Пастушьи сказки

               



               

                …Молочный свет, в котором купается эта пора года, как будто мир    
                превратился в овечье стадо, улегшееся на огромном лугу, пропитался  росой и      
                туманом, окутался шерсткой.
                Филипп Жакоте


       Стратоник лежал на спине, завернувшись в широкую пастушескую накидку, и смотрел на звезды. Обычно он поднимался на этот холм только под утро, чтобы посмотреть, как гаснут костры, у которых грелись пастухи, и увидеть, как начинается утро. А потом бежал домой: они с отцом вдвоем управлялись на большой мельнице, и работы было по горло. И все же две-три ночи в неделю Стратоник ходил от одного костра к другому и рассказывал сказки. Он мог бы ходить и каждую ночь, но днем спать было некогда, а в свои тринадцать лет он не выдерживал больше трех ночных походов.
      А теперь сказки были запрещены. Стратоник справедливо опасался, что дальше могут запретить и читать Евангелие – то, что питало сердце не только того, кто рассказывал сказки, но и любого жителя страны. «Если и дальше так пойдет, то сначала нельзя будет петь, потом – звонить в колокола и ходить в храм, всё запретят», - думал он, глядя на ясные звезды.  Три созвездия  были у него любимыми – Крест, Колокол и Посох.
       Почувствовав, что плащ отсырел, Стратоник встал, еще раз взглянул на яркие огоньки разбросанных по долине костров и, вздыхая, медленно пошел домой.

       Утром к их дому подошел какой-то запыленный путник.
- Здравствуй, Герасим! – поприветствовал он отца Стратоника. – Я к тебе.
- Заходи, Варнава! Очень рад тебе.
- Я хочу попросить тебя отпустить сына к нам на неделю. Наш сказочник исчез, мы очень беспокоимся, не случилось ли с ним чего. Времена такие…
- У нас запретили сказки, - тихо сказал отец Стратоника.
- Ужас! Надеюсь, скоро все будет по-прежнему, - воскликнул Варнава.
- Ты пойдешь? – повернулся к Стратонику отец. – Если не хочешь, неволить я тебя не буду, но все же лучше…
- Конечно, я пойду, - кивнул Стратоник.
- Спасибо вам обоим, - улыбнулся Варнава. – Ну, тогда собирайся, путь неблизкий.

       Варнава был пасечником. К его дому он и Стратоник добрались только под утро следующего дня. Деревня была гораздо больше, чем та, в которой жил Стратоник, там даже был свой лекарь и целых три мельницы.
Вечером Стратоник отправился к пастухам. Сначала ему было очень трудно с этими молчаливыми, немного суровыми людьми, и он еле заставил себя говорить, но постепенно разговорился и успокоился. Впрочем, пожаловаться на нерадушный прием он не мог. Когда утром он уходил, один старый пастух сказал ему:
- Спасибо тебе от нас всех. Хорошая была ночь, будто наш Валерий вернулся.

       Днем Варнава уговаривал Стратоника отдыхать и ничего не делать, но тот спал неспокойно, через два-три часа вскакивал и шел помогать хозяину на пасеке или в огороде.
- У меня дома двое больных детей, ты с ними не побудешь немного, - попросил как-то утром Стратоника деревенский лекарь.
- С охотой, - откликнулся тот. 
И теперь всегда, расставшись с пастухами, он приходил к лекарю.
    В субботу Стратоник увидел, что в углу поставили топчан, отгородив его занавеской, за которой поместили нового больного. Тот был чуть старше Стратоника, и мальчики, посмотрев друг на друга, почувствовали, что могли бы стать друзьми.
- Доброе утро, - приветливо, но едва слышно сказал тот, когда Стратоник подошел. – Ты, верно, из другой деревни?
- Да, меня Варнава позвал сказки рассказывать.
- А мне уже больше не рассказывать их здешним пастухам…
- Ты выздоровеешь, - быстро проговорил Стратоник. – Как тебя зовут?
- Валерий. У меня такие раны, что я знаю, что умру. Все эти дни мне было страшно больно, а теперь, когда причастился -  нет, вся боль утихла. Отец Марк обещал побыть со мной, когда освободится.
Стратоник вгляделся в бледное, спокойное лицо Валерия.
- Хочешь, и я с тобой посижу?
- Да. 
- Когда мы с тобой увидимся, ты покажешь мне своего белого коня, правда? – стараясь быть бодрым, сказал  Стратоник.
Валерий тихо вздохнул.
- Если… Конечно, покажу. А, и ты тоже любишь белых лошадей?! У вас тоже есть те, кто против сказок и всего остального? – спросил Валерий.
- Да, сказки уже запретили, боюсь, как бы до запрета Евангелия не дошло…
- Ну, надо бороться, чтобы этого не произошло. Ты ведь не боишься? – Валерий слабо улыбнулся другу.
Стратоник задумался.
-    Нет, не боюсь, - наконец проговорил он.
- Стратоник, Коля никак уснуть не может, не побудешь с ним? – попросил лекарь.
       Стратоник кивнул Валерию и, увидев, что к нему возвращается о. Марк, ушел к больному ребенку. Рассказывая ему сказки, он несколько раз оборачивался, но видеть Валерия не мог. Только в полдень, когда он освободился, Стратоник бегом бросился в тот угол, где был его друг, но, не добежав, остановился: топчан уже был пуст…

       На погосте, за деревней, у нового, золотистого, почти медового  цвета, деревянного креста стоял мальчик с походнымм мешком за плечом, крепко сжимая в руках дорожный посох, подаренный ему лекарем. Он был так погружен в свои мысли, что не услышал, как кто-то подошел и остановился рядом. Только когда Варнава положил ему руку на плечо, Стратоник обернулся.
- Пойдем, да?
- Да, я тебя провожу до дома. Еще очень рано, может быть, мы до ночи успеем дойти до твоей деревни.

       Выбравшись на дорогу, они оба остановились.  Прохлада еще немного сумеречного утра быстро сменялась теплом разгорающегося летнего дня. Стратоник, прощаясь, смотрел, на деревню, а Варнава поудобнее устраивал на спине вытянутый пузатый бочонок.
- Что это у тебя? – удивился Стратоник.
- Мед. Это твоим родителям гостинец.
- О, спасибо, они очень любят мед, - обрадовался Стратоник. - Мама всегда говорит, что когда Господь посылает утешение, это будто мед на сердце. Знаешь, я все время думаю о Валерии… Когда мы долго живем вдали от дома, то привыкаем, а когда приходит время возвращаться, то сперва нам трудно, но, попав домой, мы так радуемся, что забываем о том, что ушли из привычного места. Ведь он сейчас вернулся Домой, по-настоящему домой.

       Вечер был мягким, напоенным запахом хлеба,  дымным ароматом полыни и чуть сладковатым - шалфея и других полевых трав. Над лугами зажглись первые звезды. Лохматый белый пес, лежавший у костра, поднялся и весело завилял хвостом.
- Вечер добрый! – сказал, подойдя, Стратоник. – Не хотите ли послушать новую сказку?
- Правда? – обрадовались пастухи. – Запрет сняли?
- Нет, но это ведь неважно, так? – беззаботно ответил Стратоник.
Как и раньше, он устроился на земле у костра, завернувшись в свою серую накидку и приготовился рассказывать.
- Хорошо, что ты вернулся, - махнул ему рукой кто-то от соседнего костра.
- Верно, - кивнул ему пастух, сидевший рядом. – Мы тебя очень ждали. Бог в помощь!


2003