачного глаза, я поняла, что он догадался о моих намерениях, а быть может, и был более близко когда-то со мной знаком.
Черт их разберет, все они на одно лицо, словно клоны. Ох, было бы здесь поменьше народу, я бы с таким удовольствием забила на перемирие, пощурился бы он у меня тогда. Чтобы снять напряжение, я подошла к ближайшей стойке и заказала чего-нибудь не совсем смертельного, а так, чтобы расслабиться.
Бармен, слегка очеловеченного вида, понял меня с полуслова. Выбрав в меню нужную кнопку, он извлек из металлического куба пластиковый запаянный стаканчик. Его содержимое, вернуло мне утраченное равновесие. Несколько прохладных глотков, и мне стало так спокойно, проблемы исчезли как по волшебству. Невыразимая легкость вернула мне радость бытия, заставив забыть неприятный инцидент.
- Что же ты мне, зараза, подсунул? – поинтересовалась я, мило улыбаясь приветливому бармену.
Он понял меня правильно, и протянул еще один стаканчик, но уже иного цвета. Сразу захотелось общения. Рядом со мной, примостились два индивидуума. Мы разговорились. Парни были весьма общительны и дружелюбны, правда, к их внешнему виду мне пришлось привыкать, а скорее просто смириться с ним. Визуально, они были похожи на два трехметровых термитника, сложенных из аккуратных черных блестящих собачьих какашек.
Но стаканчики следовали один за другим, наушник автоперевозчика неутомимо жужжал, переводя их милое потрескивание, и вскоре, было принято решение, отправиться в другое заведение, именуемое “Слуга утех”. Название говорило само за себя. Мои новые знакомые поведали мне, что в прошлое посещение Китару, они уже побывали там, и остались весьма довольны. Сказано-сделано.
И вот мы уже стоим перед зданием, с весьма нетипичной для этих мест архитектурой. Строение непрозрачно, массивные стены из темного гранита, словно покрыты патиной времен. Тяжелые высокие деревянные двери, обитые железом, впустили нас в огромный холл, со звездчатым сводом, а там царила пыль и клочья ветхой паутины. Витражи цветного стекла, делали свет смутным и таинственным, превращая в нереальность все и нас самих. Особенно причудливо переливались две горы какашек, в сопровождении которых, я сюда приперлась.
Из холла, на следующий уровень, вели две стерильно белые лестницы, деланные под мрамор. Нечто вроде просторного балкона с четырехугольными колоннами, по всему видно, достраивали в более поздний период. Влево и вправо от балконной площадки уходили тоннели, выдолбленные в горной породе, там было темно, ничего не разглядишь. А здесь свет чуть приглушен, но все равно довольно яркий для интима. Мой взгляд удивленно скользнул по сталактитам и сталагмитам, явно рукотворного происхождения. Я так понимаю, что в оригинале здесь были скульптуры, но сейчас дизайн претерпел радикальные изменения.
В общем, создавалось впечатление мини собора в стиле готика, с пещерой внутри и смотровой площадкой вместо кафедры. Местное население приспособило ретро под свои нужды, наполнив новым смыслом, старые святыни. Но легкий оттенок ностальгии, все же присутствовал.
Пока я предавалась размышлениям, рядом с нами, возникла механическая штучка в белом накрахмаленном передничке и какой-то ерундой в голове, типа гребень а ля Кармен. Бойко протянула нам подносик с тремя длинноногими бокалами. Забрав пустую тару, она исчезла, оставив нас одних. Я из корректности молчала, но по моим предположениям, все должно было происходить как-то иначе.
Опасаясь, показаться сильно несведущей в этих делах, я тихонько поглядывала на фекалоидов. Они же в пояснениях не нуждались. Приподняв на стене квадратные пластиковые щитки, и внутриутробное мурлыкая, они выпустили по паре щупалец, и, воткнув их в розетку, зазвенели на одной частоте.
Хм, дело принимало дурной оборот. Мне втыкать было нечего, разве что пальцы, но я как-то не рискнула поэкспериментировать. Торча одиноким столбом, в царстве чужих иллюзий, и, подпирая стену, я наблюдала за происходящим. Чувствовала я себя последней дурищей, в оргии инопланетной плоти я явно была лишней. Меня это быстро утомило, к тому же здесь даже присесть было негде. Скрестив руки на груди, я прислонилась к блестящему холодному сталактиту, алкоголь почти выветрился. Уж не знаю, что могло меня спасти в этой абсурдной ситуации, но звуковой импульс в ухе, разбудивший мой слух, явился как раз той соломинкой, спасшей меня от безнадежного мероприятия.
- Терра вызывает 485, вызывает 485.
Остатки дремотного оцепенения, как рукой сняло.
- Слушаю 485.
Странно, что у них там могло случиться, обычно со всеми связывается база. Может у меня опять кто родился?
- 485, срочно прибыть на борт, для дальнейших распоряжений.
- Что, опять эскорт услуги? – недовольно пробурчала я.
- Сигнал СХ. Дополнительные данные в дешифровке. Выполняйте.
Я не стала отвлекать, звенящих в экстазе термитников, и смылась по-английски, не попрощавшись.
Гигантский мегаполис Пта, засыпал в предрассветных сумерках. Улицы были почти пусты. Услужливый оптер доставил меня, в порт, за несколько минут. Еще десять минут ушло на проверку, перед силовым полем. Охрана сверяла все девять слайдов кода, расположенных на моем теле, и, наконец, уверившись в моей подлинности, отвели к кораблю, под конвоем из четырех андроидов, напоминавших обкуренных манекенов.
Модель явно устарела, но рачительные хозяева не пожелавшие расстаться с частной собственностью, просто перекроили их внешний вид, оставив прежним начинку.
Монитор в рубке, злился всеми цветами спектра.
- Соедини.
В мониторе появилось перекошенное, нервно подергивающееся лицо генерального эдитора. Сигнал, идущий с Земли, терял цветовой спектр, но и так было видно, что главный вне себя от злости, и до того раскален, что поцелуй он меня в задницу, клеймо останется.
- Общий допуск Сель 485 Абсолют на связи. Слушаю вас, Терра.
Лицо приняло железобетонное непроницаемое выражение, но левый глазик продолжал подергиваться.
- Заставляете себя ждать, Шельски!
- У команды кратковременное увольнение. Все в законе.
- Команду на борт. Предположительно ситуация 9,9. Медуза, в созвездии Дарк. Вопросы?
- А как насчет пояснений?
- Пояснений мы ждем от вас! На месте разберетесь. Передан сигнал СХ, в реальности не уверен. Данные засекречены, связь через топ-код. Через сорок минут подтверждение вылета. Все!
Все, лицо погасло. Хм, сорок минут. Видать, припекло, раз такой аврал. Ну, да ладно, мое дело маленькое.
- Оповести всех членов экипажа. Через тридцать минут взлет, подготовь двигатели. Кратчайшая траектория созвездию Дарк, объект Медуза. Найди сигнал.
Компьютер выдает информацию молниеносно.
- Количество прыжков один. Подготовить “упаковку” для команды?
- Действуй в аварийном режиме. Не знаю, что у них там стряслось.
- Вооружение? - осведомляется компьютер.
- По полной программе. Там разберемся. Где там мои уроды?
- Информация получена всеми. Время бортовое или адаптировать?
- Пока бортовое, а там разберемся.
Внизу послышалось тихое шипение, пневматика открывала входной люк. В рубку вихрем ворвался Зеленка.
-Что случилось-то?
- Да не вопи ты так, - поморщилась я, - Все нормально. Получено приглашение на светский раут, первая бочка пива бесплатно, вторая, возможно, уже не понадобится.
- А где рандеву?
- Все соберутся, раскрою карты. Давай пока, остальных подгоняй.
- А…
- Все! Шевелись!
Дрекер увлекся наушником. Вставив палец в ухо, он некоторое время молчал, созерцая потолок, затем, войдя в роль повелителя стихий, завопил в пространство перед обзорным стеклом.
- Свенсон, давай быстрее. Тебя только за смертью посылать. Куда, куда идти? А, понял…Фостер, ты где?!
- Да здесь я, что ты орешь! - огрызнулся, вошедший в рубку Фостер, человек крепкого телосложения и словца. В душе добряк, как и Вуду, но в поступках тщательно это скрывает. Во мнениях категоричен, в жестах радикален, снайпер от бога. Коренаст, клешни как у киборга. В состоянии возбуждения, объятия в сорок атмосфер. А состояний у него бывает только два, либо полнейшего покоя, либо аффекта, промежуточных не замечено.
Вот показались Данте и Свенсон. Ну, с первым все понятно, а второй, обычный шведский парень, в совершенстве владеющий всеми видами карточной игры, и равного ему в этом деле нет. А если что взорвать надо, особенно вдребезги, так это тоже к нему, сделает в лучшем виде. Фетишист, слегка альтруист, задумчив как змей, цветом холоден как рыба. Помешан на фаер шоу, и рассказах о шведской селедке. Сам кстати, в Швеции никогда не бывал, но патриот по определению.
Следом явился Ли, с непомерно распахнутыми азиатскими очами.
- Что с глазками-то?
Он упрямо мотнул головой, храня молчание.
- Все понятно, регенератор сейчас как раз по тебе. Пятнадцать минут в твоем распоряжении. Прыжок третьей сложности, так что пеняй на себя, если, мягко говоря, тебя в это время стошнит. До конца дней своих санузлы драить будешь… влажными ароматизированными салфетками.
Последним явился Вентура. Горюшко мое, парень до того горячий, что на нем можно кофе по-турецки готовить. По шкале Рихтера, сексуальная магнитуда зашкаливает на отметке катастрофа, ни разу ни гедонист, в бою с головой совсем не дружит, но в быту толерантен. Очень любит детей, особенно процесс их изготовления. Резко отрицательно реагирует на несправедливость, как по отношению к себе, так и к другим членам экипажа. В форме смотрится просто улетно. Он был подозрительно трезв и обаятелен. Меня его вид сразу насторожил. Ох, и не к добру это.
- И это ты? - в голосе моем звучал сарказм.
- А что?- сделав наивное лицо, парировал Вентура.
- Почему не на карачках, как посмел?
- Даже не знаю, шеф, почему вы такого дурного мнения обо мне?
- И никого не замочил?
- Ровным счетом.
- А неровным?
- Аналогично.
- Как-то это все подозрительно выглядит. Может, сам покаешься?
- Так вот в том-то и дело, что ничего не случилось! Ничего! Я только пригляделся к местному населению, а тут Зелень со своими воплями! Я уже было подумал, что его наконец-то девственности лишили, мерзавец!
- Ну, ты и попал, бедняга. Я позже всех в город вышла, и то успела побывать в довольно интересном месте.
- Это, в каком это таком интересном месте, интересно мне, ты успела побывать?- возбудился Вуду.
- Да в том самом, о котором мы с тобой говорили.
- В стриптизе что ли?
Тут уже все заволновались.
- Подключите вашу фантазию. Мелко мыслите.
Нарушение воздержания, в плане моей армейской дисциплины, давно стояло на повестке дня. Я тормозила своими показателями, весь доблестный состав. Мнения по поводу диагноза разделились. Вентура считал меня эгоистом, это тот, кто может, но не хочет. Вуду считал меня душевным импотентом. Ли настаивал на некрофилии, ибо меня больше возбуждало железо, нежели живая теплая плоть.
- Ну?!- в один голос спросили все.
- Ну. Пока осматривалась, время вышло.
На лицах окружающих отразилось горькое разочарование. Один Зеленка с любопытством вертел головой, явно не понимая, о чем идет речь.
- Давай, Зелень, подсласти Ли “пилюльку”, а то боюсь, он сам не справится. Вентуре я такого доверить не могу. Вдруг, он до сих пор не разобрался, какого Ли пола, - съехидничала я.
- Может, объяснишь, наконец, в чем дело? - спросил Вуду.
В глазах остальных читался тот же вопрос.
- С Медузы СХ. Ситуация 9,9 под вопросом. На Земле в реальности не уверены. Пояснений никаких. Инструкций никаких, денежных поощрений как понимаю, тоже. Мне известно не больше вашего.
На экране монитора, плыла незнакомая планета. Размеры не впечатляли. Так себе, ничего особенного. Атмосфера приближена к нашей. “Кенгуру” лег в дрейф, уже второй раз, описывая заданную орбиту, но приказа с Терры не поступало. Все собрались в рубке. Ситуация неадекватная. Сначала была инструкция действовать по своему усмотрению, теперь новые распоряжения. Короче, сами не знают, чего хотят.
- Давай еще раз прослушаем информацию, - попросил Вуду.
- Запросто.
- Медуза оборудована ремонтными доками обеспечения для трансгалактических крейсеров, постоянных баз стратегического назначения и грузовых формеров, предназначенных для транспортировки тяжелых грузов и агрессивных отходов. Планета законсервирована 240 лет назад, в связи с неконтролируемой климатической активностью, после столкновения с крупным астероидом. Доки затоплены грунтовыми водами и не пригодны для использования. Климатические условия со временем восстановились. Несколько месяцев назад, на Медузу была отправлена научно-исследовательская экспедиция, которая бесследно исчезла, после третьего сеанса связи. Спасательная команда, прибывшая четыре недели назад, подтвердила ситуацию 9,9, и больше на связь не выходила.
Никаких сведений о пропавшей экспедиции больше не поступало. Пятнадцатого мая по земному времени, на связь вышел единственный, как он утверждает, оставшийся в живых, член исследовательской экспедиции. Он подтверждает 9,9- неизвестные агрессивные формы жизни. Связь плохая, и потому отсутствуют стабильные характеристики объекта. Субъект может быть неадекватен. Планета пригодна для обитания, выход возможен без защиты. Кислородная совместимость в норме, - равнодушным, деланным под женский, голосом, шелестел компьютер.
- Ищи источник звука. Что за ерунда? Сигнал постоянен, а координаты не отображаются.
Пропищав некоторое время в поисковом режиме, искусственный интеллект ничего не обнаружил. Зато о нас наконец-то вспомнило главное управление.
- Допуск на посадку комментариями не сопровождается. Время контрольного выхода в эфир два раза в сутки.
- Какого перца они нас вызвали?! - возмутился Данте. – Какой-то шизоид в своих мозгах заблудился. Могли бы обычный десант вызвать.
Компьютер отыскал старую заброшенную посадочную площадку, и тщательно прицелившись, посадил ”Кенгуру”, на изрядно потрескавшуюся бетонную поверхность, причудливо заросшую по периметру высокими мощными деревьями, с густой разросшейся зонтичной кроной.
- О, нас, похоже, встречают, - заметил Вентура.
Действительно, почти у самой кромки леса, стоял худой заросший человечек, в изрядно потрепанном, форменном комбезе. Плечи опущены, взгляд одиноко гуляет по носкам, изношенных до неприличия, военных ботинок. Сканеры ощупали пространство, прилегающее к кораблю, сняли защитное поле, и разгерметизировали входной шлюз.
- Свенс, Фостер, за мной! Вентура, готовь челнок. Данте, остаешься на корабле, и если хоть одна летучая мышь присядет на него, например, клюв почистить… все, мое эго будет ущемлено. Я тебе этого не прощу. Понято?
- А чего ж непонятно, - усмехнулся Вуду, похлопывая по прикладу автомата.
- Фостер, на тебе оборудование. Зелень, а ты завтрак не проворонь, мы как раз подтянемся.
Худой человечек, как только мы вышли, поспешил нам навстречу, но, не дойдя нескольких шагов, замер, вновь опустив голову. Он весь сжался в комок, втянув голову в плечи, а затем, словно набравшись храбрости, сделал шаг вперед, и высоко задрав подбородок, стал что-то сбивчиво и торопливо объяснять Свенсу. Он говорил так быстро, что нельзя было разобрать ни слова из его монолога. Потом, словно иссякнув, он вновь опустил голову, замер на полуслове, став абсолютно безразличным к происходящему. Свенс посмотрел на меня, пожал плечами.
- Будьте любезны, ваше имя еще раз, - обратилась я к незнакомцу, - Я старший капитан Александра Шельски. Командир разведпатруля. Мы прибыли, чтобы разобраться в вашей ситуации. Не надо волноваться. Пожалуйста, еще раз все по порядку.
Человечек ошалело вытаращился на меня, потер лоб, и начал объяснять снова, старательно подбирая слова.
- В четырнадцатом доке что-то странное. Вообще, не только там, но там другое.
- Можете более точно описать ситуацию?
- Я не знаю, - он сокрушенно развел руками.
- Ну, хорошо. Как вас зовут, имя свое помните?
- Конечно, может, я кажусь слегка безумным, но я в норме. Талов моя фамилия. Я доктор.
- Окей, док, где остальная команда?
- Нет, команды нет, - сиротливо развел руками Талов.
- Покажите нам это место, о котором вы говорили. Это далеко?
- Да, в общем-то, не близко. Это там, недалеко от лагеря.
Переглянувшись со Свенсом, я на всякий случай проверила кобуру. Талов был явно не в своем уме, или, по крайней мере, до смерти напуган. Вот это и предстояло выяснить.
- Вентура, давай челнок, - приказала я в передатчик.- А что, здесь есть лагерь?
- Ну что вы, здесь целый город. Остатки какой-то очень древней цивилизации. Я в нем уже пять месяцев обитаю, и с каждым днем влюбляюсь в него все больше и больше.
- А что все-таки в четырнадцатом доке?
- Понимаете, там какие-то черные точки. Они свободно перемещаются и невероятно агрессивны. От человека за несколько минут ничего не остается. Очень, очень страшно.
- Вам страшно? Вы же врач.
- Видите ли, я доктор физико-математических наук, а на борту оказался…так получилось.
- Все?
- Нет. Там еще женщина. В доке стоит корабль, а в нем женщина. Только она совсем не землянка, и на контакт не идет.
- Что, неземной красоты? – удрученно переспросила я.
Все понятно, похоже, у мужика беда с головой. От одиночества и не такие с катушек съезжали, а этот чокнутый математик здесь довольно долго пробыл, ему хватило.
- Что неземной красоты? - переспросил он меня
- Да женщина эта! Вы нас сюда из-за такой ерунды выдернули?! Могли бы сразу объяснить, а не играть в молчанку. Уже вызвали бы сюда лигу по защите прав вымирающих животных, или что-то типа того!
Я была просто вне себя от злости. Свенс мотнул головой и уставился в небо долгим недоуменным взглядом. Фостер не выдавал знаков присутствия, но и так понятно.
- Ну-ка пошли, разберемся с вашей дивой.
В затопленном доке, действительно, одинокой занозой торчал древний архаизм, напоминавший летательный аппарат. Другого определения я подобрать не могу. Мне такого даже в учебниках по археологии видеть не приходилось. У него был внешний трап, как в императорском дворце, только мелкокалибернее. Белый мрамор ступеней, смотровая площадка типа крыльца. Эдакий милый летающий дворец. Но это все были еще цветочки, по сравнению с тем, что произошло дальше. А дальше появилась сама хозяйка.
- Это что, галлюцинация? - сквозь зубы спросил Свенс.
- Если бы я не проходила медконтроль, я бы сама так подумала. Иди-ка, Ларс, представься даме.
Мадам, напоминала призрак, родом века так из восемнадцатого. Ну, или типа того. Втиснутая в черный атласный кринолин всем своим мощным, местами выпирающим рыхлым телом, она надменно, взирала на наше изумление. В белом искусственном освещении матово поблескивали перья-клинья, обрамляющие глубокое декольте на груди, и широкий вырез на спине. По земным меркам слегка за шестьдесят…
Само презрение, она излучала такое величие, словно была самой царицей Савской, а мы были сраными сурикатами, драившими ее божественный клозет. Вообще, жить недостойны. Виденье длилось недолго. Развернувшись всем своим внушительным корпусом, она уплыла внутрь доисторического сооружения, всем видом давая понять, что аудиенция окончена. Блеснув напоследок ослепительным украшением в крутозавернутой высокой прическе, она исчезла, словно тень минувшего.
Тусклая грязная субстанция, что раньше была водой, подступала к ступеням. На ее поверхности унылыми квадратами выделялись понтонные плиты, по-видимому, служившие когда-то дорожкой. Свенс ступил на один из них, потом на другой, квадрат под его ногой неловко качнулся, стал переворачиваться, и Ларс рухнул в воду. Словно очнувшись от длительного анабиоза, она вскипела множеством щупалец, мгновенно обвивших беспомощного человека. Кольца неестественно вывернули тело, совместив руки, с растопыренными пальцами и ступни ног, и погрузились с добычей в глубину. Вода мгновенно утихла, став сонной и неподвижной. Все это произошло так быстро и нелепо, что никто не успел и глазом моргнуть.
Я бросилась вслед за Ларсом, на ходу выхватив излучатель, но Вентура успел схватить меня, и, обрушившись всем своим весом, прижал к синтетическому покрытию пола дока. Немного прейдя в себя, я стряхнула, висевшего на мне бульдогом Вентуру, присела несколько раз, чтобы прийти в себя и восстановить дыхание и бросилась на Талова.
- Вы что, идиот?! Это, по-вашему, черные точки?!
Док стоял белый как мел, быстро и часто моргая.
- Не было этого здесь! Еще вчера не было! Они только в первом доке были! Честное слово, не было! Я не знал, что они и сюда доберутся, а точки там, внутри, в корабле этом.
- Вы же сказали, что они уничтожают любую форму жизни, а эта мадам Нафталин, живее не бывает!
- Да в том-то все и дело. Они с ней сосуществуют. Она живет среди них, ее не трогают, а команду нашу в несколько заходов, дочиста сожрали.
- В несколько заходов?
- Ну, да. Несколько раз туда ходили. Две группы погибли на месте, а потом Тесла придумал туда по трубе специальный раствор подавать, эта дрянь от него полудохлая становится и отпадает от кожи, а так, нипочем не оторвать. Вон, слева у металлической лестницы трубы торчат, видите?
- Тесла, говорите?- смутные сомнения, закравшиеся в мой разум, превратились в диагноз.
- Да не смотрите вы на меня так, - взмолился Талов. – Тесла начальник нашей экспедиции. Ну, у него имя Никола, поэтому ребята его так и прозвали. Он тоже погиб, и последние пять человек вместе с ним. Точки эти через ушные раковины проникают и убивают изнутри.
- Вентура, дай-ка мне полевой сканер и передатчик свой, давай, снимай.
- Ты что, одна хочешь пойти туда?
- Давай быстрей. Плиты больше никого не выдержат.
- Вы бы, шеф, не лихачили так,- внезапно перешел на вы, Вентура.
- Завещаю свои стеклянные шарики Зеленке. Он давно на них глаз положил.
- Я серьезно.
- Я тоже. Всем отойти на безопасное расстояние. Когда буду ноги делать, придется прыгать с железной лестницы. Я думаю, здесь метра три будет. Там меня и лови. Если раствор не поможет, никому не подходить, что бы ни происходило. Терра выйдет на связь, передашь все как есть, ситуацию 9,9 подтвердишь. Теперь все назад.
Я разбежалась, и едва касаясь плит, помчалось к заветной, деланной под мрамор, лестнице. Плиты шевелились, словно живые. Вода вскипала кольцами щупалец. Вот, наконец, и первая ступень, затем вторая, теперь я в относительной безопасности пробралась к боковой, изрядно проржавевшей лестнице и схватилась за перила. Открыв вентиль, я попала под зловонный неровный поток, который обдал меня с ног до головы. Обеспечив, таким образом, путь к отступлению, я вошла внутрь этого летающего сарая.
Первым, что бросилось мне в глаза, был дощатый пол. Половицы протяжно и устало, стонали под ногой. О том, что такое половицы, мне когда-то рассказывал мой незабвенный историк, веселясь при этом. Вот шут гороховый, интересно было бы посмотреть на выражение его физиономии сейчас, будь он на моем месте.
- Пока все чисто, - сообщаю я, поглубже запихивая в ухо передатчик, - Обследую первое помещение.
Все помещения были обычными жилыми комнатами, какие бывают в старинных особняках. Здесь ничего не напоминало об опасности. Из-за угла выглянула мрачная дива, и чопорно поджав губы, проплыла мимо меня. Скрывшись в соседней комнате, она выглянула вновь, и одним глазом стала наблюдать за моими действиями. Видать, все женское ей было не чуждо, а любопытство в первую очередь. Я поворачиваю налево. Вот то, о чем рассказывал свихнувшийся математик.
- Вижу объект.
Вот оно… в пустой комнате, на полу широкой волной, сидели блестящие черные точки. Их было тысячи, чуть поблескивающих, словно шляпки вбитых в дерево мелких гвоздей. Я сделала шаг вперед, протянула руку со сканером. Ничего не изменилось. Но все это продолжалось лишь миг. Черной переливающейся лавиной точки сорвались с пола, и, сделав крутой вираж под потолком, обрушились на меня. Они проникали под одежду и впивались в плоть мою, множеством раскаленных искр.
Не разбирая дороги, я бросилась к спасительному зловонному водопаду. Если математик обманул, насчет его убийственного действия на агрессивную среду, мне конец. Я уже чувствовала, как одиночные укусы слились в уничтожающее пламя. На ходу сбрасывая с себя одежду, я вылетела на площадку перед лестницей. Почти обнаженная, я нырнула под спасительный душ, стараясь набрать как можно больше воздуха в легкие. Все тело жгло, боль была мучительной, перед глазами плыли огненные протуберанцы. Ногтями раздирая кожу, я пыталась избавиться, от терзающих мою плоть, хищных тварей.
Я видела, как мои рванулись мне на помощь. Точки действительно стали отпадать, но долго под таким душем я не протяну. Мозг на грани фола, едкие испарения разрывали грудь, не давая вздохнуть. Физика на уровне инстинктов, и инстинкт выживания сейчас мой единственный союзник, он еще ни разу не дал осечки. Последняя отчаянная попытка, и почти отключаясь, я спрыгнула с железной трехметровой лестницы. Ноги чуть не вошли по грудь, я еле удержала равновесие, но щупальца сегодня остались без трапезы.
- Контейнер для образцов. Быстрее! - прохрипела я, судорожно глотая воздух, - Не приближаться ко мне!
Но Вентура уже пыхтел, срывая с меня остатки экипировки. Фостер, помогал ему отдирать кнопки. Я посмотрела на Вентуру мутным взглядом.
- Шельски, не ссы в компот, они уже немычащие. При близком контакте не передаются.
- Как стриптиз? - пыталась острить я.
- Круто, шеф, - прохрипел Вентура.
- Жаль Данте не видел, он бы оценил.
- Я ему обязательно все расскажу, сдохнет от зависти.
- Пусть живет.
Зубы стучали от озноба, все вокруг раскачивалось и плыло. Так, наверное, чувствует себя пьяный мореход, идущий по палубе шхуны, попавшей в шестибальный шторм.
- Не хватало еще загнуться из-за каких-то паршивых козявок.
Фостер взял у меня пробы крови и ввел мне адскую дозу регенерирующей сыворотки.
- Хорошо, когда шеф такой компактный, можно даже сказать карманный, - уже отключаясь, услышала я расплывающийся, звучащий, словно в огромной алюминиевой сфере, голос Вентуры.
***** глава 4
Вечереет. Закат, абсолютно не схожий с тем, что я видела вчера, мягко опускался на плодородную почву Медузы, сливая в один непроглядный фон низкорослые деревца и густой кустарник. Стирая грани, вечер становится загадочным, и оттенки уюта появляются в нем. Брошенный город удивлял непривычно мягкой, органично вплетающейся в природу архитектурой. Высокие одно-двухуровневые, постройки кажутся застывшей волной музыки. Они перетекают одна в другую, словно гигантские шляпы сказочных грибов, обточенных и выбеленных ветрами времен. Ни одного угла, ни одной, идеально ровной линии. Стены, словно отшлифованы лаской волны, и теперь они сами подобны ей. Темные проемы окон скрыты густой тенью. По узкой извилистой тропе ползет серебристая лунная тропа, и в ее призрачном свете, все кажется еще более загадочным и таинственным.
На самом краю этой застывшей мистерии расположено несколько открытых террас, выплывающих одна из другой, словно раскрывающиеся ладони. Последняя, плавно стекает на большую поляну, за которой начинаются непролазные лесные заросли. Все словно выточено в камне неизвестным зодчим в такие далекие времена, что нам и не снилось. Город покинут давно, но он живет своей собственной жизнью, не оставив память о тех, кто его создал.
В глубине темного помещения, над чем-то колдует математик. У дальней стены шумит миниатюрный водопад, ниспадающий в каменную нишу, коммуникации здесь тоже не забыты. Я и Фостер, сидим в мягких глубоких креслах на террасе, молчим и слушаем закат. Ночь распускает лепестки, и черные плащи теней наполняют движением призрачный город. Талов появляется с дымящимся приспособлением в руках.
- Сейчас чайку попьем.
Мы недоуменно переглянулись.
- Ааа,- загадочно улыбается математик, пододвигая одной ногой походный стол, - Это самоварчик. Хорошая знаете вещица. Очень объединяет. А чай, знаете, вообще весьма полезен. Особенно вам, Александра, после сегодняшнего экскурса в местную фауну. Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, бывало и лучше, - покашливая в кулак, честно призналась я.
- Сейчас вот горяченького попьете. А то все из своей фляги глотаете. Пади, в армии-то не сильно о комфорте пекутся?
Через некоторое время в цилиндре забулькало, и Талов разлил по чашкам коричневую жидкость с ароматным запахом.
- Пейте, пейте. Это вас взбодрит.
Эффект оказался обратным. Напиток меня расслабил до состояния того самого беспозвоночного, в честь которого названа эта планета. Физиономия растеклась, даже тень моя, потеряв ориентацию в пространстве, прилегла сама по себе в уютном углублении у ног, игнорируя мое присутствие. Вентура отправился на борт за оборудованием. Сеанс связи с базой, закончился многообещающим предупреждением, по поводу смены моего пола на более разумный.
- Пять минут на объекте, и уже потеряли одного человека! - выражение лица полковника Дарси, не предвещало ничего хорошего,- Каковы ваши дальнейшие действия?
Картина пережитого сегодня, словно острой бритвой резанула по сердцу. В душе шевельнулось зло, но жажда мести не принесла бы облегчения. Свену уже ничем не помочь.
- А вы хотели бы лично руководить операцией, потягивая виски Эль Койот, в своем теплом кабинетике?! - огрызнулась я.
- Что?! - прошипела багровеющая физиономия, выплевывая в глаз монитора брызги слюны. - Да я вас…
- Я уже слышала. Мы просто физически не в состоянии справиться с незнакомой ситуацией, нас всего семь человек…шесть. Нужно время, чтобы осмотреться.
- Вы, Шельски, напоминаете мне бультерьера. Он сначала в драку бросается, не осмотревшись и не подумав головой, представьте себе, головой тоже можно думать! А потом рыдает над своими бездыханными останками.
Ну и дальше все в том же духе. Фостер позже спросил меня, о чем был разговор.
- Дарси сказывал о плачущих убийцах. Знаешь, у них у всех проблемы с головой.
- У начальства?
- У бультерьеров.
- И все?
- Нет, у него еще какие-то странные фантазии, по поводу того, если бы я была мужчиной.
По лицу Фостера потекла скупая мужская слеза, лицо сморщилось, и он разразился таким гомерическим хохотом, что вспугнул эхо в таинственном мрачном лесу.
- У тебя есть какие-нибудь планы на этот счет? - отдышавшись, спросил он.
- Да, я уже выбираю себе новое имя. Без разведки жить не могу. Как насчет Андромед? Помнишь, у Шульца на “Каппе” такой кот был. Курт кстати, тоже неплохо звучит.
- Да, ладно тебе, - хмыкнул Фостер, которого, кстати, звали Курт, - Я серьезно. Хотя, весьма польщен.
- Черт, как же я попала. Шарм у этой тетки, просто убийственный. Надо же было меня так с толку сбить. Планы? Возьмем образец этих щупалец, составим отчет. Все ясно, как божий день.
- И как ты возьмешь образец? Математика в качестве приманки закинешь?
- Могу и сама, но лучше термальный заряд. Что-нибудь всплывет.
- Ты там все разнесешь к едрене фене, и получишь трехкомпонентный супец из человечены и морепродуктов, с привкусом клопятника.
- Плевать. Зеленка в своих пробирках разберется, что к чему.
- И что дальше?
- А дальше, повысим удельную плотность Медузы до критической, спрессуем, и светлая память крокодилам.
- У нее на борту еще и крокодилы были?
- Фостер, не тупи. Это я образно.
- А ты горячая штучка.
- А что, мне всю команду положить из-за каких-то чертовых блох! Я еще могу поверить, что они сожрали целую команду ботанов. С натяжкой, но могу. Но что бы спасательный спецназ так лоханулся? Где транспорт? Что за ерунда?
Фостер задумчиво посмотрел на меня.
- Ну, делай, как знаешь. Рисковая ты.
- Ночь на принятие решения. Талов говорит, они только в воде обитают, щупальца эти. Мадам Нафталин если не захочет с нами переговоры вести, оставим ее Свену, чтобы одному не так скучно было.
- А ты разозлилась. Не к добру это.
- Если бы этого лысого кретина Дарси так порвали, как меня сегодня, он бы идиотских вопросов не задавал. Я знаю, что Свенс на моей совести. Обязательно ему нужно было зацепить меня. Это для него он просто порядковый номер на жетоне…
- Не заводись. Каков первый закон разведчика?
- Спокойствие и хладнокровие.
- Помни это. Свес тоже не зеленый курсант, сам полез не подумав.
- Эта мадам нас всех с толку сбила, но от твоих слов не легче. Я старший офицер, мне за всех и думать.
- Помнишь, как ты на Альбукерке, пингвину в клюв зарядила?
- Да, ладно, тебе. Кто же знал, что у него мозги есть, - добродушно усмехнулась я.
- Он к тебе с самыми что ни на есть теплыми чувствами, можно сказать, в любви признаться хотел. А ты ему сразу в клюв.
- Я, между прочим, была при исполнении. А он сразу со своими глупостями полез. Мог бы для начала хоть цветочками осчастливить…
- Он же с тобой ужином поделился, - вытирая слезы, простонал Фостер, не забыл-таки, как этот милашка облевал меня с ног до головы.
Ночь вплотную подступила к террасе, превратив все тени в мрачный саван печали. Мертвый город наполнился шепотом камней, лишь лунный иней чеканил затейливые арабески, рождая иллюзию жизни. Самовар поблескивал серебристым боком, в голубоватом отблеске ночного солнца. Слова не тревожили идеальную тишину затаившейся ночи. Чай остыл, но чашка еще поддерживала тепло, держащей ее руки. Фостер поглаживал манжет форменной куртки, лицо его казалось оттаявшим и мягким.
Математик совсем притих, не подавая признаков жизни в своем кресле, но я вдруг заметила, что он смотрит на меня из темноты напряженным, полным страха, взглядом. Тело мое напряглось. Я подалась вперед, вглядываясь в этот испуганный глаз. Талов весь съежился, стараясь вдавиться как можно глубже в спинку массивного кресла, слиться с темнотой, разделявшей нас.
Еще миг, и почти у самой террасы, ослепительно белой вспышкой, рванула земля. Жуткий грохот, пронзил каждую клеточку тела. Взрывная волна отшвырнула меня на несколько метров, прижав к развороченному грунту. И снова взрыв. Теперь уже снаряды ложились один за другим, соблюдая четкую границу назначенной цели, и целью этой были мы.
Я видела, как Фостер вскочил, и, сделав несколько неуверенных шагов, упал и больше не поднялся. Из тьмы появилась, бог весть откуда, взявшаяся здесь, большая испуганная дворняга. Она присела на задние лапы и дико исступленно завыла. Следующий снаряд почти накрыл ее. Гонима страхом, собака металась меж белых вспышек, не в силах вырваться из смертельного замкнутого круга. Одним прыжком я настигла ее, и навалившись всем весом, прижала к земле. На миг она замерла, но страх сделал свое дело, и вырвавшись, она вновь выплеснула весь ужас в безумном вое. Пытаясь спасти, я опять прижала ее к земле, сжав челюсти. Новый взрыв ослепил меня, сделав безвольным мое тело, и разум погрузился в черный омут тьмы.
Сателлит завис над заброшенным городом. Его голубоватый свет тек по узким плавным улочкам, заползал в самые темные уголки строений, стекал с причудливых открытых террас. Даже самые мелкие камешки, не были им незамечены. На окраине глубокая рыхлая яма, в ней осколки разрушенного здания и несколько неподвижных человеческих тел.
Из темноты леса появился вооруженный отряд. Черные силуэты, шлемы с непроницаемым темным забралом. Рыская средь развороченной земли, они исследовали место происшествия. Один из людей, тщедушный человечек, с растрепанными волосами и безумными глазами, был еще жив. Он пытался защититься, выставив вперед руку, и говоря навзрыд, но черный силуэт выстрелил ему в грудь, и разнес верхнюю часть тела. Второй труп был настолько обезображен, что им не заинтересовались. Третий, вообще представлял собой, кучу растерзанной плоти, признаков жизни никаких.
- Готово, - констатировал черный призрак, и через мгновенье весь отряд растворился во тьме.
Холодно…
Холод заставил меня очнуться. Голова словно налита свинцом. Слух оставлял желать лучшего, мыслительный процесс тоже. Пытаясь сесть, я обнаружила, что распадаюсь на куски. Меня это озадачило. В сказки о потусторонней жизни я не верила.
Приглядевшись внимательнее, я обнаружила на некоторых фрагментах клочья серой, испачканной кровью, шерсти. Прижав ладони к лицу, я попыталась сосредоточиться, и в памяти всплыло черное забрало шлема, потом белые вспышки и воющая дворняга. Медленно оглядевшись по сторонам, я увидела рядом с собой оторванную собачью челюсть.
- Фуу - в голове, словно мутная вода, перетекал мой собственный голос, - Четвертый легион… чистильщики…зачем?
Я попыталась привстать и оглядеться еще раз. Два развороченных трупа освежили мою память как нельзя лучше. Передатчика в ухе не было. Я его так и не нашла. В предрассветной дымке тускло поблескивала капля металла, оставшаяся от ящика с приборами. Я расстегнула ремень и вытащила из пряжки инъекционный инкубатор, с регенерирующей сывороткой. Сделав инъекцию прямо через ткань, встала, и, пошатываясь, побрела к Фостеру. Вернее к тому, что от него осталось.
Подняв штанину, я вытащила из кожаного браслета на щиколотке, контейнер, для образцов ДНК, и, положив в него частичку Фостера, воткнула обратно в браслет. Минут через семь, инъекция начала действовать. Страшно хотелось спать, забиться куда-нибудь в угол, и уснуть лет эдак на двадцать пять, а там уже появится Данте, нежно встряхнет за плечи и вернет к жизни…если, он сам еще жив. Ну, и влипли, же мы. И ангел-хранитель мой где-то потерялся. Наверное, пьет за двоих, разгоняя тоску по утраченному раю.
Мысли стали путаться, но остатки разума говорили мне, что надо отсюда убираться как можно дальше. Чистильщики могли вернуться в любой момент. Я встала, и, шатаясь, побрела в сторону леса. Странно, Талов наверняка знал, что должно было случиться, его взгляд сказал мне об этом, а они его добили. Я видела, словно сквозь сон, как он молил их сохранить ему жизнь. Плохо дело.
Мыслительный процесс боролся с нахлынувшими сновидениями, в которых бурлили чужие войны, и газовая атака косила сотнями воинов в доспехах из кожи гиппопотама, а я все брела, не осознавая действительности, не осознавая даже, что я сплю на ходу.
***** глава 5
Глаз лениво выполз из-под розового, почти прозрачно века. Солнечный луч, запутавшийся в ресницах, загнал его обратно. Во рту было сухо и мерзко, как после великой попойки в честь присвоения очередного звания. Тело безвольно. Нет ни сил, ни желания просыпаться, и если бы не назойливый солнечный луч, я бы так и сделала. Спала бы и спала себе дальше. Ощущение такое, словно тебя пропустили через камнедробилку, а потом швырнули в невесомость, со всеми вытекающими последствиями. Хотелось провалиться обратно, в спасительный сон, но стены возведенной им сказки, вдруг вырвались в реальность дня, и какое-то смутное беспокойство не давало вернуться в приятную невесомость забвения.
Повернув голову набок, я все же справилась со слипшимся глазом, и увидела нечто, что мгновенно заставило мой мозг, придти в состояние боевой готовности. Кто-то большой и незнакомый, сидел рядом со мной на корточках, и беззастенчиво разглядывал меня. На нем была короткая полосатая юбка с белым, почти прозрачным передником, а под нею не было ничего. Я имею в виду из белья ничего. Мой едва сфокусированный взгляд, проснулся, как раз на том самом месте, где было ничего, и заставил сделать грациозное сальто в сторону дерева.
Как оказалось, я уснула на большой лесной поляне, наверное, просто вырубилась на ходу. Незнакомец удивленно посмотрел на меня и выпрямился во весь рост, затмив собой на миг дневное светило. Мое смятение, по-видимому, огорчило его. Удрученно опустив плечи, он печально вздохнул. Смущенно теребя рукой край передника, он опустил голову, уткнувшись подбородком в плечо, и отвернулся от меня. Его спину украшал большой уродливый горб, а в остальном выглядел он довольно сносно.
Легонько кашлянув, я попыталась прочистить горло, дышалось еще не очень. Горбун как-то по-детски откровенно обрадовался этому звуку, и, ткнув в мою сторону указательным пальцем, начал басить что-то членораздельное, на непонятном мне языке. Выглянув из-за дерева, и на всякий случай, отставив ногу назад, чтобы в случае необхомости, можно было быстро смыться, я попыталась справиться с ситуацией.
- Спокойно, - сказала я сама себе,- Ты кто?
- Зигги,- обрадовано засуетился он.
- Ты понимаешь меня?
- Зигги! – энергично кивая головой, подтвердил он.
- Зигги. Я вижу парень ты не плохой. Конечно, если только из тебя псевдожабы не посыпятся. Может ты в курсе, где находится порт. Понимаешь, корабли ууу, в небо, туда. Понимаешь?
- Ууу,- здоровяк чуть слюни не пустил от счастья.
- Похоже, это не планета, а просто Клондайк идиотов, сплошные самородки. Ты что, псих?
- Псих,- уверенно заявил он, кивнув головой.
- Так, это уже клиника. Господин псих, а как насчет воды? Во рту все пересохло, – демонстративно облизываясь, поясняю я, - Вода, фляга, понимаешь?
Не успеваю закончить фразу, он хватает меня, и тащит через всю поляну в кусты. Опа, приплыли! Судорожно пытаюсь дотянуться до кобуры, но где там! Вцепился в меня клешнями так, что ни дернешься. Так, спокойно, надо сосредоточиться! Все же годы тренировок за спиной…чертова сыворотка! Тело до сих пор плохо слушается.
Затащив меня в заросли древовидного папоротника, здоровяк на миг забыл о трофее. Разжав руки, он потянулся за веткой, я рухнула. Удар о землю слегка оглушил меня, но времени придти в себя, он мне так и не дал. Перекусив пополам толстый стебель лианы, подставил меня под текущую струю, тем самым чуть не утопив посреди раскаленного зноя, дневной Медузы. Незнакомец был весьма доволен собой. Для пущей важности, сполоснул меня в воде всю и присев на землю, жестом предложил мне сделать то же самое.
- Крепкие у тебя зубы, парень. Нет, воды больше не надо. Как же мне с тобой без переводчика общаться? Может, ты международный язык знаешь?
- Знаешь, - весело поддакивает здоровяк, потряхивая копной великолепных длинных волос.
- Ок, уже лучше.
- Но твой язык интересней.
Я прозрела. Ну, ведь только что, явно ни слова не понимал!
- Ты, что, играешь со мной?
- Ну, мне просто нужно было время, чтобы понять. Только ты странно как-то думаешь, словно язык в языке. Я буду говорить так, ты ведь не против? – доверчиво спросил блондин.
- С землянами знаком?
- Нет, но ты так думаешь,- опять веселится, видимо ему для полного счастья не много надо,- Ты говори что хочешь, я все сделаю.
- Ты что, типа старый добрый Санта Клаус, или себя в качестве интима предлагаешь?
- Я не старик, еще очень молод, - заявил он, поправляя длинные волосы.
Я с сомнением покачала головой, ведь парень был под два метра ростом.
- Может, перестанешь под юбкой почесываться? Я себя как-то неловко чувствую.
- Да не могу же, - пожаловался он, наморщив лоб, он опять полез под юбку.
Часть бедра, скрытая юбкой, обнажается, и я вижу две черные блестящие кнопки, плотно впившиеся, в расчесанную до крови, кожу.
- Я собаку свою искал,- надув губы, пробасил он.
- Я не сделаю ничего дурного, просто скажи, откуда это у тебя?
- Не знаю. Где-то здесь. Может в траве, но очень больно и чешется. А собаки нет, - доверчиво сообщил он.
Я не стала ему рассказывать, что стало с его дворнягой, чтобы не огорчать. Вытащив из браслета на ноге зажим для образцов и гильзу с горючим составом, я попыталась ему помочь.
- Ты мне пока про друга своего рассказывай.
Черная ядовитая дрянь, держалась цепко. Пришлось порядком повозиться, чтобы извлечь ее из тела бедного горбуна. Незнакомец пыхтел, время от времени постанывая и прерывая свой нехитрый рассказ.
- Он потерялся дня два тому назад. Я нашел его, когда Лёну был еще… как это? Подростком. Он добрый такой. Собака.
- А еще одомашненные животные на Медузе есть?
- Где?
- Эта планета. Разве вы ее не Медузой называете?
- ИтАуро. Ой!
- Все, свободен. Только обработать чем-то надо, эта штука ядовита, а мне пока не известна доза, от которой можно отправиться в лучший из миров. Будем надеяться, что все обойдется.
- Ты думаешь, Лёну больше не вернется? Его не стоит искать?- заглядывая мне в глаза, спросил незнакомец.
- Черт, я и забыла, что ты…
Парень читал мысли, как колонку со спортивными новостями, и утаить что-нибудь от него было просто нереально.
- Пожалуй, не стоит искать твою собаку. Может, теперь покажешь мне, где порт?
- Честно, я бы помог, но не понимаю, о чем ты говоришь.
- Где-то должна быть большая ровная площадка, с которой стартуют в небо летательные аппараты. Парень, ты что-то хитришь. Быть такого не может, что бы ты не знал.
- Не знаю, честно. Я бы сказал. Давай лучше пойдем домой. У меня времени не так много.
- Но мой дом не здесь, и лучше бы мне вернуться к себе.
- А где твой дом?
- Аыы,- замялась я.
Мне первый раз в жизни, пришло в голову, что единственный знакомый мне дом, это “Кенгуру”, в котором я обитаю между очередным десантом и внеочередным нагоняем. А так, в общем-то, дома у меня и нет.
- Может Армион знает, о чем ты говоришь. Он все знает. Пошли домой, - попросил он, а в его глазах была покорность и надежда,- Армион волноваться будет, я ведь его не предупредил.
- А кто он, этот Армион?
- Он хранитель. Пойдем. Пожалуйста, - сведя бровки домиком, уже чуть не с мольбой попросил он.
- Хранитель чего?
Зигги промолчал. Подумав пару минут, взвесив все за и против, я согласилась. Все равно в сложившейся ситуации ничего лучшего не предлагалось. Парень на местности ориентировался гораздо лучше меня, я ведь даже не знала какое расстояние прошла, с момента, как мной был покинут заброшенный город, да и направление оставалось весьма туманным.
Кроме того, мне выпал случай познакомиться поближе с чем-то незнакомым, ведь о наличие аборигенов в этих местах, меня по каким-то причинам забыли проинформировать. Проще говоря, мне выпала возможность, заняться своим непосредственным делом. Конечно же, я сомневалась в абсолютно мирных намерениях незнакомца. Они частенько бывают вполне симпатичны при первом контакте, но никогда не знаешь, чем подобный контакт может закончиться, а закончиться он может далеко не в мою пользу. Природой так устроено, чем красивей оболочка, тем больше дряни в содержимом.
- Что у тебя со спиной,- некорректно поинтересовалась я.
- Так получилось,- Зигги насупился. - Инкубационный период затянулся.
- О чем это ты, парень?- мои глаза подозрительно сузились.
- Я чувствую, ты, словно недолюбливаешь меня, только не понимаю почему. С каждым ведь может такое случиться, - показал он на свой горб.
Надо держать с ним ухо востро, что-то не нравятся мне его периоды, но выбора не было, и я согласилась следовать за ним.
Лес практически не менялся, лишь приобретал более причудливые оттенки. Иногда встречались интересные образцы местной флоры. Жаль, Зеленки не было, он восторгался бы ими бесконечно, тщательно рассматривая и обнюхивая каждый лист. Зигги забрался в пестрый зебровидный кустарник, увитый паутиной, словно сахарной ватой. Минут пять шевелился в нем, а потом выполз, с целой кучей оранжевых дынек. Уютно устроившись на траве, он пригласил меня присесть рядом, и принять участие в трапезе. Разламывая каждый фрукт пополам, он добывал из него несколько больших черных косточек, разгрызал, и протягивал орехи мне, а сам с удовольствием уписывал оранжевую мякоть.
- Ешь, это самое вкусное, - чавкая набитым ртом, пробасил он,- Ты так и не сказала, как тебя зовут.
- Шельски.
- Шел…ль…ссс…
- Зови меня Алекс, Александра.
- Имя, такое, двухсловное?
- Алекс, сокращенно от Александры.
- Значит я Зи? – печально констатировал он.
- У тебя имя и так короткое. Что оно означает на твоем языке?
- Меня оно и означает. Ведь Алекс, это значит ты?
-У нас каждый десятый Александр.
- Надо же, как не повезло. Вы что, все на одно лицо? Однояйцовые? - здоровяк явно расстроился и сокрушенно покачал головой.
- Да, нет. Все разные. Скорее с фантазией проблемы.
- Да, я понимаю, у вас настоящие проблемы. Теперь понятно, почему ты такой… как это? А, пигмей. А что такое однояйцовые?
Парень он конечно весьма чудаковатый, ростом удался на славу, а интеллект как у четырнадцатилетнего ребенка, с задержкой в развитии.
- С тобой не соскучишься.
- Нет, нет! Тебе со мной скучно не будет, не переживай, - пообещал он.
- Я уже это поняла. Ты точно псих.
Здоровяк счастливо рассмеялся, и, щелкнув зубами, выдал мне еще несколько орехов. Покончив со стихийным пикником, мы продолжили путь по незнакомой местности. Мой странный попутчик, похоже, на самом деле не очень хорошо здесь ориентировался. Временами он замирал, словно прислушивался к чему-то внутри себя. Я заметила, что он старательно придерживается линии деревьев и не выходит на открытое пространство. Меня это насторожило.
- Ты прячешься от кого-то, или мне это кажется?- спросила я.
- Просто так лучше. Ты же сама говорила, что на солнце настоящее пекло,- очень заметно, схитрил он.
- Я ничего не говорила. Сделай одолжение, перестань рыться в моей голове. Это крайне неприятно.
- А как же я язык выучу?
- По-моему, ты его уже освоил. По крайней мере, в подробности вдаваться не стоит.
Мне вспомнился весь ненормативный армейский лексикон, который чаще всего использовался в обиходе, а его аборигены усваивали быстрее всего. Я не часто вдавалась в такие крайности, но память моя просто изобиловала подобным, ведь среда лучшим образом формирует как кругозор, так и лексикон.
- Нет. Забудь, я ничего не думала.
- Я так и понял. Пожалуй, я воспользуюсь твоим советом.
Уже совсем стемнело, а мы продолжали двигаться вперед. Иногда Зигги останавливался, и болезненная дрожь пробегала по его лицу. Он потягивался всем телом, и неловко улыбаясь, поглядывал на меня. Один раз, незнакомец смертельно побледнел, и прислонился к дереву, словно ища у него защиты. Крупные капли пота выступили на высоком лбу, затем он стал чесаться горбом о шершавую кору, и это принесло ему явное облегчение, на физиономии заиграла блаженная улыбка. Теперь он снова активизировался, и я едва успевала за ним.
Несколько раз мой слух улавливал необычный звук, словно высоко, в небе, скулит крошечный щенок. Звуки были ненавязчивыми и быстро затихали в ночном остывающем воздухе. Повторялись нечасто, и не имели единого централизованного источника. Зигги тоже их слышал, и каждый раз напрягаясь, замедлял шаг. Вскоре звуки исчезли совсем, и он несколько раз выходил на широкую поляну, поглядывал в небо, освещенное ночным светилом, и довольно улыбаясь, тащил меня дальше.
Ночь стала открытой и умиротворенной, как лицо человека, смотрящего на текущую в ночи реку. Природа незнакомой планеты молчала, ничем не нарушая идеального покоя. Она как зачарованная, в который раз наблюдала рождение огромного светящегося шара, который в назначенное время, появился алой тенью за линией горизонта. Рос и становился насыщенным, превращая ночь в волшебство. Листья на деревьях замерли и нежились в талом серебре. Послушны таинству мистерии, цветы и травы застыли в поклоне. Ветер растаял, оставив пряный запах цветов в прозрачном воздухе, даже наши шаги, стали двумя неровными тенями, мягкими и призрачными.
Мы вновь вышли на открытую поляну, и я невольно залюбовалась игрой света в замершей траве. Вдруг, откуда-то с неба, прямо над нами, послышался громкий свистящий звук, и черный дождь обрушился на наши головы. Перья-иглы, словно короткие римские дротики, вонзались в землю совсем близко, скулящий звук слился в один мощный источник и дополнился свистом невидимых крыльев.
Зигги прикрыл меня собой, и увлек под спасительную сень леса. Прижавшись к стволу дерева, он напряженно вслушивался и вглядывался в происходящее. Приближающийся свист, заставлял его всем телом вжиматься в толстый шершавый ствол, сплющивая меня меж собой и деревом. Когда атака с воздуха прекратилась, и шум крыльев затих вдали, он вздохнул с облегчением.
- Это шрейты. Ящеры летающие. Вернее полуптицы, полуящеры. Они очень неприятны. Если перо попадает в тело, его невероятно сложно извлечь. Сразу шипы вот так начинают расти. А потом, боль жуткая. Яд на перьях особенный, он постоянно провоцирует боль. Шрейты чувствуют твою боль, и ищут. Хорошо, что мы успели спрятаться. Ты как?
Мне было фигово. Я и так была не в лучшей форме, после произошедшего, а сейчас, Зигги с такой силой притиснул меня к дереву, что у меня в глазах потемнело. Он внимательно осмотрел меня и присвистнул.
- Посмотри сюда.
Из каблука моего ботинка, длинной черной шпорой, торчало ядовитое перо.
- Повезло, попало бы чуть выше, проблем не оберешься. Давай поскорей уйдем отсюда, если уж они нас заметили, то обязательно вернутся, в покое не оставят. Они, выражаясь твоим языком, какие-то озабоченные. Очень неспокойные существа. Смотри-ка, первый раз вижу, чтобы перо так попало.
- А ты обувь-то когда-нибудь видел?
- Мне ботинки ни к чему. Без них приятней.
- За ветки цепляться?
Юмор казенный, но горбун прямо задохнулся от смеха. Что-что, а чувства радости ему не занимать. Вот такие и живут до ста лет, не помня ни зла, ни обиды.
- В сто лет жизнь только начинается, - приободрил он меня.
- В состоянии сомати, да. Но я не лемуриец.
- Вот это пессимизм! – восхитился он.
Он как-то странно посмотрел на меня, словно не мог постичь всей глубины коварства, сказанной мною фразы.
Я уже плелась из последних сил. Прошло больше часа после атаки с воздуха, и я стала замечать, что с Зигги творится что-то неладное. Он едва держался на ногах, все чаще останавливался, чтобы отдышаться, но чувство вселенской радости не покидало его по-прежнему.
- Послушай, если ты объяснишь мне, что с тобой происходит, возможно, я смогу тебе помочь,- наконец не выдержала я.
- Чем же ты сможешь мне помочь? Все нормально, надо только немного отдохнуть, а к утру, мы уже будем дома. Я здесь место одно знаю, там переночевать можно. Я, правда, ночью здесь никогда не был…Армион расстроится.
Он еле дотянул до небольшого песчаного грота, по всей вероятности, вымытого в мягком грунте водой. С потолка свисали корни деревьев, они же прикрывали вход, делая его абсолютно невидимым с внешней стороны. Кое-где в почве, виднелись плоские наплывы светло - серой вулканической породы, а у самого входа, находился глубокий каменный колодец, почти доверху затопленный водой. Скорей всего, здесь на поверхность выступали грунтовые воды, а это значит, что сток имел сообщение с внешним миром.
- Зигги, я думаю, это не самое лучшее место. К воде лучше не приближаться.
- Наоборот, хорошо. Вода.
- Нас вызвали сюда для изучения неизвестной органики…
- Это я неизвестная органика?- изумился здоровяк.
- Нет. Мы прилетели, чтобы осмотреть неизвестный корабль, в затопленных ремонтных доках. Кстати, черные кнопки, которые так мучили тебя, оттуда. Но это еще не все. Наряду с этой дрянью была обнаружена еще одна разновидность органики. Я и глазом не успела моргнуть, как она уничтожила одного из наших. А если исходить из объяснений ненормального математика, здесь заражена вся водная система и одному богу известно, где в следующий раз появятся прожорливые щупальца. К этому источнику нельзя приближаться, он может быть уже заражен.
- Ох! Я больше и шага не могу ступить! Мне что-то не по себе.
Зигги стал сползать по земляной стене, в его помутневших глазах, застыла боль. Я помогла ему дотянуть до плоской каменной плиты, и осмотрела при помощи портативной горелки. Мне не нравился его повышенный интерес к собственному горбу. Казалось, именно в нем заключалась, причина его страданий. Зигги постоянно делал навязчивые движения плечами, словно пытаясь избавиться от боли. У него был сильный жар, верхняя часть горба воспалилась, к тому же через него длинной кровоточащей полосой, шла длинная глубокая рваная царапина.
Озноб могли давать укусы на бедре, но что с его спиной? Если он таким родился, это одно, но это вполне мог быть паразит, использующий Зигги в качестве донора для своего потомства. Мне уже приходилось с таким сталкиваться. Если это так, то лучше всего было унести отсюда ноги, и как можно быстрее. Перспектива, стать самой инкубатором для паразита меня не прельщала. Кстати, он что-то упоминал об инкубационном периоде?
Зигги, словно загипнотизированный, смотрел на меня, и во взгляде его скользило напряжение. Он боялся хоть на миг потерять меня из виду, но это был не страх, а скорее мольба о помощи. Я вытащила излучатель, и, приблизившись к нему, прижала ствол к высокому белому лбу, покрытому крупными каплями пота. Избавить его от мучений, это лучшее, что я могла для него сделать. Он словно не понимал, что происходит, и продолжал доверчиво смотреть мне в глаза. Взгляд его, по-детски чистый, проникал в душу, лишал уверенности, и в душе моей шевельнулось добро, презрев все указы и наставления, вбитые в меня кнутом испытаний.
Резко повернувшись, я нажала на курок. Вода вскипела, сразу стало жарко, как в парилке, но на поверхности ничего не появилось. Сняв рубашку, я намочила ее в теплой воде и приложила к воспаленной ране.
- Ты, наверное, поранил спину, когда чесался о дерево, а лихорадит тебя от черных кнопок.
Горб приобрел сизый оттенок, царапина сползала все ниже и ниже, и уже покрывала большую его часть. Хуже всего, когда не знаешь что делать, эта ситуация могла запросто обернуться против меня, но я все еще была человеком, и желание помочь было у меня в крови.
- Говоришь царапина? А цвет, какой?
- Свинцовый.
Зигги обвел стены потерянным взглядом и опустил голову на камень.
- Шрейты,- прошептал он. – Перо задело.
- Чем я могу тебе помочь?
- Ничем. Тебе, наверное, лучше уйти. Я думаю, это неприятно видеть.
- Что это?
- Я уже ничего не знаю, - в отчаянье простонал он, - У меня это впервые…
- Слушай, парень, сдаваться, не в моем характере. Пока ты жив, всегда существует какой-нибудь способ выйти из ситуации. Умереть ты еще успеешь, а пока думай, что можно сделать.
- Что значит, пока еще жив, а как по-другому?
Похоже, у него начался бред. Взгляд отупел от боли. Уставившись, на узкую, едва пробивающуюся сквозь корни полоску лунного света, Зигги начал нервно заплетать и расплетать, спутанные волосы. Но боль вновь сорвалась с цепи, изогнув его большое сильное тело, почти в дугу. Запекшиеся губы беззвучно подрагивали, взгляд опять остановился на мне. И решение было принято.
- Надеюсь, мы с тобой одной крови.
Я вытащила из браслета инъекционную капсулу, и, сломав наконечник, вкатила ему двойную дозу ЭРГ. Такое даже покойника заставит танцевать, но ему лучше не становилось и мне приходилось наблюдать его агонию. В один из просветов, между болью и болью, он попросил меня найти возле нашего убежища большие перистые листья. Сказал, что видел их где-то слева.
Задача не из легких, если учесть, что нужно найти нечто незнакомое, в кромешной тьме. Пришлось искать на ощупь, ползая на четвереньках по узлам корней, еще уйма времени ушла на то, чтобы найти вход.
Зигги распластался на полу, казалось, он уже ничего не воспринимал. Ладонь то сжималась, то разжималась, оставляя глубокие неровные борозды во влажной земле. Царапина стала еще глубже, и расползлась рваными краями по почерневшей спине. Я выдавила из листьев все что смогла и напоила его этой жидкостью, с трудом заставив проглотить белую тягучую субстанцию, а то, что осталось, положила по его просьбе на рану. Зигги с благодарностью посмотрел на меня, но волна боли вернулась, и он начал опять скрести ногтями землю. Послышался легкий треск, и рана покрыла всю поверхность горба. Уткнувшись лицом в землю, Зигги замер.
- Эй, ты жив?
Ответа не последовало. Рана расширилась еще больше, внутри нее зашевелилось что-то мокрое, липкое. Оно тянулось к свету, пробивая себе дорогу через растерзанную плоть. Зигги мучительно закричал, и, вскочив на ноги, бросился вниз головой в темную воду колодца. Я нырнула за ним, и, схватив за босую ступню, попыталась вытащить его. Но Зигги так бился, что я его выпустила.
Пришлось опять нырять, набрав больше воздуха в легкие. На сей раз, я смогла его схватить, и порядком намучившись, перевернуть и вытащить на поверхность. Сил выбраться у него не было, а у меня не было сил, чтобы вытащить его. Так он и остался висеть в воде, положив голову на каменный портик. Всю ночь я сидела рядом, поддерживая его, чтобы он не утонул. На рассвете его взгляд стал более осмысленным, и он попросил меня принести ему оранжевых плодов.
- Хорошо, братец, но орехи мои.
Зигги вымученно улыбнулся и пообещал не тонуть до тех пор, пока я не вернусь.
Рассвет сделал все белесо-серым, затянув клочьями утреннего тумана кусты и деревья. Мне пришлось плыть в нем, оставляя за собой млечные водовороты. Туман как-то странно стекал с одежды, оставляя на ней, белый тягучий пух. Лучи, восходящего, Тиаса, были еще очень слабы, чтобы одолеть густой туман, они заползали в прозрачные карманы, но, доползая до вязкой пелены, обращались в бегство.
Мне удалось разглядеть крону невысокого дерева, затянутого плотным саваном паутины. Я пробралась к затейливым арабескам коричневого и зеленого, едва заметным в странном мареве. Да, это было как раз то самое дерево. Теперь оставались две проблемы - найти плоды без прибора ночного видения, и при этом сохранить свое собственное зрение. Недолго думая, я просто пнула дерево, и дыньки посыпались сами, оставалось их только собрать.
Туман внизу, у самой земли, был гораздо реже, и этот упростило мою задачу. Я положила за пазуху столько плодов, сколько поместилось, и тут возникла третья проблема, как вернуться? Я посмотрела поверх тумана, и ничего не узнала, посмотрела внутрь, и ничего не увидела. Нырнув вниз, я заметила белые клочья, в точности, повторяющие мои следы. Полупрозрачные хлопья словно принюхивались к незнакомому запаху, оставленному чужаком.
Я почти дошла до свисающих косматых корней, скрывающих вход в убежище, когда моему взору, представилась картина следующего порядка: с одной стороны белого марева, прямо перед входом, сидел улыбающийся Зигги, и это радовало. С другой, невидимой ему стороны, приближались два чистильщика. А там, дальше, за этими двумя, разбившись на пары, плыли между кусками тающего тумана, множество других черных силуэтов. У меня оставалось времени только на то, чтобы сбежать.
Зигги уже увидел меня и поднял руку. Еще секунда, он встанет и превратится в открытую мишень для шлемов, с невидимыми лицами. А он так и делает, начинает подниматься! Я успела поднырнуть под туман, и в несколько прыжков очутившись возле него, затащила ничего не понимающего горбуна, под темный свод. Там я просто столкнула его в воду и нырнула следом. Зигги, озадаченный моим вероломным поведением, естественно пытался оказать сопротивление, пришлось его отключить точным ударом. У входа послышались тихие голоса, и в щель между корнями просунулась голова, а затем весь человек. Пришлось покрепче зажать рот Зигги, погрузиться с ним как можно глубже. В голове сам собой всплыл вчерашний диалог.
- А я туда термальный заряд брошу…получится супец…
Хоть бы здоровяк подольше не приходил в себя, а то нам обоим цинковое обмундирование справят в короткий миг, и глазом моргнуть не успеешь. Эта гвардия не будет разбираться, почему у горбуна спина по всем швам расползлась, грохнут на месте, жетона не спросят. А от меня только орехи запазухой и останутся.
И тут как назло шевельнулся Зигги. Сейчас он начнет задыхаться и запаникует. Что же делать?! Ответ был послан свыше. Я припала губами к его губам, и вдохнула в его легкие глоток воздуха. Глаза Зигги широко распахнулись, и во взгляде его промелькнуло недоверие, смешанное с удивлением. Я подняла глаза. Черный наклонился над водой, я видела его, словно сквозь слезы. Черкнул ручным гранатометом по поверхности. Я видела, как упала капля, сорвавшись со ствола.
Черт бы его побрал, я ведь не амфибия! Зигги начал задыхаться. Вот. Вот! Как раз то, о чем я мечтала! Пришлось всплыть на свой страх и риск. В пещере уже никого не было, только корни еще покачивались, напоминая, что опасность рядом. Зигги замер, глаза его сузились, словно у дикой кошки. Наверное, он хотел мне что-то сказать, но я так красноречиво на него посмотрела, что слова застряли у него в горле.
- Я слышу, - прикоснувшись кончиками пальцев к губам, прошептал он.
- Тогда заткнись, - особо выразительно подумала я.
Зигги опустился в воду по самые ноздри и терпеливо пыхтел, пока я не позволила ему вылезти. Обследовав прилегающую местность, и убедившись, что мы в относительной безопасности, я вернулась к колодцу и стала вытаскивать оттуда, посиневшего от холода страдальца. В процессе, я увидела то, что заставило меня разжать крепкие объятья, и парень рухнул обратно в воду. Из его, теперь уже абсолютно нормальной спины, торчали два нелепых, едва оперенных, нежно-розовых цыплячьих крылышка. Я просто впала в ступор, когда увидела ЭТО.
Присев на камень в полнейшей прострации, я изо всех сил пыталась сдержать себя, что бы ни расхохотаться. Надо же, а я вчера чуть не грохнула его, а тут на тебе. Да, он полон сюрпризов. Зигги сам выполз из воды. Так мы и сидели, разглядывая друг друга. Зигги не выдержал первым, и задорно рассмеялся, передразнивая меня.
- Смейся, смейся, смешно тебе маленькому. Чего же ты сразу не сказал, что у тебя, ну...
Я вытащила из-за пазухи изрядно подавленные фрукты и отдала ему. Война войной, а прием пищи, это святое.
- Знаешь, это очень интимно на самом деле, и обычно происходит не так, но из-за травмы все началось раньше времени. Был бы Армион рядом, он бы помог.
- Этот твой Армион, просто демоническая личность, все-то он может. Он тебе родственник или шаман местный? Надо быстрее сдать тебя ему с рук на руки.
- Я тебе уже надоел? – чувственно прикоснувшись кончиками пальцев к губам, тихо спросил он.
- Отнюдь, я просто сроднилась с тобой. Вот это вот, у тебя на спине, оно долго так жалко будет выглядеть?
- Не, они быстро растут. Через пару месяцев все выглядит вполне сформировано.
- Ты не обижайся, что я тебя, ну, стукнула.
- Угу. Можно тебя попросить кое о чем?
- Просьба воскресшего? Давай.
- Почеши меня, пожалуйста. Они когда растут, так чешутся, - трогательно наморщив носик, попросил он.
Весь последующий день, мы передвигались мелкими перебежками по лесным чащобам, старательно огибая большие, залитые светом, открытые поляны. Перешагивали мелкие ручейки, огибали округлые каменные глыбы, напоминавшие сточенные ветром, фантастические изваяния. Мы старались быть невидимками, чтобы избежать нечаянной встречи с утренними гостями. Зигги нравилась эта игра, и он играл в нее по всем правилам.
- А почему они охотятся за нами? Здесь еще почеши,- перешагивая очередной ручей, спрашивает он.
- Затрудняюсь ответить на этот вопрос.
- А что они чистят?
- В смысле?
- Ты же сказала чистильщики.
- Бравый легион особого назначения, именуемый “Спящие псы”, но их уши всегда начеку. Туда вербуют заключенных и прочих извращенцев, с трансформированной психикой. Используют, так сказать, некачественный человеческий материал. А чистильщики, потому что выметают все живое подчистую, оставляя нетронутой флору и фауну. Впрочем, в своем роде они незаменимы, например, когда на объекте имеются органические носители смертельного вируса, или отдельные группы мутантов, с деградированным агрессивным разумом, или вернее всего сказать, вообще без него. Такая работка для них.
- А мы тут причем?
- Для меня это тоже загадка.
- А если они нас выметут подчистую, что будет?
- Нас не будет, – горько усмехнулась я, думая, что он шутит.
- Как так? Куда же мы денемся?
Я посмотрела на него долгим пристальным взглядом, похоже он на самом деле не понимал, о чем идет речь. Такое понятие как смерть, для него не имело ни малейшего значения.
- Твоя собака, ты понял, что с ней произошло?
- Да. Я скучаю по нему, но нельзя удержать того, кого любишь. Захочет, сам вернется.
- Мда, тут ты прав на все сто. Только для того, чтобы кто-то родился, кто-то должен уйти, таков закон природы.
- Куда? Зачем уходить, что бы кто-то родился, ведь места хватит для всех? Странно, как-то. Ты говоришь такие вещи, которые мне понять не под силу. Я что-то улавливаю, но удержать в сознании не могу. Может, я просто еще мал… или туповат. Армион говорит, я трудный экземпляр.
- Там, в песчаном гроте, ты сказал, что мне лучше не видеть того, что произойдет. Что ты хотел этим сказать?
- Знаешь, это очень интимно, - с умным видом повторил он. – Выглядел я, наверное, просто кошмар? Не очень, да?
- Выглядел не очень?! Да, парень, ты не перестаешь меня удивлять. Ладно, оставим это.
- Понимаешь, свою боль можно разделить лишь с тем, кто любит тебя. А тогда мы еще не были так близки.
- А что ты подразумеваешь, под словом близки?
- Единство душ. Знаешь, это когда нет слова я, есть только мы. Одна душа, одно дыхание на двоих…
- Довольно, дальше смысл мне понятен, - перебила я его.
Мы все шли и шли. Изредка Зигги прислонялся к дереву, или присаживался на теплый камень, чтобы перевести дух. Организм его еще полностью не восстановился после чудесного перерождения. Иногда он прямо на ходу срывал какие-то листья, и, морщась, жевал их.
- Ну, и срань! - изрек он.
- Зигги! – я схватилась, за голову.
- Это же твои слова! Ты так говоришь, когда тебе что-то не нравится.
- Ты обещал не копаться в моих извилинах!
- А что такое…
- Молчи!
- Ну, ладно, только все равно как-то непонятно. В твоем лексиконе это оценочная характеристика и очень плохого и самого прекрасного. Хуже, чем срань и идеальный восторг одновременно.
- Нюансы доступны лишь землянам. Считай, что это аналог телепатии.
Тиас уже клонился к горизонту, когда мы подошли к большому сухому дереву, увитому множеством лиан, с гроздьями ярко розовых и белых цветов. Зигги обрадовано засуетился, дотронулся до ствола ладонью, и стал нетерпеливо заглядывать, куда-то внутрь лиан. Я подумала, что он решил закусить букетом, только никак не мог определиться, с какого цветка начать. Дерево, вдруг, протяжно скрипнуло, словно внутри него открылась дверь. Зигги протянул вперед руку, и она по локоть ушла в древесину, словно растворилось.
- Пошли, - пригласил он, следовать за ним.
- Куда?
- Домой!
Он обнял меня за плечи… и шагнул в дерево.
Сразу наступила ночь. Бриллианты звезд висели так низко над землей, что казалось, лишь руку протяни, и коснешься любой из них. Идеально ровная поверхность, черным зеркалом втекала в горизонт. Ни единого камушка, только гладкая ровная поверхность. От резкой смены освещения, у меня зарябило в глазах, и я на миг прикрыла веки, а когда открыла, то вокруг была только черная стеклянная гладь, посреди которой стояла я, и неестественно хорошо видимый в темноте Зигги. Мой разум работал с бешеным ускорением, пытаясь, справится с ситуацией.
- Это что, временная дыра?- голос прозвучал неестественно громко.
- Что-то типа того. Универсальная параллель. Армион так придумал.
- И как это называется?
- Город.
- Мне как-то казалось, что город должен выглядеть по-другому, совсем иначе.
Мне стало откровенно плохо. Все вокруг сомкнулось, сознание сплющилось, не оставив ни малейшего утешения, ни единственной разумной мысли, кроме почти панического утверждения – ловушка!
- А как можно вернуться обратно?
Напускное равнодушие удавалось с трудом, пульс бешено стучал в висках, не давая сосредоточиться.
- Зачем возвращаться? Ты же еще ничего не видела. Тебе у нас понравится, и ты не захочешь возвращаться.
Зигги говорил тихо, вкрадчивым шепотом, заглядывая долгим гипнотизирующим взглядом мне в глаза. Затем он опустился на одно колено, став чуть ниже меня. Теперь, его лицо было так близко, и во взгляде читалось смятение.
- Я не понимаю, о чем ты думаешь. Извини, но я вновь прочел твои мысли. Я думаю, на твоем языке это называется страх, но он непонятен мне. Я вижу его впервые.
- Ты же боялся шрейтов?
- Отнюдь. Просто я не глупец, вот и все.
- Почему ты так тихо говоришь?
Со мной происходило что-то странное, все стало нереальным и расплывчатым, и я сама словно распадалась на молекулы.
- Я нормально говорю. Просто у тебя уши заложило. Это с непривычки.
- Мне что-то не по себе.
- Конечно, не по себе. У тебя голодный обморок, два дня на одних орехах сидеть, ни один нормальный человек не выдержит. При выходе в параллель, задействована непривычная для тебя энергетика. Подожди немного, скоро адаптируешься. Смотри в одну точку, а то голова будет кружиться. Смотри мне в глаза.
Лицо Зигги расплывалось. Глаза, то терялись в светлом пятне, то снова обретали прежнюю четкость. Он весь напрягся, лоб прорезали две глубокие морщины. Он отчаянно пытался понять механизм внезапного помутнения моего рассудка. Забрать мою слабость себе, и мучился от того, что у него это не получалось.
Школа выживания, мой организм мог находиться в состоянии боевой готовности, пока полностью не исчерпает ресурсы, десять дней без пищи и воды, это норма. Здесь было что-то не так, я почти полностью потеряла контроль над собой. В моей системе произошел радикальный сбой, и механизм этого явления был мне недоступен. Наконец, мне удалось справиться с новизной ощущений, неприятные симптомы исчезли, и мы смогли идти дальше, по прочной зеркальной глади. Мои шаги отдавались гулким, возвращающимся эхом, нарушая покой, царившей здесь тишины. Зигги шлепал босыми ногами, словно по стеклянному паркету. Ветра не было, даже малейшее дуновение не нарушало застывшего покоя.
По мере продвижения, воздух стал сгущаться, пахнуло болотом. Ландшафт изменился, кое-где сквозь идеальную гладь, пробивались небольшие островки серо-розовых кристаллов, похожие на ветки морских кораллов, утонченной огранки. Словно океан обнажил свою душу, и явил истинное совершенство хаоса. Розовая истина времен и серая грязь наносного так тесно сплелись, и в итоге появилась красота. Вскоре почва стала менее твердой и появилась вода. Мы спустились в болотистую низину, заросшую низкими кривыми деревцами и короткой бурой травой.
- Сейчас я тебе кое-что покажу,- вновь ожил Зигги, и потащил меня за руку по скользким кочкам, расплескивая лужи босыми ступнями.
- Сейчас, уже скоро, - он прикрыл мне глаза ладонью,- сейчас…сейчас. Не подглядывай. Смотри! Это святая святых!
Я открыла глаза, и отпрянула назад. Прямо передо мной, из дерева, торчал торс нежно голубого юного трупа, с роскошными зеленоватыми волосами. У меня прямо дух захватило, при виде столь милого мертвеца, упакованного в древесный кокон.
- Ну, как? – гордо вопросил Зигги.
- Страшный сон наяву.
- Скажешь тоже. По-моему он совсем не плох. Красив, да? Все как на подбор.
- Все? Сколько их тут?!
- Еще двенадцать,- Зигги скромно потупил глазки, словно ожидал похвалы.
- Это что, кладбище надежд?
- В смысле?
Висящий нежно-голубой труп шевельнулся, и медленно повернул голову на звук голоса. У меня сморщился скальп, дыханье дало осечку. Чего-чего, а ожившего зомби, мне видеть, еще не доводилось.
- Что это за чертовщина? – выдавила я из себя.
- Братья мои. Правда, милые?
- Милые тихие зомби.
- Они еще в инкубаторе, видишь? Их деревья выращивают.
- Деревья?
Голубой труп слабо улыбнулся и опустил голову. Он действительно торчал из замысловатого дерева, которое словно придерживало его, множеством симметричных коричневых толстых веток-щупалец, обвив до уровня диафрагмы. Более тонкие ветви оплели грудь, и заканчивалось дерево, похожей на полусогнутую ладонь кроной, вместо пальцев были контрастно светлые ветви с большими глянцевыми листьями.
- Тебя тоже дерево вырастило?
- Конечно. А тебя разве нет?
- Меня вырастил военно-космический флот.
- Какие ты странные вещи говоришь. Ладно, давай не будем им мешать. Их нельзя будить раньше времени, а то они слабенькими родятся.
Я заглянула за дерево, и увидела еще несколько трупиков, на две трети вросших в деревья.
- Выглядят как-то несвеже. А почему они синие?
- Освещение такое, при утреннем свете они нормальные.
Сверху раздался пронзительный свист, словно огромные крылья, пронзили ночное небо. Я дернулась в сторону дерева, но Зигги удержал меня. Сейчас он был удивлен моим поступком.
- Здесь нет шрейтов.
К нам быстрыми шагами приближался рослый красивый юноша, очень похожий на Зигги. Поскальзываясь на лужах, он держал равновесие при помощи крыльев. Его лицо выражало целую бурю эмоций, и все это буйство было обращено непосредственно в адрес моего спутника. Он был уже близко, но, заметив меня, замер на месте с открытым ртом, словно на полной скорости проглотил жука.
Переводя взгляд с меня на Зигги, он активно жестикулировал. Мой спутник отвечал ему не менее красноречивыми гримасами. О ком идет речь догадаться не сложно. Молчаливый диалог закончился демонстрацией розовых отростков. Незнакомец одобрительно похлопал Зигги по плечу и обнял. Оба были счастливы безмерно.
- Это Линур. Брат мой. Говорит, что все беспокоились. Оказывается, уже четыре ночи прошло, а я и не заметил. Я сказал, что ты у нас останешься. Ты ведь останешься?
- Останешься? – поддакнул сообразительный братец.
Город начинался, за впечатляющим своими размерами озером. Волны еле слышно набегали на ровный песчаный берег. Кое-где со дна поднимались крупные пузыри воздуха, которые с удовольствием ловили суетливые светящиеся рыбешки. На поверхности распласталась огромная, переливающаяся всеми цветами, медуза. Несколько острых синих плавников, прочертили светящуюся мелкой рыбешкой тропу. Чуть задержались на месте, словно наблюдали за нами, и погрузились в воду.
Правый берег озера был полностью покрыт фруктовыми садами. Некоторые деревья еще только цвели, на других висели созревшие плоды. Были здесь и цветы, красотою своей превзошедшие все, когда-либо виденное мной. Меж восковыми соцветьями зависали ночные стрекозы, осколками радуги поблескивали вальяжные жуки, и где-то в глубине садов, дивным голосом, пела невидимая птица. Изобилие рукотворного рая поражало и восхищало.
- Инкубационный период длится двадцать семь лет, потом дерево открывается, и происходит момент рождения,- по пути Зигги вводил меня в курс дела.
- Сколько тебе лет?
- Больше тридцати.
- Это уже после инкубатора, или вместе с ним?
- Конечно вместе. А тебе сколько?
- Столько же.
- Знаешь, я не хочу тебя обидеть, но выглядишь ты не очень. Армион наверняка сможет тебе помочь. Ты мала, словно эмбрион.
- Я мала по сравнению с тобой, здоровяк. Я женщина, на рост не жалуюсь.
- Это карликовая разновидность землян?
- Лилипутская?- наивно поинтересовался Линур.
- А это из какой операционной системы?
- Прикольные лилипутские крылья. Зигги, у тебя лилипутские крылья!
Зигги на миг задумался.
- Да, лилипутские, ты права, - согласился он.
Я была слегка смущена, но парировать было нечем. Из-за цветущих деревьев выплыли две большие тени, превратившиеся в еще двух космических братьев Зигги. Они были также приветливы и поднимали брови домиком по любому поводу, как это делал Зигги. Близнецами их не назовешь, но черты явного сходства присутствовали у всех четверых. Иона и Далил, так звали этих двоих, сразу приняли живое участие в моей судьбе.
Минут через пятнадцать, они уже запросто чирикали на моем языке, задавая массу вопросов. Иона слетал вглубь сада, показав мне всю мощь и красоту белоснежных крыльев. Просвистев ими прямо у меня перед носом, он принес в подоле полосатой юбки, много разнообразных плодов. Вся компашка расположилась прямо здесь, на траве, немедленно решив трапезничать. Они вообще все делали сразу, не откладывая в долгий ящик. Захотелось, есть – поели, захотелось показать мне сады, и я уже парю в небе, выслушивая подробные комментарии, по поводу зеленого оазиса там, внизу. Они очень гордились своими садами.
Ощущение этого полета, вызвало во мне чувство смутной тревоги или ностальгии, по чему-то, давно утраченному. Я не могла более точно определить свои чувства, ведь до этого момента, мне такого испытывать не приходилось. Казалось, что ощущение полета - это самое естественное чувство для человека, вот только крылья, как ни странно, казались лишними. В общем, все как-то странно.
Тут же, на высоте, была поддержана инициатива Ионы, лететь купаться и меня опустили на гладкий песчаный берег озера. Далил и Иона полетели за Зигги, мчавшимся во весь опор, где-то меж деревьями, в отчаянной попытке, догнать быстрые крылья братьев, а Линур полетел к Армиону, чтобы предупредить его о том, что Зигги нашелся, да еще не один. Я не могла предугадать, что сулила мне эта встреча и честно говоря, думать об этом пока не хотелось.
Вода в озере была на удивление теплой и чистой. Как только я в нее зашла, меня обступили любопытные рыбешки и стали собирать губами пузырьки воздуха с моей кожи, было щекотно и смешно. Я нырнула с открытыми глазами. В толще воды проплывали большие абажуры светящихся медуз, солидная синяя рыба, ткнула меня лбом, повела прозрачными плавниками и медленно удалилась к своим сородичам. Когда я вынырнула, то увидела, что на берегу творится паника. По песку, в обнимку с моими ботинками, метался растерянный Зигги, за ним, словно тень, носился Иона. Далил стоял по колено в воде, и приложи ко лбу руку козырьком, вглядывался в темноту. Я поспешила к берегу. Что там у них могло случиться?
- Вот она,- срывающимся голосом завопил Иона.
Похоже, они подумали, что я слиняла голышом, от гостеприимных хозяев. Вообще, они выглядели все малость блаженными, ей богу, сразу привыкнуть к ним было просто невозможно.
- Купайся, купайся.
Я даже и не знала, что умею так хорошо плавать. Дивная жизнь наступила для меня, хочешь летать – летай, хочешь плавать, пожалуйста. Рядом со мной, плескались, еще недавно совсем незнакомые мне, ангелоподобные существа, что само по себе являлось аномалией. Они ныряли, подолгу зависая под водой, играли с большими рыбами, и, выплывая на поверхность, обдавали меня целым каскадом брызг. Все казалось нереальным, это не могло быть явью.
У меня было нормальное детство, но теперь казалось, что это все было в другой жизни, и не со мной. Я разучилась радоваться, вот она, цена осуществленной мечты. Вдоволь наплескавшись, мы сидели на мягком песке, опять ели сочные фрукты и смеялись, смеялись, смеялись…
Уже под утро, счастливые и уставшие, я, по крайней мере, уставшая, мы пришли к довольно просторной открытой хижине, расположенной на живописной поляне. Навстречу вышел высокий мужчина средних лет, с густыми вьющимися русыми волосами. Одет он был в некое подобие тоги и неизменный передник. Юноши по очереди радостно приветствовали и обнимали его. Он улыбался в ответ, а когда очередь дошла до меня, он крепко пожал мне руку, продолжая смотреть куда-то, поверх моей головы… он был слеп.
Мне стало ни по себе, рядом с ним, ощущалась какая-то непонятная сила и ощущение, словно он видит меня насквозь, хотя его взгляд оставались неподвижными. И снова это чувство, словно ты соприкоснулся с чудом, природа которого тебе не известна. Но в этом-то и заключается вся суть этого явления. Когда тебе дается что-то свыше, не стоит лезть в сокрытый механизм, иначе чудо исчезает.
- Знаешь, Армион, мы ее потеряли. Иона даже предположил, что она телепортировалась. Вот, псих!
Я уже поняла, что допустила ошибку, запросто пользуясь, своим ненормативным лексиконом и сейчас мне стало неловко. Армион при слове псих поморщился, и, рассмеявшись, сказал: “Сейчас мы все исправим”. После мысленного нагоняя, я от них подобных слов не слышала ни разу. Юноши пошли отдыхать в хижину, а Зигги, так и не расставшийся с моими ботинками, устроил мне мягкое удобное ложе рядом с собой, прямо под открытым небом.
- Если проснешься первой, разбуди меня, - попросил он,- Я не хочу, чтобы ты исчезла.
Он задумчиво посмотрел на меня, но внезапно смутившись, опустил глаза.
- Почему Армион не идет отдыхать?
- Он вообще никогда не спит. Хм, после пятисот лет анабиоза.
- Да, за такое время можно было выспаться.
Мне казалось, что парень явно заливал, но расспрашивать его не стала. Я понимала каким-то шестым чувством, что рано или поздно свет истины прольется, и на каждый мой вопрос будет получен исчерпывающий ответ. Но сейчас, мне хотелось как можно дольше задержаться в царстве грез. Это был сон, похитивший ненадолго мою разоренную войнами душу. Сон, подаривший мне сказку о древней мечте.
- Он же Хранитель. Они не совсем обычные.
Я усмехнулась. Вот сидит передо мной сама необычность в короткой юбочке, и трактует о чуде. Да, дружок, еще позавчера я запихивала в пробирку частицу Фостера, и все это было нормально, а сегодня сады, медузы, в общем, сплошной нонсенс. Я прикоснулась к браслету на ноге, все в порядке, Фостер был на месте. Скорей бы добраться до базы, привести его в нормальный вид. И я обязательно это сделаю, но только не сейчас. Не обижайся, Фостер, подожди еще немного.
Я проснулась далеко за полдень. Все еще спали, уютно устроившись на матах из листьев, все как один на животе, только Зигги спал на боку, подергивая во сне коротенькими крылышками. Наверное, учился летать. Я смотрела на светлые лица спящих, на их разметавшиеся во сне длинные волосы, на вытянутую руку Зигги, покоящуюся на моем ботинке, на спокойное высокое небо, без единого облачка.
- Ничего не случилось, это просто короткая передышка, шаг перед волчьей ямой.
На поляне сидел Армион. Прямая спина, руки на коленях. Почувствовав мое приближение, он поднялся навстречу.
- Мои ребята, наверное, утомили вас?
- Да, нет. Мне кажется, вчера я была счастливой.
- А что же сегодня?
- Я проснулась, и вместе со мной проснулись вопросы.
- Вы хотите знать о Городе? Об универсальной параллели, и о нас, таких непривычных для вас существах? Тогда присаживайтесь рядом, пока мои непоседы не проснулись.
- Вы мне доверяете?
- Вы забываете, каким даром я обладаю. Слепые видят душой. Я знаю о вас больше, чем вы сами знаете о себе.
- Зигги сказал, что вы Хранитель. Что это значит?
- Рассказ мой будет долгим. Готовы ли вы выслушать его?
- Для этого я здесь. Судьба просто так не преподносит такие сюрпризы.
- Тогда слушайте…
… В огромной вселенной, есть крошечная цветущая планета, и имя ей Земля. Не удивляйтесь, именно о ней сейчас пойдет речь. Миллионы лет тому назад, Великие Хранители Расы, опустили в плодородную почву голубой планеты, несколько десятков зерен. Большая часть из них взошла, и стала первой земной расой, такой, какой вы привыкли ее видеть.
Хранители лично работали над созданием каждого индивида, и создавали его с особой страстью и любовью, на которую только были способны. Они создавали Личность. Не заурядный кусок плоти с примитивными желаниями, а нечто, способное созидать. И процессом такой эволюции явился идеальный человек, обладающий множеством талантов и способностью самосовершенствоваться.
Нет, не было никакой ошибки, но агрессивные клетки, из которых создана плоть, способная выживать в данных условиях, одержали верх. Плоть одержала верх над разумом. Равновесие сместилось в сторону зла, популяция стала разрастаться стихийно, деградируя и забывая знания, заложенные в них. Как любой отец, что любит свое, даже неразумное дитя, Хранители не смогли уничтожить, созданного ими человека.
Вместе с первой расой, была создана Универсальная Параллель, продуктом эволюции которой, стали мы - те же самые люди, только обладающие способностью парить в небесном пространстве. Параллели соприкасались, оставаясь невидимыми одна для другой, но иногда, в результате возмущения гиперпространства открывались синусоиды. Вы же видите, насколько мои мальчики любопытны, они не упускают ни единой возможности, открыть для себя что-нибудь новое. Большие дети…
Покидая свою реальность, они, становятся невидимы для обычных людей. Это не трудно сделать, обладая некоторыми навыками воздействия на психику. Часто они помогали попавшим в беду. Люди им дали свое название – ангелы, но это не так. Ангелы абсолютно иные, а мы такие же, как вы были сначала, только с крыльями.
Шли века, человечество стало больше походить на вирус, нежели на разумное. Вы были ближе к смерти, чем к мечте, пожирая все на своем пути. Созидали, помня прошлое, и разрушали, забыв о нем. Словно две сути в одном разуме, добро и зло так тесно переплелись в вас, что вы перестали отличать одно от другого. Тогда Хранители решили разъединить нас, поселив крылатых людей на одиннадцатой планете солнечной системы, на Абстрагоне.
С горечью наблюдали они, во что превращается их прекрасный замысел. Религия, придуманная человеком, как средство подавления, пожирала светлый разум. Имея хозяина, не надо думать. Кто-то придет, и сделает тебя обладателем трона в царствие небесном. Все так просто…
Хранители, такие как я, были созданы непосредственно из клеток Главного Хранителя. Сначала их было семеро, прямым потомком одного из них я и являюсь. Но об этом позже. Крыльев, как видите, у меня нет, но они мне и не нужны. Я могу свободно перемещаться в пространстве, не прибегая к подобным рудиментам.
Хранители пытались вразумить заблудшее дитя, и ими был создан мессия - получеловек, полухранитель, но история закончилась плачевно. Из него сделали идола, ведь святым становятся после смерти. Смерть и стала главным божеством землян, ее страшатся и превозносят, ее воспевают и отвергают. Раньше смерти не было, ее породило человечество. К слову сказать, никто и не рассчитывал, что ситуация выйдет из-под контроля, и популяция разрастется до такой степени.
Старение это естественный процесс в борьбе с перенаселением. Болезни же, просто обветшание разума, и скорое наступление безумия. В принципе, это можно назвать суицидом, с рождения до самого конца, день за днем, человек медленно убивает себя. Когда рождается новая планета, пригодная для расселения… поверьте мне, планеты точно так же рождаются, как все мы… в ее природе рассчитано все до мелочей. Обязательно присутствуют нефть и газ, и другие полезные ископаемые. Приходит время, срабатывает как бы обратный рефлекс. Остывающее ядро является начальной искрой, с которой начинается цепная реакция.
Планета живое существо, и оно тоже эволюционирует, но люди своими варварскими методами губят ее, не дав закончиться процессу. И тогда она становится куском мертвой плоти, несущей угрозу. Став пылью, она переродится в другое космическое тело, но в данном случае, она разлетится на осколки, мчащиеся со скоростью света в пространстве и рано или поздно, такой осколок принесет гибель одной из других планет.
И вот почему я об этом упомянул. Дело в том, что это был не первый опыт, по клонированию интеллекта, и не в первый раз, все заканчивается крахом. Но, веря в успех, Хранители продолжают начатое дело. Все ошибаются. Мы и расы на Аштар, Ужвайе, и Си4, системы Гуран, это несомненный успех.
Один из предыдущих опытов, закончившихся неудачей, напомнил о себе, преждевременно угасшей планетой. Исчерпанные недра, не смогли полностью выполнить свои функции, и планета раскололась на четыре огромные части. Один из осколков, полностью уничтожил Абстрагон, все население планеты погибло. По неимоверной случайности, в оплавленном, изуродованном осколке Абстрагона, остались два живых зерна, скитавшиеся с ним по вселенной.
Астероид уменьшался в размерах от частых столкновений с метеоритными потоками, но семена так и остались, надежно запаянными в его недрах. Осколок упал на Медузу, не причинив ей фатального вреда, исчезла часть океана, и только большой кратер на востоке, напоминал о случившемся. Вы видели его сразу за входом в измерение.
- Но там абсолютно гладкая поверхность, насколько я успела заметить.
- Да, у меня просто не было времени на возрождение этого участка. Я попросту растопил его, превратив в гладкий материал. Впоследствии, можно будет подумать, чем его заполнить, но этим займутся мальчики. Они уже подрастают, и скоро смогут творить такие чудеса самостоятельно. Я продолжу, с вашего позволения…
Зерна, упав на малопригодную почву, пролежали в ней, не один десяток лет. Затем, сложились благоприятные климатические условия, и семена взошли хрупкими зелеными ростками. Первое дерево, по случайному стечению обстоятельств, оказалось матричным. По завершению цикла созревания, оно дало лишь одно семя, из которого выросло дерево, вырастившее меня.
Дерево второе не плодоносило очень долго, но в итоге и оно смогло воспроизвести четыре семени. Мне пришлось ждать семьдесят лет, прежде чем семена пустили, наконец, ростки, и по истечении двадцати семи лет, появилось первое потомство. Линур, Далил и Иона. Зигги появился тремя годами позже. Видимо многие годы скитаний в недрах астероида не прошли даром, и он немного задерживается в развитии.
По той же причине, в моем организме наступили необратимые изменения, результатом которых является моя слепота и некоторая инертность. Но второе, я со времен смогу преодолеть, а первое исправить не удастся.
- Хранители Расы знают о вашем местонахождении?
- Нет, но меня беспокоит другое.
- Что же?
- Ваше присутствие здесь.
- Но я не вынашиваю коварных замыслов в отношении вас.
- Не вы. Правительство землян догадывается о месте нашего пребывания, и ваше присутствие здесь тому подтверждение.
- Можно подробнее? Бесспорно, земляне не самая отсталая раса в смысле технологий и аппетита ей хватает, но у вас нет ничего, чем можно было бы поживиться.
- Вся промышленность Земли основана на военно-промышленном комплексе, ну, в основном вся. Акулы бизнеса не захотят выпустить из рук, такой астрономический источник доходов. Мы уже слишком далеки, чтобы существовать в содружестве. Ведь мы, при помощи нашего разума, можем создавать все что угодно, и оружие в том числе, но делать этого никогда не будем. Это противоестественно нашей природе.
Человеку свойственно приписывать другим свои личные качества и недостатки. Ведь, исходя, из вашего мнения, если мы можем создавать при помощи мысли, то можем и уничтожать тем же способом. Кто же захочет иметь такого врага? А союзниками нам уже не стать. Я не знаю, как они нас вычислили, но чувствую это. Мы еще очень слабы. Только одно поколение увидело свет, и мы такая легкая мишень. Мальчики совсем юные и не смогут защитить себя. К тому же они вряд ли поймут, что происходит. В их природе не заложена агрессия, как таковая.
- Мне кажется, вы слишком хорошего мнения о моем командовании. Вряд ли, они смогут догадаться об Универсальном Измерении.
- У них есть мощное оружие.
- Да, если они догадаются использовать гиперпространственные самопоисковые ракеты. Тогда они пробьют пространство, и превратят в кварцевый песок все в радиусе многих километров. Тут одного рейда с головой хватит. Но это только теория, на практике оружие такого класса запрещено.
Мы сидели, задумчиво глядя в бездонное голубое небо, ветерок едва касался моего лица, принося аромат чудесных цветов из садов у озера. Мысли были малоутешительными. В хижине появилось движение, слышался смех и чавканье. Не успели проснуться, уже что-то жуют.
- Вы думаете, во вселенной есть планеты, с пригодными для вас условиями жизни? Ни здесь, в дальнем космосе.
- Вполне, если задаться целью, то можно пройти пространство, и найти желаемый объект.
- Мне нужно вернуться и найти свой корабль.
- Разве вам у нас не понравилось?
- Отнюдь, здесь рай. Сейчас Зигги проснется, потащит меня осматривать местные достопримечательности. Наверное, опять будет хвастаться своими спящими братьями. Благодать кругом, вечная весна в садах. Разве такое может не нравиться?
- Тогда оставайтесь наслаждаться нашим раем. Мы рады такому гостю.
- Такому? Вы видели мои шевроны? Я офицер тех самых военно-космических сил, что несут в себе угрозу для вашего библейского рая. Я хуже змея, я гидра о четырех головах.
- Я знаю. Я знаю о вас больше, чем вы знаете о себе.
- Интересно.
- Давайте об этом в другой раз.
Плотно перекусив, шумная компания опять потащила меня к озеру. Мы купались, играли в пятнашки с рыбами. Они уже привыкли к моей неординарной внешности, перестали разглядывать меня, бросая любопытные взгляды исподтишка. В первый день Далил откровенно уставился на мою грудь, проверил свою, и вопросительно посмотрел на Иону. Второй задумчиво нахмурил брови, а затем пожал плечами, типа, мало ли, у всех свои приколы.
Затем Армион занимался с юношами чем-то вроде медитации. Он учил их правильному составлению мыслеформ. Зигги проник в мое серое вещество, собрал брови у переносицы и сотворил мне из ничего, дымчатый серый стеклянный шарик. Потом опять пошевелил бровками, и произвел на свет ультрамариновый персик. Если не считать цвет, нормальный вкусный персик.
Окончив занятия, вся компашка отправилась наводить порядок в своих и без того идеальных садах. Меня же Армион пригласил прогуляться к болоту, где произрастали отпрыски будущего цвета нации. Днем они действительно выглядели вполне прилично. Эдакие умиротворенные сони, в вертикальных деревянных колыбельках. Армион подходил к каждому, подолгу разговаривал тихим ласковым голосом, поглаживал по щеке. Спящие блаженно улыбались во сне, шевелили пальчиками, с розовыми перламутровыми ноготками. Было интересно наблюдать, за их молчаливым диалогом.
Уже вечерело, когда мы отправились обратно. Армион оставил меня около озера, предложив искупаться, а сам, довольно бодрым шагом для слепого, направился к хижине. Приятно было расслабиться в гордом одиночестве на теплом песке. Просто так лежать, и не о чем не думать. Через полчаса, я решила еще раз окунуться. Немного поплавав, я нырнула в темную глубину, прочерченную серебристыми полосами солнечного света. Чиркнув животом по донному песку, я увидела большую двухстворчатую раковину, пускающую дорожку пузырей.
Подплыв ближе, я разглядела внутри раковины нечто черное, таинственно поблескивающее в прозрачной тьме. Я потянулась к таинственному блеску, и когда жемчужина, был у меня почти в руке, раковина молниеносно захлопнулась. Я попыталась освободить руку из заклинивших створок, но все мои усилия были тщетными. Моллюск надежно забаррикадировался в своем непроницаемом убежище, и открываться, а значит отпускать меня, не собирался вовсе.
После нескольких неудачных попыток, я решила всплыть с раковиной на поверхность и на отмели спокойно избавиться от докучливого прилипалы. Но не тут-то было. Моллюск был слишком тяжел, и все мои отчаянные попытки, даже не сдвинули его с места. Мне стало не по себя. Воздуха в легких оставалось все меньше и меньше. Сознание, как и следовало ожидать, медленно, но уверено покидало мою бестолковую голову.
Я посмотрела наверх, сквозь толщу воды было отчетливо видно солнце. Вдруг, справа мелькнувшую тень, и что-то тяжелое упало в воду. Вода вскипела водоворотами, и я увидела приближающегося Линура. Он словно летел в воде, взмахивая крыльями. Схватив меня в охапку вместе со злополучным грузом, он быстро доплыл до берега, и там долго тряс меня вверх тормашками. Раковина не сдавалась, не сдавался и Линур. Наступив на раковину ногой, он тянул изо всех сил мою руку на себя. Судя по тому, с какой скоростью менялась его мимика, он общался с остальными. Они не заставили себя ждать.
В стремительном пике, с неба обрушился Далил, сбив нас с ног. Бой с моллюском набирал обороты. Мне уже стало казаться, что моя конечность значительно удлинилась, еще одна попытка, и они попросту оторвут мне руку. Я протестующее зарычала, больно ведь. Вняв моим протестам, они изменили тактику, и, прихватив меня вместе с багажом, помчались к хижине. Подлетел Иона, обдав всех шквалом песка. И вот я уже в воздухе, а там, внизу, на всех скоростях мчит Зигги.
Армион человек редкостной доброты и образец спокойствия, поколдовал над раковиной пару минут, и она сама открылась. Он пояснил случившееся, наличием особой кислоты, на кончиках моих пальцев.
- У моллюска сработал защитный рефлекс.
- Сама виновата, любопытство подвело. Расслабилась здесь.
- Любопытство, это хорошо, - мудро заметил Армион.- Человек должен быть любопытен.
Мне вспомнился мой декан, который говорил те же самые слова, во времена далекой курсантской юности.
- Разведчик должен быть любопытен, но его любопытство всегда на коротком поводке у осторожности. Иначе никак.
Рука изрядно посинела и распухла. Зигги сокрушенно молчал, он тоже недолюбливал раковину, он был на нее сердит. Иона слетал в инкубатор и принес большой лаковый лист с одного из деревьев. Выжав из него сок, он втер зеленоватую субстанцию в мою руку, и очень скоро она приняла вполне соответствующий вид и размеры. На следующий день от моего конфуза и следа не осталось, вот только Зигги теперь вообще не отходил от меня ни на шаг.
Так прошло несколько дней, я вообще забыла, что такое время. Я забыла, что здесь я всего лишь гость, на мгновение заблудившийся в превратностях судьбы. Об этом мне изредка напоминал браслет на ноге, из которого немым укором торчал контейнер, величиной с мизинец. Фостер ждал своего возрождения и моя военная форма, абсолютно не вписывающаяся в окружавший антураж, не позволяла полностью забыть, что в раю я чужая.
В один из дней, примчался взволнованный Линур, и поведал Армиону, что на выходе из пространства, замечено временное возмущение. Словно кто-то пытался открыть дверной замок ломом, и замок заблокировался, оставив в себе кусок чужеродного вещества. Внешне Армион ничем не показывал своего волнения, но не трудно было догадаться, какое смятение царит в его душе. Оставшись один, он сделал несколько глубоких вдохов и погрузился в состояние абсолютного покоя.
Вечером он собрал всех и сказал, что изменил место выхода, и попросил ребят не выходить за пределы Города. В его голосе не звучала напряженность, он говорил об этом просто, но после его рассказа о военно-промышленном комплексе, я сразу поняла, во что для них выльется встреча со “Спящими псами”. И это еще не весь ад, если их не сравняют с землей на месте, плавать им в физрастворе, в одной из секретных лабораторий на старушке Земле, или орбитальном модуле. Пришло время действовать.
Армион показал мне небольшую плантацию зеленых ростков, это вселяло надежду и веру в завтрашний день. Лет через тридцать эта плантация обещала принести ощутимое пополнение крылатой расы. Он с такой любовью гладил гибкие стебли молодых побегов, такая нежность звучала в его голосе, что у меня дрогнуло сердце.
- Армион, а ты уверен, что они не смогут проникнуть сюда.
- Не смогут.
- Мне бы твою уверенность. Кто-то из ребят, не смотря на твою просьбу, захочет прогуляться вне Города, и нарвется на десант. Ты ведь не сказал им, где выход?- схитрила я.
- Отчего же, выход, теперь прямо перед спуском в болотистую равнину, но я уверен, что ограничивать их свободу не имеет смысла. Запрета как такового нет, они послушны мне.
- А пространство само не откроется? Все несовершенно, любой замок может дать осечку.
- Ни в этом случае. Он может подчиниться лишь желанию того, кто сейчас находится в городе, и на ваше тоже. С той стороны его откроет прикосновение, чужаки здесь бессильны.
- Ваше доверие дорогого стоит.
- Для недоверия нет причин, ведь я умею читать в сердце.
Вечер опустился на притихшие сады. Уставшие и счастливые после купания, мы укладывались спать в открытой хижине. Зигги по привычке сгреб мои ботинки и положил на них руку, наверное, он считал, что без них я никуда не денусь. Иона долго возился, доставая занозу из ступни, но решив, что Армион разберется с этим быстрее, растянулся на животе, и тот час уснул.
Армион колдовал в инкубаторе, там один из младенцев что-то занемог, то ли на Тиас неправильно посмотрел, то ли шевельнулся не так, в общем, что-то хандрил малыш. Армион и говорил, что с этим поколением возможны проблемы, годы скитаний в открытом космосе не прошли даром.
Устроившись рядом с Зигги, я смотрела в бездонное ночное небо. Думать не хотелось. Так хорошо было просто лежать, глядя на звезды. Веки стали тяжелыми, я начала засыпать.
- Алекс.
Я открыла глаза и сонно посмотрела на Зигги.
- Что?
Он приподнялся на локте и смотрел на меня долгим, исполненным тревоги взглядом. Он словно что-то хотел спросить, но так и не решился.
- Нет, ничего. Спи.
Он лег на живот, и, повернув голову, еще некоторое время смотрел на меня. Его глаза стали слипаться, и уткнувшись лицом в листья, он затих.
- Алекс! – уже сквозь сон, позвал он.
- Что, Зигги?
- Я хочу тебе нравиться…
Он уснул, а меня сон покинул. Покрутившись на мягком мате, я решила прогуляться в направлении того участка сада, где росли деревья с оранжевыми дыньками. Попыталась вытащить ботинки из-под руки спящего Зигги, он тут же открыл один глаз.
- Ты куда? Я с тобой!
- Спи. Вернусь с дыньками, и ты угостишь меня орехами.
Зигги с трудом согласился отпустить меня одну. По-моему он и не просыпался, завтра даже не вспомнит, о чем был разговор. Я обулась, и пошла по едва заметной тропинке, ведущей в сад. Ночь была роскошна, пела невидимой птицей, в терпком аромате цветов. Армион возился с нежно голубыми младенцами. Я подошла к нему и предложила помощь. Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.
-Вот и славно, у больного больше шансов выжить,- улыбнулась я в ответ.
Армион беззвучно рассмеялся, погладил меня по щеке, и показал кратчайшую дорогу, к вкусным орехам. Мне показалось его поведение странным, он как-то…не знаю, наверное, просто показалось. Сорвав несколько дынек, я прислонилась к дереву, с упоением вдыхая безмятежный аромат ночи. Все существо мое прониклось покоем, умиротворением этой неповторимой минуты. Минуты, которая больше никогда не повторится, тем она и волшебна. Физиономия расплылась в блаженной улыбке, сейчас я была похожа на растаявшее ванильное мороженое, в вафельном стаканчике.
Проходя мимо Армиона, я махнула ему рукой, очень умный жест с моей стороны, если учесть, что человек был слеп. Но он все же “увидел” по своему, и помахал мне в ответ. Зигги так уютно посапывал во сне, что мне не захотелось его будить. Я положила дыньки у него перед носом и решила вернуться к Армиону. Душа требовала продолжения неги, звездного неба и пьянящего аромата ночи. По пути я обнаружила место, которое являлось связующим звеном между двумя мирами, и решила проверить на практике его действие.
Пространство свободно выпустило меня, и сомкнулось вновь, как только я из него вышла. В оставленном мною мире, дело шло уже к рассвету, а здесь, во всем своем величие просыпался Тиас. Покрутившись вокруг близлежащих камней, я обнаружила массивный монолит, который по описанию походил на симпатичную зверушку. Похлопав уродца по спине, я вновь открыла пространство, и уже через пару минут разговаривала шепотом с Армионом о детских болезнях.
Глаза стали слипаться, и я побрела спать, изредка спотыкаясь о свои ноги, казавшиеся сейчас такими тяжелыми, такими непослушными. Дойдя до входа, я остановилась, и сонно посмотрела в никуда. Мой мозг, еще секунду назад засыпавший прямо на ходу, мгновенно вышел из сонного оцепенения и принял решение, четко выстроив в глубине своей логическую линию. Через долю секунды, я уже стояла возле ключевого камня, с внешней стороны пространства.
Теперь меня окружала ночь, все изменилось так быстро, здесь у времени был другой отсчет. Во мне просыпался инстинкт “охотника”, дремавший последние несколько дней, проведенных в чертогах благодати. Я надеялась, что мое отсутствие будет замечено не сразу, иначе Зигги ринется на поиски, и один бог знает, чем это закончится. Решив принять все меры предосторожности, я слилась с землей, и поползла в низкорослом кустарнике, старательно минуя открытые зоны.
Посадочная площадка была где-то неподалеку, здесь воздух и трава имели очень специфический запах, присущий любому порту. Я уже порядком устала, когда совсем близко, что называется рукой подать, блеснули яркие посадочные огни. Меня с портом разделяя лишь широкая, залитая светом полоса отчуждения. Приглядевшись внимательнее, я к удивлению своему, обнаружила целый и невредимый “Кенгуру”, сияющий во тьме, обзорными стеклами. Мне даже показалось, что я вижу недовольную физиономию Черного Вуду, в одном из них.
Сливаясь с землей, и реагируя на каждый звук, на каждое изменение света и тени, я двинулась вперед. Так во тьме, в глубине времен, крался зверь, что охотился за душой моего далекого предка. Время шло, никаких признаков чужих, мною обнаружено не было. Я решила дождаться облака, что бы слившись с его тенью, быстро преодолеть открытое пространство.
Собрав все силы для броска, я на мгновение зажмурилась, и, оттолкнувшись от земли, помчалась в направлении корабля. Сверху раздался свист, сердце вздрогнуло короткими глотками. Неужели это братья Зигги отправились на мои поиски?! Ответ пришел сам по себе, даже головы не пришлось поднять. Рядом со мной в землю вонзилась целая полоса черных коротких оперенных дротиков. Мне, честно говоря, стало легче, что моя догадка не подтвердилась.
Надо было быстрей уносить ноги, в порту вдруг возникло движение. Эти чертовы летающие игуаны, устроили сверху настоящий скандал, видимо решив загодя разобраться, кому достанется моя бренная тушка. Времени на размышления не было, и я очертя голову бросилась вперед. Еще несколько шагов, и я буду в пределах досягаемости корабля, где с распростертыми объятиями, меня встретят мои верные космические бродяги. Еще несколько шагов…
Нога задевает за что-то, очень знакомо звучащее.
- Мина,- с каким-то удивлением подумала я.
Белая яркая вспышка, разорвавшая мое тело, это первое и последнее, что я вижу. Свет исчез, и мир перестал для меня существовать…
В закрытой клинике доктора Гольдштейна, глубоко под землей, в специально оборудованном, скрытом от посторонних глаз помещении, стояли три стеклянные, похожие на саркофаг капсулы. Две из них были пусты. Третья, герметично запаянная, поблескивала бегущими огоньками индикаторов, передающих состояние содержимого стеклянного блока.
В этих, так называемых “пилюлях”, умные микроскопические механизмы, созданные на основе нанотехнологий, восстанавливали изувеченные, или вовсе отсутствующие органы человеческого тела. Они кропотливо латали прорехи и дыры в поврежденных организмах, поддерживали жизнедеятельность мозга, ускоряя процесс регенерации поврежденных клеток.
Третья капсула появилась здесь совсем недавно, и испытывалась впервые. Детище безумца вело себя своенравно, и было еще в процессе разработки, но гений, создавший его, мог с ним договориться. Гольдштейн склонился буйной рыжей шевелюрой, над прозрачной полосой, из которой лучился мягкий зеленоватый свет. Вглядываясь в поднимающиеся пузырьки, он разговаривал вслух, сам с собой. Иногда спорил, но чаще был чрезвычайно горд собственной персоной и не скупился на комплименты.
- Что, Изя, - говорил он сам себе, - другие отказались, а ты опять встрял, как последний идиот. Не может быть, не может быть! Ну, и что, что тебя уже два раза по запчастям собирали. Я ведь гений,- погладил он себя по животику, - а они мясники! Что взять-то с них, коль руки не из того места растут.
- А ты,- обратился он к поднимающимся пузырькам, - не сильно печалься, какая еще миленькая мордашка получится, вот увидишь! Хорошо бы та же самая, - пробормотал он.
– Ну, да ладно, коль я за дело взялся, все будет как по нотам. Ты главное не унывай, и будь хорошей девочкой. Знаю, что в бочке плавать не верх блаженства, но ты сама хороша! Шастаешь где ни попадя. Разве нормальные девочки по минным полям разгуливают? Ай яй яй, - погрозил он пальчиком пузырькам.
- Ох, и профессию вы себе выбрали, милейшая. Мужики нормальные, и те долго не выдерживают, годами-то в беспросветном вакууме болтаться, а вы все туда же. Я думаю, это вам будет прекрасной наукой на всю оставшуюся жизнь. Хотя, знаю я вас, премного наслышан, от вашего Данте. Грубиян, знаете ли, редкостный и настырный какой! – посетовал он, облокачиваясь на капсулу.
- Третья неделя пошла, а он так сидит с вашими охламонами под клиникой. Вот бестия, какая, а! Обещал из клиники моей шиш-кебаб сделать, если что не так. Сразу видно, человек от науки далекий, я ему что, господь бог, что ли? Хотя конечно, гений я и это бесспорно, - с гордостью поглядывая на свое искажение, констатировал он.
- Ладно, Шельски, вы тут водные процедуры принимайте, а я в третий пойду. Там, знаете ли, генеральчик из ваших, как гиена на терапии воет. Больно, видите ли, ему! Вот воевать ему не больно, а учиться шевелить мозгами, больно! Недалекие вы люди, военные, недалекие! А упрямыыы…
Гольдштейн сполз с капсулы, зашелестел, синим накрахмаленным халатом в сторону массивной металлической двери, на ходу, пытаясь попасть рукой в карман. Раза с седьмого, у него это получилось. Странностей своих, на людях он старался не проявлять, приберегал для общения с самим собой – божественным гением.
Высокий, худой, с глазами разного цвета, он был загадкой даже для тех, с кем проводил дни и ночи, в стенах своей знаменитой лаборатории. Его знал целый мир, он же запоминал особо трудные “случаи”, и поддерживал с ними более высокие отношения, наслаждаясь триумфом, от проделанной им работы. Случай со старшим капитаном Шельски, был как раз тем самым, особым.
Как оказалось, бог не всегда любит троицу, и, собирая человека почти из ничего в третий раз, никто не гарантировал успех предприятия. В психике происходили необратимые изменения, и наука наглядно доказала это, на примере генерала Павлика, который уже не первый год, томился в стенах психушки, мечтая вслух, чтобы его вернули обратно в состояние эмбриона.
Для наглядности, он разрисовал стены собственными фекалиями, подробно описав процесс регрессии, и дополнив его проклятиями в адрес создателя. Павлик изводил себя и весь персонал трансформированными страхами, живущими в его смутном сознании. Генерал бросался с кулаками на собственную тень и вещал с туалетного столика, о нашествии сиреневых червей.
Приступы буйства, перемежались с приступами безумного ужаса, и тогда он забивался в угол, боясь дышать. Учеными были предприняты еще две попытки, по воссозданию первоначально устойчивой психики Павлика, но все закончилось провалом. Страх царил в его душе, так он и существовал, как экспонат научной невозможности, являясь живым подтверждением того, что люди не боги.
Данте о возможности такого исхода знал, поэтому и рыдал как ребенок на груди у Гольдштейна, а затем, выплакав весь скудный запас скупых мужских слез, со всей горячностью жаркого африканского темперамента, тряс доктора за грудки, пообещав выдернуть ему все, что у него имелось. Гольдштейна тронуло неподдельное горе черного гиганта, и он согласился на эксперимент, пообещав при неудачном исходе самому сжечь себя на костре.
Дабы, обещанное не свершилось, он проводил дни и ночи возле булькающей капсулы, испытывая противоречивые чувства. В тайных мыслях своих, он, то примерял лавровый венец победителя, то впадал в полнейшую прострацию, уставившись в пространство, застывшим взглядом.. Выйдя из оцепенения, он принимался ругать себя, награждая самыми нелестными эпитетами из области психиатрии, за то, что согласился на это безумие.
Регенераторы были изобретены еще в начале прошлого столетия. Примитивными, их, конечно, не назовешь, но наука не стояла на месте. Три стеклянных контейнера в его лаборатории, это был экспериментальный вариант, он работал над их усовершенствованием всю жизнь. Это было уже третье поколение, но они были отнюдь не последним его достижением, сулившим славу величайшего эскулапа.
Сейчас он использовал еще одно открытие – протовирус, о котором не было известно пока, ни одной живой душе, кроме его помощника Вермихеля, талантливого молодого врача, так же одержимого наукой, как и сам Гольдштейн. Вот, наконец, появилась прекрасная возможность, проверить ее в действии на человеческом факторе. Сам фактор, по известным причинам возражать не стал, да и хуже ему быть уже не могло.
Сам по себе вирус, привезенный капралом Чендлером с далекой, мало, чем привлекательной Абаддоны, системы Черный Святой, был убийцей обыкновенным, и превращал человеческое тело в бесформенное крошево за десять-двенадцать часов. Чендлер, в честь которого вирус был назван, был доставлен на землю в металлическом ящике, размером тридцать на сорок см. Через короткий промежуток времени были замечены признаки распада и у других членов экипажа.
Все они погибли один за другим, без мучений, без боли, просто превратились в кровавое месиво на больничных койках изолятора и врачи были не в состоянии чем-либо им помочь. В той части пространства, откуда был привезен злосчастный вирус, объявили аварийный карантин, каждое судно проходило через тройной санконтроль, а потом еще несколько недель экипаж торчал на Родане в принудительном карантине.
Ученые несколько лет корпели над созданием антивируса, и впоследствии получив его, делали всем обязательные прививки. Разумный Гольдштейн принимал активное участие в исследованиях вируса Чендлера, и когда стихли общие страсти, стал самостоятельно проводить более глубокие исследования данного феномена.
Долгие годы, он колдовал над пробирками в своей секретной лаборатории, и, добившись определенных успехов, задумался над следующим вопросом - если вирус приводит к такому быстрому распаду организма, то может быть его можно заставить работать в обратном режиме? Почему бы и нет? Желаемая сыворотка была получена, и он экспериментировал на клонированных органах. Конечно не сразу, но неулыбчивая судьба повернулась к нему светлой стороной, и печень, рассыпанная в прах тем же вирусом, сейчас лежала целая и невредимая на дне стеклянного сосуда.
Гольдштейн не успокоился на достигнутом, и вскоре подобный орган был имплантирован больному, он прижилась и прекрасно функционировала. Ну, он же говорил, что он гений! Гольдштейн по поводу открытия распространяться не стал, а продолжал вести исследования в этой области и, наконец, настал тот день, когда он смог применить его на практике.
Включив подсветку, он внимательнейшим образом, осмотрел содержимое регенератора, и самодовольно потер подбородок. Таким недостатком как скромность, Гольдштейн не страдал, и был совсем не прочь, чтобы в быту его называли просто-Всевышний. И вот, Творец решил разделить, а, откровенно говоря, просто похвастаться своей великой победой, перед кучкой тупых приматов. Заранее предвкушая сладостный миг восторга им…им, почти что богом, он пригласил в подземное помещение, осаждающих четвертую неделю стены клиники Данте, Вентуру и Дрекера.
Парни в повторном приглашении не нуждались, явились по первому зову и последовали вслед за нашим гением в подземные чертоги. Гольдштейн эффектно выдержал затянувшуюся паузу, дабы насладиться триумфом, и, окинув присутствующих победоносным взглядом, нажал кнопку. Зажглась подсветка.
- Вот, - сделал он широкий жест, в сторону герметичного резервуара.
Все его существо упивалось величием и торжеством этого момента.
В комнате повисла чужая тишина. Взгляды всех присутствующий, были устремлены на нечто бесформенное, отдаленно напоминающее, плотный воздушный зонд, накачанный водой. Выпуклости, несовместимые с эстетикой, еще больше противоречили их представлению о совершенстве человеческого тела. Молчание стало угрожающим, и Гольдштейн почувствовал неладное.
- Ты что же, сволочь рыжая, натворил?!!! – наконец пришел в себя Вуду. – Ты что же думаешь, потрошитель вонючий, что я идиот!? Что я людей в регенераторе никогда не видел!? Это же…это же…Что это, я тебя спрашиваю?! – ох, и страшен Вуду в гневе.
Зелень стоял по стойке смирно, некрасиво выпучив глаза, на плавающий в субстанции предмет. Голова его мелко детонировала, нижняя челюсть отвисла, и закрыть ее не было никакой возможности, она тут же начинала громко стучать. Вентура опустил голову, спрятавшись за забралом длинных волос, ему было неловко за то, что он увидел.
Гольдштейна непонимание скорее озадачило, нежели обидело, и он попытался втолковать кипевшему и изрыгающему проклятия мавру, что все идет по плану. Вуду убеждениям не поддавался, и после того как Гольдштейн был объявлен трупом, он, уже не стесняясь в темпераменте, заявил, что имел интимные отношения с этим гением, его мамой, со всей этой гнусной богадельней, с каждым в отдельности и с этим долбаным стеклянным гробом. Гольдштейну ранее такого слышать не доводилось.
- Имел я твой нехороший подвиг во имя науки, два раза, экспериментатор долбанный! Сейчас ты у меня, вонючка хлорная, зубами плеваться будешь! Если ты сразу видел, что ничем не можешь помочь, какого лез, со своим шизоидными идеями?! Это что, по-твоему, человеческое тело? Маньячина ты, долбанутый на весь дюндель! Ты что с моим шефом сделал, срань тупоголовая!
Дальше Гольдштейн вообще ничего не понял, пошли слишком специфические термины и эпитеты, до которых, как правильно выразился Вуду, док своими подгулявшими мозгами дотукать не мог. Перебить арию возбужденного гостя, Гольдштейн не решался, потому как был в состоянии, близком к панике. В конце концов, непризнанный гений остался в одиночестве созерцать дело рук своих, а неблагодарные зрители удалились, пообещав напоследок, что еще вернутся, и сотворят с ним тоже самое, что он сделал с их капитаном.
- Вон ведь оно как…- прошептал он задумчиво.
В роще, неподалеку от клиники, слышен крик.
- Что делать-то будем?! Ты видел, что это светило сотворило с Шельски? Это же просто куча дерьма, какая-то! – орал разошедшийся Данте.
- А что мы теперь можем сделать?!- орал в ответ Вентура. – Мы, конечно, можем закопать его прямо сейчас, но от этого легче не станет! Придется ждать, он ведь не дурак. Раз обещал, значит, что-то может!
- Надо этого Гольдштейна вместе с его кунсткамерой, в мелкие осколки к (пиип) ням разнести! К (пиип) ой матери! На (пиип) весь этот цирк! Пииип….пииии (стерто цензурой).
- Это мы всегда успеем. Давай-ка, пошли к нему обратно, потолкуем по нормальному. Только ты не ори на него, а то у этого Пилюлькина от страха последние мозги сморщатся. Ты, Зелень, пока здесь посиди, а то не ровен час, еще расплачешься. Мы быстро.
Гольдштейн был сильно обескуражен произошедшим, но все, же принял их. О чем они там толковали, никто не слышал, но через час ангелы шеврона покинули клинику в более бодром расположении духа.
- Пошли, Зелень, он обещал, что через четыре дня все в норме будет. Если соврал, пусть пеняет на себя. Пошли, нечего здесь торчать, вернемся в назначенный срок.
Через три дня, тело действительно приобрело более удобоваримый для зрительного восприятия вид, и было переведено в следующий стеклянный агрегат, именуемый “духоловкой”. Название соответствовало функциям. В еще беспомощное, но уже живое тело, возвращалось душа и сознание. В “духоловке” происходило полное восстановление центральной и периферийной нервной системы, стирались разрушительные эмоции, связанные со смертью. Здесь происходил процесс возрождения личности.
Данте и Вентура были настроены категорично, но когда увидели вполне человеческое тело, гнев их сменился на милость, и пошатнувшаяся вера в светлый гений Гольдштейна, была отчасти восстановлена.
- Это все цветочки,- взирая на висящее в воздухе тело, молвило светило.
Сегодня, гений был рассеян более обычного, грустен и задумчив.
- В этом я как раз не сомневался. Главное чтобы дальнейший процесс прошел без осложнений.
- А что, есть проблемы? – отрываясь от созерцания прозрачной пирамиды, озадачился Вентура.
- Теперь все в руках божьих. У нее температура третьи сутки под сорок. Показатели в норме, но организм с чем-то борется. А я не могу понять, что там в ней происходит.
- А что…ой, смотрите,- умиленно защебетал Данте, - она на нас смотрит. Смотрите, рукой шевельнула, наверно здоровается. Привет, шеф! Ты в полном порядке, еще недельку позагораешь, и домой, на борт.
- На вашем месте, я бы так сильно не радовался.
- Почему? – в один голос спросили все.
- Даже если у нас все получится, ваши вояки из командования, вряд ли допустят ее к службе. По крайней мере, к полетам точно.
- Это почему же? – возмутился Вуду.
- Вы же военные, вам виднее. Рабочего материала у вас в армии хоть отбавляй, кто с ней захочет возиться? Если с головой все нормально будет, отправят в запас, вариантов нет.
- Ты уж док, постарайся, а там мы сами разберемся. Ей замену не так-то просто найти.
- О-хо-хо, молодой человек, мне бы ваш оптимизм. Ладно, визит окончен. На ближайшую неделю вы свободны, а там приходите, забирайте вашего капитана.
Тело безвольно и непослушно, словно не мое. Все рефлексы заторможены, в голове полнейший штиль. Никаких ощущений, никаких эмоций. Я поняла, что была в регенераторе. Внутри черепной коробки что-то булькало, перетекая из полушария в полушарие. Память вяло вернула воспоминания, и я, как бы со стороны увидела свой мозг, плавающий в прозрачной жидкости. А может это был не мой мозг, а чей-то другой плавал в стеклянной посудине, словно раздавленный грецкий орех. Хотя, какая разница.
Затем, память подарила мне еще один образ – Фостер. Линия скользнула дальше, и за первым образом, появилось второй – контейнер. Контейнер был в браслете на ноге…Вспышка, и отлетающая рука. Вновь и вновь повторяется эта картина, и я вспоминаю, что это моя рука. Напряжение от разгадки ребуса со словом Фостер утомило меня, и я проваливаюсь в беспросветный мрак, сменяющийся тяжелым сновидением.
Меня нет. Я – зрение, следующее за визуальным объектом. Древний заброшенный замок, меж святыми ликами, разбитых витражей, свободно гуляет ветер, гонит по растрескавшемуся мрамору ступеней сухие дубовые листья. Мое внимание приковано к одному из них, и я вижу, как он катится по полу, переворачиваясь, цепляясь за другие листья. Все, я слишком устала, и не могу быть ни зрением, ни листом. Опять наступает тьма.
На сей раз, когда я проснулась, память вернула мне все, или почти все. В узкой полоске света поднимаются мелкие пузырьки, и мне кажется, что когда-то я уже видела подобное. Хотя, мало ли пузырей на свете белом. Но эти мне кажутся какими-то особенными. Где же я могла их видеть? Какая разница…
С таким понятием, как время, я еще не знакома. Узкая полоска света, падающая сверху, и в ней сквозь водную толщу, едва видны глаза, один светлый и зеленый, второй почти черный. Внутри тела все зудит, словно там копошатся тысячи красных муравьев.
Сегодня все изменилось. Я проснулась в стеклянной пирамиде, тело еще непослушно, но появилось сенсорное восприятие. Я чувствую приятную истому, растекающуюся по всему телу, немного побаливают суставы, словно у меня лихорадка. Я чувствую конечности, ими можно пошевелить, но каждое движенье отдается болью. А вот и Данте…привет, Сэм! Рядом с ним Вентура, и еще какой-то лохматый. Его я точно вижу в первый раз.
Через пару дней меня перевели в “танцкласс”. Ко мне подключили сотню диодов, наращивающих мышечный тонус. Тот лохматый оказался доктором Гольдштейном, это его глаза я видела в полубреду, один черный, словно гипердыра, второй цвета потрепанного доллара. Теперь он просиживал со мной сутки напролет, объяснял происходящее, задавал вопросы. Все вернулось на круги своя. Компьютер подтвердил восстановление всех физических данных.
Психоаналитик, сам с виду идиотище полнейшее, выдал мне документ, подтверждающий мой социальный статус. Форма на нем косая, до того в обтяжку, что того и гляди треснет. Парфюмом несет на милю, дышать не в мочь. Процесс восстановления полностью завершен. В носу еще торчит трубка для кормления, но это временное явление, его не сложно пережить. Данте и Вентура принесли мне новую форму и белье, на трусиках цвета хаки, желтая вышивка Кенгуру.
- Ну, все, пошли что ли. Самой, небось, запах больницы осточертел.
Черный Вуду мной гордится, еще бы, форма новенькая, вся в серебристых шевронах.
- Еще полчаса, клеймо поставят.
- Чипы?
- Ну да, а то ни в одном порту не пропустят. А где остальные?
- Ли у Фостера в медицинской академии. Они целыми днями, там, в карты режутся. У новорожденного Фостера была обнаружена какая-то детская инфекция, он весь в крапинку, и Ли вроде как на карантине вместе с ним. Зелень фуршет готовит, закупает всякие непристойные глупости тоннами.
Все процедуры, соответствующие выписке были исчерпаны, клеймо поставлено, но мы и двух шагов не успели сделать, как появился патруль внутренней службы безопасности. Бесцеремонно оттеснив, возмущенных Данте и Вентуру, они затолкали меня в геликоптер, и увезли в неизвестном направлении.
В приемной ни души. Гвардейцы, которые привезли меня сюда, оставив двоих мне для компании, вышли вон. Появился бравый лейтенантик, и с любопытством оглядев меня, предложил расположиться в мягком кожаном кресле, напротив его стола. Интересно знать, что происходит? Но лишних вопросов я задавать не привыкла.
Минут через тридцать томительного ожидания, в приемную влетели красный как рак полковник Дарси, а следом за ним полковник Соммерсет. Оба на нерве, и едва поздоровавшись со мной, пулей влетели в кабинет. Ну, все, пошла жара! Я же осталась в кресле, даже не подозревая, кто же это из высшего начальства, был так озабочен моей судьбой. Через некоторое время, бравый лейтенантик, получив приказ из наушника, предложил мне зайти в кабинет.
За столом сидел подтянутый синеглазый красавец, с седыми висками. Не надо быть провидцем, чтобы догадаться, передо мной заместитель главнокомандующего силами военно-космического флота, генерал-полковник Генри Олдман.
- Присаживайтесь, Шельски. Как самочувствие? – любезно поинтересовался он.
Дарси так зыркнул на меня, что я еле сдержала смех.
- Спасибо, самочувствие великолепное. Словно заново родилась.
- Много наслышан о вас. Жаль, что раньше не приходилось встречаться.
- Отчего же, коль мы с вами, раньше не встречались, значит, дела мои были не так плохи.
Дарси закатил глаза, Соммерсет стал и вовсе пепельного цвета, как бывает у людей негроидной расы, когда они сильно волнуются. Олдман рассмеялся, и приказал ждущему под дверью “уху”, принести чего-нибудь…
- Чего бы вы хотели?
- Чего-нибудь сладенького.
- Итак, вы, наверное, уже догадались, что речь пойдет о вашем будущем?
- Догадываюсь, но пол менять не собираюсь.
- В смысле?- в глазах красавца появилось полное недоумение, граничащее с подозрительностью.
- Полковник Дарси настаивает на этом, при каждом удобном случае. Если у вас есть желание, промыть кому-то мозги, начните лучше с него.
- Она всегда такая? – обратился он к Дарси, тихо сползающему, по спинке кресла.
- Всегда, – в голосе начальства, прозвучала плохо скрытая ненависть.
- Браво! – развеселился еще больше Олдман. – Только с чего вы взяли, что мы собираемся промыть вам мозги?
- Тогда зачем я здесь? Глупо надеяться, что у вас есть желание выслушать мою исповедь в контексте тысячи и одной ночи. Моя космическая одиссея в трех томах, как я вижу, и так лежит у вас на столе.
- Почему, я всегда готов выслушать исповедь красивой женщины!
- О, в этом я не сомневаюсь, - съязвила я, ибо слава о его подвигах на любовном фронте, прогремели чуть не на всю вселенную.
- Пожалуй, в откровенности и проницательности вам не откажешь. Что ж, перейдем к делу.
И понеслось! Пока три здоровенных мужика перемывали мне кости, я с удовольствием вгрызалась в кусок шоколадного торта. Жаль, моих парней нет рядом, можно было бы делать ставки на этих уродов. Я бы, пожалуй, поставила на Соммерсета. А неплохо быть начальником, хочешь пирожными балуйся, хочешь нагоняи устраивай. Однако вскоре мой слух уловил весьма неприятную для меня тему.
Олдман недвусмысленно высказал предположение, что мне пора подумать о мирских радостях, которые так долго обходили меня стороной. И теплое местечко будет весьма кстати, дабы я безболезненно рассталась со статусом космического бродяги. Я вся напряглась, кусок застрял в горле. Но самое интересное, произошло далее.
Соммерсет из врага, внезапно превратился в моего союзника. Соммерсет, который так доставал меня, по поводу и без повода, который проходу мне не давал со своими придирками, грудью встал на мою защиту. Он прямо таки набросился на Олдмана, разъясняя, как осиротеют космические силы без моего присутствия. Ну и дела!
Дарси, опустив голову, тупо разглядывал носки ботинок и молчал. Вот сволочь, чувствуется закалка старой школой. Олдман внимательно выслушал бывалого вояку, время от времени поглядывая на меня, и видимо аргументы, высказанные в мою пользу, произвели на него впечатление. Он не сказал нет, но отправил меня на дополнительную комиссию, чтобы подтвердить мою полную вменяемость и пригодность к дальнейшему прохождению службы. Затем, он попросил удалиться моих непосредственных начальников, решив переговорить со мною с глазу на глаз.
- Вы вполне удовлетворены своей службой?
- Вполне.
- Последний рейс на Медузу, какие потери? Сидите, не вставайте.
- Два человека, один возврат…два, - исправила я себя, посмотрев куда-то мимо Олдмана.
- А рейд на Шляпу Фокусника?
- Два человека. Крит и Елкин, без возможности регенерации.
- И что вы конкретно можете сказать по этому поводу? – вот еще дурацкий вопрос, который всегда сбивает с толку.
- По больному бьете? Вы же прекрасно осведомлены о положении дел на борту.
- И все же?
- Мы разведчики, - теперь, в голосе моем звучала сталь, – Вы нас для того и посылаете вперед, чтобы нас убивали первыми.
- А вы не волнуйтесь так.
- А я не волнуюсь. Вы спросили, я ответила.
Некоторое время, он смотрел на меня долгим изучающим взглядом, затем стряхнул со стола несуществующую пыль.
- Идите, Шельски. Надеюсь, мы с вами еще встретимся в более спокойной обстановке. Еще одну минуту, - остановил он меня, когда я была почти в дверях. – Вы ничего не забыли внести в свой отчет о Медузе?
- Две новые формы, агрессивные, неконтактные. Ситуация 9,9 подтвердилась. Еще один индивидуум, контакт установить не удалось, в силу известных вам причин. В отчете все более подробно, все до мелочей.
- И это все, что вы видели? – он сделал ударение на слово «все».
- Все.
Я посмотрела на него с удивлением, не понимая, к чему он клонит.
- Хорошо. Сегодня день у вас свободный, а завтра явитесь по адресу, который даст вам мой референт. Удачи вам.
Тот же геликоптер доставил меня обратно, к белоснежному корпусу клиники. Я присела на каменную скамью, в тихом парке, окружавшем здание, и стала перебирать отдельные детали разговора с Олдманом. Он все время повторял один и тот же вопрос, словно пытался уличить меня во лжи. Что видели, да что видели? Дались им эти черные кнопки! Других проблем, что ли нет? А может это мадам Нафталин так возбудила их? Так в чем дело, пусть зарядят еще один рейс на Медузу, и потолкуют с ней по душам.
Ладно, время покажет, что к чему. Надо связаться с Данте, он наверно до сих пор бушует по поводу моего отсутствия, как бы дров не наломал. Опасение весьма реально, он чинов не чтит, кому угодно голову свернет. Я подошла к ближайшему автомату, выбрала функцию видеофона, провела рукой над сканером. Автомат снял средства с моего счета, считав реквизиты с чипа. Я уже набрала код справочной, но во мне, вдруг, шевельнулась совесть. Сбросив прежний номер, я уверенно набрала код, отчего дома. На звонок никто не ответил. Может, оно и к лучшему, но все же дозвониться следовало. Я давно не выходила с ними на связь.
Набрав другой номер, я прижалась ноющим виском, к прохладному металлу. Компьютер что-то пробубнил, затем в мониторе вспыхнул яркий лоскут голубого неба, и мама, залитая шоколадным загаром. В руке запотевший бокал с соломинкой, одежды минимум. Она поправила темные очки, и, наконец, соизволила взглянуть в монитор.
- Александра? – в голосе сквозило неподдельное удивление. – Блудная дочь соизволила наконец-то объявиться! Какими ветрами тебя сюда занесло?
- Здоров, мам.
- Откуда звонишь? Вижу небо у тебя над головой. Удивлена, что не очередные трущобы.
- Я на Терре…на Земле.
- Что-нибудь случилось? – насторожилась она.
- Не, все нормально. Просто пара свободных дней, можно сказать премия за хорошее поведение.
- Знаю я твои премии.
- Все нормально. Дома никто не отвечает,- постаралась я, съехать с неблагоприятной темы, а то сейчас начнет отчитывать.
- Мы на Тритоне отдыхаем. Ты бы видела, какая красота вокруг!
- Да была я на Тритоне, там и правда ничего.
Ну, была я на Тритоне! Три дня, там, на ремонте проторчали. Мне еще в руку как раз кусок железа вставили, по поводу перелома.
- Как отец?
- Отец как отец, все носится с защитой прав колонистов, словно ничего другое, кроме этих существ, его не интересует. Твой брат, Тристан, кстати, стал одним из крупнейших банкиров. Равнялась бы на него, приехала бы на племянников посмотреть. Они уже третьего ждут, пока ты…
- Молодец, братец. Поцелуй его за меня, - перебила я ее.
- У тебя деньги-то есть?
- Да, мам, все в порядке, я же говорю, премию выдали.
- Как там твой зоопарк?
Домашним была выдана легенда, что я криптозоолог. Ну, правильно, а чем я еще могу заниматься?
- Ты плохо выглядишь, впрочем, как всегда. Тебя что, там, не кормят?
- Отчего же, исключительно шоколадными тортами.
- Ешь больше витаминов.
- Хорошо, мам. Меня ждут, надо идти.
Как-то неприятно заныло под ложечкой, впрочем, как всегда после звонка домой. Я глупо посмотрела на свою форму, словно очнулась от грез, и впервые увидела ее трезвым взглядом. Жизнь продолжалась. Теперь у меня на рукаве еще один черный матовый шеврон, для воскресшего обязательный. Чтобы все видели, и кто-то обязательно бросит тебе в спину…зомби.
Данте примчался на оптере, злой как черт и красивый как африканский бог. Скальп свежевыбрит, глаза сверкают. По дороге в порт, он высказал различные предположения, что бы он сделал с начальством. Кровожадно, но стиль чувствуется. Возможно, его далекий предок был каннибалом. Мы забрали всю команду, и, поехали в бунгало, расположенное на берегу живописного озера.
Вентура наверняка соблазнил какую-то небедную леди, и она предоставила ему свои загородные апартаменты. Мы пили, пили и пили, проверяя на прочность мой новый организм. В крапчатом Фостере никто не сомневался, а по поводу меня отпускались различного рода шуточки.
- Странно все это, комиссия какая-то, - молвил, возрожденный Фостер. – Нас всех через детектор пропустили, все мозги наизнанку вывернули. Вентура, вон, под гипнозом покаялся во всех своих греховных похождениях. Надо же, как парня пробрало!
- Да, дела, - задумчиво протянул Ли.
- Вы как меня на Медузе-то нашли? – поинтересовалась я, любопытно, все же женщина. – Почему задержались?
- Бррр, шеф, лучше не вспоминать. Я как вспомню, как мы тебя собирали.
- Это все Вуду! - поддерживает диалог Вентура. – Нам было приказано убираться оттуда подобру-поздорову, а он уперся рогом. Никуда, говорит, без нее не полечу. Я вас всех самих здесь заживо похороню. Пусть, говорит, меня на абсорбцию отправят, но я вам глаза-то повынимаю! Орал так, что уши заложило. Они хотели нас в принудительном порядке отбуксировать, да кто ж им позволит.
А чего там мин понатыкали, так хоть убей не пойму! Два легиона прислали. Не знаю, может, мадам Нафталин генеральное сражение хотели дать. Черт бы меня побрал, если я, хоть что-нибудь понимаю. Зеленка взбеленился, плюнул в рожу Хотабычу. У них там майор такой есть, его прадед, наверное, еще при Понтии Пилате сирийским наемником в кавалерии служил. Только почему именно ему, один бог знает. В общем, разошелся парень не на шутку!
Все смеялись. Зеленка чувствовал себя героем, и смеялся как ребенок, подкладывая мне в тарелку, всяких вкусностей. Праздник удался на славу, а к утру явился вездесущий патруль внутренней охраны, и бережно упаковал меня в геликоптер. Через сорок минут я была доставлена на плоскую крышу, уходящего далеко под землю бункера, и предстала пред той самой комиссией, человек из двадцати.
Раздев донага, меня трое суток держали в каменном пенале, с болезненно ярким белым освещением. За стеной что-то нестерпимо громко дребезжало, словно алмазный бур работал на твердой породе. Лишенная сна, я впала в состояние прострации. На допросе требовалось лишь одно, сведения о Медузе.
Со мной работал какой-то особо ухищренный специалист, в плане шастанья по чужим мозгам. Доверительно заглядывая мне в глаза, он вкрадчивым шепотом задавал один и тот же вопрос, что вы видели? Если бы я понимала, чего они от меня хотят…дальше еще круче.
Руки все исколоты, в голове хаос. Я бы им уже все что угодно рассказала, но я, хоть убей, не понимала, что от меня требуется. Нервы стали сдавать, появилось желание перегрызть вены себе, или этому задушевному шакалу, что постоянно терзал меня одним и тем же тупым вопросом.
В таком состоянии меня и нашел вездесущий Соммерсет. Мрачно наморщив скальп и скрипнув зубами, он достал из пакета одежду, и помог мне одеться. Без него я бы с этим делом не справилась.
- И что теперь? – без всякого энтузиазма спросила я, когда мы взлетали с плоской крыши.
- Тебе дан долгосрочный отпуск.
Я видела, что он сам не свой, и ему стыдно за эти слова.
- И что это должно для меня означать?
- Это армия, девочка моя. Пока отдохнешь. Тебе дали путевку на круиз-лайнер. Потом видно будет.
- Звучит как реквием. Меня вернули к жизни, чтобы сделать рабом предрассудков. Я, что, лишена права голоса в свою защиту?
- Надежда еще есть…
- Надежда есть всегда, но союзник ли она?
- Ты очень-то не усердствуй, я и так сделал все что мог. Поменьше думай и развлекайся на полную катушку. Нельзя показывать свою боль, к хорошему быстро привыкают, и требуют еще и еще, слетаясь, словно падальщики на твой крик. Не смей доставлять им такого удовольствия. Это приказ.
- И где же буду развлекаться?
- Тут, неподалеку, в системе Пятого Меридиана.
- Ну и дыра…
Круиз-лайнер “Бишоп”, серая девятипалубная махина, мало, чем отличался от любой другой посудины туркласса. Он больше походил на зверинец, нежели на настоящий корабль, к тому же он был откровенно стар и грязен. Флот на мне явно сэкономил, поселив, в крошечную каютку на самой нижней палубе. Ниже просто некуда, там уже технические отсеки. Наглый стюарт в задрипанной, не по возрасту игрушечной униформе, приносил мне невкусный завтрак, и, по-моему, даже пытался заигрывать, пока не увидел меня в форменной куртке, с тремя матовыми знаками на рукаве.
- Зомби,- сказал, он мне прямо в лоб, не подумав.
Пришлось научить его хорошим манерам, после этого, он стал называть меня, не иначе как “сэр”. Одежды у меня другой не было, так что пришлось щеголять в форме. Я много спала, иногда читала в чахлом запущенном садике, среди тусклых, забытых солнцем деревьев. Исправно ходила на обед и ужин, созерцая со стороны общее веселье, бурлившее через край, на борту облезлого ”Бишопа”.
Одной палубой выше, обитала женская делегация. Не знаю уж, в состав какой организации они входили, только в самом начале это были чопорные, наглухо закованные в пуританские одежды дамы. Но чем дольше длилось путешествие, тем короче становились их юбки, и, косметически усиленные лица, все реже покидал пьяный смех. Через неделю, они уже выписывали по освещенному коридору на немыслимых каблуках, одежки их представляли собой самый пестрый карнавальный реквизит.
Они были постоянно пьяны, веселы и переимели всю команду судна, включая задрипанного стюарта. Куртка на нем была вечно полурасстегнута, он был постоянно зацелован до состояния невменяемости, и смотрел на меня нагло и вызывающе, как бы говоря “такого парня упустила!”. Я сиротливо жалась к стене, пропуская в коридоре веселые группы разогретых отдыхающих, подшучивающих надо мной дамочек, и растерзанных любвеобильных членов команды. Не скрою, я пользовалась особой популярностью, у некоторых из них.
Особо мною заинтересовался местный Казанова, имеющий черты сходства с Вентурой. Он пользовался большим спросом у дамочек из делегации, и посему решив, что ему все дозволено, попытался приударить за мной. Пришлось поставить его на место, применив обычный кулачный фактор. После этого, он проникся ко мне уважением, но его поруганная гордыня не упускала случая, поддеть меня своими плоскими шуточками.
Однажды я увидела как он и еще несколько человек из техперсонала, в суматохе мчались по коридору. Похоже, у них случился какой-то аврал. Последовав за бегущими, я увидела, что внизу творится полнейшая неразбериха. Среди снующих рабочих, стоял капитан в белоснежной форме, и дико вращая глазами, орал на всех сразу. Не знаю, как звали этого белоснежного пижона, может быть даже сам Бишоп, но, похоже, он был совершенно не готов к подобной ситуации, поэтому так и надрывался.
Осмотревшись по сторонам, я увидела, что рухнула правая часть несущей конструкции, обеспечивающая подачу кислорода в жилые отсеки. Честно говоря, ей давным-давно нужно было это сделать. Она какое-то время еще держалась на честном слове, но, не выдержав нагрузки, развалилась на две части, потащив за собой, соединяющие шланги и трубы. Тут работы часа на два, но при такой суете, это затянется надолго.
Нервы не выдержали, и, представившись, я предложила капитану свою помощь. Он даже для приличия не стал отпираться, свалив все на меня. Послав всех куда подальше, я оставила нескольких технарей, среди которых был и Казанова. Через пару часов, исправив неполадку, мы уже сидели на ступенях, попивая светлое пиво, и болтали как старые знакомые. Оказывается, парень был наслышан, о моих подвигах и с той поры я возымела покой. Меня больше никто не доставал своими ухаживаниями, Казанова лично об этом побеспокоился.
В один из дней, меня, сто раз извинившись, вызвал к себе запиской капитан. Меня срочно вызывали на переговоры с Террой. Придя к нему в каюту, и пропустив по порции виски, я дожидалась сеанса связи. Шли сильные помехи, и причиной тому был метеоритный поток. Когда связь наладилась, Бишоп из вежливости удалился.
Шельски, тебя допустили к полетам,- без всяких здрасьте, заявил Соммерсет.- Вечером за тобой прилетят твои уроды, так что собирайся. И запомни хорошенько, одна промашка, и ты вылетишь с флота! Ни один господь бог тебе не поможет! Олдман имеет непосредственный интерес, к твоей никчемной персоне.
Монитор погас. Казанова, прослышав о моем отъезде, проводил меня до челнока, пожелав удачи. Пожалуй, впервые в жизни, меня кто-то провожал, не считая охраны.
***** глава 9
Челнок плавно втек во входной отсек, воздух заполнил помещение. Наконец-то я на Кенгуру. Все кажется новым, и до боли родным. Знакомые лица тоже кажутся новыми и светлыми, а Вуду, необычайно черным и большим. Дарси не заставил себя ждать, появившись в мониторе, он был даже вежлив, и позволил себе осведомиться о моем здоровье.
- Будете сопровождать дипломатическую миссию с Проветлы. Координаты в компьютере. Шельски, постарайтесь быть любезной. Легат в землянах души не чает, наши его завалили подарками, так что он готов на все ради сотрудничества с Террой. Постарайтесь не убедить его в обратном.
- Вас понял.
- В системе Руфины вам на борт доставят несколько ящиков. Передадите по назначению.
- А что, транспортные суда уже не выполняют своего прямого назначения?
- Секретный груз.
- Вас понял.
- Все.
Сопровождать дипломатические миссии дело обычное, иногда даже приятное. Получив груз, состоящий из четырех неподъемных ящиков, подъемник для них и клетку с двумя черными воронами, мы прибыли с еще пятью кораблями конвоя на Проветлу. Легат оказался надутым тщеславным типом, в котором читалось явное сходство с ящером комодо. Его неизменным атрибутом был черный кожаный плащ, в нем он ел, спал и предавался размышлениям о превратностях судьбы.
Командиры экипажей были милостиво допущены на кратковременную аудиенцию. Легат Чирон потчевал нас желеобразным голубым напитком, и вещал о любви ко всем обитателям планеты Земля, особенно к ее дарующей части. Содержимым ящиков, он остался вполне доволен, и признал истинную ценность привезенных даров. Не пожелав расстаться с презентами, он приказал оставить их на борту до лучших времен. Видать, не доверял своей свите.
Ворон – носитель небесного огня, что когда-то был послан Прометеем, дабы спасти весь род человечий от проклятия циничных богов, вызвал в нем чувства противоречивые. В холодных глазах легата блеснула жадность. Похоже, он боролся с демоном соблазна, царившем в его душе, если она у него вообще была. Когда он смотрел на птиц, у него начиналось обильное слюноотделение, и соблазн сожрать презент, был велик. Но варваром слыть ему не хотелось, и поэтому он боролся с вожделением, проверяя на прочность силу воли.
В день отлета, он появился на взлетной площадке в своем неизменном черном чехле и большим белым попугаем на плече. Чирон прошел вдоль линии почетного караула, выборочно пожимая руки, осчастливив своим вниманием и меня. Приблизившись со своей многочисленной свитой, он потряс мне руку холодной влажной пятерней и высказал слова благодарности, по поводу того, что мой доблестный экипаж будет сопровождать его персону во время полета. Птица на его плече, утомленная долгим бездействием потянулась, крыло дрогнуло, расправляясь.
Движение это вызвало во мне какие-то странные эмоции, на лбу выступила холодная испарина, по телу пробежала неприятная дрожь. Я не понимала, что со мной происходит, но это стало какой-то навязчивой идеей. Целую неделю я безнадежно пыталась справиться с безотчетным чувством напряжения, но у меня это плохо получалось.
Флагманский корабль еле плелся, боясь расплескать драгоценного гостя, ускорители застыли в летаргическом сне. Данте и Фостер, томились в рубке рядом со мной. На борту царила тоска. Внезапно возникший метеоритный поток приятно оживил обстановку, все собрались в центральном отсеке, чтобы полюбоваться на звездопад, и опять разбрелись по своим местам. Зеленка принес горячий кофе, я потянулась за чашкой, и уронила лежащий на коленях лист бумаги.
Лист плавно перевернулся, и, взмахнув белым крылом, опустился на пол. Во мне все замерло, опять эта странная дрожь. Потом стало еще хуже, обзорное стекло качнулось, растекаясь скользящими белыми точками. В памяти, с оглушающим треском, раскрылось гигантское белое крыло, и я без усилий взмыла в глубокую небесную синь, испытав прекрасное чувство свободы. Потом возникло второе крыло, и нежно-голубой труп, спящий в объятиях дерева. Огромные, в полнеба, глаза слепого. В моей голове, скользнул призрак надвигающегося безумия, в мыслях воцарился хаос.
- Зигги! – кричал во тьме хаоса чей-то голос, до странности похожий на мой.
- Шельски, что с вами?! – услышала я издалека голос Дрекера. – Да, что же это такое?!
- Сколько до Медузы? – спросила я у Данте, четким, без капли смятения, голосом.
- Все, звездец, слетела с катушек, - прошептал он.
- Сколько?!
- По времени?
- Да.
- Если двойной прыжок, то сутки, не меньше. Слушай, я, сейчас Ли позову, он тебя осмотрит. Полежишь в пилюльке, придешь в себя…
- К черту! Сколько до ближайших ремонтных доков?
- Да не возбуждайся ты так, - он и правду решил, что у меня крыша съехала. – Не знаю я, сейчас у компьютера запрошу.
- Передай на флагман, что у нас поломка, метеорит пробил обшивку. Быстро, потом рожи корчить будешь.
- Может все- таки объяснишь?
- Нет! Не тупи Данте. У нас времени в обрез, запрашивай экстренный ремонт.
Флагман забеспокоился по поводу пробоины, еще бы, “Кенгуру” немалых денег стоит, и ремонт позволил. Мы медленно вышли из конвоя, взяв для отвода глаз, направление до ближайшего порта, где могли получить техпомощь.
- Всех в “упаковку”! Ускорители на полную!
- Дура ты ненормальная! Тебе же боком выйдет! – заорал Вуду, в глазах его застыла боль.
- Заткнись! Выполняй приказ! Я знаю, что делаю!- рявкнула я на него.
Перечить он не стал, просто не успел.
***
После затяжного прыжка, команда медленно приходила в себя. Зелень в одних трусах сидел в адаптере и пялил глаза на происходящее, словно был не в себе с великого похмелья.
- Вставай, малыш, сейчас будет бум! Данте, выключай движки, воспользуйся инерцией. Надо, чтобы все было тихо тихо. Следи, чтобы нас не заметили.
В рубку зашел, зевающий Вентура. “Кенгуру” тихо подкрался к Медузе. Мои опасения были оправданы. На орбите дрейфовал ”Остроносый”, монстр из взрослых кошмаров. Сон как рукой сняло.
- Ничего себе. Боевой крейсер по правому борту,- сразу возбудился Вентура.
- Да, что-то неладное с этой Медузой.
Фостер с сомнением поглядывал на черную махину, висящую словно рок, в открытом пространстве.
– Ты что же, шеф, хочешь его на абордаж взять, или нашими пукалками запугать? Смотри, еще несколько кораблей.
Данте, положи ”Кенгуру” на обратную орбиту, чем позже нас запросят, тем лучше. Здесь сказками про то, что я потеряла свой кислородный баллон, на балу у мадам Нафталин, не отделаешься.
- Может, все же объяснишь, что происходит?
- Сам увидишь. Что они, по-твоему, делают?
- Команду на ”Остроносый” возвращают, сейчас, наверное, пломбировать начнут. Крейсер против кнопок, не крутовато ли?
- Наконец-то ты научился пользоваться мозгами. Ты понял, они сами и ликвидировали спасательную экспедицию.
- Зачем?
- Ай-яй-яй, как же мы опоздали! – у меня заскрипели мозги, надо было срочно принять решение, и решение это, должно быть единственно верным.
- Вентура, челнок к высадке! Только все делать очень быстро, может, проскочим. Ну, что, Вуду, дадим “Остроносому” под хвост?
- Куда скакать-то?! Из нас пастилу сделают в один заход! А, делай что хочешь! – махнул он рукой, всердцах.
- Какое вооружение? – осведомился Вентура, в глазах его появился до боли знакомый блеск.
- Найди несколько лопат и большой брезент.
- Брезент?!!!
- Сними чехлы с ящиков. Зелень, заряди упаковки, пока нас не будет. Что-то мне подсказывает, что они нам скоро пригодятся. Мы быстро, одна нога здесь, другая там.
- Тьфу, на тебя, Шельски! Одна здесь, другая там! Че несешь-то! – голос Вуду мог соперничать с ракетной установкой по силе и детонации.
- Сволочи, они уже обстрел начали, снаряды временные…
- Во, во, куда ты лезешь?!
Челнок быстро скользил по вечерним сумеркам, минуя препятствия, стараясь держаться как можно ближе к густым зарослям.
- Ты точно спятила, Шельски! Смотри, там дальше дыра на дыре. Что ты здесь хочешь найти? – продолжал брюзжать Вуду, но глазки уже блестели, выдавая охотничий азарт погони за опасностью.
Стоп!
Я выпрыгнула из челнока, и, подбежав к камню, похожему на забавного зверя, стала с ним обниматься.
- Давай быстрей, что ты там застряла!- подгонял меня Вуду.
- Что это?- для обычно молчаливого Ли, это была почти тирада.
- Это параллельное пространство. Давай сюда, быстрее!
Мы сразу попали в рассвет. С неба валил пушистый снег, и я не сразу поняла, откуда он взялся. Повсюду летал пух и тлеющие листья.
- Неужели опоздали…
Отчаянье переполняло мою душу. Среди черных отвратительных ям, валялись куски деревьев и человеческой плоти, смешанные с землей. Острый кислотный запах затруднял дыхание, от него слезились глаза, и адским огнем, жгло в легких.
Меж кусков плоти, по израненной земле, ползал на четвереньках слепой. Воя, словно обезумевший, он пытался что-то нащупать в искореженных, облепленных пухом, останках.
- Армион, где Зигги? Остался еще кто-нибудь?
Слепой мотал головой из стороны в сторону, словно пытался избавиться от этого адского наваждения. Наконец, нащупав целое тело, он сел на землю, и положив голову беспомощного юноши на колени, погладил его по обнаженному плечу. Он был контужен взрывом, из ушей черной струйкой текла кровь. Сердце сжалось, при виде его мучений и скорби. Я вырвала из рук Вентуры лопату и начала выкапывать ростки, зеленым островком, торчащие из-под пуха.
- Какого черта стоите, помогайте!!!
Мои парни были явно обескуражены действиями, производимыми мной, но ослушаться не посмели, и взялись за лопаты. Слева послышался тихий крик, я обернулась, и увидела Зигги. Данте, высоко подняв лопату, наступал на ошеломленного юношу, и не трудно было догадаться, что за этим последует.
- Не сметь, Данте! Не сметь! – что было сил, закричала я. – Зигги, иди ко мне! Где все остальные, остался еще кто-нибудь?!
Зигги был в состоянии шока, он поводил головой, дико озираясь по сторонам. Не смотря на безумие происходящего, я успела заметить, как выросли его крылья. Он стал похож на настоящего ангела, такого, как его рисовали на сказочных картинах.
- Шеф, - позвал меня Фостер, - они возвращаются. Началась обратная атака.
- Зигги, пожалуйста, помоги мне. Собери всех, позови. Нам не справиться без твоей помощи.
Брови привычно поднялись у переносицы, дрожащие губы беззвучно шевелились, и я поняла, что он с кем-то разговаривает. Значит, еще не все потеряно. Данте отнес раненного юношу в челнок, вслед за ним поплелся, совсем обессилевший Армион. Яркие вспышки возвращались со стремительной скоростью, сливая весь горизонт, в холодное белое пламя.
- Пора дергать отсюда, через пару минут от нас самих мокрого места не останется!!! - закричал мне в самое ухо Вентура, стараясь перекричать грохот рвущихся снарядов.
- Копай! Будь осторожен с саженцами!
Сверху раздался пронзительный свист, и на развороченную землю опустились Линур и Далил. Спустя мгновение, появился Иона.
- Что там с ростками?
- Вроде все здесь.
Груженый челнок вяло двинулся с места, проскользнул сквозь незакрывшуюся дыру, и поплыл над землей.
- Отчего так медленно?
- Перегруз! Грунта набрали на целый заповедник! – огрызнулся Вуду.
- Включай ускорение, сдохнет, черт с ним! Лишь бы успеть!
Челнок вздрогнул и рванул вверх. Внутри него все смешалось – люди, крылья, саженцы и обезумевшие от боли глаза слепого, который из последних сил, удерживал в своих объятиях юношу с развороченной грудью.
Зеленка лишился дара речи, увидев с какими трофеями, мы вернулись.
- Нечего беньки пялить, - бойко командовал Вуду, - давай, Ли, принимайся за работу! Раненых полно!
- Зелень, тащи с Фостером грунт в нижний отсек. За каждый саженец головой ответишь, – вторила я ему. – Данте, снимай корабль с орбиты, чтоб через секунду духу нашего здесь не было!
Все действовали быстро и слаженно. Ли и Фостер занимались ранеными. Зеленка и Вентура трамбовали грунт в пустые ящики. Данте исполнял дьявольское соло на пульте управления, уводя Кенгуру с места преступления.
На операционном столе в санотсеке, лежал раненный юноша, развороченная грудная клетка вызывающе зияла на мертвенно белом теле. Я, честно говоря, даже не знала с чего начинать. Он не подавал никаких признаков жизни, лишь на приборе чуть вздрагивали зигзаги, показывая, что необратимые процессы в организме только вступают в свои права, и время было против нас.
Ли был врачом от бога, но в свое время, не окончив последний курс, перевелся в военно-космическую академию, так и не получив диплома врача. Притяжение звезд оказалось сильнее инстинкта врачевания, но его знания и навыки, всегда были уместны в нашем ремесле. Сейчас перед ним был двадцатилетний, не до конца сформированный эмбрион, и он со своим извечным «ну, дела» почесывал затылок, не зная, что именно предпринять.
- Ладно, заштопаем, а потом будем посмотреть.
Он извлек из ящика несколько замысловатых инструментов и принялся за дело, а мне пришлось ему ассистировать. Он ловко соединял поврежденные ткани и запаивал место соединения лазерной системой, или ставил скобы, наращивая костную ткань специальным составом. Скоро у меня зарябило в глазах, а он все продолжал ставить одну за другой, блестящие скобы. Завершив работу, Ли заклеил поверхность раны хирургическим пластырем.
- Сойдет. Потом отрихтуем. Сейчас только инъекцию с рабочим материалом вкатим…
Фразу закончить он не успел, влетел разъяренный Вентура.
- Таможенный контроль! Требуют немедленный досмотр судна!
- Они уже на борту?
Я умылась холодным потом, мозг судорожно искал варианты выхода из тупика. Прелестный ход, ничего не скажешь. А я-то, было, решила, что обвела всех вокруг пальца. Это все равно, что забежать на борт боевого эсминца с молотком в руке, и лупить всех по башке, думая, что на тебе шапка невидимка.
- Данте весь серый и злой как черт. Костерит тебя, на чем свет стоит. Повелевай! Что делать-то?!
- А ты можешь орать еще громче?!
Я осмотрелась. Санотсек напоминал место кровавого побоища, на столе полутруп, на полу контуженый слепой.
- Ли, убери это все, - взмолилась я.
- Ок.
Я помчалась в рубку. Данте был в ярости, он скрежетал зубами, и горящим взглядом испепелял обзорное стекло, за которым бронзовым боком ухмылялся таможенник. Брюхо его чуть приоткрылось, и из него выплыл челнок. В рубке собралась вся команда, и все вопросительно уставились на меня.
- А я не знаю, как ты выкрутишься, на сей раз,- съехидничал Вуду.
- Ну…Дрекер, давай всех гостей в упаковку! Вуду, задержи их на несколько минут, выиграй немного времени!
- Заряженных “Упаковок” всего три, а гостей шестеро! – кричал мне вслед Зелень.
- Воткни по двое! Вуду, уничтожь данные о высадке.
Я уже мчалась по коридору в свою каюту. Вытряхнув содержимое сумки на пол, я отрыла нечто из яркого шелка и помчалась в душ. Нужно было привести себя в порядок, я была вся с ног до головы в кровищи. Сердце мое отчаянно билось, стремясь вырваться наружу. На бегу срывая форму, я влетела под холодный душ, и начала тщательно отмывать кровь с рук. Она не отмывалась, поэтому пришлось проделать эту процедуру не единожды. Затем, я сунула голову в сушилку и стала натягивать на себя шелковое чудо.
Пояс как на грех, никак не завязывался, потом затянулся мертвым узлом, а концы оборвались. Дышать было почти невозможно, узел так туго затянулся, а времени распутывать его, не было. На ходу впрыгивая в ботинки, я уже неслась обратно, но, не добежав несколько шагов, резко затормозила, схватившись за огнетушитель. Впереди слышались незнакомые голоса.
- Данте, почему посторонние на борту? – недовольно осведомилась я.
Вуду обернулся и застыл с открытым ртом. Изящно опираясь локтем, на панель дверного проема стояла я, короткий шелковый халатик с драконами выгодно удлинял ноги, торчащие из расшнурованных форменных ботинок. В левой руке, дымящаяся ароматная сигаретка, в правой скромный красный огнетушитель.
- В чем собственно дело?- голос капризный и недовольный, все как надо. – Я к вам обращаюсь!
- Обычная процедура…мм…капитан Шельски,- офицер таможни был слегка обескуражен, что и требовалось.
- А вы всегда с огнетушителем ходите? – поинтересовался второй, не в меру искушенный.
- Обычная техника безопасности при курении, а что?
Пепел с сигаретки серым столбиком падает на пол.
- Поступило распоряжение Ф9,9. Наличие чужой формы жизни на борту…
- Да что вы говорите, офицер? – абсолютно искренне удивляюсь я, уставившись на Вуду.
Данте пожимает плечами, он действительно чертовски похож на пришельца.
- Мне кажется, что единственная чужая форма на борту, это ваша, таможенная, а у всех остальных как раз своя, родная. Ну, ладно, если вам так хочется, ройтесь. Только аккуратнее, не охота после вас генеральную уборку делать.
В проеме рядом со мной возник Вентура. На бедрах влажное полотенце, кожа поблескивает крупными жемчужными каплями, вода стекает с мокрых длинных волос, зачесанных назад. Сразу видно, что мы проводим много времени в замкнутом пространстве, в голову приходят одни и те же мысли. Если сейчас еще кто-нибудь появится в таком виде, на базу сообщат, что на борту “Кенгуру” имеют место сексуальные оргии.
Таможенники шустро разбежались по отсекам, принюхиваясь, присматриваясь и что-то громко роняя. Сейчас нас ничто не спасет, там, где таможенники, ни бог, ни черт уже ничего не решают. Я сидела в кресле, ни жива, ни мертва. Два офицера осчастливили меня своим присутствием, и задавали, как они изволили выразиться, конкретные вопросы. Я реагировала на них нехотя, слегка утомленно, время от времени закатывая глаза. Дышать-то было трудно!
- Что вы делаете в этом секторе?
- Возвращаемся из ремонтных доков.
- Откуда именно?
- С Присциллы, - выручает меня находчивый Данте.
В рубку заходят бледный Зеленка и мрачный Фостер. Взгляды обоих устремлены на мои ноги, сложенные одна на другую на пульте управления. Ли заходит последним, он весел и покачивает головой, глядя в потолок. Я уже поняла, что нас неспроста не заметили, и час времени, выигранный у судьбы, для высадки на Медузу, это не что иное, как хитроумный замысел. Все было просчитано, и я попалась в эту ловушку. Непонятным оставалось лишь то, почему они не применяют к нам жестких мер. Возможно, они хотели застукать нас с поличным.
- Ройтесь быстрее и отваливайте,- разозлилась я, чувствуя, что у меня начался синдром сдавливания.
- А вы нелюбезны!
- А вы! Врываетесь посреди ночи, стаскиваете людей с постели, - тут я смотрю на обнаженный торс Вентуры. – и вообще, не было никаких указаний на ваш счет. Шастают тут, понимаешь, потом вещи пропадают.
- Вы на что намекаете? – возбудился искушенный.
- На вас. Перевернете все вверх дном, потом ничего не найдешь!
- Ну, знаете!
- Да знаю, знаю.
- Что в ящиках?!
- Презенты! Для легата Чирона! Хотите международный конфликт?! Давайте, копайтесь! И травку его еще прихватите, там, в техотсеке! Он тогда вас всех живьем сожрет! Мы же дипмиссию сопровождаем!
Как гром среди ясного неба, звучит зуммер вызова с Терры. На мониторе появляется озабоченный лик Дарси. Он подозрительно вглядывается в происходящее.
- Что там у тебя опять, Шельски?
- Таможня.
- По поводу?
- Не знаю. Наверно кто-то настучал, что я марихуану тоннами перевожу.
- А ты перевозишь марихуану?
- Боже упаси! Я чту уголовный кодекс и декларирую все доходы.
- Так что там, черт возьми, происходит?!- наконец взрывается Дарси.- Посторонним немедленно покинуть судно! Сель 485 абсолют, ситуация Н зеро-зеро, координаты переданы на компьютер. Выполняйте немедленно!
Этого не может быть! Спасение пришло неожиданно, когда казалось, что петля на шее уже затянута. Я посмотрела на таможенников с сарказмом, смешанным с сочувствием.
- Жаль, господа, что мы ничем не смогли вам помочь. Но что поделаешь, такова жизнь.
Таможня скоропостижно удалилась, не успев полностью разгромить Кенгуру.
В рубке управления, прозрачным ладаном повисла тишина. Само провидение голосом Дарси отдало приказ, а то нам точно была бы крышка. Все вздрогнули, опять осветился монитор. Я бы не удивилась сейчас, если бы сам господь бог явил нам свой таинственный лик, но это был Соммерсет.
- Шельски, мать твою! Мне уже все доложили, мать твою! Где ты опять шляешься, черт бы тебя побрал! Почему в таком виде? – он заглянул одним огромным темно-вишневым глазом в происходящее.
И дальше он рассказал все, что думает о дисциплине в армии. Затем он высказал пожелание, о вступлении в интимную связь с каждым из нас в отдельности, в совокупности, со всеми военно-космическими силами, с нашим посредственным, и непосредственным начальством. С приказом, полученным от них, с Кенгуру, и со стулом, на котором он сейчас протирал свои портки. Монолог произвел на всех должное впечатление, конечно не призрак отца Гамлета, но пробрало до мозга костей. Экран погас на мгновение и зажегся снова. Соммерсет выложил все, что забыл сказать ранее, и затем добавил уже совсем тихо.
- Шельски, я тебя умоляю, вернись, пожалуйста, живой. Ты уже поняла, они тебя на верную смерть посылают, но ты постарайся. Постарайся, назло всем этим шакалам. Я тебя вырастил и цену тебе знаю. Ты сможешь…
Вернешься, я тебя в гости приглашу. Знаешь, какое моя старуха варенье из ревеня варит. И уродов своих можешь взять с собой…только вернись, пожалуйста…
Связь отключилась. Я сняла ноги с панели. Пояс на халатике, наконец, лопнул, обнажая далеко не элегантное форменное белье цвета хаки, с желтой дурацкой вышивкой “Кенгуру”.
- Все, я больше не могу, - промычала я, - Роль миротворца не по мне. Выйду в отставку, буду в белоснежном кителе туристов на Тритон возить. Солнце, песок, мороженное в стаканчике…
- Ладно, Шельски, не убивайся ты так. Мы фартовые, может, и на сей раз пронесет.
- Пошел ты, Вентура…вместе со своим полотенцем! Я ведь не железная.
Да, напряжение дало о себе знать. У смертных есть предел и сейчас мне об этом очень недвусмысленно напомнили. Все как-то неловко засуетились вокруг меня. Напряженный Зеленка, переминался с ноги на ногу, не зная на что решиться.
- Я, наверное, пойду, - неуверенно спросил он, - А то там наши гости уже наверно спарились…то есть, я имею в виду, как бы они там в “упаковке” не того…
Тут все вспомнили о гостях, утрамбованных в герметичные капсулы, и бросились в санотсек. Таможенники сюда просто не добрались. Трудно пришлось ребятам, они лежали по двое, друг на друге, в тесном замкнутом пространстве. Когда мы открыли первую упаковку, Линур, лежащий сверху, еле отклеил свою физиономию от братца. Мы его насилу вытащили.
С Далилом дело обстояло куда хуже. Он лежал на спине, крылья вытянуты во всю длину, и вытащить его из такого положения было весьма затруднительно, ведь крылья не имели свойства сгибаться под любым углом. Пришлось прикатить подъемник, и уже при помощи него, доставать Далила из адаптера.
Пока ходили за подъемником, я открыла вторую капсулу, и мне стало горько. Стены камеры были сплошь залиты кровью. Иона был ранен, и кровь стекала, на лежащего снизу Зигги. Иона застонал, когда мы его вытаскивали, рана на плече особых опасений не вызывала, но на внутренней стороне бедра была широкая рваная рана, с которой пришлось повозиться.
Армиона вытащили последним, сняли с него новорожденного и переложили в регенератор, именуемый в простонародье пилюлей. Пока Ли занимался ранами Ионы, Вуду отвел остальных в душ, а потом отправил их к Зеленке, где тот со свойственной ему изобретательностью, успел приготовить ужин за считанные минуты. Возни с гостями было много, их надо было еще как-то разместить, а жилого пространства на военном судне кот наплакал. Через полтора порядок был восстановлен, все разбрелись отдыхать.
Я сидела в рубке управления, потягивая из банки апельсиновый сок, и рассеянным взглядом смотрела на стальные холодные звезды, за стеклом обзорного иллюминатора. Вот оно, мое вожделенное, но сейчас я опять ближе к смерти, чем к мечте, а звезды молчат и где искать ответы, я не знаю. Волею судьбы, я оказалась вовлечена в такую игру, которая смертному не по силам, а за мной люди, судьбы, жизни.
За спиной кто-то тихо кашлянул, я обернулась, и увидела Зигги.
- Ты забыла меня? – он вымученно улыбнулся.
- Почему не спишь?
- Я тосковал по тебе как одержимый. День без тебя, это мука, а их было бесконечно много. Ты забыла меня.
- Малыш, если бы я тебя забыла, разве бы я вернулась на Медузу?
- Ты не смотришь на меня, не говоришь со мной, словно меня нет.
- Прости. Просто времени не было. Пошли, найдем тебе какую-нибудь обувь, а то здесь холодно.
Мы пошли на склад, и пока я подбирала ему обувь, он тревожно заглядывал мне в глаза.
- Ты…больше не бросай меня, ладно?
- На-ка примерь, думаю, Вуду не обидится, у вас один номер.
- Ладно? – прикоснувшись кончиками пальцев к моей щеке, почти взмолился он.
- Зигги, я не бросала тебя. Прости, если невольно причинила тебе боль.
- Ты не уйдешь? Скажи, что ты не уйдешь. Можешь обмануть меня, я поверю. Только скажи, подари мне надежду.
- Куда же я денусь в открытом космосе? Кенгуру мой дом.
Зигги вымученно улыбнулся, пошуршал ладошкой, и сотворил мне из ничего стеклянный шарик.
- Я буду каждый день дарить тебе по шарику.
- О, в таком случае у меня наберется огромная коллекция.
Зигги пошел спать, измученный событиями этого дня, а я отправилась обратно в рубку, сейчас была моя смена. Мне хотелось побыть одной, подумать. Я просто не представляла дальнейшего развития событий. Когда вмешиваешься в чужую судьбу, надо идти до конца, или не вмешиваться вообще, предоставляя жизни самой вершить происходящее. Я уже вмешалась.
Через четыре часа, меня сменил Вентура, и я отправилась к себе. Растянувшись на полу, я уже начала засыпать, когда пришел Зигги, и, устроившись рядом, сладко уснул, сопя мне в ухо. Он уснул, а у меня сон как рукой сняло. Все происходящее было словно не со мной, и это белоснежное крыло, что укрывало меня, и эти разметавшиеся длинные светлые волосы, и эта нежность, с которой обнимало меня белокурое чудо. Так не бывает, что-то должно случиться. Закон Мёрфи, если ты уже попал, так попал…
На третьи сутки ко мне подошел Зеленка, и попросил выслушать его по личному вопросу.
- Ну, давай, выкладывай.
- Я хочу заверить вас в моем полнейшем уважении…
- Короче.
- Я конечно с большим расположением отношусь к нашим гостям…
- Еще короче.
- Как бы это лучше сказать…
- Да говори уже, не томи, а то всякие глупости в голову лезут!
- В общем, у них такой хороший аппетит, что через пару дней, мы все зубы на полку сложим.
- Фу, Зелень, ну, ты даешь. Я, было, подумала, что ты про устав вспомнил и решил начальству меня заложить.
- Ну, зачем вы так,- он обиделся по-настоящему.
- Прости брат, я не со зла. Нервы сдают. Не горюй, Дрекер, я думаю, проблема эта разрешима.
- Мы ведь не можем заказать такое количество провианта, сразу заподозрят что-то неладное.
- Не паникуй, я что-нибудь придумаю.
Пошевелив извилинами, я приказала компьютеру отыскать какого-нибудь торгаша, болтающегося поблизости. Частные торговые суда получили большое распространение со времен открытия свободного пространства. Торговля с отдаленными планетами приносила сказочные барыши. Некоторые по старинке продавали бусы и консервы туземцам, иные же занимались крупным бизнесом, продавая и покупая стратегические металлы и редкие камни, но продуктами подторговывали и те, и другие.
Цены у них были потолочные, но разведчики пользовались у торгашей особой симпатией, ведь они первые открывали далекие рынки, и эта информация стоила дорогого. Срабатывал прежний принцип, кто не успел, тот опоздал. Да и у разведчика короткий век, он ценил каждую минуту радости, и щедро переплачивал за удовольствие. Грех не воспользоваться.
Да, мы такие–клейменные, особой породы, вне общего закона, вне правил. В наших глазах застыли отголоски событий, которые никто и никогда не увидит. То, что приходилось переживать в разведрейсах, было доступно только нам, ведь зачастую планеты, представляющие опасность для всего сущего, просто “пломбировались”, и разведчики были единственными свидетелями разыгравшейся драмы.
Содружество держало в строжайшей тайне эти сведения. Каждый разведчик был на счету, и нам возвращалась жизнь, ведь наш опыт был бесценен. Правда, здесь тоже не без нюансов, флот не экономил лишь на офицерах выше второго уровня, на рядовых смотрел сквозь пальцы, как карта ляжет. Часть плоти с клеймом сохранялась в специальных хранилищах до лучших времен, образцы дублировались, привезенными из рейса останками. Но и эта система была не идеальной, человеческий фактор давал о себе знать. Коррупция процветала на всех уровнях, поэтому контейнеры с номерами рядовых часто терялись.
С обычными войсками Содружество вообще не церемонилось, хочешь иметь вторую жизнь, покупай за наличные, если ты, конечно, не национальный герой. Умер, так умер, твои проблемы. Желающих служить в разведпатруле, было хоть отбавляй, романтика. Но, до окончания нулевого, испытательного курса, дотягивали не более шестидесяти процентов. Непрошедших начальный уровень, расформировывали по другим курсам. Добрая половина счастливчиков, получивших заветные погоны, погибала в первых же рейсах. В общем, смертники.
- “Ангелика Анетта” прямо по курсу, - прервал мои размышления компьютер.
- Соедини меня с хозяином ”Ангелики”, и вызови Данте и Вентуру.
Хозяином блуждающего супермаркета был весьма интересный и преуспевающий испанец, с броской и своеобразной внешностью. Я бы сказала, что в нем было что-то от средневекового идальго, с легким налетом мистики, выражавшейся в невероятной схожести благородного Мендозы с корсаром.
Призрачные, едва уловимые черты древнего рода, подчеркивались изяществом манер. Черные пронзительные глаза, гибкий стан и неизменно черный платок на иссиня-черных волосах. Всегда изящен, неизменно любезен и хитер как дьявол. Сексуален до отвращения, и пускает в ход этот козырь, не стесняясь. Сработал вызов, и на мониторе появилось смуглое иконописное лицо испанца, с лукаво прищуренным глазом.
- Какие люди! Здравствуйте, Александра. Чем обязан, столь приятному визиту?
- Здравствуй, Черный Корсар. Мне компьютер сообщил, что ты неподалеку. Почему не пообщаться, со столь приятным собеседником.
- Мендоза всегда к вашим услугам. Приятно лицезреть столь прекрасную даму, в моей скромной обители.
- У меня тут пара бутылок вина от прежней роскоши осталась. Может, пригласишь прекрасную даму к себе на борт? Отметим встречу.
В рубку вошли Данте и Вентура, я сделала жест, чтобы они присели рядом. Испанец покосился на них, кивнул головой в знак приветствия и продолжил разговор.
- С великим удовольствием. Сейчас же вышлю челнок.
- Я, пожалуй, на своем. Мне бы хотелось пополнить запасы продовольствия, а то путь нам предстоит долгий, хотелось бы своих парней чем-нибудь побаловать. Да, говорят, в обители твоей сестры красотой и состраданием отличаются. Вентура, вон, исповедоваться хочет.
Вентура приподнял одну бровь, но перечить не стал. К такой исповеди он всегда готов.
- Для вас что угодно. Все, что душа пожелает.
- Договорились, тогда через полчаса мы будем у тебя.
Вуду последнее время был угрюм. После моего рассказа о днях, проведенных в раю, он был вне себя от гнева, затем наступила стадия размышления, что само по себе ничего хорошего не сулило. Процессу мышления он был чужд, но сентиментальная душа требовала справедливости.
Ангелы Шеврона по приказу шли в бой, подчиняясь закону Содружества, но, проливая свою кровь, мы верили в светлую эру Разума. Бог твой – риск, но чего он стоит, если вера твоя поругана, и судьба грядущего предначертана не великим промыслом, а поиском наживы. Как бы ни был крут, автомат в твоих руках, сердце у тебя все равно человечье.
Словно кучка инквизиторов, воротилы бизнеса в союзе с армией, вершили судьбу высокоразвитой нации, отказывая ей в праве на жизнь. Душа Вуду была в смятении, нарушая закон, он тем самым перечил самому принципу своего существования, ведь единственное что он умел, это выполнять приказы, но сейчас в силу вступил закон противоречия, что, как известно, погубит мир.
- Ты снимешь с него полборта груза, и ты думаешь, он ничего не заподозрит?
- Вуду, человек который занимается контрабандой, не будет задавать лишних вопросов. Я пущу в ход свое дьявольское обаяние, попью с ним коллекционного вина, в общем, постараюсь заговорить ему зубы.
- Нашла дурака, он сам кому хочешь, зубы заговорит. Это же змея, с ликом святого.
- Наше дело правое, удача за нас. Может, еще какие заказы будут?
- У Зелени день Рождения, он какую-то программу хочет, а она в запрете. И пара ящиков М8 нам не помешают.
- А штраф за запрещенную взрывчатку кто платить будет?
- А, семь бед, один ответ! Чего уж теперь мелочиться!
Зигги впал в оцепенение, увидев, что я собираюсь покинуть корабль. Пришлось подключить к делу Армиона, и в назначенное время, я была на ”Ангелике”. Меня встретил сам Черный Корсар и пригласил пройти в свои сказочные, утопающие в изысканной роскоши апартаменты, пока мои вычищали его закрома.
- Маноло, на твою роскошь смотреть больно.
- Почему так печально?
- Блеск дворцов Дария меркнет, рядом с блеском твоих сокровищ.
Конечно, я ему льстила, но, судя по его довольной улыбке, такая ложь была ему явно по душе.
- Держи презент, будем дегустировать.
Диалог происходил в дружественной обстановке. Он выведывал свое, я с деланным безразличием слушала, лениво отвечая.
- Ветер донес молву до ушей моих. Ветер нашептал, что в северном блоке нашли планету с разумными формами. Не приходилось там бывать?- голос его вкрадчив, тон равнодушен, но глаза пронзают насквозь, словно лучи рентгена.- Говорят Сель 485 Абсолют, там, в роли контактера работал.
- Ветра вообще много говорят, наверно переняли эту привычку у людей. Не ходи вокруг да около, чего ты хочешь?
- Прекрасная дама знает, меня зачаровывает блеск редких камней.
- Значит тебе туда дорога. Привет от меня передашь, и тебе откроется.
- А что прекрасная Александра за привет хочет?
- Пару ящиков М8 и игрушку детскую.
- Ай яй, Александра! Вы ведь великий эстет, - рассмеялся Мендоза, – Но в чувстве юмора вам не откажешь. Променять корону на взрывчатку!
Мендоза который раз посмотрел на матовую нашивку на моем рукаве.
- Маноло, скажи мне как пират пирату, обязательно с таким ужасом пялиться на мой рукав?
- Со всем уважение, не каждый день видишь человека, трижды победившего смерть.
- Гордись, Корсар, что я у тебя бананы покупаю, внукам своим рассказывать будешь.
- Я горжусь.
- И наградой за это, тебе, будет информация. На Минерве рудники новые разработали, и там тебя ждет много интересного. Только придется поторопиться, а то военно-промышленный концерн ”Шивал”, пустит ископаемые на свои нужды, и тебе там нечего будет делать. Минерва – колония соэнов, в торговле они крайне неряшливы. Кто первый наличные предложит, тот и получит товар. Вояки из сырья снарядов навертят, и ими же соэнов в пыль разнесут.
- И давно вы против насилия?
- После этого, - указала я на рукав.- Ты же сам сказал, что я прекрасна, значит прекрасно во мне должно быть все, и душа и помыслы. Может еще вина?
- С удовольствием, - он налил вина в старинные бокалы и продолжил. – Еще ветра говорят, наше правительство опасается агрессии со стороны параллельного пространства. И кое-кто из наших офицеров выступает на той стороне.
По моей спине пополз противный холодок.
- Маноло, не хочу повторяться, но молва всегда искажает события. Не верь всему, что доносит неверный ветер до твоих ушей. Политика не твое дело, хочешь собирать бриллианты, не задавай подобных вопросов даже самому себе.
- Я понял, мой капитан. Понял и уже забыл, о чем спрашивал. Я считаю все ваши поступки благородными и правильными. На все воля Всевышнего. Только, вот, еще говорят, у ”Кенгуру” тень появилась, и даже во тьме неразлучны они.
- Вот как. О чем это ты, благородный Мендоза?
Вопрос конечно довольно глупый. Испанец прекрасно дал понять, что за нами следят, но продолжала придерживаться предложенной позиции, играя в головоломку.
- За что купил, за то продал.
Мы оба получили информацию, интересующую нас. Далее беседа протекала в русле замысловатых дифирамбов и ничего не значащих фраз. Окружающая роскошь стала навязчивой, и пришло время расстаться с гостеприимным хозяином. Челнок уже ждал, испанец проводил меня на нижнюю палубу и похвалил прекрасные данные моего корабля, говоря о нем, точно о скаковой лошади.
- Не прибедняйся, Маноло, твоя ”Ангелика” просто царский дворец, по сравнению с лаконизмом моего суденышка.
- На том и стоим.
Испанец довольно ухмыльнулся, облобызал мне руку, на том мы и распрощались. Челнок отошел от сиятельного борта ”Ангелики” и плавно развернувшись, набрал скорость.
- Ну?- спросил, сидевший мрачнее тучи, Данте.
- Полезно иногда, друг мой, с корсарами общаться.
- Он что-то заподозрил?
- Заподозрил? Наше дело – труба! Он подтвердил мои опасения, сказал, что за нашим судном ведется постоянное наблюдение. У нас на хвосте служба безопасности висит. Но знаешь, что-то мне подсказывает, что мы еще кому-то перешли дорогу.
- Но компьютер ничего не показывает. Откуда Мендоза-то знает?
- А ты спроси у него! Друзья, видите ли, у него по всему пространству. Они видимо шум не стали поднимать, чтобы избежать огласки, а Гольдштейну меня подсунули, в надежде получить нужную информацию. Да только у них ничего не вышло, память была заблокирована. Я думаю, пришло время поговорить по душам с Армионом. Он, наверняка, прольет свет на происходящее. И еще, Вуду. Посади Фостера на излучатель, любое подозрительное движение, и объект, вдребезги. Поиграем в морской бой.
***** глава 10
В кают-компании шумно и весело. Вентура травит очередную байку про свои геройские похождения. Зелень недоверчиво хмыкает, но продолжает, открыв рот, слушать непобедимого героя. Белоснежные крылья гостей, острыми облаками гармонируют со стальным небом обшивки. Многочисленные порезы от осколков на лице и теле почти затянулись. Они смеются, откровенно удивляются, веря каждому слову. Морща лоб, переговариваются друг с другом, чтобы не перебивать доблестного Вентуру.
Выловив из автомата стаканчик кофе, я уютно устраиваюсь на стуле, поджав под себя ноги. Зигги опускает руку мне на колено. Вспоминаю, что кое-что забыла.
- Эй, Ли! Прихвати зажигалку, - наклоняясь, и прижимая крыло Зигги, попросила я.
От прикосновения на пол падает несколько перьев. За последнее время они заметно изменились, выглядели как-то нездорово, утратив былой блеск. Оглянувшись вокруг, замечаю, что на полу таких перьев немало. На шее у Зигги, шелушащиеся красные пятна. Иона, с повязкой на бедре, сидит в форменной рубашке, из-под которой едва видна короткая юбка. Рубашку пришлось слегка модернизировать, обычный вариант для крыльев не годится. Он отодвигает воротник, почесывая плечо, у него тоже самое. Линур, чавкая сочной фруктиной, проводит рукой по боку, пытаясь избавиться от зуда.
Ли принес мне зажигалку, чуть придержав его руку, указала глазами на странное покраснение на коже Зигги. Он понял, надо было взять у них пробы крови. При всем своем железном иммунитете, они были легкой добычей для наших доморощенных вирусов. У Далила на голове куча косичек, выглядит как индеец, вступивший на тропу войны, в стиле видна рука Вуду. На его лбу и груди отчетливо видна россыпь зловещих пятен. Фостер разбирает на столе оружие, бурчит на рассказчика, покачивая головой. Ему сильно не соврешь, он был непосредственным участником сих героических похождений.
Данте потягивает пиво, на его черной, гладковыбритой физиономии ехидная ухмылка. Он частенько перебивает Вентуру, комментируя его байки весомыми недвусмысленными замечаниями, чокается с Ли жестяными пивными банками и ржет так, что уши закладывает. Армион сегодня впервые почтил нас своим присутствием. До этого он ни разу ни покинул свой боевой пост, все время был рядом с раненым юношей.
Кенгуру положен в дрейф, с базы еще не поступило подтверждение на высадку. Планета, на которую предстоит рейд, лишь недавно вычислена, на нее еще даже роботов не спускали. Расположена она в непосредственной близости от Стены. Поэтому, скорее всего, роботы здесь будут бесполезны. Мертвая зона, здесь приборы не могут работать даже в автономном режиме, исследование идет только при помощи человеческого фактора.
Само понятие Стена, придумали первопроходцы. После многочисленных жертвоприношений непонятному явлению, Лига запретила присутствие кораблей в этом секторе, а значит приказ, полученный нами, был полнейшим абсурдом. Но его никто так и не отменил, просто затянули время выполнения. Стеной назывался силовой барьер, вдребезги разбивший догму, о бесконечности пространства. Визуально, конечно, никакой преграды не было, но транспорты, достигающие определенной точки пространства, отбрасывались с невероятным ускорением, которое не выдерживало даже железо.
Здесь запросто можно было напороться на сплющенный изуродованный корпус какого-нибудь корабля, погибшего лет эдак двести тому назад. Они дрейфовали в пространстве, зияя черными ранами искореженного металла, напоминая о том, как быстро меняются представления человечества о вселенной. Завтра, оно само опровергнет то, что было доказано вчера. В общем, здесь была огромная невидимая стена, за которую человечество и его ближайшие соплеменники по разуму, проникнуть не могли. Оставалось только предполагать, что за ней.
Часто здесь встречались пространственно-временные возмущения, и корабли, попавшие в такие воронки, бесследно исчезали со всей командой. Их больше никто и никогда не видел. Планета RZ 17 находилась в непосредственной близости к барьеру, и мы легко могли угодить в такой переплет. Меня это мало волновало, в опасности был определенный азарт, но наличие на борту гостей, все усложняло.
Зачем же тогда я рисковала собственными людьми на Медузе ради их спасения? Для того чтобы сейчас положить их вместе с моей же командой на алтарь чей-то больной прихоти? Я могла думать об этом сутками, но все бестолку. Ответа не было. Если за нами следят, то до самого барьера сопровождать не станут, это и Зеленке понятно. Надо было найти временное прибежище для наших пташек. Я улучшила момент, и когда Армион пошел в изолятор, пошла следом за ним. Незрячий посмотрел поверх моей головы, и погладил стеклянный колпак, под которым лежал младенец.
- А он неплохо выглядит.
Я не знала с чего начать разговор, поэтому начала с главного.
- Боюсь, Армион, ситуация складывается не в нашу пользу. Я просто бессильна что-нибудь изменить.
- Не тревожься, ты справишься с этим.
- Армион, что ты говоришь…нас загнали в ловушку. Да что тебе об этом рассказывать, ты уже все давным-давно прочел в моих мыслях.
- Наберись терпения, и ты сама все увидишь.
- Ты хочешь предсказать мне грядущее?
- Будущее должно быть сокрыто, иначе к чему стремиться? Всему свое время, истина откроется, когда придет час.
- Истина? О какой истине ты говоришь, мне кажется у нас об этом разные понятия. Мы на грани, из-за которой возврата нет. Ты предлагаешь мне дать сражение всему земному флоту?
- В этом нет необходимости.
- Тогда скажи мне, ведь мыслей твоих я прочесть не умею.
- Ты найдешь решение. Верь в себя.
- Ладно, как скажешь, мудрец. Тогда вопрос попроще. Что с твоими отпрысками происходит? Все в пятнах, перья сыпятся.
- Мы - дети солнца, это недостаток ультрафиолета. Крылья поглощают большое количество энергии, преобразуя ее в особый гормон. При кажущейся взрослости, они еще совсем юные, их организмы еще находятся в стадии формирования. Они нуждаются в этой энергии, больше чем в пище.
- Там внизу, у Дрекера, растения под специальными лампами сидят, может, сойдет за ультрафиолет?
В рубке управления тихо и спокойно, я смотрю на бегущие строки, сверяя их с лоцией. До высадки остается двое суток. Вуду принес кофе и сел в кресле рядом.
- Блаженные они какие-то, эти херувимы твои. Верят всему, что им на уши вешают.
- По нашим понятиям, они, скорее ангелы, Вуду, чистые души. Они наша совесть, наша светлая сторона. Херувимы из другой ипостаси, они злее. А этим наши пороки чужды, они врать не умеют, поэтому и за нами сего не замечают. Хотя, со временем они вполне смогут освоить эту науку. Ложь, как мне помнится, одна из самых легких, самых преуспевающих наук, освоенных человечьим родом.
- Наша совесть… хорошо сказано. Сказочные ангелы, с реальными проблемами. Ты говорила с Армионом?
Я вздохнула, и передала ему наш разговор.
- Единственное чего не могу в толк взять, так это почему нас до сих пор не уничтожили.
- Я сама этому удивляюсь. Веришь, Вуду, ночей не сплю, скоро совсем свихнусь.
- Где наша не пропадала?! Может, смыться куда- нибудь, пока не поздно? Отсидимся, потом видно будет.
- Они нас к самой Стене загнали, куда тут сбежишь? Надо вести себя так, словно ничего не произошло, выиграть время. Если сейчас дернемся, форсируем события. Армион, вон, предрек нам успех. Придется поверить ему на слово. Ты ведь знаешь, мне проигрывать не дано, нужно только выбрать подходящий момент.
- Ох, и изжога у меня от всей этой дурости! А вот и твой верный паж пожаловал.
Зигги подошел, перебрасывая с руки на руку тяжелый ананас.
- Шельски, ты чего в разведку-то пошла? У тебя с ним одни вкусы, пошла бы на шоколадную фабрику дегустатором, умерла бы спокойно от сахарного диабета.
- Я когда-то с родителями на Восточном озере отдыхала, маленькая еще совсем была. Ночью вышла из коттеджа, смотрю, над поверхностью крейцеровский линкор завис. Меня словно током ударило. Если верить, что души наши не одну жизнь живут, то зрелище это словно из прошлого пришло, пробудив меня от неги забвения. Ну, куда же после этого могла пойти? Одна дорога – к звездам.
- Да, крейцериане мастера известные. Такого транспорта как у них, больше никому не по силам явить миру. Тут я тебя как никто другой понимаю. Зигги, ты чего там, в угол забился? Уронил что ли?
Цифры на мониторе распались, появилось мрачное изображения полковника Дарси.
- Что, Шельски, благословляю тебя. Приказ подтвержден. А что у нас с лицом, старший капитан? Где же ваш несокрушимый сарказм? Я смотрю у Данте юмор, черней, чем ночь, просто давится от смеха. Я посмотрю, как вы будете веселиться через пару дней. Пока, голубки, воркуйте дальше.
Действительно, физиономия Вуду расплылась в страшной африканской маске, ведь он держал под столом Зигги, намертво впившись железной клешней в его шею. Когда монитор погас, я встала с кресла, и, не промолвив не слова, пошла в кают- компанию. Зигги немедленно отправился следом.
Пока Вентура готовил челнок, я еще раз просматривала данные, полученные при сканировании.
- Мрачная подруга. Штормовые ветра, температура на месте высадки минус 188,6 по Фаренгейту. Просто мечта. Дрекер, останешься за пультом, если потребуется предварительное донесение, отправишь с лучом. Слишком фонит для обычной связи. Фостер, не расслабляйся, сиди на излучателе. Если сеанс с нами прервется больше чем на три часа, уводи “Кенгуру” к Сохо, система Кольцо Минотавра. Ты знаешь, что нужно делать.
Пришлось лезть в автономные скафандры, довольно тяжелые и неповоротливые агрегаты. Я в нем была похожа на шарпея, с коробкой для завтраков на загривке. Система обеспечения рассчитана на сто двадцать минут, плюс еще тридцать – резервный баллон кислорода. Этого больше чем достаточно для первого свидания. Зигги находился рядом, и был на удивление спокоен. Новая игра увлекла его, он утрамбовывал меня во все изгибы и коммуникации, подспудно интересуясь, что к чему.
- Джентльмены, добро пожаловать в незабываемый тур по наиболее захватывающим и живописным местам RZ. После осмотра достопримечательностей, вы сможете поделиться незабываемыми впечатлениями с бортовым журналом. Пристегните свои ремни безопасности. Гигиенические пакеты не включены в боекомплект, но вы можете приобрести их за дополнительную плату, выписав с борта у рядового Дрекера, - приветствовала я пассажиров, на борту челнока.
При ближайшем рассмотрении, RZ 17 оказалась еще более угрюмой и склонной к депрессивному саморазрушению, чем на первый взгляд. Неровная поверхность сплошь изрыта от столкновений с крупными метеоритами. Кратеры сменялись остроконечными, скошенными под всеми углами, скалами. Залежи массивных обломков горной породы, сквозь которые проступали острые хребты каменных плит, говорили об изменчивом и далеко не кротком нраве этой крошки.
Огромные каньоны, словно рваные вены мертвеца, затоплены вязкой тьмой, с редкими проблесками фосфоресцирующих вкраплений, неизвестной породы. Хотя, это вполне могла быть и органика. Ладно, разберемся. Среди нагромождения оплавленных камней, миниатюрные кратеры жизнеутверждающе выплевывали из своих недостижимых недр, куски зеленоватой раскаленной магмы. Величественная картина хаоса дополнялась огромным плато, сплошь усеянного симметричными холмами, в некоторых местах они приобретали четкие треугольные формы и были гораздо выше остальных.
На севере гигантские бивни горного массива, ближе к центру конусообразная вершина, напоминавшая очертаниями наш Кайлос. Разглядев неподалеку кусок породы округлой формы, я подобралась ближе, и включила более мощную подсветку.
- А мы здесь далеко не первые…
Передо мной была чья-то оборвавшаяся судьба, вросшая в чужой ландшафт растерзанной окаменевшей плотью. Но с первого взгляда было ясно, что это когда-то двигалось, ощущало и, выплеснув в последнем крике безумную боль и муку, застыло здесь навечно. Отчетливо просматривались фрагменты окаменевшего эллипсообразного шлема, деформированного в местах соприкосновенья со смертью. Существо было явно не из нашей галактики, о чем свидетельствовали части лицевого фрагмента, давно изменившего свою структуру. Все собрались возле меня и молча, взирали на останки нашего предшественника.
- Не повезло парню. Что же его так разворотило? – нарушил молчание Вуду.
- Надо все осмотреть, он не мог быть один.
Действительно, через несколько метров мы нашли еще одного, а следом был обнаружен третий, лежащий бесформенной кучей камней среди завала. О том, что это когда-то было живым организмом, можно было только догадываться. Наших предшественников явно не пощадили. Чувством милосердия их враг не отличался.
- У них черепушки, как четыре моих. А где скафандры? – оглядываясь, спросил Данте.
- Они давно уже рассыпались. Не припомню, что бы в лоции встречались аналоги. Вентура, возьми образцы. Похоже, здесь шла война на всех уровнях. Что-то не то.
- Женская интуиция? – подколол Вентура.
- Угу, и она мне подсказывает, что и посудина, на которой они причалили, должна быть где-то неподалеку.
- Этого просто не может быть! – возбудился Данте, хлопнув себя рукой по шлему.
- Вуду, не тупи! Они же должны были сюда на чем-то добраться! Или ты прикалываешься надо мной?
- Этого просто! Не может быть! Рехнуться можно!!!
- Сэм, у тебя что, утечка в системе? Мозги вытекают? – ставя на землю ящик с образцами, полюбопытствовал Вентура, и в голосе его оптимизма слышно не было.
- Шельски, скажи мне что-нибудь, я плачу!!! Ой, чуть штаны не обмочил, - махнув рукой в сторону места нашей высадки, доверчиво сообщил он.
Я обернулась и… в общем, сложно передать чувства. Среди холмов, бодрым шагом, поспешал одинокий рейнджер. Скафандр сидел на нем, как гидрокостюм для дайвинга. Крылья выпирали над уровнем плеч. Казалось, он тащит на спине щит. Увидев, что я его заметила, он обрадовался и включил ускорение.
- Нет…только ни это, - простонала я, выйдя из ступора.- Зигги, ты что, совсем с головой не дружишь?! Ты как здесь очутился?!
- Ты можешь говорить мне, что хочешь, я не обижусь,- категорично, заявил он.
Из соседних скафандров послышался душераздирающий хохот.
- Ты что, запасной челнок взял?!
- Зачем? Меня Армион телепортировал, - несколько смущаясь, заявил неожиданный гость.
- Телепортировал?! Ты о чем вообще!? Дрекер, идиот ты несчастный, - разбушевалась я в передатчик, - У тебя что там, последние мозги отшибло?!
- В чем дело? – скрипит голос Зеленки в моем ухе.
- Ты зачем Зигги на поверхность выпустил?!
- Да вы что, капитан? Он только что рядом крутился.
- Он здесь! Рядом со мной! По тебе точно лоботомия рыдает!
- Не понял?
- Ты что, его на запасном челноке отправил?
- Никак нет, челнок на месте.
Все посмотрели на Зигги. Он стоял, как ни в чем не бывало, и, смотря на всех ясным честным взглядом, пытался поправить скафандр в том месте, где он чересчур жестоко впивался в тело. Амуниция была ему явно маловата. Его чудесное перемещение приятно отозвалось в наших примитивных умах.
- Мы тут ползаем, как жуки навозники, а этот раз, и нате вам с хреном, - высказал всеобщее мнение, простой до горя, и прямолинейный Данте, - Телепортировался! Любовь творит чудеса!
- Да, - поддакнул Зигги, - Я же обещал, что тебе со мной скучать не придется.
Сегодня леди Фартуна баловала нас, порывы ветра были довольно сносные, обещанные шторма так и не выпустили своих адских псов, но местная гравитация дала о себе знать, чувством тяжести. Погрузив на челнок собранные образцы, мы уже собирались отчаливать, когда Ли обратил внимание на необычный, не вписывающийся в общий антураж, объект. Он был довольно далеко, поэтому пришлось использовать челнок.
Объект оказался мертвым космическим кораблем, весьма неординарной конструкции.
- Видал, нормальные люди на рапанах летают. Сама простота, затрат минимум, - пнув округлый выступ, восхитился Вентура.
Камень отвалился и отполз подальше от света. Металл, как и плоть, давно изменил структуру. Камень отползал всякий раз, как только попал под луч света, ему это явно не нравилось. На сердце стало тревожно, прогулка перестала быть томной. Серое вещество заработала с ускорением.
- Ну, дела, - в раздумье, молвил Ли.
- Все в челнок, - приказала я, – Вентура, за мной! Оружие к бою! Вуду, смотри за Зигги, глаз с него не спускай!
Спиралевидный коридор, напоминающий прямую кишку, вел на верхние ярусы. Повсюду натыканы пластинчатые полуразвалившиеся переборки, затрудняющие передвижение. Жилые и технические отсеки отсутствовали.
- Где движки? Он, что, на собственных газах летал? Милая, подпукивающая ракушка, - хмыкнул Вентура.
- Ты недалек от истины, - указывая на полупрозрачную переборку, тянущуюся вдоль всей стены, ответила я.
- Просто трупопровод какой-то! – прозрел Вентура.
Стены трупопровода, напоминавшие полупрозрачную слоящуюся слюду, были заполнены аморфной субстанцией, в которой плавали десятки, сотни трупов, неизвестного мне вида. Белесые, разъеденные жидкостью глаза, полуразвалившаяся плоть. Такой милый медицинский зонд, через который подавалось жидкое топливо в пищевод моллюска.
- И топлива как грязи, бери – не хочу. Аж дрожь берет.
Зрелище было гнетущим. Ни рубки управления, ни медотсека, обнаружено не было. Я заметила, что время от времени, пол под ногой детонирует, словно мы шли по мембране. Разгадка не заставила себя ждать. Вентура был тяжелее меня, хрупкий пол под его ногами провалился, и он чуть не рухнул вниз. Если бы не кислородные баллоны, застрявшие в дыре, он бы провалился. Вентура застрял, словно пробка в узком горлышке. Ни туда, ни сюда. Тяжелый скафандр усложнял ситуацию, к тому же, к нему было опасно приближаться. Времени, что бы вызвать помощь не было, пришлось действовать на свой страх и риск. Инстинкты охотника обострились, мозг работал как компьютер, выбирая единственно верное решение.
Отстегнув карабин со стороны приклада, я опустилась на пол и поползла к нему. Внутри все сжалось, я пыталась правильно распределить вес, стать как можно легче. Наконец я смогла подобраться ближе, и бросить ему конец ремня. Порядком намучившись, я все же вытащила его. Но как только, мы отползли на безопасное расстояние…как мне казалось безопасное, пол стал опадать.
- Вот черт, – только и успела сказать я, глядя через стекло шлема в широко распахнутые глаза Вентуры.
Края ямы расползались все шире, но подобравшись к нам, чуть не под самый нос, замерли. Я с ужасом посмотрела вниз, Вентура тоже. Внутри пола была пустота, а там сотни и сотни окаменевших тел. Вероятно, здесь держали рабов, пищу для прожорливого моллюска. Корабль не был мертв, он просто медленно, но верно превращался в плоть этой планеты, приобретая ее структуру, и когда-нибудь время довершит начатое.
Через десять минут мы уже были в челноке. Вот черт, здесь никогда не знаешь, когда выстрелит. Но бог твой – риск, и может, нам еще дадут премию за открытие нового вида.
Приборы были мертвы, сказывалась непосредственная близость Стены, работала только связь, но с такими жуткими помехами, что порой приходилось только догадываться, о чем трещит передатчик. А вот теперь, похоже, госпожа Фортуна забила на нас. Мы попали под метеоритный обстрел, к тому же у погоды начался приступ эпилепсии. Смешались небо и ад, ветер впал в состояние аффекта, видимость на нуле.
Пришлось укрыться от шторма, за пирамидальным объектом. Челнок завис под массивным каменным навесом, не опускаясь на грунт. Долго мы так не протянем, но это лучше, чем быть размазанными о скалы. Внезапно, воскрес сканер, показывая пустоты, в монолитном на первый взгляд, объекте. У меня не было никакого желания, возвращаться в этот тоскливый могильник, тут ловить нечего. Открытое пространство под обстрелом, по любому у нас есть еще час времени, что бы закончить все дела.
- А что это такое? – наивно поинтересовался Зигги, когда мы разгребали взрывчатку.
- Это такая разумная хрень, ангелочек. Ломаешь пластину, бросаешь М8. Куча трупов, горы мяса, а тебе все до одного места, пока ты в этом макинтоше. Усек?
У Зигги аж глаза округлились, больше он вопросов не задавал.
Оставив челнок под навесом, мы обследовали несколько пустот. А вот и сюрприз!
В одной из пустот обнаружился широкий каменный коридор, ведущий вглубь объекта.
- Что будем делать? – поинтересовалась я общественным мнением.
- Кислород в норме. Чего двадцать раз мотаться туда-сюда?- выразил общее мнение Вуду.
Метров через двадцать, коридор закончился небольшим квадратным залом, из которого под прямым углом шел еще один коридор, гораздо шире и выше предыдущего.
-Ну?
- Шельски, я уже жрать хочу. Думай быстрее, - съязвил Вентура.
- Оружие с предохранителя! Держаться вместе! Смотреть в оба!
Прикрепив сигнальные факела, мы обследовали коридор, и обнаружили еще пару квадратных залов.
- Все понятно, нефиг тут ловить. Что бродить бестолку? – почесав скафандр в районе колена, заявил Вентура, и прислонился к стене. – Черт!
Стена потекла под его весом и осталась лежать бесформенной кучей. Мне показалось что впереди, в луче света, появился какой-то светящийся сгусток, на мгновение замер, а затем метнулся в темноту.
- У меня уже зрение барахлит. Мерещится всякая ерунда…
- Да, нет, Шельски, там действительно что-то было, - развеял мои сомнения насторожившийся Данте.
- Так. Тур становится все более увлекательным. Оружие к бою. Вентура, от Зигги ни на шаг!
Впереди вновь мелькнуло плотное белое облачко, потом еще два, но при первых признаках нашего движения, они исчезли во тьме. По мере продвижения вглубь, сгустков становилось все больше и больше, но стоило нам приблизиться, они растворялись словно мираж. Внезапно, Ли пожаловался на головную боль, у него открылось кровотечение из носа и мы решили вернуться к челноку. Видимо придется сюда наведаться еще раз. Мы прошли уже половину пути, когда я заметила, что Ли сильно отстал от нашей туристической группы. Он брел как-то вяло, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух.
- Ли, шевелись. Помощь нужна? – обратилась я к нему.
Он остановился, и, наклонив голову, как-то странно посмотрел на меня и сделал шаг назад.
- Ли, не дури! Быстро ко мне!
Он снова дико оглянулся и попятился.
- Ли, будь хорошим мальчиком. Перестань дурака валять. Подойди, пожалуйста, ко мне.
Я попыталась приблизиться к нему, но он продолжал пятиться. Затем, резко развернувшись, сделал несколько шагов и растворился во тьме.
- Шутки у тебя дурацкие, Ли. Ты что, в прятки решил поиграть? – разозлился Данте.
Наушник продолжал хранить молчание и все наши попытки уговорить беглеца вернуться, были тщетны. Пришлось отправиться на его поиски.
- Чертов китаец! Никогда не знаешь, что на уме у этих азиатов. Ну, где этот сукин сын?! - ревел разъяренный Данте.
Мы обшарили все близлежащие пустоты, Ли как в воду канул. Дальше искать наощупь не имело никакого смысла. Приборы не работали и мы уже собирались двинуться обратно, когда Вентура обнаружил очень интересный предмет, а именно, стеклянный шлем с головы китайца.
- Похоже, парень совсем голову потерял. И что теперь прикажете делать?
- Искать. Он не мог уйти далеко. Скафандр разгерметизирован, тело должно быть рядом.
Но Ли, лишившись шлема, продолжал разгуливать где-то во тьме каменных коридоров, что само по себе являлось аномалией, ведь не мог обычный человек обходиться без кислорода. Мы потратили драгоценное время на бесплодные поиски, продвигаясь все дальше и дальше, в каменное чрево пирамиды. Все чаще в свете фонарей, мелькали дрожащие сгустки, рассыпающиеся в разные стороны, по мере нашего приближения. Толща непробиваемых стен, являлась мощным экраном, поэтому связь с Кенгуру была потеряна. Помощи ждать неоткуда.
Коридоры стали принимать более причудливые очертания, хаотично обрываясь и перетекая один в другой. Мы нашли еще несколько предметов, принадлежащих скафандру Ли, а в одном из переходов и его распростертое тело. Над плотью склонилось какое-то недоразумение, нечто вроде огрызка человеческого тела, вид его вызывал брезгливое отвращение. Издавая характерные чавкающие звуки, оно деловито копошилось в трупе, разрывая когтистыми безобразными конечностями податливую плоть.
Завидя нас, оно подняло уродливую окровавленную морду, и злобно ощерившись, исчезло во тьме. Луч излучателя скользнул по стене, отвалив кусок породы, но существо успело скрыться. В свете замелькали белесые сгустки, их больше не пугало освещение. Собравшись в стаю, они набросились на останки многострадального Ли. Прямо с потолка на нас обрушились десятки, сотни агрессивных уродцев.
Они атаковали белых призраков, пытаясь отогнать их от добычи, тут же вырывая и заглатывая куски мертвечины. Все произошло с молниеносной быстротой. Один из огрызков оказался возле меня и, рванув когтистой конечностью скафандр, выдрал из него кусок оболочки. Пена мгновенно выступила на месте разрыва, локализируя повреждение, но меня словно огнем обожгло. По всей видимости, эта тварь зацепила мне бедро. Боль была нестерпимой, в глазах вспыхнули солнечные протуберанцы. Внутренняя прокладка сработала как вакуумный пластырь, заклеив и обезболив рану, но боль все равно была адской.
Боже, храни нашу злость! Никто из нас отступать не намерен, и инстинкт самосохранения, давно потерял свою власть, перевоплотившись в первобытную животную ярость. Твой автомат в конфликтной зоне, дипломатический язык, и острый штык, закаленный в кровавом зное пощады не знал. Данте и Вентура крошили кровожадных уродцев, отбрасывая их на безопасное расстояние, но наш отпор их мало смущал, и они продолжали наступать. Белые сгустки, невероятно размножившись, набрасывались сверху, во множестве своем, приобретя весомость.
Я почувствовала гул в голове, словно кто-то посторонний пытался проникнуть в мой мозг, из носа пошла кровь. Обезумев от ярости, я швыряла в копошащуюся массу М8. Видимость была нулевой, только из наушников доносилось хриплое дыхание Данте и Вентуры.
- Зигги! - позвала я, но никто не отозвался.
- Он где-то здесь. Я его только что видел, - прохрипел Вентура.
Уродцы продолжали атаковать, обступая нас плотным кольцом. Кромешный ад бесновался вокруг, набирал обороты, и казалось, конца этому безумию не будет. Данте отбивался из ручного пулемета, клочья плоти разлетались фонтанами, врезались в стены и потолок и срывались на стекло шлема, закрывая видимость.
Сгустки, с остервенением бросались на разорванные куски своих сородичей, растворяя в себе их плоть. Дегенераты продолжали наступать с тупым упорством, дрались меж собой, и, с уплотнившимися от крови сгустками. Вскоре все пространство стало напоминать сплошное бурое кровоточащее месиво, перекатывающееся волнами в замкнутом пространстве. Силы наши были на исходе, да и боезапасы тоже. Тьма дышала в затылок, и я чувствовала ее каждым нервом. Но тут я заметила, чем ближе мы приближались к квадратному залу, тем больше ослабевал натиск уродцев, а вскоре и вовсе иссяк.
Они отступили во тьму, оставив после себя кровавый хаос. Видимо они испытывали страх перед этим квадратом, раз не решились пересечь его границ. Данте и Вентура были со мной, но Зигги отстал. Пришлось возвращаться за ним в тоннель. Он неподвижно стоял, в эпицентре мясорубки, стекло шлема сплошь забрызгано жижей. Приподнявшись на носочки, я стерла грязь. Он был в состоянии шока, в застывшем взгляде смятение, на грани безумия.
- Зигги, приди в себя, скоро все закончится.
- Я слышу их мысли, знаю их тайные желания. В них только смерть, - выйдя из оцепенения, прошептал он, и голос его был полон ужаса, - Они хотят, что бы ты осталась здесь, с ними.
- Ну, это мы еще посмотрим.
Я прошла немного вперед, держа наготове М8. Разглядев среди тлена то, что осталось от Ли, я сбросила ногой несколько трупиков, и меня чуть не стошнило от отвращения. Кишащий червями труп разлагался с неимоверной быстротой просто на глазах. Про образец ДНК можно было забыть, он просто кишел паразитами.
- Шельски, давай валить отсюда, пока они не опомнились, - поторапливал Данте, бросив брезгливый взгляд, на шевелящиеся останки.
- Зигги контактирует с ними. Они планируют вручить нам титул почетные граждане преисподней. Смена гражданства в мои планы не входит.
- Я тоже патриот. Где-то глубоко в душе.
Зигги упорно молчал и напрочь, отказался двинуться с места. Пришлось применить силу, что бы затащить его в зал, но он отчаянно сопротивлялся. Вентура на ходу зажег сигнальный факел и, подняв его над головой, осветил помещение.
- Не бойся, здесь все чисто.
Не успел он закончить фразу, как из ничего, из одной точки, вылетел грязный плевок, и на лету отрастив щупальца, превратился в подобие густой каучуковой паутины. Она облепила Вентуру и мгновенно стала застывать. Со стороны лабиринта послышался шорох, это возвращались гостеприимные хозяева. Вуду, отчаянно ругаясь, пытался сорвать с Вентуры, каменеющую на глазах массу.
Второй плевок пролетел, почти коснувшись его, но он успел укрыться за изваянием Вентуры, избежав таким образом опасности. Скопище уродцев застыло на пороге, не решаясь преодолеть барьер. Паутина, обвившая Вентуру, угрожающе меняла цвет и засыхая, сдавливала беднягу, словно в тисках.
Над замершей толпой огрызков, проплыл белый сгусток, и, качнувшись над их головами, проследовал у самого пола к другому выходу. Приглядевшись внимательнее, я с ужасом узнала в нем Ли. Он печально смотрел на меня темными провалами глаз, покачиваясь от дыхания многочисленных пожирателей трупов. Каким-то шестым чувством я поняла, что он пытается указать нам путь к свободе. Агрессивная биомасса шевельнулась и придвинулась ближе.
- Данте, Вентуру на пол! Быстро!
Вуду толкнул изваяние, и оно с тупым звуком рухнуло на пол. Шлем внутри был полностью заполнен застывшей пеной, видимо паутина продавила стекло. Вентура не подавал никаких признаков жизни. Падальщики придвинулась еще на шаг, за спиной ожившая плевательница, в руке последний брусок М8. Вот она, ирония судьбы…
В следующую секунду кишащая лавина сорвалась с места, но, наткнувшись на какой-то невидимый барьер, была отброшена назад. Это привело их в еще большую ярость, и они вновь бросились в атаку. И вновь невидимая стена разделила нас. Задние напирали на тех, кто был впереди. Было видно, как обо что-то размазывались, их уродливые морды. На миг я оторопела, все это было как-то неестественно. Медленно повернула голову, оглянулась. Позади меня стоял Зигги, руки чуть согнуты в локтях, ладонями вверх, он словно дарил им благословение, только на лице его не было кроткой светлой радости.
Он поставил силовую защиту. Ладони подрагивали от чрезмерного напряжения, брови нахмурены, но по едва заметным изменениям мимики, было видно, что он поддерживал молчаливый диалог. Тела атакующих прочной пробкой забили вход, но кишащий водоворот тел, все равно продолжал продвигаться в нашем направлении. Вдруг, все движение разом прекратилось. Меня толкнуло в сторону Зигги, и я, потеряв равновесие, полетела на пол. Изогнувшись всем телом в тяжелом скафандре, я запрокинула голову, да так и замерла. Из тьмы тоннеля, в зал шагнул Армион.
Несколько плевков, претендовавшие на авторские права, отлетели к стене, застыв на ней густеющими соплями. Армион держал впереди руку, как обычный слепой, в незнакомой обстановке. Торжество силы разума во всем величие своем предстало передо мной. Я увидела абсолютно обалдевшее лицо Данте, выглядывающее из-за низложенного Вентуры, и движение в смежном тоннеле. Юродивое войско обошло нас с другой стороны, но все их усилия были тщетны.
Армион переговорил с Зигги, и, развернувшись, медленно пошел к выходу из лабиринта. Мы с Данте подхватили тихого Вентуру и потащились следом. Замыкал шествие Зигги. Он шел вперед спиной, держа поднятые ладони. Враждебные силы активизировались со всех сторон, но нас достать они уже не могли.
Время словно остановилось, к тому же я стала заметно прихрамывать. Щелчок клапана, подключился аварийный баллон кислорода. Данте пришлось погрузить Вентуру на плечи как ящик, я только придерживала его снизу. Прежде чем мы достигли выхода, прошла целая вечность.
На прощание, в нише под навесом, возник бесплотный Ли, и, покачиваясь в атмосферных потоках, с немым укором взирал на нас. Я не выдержала этого взгляда, и опустила глаза. Челнок плавно тронулся с места, покидая недружелюбную, недавно вычисленную RZ 17.
На борту Кенгуру, на ходу выпрыгивая из скафандров, мы перенесли Вентуру в санотсек, где его пришлось буквально вырубать из вросшего в него скафандра. Бой продолжался, смерть по-прежнему дышала в затылок. Некоторые участки кожи приобрели неестественно коричневый цвет, и имели уплотнение, которые весьма скоро могли превратить бравого Вентуру в скульптуру писающего мальчика. Перспектива сталь лотом на вернисаже для каких-нибудь извращенцев, весьма отчетлива.
Ли по известным причинам, не принимал участие в происходящем, и это усложняло дело. Я уверена, что средневековый инквизитор гораздо лучше справился бы с ситуацией, ведь у него были отточенные навыки по сдиранию кожи с живого человека. Армион помогал нам, и, сделав все, что было в наших силах, мы положили Вентуру в пилюлю, привив его всем, чем только можно. Оставалось только ждать, надеясь на его сильный бойцовский организм.
- Можно мне взять стеклянный контейнер для образцов? – попросил Армион.
Я порылась на полке и протянула ему стеклянную колбу. Армион пошарил рукой в затянутом переднике, и что-то оттуда выловив, отправил в колбу. Приладить крышку у него никак не получалось, поэтому он закрыл отверстие рукой и смущенно посмотрел в мою сторону.
- Ты над чем там шаманишь? – поинтересовался Вуду.
- Да вот…негоже было его там оставлять.
- Ты хочешь сказать, что это Ли? Ли в этой склянке?!
Я не верила своим ушам, чудес произошло немало за последнее время, но удивляться им я не перестала. Данте был изумлен не меньше моего.
- Ну, да, он. Надо бы его чем-то закрыть…хотя с другой стороны, это и не обязательно.
Армион разжал ладонь, и из стекляшки вытекло белое облачко, приобрело нужные ему габариты и поднялось к потолку. В отсек влетел вечно спешащий Зеленка, торопливо глотая слова, доложил об обстановке.
- У Ионы открылось кровотечение. Где Ли?
- Ли? – наивно переспросил Вуду, - А вон он. Вон, в углу под потолком.
Дрекер поднял глаза. С лица его исчезли все краски жизни.
- Ты рот-то закрой, Зелень, - не унимался Вуду. – Неровен час, сквозняком сдуешь!
- Да, повезло мне с командой! Один мумифицировался, второй, дематериализовался, зомби Фостер, чокнутый ботаник и целая хоккейная команда, во главе с играющим тренером. Просто дурдом какой-то! Данте, мы с тобой одни нормальные остались. Ли, отвали от датчиков, показания зашкаливают! Пошли, Вуду, выпьем чего-нибудь!
- О, Шельски, реанимировалась!
На нижней палубе было все забито ящиками с провиантом. Порывшись в закромах, мы нашли нечто гладкое и круглое, что вполне могло поднять наш жизненный тонус. Но видно не судьба. Звезды, что ли, сегодня так встали?
- Шельски,- раздался голос Фостера по внутренней связи, - Несколько объектов по правому борту! Четыре перехватчика, а за ними четко просматривается “Остроносый”!
Опаньки! Сигнал шел с опозданием, и по их расчетам, до конца задания оставалось еще сорок минут, они решили запломбировать планету вместе с командой, а главный трофей достался бы им без боя. Ну ладно, хотите играть в грязные игры, будь по-вашему. В следующую секунду я уже была в рубке управления.
- Ох, и бравушки!
- Сама смотри!
- Запрашивали борт?
- Послал запрос, они молчат!
- Давай к излучателю!
Вуду, выводи ”Кенгуру” с орбиты!
От ускорения все полетело кувырком. Корабль стремительно набирал скорость, когда снаряд задел корпус, основательно тряхнув нас, взвыла сирена.
- Данте, врубай невидимку! Готовься к прыжку! Ага, нервы сдали, они начали обстрел!
- Не успеем разогнаться, они повсюду! Обшивка повреждена!
- Курс к системе Кольцо Минотавра. Скорость предельная, выжми из этого железа все что можно!
Корпус корабля вздрагивал от пролетающих мимо снарядов, Данте на такой скорости едва успевал уворачиваться. Обстрел шел вслепую, но по теории вероятности, любой следующий выстрел, мог накрыть невидимую мишень. Компьютер повторял по всем отсекам безразличным металлическим голосом: «Приготовьтесь к прыжку. Займите свои места в адаптере». Душераздирающе выла сирена.
- Да отключи ты ее! – зарычала я.
- Кенгуру не слушается! На борту проблемы! – заорал в ответ Данте.
Потом он страшно выпучил глаза и саданул кулаком по пульту.
- Все, кранты!!!
Впереди по курсу, что-то вспыхнуло, словно открылась бурлящая бездна. Мы попали в аномальную зону. Корабль детонировал, разрываемый противоборствующими силами.
- Это ловушка! Что делать-то?! – орал Данте.
Мои глаза лихорадочно бегали по показаниям взбесившегося компьютера.
- Возьми влево. Там огромное газовое облако, оно смягчит соприкосновение, - вмешался в разговор тихий голос Армиона.
- Мы сгорим нахер! Сгорим!
Двигатели работали на полную мощность, но корабль все равно тащило, словно щепку в направлении Стены. Противоборствующие силы могли в любой момент разорвать Кенгуру на куски, превратив его в кучу мертвого металлолома. Все стало нереальным. В глазах, словно все двоилось, расплывалось, таяло.
Озверевший Данте, словно свихнувшийся пианист, исполнял адское соло, на кнопках панели управления. Компьютер иногда вспыхивал проблесками сознания, и настойчиво рекомендовал всем, занять свои места в адаптерах. Я смотрела в бездонные глаза незрячего, и сознание мое металось, не в силах принять решение. Предложение было абсурдным.
- Армион, ведь это ты послал сигнал с Медузы. Откуда ты знал?
На меня снизошло озарение. Я поняла, почему тогда мы не смогли определить источник, откуда был послан сигнал о помощи. Он все рассчитал заранее, но почему я?
- Данте, выполняй, - наконец произнесла я чужим хриплым голосом, не отводя взгляда от Армиона. – Учти угловой момент.
Кенгуру лихорадило, швыряло из стороны в сторону, вибрация выбивала пол из-под ног. Я почувствовала жуткую головную боль, мозг сдавило раскаленным обручем. Сердце рвануло в груди, словно старалось вырваться наружу, но пораженное болью вспыхнувшего разума, сжалось. Рядом со мной, на полу, корчился от боли Данте, и чуть поодаль полз обезумевший Дрекер.
Что-то оглушающее взорвалось почти у самого лица, саданув по плечу. В глазах поплыли огненные кольца. Передо мной открылась реальная картина, словно миг, выхваченный из далекого детства. Я еще совсем маленькая, качаюсь на качелях, подвешенных к ветке высокого дерева. Я взлетаю высоко, к самому небу, и вижу желтое ослепительное солнце, пробивающееся сквозь густую зеленую крону. Опускаюсь, и передо мной открываются бескрайние звенящие луга. Я смеюсь, восторг и счастье переполняют мою чистую детскую душу, ведь столько еще впереди…целая жизнь…
Видение исчезает вместе с последним лучом солнца, вместе с ним исчезаю и я.
Откуда-то издалека, приближается размытое алое пятно. Вырастает в размерах, и, замерев, становится почти прозрачным. Зрение, проделав щель меж веками, лениво выглянуло наружу, потом вернулось обратно, и, разогнавшись, выпрыгнуло. Красное, все кроваво-красное. Стены все сплошь в застывших кровавых подтеках, красное на стекле, красным маревом покрыто тело, которому принадлежит веки. Зрение спряталось опять, но обожженное огненным протуберанцем, выстрелило наружу.
Красная бахрома на черной коже кресла и лежащего рядом человека. Его лицо застыло в жутком зверином оскале и кровоточит. Глаз с трудом повернулся вверх, и увидел красного ангела, поддерживающего мою голову. По лицу его прочерчены белые полосы. Наверное, он чем-то расстроен, раз полосы текут по его лицу. Похоже, я умерла и попала в ад, а красный ангел оплакивает мою загубленную душу. Увидев открывшийся глаз, ангел улыбнулся. Где-то я это уже видела, наверно в аду не впервой.
- Алекс, - счастливо смеется ангел, повторяя мое имя.
- Шельски! – внезапно оживает оскаленный жуткий лик, и начинает на чем свет стоит, крыть всех святых, пуская кровавые пузыри из носа.
Это демон, восставший из ада и страшного суда мне не миновать. Сейчас он припомнит мне все злодеяния, совершенные мной, и ангелу нечем будет крыть…Стоп.
Я шевельнула пальцами, что-то мешает. Осколок стекла прочно прилип к руке. Тупо смотрю в пространство, из горла вырывается булькающий звук, похожий на стон.
- Клюквенный ликер…мать его…
Тонким слоем ликера покрыто все, даже большие крылья Зигги, покрыты ровным налетом, словно экзотическим загаром. Движения затруднены, все тело, словно одеревенело, не слушается.
- Неправильный выбор, - констатирую я, - Надо было брать пиво.
- Где ты эту хрень откопала? – издевается наглая черная рожа, сплошь покрытая замысловатыми красными иероглифами.
- Коллекционное.
- Ожила, - скалится Данте.
- Где мы?
- В трещине!
- В твоей? Чего так темно?
- Я серьезно! Посмотри в иллюминатор, там все чужое.
- Тоже мне, Джордано Бруно!
Меня мутит. Я больше никогда в жизни не захочу сладкого. Встав на четвереньки, я пытаюсь забиться в угол, но меня преследует Зигги, повторяя как заведенный: “ потерпи, сейчас все пройдет”.
- Зигги, - умоляюще прошу я его, - Я тебя как человека прошу, отвянь от меня. Ты же видишь, мне слишком сладко.
Рядом шевельнулся еще один краснокожий мертвец.
- Я сдох! – констатировал он.
- Размечтался! Ты слишком хорошего мнения о себе, Дрекер. Бери-ка ты тряпку, и убери всю эту дрянь.
- Лучше бы я сдох.
- Тебе помочь?
- Нет, я лучше тут полежу. Что-то мне тошно.
Вот и еще одно явление. В рубку втек Ли, выглядел он как-то подавленно, или даже спресованно, не знаю уж как лучше выразить его нынешнее состояние. Он некоторое время висел под потолком рубки, потом его снесло воздушным потоком. Ворвался Линур, хлопнув крыльями. Несколько перьев, кружась, опустились на пол.
- Все в порядке? – лучезарно сияя, осведомился он.
- Лучше не бывает, - ответила я, наконец, присев и прислонившись к колену, моего телохранителя.
- А там Джош родился. Армион его уже кормит.
- Кто у меня опять родился? Какой Джош? – осведомилась я.
- Ну, Джош. Он уже проснулся.
- Он проснулся и уже ест, - пробормотала я, ломая голову над загадкой. –
Ах, Джош, наш голубой младенец!
Зигги потащил меня в санотсек. Новорожденный сидел на стуле, без единого намека на одежду. Он поглощал все, что ему предлагалось, словно семь дней пробыл в пустыне без пищи и воды. Хотя какие семь дней, аппетит его терзал еще до появления на свет. Увидев меня, он на секунду замер с открытым ртом, затем, проглотив пол апельсина, удивленно зашевелил светлыми бровками, видимо шептался о чем-то с Армионом. Хранитель погладил бестолковое дитя по бледному колену, и пошевелил бровями в ответ.
- Салют, я Джошуа, - представился новорожденный, как его научили.
Из пупка двухметрового младенца торчал сизый отросток, и к его виду я оказалась крайне неустойчива. Армион рассмеялся от души.
- Не смущайся, как только его желудок наполнится, это отпадет.
- Только это? Откуда у него пупок? Зигги, будь добр, дай мне воды.
- Дерево как лоно матери, снабжает эмбрион всем необходимым.
- Всех вырастили деревья, а тебя ящик с проводкой. Гордись, брат, ты уникален, - усмехнулась я.
- Крутой я? – обрадовался Джош.
- Не то слово.
Наверное, не стоило являться нашему малышу в таком виде, а то он на самом деле уверует в плачевный исход эксперимента со всем человеческим родом. Я пошла в душ, где уже плескался фыркающий Зеленка. Сильно смутившись при моем появлении, он стал крутиться, словно волчок, не зная какое место прикрыть.
- Смирно! – приказала я.
Вращение прекратилось, Зелень стал пунцовым. Я открыла клапан, и влезла под струю холодной воды прямо в форме. Это принесло некоторое облегчение. Упираясь руками в переборку, я предавалась невеселым размышлениям о превратностях судьбы. Верный Зигги стоял рядом, прижавшись виском к косяку, и сочувственно взирал на меня. Явись сейчас сюда сам архангел Гавриил, это вряд ли произвело на меня хоть малейшее впечатление. Вместо него появился Данте и попытался извлечь меня из формы. Я пнула его от души, за все обманутые надежды, и снова ушла в астрал.
- Эк тебя укачало, Шельски. Словно карапета на качелях, - в голосе его звучали нотки сострадания.
- Так оно и было, - вспомнив свое «посмертное» видение созналась я, продолжая упираться лбом в стену.
Вуду и Зигги объединили усилия, и стащили с меня одежду.
- Фиу! – присвистнул Данте. – Смотри-ка, что у нас здесь! Да у тебя все бедро располосовано. Это что, сентиментальные шрамы на память об уродцах?
- У меня в память о сентиментах только шрамы и остаются. Хорошо, что я не слишком упиваюсь жалостью к подобным пустякам, а то жизни б не хватило, чтобы их воспеть.
- В смысле?
- Я говорю, поэтом мне не стать. Надо бы рану прочистить, а то я ногу совсем не чувствую.
Ли, надо отдать ему должное, принимал активное участие в моей судьбе. Он завис над раной, и как-то подозрительно принюхивался.
- Дожились! – рычу я, отмахиваясь от назойливого призрака. – Ли в упыри заделался. Смотри, как вьется над окровавленной повязкой. Зелень, налей-ка ему в блюдечко плазмы, пусть подавится, кровопийца! А то он мне остатки команды изведет!
Призрачный сгусток действительно, с жадностью накинулся на содержимое мисочки, после чего как-то заметно повеселел и визуально прибавил в весе.
- Мать честная! – ахнул Данте. – Надо его изловить срочным образом, греха с ним не оберешься!
- Вуду, людей надо воспринимать такими, какие они есть, со всеми их недостатками. Хорошо, что он еще в дракона не превратился. Черт их знает, этих китайцев! Но команде скажи, чтобы меры предосторожности были приняты.
- Чесноком что ли обвешаться?
- Мда…может для начала в пробирку посадить?
Ли в пробирку не хотеть. Он хотеть порхать, и нас достать по самый нехотеть. Дух свободы был в нем неистребим. Мы гонялись за ним по всему кораблю, переворачивая все с ног на голову.
- Гули-гули, - зазывал его Дрекер, помахивая окровавленным бинтом.
- Не тупи Зелень, какой он тебе гули?
- А как же его звать-то теперь?
Пока мы охотились за аморфным Ли, очнулся Вентура, изрядно залатанный, но непобежденный. Он, забинтованный с головы до ног, словно египетская мумия, появился как раз в тот миг, когда мы почти загнали злополучного китайца в угол. Призрак был уже наполовину в таре, когда раздался полный сарказма голос Вентуры.
- Любо- дорого посмотреть. Может, кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?
- Ли пытаемся изловить, он с нами в контрах. Здорово, Патрик, а ты неплохо выглядишь, как для мумии, – отдуваясь, прохрипел Данте.
- Нашего Ли?
- А какого еще! У нас что, китайско-мамайская орда на борту?
- Я смотрю, здесь все спятили. А где он?
- Да вот он, над тобой!
Все бросились за сгустком. Вентура в недоумении застыл, но увидев, пролетающего над собой Ли, присел, дико озираясь.
- И давно это с ним?
- С тех пор, как его сожрали. Армион в узелке привез, - устало присаживаясь рядом, молвила я.
- Я смотрю, у вас тут радикальные перемены. Кстати, новенький, там, в санотсеке, уже за консервы взялся. Жрет все подряд.
- Я в курсе. Ты, кстати, с китайцем, теперь, осторожней, не смотри, что он прозрачен и светел. Под сией личиной скрывается кровожадный носферратум.
- И что это должно для меня значить?
- Если у тебя критические дни, держись от него подальше.
- У вас всех точно крыша поехала.
- Пока нет, но мы к этому стремимся.
- Кто с меня столько шкуры снял?
- Общими усилиями, так сказать, отсекли все лишнее. А, ты же еще не в курсе…
Этот день затянулся. Казалось, прошла вечность, прежде чем на борту наступила тишина. Я, бесконечно устав от последних событий, решила немного поспать, уютно устроившись в глубоком кресле в рубке управления. Приперся Зеленка, и стал долго и нудно читать мне лекцию о синтезах.
- Короче!
- Синтез двуокиси…
- Пощади, Зелень. Чего ты хочешь от меня?
- Ростки надо высаживать в нормальный грунт, а то мы их все потеряем. Им не хватает солнечного света.
Я долго и тоскливо смотрела на его озадаченную физиономию.
- Иди, Дрекер. Дай мне поспать пару часов, и я смогу думать. Христом богом тебя заклинаю! Уставом, стабильно высокой заработной платой… чем угодно. Только дай мне поспать.
Не прошло и минуты, в рубке появился Иона с вопиюще голым младенцем, чересчур любопытным для его нежного возраста. Малыш уже довольно складно лопотал на нашем языке и тянул в рот все, что попадалось ему под руку. Теперь он добрался до излучателя и попытался попробовать его на вкус, за что получил от меня по рукам. Парень не обиделся, только бровками пошевелил.
- Джошуа, это нельзя. Снесет полбашки, ни один Гольдштейн не соберет. Понимаешь?
Он лукаво улыбнулся, видать словам моим не поверил.
- Иона, уведи его отсюда. И одень во что-нибудь, военный транспорт как-никак. И кстати…- мальчик, совсем, по-взрослому делал пи-пи в угол,- Покажи ему, пожалуйста, как пользоваться писсуаром. Я его стесняюсь.
Младенца увели. Пупок у него уже вполне сформировался, пузо набито как барабан, видать отростку пришло время отпасть. Следом пришел мокрый, свежевымытый Зигги, роняя капли и перья, он присел в соседнее кресло.
- Можно?
После пережитых событий, он стал мне ближе. Там, в горячке боя, я решила, что потеряла его, и теперь уже навсегда. Его преданность тронула мою душу. Не последуй он тогда за мной, головы сложили бы все, кто участвовал в рейде на RZ 17. Наверное, в его душе царили хаос и смятение, когда он видел происходящее. Смерть его спящих братьев, теперь это. Туго же пришлось ему, но он стоически перенес все испытания, выпавшие на его долю.
- С боевым крещением тебя, малыш.
- Смерть стала понятна мне, но я не понимаю, зачем? Ведь все имеет свою цель.
- Не мною заведен этот порядок вещей. Рада бы защитить твое доброе сердце, но от судьбы не уйдешь. Говорят, что человек творец судьбы своей, но все это блеф. Судьбы мира вершат власть имущие, а их бог – деньги. С этим уже не поспоришь.
- Теперь мне понятен смысл твоих слов, но все это чуждо мне.
Я не знала, что ему ответить. Утраченного рая не вернешь, грядущее смутно. Завтра может не наступить.
- Научи меня управлять Кенгуру, - неожиданно попросил он.
-У меня на это в академии шесть лет ушло. Думаешь, сможешь постичь эту науку за пару часов?
- Нет, конечно. Но мы ведь никуда не торопимся, правда? И если честно, я просто хочу, что бы ты уделила мне немного внимания. Мы так редко бываем вместе.
Он был прав, торопиться было некуда. Из-за Стены еще никто и никогда не возвращался. Я рассказала ему о строении корабля и работе центрального компьютера. Парень он толковый, все схватывает на лету, но вопросики у него.
- А зачем вообще нужен корабль, если можно телепортироваться?
- Видишь ли, Зигги, я не могу беспокоить Армиона по всяким пустякам, а без него у меня это вряд ли получится.
- А почему здесь все мужчины, а ты нет?
- Всякое бывает…
- А я знаю, почему ты захотела быть разведчиком, - задумчиво перебивает меня он,
- Чтобы встретить меня. Ты же сама сказала, судьбы предначертаны свыше. Правда?
Что сказать, логика у него была железной.
- Смотри, в иллюминаторе что-то движется.
Действительно, к нам что-то приближалось на малой скорости. Я вызвала всю команду в рубку, и приказала компьютеру запросить борт.
- Борт не отвечает. Запросить еще раз?
- Запрашивай все время. Данте, у нас гости, не забывай.
- Нет, контакта нет.
- Что компьютер?
- Идентифицирует. Пока пусто. Луч работает на объекте.
- Без всякого компьютера видно, что это Хитрюга, - вмешался Фостер. – Он в кольце окружения был. Ближе всего к нам.
- Выходит, что ты его перехитрил, Фостер. Твоих рук дело.
- Тем и горжусь.
- Надо посмотреть, может, кто живой остался.
- Компьютер показал, что там пусто, - сказал Вентура.
- Может, кто в упаковках остался, компьютер этого не просечет. Ладно, сейчас посмотрим.
- Какое оружие?
- Какое оружие, Вентура, там же свои.
- Свои? – с горечью переспросил Вуду, - Они, считай, нас на тот свет отправили.
- Я понимаю, что дурной пример заразителен, но истина может быть совсем близко. Ответы нам не помешают.
Я отвела Зигги в сторону, и очень настойчиво попросила не идти с нами. Он согласился, но сомнение читалось в его глазах. Видит бог, мне уже самой надоело все время обманывать его, но на то, что бы расслабиться времени не было.
Челнок двигался вдоль корпуса мертвого корабля, разрезанного двумя глубокими диагональными шрамами. Фостер постарался на славу, его почерк. Данте был настроен оптимистично.
- Сейчас мы вполне могли бы плавать вместо них в холодном сумраке, смотря в вечность полыми глазами, - констатировал он, - Нет, сожалений у меня никаких нет.
- Давай, лезь в скафандр, злобный Вуду.
Тьма непроглядная, на мертвом корабле уничтожены все коммуникации. Двигатель заблокирован, контейнеры с топливом на месте, система подачи топлива заморожена. В этом плане все идеально, поврежден только корпус. Взрыва на борту не было, значит, кто-то мог остаться в живых. Все восемь челноков были на месте, значит, судно никто не покидал. В отсеках пусто. Странно, должны быть хоть какие-то следы. Конечно, космос довершил начатое, но все же. Наконец в одном из помещений мы находим несколько изувеченных тел. На искореженном металле виден магнитный браслет. В нем оторванная кисть руки, желтые нити сухожилий расползлись веером.
- На судне были заключенные. Что-то странное у них здесь творилось. Вот еще браслет.
Я отшатнулась, чуть не пробив стекло скафандра о металлический выступ. Из тьмы выплыла оскальпированная человеческая голова, ударилась об пол, и, вращаясь, поплыла вверх.
- Шельски, сюда,- позвал Данте.
Включив поиск, я миновала несколько помещений и оказалась в санотсеке. Вуду склонился над пилюлей.
- А ты была права. Фантик с начинкой. Помоги мне очистить стекло.
Поймав клок ткани, вырванный из чей-то формы, я протерла стекло. И в тот же момент мы с Данте как по команде уставились друг на друга.
- Вуду, мне еще никогда в жизни так не везло!
- Это Олдман! Банан мне в ухо!
- Включи панель, капсула работает в автономном режиме. Интересно, что за коварный недуг свалил нашего крутого фюрера.
Увидев диагноз, Вуду разразился гомерическим смехом.
- Достойный конец мачо, - прочла я эпитафию, молитвенно сложив перчатки.
- Ой! Ой! Господи, как же я тебя люблю! Мне сейчас плохо будет!
- Осторожней со скафандром. Описаешься, по шею мокрым будешь.
- Ради этого стоит облажаться! Красавчику-то нашему, похоже, кое-что отстрелили. Допрыгался Казанова!
Так и есть, недостача кое-чего в протоколе. Мне сразу вспомнился бравый лейтенантик с инкрустированным подносом. Я огляделась вокруг, не появится ли он как по волшебству где-то здесь, но все было тихо и темно. В списке не хватало еще кое-каких деталей, но эта недостача была самой вопиющей, ведь он считался заядлым сердцеедом, и как теперь будет продвигаться его карьера на этом поприще, сказать весьма затруднительно.
Кто-то из древних сказал, что самый приятный запах на свете, это запах разлагающегося трупа твоего врага. Что ж, можно было ликовать, но торжество наше длилось так недолго. Луч света выхватил из тьмы стеклянный контейнер, в котором плавал темный предмет. Я придвинулась почти вплотную, чтобы разглядеть содержимое…и увидела.
- Эй, Шельски! Мне тебя не слышно. Что там у тебя?
- Смотри сам.
Выдержка на сей раз подвела меня, голос дрогнул. В растворе плавала светлая головка одного из юношей с Медузы. Брат Зигги, который так и не успел появиться на свет. Длинные волосы обвили лицо, поэтому я не сразу догадалась, что передо мной. Дальше были еще несколько колб, содержащих подобное. В отдельной емкости находился мозг, сплошь унизанный длинными иглами сканеров. Рядом стоял датчик принимающего устройства и пластиковый контейнер, где находилась кисть руки, все в тех же сканерах.
- Шельски, только не паникуй, я тебя умоляю. Сейчас, сюда явится твой Зигги… а он явится, если почувствует, что с тобой что-то не то… и я не знаю, во что это выльется. Давай сваливать отсюда. Генерала будем забирать?
Небо рухнуло мне на плечи, дыхание сдавило грудь. С каким удовольствием, я съездила бы сейчас по морде кастрированному красавчику. Но это уже ничего не изменит.
- Заберем. Очухается, тварь, я его собственными руками прикончу.
Сняв один из резервных контейнеров с топливом, мы заложили взрывчатку, и, забрав на челнок капсулу с генералом, убрались как можно дальше от летающего могильника. Когда Хитрюга вспыхнул огненным шаром, ни сожаления, ни сострадания в душе моей не было. Я смотрела на свое отражение в стекле иллюминатора, отражение черной формы с матовыми шевронами и многочисленными нашивками за боевые отличия, и все это вызывало у меня отвращение, смешанное с чувством брезгливости.
Когда мечта осквернена запахом денег, ты уже не герой, а мясник. Я готова была положить свою жизнь на чашу весов за радужную перспективу содружества миров, но оказалось, что мы просто ищейки, злобные натренированные ищейки, приносящие для своих хозяев жирный кусок, и судьбы мира по-прежнему вершат инквизиторы. Не вера, ложь движет скалы. И Зигги сейчас мог совершенно запросто плавать в такой же стекляшке, расчлененный на сто кусков, все потому, что они никогда не поймут, что такое рабство.
Они никогда не поймут, зачем насиловать собственную планету, разорять ее недра, чтобы превратить их в кучу смертоносного металла, а затем захватывать другие планеты, чтобы сделать с ними то же самое. У посланца есть вера, у меня одни сомненья. Ладно, надо унять свои страсти, крылатые братья не должны быть свидетелями моего падения в бездну.
Когда мы доставили груз на борт, Армион сразу занялся потерпевшим, пообещав вернуть его, в лучшем виде.
- Ли в компьютерную сеть просочился. Армион еле вытащил его оттуда, - рассказывал мне Зигги уже в кают-компании, - Иона уже полностью выздоровел, а у Джоша на груди только шрам остался. Армион говорит, что это память о чуде.
Ведь это чудо, что вы нас спасли.
Я подавилась пивом. Вуду хранил молчание, сейчас он был похож на черного сфинкса- Повелителя Страха, и гнев свой, он хранил в душе. Эти люди не только не помнят зла, но и не видят его. В голове Далила торчит перо, на косичках болтаются магнитные клипсы. Младшенький дергает его за волосы, пытается попробовать магнит на вкус. Зажим падает и защелкивается на нижней губе. Джош сводит глаза к переносице и с удивлением таращится на зажим. Далил смеется и освобождает братца от прищепки.
- Вентура, ты над парнем поиздевался?
- А что? Ему идет.
- Он и так красив.
Далил слегка покраснел от смущения. Зигги уткнулся мне в плечо и заливается своим серебристым смехом.
- Я тоже красивый! – возникает над столом Джош, весь в оранжевой мякоти манго.
- Без балды! Вот только штаны научишься застегивать, цены тебе не будет! – поддакивает Вентура.
Линур застегивает младшенькому подштаники, и пытается вытереть его салфеткой. Джош стремиться вдаваться в подробности, и откусив кусок салфетки, пережевывает ее, кивая головой. Ему все вкусно. Ли проявляет повышенный интерес к младенцу, зависает над ним облаком белого тумана.
- Чего, чего? – Джош поднимает физиономию к абстрактному мареву, - А, это у меня не остеохондроз, там крылья будут.
- Ты с кем разговариваешь? – насторожившись, спрашивает Фостер.
- Да с ним же.
- Ты хочешь сказать, что он с тобой общается?!
- Он со всеми общается, только вы его игнорируете. Сейчас говорит, что ваш генерал, прямо таки молит о вивисекции лобной доли головного мозга. Сам извилины распутать не в состоянии.
- Ты, китаец, не смущай неокрепшие умы своими навязчивыми идеями, - грозит Вуду клочку тумана. Еще поймет правильно, ударится во всякий фен шуй, и прочий шуй. Прощай молодые годы!
Наши гости выглядят несколько уставшими, хотя внешне ничего не изменилось, только перья стали еще тусклее. В компьютер внесено задание, луч-контроль ищет объект, пригодный для жизнедеятельности. Но сколько времени может пройти, пока отыщется требуемая планета?
Я измотана в конец. Все устали, столько событий. Незаметно выскользнув из кают компании, пошла в душевую. Долго стояла под теплым приятным дождем, вода расслабляла. Мыслей не было, только усталость. Высушила волосы под сушилкой, переоделась в свежее белье. Посмотрела на себя в зеркало. Усталые глаза, взгляд тяжелый, жесткий. Кто ты, мое отражение? Почему в тебе так мало осталось от человека? Почему ты не хочешь верить в чудо? Или боишься? Или твоей религией тоже стала смерть? Нет, не распятый идол, а то, что только недавно было настоящей живой плотью, которая во что-то верила, о чем-то мечтала…и любила... любила.
Я хотела вернуться к своим, но за шаг до порога замерла. Невидима, я наблюдала из тени за теми, кто мне был так дорог. За великаном Данте, простодушно посмеивающимся над Джошем. За преданным Вентурой и Фостером, прошедшим со мной трижды ад, и слегка рай. Все они были сильнее меня. Данте заметил меня, чуть заметно кивнув головой. Я пошла в свой отсек, опустив полку, сняла с нее спальный мешок. Расстелив спальник на полу, только собралась прилечь, когда в коридоре послышались тихие шаги. Присев на полку, я стащила ботинок, второй. Ткнула в пульт, выключив освещение.
Вошел Зигги. На секунду замер, что бы глаза привыкли к темноте, а потом подошел ко мне и опустился на колени. Я видела его глаза, в них была только надежда.
- Сделай так, - прикоснувшись кончиками пальцев к губам, тихо попросил он.
Мы так часто пытаемся облечь чувства и эмоции в словесную форму, но разве можно выразить убогим словом, силу, вложенную в чувство. Как передать словами то, что сейчас было в его взгляде. Покорная сила, святая вера, лишенная сомнений, и океан надежды, что омывает твои берега, а там только скалы. Только тот, кто может все, может быть истинно покорным.
Я склонилась над ним, и коснулась губами его ресниц. Прикоснулась дыханием к холодному белому лбу. Он приподнял голову, подставив мне губы. Соскользнув вниз, я опустилась к нему на колени. Обняв меня, он слегка подался назад, неловко дернув крылом.
- Почему я не такой, как ты?
- Потому что ты лучше меня, - целуя его, ответила я.
Все мои сомнения растаяли в этом поцелуе. Как жаль, что он не стал моей вечностью…
После окончания фуршета в честь благополучного появления на свет малыша Джошуа, вся команда занимает свои места в адаптерах. В трех пустующих размещаются гости. Мне, как самой малогабаритной, пришлось поделиться местом с Зигги. Армион и новорожденный разместились в пилюле. Через несколько минут, Кенгуру наберет предельную скорость и войдет в момент прыжка, чтобы ускорить процесс поиска.
Все подготовлено, остался, только Ли, неприкаянно торчавший над выдвижной панелью, под которую уйдут адаптеры, после полного погружения человека в состояние глубокого анабиоза. Пометавшись над закрывшимися колпаками, он подлетел к регенератору, доставленному с Хитрюги, и втек в круглое отверстие клапана вентиляции. Клапан вошел внутрь контура, и автоматически защелкнулся. Никто и не заметил, куда делся вездесущий клочок туманной субстанции.
Прыжок рассчитан по времени и расстояние в заданной программе не является константой, так что одному провидению известно, где выстрелит скользящий корабль. Если сработает сигнал обнаружения объекта, прыжок автоматически прервется, и пока команда будет приходить в себя, луч-контроль произведет исследование объекта. А сейчас Кенгуру - импульс.
***** глава 13
Я просыпалась. Приятное оцепенение мягкими волнами прошло по телу, будило теплую кожу, лениво сползая с расслабленных кистей рук. На левой щеке, затейливыми арабесками отпечатался рисунок ожерелья Зигги, в ухе назойливый компьютер считывал таблицы показателей, представляя общий обзор найденной планеты. Компьютер прервал прыжок и пробудил меня, все остальные еще сладко спали, в своих стеклянных колыбелях. Я осторожно выползла из адаптера, и долго смотрела на Зигги. Лучше его не будить, так меньше боли. Как же он красив. В его мире все такие. В его идеальном мире все идеальное.
Мне для начала надо самой во всем разобраться, прежде чем оповещать других о находке. Я лениво влезла в брюки, и, прихватив ботинки, поплелась в рубку управления. Обнаруженная компьютером планета, коричнево-синими мазками вращалась на экране монитора. Потирая заспанные глаза и подергивая носом, я несколько минут тупо смотрела на изображение. Затем, понемногу приходя в себя, включилась в работу.
- Атмосфера?
- Приближенная.
- Коды, запросы были?
- Промежуточная стадия развития. Следов цивилизации не обнаружено.
- Неплохо. Оформи поиск-контроль на три часа по бортовому времени. Посмотрим что там с местной фауной. Определи зоны радиоактивности и выпусти зонд.
- Зонд готов.
- Выпускай. Что за кислотная перегрузка? Покажи мне этот сектор.
На экране появился квадрат, зарябила поисковая сетка и остановилась в заданном секторе. Огромные древовидные папоротники поблескивали зелеными лаковыми листьями с подтеками, цвета слоновой кости. Открытого пространства почти не просматривалось. Средь папоротниковых небоскребов появилось движение, сработал зонд, посылая четкий сигнал.
Гигантский слизняк прокладывал путь сквозь заросли, подминая под себя более гибкие молодые побеги. Продвигался он довольно резво, но внезапно застрял всей тушей меж нескольких, близко растущих стволов. Подергавшись из стороны в сторону, он еще больше застрял в ловушке. Слизняк замер, но лишь на миг. Вверх полетел целый фонтан пены. Вещество попало на могучие стволы, и спустя несколько минут они плавали в луже собственного сока. Слизняк втянул лужу в свое необъятное чрево, и, как ни в чем не бывало, отправился дальше.
- Тоже юмор. Вот тебе и кислотный фон. Убери подальше зонд от этого милого создания. Что там с водоемами?
- Не обнаружены. Пористый грунт глубоко пропитан водой. Болотистые топи.
- Разбуди Сэма. Здесь без шамана не обойтись.
Экран изобразил еще несколько слизняков, и радовать более ничем не желал.
- Продолжай поиск. Что там Данте?
- Приходит в себя.
- Вот и хорошо.
Пока суть да, дело, я вспомнила про кофе, сейчас он мне совсем не помешает. Позевывая и потягиваясь, я поплелась в кают-компанию. Нажала умную кнопку, в окошке появился ароматный горячий арабика в черном стаканчике, на котором была надпись: « не бойтесь экспериментировать, и в ближайшее время вы сможете заработать целое состояние!» Мне повезло, стаканчик был счастливый.
- Эй, а размеры состояния в таких случаях указываются? – спросила я у автомата.
А в ответ тишина.
- Когда уже автоматы с подхалимажем изобретут? - пробубнила я, присаживаясь на стол.
Вполз Вуду, в состоянии полнейшей прострации. Забрав у меня кофе, он выпил содержимое стаканчика одним глотком, и присел рядом.
- Ням-ням, - пошевелила я в воздухе пальцами, делая хватательные движения.
- Тебе что, кофе мало? – сурово спросил меня, частично пришедший в себя, злобный Вуду. – Ну?
- Что, ну? Иди сам смотри, а то понимаешь, привык на всем готовом.
Вуду нажал кнопку, выловил из-за стекла еще стаканчик.
- На, зверюга, остынь.
- Что, не спится?
- Поспишь тут с тобой. Ладно, давай колись, что там в наши сети попало?
- Планета слизняков. Просто земля обетованная для беспозвоночных. Высота – во, ширина – два раза во.
- Понятно, на повестке дня одна херня. И?
- Плюются гады. Настоящий кислотный обстрел. Может их всех того…
- Может и того, только, сколько времени на все уйдет?
- Перспективы не радужные. Иди, Вуду, потолкуй сам с компьютером. Может он тебе чего хорошего скажет.
- Расстроилась?
- Есть немного. Кто знает, пока мы что-нибудь более подходящее найдем? Ты же видел, что с нашими пташками происходит.
Дальше разговор продолжался в рубке. Данте плевал на изображение очередного слизняка, и вообще очень бурно реагировал на представителей местной фауны.
- Представляешь, а если это тоже неудачный эксперимент с нашим родом? Мы могли бы сейчас быть такими.
- Да, Вуду. Нам еще повезло. Я вот в одном ресторане была, там хозяин держит огромный аквариум. Представляешь, у него рыба живет, которая дерьмо за другими подбирает. Хавальник на всю башку. Прикидываешь?
- Что, одно дерьмо, что ль жрет?
- Только этим и живет.
- Да, в таком случае, нам грех жаловаться. Бррр, - он передернул плечами и задумался. – Шельски, знаешь, мне жаль этих чудиков.
- Рыб?
- Да, нет. Херувимов наших. Привык я к ним, так просто уже не бросишь. Они и так бедолаги намаялись. А Джош этот, ну, просто умора ходячая. Нельзя нам сдаваться.
- Ты же знаешь, что я этого не умею. Со щитом, или на щите, как говорили древние греки.
- Откуда ты так много про древний мир знаешь?
Я разразилась хохотом, вспомнив своего сексуально активного сказочника.
- Чудная ты, Шельски. Ведь вот посмотришь на тебя, соплявка соплявкой, а ведь упертая какая, настырная, прямо спасу нет! Ну, скажи мне на милость, ну, кто еще в такую срань кроме тебя мог вляпаться.
- Ты.
- Я невольный свидетель. Хотя какая разница. И Олдман твой хорош, я был о нем лучшего мнения. Тоже мне, владыка чертов!
- Неужели? А хочешь немного об изменчивости мнений?
- Валяй.
- Был у меня один знакомый, этакий буржуй-мизантроп. Книжек умных океан прочел, не переплыть. Читает, и карандашиком мысли яркие подчеркивает, потом все в толстый кондуит заносит, тоже подчеркивает. И все он меня жизни учил. Рассказывал, как сильно он человечество любит, все в целом, и каждого в отдельности. Говорил, что разум мой просветлен. Все аваторов всяких восточных подсовывал. Читай, ума разума набирайся, я верю в тебя. Ну, так много говорил.
Знаешь, как только человек забуксовал, он тут как тут со своим чтивом. Нет, что бы просто руку протянуть и помочь, так мозги затрахает. Читай, мудрости набирайся, познавай истину. Что, дескать, твои мелкие проблемки, по сравнению с вечным. Живого бога грозился мне показать. Да, в общем-то, умный человек, только всегда мыслями чужими пользовался. И я была о нем не плохого мнения, должна тебе сказать.
Так вот, однажды он надрался изрядно с другими буржуями, где-то на пикнике и надрался. И позвонил мне часа в два ночи, от переизбытка прекрасного, чувства свои изливать стал. Долго говорил о поэзии жизни, а потом в заветном признался. Самой сокровенной мечтой поделился. Хочу, говорит, иметь летающий золотой сортир, летать повсюду, и срать всем этим людишкам на голову! Так и сказал.
- И как, интересно знать, у него это получится? - поскрипев мозгами, вопросил Вуду. – Над полисом движение дикое, его оптеры в секунду со всем его дерьмом размажут, пукнуть не успеет.
Я ошалело уставилась на него.
- Вуду, причем тут оптеры? Че ты тупишь?!
- Я туплю?! Это ведь он на горшке летать собрался! Так ничего у него не получится! Его патруль загребет за такое скотство, если оптеры сразу не размажут. И придумает же такое, золотой сортир, - продолжал он разглагольствовать сам с собой. – Ну, и знакомые у тебя, Шельски, просто извращенцы какие-то!
- Данте! Я тебе про мечту, а ты мне про дерьмо всякое! Причем здесь сортир?! Это вторичный образ! – завелась я.
- Что-то я не пойму твоего обобщения. Олдман, что, тоже, что ли летающий сортир хочет?
- Все, Данте! Я сдаюсь! Следи, вон, лучше за показателями.
В рубке на некоторое время воцарилась тишина. Данте опять пошел за кофе.
- Шельски, это правда? Ну, то, что ты сказала, – вернувшись, вопросил он.
- Про знакомого?
- Нет. Ну, что ты хочешь из разведпатруля уйти, круиз-лайнер купить, ну и все такое.
- Какие теперь лайнеры? Мы не только вне закона, мы теперь даже вне пространства.
- А когда вернемся?
- Вернемся? Ты что, бредишь?
- Я за это не переживаю. Когда ты за дело берешься, у тебя все получается. Захочешь вернуться, значит вернемся. Ты фартовая.
Я прозрела. Ни в наивности, ни в глупости его не упрекнешь.
- Ну, ты даешь, Данте! Мне бы твой оптимизм.
Прошло еще несколько часов, планета нас радовать не спешила. Населяли ее только слизняки разного калибра, нервно плюющиеся кислотой по любому поводу. Да, и начальная солнечная активность сменилась непроглядной облачностью, не пропускающей ультрафиолет. Наших гостей здесь нельзя было оставлять, пришлось свернуть это мероприятие, и отправиться на дальнейшие поиски пригодной для жизни планеты. Мы с Данте еще пару часов поговорили о делах насущных, потом отправились обратно в адаптеры.
- Что-то нашего призрака не видно. Может где в стену влип во время прыжка? Что ты с ним делать собираешься?
- Хороший вопрос, Вуду. Но давай решать проблемы по мере их поступления. Сейчас-то что голову ломать? К тому же к эзотерике, я никакого отношения не имею.
- Может его домой, к маменьке отправить? – поскреб небритый подбородок Данте.
- В таком виде? Ты представляешь, что она из нас сделает? У него такая маманя, что ее вся китайская мафия боится. Хуже, полиция местная шарахается. Не рассказывай мне на сон грядущий всякую ерунду, еще приснится.
- Надо бы ему блюдечко с плазмой оставить, как бы он у нас с голоду не помер, - закрывая стеклянный колпак, молвил Данте.
- Второй раз ему это не грозит. Он уже и так в лучшем из миров.
Мне пришлось тихо протиснуться в адаптер, чтобы не побеспокоить Зигги. Лицо спящего, было таким спокойным, таким умиротворенным. Я некоторое время созерцала эту неземную красоту, а потом, тяжело вздохнув, устроилась рядом, положив голову ему на плечо. Он улыбнулся во сне и обнял меня.
- Мда, - в раздумье произнесла я, дотрагиваясь до внутренней панели.
Колпак с чуть слышным шипением опустился, и вскоре я уже спала глубоким ровным сном, без всяких сновидений. Корабль набрал предельную скорость и растворился в черном сумраке космоса.
Линур брал уроки танцев у Вентуры. До виртуозного исполнения танго, ему было еще далеко, а учитель уже озверел, и громко рычал, выпятив глаза, когда ему очередной раз наступали на ногу. Публика поддерживала начинающего танцора и давала советы, хотя на моей памяти никто из них танцующим замечен не был. Все старались веселиться, кто-то что-то пил, в общем, обычный день ничегонеделания.
Поиски планеты, пригодной для обитания, оказались безрезультатными. Красные шелушащиеся пятна на коже гостей распространились по всему телу, смотреть на них было просто больно. Прошло уже семь недель, а мы все болтались в чужом пространстве. Мои надежды на успех таяли не по дням, а по часам. Я все чаще смотрела в обзорный иллюминатор напряженным застывшим взглядом, а оттуда на меня смотрели холодные равнодушные звезды, и меня охватывала вселенская печаль от неразделенной любви к ним.
Где же мое хваленое везение? Еще пара месяцев таких каникул, и знакомство с потусторонним миром обернется для нас всех катастрофой. Наши ангелы таяли просто на глазах, даже обжора Джош, почти перестал интересоваться едой. На его осунувшемся лице, остались только глаза, большие и не по-детски печальные. Кстати сказать, что и провизии на борту, осталось кот наплакал. Джош подошел ко мне и стал бормотать что-то в самое ухо.
- Там, в ящике, в котором я родился, что-то скребется.
- В каком ящике?
- Ну, со стеклянным колпаком. Но скорее даже не в нем самом, а где-то рядом.
Я пожала в недоумении плечами, но все же, пошла посмотреть. Зигги тут же отправился следом. Из доставленного с Хитрюги агрегата, действительно раздавались подозрительные шорохи. Заглянув внутрь, я увидела, что Олдман открыл глаза. И так, спящий проснулся! Я провела рукой по панели, стекло исчезло, являя очам моим содержимое. Олдман остановил на мне тупой мутный взгляд и призадумался, словно пытался вспомнить, что-то очень важное. Вспомнил, потому как отшатнулся от меня как черт от ладана.
- Шельски?! Откуда вы здесь?!
- Это вы, генерал, здесь. Без особой радости приветствую вас на борту Кенгуру.
- Ааа …
Со звукоизвлечением ему сегодня не везло. Звуки были слегка придушены спазмом в горле. Он переводил взгляд с Зигги на Джоша, и в глазах его был суеверный ужас
- Как долго, изумленье ваше длится. Это наши гости, сэр. Да, те самые, с которыми вы так настойчиво желали познакомиться.
Зигги мило сверкнул белозубой улыбкой, и принялся вылавливать нагого генерала из регенератора. Олдман не сопротивлялся, похоже, он был в состоянии шока. Я вызвала Зеленку, и пока тот подбирал генералу армейское нигляже, сидела в углу, и на лице моем отражалась целая буря плохо замаскированных страстей. Я помнила о своем обещании врезать ему как следует при первом удобном случае, но сейчас он был столь жалок, что вызывал отвращение. Поэтому придется отложить свое обещание до лучших времен, ибо мстить слабому врагу – удел трусости. Я попросила всех удалиться и оставить нас наедине.
- Что, генерал, судьба причудливо разложила свои карты? Теперь вы стоите передо мной. Увы, ничего сладенького вам предложить не могу.
Олдман пробормотал что-то нечленораздельное и опустился на стул.
- Я хочу ознакомить вас с положением дел. Благодаря вашему тупому упорству, мы находимся в чужом пространстве, по другую сторону Стены. Я, конечно, могу прочитать вам сейчас лекцию на тему силовые барьеры и их непроходимая ослиная тупость, но больше всего на свете, мне хочется размазать вас по этой самой Стене, за которую вы нас загнали. Я просто не хочу пренебрегать законами гостеприимства. По крайней мере, сейчас. Вы сами зададите мне вопросы?
Естественно, он хотел знать каким образом оказался на Кенгуру, за которым сам вел охоту, и мне не трудно было удовлетворить его любопытство. Злость на него у меня понемногу улеглась, ведь теперь он был в равном с нами положении. Космос не спрашивает у своей добычи, какого она звания.
- Шельски, вы могли сразу сдать нам своих гостей, тем самым, освободив себя от всех неприятностей.
- Вы, генерал, и вправду лишились остатков разума. Идите лучше, учитесь писать, преодолевайте синдром угнетенного пениса.
- Я пленный? – скорее утвердительно, нежели вопросительно, поинтересовался Олдман.
- Отнюдь. Идите вы…куда хотите. Рядовой Дрекер, в кают-компании, он вас накормит. К сожалению, можем предложить вам только армейские консервы. Может, юность вспомните, подобреете. И кстати, никаких провокаций с вашей стороны к нашим дорогим гостям. Упаси вас бог, даже думать негативно в их присутствии. Они обладают даром телепатии. Я вас предупредила, если будут неприятности, пеняйте на себя.
Зелень, увидев перед собой просроченную генеральскую физиономию, особой радости не испытал, но накормить не отказался. Олдман нажрался консервов, и с непривычки у него прихватило живот. Согнувшись в три погибели, он помчался в туалет, и просидел там довольно долго. Сердобольный рядовой решил осведомиться, не нужна ли тому помощь, но, приблизившись к двери, услыхал весьма странные звуки и вызвал меня.
- Да у тебя непроходимость мочеиспускательного канала, козел безмозглый! – орал не своим голосом, генерал. – Надо дырку новую провертеть, а то издохнешь как собака, от разрыва мочевого пузыря! Взорвешься!
У дверей туалета собралась вся команда. Народ пребывал в недоумении.
- Шельски, может, дверь вскрыть? Похоже, без посторонней помощи ему не обойтись, - предложил Фостер, прикладывая ухо к двери. – Ну, разоряется мужик!
Генерал продолжал вопить, временами переходя на китайский язык, как-то странно разложив свой монолог на два голоса.
- Чтоб мне на месте провалиться, ведь это же голос Ли! – заявил Фостер.
Мы прислушались, и точно, второй голос за дверью, изобилующий специфичными интонациями, явно принадлежал Ли. Через секунду, дверь с треском распахнулась, и из нее вылетел всклокоченный Олдман, как-то одновременно шагнув в две противоположные стороны. Постояв долю секунды враскорячку, он не удержал равновесие, и грохнулся на пол. Потом встал на четвереньки, заметался по кругу, словно собака, догоняющая свой хвост. Все онемели. Олдман продолжал грызться с собой на повышенных тонах.
- Ну, дела, - возмущался Ли.
- Да я тебя под трибунал! Расстрелять! Казнить! – орал Олдман, и основательно размахнувшись, пристрелил сам себя, зубодробительный хугом справа.
- Тентиль-вентиль, какой то, - пробурчал Фостер, глядя на меня.
- Чудны дела твои господи, - пожала плечами я, - По-моему, у него раздвоение личности.
- Зашибись! По-моему, все гораздо хуже! – взревел Вентура, - Он Ли в глаза отродясь не видел! Причем тут…а кстати, кто последний раз видел Ли?
- Да после прыжка его никто и не видел, - размышляя вслух, молвил Вуду.- Может развеялся?
- Или вселился в Олдмана? – предположил Вентура.
- Давайте-ка отнесем его в изолятор. Похоже у него после регенерации какие-то проблемы. Только этого нам не хватало!
Через некоторое время Олдман пришел в себя, и вновь понес какую-то ахинею.
- Знаете, генерал, вы уж как-нибудь договоритесь с собой, - разозлилась я.
Олдман хмуро посмотрел на меня своими синими глазами, и снова поплелся в туалет.
- Совсем у мужика крыша съехала,- вроде как даже пожалел его Данте.
- Да, скучать он нам теперь точно не даст. Надо бы его обратно в регенератор заманить, пусть отдохнет до лучших времен. Ты не в курсе, идиотизм воздушно-капельным путем, случайно не передается? – поинтересовалась я.
Что бы там ни было, но после вторичного посещения горшка, страдальцу, как-будто, полегчало. Говорить он стал разумно, без всяких китайских примочек. Но, по истечении двух дней, его нашли в изоляторе всего окровавленного, взгляд его был безумен, он снова нес всякую чушь и похищал перевязочные материалы километрами.
- Он таки добился своего! Новую дырку себе зафигачил - орал возмущенный Данте.
- Да не я это! – дико поводя глазами, орал в ответ генерал.
- А кто?! Дон Педро?!
- Это все он! Он! Самооперировался.
- Да кто он-то?
- Этот ваш чертов китаец! Он все время чешется! Зудит! Там, у меня внутри!
- Олдман, вы слышите меня? – пыталась достучаться я к голосу разума.
Вместо ответа, он, что было сил, врезал Данте. На глазах Вуду появились слезы. Это были слезы крокодила, почуявшего запах крови. Началась потасовка, все изрядно засиделись, и сейчас было приятно размять косточки. В конце концов, изрядно потрепанный генерал был возвращен в регенератор. Начались переговоры с Ли. Китаец, сославшись на большую маневренность данного положения, в колбу переселяться, не желал, но пообещал подобных штучек больше не выкидывать. Генерал же, последующее время был молчалив и задумчив. Его кожа приобрела мертвенно- бледный оттенок, под глазами появились темные круги.
- Это меня бог наказал, - однажды сообщи он мне.
- Вы в бога верите?!
- Нет, но кто-то явно постарался.
- Не надо так расстраиваться. Мы вас по возвращении к этому маньяку Гольдштейну определим. Он очень любит трудные случаи, а ваш наверняка придется ему по вкусу. У него незабываемые методы работы. Он ведь меня из фиги слепил, если помните, а вам фигу и подавно оформит. Он настоящий профи, ваш гениальный Гольдштейн. Бегать меня за три дня научил, иглы с какими-то глюками в нервные окончания и бежишь, как миленький. Он из вас Ли в три секунды вышибет шоковой терапией. Не расстраивайтесь.
Ну, не удержалась, женщина все-таки.
Следующие двое суток, генерал находился в полнейшей прострации. Изредка он поглядывал на кого-нибудь из нас, и в этот миг, его потухшие глаза вспыхивали холодным блеском. На третий день, я застала Вентуру в его крепких объятиях. Генерал присосался к шее Патрика. После того, как Вентура при помощи кулаков убедил его в неправильности поступка, Олдман забаррикадировался в туалете и оттуда вновь раздались его вопли. Оп пытался возобновить утраченную диктатуру в собственном, как ему казалось, теле. Но Ли своих позиций сдавать не собирался.
Генерал слал все самые непристойные проклятия в адрес докучливого китайца, и когда был исчерпан весь запас в этом плане, прибег к более весомым аргументам. Он стал душить сам себя, видимо полагая, что душит своего врага. Пришлось снова выломать дверь, и утихомирить буйного носферратума. Навалившись всем скопом, мы, наконец, затолкали его в регенератор, при этом все переругавшись.
Фостер подрался с Вентурой, пришлось их разнимать. Злость, бурлившая во мне, вырвалась наружу. Я полезла их разнимать, размахивая кулаками во все стороны. В пылу битвы, мной был получен основательный удар, сбивший меня с ног. Вуду влез в потасовку, встав на мою защиту, и тут уже всем места было мало.
Крылатые братья, сначала молча, взирали на происходящее, не зная, что предпринять в таких случаях, но потом присоединились к общей вакханалии. Смешалось все, руки, крылья, видно было только черную физиономию Вуду, что мелькала средь дерущихся. Зигги поднял меня на ноги, и только я собралась броситься в бой, завыла сирена.
Словно грянули все громы небесные, заглушив ярость в наших сердцах. Я, лишенная на время способности ориентироваться, с разбегу врезалась в угол переборки, и снова грохнулась, растянувшись во весь рост. Но падение меня не смутило, и пробуксовывая на ходу, я помчалась в рубку управления. Все сорвались за мной.
На экране монитора размазанным цветным пятном сиял бок незнакомой планеты. Компьютер был ориентирован на экстренный поиск, поэтому и выл, оповещая о находке. У меня дрожали руки, в горле застрял колючий ком, все замерло внутри, только сердце грохотало, словно удары набата. Если находка вновь окажется блефом, то на жизнях наших гостей, впрочем, как и на наших, можно поставить жирную точку.
- Приближение? – выдавила я из себя дрогнувшим голосом.
- Двенадцать часов.
- Включи луч-контроль.
- Картинка работает на луче.
- Отчего такая плохая видимость?
Я уже грызла ногти, не в силах совладать с собой.
- Сплошная облачность с этой стороны.
- Облачность…неужели опять слизняки?
Подошел Армион, положил руку мне на плечо. Стало легче, по крайней мере, я смогла взять себя в руки и сосредоточиться.
- Топливо?
- Резервный контейнер. Еще незначительный запас того, что мы доставили с Хитрюги.
- Подключи. Всем занять место в жилом отсеке до полного торможения. Зигги, тебя это тоже касается.
Зигги упрямо мотнул головой, и сел в кресло рядом. Данте пристегнул его ремнями и нехорошо посмотрел на меня.
- Понятно, бунт на корабле. Может, вы мне еще и парламентера с черной меткой пришлете?
Зигги посмотрел на меня своими огромными дымчатыми глазами, и я прочла мольбу в его взгляде. Мольбу и страх, он боялся, что я снова куда-то исчезну.
- Вы, что, сговорились все против меня? Ну да черт с вами, делайте вы что хотите!
- Сиди, Зигги, на тебя ее приказы не распространяются, - молвил Данте, с укором поглядывая на меня.
Размытое пятно на мониторе, медленно приобретало размеры и очертания, и каждым новым штрихом в замысловатой композиции, мое сердце билось сильней и сильней. Надежда стала пыткой. Хуже всего, когда ты не в силах ничего изменить, когда ты бессилен перед обстоятельствами. Это доводит тебя до безумия, но все тщетно. Кенгуру дрейфовал на орбите, на планету ушли все двенадцать зондов, и уже поступили первые сигналы. Увы, информация не радовала. Песок. Белый раскаленный песок, играющий на солнце горящими искрами. Приборы навязчиво показывали наличие на поверхности обширных водоемов, но визуально они не просматривались. Зигги положил ладонь на мою руку.
- Я рядом. Я слышу боль твою, чувствую ее. Не отчаивайся, я погибну без тебя, но не с тобой.
Слова его были острее, чем нож, они ранили в самое сердце, не оставляя выбора. Я была готова на все, лишь бы найти спасение, лишь бы жило его огромное доброе сердце.
- Температура на поверхности?
- 89,6 по Фаренгейту.
- Головоломка какая-то. Такая активность излучения, и всего восемьдесят девять, - удивился Данте.
- Что с химическим анализом атмосферы?
Компьютер выдал мне показатели, и они были лучше, чем на Терре.
- Абсурд. Кругом пустыня, никакой зелени, а дышать можно. Просто фантастика. Там, левее, я вижу нагромождения камней. Увеличь.
На мониторе огромные плоские каменные плиты, лежащие одна на другой, словно расползшаяся колода карт. Изображение проплыло над ними и скользнуло в расщелину…
- Есть! – зарычала я, врезав кулаком по панели.
Изображение скользнуло под плиты, и на мониторе открылся оазис, скрытый под каменным куполом. Большое, кристально чистое озеро поблескивало солнечной дорожкой, пробивающейся через семиметровую. щель в массиве камня. По берегам росла сочная изумрудная растительность, цветы причудливо вплетались в невысокие деревья, среди которых пробивался густой кустарник. Берег устлан все тем же белым песком и мелкими камнями. Дно просматривается как на ладони, даже в самых глубоких местах.
- Да это же просто земля обетованная. Эдем! – обрадовался Данте.
- Если есть Эдем, должна быть и Ева, – логично размышлял Зелень.
Все понимающе посмотрели на него, кивая головами.
- Точно, а при ней звероподобный тупой Адам, вот с такой дубиной. Натаскан на идиотов, словно Цербер на падшие души. Она заманивает, он бьет по башке, и готово. А потом они вдвоем упиваются ужином при свечах, пожирая шашлык из человечины. Романтика!
Все рассмеялись, слава богу, не забыли, как это делается.
- А Олдман на что? Пусть первый идет, - предложил Фостер.
- Он сейчас не в лучшей боевой готовности, его пик сексуальности позади. Лучше я пойду, - смеясь, молвил Вентура. – Или кого-нибудь из наших гостей пустим. Грехопадение ангела не каждый день увидишь.
Крылатая братва шевелила бровками, видимо обсуждая наш разговор. Волонтеров среди них не нашлось.
- Лихо придумано. Давай, Данте, брей зону бикини, пойдем на разведку. Коль нас не сожрут, к вечеру будем пировать в оазисе.
- Да ладно, шеф! Если Адам вас в этой форме увидит, втюрится, как пить дать. Нам потом Еву всей командой не утешить! – ехидничает Вентура.
- А как, насчет, поиграть в полицейского? Правда, мода с тех пор претерпела радикальные изменения, как думаешь, скафандр сойдет за форму?
- Вариантов нет, он уже точит свою дубину. В нем вы внушительнее, можно сказать крупная дичь!
- Остается фиговый лист.
- Все, я иду!
- Вентура, тебе объявлено эротическое нет. Вуду, брей все, намажься арахисовым маслом, будешь змеем искусителем.
Челнок завис над песком, неподалеку от входа в расщелину. Мы прошли это расстояние пешком. Жарковато, но дышалось свободно. Все подтвердилось, вода была чистой, ее пробы были более чем удовлетворительны. В густой тени оазиса процветала пышная растительность, изобилующая фруктовыми деревьями. Через сорок минут на поверхности была уже вся крылатая семейка. Мальчишки плескались в озере, а перед этим произошло маленькое чудо.
Выбравшись из челнока, все четверо взмыли ввысь, разметав большими крыльями раскаленный песок. Мои парни пришли в восторг, они впервые видели это зрелище. В воздух полетели береты, за неимением чепчиков, свист и радостное улюлюканье сопровождали весь полет. Зигги со своими братьями парил свободно и легко, сердце замирало, глядя на них.
- Зрелище не для слабонервных!
- Да, Вуду. За это стоило бороться.
- Надо же, как величественно. А Зигги, Зигги-то, что делает…Эй! Эй! Ты что делаешь?! Он же сейчас убьется!!
Мы метались нестройной стайкой, повторяя крутые виражи, а Зигги поднимался все и выше. Затем в стремительном пике, он обрушился в щель меж каменных плит, прочертив белой молнией прозрачную воду. За Зигги в озеро обрушился Линур, потом Иона, а следом и Далил. Недолгий момент счастья, я разделила с теми, кто был дорог мне. Неулыбчивой судьбой, всем нам даруются мечты, лишь затем, чтобы однажды увидеть их разбитыми о скалы житейской мудрости.
Но, даже зная это, все мы находим оазисы, в которых лишь на миг забываем о том, что беды уже стучатся в наши двери. Такое дорого своей кратковременностью и неповторимостью. Именно они дают нам сил, и мы, в удачу веря, снова готовы идти вперед, чтобы покорять вершины невозможного.
Многие часы, проведенные под светом незнакомой звезды, сделали свое дело, и наши гости пошли на поправку. Джош торчал на очередном фикусе, набивая живот всем, что попадалось под руку. Он подрос и заметно прибавил в весе, горбики на его спине слились в довольно значительную округлость. Теперь он приставал ко всем, чтобы ему почесали спину, и физиономия его принимала блаженное выражение, от этой манипуляции.
Пятна на теле Зигги почти исчезли. И здесь он оставался моей верной тенью, предпочитая мое общество компании братцев. Он дарил мне каждый день по одному стеклянному шарику.
- Он волшебный. Как любовь. Ты только прикоснись к нему и желание исполнится.
Его глаза были полны любви, такой чистой, такой невозможно прекрасной. Они проникали в душу, меняя меня, и его любовь наполняла меня чувством силы.
Иона благополучно избавился от повязки и резвился вместе со всеми. Далил пришел в себя быстрее других, а вот Линур, который казалось, пострадал меньше других, до сих пор был слаб. Он частенько сиживал на берегу, пока остальные весело плескались в озере. Но вскоре и его состояние перестало вызывать опасение. Олдмана пришлось оставить на борту до лучших времен. Зелень высадил саженцы в грунт, и постоянно колдовал над ними, вместе с Армионом. Все вернулось на круги своя, если так можно выразиться о данном положении вещей.
Прошло более двух недель нашего безмятежного существования. Я сидела в тени зонтичного дерева, и смутные сомнения, терзали мою бродячую душу, ведь, сколько веревочки не вейся, а возвращаться надо. На обратный путь не хватит ни топлива, ни собственно возможностей, чтобы найти этот путь. На одной интуиции далеко не уедешь. Не было еще такого случая, чтобы корабль, растворившийся за Стеной, вернулся обратно. Может оно и к лучшему, на этой планете было совсем не плохо, только корпус Кенгуру, что ослепительной стрелой сиял средь белого песка, напоминал мне о призрачной свободе.
Два мира, разделенные когда-то уверенной рукой Хранителей, могут существовать вместе, но мы дети Земли и наша сила в непокорности. Как бы там ни было, но это не конец нашего пути, и я твердо знала это. Слова Данте жгли сердце, ведь если кто-то так слепо верит в тебя, ты стремишься оправдать его доверие. Доверие…
- Ты чем-то удручена?
Я вздрогнула от неожиданности. Рядом со мной присел Армион.
- Да так, привычка думать, только и всего.
- Хорошая привычка, но не усердствуй в этом. Печали предаваться не стоит. Может я, смогу тебе помочь?
- Тебе только моей головной боли не хватает.
- От чего же? То, о чем ты думаешь, имеет смысл, и нам нужно поговорить об этом. Тем более что эта планета лишь половина пути, и поиск придется продолжить.
- Твои слова исполнены смысла, но мыслей твоих я прочесть не умею. Может, расскажешь?
- В этом пространстве есть планета, населенная существами особыми. Они поддерживают тесную связь с Хранителями Расы. Это как раз тот самый удачный эксперимент, которого Хранители добивались столько времени.
- А, более разумные, которые не захотели превращать свою планету в кучу отходов.
- Я вовсе не хотел тебя обидеть.
- Почему же ты раньше молчал?
- Всему свое время. Память открывает доступ к нужной информации в назначенный срок. Не удивляйся, но эта информация только недавно всплыла в моей памяти.
- Интересно устроена твоя память, Армион.
- Выслушай меня, пожалуйста, очень внимательно, потому что последующие события зависят только от тебя. Ты найдешь Соноро, и войдешь в контакт с ее обитателями. Тебе придется это сделать…потому, что придется.
- Доходчиво.
- Каждый из нас, лишь звено в цепи событий, а этим событиям дано случиться. Все закономерно.
- Соноро?
В течение двух часов я получила подробные инструкции по поводу моих последующих действий. Я внимательно слушала, но сомнения меня не покинули. Армион обещал заботиться о тех, кто останется. При дальнейшем обследовании планеты были обнаружены еще несколько оазисов, идентичных первому, это вселяло некоторый оптимизм, ведь в случае, если Кенгуру по каким-то причинам не сможет вернуться, эта планета для наших друзей станет землей обетованной.
Местный климат внушал опасения. Трудно было предвидеть, как поведет себя погода при смене сезона. Если здесь царит вечная весна, то лучшего и желать нельзя. Они потом все приведут в порядок и мои ангелы, ангелы шеврона, при разумном вмешательстве Армиона, смогут позаботиться о них. А посему значит, что лететь придется мне одной, потому, что здесь мои черные ангелы нужнее. Перспектива разнообразия нюансов с отрицательным исходом была неутешительной, но лучше так, чем рисковать жизнью тех и других. На этом решении, я и остановилась.
Спустя три дня, когда Вентура развлекал благодарных слушателей своими байками о лихих похождениях. Сославшись на бытовые дела, я посетила корабль и приготовила всем прекрасный ароматный кофе, с приличной дозой пилона. Транквилизатора, который запросто валил с ног дюжих звероящеров, не то, что нас, хилых хомо сапиенсов.
Через полчаса все уснули спокойным ровным сном. Положив голову на живот Армиона, безмятежно посапывал Джошуа. Рядом с ними глубоким сном забылись крылатые братцы. Вентура расположился меж них, сон его был столь спокоен, из приоткрытого рта по щеке текла слюна. Зелень уснул в обнимку с кондуитом, в который систематически заносились графики показателей саженцев. Черный Вуду, лежащий на спине, храпел и булькал.
- Салют, Данте! Я привезу тебе заморского пивка. Не сердись на меня, здесь ты нужнее.
Я положила ему в карман белый четырехугольник записки. С моей стороны было бы большим свинством, сбежать не попрощавшись.
Зигги спал ближе к воде, по его щеке пробегали серебряные зыбкие блики, от играющей на воде лунной дорожки. Я долго смотрела на его спокойное счастливое лицо, поправила непослушную прядь волос. Он шевельнулся, и, нащупав мою ладонь, прижался к ней губами. Потом положил ее под щеку, чему-то улыбаясь в своих сновидениях. О, видит бог, это было сложнее сделать, чем я предполагала. Где же мое хваленое самообладание, когда слезы вот-вот готовы навернуться на глаза.
- Зигги, будь хорошим мальчиком, прости мне и это. Прости, что я не сдержала своего слова опять, - целуя его в губы, покаялась я.
Возможно, я прикоснулась к нему последний раз.
Через несколько минут, Кенгуру ослепительным белым шаром взмыл в черное небо. Некоторое время он еще был заметен светящейся расплавленной искрой, но вскоре и она растворилась в бездонном мраке.
***** глава 15
Десятая неделя…Время одиночества течет так медленно, так неохотно, превращая все знакомое в навязчивую отторгающую реальность. Время живет, но тебя в нем нет. На борту все стало чужим и враждебным, словно здесь я была лишней. Говорят, у дома должно быть сердце, тогда он живет. Но мой дом отторг меня, словно чужеродный орган, ведь моя любовь к нему умерла, умерли все эмоции.
Я слонялась в этой пустоте, из коридора в коридор. Иногда за мной бродили воспоминания. В изоляторе скребся Олдман, я заглянула внутрь через стекло, и увидела его синие мутные глаза. Идея выпустить его оттуда носилась в воздухе, но здравый смысл живо напомнил мне, чем это может закончиться.
Почти все время я торчала в рубке управления, тупо уставившись в обзорное стекло. Иногда слушала музыку, это приносило некоторое облегчение, но не надолго. Я научилась говорить сама с собой, единственным разумным человеком в моем окружении. День начинался и заканчивался душем, еда перестала меня интересовать. На борту оставался запас сухих брикетов, но все они были на вкус, словно бумажные полотенца.
Я начала рисовать. Таланта особого у меня не было, но я рисовала то, чего желала, что было мне недоступно. И чаще всего это был Зигги. Поглаживая волшебный шарик, я, словно по наитию, выводила линию за линией, и все остальное в этот миг отступало. Получалось коряво, по-детски, но вскоре его черты стали узнаваемы. На бумагу ложились тени давно минувшего, древний мир перекликался с тем, что стало мне дорого. Я рисовала жизнь, которая ускользала от меня с каждым днем. Когда руку сводила судорога, я ненадолго отвлекалась, и слушала всякие лекции, которые были заложены в программу компьютера.
История искусств была мне интересна, а вот курс лекций какого-то психа сексопатолога ввел меня в крайнее изумление. Я обнаружила в себе множество отклонений от нормы. Если я ем пончик со взбитыми сливками, то вижу в нем только пончик, и абсолютно далека от желания вступить в интим с женским полом, а когда вижу пингвина на тихоокеанском побережье…ну, ладно, лучше об этом не надо. И так понятно, что у меня с этим проблемы. Интересно, чтобы сказал этот знаток душ, о кентаврах с Орамы? Здоровые ребята. Когда мы с ними поближе познакомились, у меня никаких таких мыслей по поводу пингвинов не было, да и у других тоже. Слава богу, что этот извращенец до Орамы не добрался…
Я сидела в кресле, с неизменной чашкой кофе в руке. Звезды были все так же холодны и безразличны. Поглаживая шарик, я на миг прикрыла глаза, словно вновь растворилась в этом чувстве. Прикоснувшись кончиками пальцев к губам, я словно вновь ощутила тот волшебный поцелуй, подаренный мне провидением. Поцелуй, обнаживший меня до души, вернувший свет утраченного рая. Наверное, не первый раз дает любовь приют затерянной мечте, но для меня это откровение. И его тихий голос… сделай так… сделай так, как можешь только ты…сделай меня святым…
- Господи, когда я предстану пред тобой, и ты спросишь меня, что в моей жизни было самое хорошее, самое светлое, я скажу этот поцелуй…
Мощный удар потряс корпус корабля, сбросив его с траектории. Завыла сирена. Я слетела на пол, и, прикрыв голову руками, пыталась защититься от падающих на меня предметов. Едва справляясь с ситуацией, я заползла в кресло, и приказала компьютеру вернуться в исходную точку. Но на той же координате, корабль опять отшвырнуло, и на сей раз, толчок был еще более ощутимый. Убрав скорость до минимальной, я вернулась к месту отторжения. И вновь произошел тот же самый эффект отфутболивания.
- Ну, и шутник ты, Армион, - в недоумении молвила я, - Может, сработал эффект зазеркалья и я вернулась к Стене?
Но компьютер упорно продолжал настаивать на ошибочности моей версии, подтверждая удаление от Стены многими парсеками, сложенными в вертикальную кривую.
- Похоже на буферное пространство меж двумя Стенами. Скажи мне, что это не так?
Компьютер хранил молчание. В конце концов, проскакав несколько часов взад-вперед и проверяя на прочность себя и Кенгуру, мне удалось установить, что барьер имеет сферическую форму. Поиск-луч подтвердил мою гипотезу. Никакой визуальной аномалии не возникало, пространство прекрасно просматривалось на большое расстояние. Я приказала компьютеру рассчитать траекторию, принимая во внимание критическую точку соприкосновения, и положить на нее корабль. Большего я придумать ничего не могла.
Сфера имела огромные масштабы и могла оказаться полем красного карлика, или еще лучше, пространством внутри пространства. Прежние законы здесь не распространялись, я могла только теряться в догадках, но сдаваться не собиралась. Чем я сейчас руководствовалась, предположить трудно. Кенгуру продолжал движение по орбите, я неотрывно следила за показаниями на мониторе. В голове моей был полнейший вакуум, сменяющийся самыми противоречивыми догадками, но, ни одна из них подтверждения не находила. В конце концов, я плюнула на это дело, и, устроившись удобнее в кресле с чашкой кофе, следила за происходящим.
Я самоуверенно надеялась, что космос предпочтет сдаться первым, и откроет мне какое-нибудь слабое место, в своих доспехах. Но он парень не промах, и на шестые сутки бесконечной карусели, я заметно одичала, помрачнела и перестала общаться даже сама с собой. На меня снизошло полнейшее равнодушие, виртуозно смешанное с незнакомой мне доселе озлобленностью, и еще более тупым упрямством.
Я перестала есть, и если бы я вовремя сменила пол на более разумный, то можно было бы сказать, что и бриться. Я находила остроумной злую иронию судьбы, создавшей из ничего стальной кулак, и зарядившей им в мой наглый нос за самоуверенность. За то, что я так сказать, со своим уставом полезла в чужой монастырь, пытаясь навязать целый курятник невостребованных ангелоподобных.
Наверно, прав был Олдман, это бог наделил меня таким ослиным упрямством, в общем, без чьего-то вмешательства не обошлось. Вот пусть теперь это что-то и разруливает дурацкую ситуацию.
Я решила идти до конца, и мне не трудно было это сделать, ведь ничего другого мне предлагалось. Чужие холодные звезды проплывали за обзорным стеклом, и скоро я даже начала узнавать некоторые из них в лицо. У меня даже появилась идея дать им имена, но на седьмые сутки моя фантазия была полностью исчерпана. Пошли вы к черту! Жалкие куски плазмы…
Внезапно, мне стало как-то не по себе, в воздухе повисла чужая тишина. Тишина, словно живая сущность, проползла по всем помещениям, обволокла каждый предмет мягкой невидимой паутиной. Корабль стал медленно разворачиваться, не слушаясь приказов, и его втянуло в силовой барьер. Тишина сгустилась еще больше, заклеив густой тягучей пеленой обзорное стекло, и увлекла Кенгуру в пучину непроглядности. Чувствовалось, что корабль набирает скорость. Меня вдавило в кресло от ускорения, так, что я чуть не расплющилась от перегрузки.
Но вот, скорость начала понемногу падать, и после толчка, сопровождаемого оглушительным хлопком, корабль замер на месте. Все системы вышли из строя. С минуты на минуту, можно было ожидать очередных сюрпризов. Но надежды мои не оправдались, все было тихо, как в могиле.
Время ползло как улитка-гипотоник, все стекла с внешней стороны, были покрыты плотным серым маревом. Работало только аварийное освещение, предавая зловещие кровавые тона, сложившейся ситуации. Сейчас так просто было сойти с ума, и призрак безумия уже стоял за моим плечом. Одиночество, смертельно раненное безысходностью, самый кровавый и немисердный палач.
Терпение иссякло, нервы сдали. У меня не хватило сил, принять все как есть, ведь я боец, меня не учили смирению. Я сорвалась, в бессильной злобе, швырнув в стену тяжелый ящик с инструментами. Звук от удара был такой, словно корабль погряз в многокилометровой тине. И тут со мной случился приступ буйства. Я швыряла в стены все, что подворачивалось под руку. Пнув злополучный ящик, я взвыла от боли, железо оказалось прочнее, чем моя нога. Я металась из угла в угол, словно раненный бессильной яростью зверь, пока гнев не иссяк во мне, уступив место безразличной усталости.
Рухнув на четвереньки, я дотащилась до кресла, и села рядом, вытянув ноги. Подняться сил не было. Неужели все зря?! Пытка надеждой, слепая вера в меня моей команды, чья жизнь сейчас была в моих руках. Армион, неужели ты так ошибся во мне? У смертных есть предел, и все твои слова были напрасны. Слова, это лишь слова, за ними ничего… ничего.
Сутки тянулись мучительно долго. Корабль был мертв, тусклое освещение угнетающе действовало на психику. Я почувствовала, что тишина опять шевельнулась, мягким невидимым туманом втекла в рубку и стала подниматься вверх по моим ногам. Она проникла в тело и сдавила мозг ледяным холодом. Схватившись за голову, я как подкошенная, рухнула на колени. Холод превратился в тысячи жалящих игл, впившихся в разум, и мне казалось, что голова сейчас взорвется, разлетевшись стаей химер.
Цепляясь за стены, я доползла до изолятора, и, разбив стекло, вытащила из шкафчика серебристый обруч. Почти теряя сознание, я все же смогла справиться с ним, и нацепить на голову. Безумие отступило. Оформив дулю, я ткнула ею куда-то в потолок, являя сим глубокомысленным жестом торжество земного разума и моей находчивости, перед невидимым агрессором. Защита от психотропного воздействия сработала, через пару минут соображалка заработала.
- Соммерсет, как же я тебя люблю! Какая ты умница! Спасибо, что ты каждый раз проверял меня на прочность, чертов старый лис! Вы так просто меня не достанете!
Мой боевой настрой повысился, и я вернулась в рубку. Из желания пообщаться с компьютером, ясное дело ничего не вышло.
- Эй, кто-нибудь! Черт бы вас всех подрал! Я Сель 485 Абсолют, поговорите кто-нибудь со мной…
Я поправила съехавший обруч и прикурила сигарету.
- Что б вы все сдохли…
Дым от сигареты попал в глаз, потекли слезы. Я зажмурилась, перекосив физиономию. Сигарета прилипла к губе. В общем, все сразу. Я не выдержала и рассмеялась. Более дурацкой ситуации, мне переживать еще не приходилось. Это был предел. Фокус, наконец, обрел четкость. Из монитора на меня смотрело лицо. Женское, но лишенное всяких эмоций.
- Аго Ния? – спросило меня лицо.
Вопрос довольно уместный в данной ситуации. Бровки у меня сложились домиком и поползли на лоб.
- Мне бы сейчас просто обморок подошел, - буркнула я в ответ.
Лицо подозрительно посмотрело на мою перекошенную физиономию, с приклеенной к губе сигаретой, клочковатые волосы, торчащие из-под обруча, и исчезло.
- Эй! Эй!
Я постучала в монитор и отпрянула назад. В нем появилось другое лицо, на сей раз мужское.
- Обмо Рок, - заявил он.
- Черт, гестапо какое-то.
- Кеста по? Кто вы? Что привело вас сюда? Чего вы хотите?
Я пошевелила заржавевшими мозгами, и честно призналась.
- Есть.
- Что у вас есть?
- Я голодна, хочу есть. У вас есть кто-нибудь более разумный, с кем можно вести переговоры?
- Мы обеспечим вас всем необходимым, и вы немедленно покинете пределы досягаемости Соноро.
- Соноро? Вы сказали Соноро?!
- Вы должны покинуть пределы этого пространства.
- И не подумаю! Я требую, чтобы вы выслушали меня, перед тем как вышвырнете отсюда! Я требую к себе должного уважения, как к лицу, ведущему официальные переговоры! Я требую, чтобы вы не обращались со мной как с полудурком, и хочу говорить с официальными представителями закона! А вы, милейший, вместе со своей стервозной подругой, мне кажетесь абсолютно некомпетентными в этом вопросе. И еще, я уверена, что даже в ваших законах нет такого параграфа, предписывающего вышвыривать инопланетную дипмиссию пинком под зад! Я к вам не за сигаретами заблудилась, и требую, чтобы вы немедленно прислали контактеров!
- Вы слишком самоуверенны. Берите то, что вам предлагается, и мы беспрепятственно выведем вас из Главного Кольца. Иначе по отношению к вам будет применена сила.
- Вот как?
Я посмотрела на ядовито зеленую кнопку, и медленно положила на нее руку.
- Видите это? При легком нажатии сработает система, и от вашей спеси, впрочем, как и от пространства вокруг вас, ничего не останется. Поверьте мне на слово.
- Я не уверен, что включение вентилятора произведет такой эффект. Может, вы просто скажете мне, почему вы проявляете такое упорство?
Лицо вдруг словно устало, в голосе исчезла агрессия, появились ноты сочувствия.
- Я хочу говорить с одним из Хранителей Расы. Мне все равно с каким. После этой встречи, я уверяю вас, меня здесь больше никто и никогда не увидит. Вы не внушаете мне симпатии, я вам тоже. Давайте расстанемся мирно.
Лицо испарилось, так и не дав мне вразумительного ответа. Я еще немного подождала и пошла в душ, чтобы привести себя в порядок. Там я наткнулась на собственное отражение и горько усмехнулась. Мне вспомнился рассказ Вуду, о том, как он храбрый и сильный, в первый раз попал в парк аттракционов и решил прокатиться на американских горках. На первом же крутом вираже, ему в лицо зарядила длинноволосая голова девицы, которая еще секунду назад, верещала в предыдущем вагончике.
Впоследствии оказалось, что это был всего лишь парик, но Данте, всуе мужик не из впечатлительных, тогда чуть не рехнулся от ужаса, отдирая блондинистый скальп от своей черной рожи. Он орал так, что заглушил грохот Ниагарского водопада. Над ним ржали просто все. Весь парк, все горки, даже деревья, и те ржали. С тех пор он ненавидит блондинок всех оттенков и размеров, ожидая от них только подлости.
Видок у меня был еще тот, я скорее была похожа на андроида, рухнувшего вниз головой с высоты небоскреба. Не мудрено, что ко мне так бесчеловечно отнеслись. Ну, ладно, сейчас я вам покажу, что такое настоящая красота! Может на мне и армейские ботинки, но сиять я могу даже в мужском костюме с галстуком. Я долго полоскалась в чуть теплой воде, смывая с себя сомнения и горечь прошедших дней. Затем, включив все тайный механизмы перевоплощения, я выжала из себя все, что было возможно.
К моему удивлению, ждать на сей раз, пришлось не долго. В передатчике возник незнакомый голос, любезно пригласивший меня покинуть корабль. Спустившись во входной отсек, я совершила незамысловатый намаз, трижды плюнув через левое плечо, и открыла шлюз. Яркий солнечный свет ударил по глазам, ослепив меня, и заставив зажмуриться. Я так долго блуждала в мрачном красном сумраке, что сейчас свет казался очередным орудием пытки.
Меня встречала делегация из девяти человек, знакомых лиц в ней не оказалось. Контактеры, вели себя толерантно, можно даже сказать гостеприимно. Внешность была располагающей и как-то по-особому красивой. Они словно излучали удивительный свет, исходивший изнутри.
Такое я видела лишь однажды. В древнем храме мне довелось встретиться с монахом, и он излучал такое же сияние. Старец, глубоко верующий человек, он был выращен в монастыре. Ни матери, ни отца он не знал, был брошен сразу после рождения, и воспитан монахами в какой-то глуши. Он проделал пешком долгий путь, чтобы поклониться святым останкам. Я смотрела на него и понимала, наши миры никогда не пересекутся, но свет, что он излучал, запал мне в душу. Люди, встречавшие меня, были чем-то сродни ему.
- Мы рады приветствовать вас на Соноро, и приносим свои извинения за неудобства, причиненные вам, - приветствовал меня невысокий, но очень симпатичный мужчина, лет сорока.
- Меня зовут Мирт, и я буду вас сопровождать.
Меня проводили к прозрачной, с едва уловимыми глазом контурами, эллипсоидной сфере. Мирт учтиво предложил мне руку и помог подняться в нее. Летательный аппарат покорил мое сердце. В нем не было никакой технической начинки, стены мягкие на ощупь, словно пластичное стекло, только еще прозрачней.
- Можете присесть.
Прочтя в глазах моих немой вопрос, он улыбнулся, и тут же из пола выросло подобие довольно уютного прозрачного кресла.
- Как вы им управляете?
- Желанием. Все очень просто.
- У.
- Я хочу еще раз извиниться за столь холодный прием, но у нас для этого были серьезные причины.
- Я поняла. Это заповедник?
Мы летели над бескрайним зеленым океаном, ветер перебирал все оттенки этого цвета, на высоких кронах. На широкой поляне стая жирафов пощипывала листочки молодых побегов, средь них тусовался белый носорог, заигрывающий со своей тенью.
- Обычная парковая зона.
- Я не вижу построек. Здесь Эдем для толстосумов.
- Население сосредоточено в Соноро. Мы сейчас подлетим с обратной стороны, но впоследствии, вы будете иметь возможность ознакомиться с ним поближе. А вот и конечная цель нашего путешествия.
Передо мной предстала огромная, пронизывающая небо, рукотворная вершина, заканчивающаяся округлой башней, сложенной из серых прямоугольных блоков. Невидимка остановилась и выпустила нас на большой квадратный балкон с красивыми витыми колонами и вьющейся растительностью на стенах. Мирт провел меня через несколько аналогичных сообщающихся помещений, и проводил в мои апартаменты.
После замкнутого пространства Кенгуру, зал показался мне нереально большим. Мебели практически не было, только массивный каменный стол. За стеной находилось большое ложе, сокрытое прозрачным занавесом. Возле него размещался небольшой овальный водоем с каменными ступенями. Я так поняла, это была ванна. Мирт проводил меня к столу, и поинтересовался, чем собственно я желаю трапезничать. В памяти восстала банка консервов, вызывающая протест не только в душе моей, но и в желудке. Ничего другого я вспомнить не могла.
- Хорошо. Позвольте угостить вас чем-нибудь из нашего меню, в порядке ознакомления. Вы не против?
- Совсем наоборот, - смущенно ответила я, чувствуя, что в животе начинается революция.
Мирт задумчиво посмотрел на массивную столешницу. Я сделала тоже самое, но ничего там не обнаружила. Через пару минут в зал через балкон влетела сфера, точная копия предыдущей, только уменьшенная в десятки раз. Она опустилась на стол, развернувшись скатертью, и явила очам моим нечто странное, в нескольких прозрачных ассиметричных блюдах.
- Мирт, я теряюсь в догадках.
- Не раздумывайте. Просто кушайте, это очень вкусно.
Это очень вкусно…так говорил мне Зигги, протягивая на ладони орешки из оранжевых дынек. Сердце дрогнуло, я задохнулась, на миг, прикрыв глаза.
- Вы не откажетесь разделить со мной этот пир? Заодно и познакомимся поближе, - предложила я Мирту.
- С удовольствием. Но мне кажется, вам нездоровится?
- Это просто усталость. Слишком долог был путь из ада в рай.
В районе солнечного сплетения появилось странное тепло, будто меня коснулось невидимое легкое перышко. Тепло согрело мои плечи, словно кто-то невидимый обнимал меня, гладил. Ощущение было настолько реальным, что я невольно оглянулась. Беспокойство рассеялось, но мной овладела непонятная слабость.
Мы проговорили с Миртом несколько часов, он поведал мне много интересного, отвечая на мои самые смелые вопросы. Когда тема коснулась вопроса о неудачном опыте с нашей расой, он ответил спокойно, глядя мне прямо в глаза.
- На самом деле, свобода выбора есть у всех. Добро и зло понятия относительные. В каждом из нас поровну и того, и другого. В вашей иллюзорной религии все слишком упрощено, всегда есть возможность свалить на кого-то свои ошибки. Если все получается, как желаешь, значит, бог помог. Если совершил неблаговидный поступок – бес попутал. У каждого человека есть своя судьба, заложенная в генетическом коде.
В принципе, каждый ее знает, надо только научиться слушать себя. Но если это не заложено с рождения, или подавлено, как в вашем случае, то этому надо долго и трудно учиться, получая множество тумаков и ссадин. Рождение каждого есть особое число в бесконечной формуле жизни. Каждый несет в себе заложенную в него функцию, именно для этого мы и приходим на свет.
То, что вы называете богом, есть самовоспроизводящийся модульный алгоритм. Бесконечная формула жизни. Все обосновано, а зло и добро двулико. Кто-то выходит из дома и плюет на дорогу. Кто-то поскальзывается на этом плевке и попадает в больницу, тем самым, избежав смерти, от падающего на его голову цветочного горшка. Впоследствии у второго рождается ребенок, способный через несколько поколений получить статус гения, и его влияние на социум приведет к появлению ошеломляющего открытия, которое перевернет жизнь всей земной расы.
Вот так, первый родился только для того, чтобы плюнуть в нужное время, в нужном месте. Второй чтобы поскользнуться, и лежа в больнице подумать о вечном, чему впоследствии научит сына. Если человек не умеет слушать себя, если его ведут только амбиции, которые, нарушая плавный ход эволюции, тормозят развитие высшего сознания, тогда он обречен, и вместе с ним обречено все сообщество. Каждый влияет на ход истории, и ваше появление здесь, прямое тому подтверждение.
- Если бы человек был рожден без амбиций, эволюция топталась бы на месте.
- Правильно, но, смотря, на что они направлены. На созидание или на разрушение.
- Я, кстати, еще ни словом, не обмолвилась, о цели моего визита.
- Перед тем как вступить с вами в контакт, просветленная раса Соноро обсудила момент вашего появления, и пришла к единому согласию, что вы неотъемлемый этап эволюции, и это не перечит великому плану. Но это произошло лишь после того, как вы произнесли вслух фразу о Хранителях Расы. Не скрою, мне интересно было бы узнать, откуда у вас такая информация, ведь вы не относитесь к числу избранных. И я это знаю, и вы это знаете, но настаивать на ответе не буду. Уверен, вы знаете, что делаете.
- Когда я смогу встретиться с Хранителями?
- Видите ли…дело в том, что они не имеют точного адреса. Они везде и нигде. Они не базируются на Соноро.
Мне стало не по себе. Я тут сижу, развожу пустые разговоры, тогда как цель моего поиска, по прежнему химера, и все мои усилия равны нулю.
- Но я этого не говорил,- возразил Мирт.
- Что именно?
- Что ваши поиски оказались бесплодными, - произнеся эти слова, Мирт растерялся.
- Но и я вам ничего подобного не сообщала, - смеясь, сказала я, догадавшись, что произошло.
- Извините меня. Так неудобно получилось. Я просто слышу, о чем вы думаете. Право слово, я совсем не хотел…
- Не надо извинений. Просто в отличие от вас, я таким талантом не обладаю, и до недавнего времени расценивала его как покушение на личный суверенитет. Но кое-что произошло. Кое-что, полностью изменившее мой взгляд на мир. Хотя, по-возможности, все же старайтесь этого не делать. Втрескаюсь, например, в вас по уши, а мне бы хотелось сохранить это в тайне. Неудобно как-то, понимаете?
- Да, да. Конечно, - поспешил уверить меня Мирт, крайне озадаченный тем, что его персона может заинтересовать меня, - Но, видите ли, я не свободен.
- Еще хуже. Теперь я буду предаваться терзаниям тайно, и мыслей моих, вам лучше не знать. Вдруг, во мне проснется маньяк, и мне захочется выпустить вам кишки и намотать их на люстру? Я же генетический урод.
Мирт совсем растерялся и поспешил расстаться со мной, сказав, что я нуждаюсь в отдыхе.
Я лежала в бассейне, положив голову на округлый портик. Рядом плавал предмет, похожий на крыло бабочки, уставленный различными напитками и фруктами. Что еще надо утомленному страннику? Вдруг, в солнечном сплетении, появилось знакомое ощущение. Мне пришлось поджать колени к подбородку, чтобы переждать этот момент, настолько сильным оно было. Потом наступила слабость, и еще какое-то чувство, словно мне хотелось вырваться из собственного тела. Я не могла найти объяснение происходящему. Неужели это последствия последней регенерации? Плохо дело, если со мной что-то случится, все усилия будут напрасны. Надо держаться, проявить все свои бойцовские качества, и продержаться еще немного.
К великому огорчению, процесс переговоров ускорить было невозможно. Условия здесь диктовались не мной, к тому же мне только что дали понять, что надо знать свое место и время, когда плевать себе под ноги. По крайней мере, они хоть знают, кто такие Хранители. Заяви я такое Олдману на Терре, меня бы быстро упаковали в контейнер с отходами и отправили в лучший из миров. Даже если скинулись бы все мои знакомые и не очень, новых мозгов мне не прикупить. Я стала засыпать, и чуть не утопилась в необъятной ванне. Вот что значит не иметь навыков цивилизованной жизни. Я переползла на просторное ложе, и просто отключилась.
Когда проснулась, над Соноро была глубокая звездная ночь. Я оделась и прогулялась по залу, затем присела на высокий балконный бордюр, и засмотрелась на бескрайнее море лесов. В сиянии ночного светила, оно казалось таким загадочным, таким умиротворенным, даже ласковым. Оно не таило в себе угрозы, здесь все слишком рафинировано.
Передо мной возникла сфера-невидимка.
- Я почувствовал, что вы проснулись, и решил предложить вам прогуляться по ночному городу, - предложил Мирт, протягивая мне руку.
То, что я увидела, потрясло меня своей грандиозностью, великолепием и гениальностью стиля. Город, проплывающий внизу, казался ночной утопией, он был нереально красив. Изобилие воды. Бесконечные водоемы, подсвеченные изнутри различными оттенками. И в них каким-то сюрреалистичным, но очень органичным способом, вплеталась архитектура камня. Сам камень приобретал грандиозные масштабные формы, вырастая арками-водопадами и огромными, едва закругленными чашами, наполненными светящейся водой.
Сонориане, одетые в почти прозрачные невесомые разноцветные одежды, беззаботно прогуливались по широким аллеям, которые сменялись каскадами сияющей воды. Каменные уступы мягкой волной, перетекали в цветущие сады, вобравшие в себя все цвета жизни. Здесь царило абсолютное совершенство и буйство красок. Животные и люди гуляли по тем садам, исполнены миром и радостью. Дети резвились в мелких сияющих бассейнах, и с ними в воде играли дельфины, и многие другие рыбы, не уступающие по красоте и великолепию потрясающим садам. На востоке, с исполинской, вырубленной в скале статуи, низвергался грохочущий водопад, но звук его здесь, был едва слышен. Он переплетался с голосом ночной птицы, и казалось, что это поет сама вода. Детеныши чирикали с дельфинами, словно доверяя им свои самые сокровенные тайны.
- Сегодня праздник? Ночь, а малыши не спят.
- Это обычное явление. Все люди делятся на сов и жаворонков. Сейчас время сов.
- Мудрое решение. А как же обучение?
- О, поверьте мне, эти малыши знают, чего хотят. Они еще малы, но личность их вполне сформирована. Просто надо приобрести навыки существования, и развить то, с чем они пришли в этот мир. Все знания заложены от рождения, но совершенству предела нет. Так что сейчас, они занимаются процессом обучения, познают универсальный язык вселенной, язык чисел. Хотя, даже не так, они просто учатся его вспоминать. Я неправильно выразился. А взрослые работают.
- Не очень доступно.
- Они создают силой мысли. Те, кто слабее, учатся желать, ведь и желание должно быть правильно сформировано. Те, у кого не очень с фантазией, учатся фантазировать и мечтать. Мир создается из нашей мечты, из наших желаний. Если они противоречивы, мир рушится. Знаете, если один мечтает заработать состояние на смерти, а второй хочет жить, желания вступают в конфликт. Наша жизнь исполнена счастья и радости, это главное.
- А если у человека отсутствует врожденное чувство радости?
- И такое бывает. С ними работают миссионеры. Они делятся своей радостью, и терпеливо ведут своих учеников дорогой жизни. Как правило, это гении, они обречены своим талантом на вечный поиск. Все гениальное рождается в муках, и они нуждаются в помощи. Работая как одержимые, сжигая себя изнутри, они могут иссякнуть, и мы обязаны заботиться о них. Впрочем, у каждого человека есть свой талант, нужно только открыть его. Мой талант, заботиться о вас.
- И давно вы его открыли?
- Когда ваш корабль кружил по орбите Внешнего Кольца, я понял, вы явились по мою душу. И еще. Спешу вам сообщить, что мы связались с Хранителями.
- И?
- Время покажет. Если они сочтут нужным встретиться с вами, встреча произойдет. У вас ускорение хугизгиба 46,7, с таким диагнозом шутки плохи. Хранители вычисляют события, к которым может привести эта встреча. Все вычисляется, даже то, чего нет в Книге Жизни.
- Вы верите в этот миф?
- Обычные расчеты. Каждый индивидуум, появившийся на свет, это формула. Через нее просчитываются показатели потомков, вот вам и судьба. Любовь тоже просчитать не сложно, она, как и симпатия заложена в ДНК. Умеешь слушать себя, встретишь свою половину, нет, счастья не жди. Впереди лишь пустота, вот вам и
- У вас такое случается?
- Никогда, - рассмеялся Мирт, - Так что извините, я знал, что вы мной не заинтересуетесь.
- Вы все так интересно трактуете. На все вопросы, у вас готов ответ. Но хорошие стихи пишутся лишь тогда, когда боль, словно раненный зверь, терзает твою душу.
- Это к вопросу о гениях. Обычно люди пишут о цветочках и звездах, в вечности боль не живет. Она живет лишь в неразделенной любви.
- У вас таких проколов не случается. Мы брошены, потому, что любим без всяких формул.
- Хранители не оставили своих заблудших чад, просто слегка отстранились. Лишь изредка вмешиваются в судьбу Терры, но средь вас растет новое поколение людей, что поддерживают равновесие в вашем мире. Помните? Вот, я посылаю вас как овец среди волков? В вашем святом писании есть такие строки, правда истолкованы они неверно. Такие люди, словно черные дыры, в них втекает вся суетность мира. Они очищают его от скверны.
- Индиго? – у меня в голове вновь всплыл образ рыбы, пожирающей чужое дерьмо, - Жестоко.
- Высшая миссия. Для того чтобы спасти человечество в целом, приходится приносить в жертву лучших.
- А ангелы-хранители?
- О, это красивая сказка. Хранители, кстати, по каким-то причинам, очень не любят говорить на эту тему.
- Наверное, опять облажались в своих изысканиях, поэтому хранят молчание.
- Вы обиделись?
- Нет. Что есть, то есть. Я летаю в примитивной консервной банке и считаю ее верхом совершенства. А вы создаете нечто сверхъестественное прямо из воздуха.
- Из мысли, она материальна, - поправил меня Мирт, - это совсем не сложно, когда обладаешь соответствующими знаниями.
Он оглянулся по сторонам.
-У меня какое-то странное чувство, - задумчиво сказал он, - Будто вы здесь не одни…
Мне сразу вспомнился китаец, коварно овладевший телом Олдмана. Вот чего бы мне меньше всего хотелось, так это чтобы он переселился в меня. У генерала-то тоже рецидивы не сразу начались, только после вкушения армейских консервов. Ну, дела…
Вот-вот, и Ли так всегда говорил!
- Вы чем-то опечалены?
- Думаю. У меня на корабле призрак штатный был. Может он за мной увязался?
- У вас прекрасное чувство юмора.
Какой там к черту юмор! Знал бы он всю подноготную, вряд ли так потешался.
На западе было весьма впечатляющее сооружение, похожее на арку, сходящуюся на вершине двумя резными дугами. Меж ними, словно гигантский экран, мерцал искрящийся подвижный сумрак.
- Это момент освобождения,- заметив мое любопытство, сказал Мирт.
- Освобождения от чего?
- Если человек по каким-то причинам решит прервать свое пребывание в этом мире, исчерпал себя, либо просто решил отдохнуть, он уходит этой дорогой в другое измерение, становясь иной субстанцией. Это же и награда, за правильность выбора.
- Вы говорите о смерти?
Вопрос, заданный мной был логичен, но в памяти, вдруг, всплыли орды сгустков в катакомбах RZ. Вот, был бы прикол, если бы это и была та самая, перевоплощенная субстанция. А что, погостили в раю, добро пожаловать в чистилище. Эдакий милый банк данных душ. После всех его кругов, будешь молить о пощаде, стоя на коленях, лишь бы попасть сюда.
- Смерть? О, вы еще совсем ребенок, раз так говорите. Жизнь и смерть – это одно и тоже, как сновидение и бодрствование.
- Мы с вами по-разному понимаем это явление. Мне пришлось пережить его на себе не единожды. Ничего такого я там не видела, хотя последний раз довольно долго пребывала в этом состоянии.
Мирт попросил рассказать мою невеселую историю. Он слушал меня очень внимательно, хмурился, качая головой.
- То, что вы называете смертью, на самом деле убийство. В нашем лексиконе нет такого слова, но я подготовился к нашему разговору. Варварский обычай, отнимать жизнь у другого. Искусственное прерывание жизни, не важно, убийство это или гибель от болезни, это бесконечное повторение уже пройденного цикла. Мне трудно представить, в какую пучину невежества вы ввергли себя, и мне искренне жаль, что вам приходится жить в этом.
- Если вы живете в раю, кто-то должен держать ад на своих плечах.
- Все эти сказки были изначально придуманы для подавления личности и психики. Это исключительно ваше открытие. То, что вас страшит, то, что вы называете словом бог, это есть сила, которая собственно и называется жизнь. В любую биологическую среду можно поместить атом этой силы, и она оживет. Мозг вместилище памяти и своеобразный адаптер, служащий центром управления телом. Также в нем заложены основные инстинкты самосохранения, предохраняющие от неправильных действий. Не убей, не укради, не ищи излишеств. Надо быть послушными детьми.
-У вас есть дети?
- Нет, но мы проходим уже третью ступень обучения, и я надеюсь, что вскоре получим разрешение.
- Чье разрешение?
- Ребенка конечно, - удивился он моему вопросу.
- Его еще даже в проекте нет, а он уже командует, как себя вести?
- Можно и так сказать. Он даст свое согласие, и за два месяца до зачатия его душа уже будет в этом мире. После рождения, мы будем учить его, он нас.
- У вас, похоже, полностью отсутствуют торговля и преступность.
- Конечно, когда все есть, это уже рудимент.
- А если кто-то ворует чужие мечты или желания?
- Такое имеет место быть. К людям такого плана, относятся с повышенным вниманием, и окружают их заботой и теплом. Ведь они делают это не со зла.
- А если ему и так хорошо?
- Такого не бывает. Каждый осознает свои недостатки и борется с ними.
Ох, Вентуры на вас нет. Пусти его в этот цветник, он наглядно объяснил бы местным полуобнаженным богиням, какого уровня отсталости они достигли. И совершив сексуальную революцию, самую быструю в истории развитых цивилизаций, поставил бы процесс деторождения на поточную линию, и едва ли стал интересоваться у своих будущих отпрысков, хотят ли они такого папулю.
Здесь все слишком идеально, слишком рафинировано, ни одного некрасивого лица, ни единого порока. Все сплошь микеланджеловские Давиды, круто помноженные на харизму и просветление. Здесь Хранители постарались, искусно подавив все отрицательное. Пока земляне культивировали весь отстой, на Соноро процветали сливки с нашего дерьма. Только у этих сиятельных сверхчеловеков, выбора-то на самом деле и не было. Гигантский зоопарк, где элитных самок осеменяют только элитные самцы, а у нас этот процесс пущен на самотек, что называется, как бог на душу положит.
Ведь только с лихвой получив подзатыльников от жизни, можно понять чего ты хочешь, что тебе ближе, зло или добро. Кокаин, или новое поколение? Выращенное, может, и в иллюзорной чистоте, но способное самостоятельно сделать свой выбор. Размышление ввело меня в состояние полнейшей прострации, ведь как не крути, золотой середины не бывает, все равно попадешь в прокрустово ложе судьбы мира. Мирт настороженно смотрел на меня из глубины уютного кресла.
- Вам не нравится ход моих размышлений? Да, вечно вы все опошлите, старший капитан первого ранга, - сказала я себе.
- Мне вас не понять.
- Я часто слышу это. Уверена, что большинство из Содружества меня бы не поддержали, ведь ваш мир более разумен и комфортен, более продвинут и абсолютно безопасен. Но для них поживиться у вас нечем.
- Вы все время гладите себя по животу. Вы голодны?
- Странное ощущение. Оно началось с тех пор, как я появилась на Соноро. Не могу объяснить. Может действительно чувство голода? Вы не против пикника в лесу?
- Желание гостя всегда закон.
Невидимка снизилась и поплыла в обратном направлении. Пикник удался на славу. В неровном освещении, затейливыми арабесками танцевал густой кустарник, увитый изумительными цветами, что источали благоухающий аромат. Невысокая трава напоминала родные края, столь редко посещаемые мною. Детство неистребимо во мне, оно возвращается каждый раз, лишь только увидит знакомую тропинку. На огонек заглянул черный носорог, почесался бронированным боком о невидимку и стал клянчить фрукты, словно заправская дворняга. Этого сердце мое не выдержало, и я рассмеялась от души. Если сейчас припрется царь зверей и будет канючить конфеты, я расплачусь от счастья.
- Мирт, а вы исследуете другие планеты?
- Да, но мы делаем это ментально.
- А если кому-то нужна помощь, ваши действия?
- Если высокое число, то никто не будет нарушать ход событий, если текущее, то конечно окажем помощь.
- В этом наше отличие. Я брошусь на помощь, очертя голову, не интересуясь, что там у него с числом.
- Вас слишком обострен инстинкт защитника.
- А как иначе? Разве именно это не делает меня человеком? Хранители далеко не обо всех пекутся так, как о вас. Они скрывают следы своего присутствия. Лишь вам позволено общение с ними.
- Это их желание.
- Сильные созданы не для того, чтобы помогать и защищать слабых. Вы ведь помогаете тем, у кого не слишком буйная фантазия, почему не помочь тем, кто за Стеной? На свете столько интересного. Существует множество видов жизни, они, конечно, не такие идеальные как вы, но в них много положительного.
- Приведите хоть один пример.
Вот так случаются перевороты. Я посеяла зерно сомнения в безупречном разуме Мирта, рассказав ему о величественной нации саматов, из системы Трех Апостолов. Нации прекрасной и гордой, ведущей несколько веков жестокую войну с экторианцами, претендовавшими на право быть безраздельными хозяевами восьми систем северного вектора.
- Вы хотите сказать, что они менее достойны уважения, нежели вы, лишь потому, что не хотят быть рабами?
- Но они проливают кровь.
- Не ими была развязана война, но на колени их не поставить. Не мы создавали агрессивные нации, это изначально было начертано в великом плане, и в каждой из них есть клетки Хранителей.
- Человека, чистого своими помыслами, нельзя превратить в раба. Всегда можно прибегнуть к силе разума и уйти от конфликта.
- Против лома, нет приема. Пока вы размышляете, другие действуют. Не поймите меня превратно, я не хочу влиять на вашу зрения, но вы говорите о других с иронией, как о существах низшего порядка. Ваша цивилизация прекрасна, она как клумба, о которой денно и нощно пекутся премудрые садоводы, но не всем так повезло. На наших клумбах изобилуют сорняки, мешая цветам пробиться к свету, но ведь в конкретном сравнении, и сорняк имеет равные права на жизнь. Ваш род произошел не от сорняков, вы можете гордиться, что достигли такого уровня развития, но без нас, не было бы вашей цветущей нации. Селекция, путем естественного отбора.
Пожалуй, для первого раза я чересчур перестаралась, наехав со своими рассуждениями на доброго человека. Но он тоже хорош. Вы все тут уроды недоделанные, а мы королевичи. Дескать, где вам всем вместе тягаться с нашей силой разума.
Мирт долго размышлял над моими словами, видно взвешивал все за и против.
- Может вы и правы, - наконец произнес он задумчивым голосом.
Носорог вконец достал. Он призвал из тьмы свою подругу, наверное, тоже вычисленную, и теперь они вдвоем пускали слюни на поднос с фруктами. Я пнула его, но чудовище не обиделось, и стало играть со мной.
- Может, отчалим отсюда, пока весь лес не сбежался? Десерт можно оставить этим монстрам, если конечно это не противоречит вашим принципам невмешательства.
- Конечно, пусть пируют. Все животные большие сладкоежки, чего не скажешь о людях.
Я тихо сглотнула, если он узнает о моей безудержной тяге к шоколаду, пожалуй, зачислит меня в какой-нибудь животный подвид.
- Да, нет… - опять растерялся Мирт, прочтя мои мысли, - Я просто хотел сказать… я тоже очень люблю сладкое, но у меня мало единомышленников в этом плане. Ну, никак мы с вами не можем найти общий язык!
Я утешила его, сказав, что у меня не самый нежный характер на свете. Я все делаю наперекор, от противного. Вместо того чтобы играть в детстве в куклы, я заколачивала ими гвозди. Самое большее, что претит мне – это война, поэтому, наверно и пошла в разведку.
- А не военные экспедиции на другие планеты характерны для вас?
- Сплошь и рядом. Моя мама до сих пор считает, что я изучаю хорьков и выхухолей. Черт его знает, что это такое, так и не удосужилась посмотреть. Отец, считает себя присущим тайне, и полагает, что я занимаюсь разведением велоцираптеров и прочих звероящеров.
- Они не знают, чем вы занимаетесь?
- Нет. Это засекреченная информация. Даже вездесущие средства массовой информации не ведают о существовании таких, как я.
- Они не знают о разведке?
- Знают, но только то, что им дозволено. Вот, нас встречают на очередной планете как героев с цветами. Нам рады, но они никогда не увидят обратной стороны луны. Мы смертники, наша темная сторона всегда сокрыта, от глаза общей массы. Мы живем на кораблях, отдыхаем в основном на специальных базах, расположенных в открытом космосе, и до старости доживают единицы. Открытые города нами посещаются редко, и система слежения оповещает о каждом нашем шаге.
Зачем населению знать о неприятностях, которые таит в себе пространство, лежащее за пределами их мировоззрения? Я рассказываю это для того, чтобы вы поняли, насколько важны мне переговоры с Хранителями. Ради этого, мне пришлось нарушить закон, и я буду вести диалог не от лица всего человечества, а как частное лицо. Мне нужно, чтобы меня выслушали.
Мирт наконец-то осознал, что у меня действительно были причины нервничать. Еще бы, там, где-то за тридевять земель, под куском камня жался мой немногочисленный народец, и за время моего отсутствия могло случить все что угодно. И мысли о Зигги не давали мне покоя. Странным образом мой собеседник не мог прочесть именно их, так бы давно полез с расспросами.
Дни и ночи текли в томительном ожидании. Хранители молчали. Мирт за эти дни представил меня еще нескольким своим соплеменникам, пожелавшим проявить заботу обо мне. Честно говоря, они больше напоминали исполнительный комитет, по борьбе с бунтарями. Слишком много глубокомысленных вопросов задавали они мне, это никак не вязалось, с их радушным гостеприимством. Для добрых самаритян они были чересчур настойчивы, в своем любопытстве. Я переняла их способ общения, и все время улыбалась, как китайский болванчик. Времени не было на моих часах, оно словно издевалось надо мной, стрелки летели вперед, но ничего не менялось.
В один из дней, в стене распахнулась тяжелая двустворчатая дверь, о существовании которой я даже не подозревала. В комнату торопливым шагом вошел Мирт. Он был взволнован, но старательно скрывал свои эмоции, под маской учтивости.
- Я пришел подготовить вас к встрече,- наспех поздоровавшись, заявил он.
- Наконец-то мои молитвы были услышаны.
В течение получаса я выслушивала подробные инструкции.
- Вы только не бойтесь и не волнуйтесь, - все время приговаривал он, - Я буду здесь, неподалеку. Излагайте только суть, времени для аудиенции выделено мало. Обычный человек не в состоянии выдержать их присутствие, так что вы держитесь изо всех сил. Подключите свой Высший Потенциал и внутренние резервы, я по возможности поддержу вас.
- По-моему вы боитесь больше чем я. Он, что, сожрет меня живьем?
- Нет.
- Он будет один?
- Да, один.
- Я буду просто отвечать на его вопросы. Почему я должна бояться?
- Да, конечно, на вопросы, - сказал Мирт, прикусив губу, и посмотрел меня как Дедал на Икара, перед тем, как столкнуть его с вершины мира, - Хорошо, мы обо всем договорились. Я буду в соседнем помещении.
- Все буде тип-топ.
Мирт удалился, двери за ним закрылись и исчезли вовсе. Передо мной была глухая каменная стена. Я осталась стоять посреди комнаты, скрестив на груди руки. Потом решила проверить форму, верхняя кнопка никак не поддавалась моим усилиям. Вдруг я почувствовала озноб, холодная волна пробежала вдоль позвоночника, и хлынула вниз. Появилось чувство напряжения, словно неведомая сила прошла меня насквозь, и я вот-вот растворюсь в ней. Я подняла голову…
То, что предстало передо мной, описать сложно. Я готова была поклясться, что секунду тому назад, здесь никого не было, но сейчас ОНО стояло передо мной, пронизывая меня своей невероятной патологической мощью. Находясь в зоне его присутствия, я чувствовала, как легко можно раствориться в нем, распасться на атомы, исчезнуть, словно дождь над водой. Я отчетливо видела только один круглый глаз этого существа. Мясистая слизистая оболочка во внутреннем углу, делала его похожим на глаз свиньи. Не хотелось бы, применять это слово в данном контексте, но именно так. Веки отсутствовали.
Я видела часть выпирающей верхней скулы зеленовато-графитного цвета. Хранитель стоял, чуть повернув голову, как обычно делают птицы, когда хотят что-то рассмотреть. Высокий воротник черного матового плаща, начинался почти у затылка, массивной безволосой головы, с резко выделенными скулами. Его неестественная неподвижность, придавала ему еще большую схожесть с застывшим миражем, видением, возникшим из ниоткуда, из самых потаенных закоулков больного разума. Пол качнулся и поплыл у меня из-под ног.
- Я уверена, что информация вас заинтересует, - пытаясь справиться с собой, начала диалог я, чужим сдавленным голосом.
Хранитель продолжал смотреть на меня застывшим круглым глазом, не подавая никаких признаков жизни. Мне показалось, что я стою в огне, но венам моим течет лютый холод. Я чувствовала близость смерти, но разум мой продолжал борьбу, лихорадочно вытаскивая из памяти нужную информацию.
- Армион, единственный оставшийся в живых потомок Хранителей, взывает к вам о помощи. Речь идет о немногочисленной нации ангелоподобных, попавших в экстренную ситуацию, вы еще можете спасти их…
Я почувствовала тепло в районе солнечного сплетения, оно противостояло смерти. Все изменилось, я перестала сопротивляться. Сила проходила сквозь меня, не разрушая, я могла существовать в ней словно равная. Хранитель не произнес ни слова, а когда я моргнула, он исчез, словно галлюцинация. Исчез, оставив во мне чувство опустошения и смятения. Если бы не это чувство, можно было подумать, что все это привиделось мне, не более. Я смотрела на то место, где только что стоял гость, и не могла понять, было ли это на самом деле, или это был плод моего воображения. Распахнувшаяся дверь заставила вернуться меня к реальности.
- Вы, на удивление, неплохо держались. Хранители Расы дали согласие на продолжение контакта. Я буду сопровождать вас в течение полета.
- Это еще не все?
- Это только начало. Теперь вам придется отстаивать свои интересы перед Великой Семеркой. Я желаю вам терпения и удачи.
Мирт проводил меня в темное помещение, посреди которого стояла светящаяся невидимка. Сознание мое содрогнулось, внутри нее я увидела черную мантию Хранителя. Собрав всю силу воли в кулак, я заставила сделать себя несколько шагов. Нет, страха не было, но все во мне сопротивлялось близости зловещей мантии. Я не предполагала, что это будет так сложно. Переборов в себе предательскую дрожь, я поднялась на борт невидимки. Я видела, что Мирту тоже не по себе от присутствия гостя, но он старался сохранить маску доброжелательности на лице, и ему это удалось.
Через считанные минуты невидимка выстрелила в открытый космос, не меняя скорости даже при прохождении силового барьера. Никаких перегрузок я не ощущала. Полет продлился не дольше диалога, и вскоре мы опустились на поверхность крупного астероида, сплошь изрытого кратерами, от столкновения с метеоритами. Левый бок невидимки растаял, и Хранитель выплыл наружу.
- Следуйте за ним.
- Каким образом? У меня нет специального снаряжения.
- Я же сказал вам, ничего не бойтесь. Рядом с ним все по-другому, теперь все будет иначе. Прощайте. Желаю удачи.
Он был рад смыться побыстрее, и я не осуждала его за это. Набрав побольше воздуха в легкие, я вышла на поверхность. Я не умерла на месте, давление не искромсало мое бренное тело, но что самое удивительное, дыхательный процесс прекратился, а я по-прежнему была жива и здорова. Приблизившись к Хранителю, я наблюдала, как взлетает стекляшка, и, удаляясь, становится чуть заметной точкой, в черном океане пространства. Все пути назад были отрезаны.
Какие еще чудеса сулит мне присутствие этого создания? Где-то в черной дали, появилась сверкающая точка, устремилась в направлении астероида, и, превратившись в тоннель световых колец, развернулась светящимся пятном у наших ног. Вокруг меня все исчезало, становясь миллионами неровных горящих линий, и я сама превратилась в стремительный импульс, вливаясь в несущийся поток сумасшедшей скорости…
Зрение выловило из сумрака чью-то руку с растопыренными пальцами, пальцы шевельнулись, и я поняла, что это моя рука. Я была вся мокрая. С волос по лицу стекали липкие струйки пота, форма хоть выжимай. Под ногами огромная серая каменная плита. Одна из многих, уходящих во мрак высокого каменного тоннеля. По стене скользнула тень мантии удаляющегося Хранителя, и мне пришлось поторопиться, чтобы не остаться в гордом одиночестве незнамо где, ибо теперь мое местонахождение являлось абсолютной загадкой.
Хранитель, не производя ни единого движения, следовал с такой скоростью, что я едва успевала за ним. Наконец, мы вышли в огромный, тускло освещенный зал, заканчивающийся с одной стороны бездонной пропастью. Хранитель замер, а потом и вовсе исчез без всяких объяснений. Опять пришлось ждать, но на сей раз недолго.
Над черной бездной появилась светящаяся тропа, сложенная в затейливый узор из пятиугольных геометрических фигур, напоминавших голограммы. Я поняла, что это приглашение следовать навстречу судьбе. Тропа была зыбкой, мне приходилось применять адские усилия, чтобы удержать равновесие. Положение мое было весьма шатким, но я не могла себе позволить рухнуть на четвереньки, хотя очень этого хотелось.
- Черт бы побрал, всю эту вежливость! Ну, куда меня опять занесло!? Ползи тут, как мышь в цирке по шнурку. Черт, они гаснут!
Тут уже было не до приличия. Кто его знает, чего еще можно ожидать от этих адептов клонирования. Я опустилась на четвереньки и очень шустро поползла по пятиугольникам, которые начали местами выпадать из общего рисунка, и сыпаться в бездну падающими звездами. Наконец я добралась до каменного балкона, с низкими резными перилами, сложенного из блоков того же камня. Слегка отдышавшись, я соизволила встать. Расстегнутая куртка съехала набекрень, обнажив далеко не эксклюзивное белье, но мне было не до этого. Передо мной, в белоснежной каменной нише, повторяющей форму замысловатой раковины, предстали семеро Хранителей Расы.
- Приветствую вас, - поздоровалась я, делая вид, что мне все фиолетово, и я каждый день прогуливаюсь над лежащим в пропасти адом.
Вдруг все изменилось, я видела происходящее, словно со стороны. Это было огромное культовое сооружение, похожее на открытый храм. Четырехугольные колонны уходили ввысь невидимого неба. Все тонуло во мраке, лишь дорожка посредине имела неясные очертания. Впереди было нечто типа алтаря, и поток тусклого света ниспадал сверху.
Передо мной появились ступени, ведущие вниз. Я спускаюсь по ним, на ту едва заметную дорожку, чувствуя, что на меня устремлены сотни глаз. Я никого не вижу, но знаю, что они там, справа. Сокрытые тьмой, они видят мою душу обнаженной. Я чувствую их присутствие каждым нервом. Впереди появились те самые семь Хранителей, с которыми уже довелось встречаться.
Я стою, гордо подняв голову, словно перед древнеримским сенатом, и сейчас вершится судьба нового мира. Не слыша их голосов, я понимала, что идет обсуждение, и видела, как многие из них покинули зал, проявив презрение к моей судьбе. Я почувствовала это каким-то шестым чувством. Но те, которые остались, дали мне право высказаться, и я поняла, что в их лице я нашла союзников.
Моя речь была короткой. Ораторским талантом я никогда не блистала, но вера в меня и любовь Зигги дали мне силу, и слова мои были убедительны. Впереди, в потоке сияющего света появилось неясное пятно, оно приближалось ко мне, и, наконец, я сумела разглядеть в нем то, что изумило меня. Это был ангелоподобный, но такой старый, что казалось, он пережил само время, и все миллионы лет эволюции вселенной отражались в его глазах.
- Мое имя Примул, - обратился он ко мне, - И я буду говорить с тобой от лица всех присутствующих и Великой Семерки.
В его взгляде читалась кротость и такая мудрость, разум в его глазах покорял светом, проникал в самую душу, очаровывал.
- Армион, Хранитель Расы потомков Абстрагона, взывает к вам о помощи. По его просьбе я здесь, и судьба этой нации решится здесь и сейчас.
- Армион? – переспросил меня Примул, и губы его задрожали.
- Армион. Он поведал мне невеселую историю их забвения. Я была свидетелем событий, что привели меня сюда.
- Назовите их имена.
- Это не сложно, их всего пятеро. Линур, Иона, Зигги, Далил, и недавно появившийся на свет Джошуа. Есть еще и ростки…
Я не успела закончить фразу, старец побледнел, и, пошатнувшись, схватился за мое плечо.
- Зигги? Ты сказала Зигги?
- Да, он был началом истории.
- Он мой потомок. Но, где же они?
- Долгое пребывание на борту моего корабля пагубно отразилось на их здоровье. Пришлось найти для них временное убежище, оставив их под охраной моей команды. Я не могла взять их на борт, еще несколько недель в замкнутом пространстве без солнца, убили бы их. Они бессмертны лишь тогда, когда обитают в нормальной среде, вы же сами все понимаете.
Примул поднял на меня глаза, полные муки, затем, повернувшись к Хранителям, простер вперед ладонями обе руки. Впервые я увидела на непроницаемых ликах Хранителей, хоть какое-то выражение, и оно было похоже на облегчение. Через пару секунд они исчезли, тая словно призраки. Я осталась наедине с Примулом.
- Почему Джош родился на корабле?
- Наше правительство объявило охоту на ангелов. Можно я так буду их называть? Так короче. Универсальная параллель, созданная Армионом, была обнаружена и уничтожена атакой с воздуха. Я успела в последнюю минуту, поэтому многие жизни спасти не удалось. Простите меня.
Примул застонал и спрятал лицо в ладони.
- За что извиняться, в этом нет твоей вины. Ты и так сделала больше, чем под силу обычному человеку. Я благодарен тебе за твое безрассудство. Ведь отыскать и вступить в контакт с Хранителями, это значит совершить невозможное.
- Когда вы увидите глаза своих мальчишек, вы меня поймете. Ради них можно весь космос наизнанку вывернуть. Сердце мое полно тревоги, ведь каждая минута промедления может стоить им жизни. Что вы собираетесь предпринять?
- Хранители уже занимаются созданий нужных для них условий. Это займет какое-то время, но они спешат. Поверьте мне.
- Я верю. Но если можно, мне бы хотелось вернуться к ним. Так мне будет спокойней, да и Зигги всегда неохотно расстается со мной.
- Я чувствую, как он привязан к тебе. Он с тобой. Чувствуешь это тепло в солнечном сплетении?
Меня словно током ударило.
- Не обязательно находиться с кем-то в непосредственной близости, даже на расстоянии можно согревать теплом своей любви. Я сначала подумал, что у вас неполадки со здоровьем, теперь понял в чем дело. Он не сразу открылся мне. Очевидно, он своей силой помог пережить вам присутствие Хранителей, обычный человек погибает за долу секунды, даже если Хранитель находится на приличном расстоянии. Смертному не дано противостоять силе, исходящей от Хранителя.
- Скажите, когда я вот так свалилась вам на голову, вы ведь мне не поверили?
- От Хранителей невозможно ничего утаить. Похоже, Армион заблокировал доступ в твой разум, и прочесть истину было невозможно. Тебя хотели уничтожить, но Третий из Семи выступил в вашу защиту, уговорив всех выслушать тебя на общем совете в моем присутствии. Я подтвердил правдивость информации.
- Мне кажется, вы и так знали, что творится в моей голове.
- Ты должна была это сказать вслух. Не уличен во лжи, когда не молвил. Таков закон.
- Да, интересно, явиться к вам за тридевять земель, наврать с три короба, просто так ради забавы. В этот момент все космические войска нашего сектора прочесывают пространство, чтобы предать меня адскому огню за дезертирство. Пожалуй, вы хорошего мнения обо мне, - горько усмехнулась я.
Волной нахлынула усталость. Так всегда бывает, когда идешь к своей цели, не ощущая ни боли, ни препятствий. Когда бешеная гонка с зубодробильными подробностями завершена, азарт сменяется усталостью, потому что двигаться больше некуда. Мы еще долго разговаривали, прогуливаясь по мрачным чертогам обители Хранителей Расы. Он хотел слышать обо всех злоключениях, пережитых нами. Голоса казались искаженными и отчетливыми, каменные стены трансформировали их, гася эхо необъятной толщей.
Примул был очень эмоционален, как и его далекие потомки. Он открыл мне многое из того, что для меня до сих пор оставалось загадкой. В частности, и его чудесное появление на совете Семерки. Он был приглашен в качестве консультанта. Хотя, на кой черт Хранителям консультант, они ведь и так вездесущие.
Примул, был первым из расы ангелоподобных, увидевших свет. Самым первым результатом удачного клонирования, положившим начало новой расы. Он же, по иронии судьбы, оказался и самым последним, оставшимся в живых. Хранители, по причинам только им известным, не стали возрождать утраченный вид. Примул по воле случая оказался в генетической лаборатории, в тот момент, когда на Абстрагоне произошла катастрофа. Таким образом, он пережил своих соплеменников.
Никто и не догадывался, что в необозримой дали, в автономном режиме, развилось несколько зерен, положивших начало новой жизни. Генетика семени, которое выносило Армиона, претерпела некоторые изменения, именно поэтому он не мог дать знать о себе. Не мог пробиться силой мысли сквозь время и пространство. Примул сказал, что это действительно чудо, что Армион с такими повреждениями смог создать Универсальную Параллель, абстрагированную от общего измерения и вырастить в малопригодной среде новое поколение, из деформированного, поврежденного материала.
Чудо и то, что действуя вслепую, он смог вычислить коэффициент будущего, и найти способ, как сохранить жизнь себе и своим мальчикам. По крайней мере, нескольким из них. Чудо, что в нем сохранилась генетическая память в разблокированном состоянии, и он смог правильно ею воспользоваться.
- Вы сказали, действовал вслепую? Армион на самом деле слеп, но я и словом не обмолвилась об этом.
- Вот как? Теперь мне понятен ход событий. Лишенный обычного видения, он развивал свой дар, многократно усилив его. Бедный мальчик, я ведь все время был здесь, но ничего не чувствовал. Не слышал, как он стучался в закрытую дверь. Моя надежда умерла давно…если бы я только мог догадаться, что он жив, ему бы не пришлось столько перенести. Слепому, в полнейшей изоляции. Мне даже сложно представить, что он пережил.
Чтобы хоть как-то утешить собеседника, я рассказала ему историю о том, как мы познакомились с Зигги, стараясь, подать ее как можно смешнее.
- Представляете, горб трещит, оттуда что-то выползает, у меня глаза на лоб! А эти жалкие отростки? Эдакий верзила с двумя щупальцами на спине. Кто же знал…
Примул хохотал до слез, а когда я поведала ему о знакомстве с голубым трупом, чела его коснулась печаль. Но я рассказала ему о малыше Джоше, и улыбка вновь озарила его лицо.
- Знаешь, я чувствую, что между тобой и Зигги, не совсем обычные отношения. Я чувствую, как он тянется к тебе. Как больно ему без тебя.
- Я не буду говорить на эту тему, - отрезала я.
- Спасибо тебе, ты подарила мне новую жизнь.
- Скорее вы мне.
- Как это понять?
- Прозрение пришло ко мне, все изменив, - ответила я, вспомнив как меня собирали, в регенераторе.
Примул проводил меня в небольшую комнату без окон, где для меня была приготовлена постель. Призрев все законы гостеприимства, я сама попросила у него чашку кофе, по которому у меня началась ностальгия в свете последних дней. Да, я знаю, что мои манеры оставляют желать лучшего, но жизнь без кофе шла в разрез с моими дурными привычками. Бесспорно, качать свои права в гостях не очень прилично, но что с меня возьмешь? У результата провалившегося опыта просто должны присутствовать дурные манеры.
В помещении появился блекло-оранжевый пятнистый гуманоид, без всякого намека на памперсы, хотя собственно, и скрывать ему было нечего. Поставив на торчащий из стены столик чашку с ароматным кофе, он беззастенчиво зыркнул на меня и удалился.
- Он тоже в курсе, что я представитель неоправданных надежд?
- Он еще более плачевный вариант, - смеясь, ответил Примул, - Я знаю, что земляне привыкли к роскоши, но вам, недолго придется терпеть эти неудобства. Располагайтесь, отдохните.
- Даа - буркнула я, вспоминая весьма лаконичное убранство Кенгуру, но все равно приятно, когда о тебе такого хорошего мнения.
Оставшись одна, я растянулась на постели. Зигги, наша встреча уже не за горами. Прикрыв глаза, и положив ладонь на солнечное сплетение, и то прекрасное ощущение вернулось вновь. Ощущение прикосновения к человеку, который презрев все условности, любит тебя всей душой, каждой клеточкой своего тела. Который тянется к тебе, как к источнику жизни. Любовь, которая все прощает и умеет ждать вечность. Это боль, это такая боль, знать, что ты не подаришь ему эту вечность. И сейчас я поняла, как безбожно я по нему скучаю.
Я начала засыпать, но кофе напомнил о себе, самым что, ни на есть банальным желанием. Покрутившись с боку на бок, я поняла, что вставать все равно придется. Зевая во весь рот с риском вывихнуть челюсти, я осмотрелась по сторонам, и, не обнаружив ничего похожего на санузел, выползла из кельи. Посмотрела направо – ничего, лишь коридор, уходящий в горизонт. Налево – то же самое. Почесав затылок, я решила довериться интуиции, и поплелась, куда глаза глядят. А вот и дверь с поворотным механизмом, что обычно бывает в шлюзовой переборке. Все до боли родное и понятное. Я приблизилась к ней, и дверь гостеприимно распахнулась. Помещение по периметру заставлено одинаковыми прямоугольниками в металлических каркасах. Явно не туалет.
Никем не остановлена, я побрела вглубь помещения, пошатнулась спросони, и придержалась рукой за прямоугольный каменный ящик. Кисть руки по запястье ушла в охристую субстанцию и наткнулась на что-то твердое. Я выдернула ее из жижи, и едва справляясь с отвращением, попыталась стряхнуть грязь. В прямоугольнике что-то шевельнулось. Не имея ни малейшего понятие, с чем столкнулась на сей раз, я решила быстрее ретироваться, но что-то заставило меня замереть на месте.
Из субстанции появился кишащий пучок мышц, каждая из которых заканчивалась налитым кровью глазом. Из отверстия потекла черная жидкость. Я попятилась и наткнулась на следующий саркофаг. В нем появилось характерное движение, и на поверхности появился уродливый полуфабрикат, с оголенными внутренностями. Издавая хлюпающие звуки, нечто потянуло ко мне едва сформировавшиеся конечности.
Дальнейшего развития событий я дожидаться не стала, и быстро ретировалась к себе в холодную келью. Но, слегка не рассчитав траекторию движения, воткнулась в противоположную стену, она открылась, и я упала внутрь. В полусумраке, хаотично разбросанные кубы. Похоже на сине-зеленый лед, размеры не из малых. А в них эмбрионы, множество эмбрионов разного вида. Дальше что-то типа вернисажа, резервуары, напоминающие слюду, а в них мертвые тела. Во рту все пересохло.
О, циничные боги, все ваши игры кончаются смертью! Чего стоит наша жизнь? Мутагенный вирус, растущий в заданном направлении. Те, кто сотворили нас, напрочь лишены сочувствия. Великие кукловоды упражняются в собственной силе. Трудный ребенок любимее всех, потому что в нем есть что ломать, преодолевать сопротивление, подавлять, и подчинять, в конце концов.
Творец любит то, что он создал, а на душу ему наплевать. Он решает, как перекроить тебя по собственному усмотрению, словно палач, трудится, не покладая рук. И прокрустово ложе не пустует, пропуская через себя всякого, кто не по нраву кукловодам. А мы, идиоты, верим в какую-то всевышнюю любовь, приписывая себе право на нее. Только несовершенный человек умеет любить и ненавидеть, обладая живым сердцем, в котором боль и отчаянье вьют свои гнезда.
Зигги верит лишь в добро, потому что сам творит его, эти же ни во что не верят, скорбь чужда им. А как же тот монах? В невежестве своем, кому поклоняется он? Святой дух, великая сила жизни, что создает все, словно слуга исполняет волю Хранителей. Это самое настоящее рабство.
- Да, Мирт, вот тебе и ответ. Счастливая нация с огромным потенциалом и искусственно подавленной агрессией, что переполнена радостью, от созерцания собственного величия. Так вы появляетесь на свет? Когда выбирать не из чего, тогда выбор воистину свободный. Бери то, что есть, что дают, и радуйся от души.
Мы, со множеством пороков, но к чему-то стремящиеся, или вы, что служат мнимому совершенству, кто из нас более неудачен? Мы рабы своих привычек, а вы чужих. Вы не знакомы с пороком, но нас он движет вперед, заставляя уничтожать грань, между явью и мечтой.
- Поэтому вас до сих пор не уничтожили. Ваши мечты подсказывают им, в каком направлении двигаться. Душами они не владеют, но это пища для так называемого Святого Духа. В мире все так устроено, если есть жизнь, она является источником питания для более сильного.
Ко мне подошел Примул, и, видя мое смятение, положил руку мне на плечо.
- Все так устроено. Хранители вечны, у них есть время для наблюдения. Может впоследствии они смогут объединить все разрозненные нации в одну, заново создав первых Адама и Еву. В одном ты не права. У человека есть шанс стать просветленным, не трансформируя при этом собственную личность. Со временем агрессия может быть изжита.
Они не имеют власти над вашими душами, и от этого в вас еще жив бунтарский дух. Дух противоречия, созидания противостоит мании плоти к разрушению. Плоть умирает, душа никогда. Вам нелегко. Пока плоть бренна, и стремится к смерти, не будет вам покоя, но у каждого есть своя миссия в этой жизни. Тебе доверяют. Семерка позволила тебе выполнить свою. Гордись.
- Меня просто распирает от гордости. Но в душе пустота одиночества. Я словно заглянула внутрь родного мне существа, и увидела внутри винтики, что приводят в действие любимые глаза.
- Негативные мысли пагубны, они сжигают изнутри, лишая веры в самого себя. Предаваясь им, ты отрезаешь путь к радости.
- Да. Знания порождают мудрость. Мудрость порождает печаль. Пророчества древних основано на опыте. Ничего не меняется, кроме оружия массового уничтожения.
Примул проводил меня в тот самый зал, что обрывался бездной, и где я впервые увидела Великую Семерку. Теперь я была другая, и такой как прежде, уже не никогда буду. В голове все смешалось, блажен неведающий, ибо знания влекут за собой разочарования, и черные вороны сомнения, словно падальщики, терзают твой разум.
Поверхность, на которой мы стояли, начала вибрировать, и на нас опустился тоннель светящихся колец. Раздался хлопок, и меня снова поглотили огненные полосы. Собрали нас уже на борту Кенгуру, выведенного на орбиту за Внешним Кольцом. Мне заметно полегчало, когда я увидела себя в стенах родной посудины. Мирт позаботился о запасах продовольствия, и теперь на борту было изобилие фруктов и прочей, неизвестной мне снеди. Но при первом же ознакомлении со вкусовыми качествами даров, я отдала должное гурманским талантам сонориан.
Компьютер был в полном порядке, и мне оставалось лишь положить Кенгуру на обратный курс. У нас с Примулом будет достаточно времени, чтобы пообщаться и поведать друг другу самые сокровенные тайны. Он был очень интересным собеседником, и не было темы, которой он не мог бы поддержать.
Правда, теперь, откровения претили мне. Я пресытилась новыми открытиями, и обычная жизнь стала для меня дороже, всех запретных знаний мироздания. Примул с удовольствием слушал мои рассказы о жизни маленьких людей и хитросплетении их незатейливых судеб, вдавался в подробности, и живо переживал дела давно минувших дней.
Он скорбел вместе со мной о потерях и радовался победам. Полет подходил к концу, Кенгуру на крейсерской скорости приближался к заданным координатам.
- Готовься, Примул. Через пару часов мы будем на месте. Сможешь полетать. Пади в каменных застенках ты забыл, как это делается? Настало время жить, детство свое золотое вспомнить. Ты готов к великим переменам?
Примул смущенно улыбнулся. Было видно, как загорелись его глаза. Он оживал, словно прошлое, пожелтевшей листвой спало с его плеч, и вновь вернулась утраченная молодость, воскрешенная из тьмы одиночества. Да, одиночество смертельно опасно… в его цепях сильнейший изнемогает.
- Сколько нам дали времени?
- Сорок восемь часов. Потом мы должны прибыть на Кору.
- Красивое название. Пусть будет так.
***
Кенгуру дрейфовал на орбите безымянной планеты. Выходной шлюз открылся, и через двадцать минут челнок совершил мягкую посадку на раскаленные пески. Из него вышел человек, в черной военной форме, и ангелоподобный, с белоснежными крыльями. Ангел Шеврона, шел бок о бок с потомком древнейшей цивилизации погибшего Абстрагона. А где-то там, в необъятных просторах вселенной, сияла звезда, нареченная Солнцем, которой поклонялись наши общие предки.
Из расщелины слышен веселый смех, всплески воды, и знакомые голоса.
- По-моему, все в порядке, - улыбнулась я Примулу, - Ну, что, пошли?
Мы подошли к спуску, и радующая глаз картина предстала пред нами. Посреди озера плавал небольшой плот, с которого люди и ангелы ныряли в прозрачную воду. Подбородок Примула дрогнул, он облокотился на камень, но показал жестом, что все в порядке. Мы опустились по едва заметной тропе, и, пробравшись сквозь заросли, очутились на берегу. Первый нас заметил Вентура.
- Шельски! – Завопил он, - Эй, курятник, прекратить детский писк! Всем смирно, шеф вернулся!
Все на миг застыло. Радостные загорелые физиономии, сияющие белозубыми улыбками, на миг замерли над водной гладью, затем бросились ко мне. Ритуал обнимашек и целовашек прошел на высшем уровне. При виде гостя, все зашевелили бровками.
- Сюрприз! У нас гости!
Линур первым подошел к Примулу, и обнял его. Примул удержал его за руку, словно боялся, что тот растает как неверный сон.
Это Иона, пожалуй, самый разумный. Это Далил, с очаровашкой Джошем. А это уже мои герои.
Пока я представляла гостю своих парней, Армион стоял в стороне. Мне не дано понять, что он сейчас чувствовал. Ни взглядом, ни жестом, он не выказал своего волнения. Но я слышала стон, сорвавшийся с его уст, когда Примул подошел к нему. И стон этот был равнозначен крику.
Я искала глазами Вуду, наконец, наши взгляды встретились.
- Там, - он кивнул головой в сторону зарослей.
Я пробралась сквозь кустарник, приподняла гроздь алых цветов, и увидела Зигги. Он сидел на небольшом валуне вполоборота, уткнувшись лицом в каменную стену, и не реагировал на происходящее.
- Зигги, - позвала я его.
Он шевельнулся, медленно повернул голову. Казалось, он не узнает меня. Кровь отхлынула от лица, сердце тревожно сжалось.
- Ты мне снишься? – едва слышно, спросил он.
Уж лучше бы он кричал на меня, обвиняя во всех смертных грехах. Глаза запали, лицо осунулось. Выглядел он жутко. Я подошла к нему и опустилась на колени.
- Разве ангелы видят сны?
- Разве мы не люди?
- Лучшая их половина.
- Не знаю, - протяжно, со стоном, вскрикнул он, и сжал мои локти, - Я больше ничего не знаю! Ты хоть понимаешь, как это больно, когда тебя нет?! Если это привилегия человека, терпеть такое, то во мне больше от человека, чем от ангела! Зачем ты так?!
Он сполз на колени, и сжал меня в объятиях. О, господи, он плакал, крупные горькие слезы текли по его лицу. Он пытался сдержать рыдания, но никак не мог с собой справиться. Я ненавидела себя за ту боль, которую причинила ему.
- Зигги…
- Нет, ничего не говори. Я просто хочу знать, неужели я тебе так безразличен? Когда любишь всегда так больно?
- Угу.
- Пусть. Пусть так будет, - исступленно целуя меня, сквозь слезы шептал он.
- Я люблю твои глаза. Я люблю, когда ты смотришь на меня. Я люблю эту боль…люблю… люблю.
Он покрывал мое лицо поцелуями, стискивая меня в объятиях так сильно, что я чуть не задохнулась. А мне хотелось просто сдохнуть, лишь бы не причинять ему больше боли, никогда, никогда! Я гладила его по спине, по плечам, по сильным белым крыльям. И я бы сейчас все на свете отдала, лишь бы он был счастлив.
- Поцелуй меня… пожалуйста, - попросил он, закрывая глаза.
Я вложила в этот долгий поцелуй всю чувственность и ярость, всю нежность и злость, все эмоции, которые сдерживались во мне всю мою жизнь. Как глоток воздуха, который хоть на мгновенье, но продолжит его жизнь. Зигги на миг отстранился, посмотрел мне в глаза, а потом прижался лбом к моему лбу.
- Не могу отдышаться, - смущенно улыбаясь, прошептал он.
- Тебя ждет подарок.
- Какой?
Дрожь в голосе еще не прошла, но само слово подарок вызвало у него интерес.
- Пошли, он большой, в кармане не утаишь.
Обнимая меня, Зигги медленно поднялся, и взял меня на руки. Я попыталась освободиться.
- Нет, нет, все равно не отпущу.
Присутствующие, отреагировали бурно на наше появление.
- Опаньки! – всплеснул руками Данте, - Помирились?!
- Слава тебе, господи, - поддакнул Вентура.
- Молодец, Зигги, настоящий мужик! – поддержал Фостер.
- Наконец-то, - буркнул Зеленка, уткнувшись в чашку.
- Спасибо, - поблагодарила я публику за участие.
- Шельски, ты зараза, - заявил Вуду, - Ты бы видела, что с ним было! Он же все время так и просидел, уткнувшись носом в стену. Проснулся утром, увидел, что тебя нет. Все, я думал он сдохнет от тоски! Он даже есть отказался.
Освободившись от объятий, я опустилась на землю.
- Это Примул, твоя семья. Такой вот подарок.
Зигги посмотрел на гостя с толикой недоверия. Затем прижался к нему, положил голову на плечо. Примул обнял его с такой нежностью, но только мертвый не заметил, как он сжал кулаки, вонзив до крови ногти в ладони. И этим жестом было сказано все. Я первый раз в жизни увидела, что такое абсолютно счастливый человек. По-настоящему счастливый, и он заслужил это счастье.
- Сегодня святой день! – провозгласила я, - Фостер, быстро на челнок, тащи провизию. Будем пировать.
Наверное, эти сорок восемь часов были и моим самым счастливым временем в жизни. Мне снова пришлось пережить опьяняющее чувство полета. Зигги и Линур подняли меня в небо, и с высоты, я видела бескрайние мерцающие пески безымянной планеты. Я вновь и вновь переживала чувство легкости и слияния с природой, и чувство это было с привкусом светлой ностальгии, ведь мне самой не под силу творить такие чудеса. Но это была не скорбь, а лишь сожаление. Вечером неутомимый Вентура снова потчевал нас своими байками, и мы покатывались со смеху, слушая о его похождениях.
- Слышу писк-визг, трое здоровых мужиков тузят друг друга почем зря. Черт меня дернул остановиться. Спрашиваю у дамочки, что бегает вокруг них, может, вам помощь нужна? Она на секунду притормозила, схватила кирпич, и как врежет мне им по морде! Где она его только нашла-то?! У меня искры из глаз! Пришел из увольнения со сломанным носом. За что, спрашивается? Я лишь на секунду остановился, и сразу кирпичом в морду. Ага, Данте, смешно тебе! А кто на Ферзе на ядовитого ежа уселся. Помнишь, какая у тебя задница была? Величиной с футбольные ворота. Пошел один в кустики, ага…потом на карачках с голым задом неделю простоял, пришлось твое достоинство майкой завесить, чтоб команда со смеху не сдохла! Ни одни штаны не налазили.
- Хорош издеваться! – сквозь слезы стонет Данте, - Из моего мягкого места миллион иголок вытащили, знаешь, как больно было!
- Думаешь, мне не больно? Кирпичом по морде! А главное обидно как!
- А у меня в академии тоже смешной случай был, - втискивается в разговор Зеленка, - На меня положила глаз жена начальника академии…
Тут уже все со смеху чуть не попадали. Дальше можно было не продолжать.
- Да ладно тебе заливать! Видел я ее. К ней ни на одних парусах не подрулишь! – покатываясь со смеху, говорит Вентура.
- Нет, вы послушайте. Она то так на меня посмотрит, то эдак. Флюиды зашкаливают, гормоны как торпеды. Как-то раз вечером подходит, берет меня нежно за нагрудный карман. Так, кокетливо, кокетливо. Двумя пальчиками с красным маникюром. Не могли бы вы, говорит, уделить мне сегодня пару минут внимания? Да я ей уже последние минуты жизни готов посвятить, не то, что пару минут! Поливаюсь парфюмом Африканская страсть, бреюсь во всех местах… линия бикини, внимание! И в десять я уже стою у ее дверей. В зубах роза, в пакете пирожные, в руке ведро с фисташковым мороженым. Она приглашает меня зайти, усаживает в кресло, и водит игриво пальчиком по замку на моем колене. Я уже весь мокрый, того и гляди…
- Ну?! – в один голос спрашивают все.
- Ну, начинает что-то шептать мне на ухо. Я уже на девятом небе от любви, страсть сжигает, крылья за спиной как у Ионы. И тут до меня начинает доходить, о чем она говорит. Я давно, говорит, приглядываюсь к вам. Вы, говорит, человек, на которого можно положиться.
- Ну, положилась?!
- Не могли бы вы, говорит, присмотреть за моим Гарри?
- За мужем?!
- Я тоже так подумал, прямо офонарел! Спрашиваю, что мне за ним, шпионить что ли? А она мне, что вы, Гарри это моя черепашка. У него скоро сезон размножения…
- Ну и как Гарри?! – рыдает Вуду.
- Нормально. Отложил пятнадцать яиц в мой форменный берет, и исчез в неизвестном направлении, оставив мне их высиживать. А жене начальника не откажешь…
- Отец героин!
- Да, Дрекер. Ради такой цыпочки можно и собственные яйца высидеть, - вытирая слезы, констатирует Вентура.
Все разбрелись спать. Я плаваю в прохладной воде, свободна от всех мыслей. Лунная дорожка проникает сквозь воду, и я вижу множество сияющих перламутровых раковин на дне. Таинственный подводный свет делает мою кожу платиновой, скользит по плечу, касается отросших волос. Зигги рядом. Счастливая улыбка озаряет его лицо, это видно даже на глубине. Он проплывает подо мной, и выталкивает на поверхность. Я устроилась на плоту, Зигги выныривает из воды следом. Он пытается справиться с длинными запутавшимися волосами. Затем шуршит ладонью, и в ней появляется дымящаяся чашка кофе.
- Горячо.
Зигги задумчиво смотрит на меня, в лунном свете его глаза кажутся почти прозрачными
- А можно мне такие крылья как у тебя?
- Можно. У нас идентичные ДНК, но разве это имеет какое-то значение? Я бы все отдал, лишь бы жить в твоем мире, смотреть на него твоими мечтами. Исполнять все твои желания и быть только твоим, навсегда.
Такое странное слово. Навсегда… мое всегда закончится через несколько дней. Зигги делает меня уязвимой.
- Полотенце сотворишь?
- Конечно, сейчас принесу.
Он уплывает на берег, а чашка в моих руках теряет форму, превращаясь в синее облачко. Оно тает в моей ладони, словно утренний туман. Это потому, что у меня нет веры, лишь сомнения.
Праздник безмятежной жизни продолжался еще сутки. Вечность растянулась еще на двадцать четыре часа. Утром следующего дня, Примул совершил какой-то замысловатый намаз, прислушался к себе, и сказал, что пришло время собираться в дорогу. По его словам, Хранители Расы создали нечто типа ограниченной вселенной, пространство в пространстве, в которой бесконечно будет кружить Кора. Планета, которая станет землей обетованной, для новой цивилизации ангелов. Нам было позволено сопровождать наших гостей, и в течение некоторого времени находиться с ними, чтобы помочь адаптироваться к новым условиям.
Через несколько дней полета, Кенгуру совершил прыжок в нескольких часах от вакуумной воронки, образованной полем черной дыры. Он вошел в пространство, где нет времени, и выскользнул с другой стороны, в просторы параллельной вселенной. Спустя сутки, на мониторе появилась Матисса. Сверхновая, созданная Хранителями, вокруг которой кружила по своей орбите Кора, в окружении двух сателлитов.
Планета в несколько раз превосходила по габаритам Терру, ее масса была в 5,87 раз больше земной. Скорость вращения вокруг оси была ниже привычной, поэтому сутки здесь составляли около тридцати двух часов. Большая часть поверхности покрыта водами океана. Вследствии низкой тектонической активности, ярко выражен только один гигантский материк, со скалистой обрывистой береговой зоной. Смотришь вниз, кажется, что стоишь на краю бездны. Зона девственных лесов начиналась гораздо дальше, туда, на север, а здесь был в основном песок.
Ночи светлые, небо пронзительно чистое. Звезды, яркие и крупные висели так низко, казалось, лишь руку протяни, коснешься любой их них. Да, такими же они были и в мире, созданном Армионом. Это навсегда врезалось в мою память. Примул сразу взялся за дело. С помощью Армиона он создал огромный едва заметный купол, уходивший в горизонт на многие мили.
- На Матиссе сильные выбросы излучения. Это может неблагоприятно сказаться на саженцах, поэтому лучше сразу позаботиться о них, - пояснил он свои действия.
Зелень путался под ногами со своим кондуитом, впечатляя всех знаниями в области ботаники. Он высаживал ростки в грунт, и корпел над составлением карт оросительных каналов. Здесь он оказался просто незаменим. Крылатая гвардия занялась возведением садов. Они шелестели ладонями, и сыпали в землю разноцветные затейливые семена. А по вечерам, собираясь все вместе, создавали мыслеформы, которые находили отражение в реальности.
Вскоре появилось небольшое озеро, оно разрасталось, меняясь просто на глазах. Голубая гладь заиграла легкой волной, и наполнилась рыбами, и многими раковинами, преобразующими в кислород продукты распада. Удивлению моему не было предела, пустынная местность преображалась с такой скоростью, что вскоре ее было просто не узнать. Зигги занимался своими делами и ухитрялся ни на минуту не оставлять меня одну. Его белый идеальны лоб прорезала глубокая морщина, и я чувствовала тревогу, что постоянно точила его душу.
Я видела, каких усилий ему стоит его веселая беззаботность, но он старался этого не показать, а я приняла правила его игры. Что бы я ни отходила от него, ни на шаг, он всеми способами пытался привлечь мое внимание. Пытаясь заинтересовать меня, он объяснял, как преобразовывать энергию в нечто материальное. Доступно, просто, но для меня, с моими внутренними ограничениями недостижимо.
- Смотри, это просто. Представляешь все, вплоть до мелких деталей. Закрепляешь визуальный образ в голове и готово! Ничего сложного.
Я смотрю в небо, представляю себе яркого бумажного змея, но он так и остается в моих мечтах.
- Как это у тебя так, получается? – искренне удивляется Зигги, - Вот так вот раз, и ничего. Ты проектируешь пустоту. Давай попробуем еще раз.
Мы разлетаемся в разные стороны. Из пустоты вырывается на свободу яркий бумажный змей, и взмыв в высоту, рвет из моих рук тонкую нить.
- Здорово! – кричит Зигги.
На его вопли сбегается вся команда, и тут уж конечно не до работы. Все забыто. Компашка веселой стайкой бегает за змеем, потом срывается в небо. Зигги прихватил меня собой. Змей парит неровными зигзагами, я пытаюсь схватить его, но все тщетно. Мелькнув длинным хвостом перед самым носом, змей ускользает.
- Сделай еще что-нибудь! – кричит Иона, теребя меня за рукав.
Я морщусь, Зигги извлекает из меня видение огромных разноцветных воздушных шаров. Один из них проплывает мимо меня, и я вижу в нем стайку фиолетовых дельфинов, резвящихся меж шпилей заснеженных гор. Выше облаков, томно взмахивая крыльями- плавниками, парит огромный синий кит. Меня это поразило. Неужели я могла такое придумать? Может, ребенок внутри меня еще не умер? Шары подымаются еще выше, и я слышу грозовой раскат, и вслед за ним ослепительную вспышку.
- Что это?
- Ливень!
И распахнулись небесные хляби. Зигги от неожиданности чуть не выронил меня. Хорошо, что Далил оказался рядом, а то быть бы мне самой крупной каплей.
Вечером мы сидели у подножия небольшой пирамиды, сложенной из хрустальных шаров. Это тоже какой-то вид энергии, предмет силы высшего потенциала. Когда у наших малышей выпадает первый молочный зуб, его кладут под подушку. Ночью приходит зубная фея и меняет его на денежку, или серебряную ложку. Этим малышам дарят предмет силы. Впоследствии он может дополняться другими предметами силы, исходя из особенной личности, это может быть что угодно. Начиная от древних фолиантов, заканчивая букетом незабудок или шнурком от ботинок.
В Вентуре проснулся отцовский инстинкт, он пытается облагородить Джоша, стирая с его физиономии остатки ужина. Джош заливается счастливым смехом, и пытается говорить со всеми сразу. Примул рассеянно наблюдает за происходящим. На его лице блаженство рая, он словно растворяется в дорогих ему голосах. Становясь каждым из них, он ощущает те же эмоции. Ему нравится ливень, и он обещает почаще устаивать такой праздник. Появляется сияющий Далил. В руках у него большая сонная сова.
- Ты где это чудо откопал? – удивляется Фостер.
- Алекс еще с утра наколдовала. Наконец-то я смог ее найти. Забилась под трап Кенгуру.
- Вот елки, чем же вы ее кормить будете? – поскреб затылок Данте.
- Я думаю, цветы ей придутся по вкусу, - уверенно заявляет Джош.
- Ты у нее для начала спроси.
Сова устроилась на круглом камне, повертела многоградусной головой, и принялась уплетать букет, собранный Далилом.
- Ты, Шельски, поосторожней со своими фантазиями. Нагородишь тут то, чего не на одни уши не натянешь, потом расхлебывайся. Твои воспоминания о былом всегда кончаются кровищей.
- Не ворчи, Данте. В душе моей еще много светлого осталось, не все так мрачно.
- Ох, что-то ты такая хорошая, сама на себя не похожа.
- А, ты, муж всех жен? Сладкий, словно черная патока.
- Все мы претерпели необратимые изменения. В раю-то, пади, все к своему изначальному я возвращаются.
Вентура посмотрел на меня растерянным взглядом. Фостер опустил глаза. Иона опустился рядом со мной, и положил голову мне на колени. Зигги стал что-то шептать ему на ухо. Я прикоснулась к его разметавшимся волосам, и, перебирая пряди, любовалась игрой света в его волосах. Красота землян меркла перед этим совершенством. В нашем обществе все устроено для возвеличивания посредственности. Посредственность довлеет над совершенством. Красота на панели, мир спасает. Она поругана, и является объектом вожделения. А здесь совершенство форм наделено таким интеллектом, что и не снилось нашим мудрецам.
Зигги прекрасен, словно языческий бог. Ему дана власть над миром грез, и над миром реальности. Он послушен словно ребенок, но таит в себе силы всех стихий. Здесь циничных богов не в чем упрекнуть, только почему именно совершенство, всегда идет самыми трудными, запутанными тропами? Кому нужно проверять их души на прочность, посылая все новые и новые испытания? Я знаю, ответа на этот вопрос никогда не будет. Небо платит слезами, за то, что берет, и новой жертвы ждет, небо у меня над головой. Нет, не я творец своей судьбы, но воли моей фатуму не прогнуть.
Я могу лишь бороться с сильным течением, идти против гнета доли, но однажды она меня сломает, поставив на колени. Я сильный человек, но богом мне не быть, и распятые мечты будут данью за несбыточное желанье. Рискнув надеждой, я смогла преодолеть шаткий мост над бездной, но здесь вступали в силу законы иные, и мне не было места в этом мире. У меня нет прошлого, потому что оно умерло. У меня нет будущего, потому что мечта умирает, и я не в силах ей помочь. Есть только эти несколько дней, тень которых навсегда поселится в моем сердце, затмив все остальное.
Зигги прижал мою ладонь к лицу и, закрыв глаза, притих. Жест доверия, способный растопить любой лед. Я не знаю, как с этим справиться. Он единственная душа в этом мире, способная так любить меня…
Я сбегаю на пляж возле озера. Набрав горсть песка, швыряю его в воду, и, сорвав с себя одежду, ныряю в прохладную глубину. Я плаваю до одури, пытаясь избавиться от боли, но спасительная усталость, избавляющая от тяжелых мыслей, не приходит. Совсем обессилев, я выползаю из воды. Рядом с черным пятном формы сидит хмурый Данте. Вентура подал мне полотенце, и присел рядом.
- Шельски, что с тобой происходит? Ты думаешь, я слепой?
- Вуду, только не сейчас…
- Думаешь, я не вижу, как ты маешься? У тебя, детка, проблемы с головой. Ты, что, решила остаться?
- Я не знаю…я уже ничего не знаю.
- Ты понимаешь, что параллельные миры не пересекаются? Вы разные, все эти мудреные ДНК, это чушь собачья. Через сорок лет ты превратишься в мудрую согбенную Тортиллу, и тебе ни один Армион не поможет. Твой мозг под это не заточен, если Армион и договорится с твоей тушкой, то мозги все равно придут в упадок, обветшают. Ты спятишь, превратишься в аута, и будешь пялиться в одну точку, замурованная в своем мирке, и твоему юному кудеснику в нем места не будет. Твой тантрический секс накроется большим медным тазом. Какая великолепная подлость, ты у нас вся такая бравая, все-то тебе по плечу. Он же думает, это навсегда. Пожалей его, пусть он тебя такой и запомнит, а?
- Заманчивая перспектива. В конце концов, сорок лет это целая жизнь, и я успею перегрызть себе вены.
- Нас никто кроме тебя из этой части света не вытащит. Если Хранители узнают, что ты осталась, они нас уничтожат как слепых волчат, - тихо сказал Вентура. – Я за тебя, и приму любое твое решение. Любовь – дело святое, но Вуду прав, ход времени тебе не изменить.
- Любовь. Разве я когда-нибудь говорила, что хочу здесь остаться?
Я посмотрела на Вентуру долгим мучительным взглядом, и села обратно в воду.
- Да ладно, тебе. Столько лет вместе, ни один пуд соли съели. Ты всегда особой разговорчивостью не отличалась, а сейчас и вовсе черт знает что творится. Я тебе не враг, и пропасть не дам.
- Вуду, не казни меня. Я и так не пойму, на каком я свете. Утешься, ты же знаешь, без работы своей я загнусь. Просто сейчас все не так, и мне надо справиться с этим самой. Тут мне никто не поможет.
- Ты думаешь, я каменный? О собственной шкуре пекусь? Да мне даже представить трудно, что с ним будет, когда мы отчалим. Но он ведь не один, справится. Он сильный.
- Ты себя пытаешься убедить или меня?
- Наверное, себя. Вентура, останься с ней. Вон, группа поддержки на помощь поспешает, смотри, чтобы она дров не наломала. Я пойду окунусь.
На берегу появились Линур и Далил, опять притащили разных фруктов.
- Вас долго не было, решили поискать, - проинформировал Далил, протягивая мне зеленый сочный плод, напоминающий по вкусу малину.
- Всего полчаса, а вы уже бурю в стакане воды подняли, - беззлобно бурчит Вуду, погружаясь в воду по самые глаза, словно бегемот.
Я сидела на мелководье, прислонившись спиной к спине Вентуры, и смотрела на мелкую рябь, смущающую нефритовую поверхность. Мыслительный процесс заторможен, сомнения абстрагировались в самые потаенные уголки, заставив замолчать душу. Из воды выполз полосатый краб, уставился на меня выпученным словно на штативе глазом, и, запечатлев мое безразличие, отчалил по своим делам.
- Представляешь, Вентура, вдруг эта планета крабов, и они смотрят на нас как на слонов? А мы считаем, что мы разумные. Нам подают их как блюдо.
- Может и так.
- А может это мир моллюсков, а мы для них углекислоту выделяем, чтобы они дышать могли.
- Знаешь, почему у краба глаза так выпучены?
- Знаю. Он видел, как кит с камбалой имели интимные отношения, поэтому и камбала плоская.
- Да…Шельски, если вернемся на Терру, я тебя в самой дорогой ресторан приглашу. Пойдешь?
- Если вернемся, пойду.
- Не знаю, чем тебе помочь. Мне и самому не хочется с ними расставаться, но мы здесь чужие.
- Я знаю, Вентура.
- Домой вернемся, опять начнутся рейды, десанты, курсанты. Одно удовольствие.
- Я знаю, Вентура.
- Да что ты заладила, знаю да знаю! Все равно иного выбора нет. Мы здесь генетический мусор.
- Хорошо сказано. Генетический мусор. Так оно и есть.
- А я против таких ярлыков!
- Я тоже, поэтому мы и вернемся на свою помойку.
- У тебя вроде племянник должен родиться?
- Уже третий.
- А как братец твой? Все процветает?
- Да, он, похоже, все денежные единицы в один карман собрать решил. В свой карман.
- Видишь, после смерти все-таки есть жизнь. Нас ведь давно похоронили. Прочь, гробовщики свои лопаты, мертвецы восстали из могил! И дали всем под хвост! Ты, думаешь, Ли реанимируют?
- Не знаю, я ведь не Гольдштейн.
Вентура, глядя на меня, расхохотался, видать вспомнил процесс моего воскрешения. Я тоже невольно усмехнулась, вспомнив, как Вуду домогался озадаченного гения.
- Ну, слава богу, ты уже смеешься…
Наше пребывание на Коре подходит к концу. Вокруг озер, шелестят пышной зеленью фруктовые сады. В долине, за стеклянным куполом, ползут вверх первые постройки из странного пенистого материала, образованного незнакомой мне органикой. Армион обещает, что в будущем органика сама примет законченные архитектурные формы, и станет новой Александрией. Городом, в котором будут жить ангелы. Я не обольщаюсь по поводу названия, но где-то в глубине живет приятное тепло, ведь здесь останется капля моей души, вошедшая в цветах.
У Зигги резкие перемены настроения, он, то замыкается в себе, то смеется не к месту. Он, ни на секунду не отходит от меня. Его болезненный взгляд проникает мне в душу, и от этого становится еще хуже. Предчувствие скорой разлуки, владеет каждой клеточкой моего тела. За сутки до отлета появился Третий из семерки Великих Хранителей, и, по-видимому, остался доволен увиденным. По крайней мере, в его непроницаемом лице, отрицательные эмоции не читались. Моей команде, чтобы избежать неприятностей, было строго настрого запрещено приближаться к нему, и даже лицезреть божественный лик.
Вечером с Кенгуру был вызван челнок. Он висел меж пирамид, сложенных из хрустальных шаров, немым напоминанием о том, что должно произойти. У Зигги появился нервный тик, он старался справиться с этим, но от усилия морщился еще больше. Все было похоже на страшный сон. Сон, укравший душу мою. Ближе к ночи была устроена пирушка, в честь нашего отлета. Мы купались в озере, под огромными сияющими звездами. Улучив минуту, я подошла к Армиону.
- Ты поможешь ему? – коснувшись его плеча, спросила я.
- Мы все постараемся ему помочь, но он сам должен справиться с этим.
- Да, с болью, как и со смертью, приходится бороться один на один.
- Мы поможем ему.
- Если все предрешено…те, кто планировали это, знали исход. Почему приходится платить душой за чужую блажь?
- Я позабочусь о нем, я тебе обещаю.
Конечно, кому как не ему знать, что такое тысячи лет разлуки.
Утро было солнечным и ясным. Матисса поднялась над горизонтом в назначенный срок, залив горизонт алым сиянием. Зеленка тихо всхлипывал, пряча слезы в рукав. Данте, Вентура и Фостер уже простились с крылатым братством и ждали меня на почтительном расстоянии. Их коробило от присутствия Хранителя, поэтому они ждали поодаль.
Хранитель через Примула передал мне подробные инструкции, по поводу нашего возвращения. В компьютере была стерта память о нашем пребывании за Стеной, и включен он будет лишь за пределами чужого пространства. На прощание Примул еще раз пообещал мне заботиться о Зигги.
- Он всегда будет с тобой. Помни об этом, - прощаясь, сказал он мне.
Я обняла Армиона, пожелав ему скорейшего выздоровления. Примул пообещал, что со временем его зрение восстановится, и он будет видеть на все сто. Мальчишки обступили меня плотным кольцом, и вымученно улыбались. Разлука никого не делает счастливым. Наши миры больше никогда не пересекутся, и они это понимали. Здоровяк Линур, уткнулся лицом мне в плечо, согнувшись чуть ли не пополам, я чувствовала его дрожь. Иона тискал мой погон, пока совсем не оторвал его.
- Возьми на память. Теперь ты будешь половиной старшего капитана военно-космических сил. Не плохое повышение для первого раза.
Далил обнял нас всех троих и долго держал в объятиях, словно хотел удержать этот миг, боясь очнуться от грез. Зигги стоял в стороне, теребив рукой многострадальный передник. Я подошла к нему.
- Ты будешь помнить меня? – заглядывая мне в глаза, спросил он.
- Вряд ли я смогу тебя забыть, малыш. Ты вернул мне душу. Таких подарков мне никто никогда не делал.
- Я люблю тебя…Ты в моем сердце. Здесь, - прижав мою руку к груди, улыбнулся он.
Он обнял меня так бережно, словно боялся раздавить в своих сильных объятиях. Еще несколько слов, еще несколько фраз, и выскользнув из его объятий, я пошла к трапу. Но здесь случилось то, чего я больше всего боялась. Зигги сорвался с места, и одним прыжком очутился возле меня. Упав на колени, он обвил меня руками.
- Не-е-т! Не надо, пожалуйста! – словно спятив, кричал он на одной ноте. – В чем я виноват!? Почему ты не хочешь остаться со мной?!
- Зигги, миленький! Не лишай меня остатков самообладания. Ты хочешь, чтобы я разревелась перед всей командой?
- Нет, ну пожалуйста, не улетай! Я разучился без тебя дышать. Я разучился без тебя жить!
- Зигги, родной мой, часы, проведенные с тобой, были самым счастливым временем для меня. Но сон не длится вечно. Мой мир не для тех, кто верит в грезы. Я буду мечтать о тебе. Сколько будет биться мое сердце, я буду мечтать о тебе. Ты то единственное, что я хочу, и то, что судьба мне никогда не даст.
- Возьми меня с собой! Возьми хотя бы из жалости!
- Я никогда этого не сделаю, потому что люблю тебя.
Подбежал Данте, начал меня оттаскивать. Его глаза пылали гневом, он с такой ненависть посмотрел на Хранителя, что казалось, еще мгновенье, и он бросится на него. Подтянулись остальные. Кто-то кричал, кто-то тащил меня, пытаясь вырвать из рук Зигги. Хранитель оставался безмолвным. Он смотрел на происходящее безразличным взглядом, скорбь не тронула его сердце, если оно вообще у него было. Наконец я освободилась, подняла с земли легкое перо, что выпало из крыла Зигги, и, не оборачиваясь, пошла к трапу.
Все происходившее, было словно не со мной. Это был дурной сон, и пробуждение не сулило избавления от кошмара. Сердце словно застыло, окружающий мир перестал для меня существовать, оставив меня один на один со своей бедой. Я видела все, словно сквозь слезы. Моя мечта оставалась здесь, а я по собственной воле покидала ее, не в состоянии дать ей возможность существовать в реальности.
Будь проклят этот мир, безжалостный и жестокий, мир, в котором больше не живет любовь. Еще несколько мгновений, пока я шла до челнока, мой слух терзали крики. Зигги просил прощения, сам не зная за что. Лучше мне этого не слышать. Просто перестать существовать, лишь бы не слышать этот голос, исполненный отчаянья и боли…
***** глава 18
Я сидела в рубке управления, и невидящим взглядом смотрела в обзорный иллюминатор.
- Шельски, ну не молчи ты. Хочешь шнапсу?
Вуду помахал ладонью перед моим лицом.
- Понятно, шнапс мы не хотим. Могу я чем-то тебе помочь?
- Да. Отвали.
- О-хо-хо. Куда мир катится! Ты координаты-то помнишь?
- Да.
- Да! Краткость сестра таланта. Что с Олдманом-Ли будем делать?
- Он наш заложник. Если там мира не захотят, замочу его как последнюю собаку. Если успею…
- Ход мыслей твоих мне понятен. Одобряю, я и сам не прочь его прибить. Только что с этим кровососом делать? Ли надежно прижился в нем.
Кенгуру набирал скорость. Стену нужно было пройти на максимуме. Хранитель указал точное время и место, в котором возникнет скол, между двумя пространствами. Мы должны были с точностью до сотой доли секунды, миновать его. Для перехода даже не понабилось команду укладывать в упаковку. Никакого дискомфорта при прохождении не наблюдалось.
- Дом, милый дом, - молвил Вентура, когда пространственное возмущение за нами закрылось, чуть не прихлопнув нам хвост. – Здравствуй, родная помойка! Мне кажется, что я уже чувствую твое зловоние, но родину не выбирают.
Он отдал честь своему отражению в зеркале.
- Черт возьми, может увольнительную дадут.
- Ага. Догонят и еще добавят суток десять, - парировал Зелень.
- Дрекер, такой пессимизм в твои-то годы, а.
Приходилось быть все время начеку. Ясное дело, что на нас объявлена охота, это и к оракулу ходить не надо. По идее, мы должны числиться в списках пропавших без вести, но нас так быстро не забудут. Фостер сутками сидел на излучателе, в тайне надеясь на ком-то оторваться. Он был рад ввязаться в какую-нибудь заваруху, и выплеснуть весь гнев, что скопился в нем. Кенгуру все время шел под прикрытием невидимого щита, и лишь когда мы приблизились к базе, он был отключен.
- Сель 485 Абсолют, запрашивает базу.
Монитор не сразу отреагировал на наш запрос, пришлось повторить несколько раз.
- 485?
Лицо Дарси выражало суеверный ужас, Пикассо взрыднул бы от восторга, увидев эту абстракцию. За Дарси торчали еще несколько вытянутых физиономий.
- Шельски?
Голос скорее походил на змеиное шипение, радости в интонации не присутствовало.
- Так точно. Со мной четыре человека экипажа, и генерал Олдман, любезно согласившийся сопровождать нас.
- Олдман? – с еще большим ужасом прохрипел Дарси.
- Вы даете разрешение на посадку?
- Ну, ладно, садитесь, - позволил от неожиданности начальник.
Когда мы вышли из корабля, все подразделение собралось в нижнем отсеке, пялясь на нас, как на пришельцев с того света.
- Не видать нам увольнительной, - разглядывая потолок, молвил Вентура. – Как своих ушей, не видать.
Дарси вылетел из переходного шлюза со своей свитой. Подойдя вплотную ко мне, он замер, и часто заморгав, нервно прикрыл один глаз. Физиономия Вентуры сморщилась, словно сдутый зонд. Было видно, еще секунду, и он рассмеется начальству, прям в рожу.
- Сель 485 Абсолют, прибыл в ваше распоряжение, - пытаясь предотвратить катастрофу, отрапортовала я.
- И что мне прикажете с вами делать? – ляпнул Дарси, все еще не пришедший в себя.
- Любить нежно, и выдать премию в тройном размере.
- Я вам устою премию,- злобно щурясь, огрызнулся полковник, - Особенно в тройном размере! Где Олдман?!
- На борту, в пилюле. Но он там не один. Видите ли, в последнее время он стал очень близок с одним из членов…кх… членов моего экипажа. Он просто не покидает его тела. Ну, просто не разлей вода, жить друг без друга не могут.
- Быстро в мой кабинет! Сейчас я потолкую с вами о нежности! И нечего так орать, чай не бордель здесь,- снизив децибелы, прошипел он.
- Так точно, сэр!
У Данте и Вентуры на глазах появились слезы. Фостер умиленно посмотрел на обалдевшего Дарси.
- Ну, просто жить не могут друг без друга, сэр! Точно вам говорю,- подтвердил он мои слова.
- Ну, ладно, ладно, потише. Нечего здесь горланить. Составьте мне полный отчет. И чтобы все по-форме, все до мелочей.
- Про Олдмана тоже все до мелочей?
- Идите.
Через час отчет был готов, а еще через полчаса, появилось подразделение секретной службы, в количестве двадцати человек. Они погрузили нас на свое судно, рассадив по камерам-одиночкам. Я думала, что нас доставят в то самое здание, где меня терзал вкрадчивый психоаналитик, но все, оказалось, гораздо веселей, нежели я предполагала.
Нас привезли в северный сектор Пси-Зетта. На планету, которая называлась Прокруст в нашем лексиконе. Название говорило само за себя. Здесь находилась закрытая военная зона, и исправительное заведение, для тех, кто был осужден трибуналом. Приятное местечко, ничего не скажешь. Здесь же находился подземный бункер, в котором содержались засекреченные формы жизни, которые представляли повышенный интерес для военного комитета, и тщательно скрывались от глаз вездесущей прессы. Исчезнуть здесь было легче, чем в открытом пространстве. И потянулись дни и ночи бесконечных допросов.
Бесспорно, в этом направлении наша раса достигла неимоверных высот совершенства. Но на каждый яд всегда найдется противоядие. Если Великие Хранители отпустили нас, не причинив вреда, то, конечно же, они позаботились о нашей, ровно, как и о своей, безопасности. С памятью у нас было все в порядке, но никто не мог прочесть наших мыслей. Да и время, проведенное с ангелами, не прошло впустую. Все же чему-то мы у них научились. Говорят, все тайное когда-то становится явным, но не в этом случае.
- Каким образом вы смогли пройти сквозь Стену, - спрашивал меня монотонный, уже не единожды сменившийся голос.
- Я не справилась с управлением. Корабль втянуло в гипердыру.
Кресло, в которое меня втиснули, наверное, когда-то служило Франкенштейну для его опытов, по созданию гомункула. Право слово, потомки инквизиторов, и по сей день пользовались успехом на рынке труда. Мою голову сдавливал жесткий металлический обруч. Теперь все это казалось до предела примитивным, но боль и усталость давали о себе знать.
Плоть страдала, но дух мой был сильнее мучений, которым меня подвергли. Мои палачи не стеснялись в средствах. Вены превратились в один болезненный пульсирующий источник, от многочисленных инъекций. О медицинской помощи можно было забыть, ведь выхода из этого лабиринта для нас не существовало.
- Что было обнаружено за Стеной?
- Все тоже пространство.
- У вас были контакты с формами жизни?
- Нет.
- У вас был ограниченный запас топлива. Как вы смогли вернуться?
- Запас топлива был взят с Хитрюги.
- Каким образом вы смогли прорваться из кольца окружения?
- Чего вы хотите? Я - охотник. Вы сами меня натаскивали для таких подвигов.
- У вас были контакты с иными формами?
- Нет.
И все в том же духе. Мне уже стало казаться, что я умерла, и попала в тот самый пресловутый ад, которым нас пугали святые отцы. Поверьте, если он и существует, то ни где-то там. Он здесь, на земле, а не на небесах, и сотворен он нами самими. У каждого в душе свое собственное пекло, и окружение тщательно пытается не разубеждать тебя в этом. Какой бесславный конец. Проделать такой долгий путь из ада в рай, и обратно. И все только для того, чтобы погибнуть от рук своих соотечественников.
Глубокой ночью меня отвели обратно в камеру. Несколько часов покоя, несколько часов отсрочки, а на рассвете все повторится опять. Я забылась беспокойным сном, мне снилась Шляпа Фокусника, одно из моих первых моих боевых крещений. Я рвалась в бой, вокруг были смерть и кровь. Реки крови, из глубины которых появлялись легионы дьявольского отродья, и спасения от него не было. Меня схватила за горло одна из этих тварей.
Я проснулась, судорожно дернувшись всем телом, так, словно душа, вернувшись из других миров, вошла в земную плоть и кровь. Что-то темное склонилось надо мной. Я вцепилась в руку, душащую меня, нанося беспорядочные удары в пустоту свободной рукой.
- Тсс…тише…Александра, вы чуть не убили меня!
Лицо незнакомца приблизилось, и я увидела черный лукавый глаз, выглядывающий из-под съехавшего на самые брови, шелкового платка.
- Мендоза?! – опешила я.
- Тише, прекрасная дама.
- Какой чумой тебя сюда занесло?
- Я привез товар. Здесь тоже живые люди. И, как известно, со времен римской империи, все хотят хлеба и зрелищ. Я не Сулла, но кое-что и мне подвластно.
- Но как ты…
- Мир слухами полнится. Я хотел удостовериться, что это не ложь. Теперь, когда я вижу вас воочию, мои сомнения рассеялись. Мне становится легче с каждой минутой. Охрану развлекают мои девочки. Очень дорогие и очень умные, так что дюжие гвардейцы еще долго не смогут очнуться от сладких грез. В руках моих послушниц, мужские сердца тают, словно шоколад на солнце.
- Ты кого-нибудь из моих видел?
- На что они мне? Главное, что с вами все в порядке.
- Не смешно.
- Не горячитесь. Я уверен, что сутки не пройдут, как вас отсюда выпустят.
- Откуда такая уверенность?
- Ах, как много тайн живет в этой груди, - он улыбнулся, прижав мою руку к сердцу, - У каждого в этом мире есть свои маленькие слабости. У кого девочки, у кого мальчики, у кого и более радикальные пристрастия. Ваш преданный Мендоза, потакает им. Черный Корсар знает то, что сокрыто, и ключи от самых надежных сейфов, за которыми прячутся изъяны души, у него в руках. Фон Кнутт, вам знакома такая фамилия?
- Конечно. Это даже не акула, а Дракула информационного бизнеса.
- Он будет платить самыми роскошными бриллиантами и преторами за такую сенсацию.
- Маноло, а ты шантажист.
- Конечно! Я самый отъявленный мерзавец, который только приходил в этот свет!
Во всей вселенной второго такого не сыщешь! Но часики тикают. Вам надо продержаться до завтра, и мы с вами проведем незабываемый вечер на борту Ангелики. Клянусь вам.
- А душ будет?
- О, каких душ вы предпочитаете? Нежных голубоглазых блондинов? Страстных зеленоглазых брюнетов? Или что-нибудь более экзотическое?
- Ты вселяешь робкую надежду в мое разбитое сердце. Но для начала, неплохо было бы принять ванную, это уже становится просто каким-то наваждением. И свежее белье не помешает.
- Продержитесь до завтра. Будет вам бассейн шампанского. Оно смоет с вас все печали….
Он исчез, словно видение, оставив меня наедине с размышлениями, в замкнутом пространстве темной камеры. Мне оставалось только ждать. Я понимала, что это безумие чистой воды, и шансов на спасение у меня почти нет. Но упрямый инстинкт выживания не желал смириться с таким исходом. Он рвался к свободе, пренебрегая условностью данного положения. Ведь пока ты жив, выход всегда можно найти.
На следующий день, прямо во время допроса, появился генеральный судья Объединенной Лиги Наций, в сопровождении двух военных адвокатов. Он очень задушевно рассказал моим потрошителям, о нарушении прав свободы личности. Они пытались ему противоречить, сославшись на правила безопасности, но он вместо ответа показал им какие-то снимки и документы, после чего они стали менее строптивыми.
В довершении диалога он протянул трубку главному, в которой металлический непробиваемый голос, в жанре доступного фольклора объяснил политику невмешательства туда, куда ему нужно. Жаль, мне плохо было слышно со своей дыбы. После внушительной версии исхода событий, меня отстегнули и поставили на пол. Так я и стояла, пятки врозь, колени вместе, в глазах северное сияние. Генеральный судья именем закона потребовал всех остальных, которые и были доставлены в течении пяти минут.
Я видела, что он блефует, но тайный смысл происходящего оставался загадкой для меня. Похоже, Черный Корсар и судью крепко держал за одно место, раз тот шел ва-банк. Через пятнадцать минут моя команда в полном составе была доставлена на патрульный катер.
- Данте, вот это игры. Вот это я понимаю. Пришел, трубочку протянул, и четверым потенциальным покойникам, дарованы права на жизнь, - прошептала я на ухо, посеревшему от злости Вуду.
- Шельски, о чем вы там шепчетесь?
- Транспорт у вас высший класс. Что-то новенькое?
- Да, скромно и со вкусом. Так, что, Шельски, были у вас контакты за блокированным периметром?
- Сэр, в нашем-то положении? Мы думали лишь об одном, как вернуться.
- Ну и прекрасно, - вынес приговор судья.
Мы все переглянулись.
- У вас есть сутки, чтобы прийти в себя, и приступить к своим непосредственным обязанностям. Ваш…как его? Нервный полковник? В общем, он объяснит вам ситуацию.
Сомерсет уже ждал нас на базе. Увидев меня, он воздел глаза к потолку, потом посмотрел на такого же черного, как он сам Данте.
- Ну, что, бойцы? Не скучно вам с таким чокнутым капитаном?
- На том стоим, сэр.
- Я думаю, Шельски, что ты какая-то промашка природы. У тебя просто нюх на попадалово. Но, ты, твою мать, какая-то патологически фартовая!
- Здравствуйте.
- Ну, здравствуй.
Нам выделили крошечную каютку, без всякого вида из заваренного иллюминатора, но мне она сейчас казалась пределом комфорта.
- Ты, думаешь, они нас оставят в покое? – засыпая, спросил меня Вентура.
- Нет. Но нам подарили приличный кусок жизни. Радуйся.
Уснуть мы так и не успели. Прибыл Мендоза. Нам было позволено на двадцать часов покинуть базу, под личную ответственность Соммесета. Мы его не подвели, и в назначенный срок наши тела были доставлены обратно. Шампанское давало о себе знать еще как минимум сутки. На борту Ангелики щедрый хозяин вел со мною неспешный разговор. Он ни о чем не спрашивал, но одна из его последних фраз, заставила меня прозреть.
- Таких как вы немного, но они есть.
- О чем ты?
- На Терре до сих пор существуют первые из человеческого рода. Они причастны к вашей тайне. В их руках сосредоточены огромные финансовые средства. Больше всего, они боятся лишиться власти, и милости Хранителей. О, им наверняка уже известно, свидетелями каких событий, вам пришлось быть. Не верьте им, люди для них мусор, ничто.
- Откуда у тебя такая информация, Маноло?
- Вы думаете, Хранители чем-то отличаются от нас? Они там, где звон металла, и жажда власти присуща им. Этот порок живет во всем, что дышит.
- Но…
- Генеалогическое древо моего рода, тоже уходит корнями в глубокую древность. Я рискую нарваться на немилость со стороны Высших Сил, но я бунтарь. Этот дух во мне крепче жалкой гордыни. Я преклоняюсь перед вашей смелостью. Вы вслепую победили вечных.
- Маноло, твои речи полны лести, но что ты не договариваешь. Что значит тоже?
- А вы сами не догадываетесь?
Началась обычная служба. Сопровождение дипмиссий, рейсы на малоприятные планеты и так далее. Нас пока никто не трогал. Через два месяца к нам присоединился Ли. На сей раз Гольдштейн превзошел самого себя. Когда он увидел этот трудный случай, у него началось обильное слюноотделение. Гений вырастил нового Ли из аппендикса, который хранила его мамочка. У нее были собственные принципы, и она была против того, чтобы хоронить по частям любимого сыночка. Мадам Ли была полна суеверий, она решила, что если предать земле удаленный отросток, Ли будет одной в могиле, а это было не по фен шую. Поэтому часть плоти была сохранена, и спасибо ей за это.
Труднее всего, оказалось, отучить Ли от дурных привычек, приобретенных им в метаморфозном состоянии. Он еще долгий час остро реагировал на запах крови. Ли явился на борт бодрым, и ненавидевшим всех генералов. Зеленку хотели перевести от нас в более цивилизованный коллектив, но он соблазну не поддался, и убедил командование, что лучшей доли для него просто не существует. Соммерсет стоял за него грудью, и Зелень был оставлен в нашей команде.
Прошло три года. Обшивка Кенгуру слегка потускнела. После очередного рейда, нам было предписано явиться на Терру для ремонтно-восстановительных работ. Пока техноманьяки шаманили над нашей крошкой, доводя ее до состояния совершенства, мы были отправлены в кратковременный отпуск.
В первый же день пребывания на земле, у меня было личное свидание с первым замом командующего военно-космическими силами, Генри Олдманом. Он принял меня в своем внушительном кабинете. Новенький симпатяга-лейтенант принес бокал сока, и с любопытством рассматривая меня, поставил его мимо стола. У Олдмана тщеславия поубавилось. В моем присутствии бесчинствовать ему не приходилось, поэтому он сделал вид, что ничего не произошло.
- Как служба? – вежливо осведомился он.
- Прекрасно, сэр. Как здоровье? – стараясь поддержать вежливый тон, ответила я, но в моих глазах танцевали джагу коварные чертики, рисующие великолепного Генри, в несколько ином виде.
Генерал посмотрел на меня проницательным взглядом, и нанес ответный удар.
- Никаких претензий?
Тут уже возроптала я. Наморщив серое вещество, я пыталась понять, в чем подвох.
- Время идет. Разведпатруль не самое легкое ремесло.
- Это вы к чему? Поясните мне, недалекой.
Он начал излагать мне все трудности, подстерегающие слабую женщину, на нелегком поприще армейской службы.
- Да, похоже, вы знаете об этом, гораздо лучше моего. Я и не представляла, что мне настолько трудно. Но к чему столь продолжительный эпилог? Перестаньте, Олдман, я уже поняла, что вы держите камень за пазухой, готовя мне очередную подлость.
- Не я. Я помню, что в некотором роде обязан вам жизнью. Сейчас освобождается место на Силиконовой базе…
- Мне это до одного места. Ничего более худшего, вы придумать не могли?
- Почему вы все время держите руку на животе? Нервничаете?
- Привычка.
- Ну, ладно. Приступим ко второй части, столь неприятного для вас разговора. Вам присвоено очередное звание. Поздравляю.
- Не верю.
- Отчего же. Вот приказ. Вот и коньяк. Может, вы рискнете пойти со мной на мировою? Знаете, кто старое помянет, тому глаз вон.
Подошел лейтенантик с подносиком, вышколенный, словно заправский официант. На серебре лежали новенькие погоны и несколько новых нашивок.
- Это ваше, берите. Носите с гордостью. Ангелы Шеврона никогда не сдаются, примите и это.
- Почту за честь. Но тут…
- Боевой орден. Все-таки вы единственный из землян, кто сумел пробить стену собственным лбом. Это вам за упрямство.
- А это за что?
- Награда дипломатической миссии.
- А зарплату мне случайно не повысят?
- Повысят, соответственно званию.
Мы тяпнули по рюмке благородного коньяка, и я была отпущена на волю.
Мои уроды ждали меня на границе заповедника. Вентура опять соблазнил какую-то даму из высшего общества. Когда только успел?! Домишко, расположенный на берегу живописного озера, был совсем не из скромных. Здесь было, где развернуться, даже въехав верхом на Буцефале, со знаменем в руке.
- Ну, дела, - сказал Ли, поглаживая нашивки на моем рукаве.
- А то!
- А обо мне Олдман не вспоминал? – спросил он, под общий хохот.
- Ладно, давайте оттянемся на полную катушку, а завтра махнем на Тритон. Нимфы в купальниках заждались нас!
- Шельски, а тебе-то какой от них прок?!
- Отвали, Вуду. У Черного Корсара и там все схвачено. Мир блондинами полнится.
- Хорошо сказано! – одобрил меня Фостер.
На следующий день, все укатили на Тритон. А во мне, шевельнулась совесть, разбуженная зеленым змеем. Я решила навестить отчий дом, а затем последовать за своей бравой командой. Вызванный оптер, за полчаса доставил меня до мегаполиса, и, выставив вон из обшарпанной кабины, исчез в неизвестном направлении.
Майо оглушил меня своей сумасшедшей сутолокой, и сотнями озабоченных людей, марширующих словно пингвины по улицам с правосторонним движением. Всюду сияли витрины и рекламные таблоиды, предлагая купить все, от жизни до смерти. Да, одичала я за эти года. Я чувствовала себя заблудшим муравьем, затерянным среди толпы, точно знающей свой маршрут. Сиротливо потолкавшись возле ступеней театра, где высадил меня оптер, я посмотрела вверх. Но и там все без просвета.
Оптеры неслись на нескольких уровнях, едва не задевая прозрачный купол, раскинувшийся над крышами небоскребов. Солнце почти не видно. Отыскав глазами лифт, я пробралась сквозь толпу, и поднялась за пределы купола. Там я нашла нужный мне портал, и пересела в другой оптер. Взмыв вверх, он поплыл в общем потоке транспорта, А затем, освободившись от общего потока, устремился через море.
Подо мной проплывали высокие мачты белоснежных яхт, красивых, словно белые птицы. Затем появилась парковая зона, и, наконец, замелькали первые, расположенные на большом расстоянии друг от друга, виллы изысканной архитектуры. Мелькали лазурные пятна бассейнов, и скульптурные формы, заметно выделяющиеся среди изумрудной зелени.
Оптер опустился перед воротами, с красивой ковкой, и смылся, оставив меня в гордом одиночестве. Закинув на плечо сумку со своими скромными пожитками, я потопала по дороге, ведущей к дому. Справа появилась величественная скульптура четырех резвых скакунов, вылитых из бронзы. Металл покрыла зеленая патина времен, но от этого резвые кони стали еще красивее. Древне римский стиль восхищал. Упряжка словно только что вырвалась на золотой песок арены, и неслась во весь опор, с бешеной скоростью Я прижалась щекой к теплой бронзе, на миг, задержав дыхание. Здесь ничего не изменилось, время над гением не властно.
В холле было тихо и прохладно, но, ни единой живой души. Фигуры из белого и розового мрамора все так же молчаливы и величественны, рука великого мастера сделала их бессмертными. Вспомнились слова Черного Корсара, тогда пазлы головоломки сложились ни сразу, но совместив невероятное с очевидным, я поняла, откуда у Тристана, такой фантастический оборот финансовых средств. Наш род был как раз из таких.
- Надо было бы предупредить…
- Господи, Александра! Блудное чадо! Какими судьбами?
Появилась мама, с маленьким белокурым принцем. Малыш робко спрятался за старой коренастой пальмой, и из своего убежища, наблюдал за происходящим.
- Ты как раз вовремя. У нас сегодня праздник. У маленького Алекса сегодня День рождения. Иди сюда, малыш, познакомься со своей тетушкой.
Маленький принц подошел ко мне и смущенно протянул руку.
- Надо же, а я без подарка. Придется исправлять ошибку.
- Не торопись. Время еще есть.
Появился отец, лицо его посветлело, когда он увидел меня. Он поспешил мне навстречу, но, увидев черные матовые нашивки, невольно осекся. Он обнял меня так крепко, словно пытался спрятать за этим свое смятение.
- А где остальные детеныши?
- Габи за ними в Лесную школу полетела.
- В школу?
- А ты побольше за своими выхухолями гоняйся, всю жизнь и пропустишь! – тоном, не допускающим сомнений, заявила мама.
А вот и Тристан, мой старший братец. Красавец и умник, бог не пожлобился, создавая его. Он затискал меня в братских объятиях. Тоже уловил нюансы на форме, я видела, как он опустил глаза.
- Да что вы все пялитесь на ее форму! И правда, дочь, переоделась бы. Перед гостями в таком виде не смей являться!
Милая мама, как я тебя обожаю. Я решила съездить в Майо за подарком, и быстренько сполоснувшись в душе, и вышла на крыльцо. Перед ним красовался новенький, невиданной красы оптер.
- Нравится? Он твой, - раздался позади голос Тристана. – Хочешь, я с тобой в город съезжу?
- Спасибо, сама справлюсь.
- Осторожней с игрушкой. Спортивный вариант.
- Спасибо, братец. Ты настоящий Санта-Клаус.
К началу праздника я, конечно, опоздала. Перезвонила, и попросила начинать без меня. На этом празднике жизни, я была чужой, лишней. Высшее общество было чуждо мне, и светский тон не гармонировал с моими, далеко не идеальными манерами. Наверное, я специально не торопилась, выбирая подарок маленькому Алексу. Но возвращаться надо.
Я переоделась прямо в оптере, а потом, оставив его на стоянке, немного прогулялась по мегаполису. Вокруг все та же суета. Бросив несколько монет попрошайке, я спросила у него, где находится магазин Ангела Тьмы. Надо же, я думала, что его давно нет на этом свете, но старик Джон, продолжал процветать в своем маленьком мирке. Он даже обзавелся юной любовницей, и к нему вернулась былая молодость. Я заговорила с ним, и к моему удивлению он меня узнал. Мы выпили по бокалу пива за вечную любовь, потом еще по одному.
Красивое красное платье, что я купила для праздника, очень понравилось его рыжей избраннице, и я от чистого сердца подарила его девушке. Мне кажется, я даже вздохнула с облегчением, расставшись с ним. Джон с удовольствием показал мне новые модели байков, но я все же выбрала старую добрую классику. Это было приятное ощущение, рев мотора и запах новой кожи. Ветер играл моими волосами, бил в лицо, а мимо проносились поля, покрытые изумрудной травой. Когда я вернулась, веселье было в самом разгаре.
- Держи. Это тебе, маленький принц.
Я протянула племяннику маленького велюрового щенка.
- Он настоящий? – спросил малыш, прямо задохнувшись от счастья.
- Самый, что ни на есть.
- А как его зовут?
- Говорит, Аксель.
- Кто говорит?
- Он говорит, - с улыбкой сказала я, вспомнив, как мечтала в его года о таком счастье, но щенок погиб в возрасте девяти месяцев, а потом я повзрослела.
Интерес к гостям тут же был утрачен, и малявки дружной стайкой умчались в рощу, неподалеку от дома. Мама просто ахнула, увидев меня в новом прикиде, но мне было хорошо.
Я предавалась лени, которую несет в себе комфорт домашнего очага. Тристан старался проводить со мной как можно больше времени. Я расцвела за эти два дня до невозможности. Сменив форму на яркий спортивный костюм, я почти вписалась в окружающий антураж.
На поляне за домом, стоял мраморный стол, в витиеватой серой паутине кракелюр. Рядом удобная скамья. Я сидела на ней, покуривала, и, предаваясь приятному ничегонеделыванию. Ко мне подбежал маленький Алекс, уже окончательно освоившийся с моим появлением в доме. Под мышкой у него велюровый Аксель, на левой ноге, точно так же как у меня, задрана штанина, носок сполз. Предки говорят, что он весь в меня.
- А, правда, что ты космический разведчик?
-У, ты такие слова знаешь.
- А ты военная, или космическая?
- Скорее космическая, а потом, по необходимости, немного военная.
- А, правда, что ты со звездами говорить умеешь?
- Раньше умела. Сейчас они хранят молчанье.
- А правда, что есть такие ангелы неземные?
- С чего ты взял?
- А у меня есть один знакомый ангел. Он прилетает ко мне ночью, и говорит со мной.
Малыш усаживает щенка на скамейку, и тянется ручонками вверх.
-У него в-о-о-т такие крылья. Белые.
- И что же он тебе говорит? - лукаво прищурив глаз, спрашиваю я.
- Он говорит, что когда я вырасту, я тоже буду служить в трансгалактическом патруле, разведчиком. У меня будет большой красивый корабль. Кенгуру 3 называется.
- Как?!
- Да, я буду летать на нем далеко, за какую-то стену. Он мне много чего рассказывает, но это только наш с ним секрет.
Я посмотрела на него так, словно меня ударило током.
- А он сказал, как его зовут?
- Конечно!
Малыш счастливо рассмеялся и подпрыгнул.
- Зигги! Зигги!! Его зовут Зигги!!!
Он побежал по дорожке, ведущий вглубь парка, и из-за деревьев еще долго слышался его озорной детский голосок.
- Зигги! – кричал удаляющийся голос, - Зигги! Зигги!
В районе солнечного сплетения, появилось приятное тепло. Я прижала к нему руку, в ладони что-то шевельнулось. Разжав пальцы, я увидела белое перо, и ползущую по нему божью коровку.
- Зигги - прошептала я, провожая глазами, взлетающую оранжевую точку, - Зигги…