Я никогда не думала, что может быть так больно от собственных мыслей, от представления того, чего, возможно, и не было вовсе.
…Вот они встретились на трамвайной остановке и мило беседуют, вспоминая меня, сожалея, что я не с ними. Идут в ее квартиру, и для начала она дает ему почитать свою рукопись, а сама идет звонить мужу…
…Я сижу в глубоком кресле в углу комнаты, поджав под себя холодные ноги. Жар во лбу сменяется колючим холодом. Губы искусаны. Случайно посмотрев в зеркало, замечаю, что у меня нет глаз. Есть черные провалы огромных зрачков на восковом остром треугольнике лица.
…Он достает вино из черной сумки, она готовит чай. Они пьют и говорят, говорят. О том, что волнует их больше всего на свете. О сексе. Он очень вежлив и внешне спокоен. И она пока не знает того, что знаю я. Она не знает его, как загораются глаза, когда в него предательски входит страсть…
Я сдерживаю ярость даже когда остаюсь одна. Отбрасываю предавшую меня ручку и пишу стержнем-импотентом. Закуриваю сигарету и терзаю уголок тетрадки.
Плечо шубы растерянно сползло с вешалки. Скрючилась сумка, брошенная вспотевшей рукой в угол. Пинаю ногой равнодушный холодильник. Хладнокровная и малокровная, я и сейчас кажусь себе холодной, даже мертвой. Но как же все горит внутри!..
…Они говорят очень долго. Наконец, он берет ее руку. Ему, как всегда, хочется неизведанных ощущений. А ведь у нее они так живо и натурально описаны в рассказах. Она талантлива…
Его красивая рука утопает в ее густых волосах, раскрываясь влажным тюльпаном. Вот они, новые ощущения – долгий поцелуй в объятиях полузнакомой маленькой женщины, мастера откровений любви…
..Мой гнев на время замолкает, равно как и сердце. Умирают все мои органы. Живет только одна раскаленная спица, пронизавшая все извилины мозга. Все замерло. Будто ждет, пока я представлю, как сливаются их тела и ненасытные души, так жаждущие неизведанного, не напьются им досыта.
Ведь и я была на ее месте. Я была! А теперь меня нет. Есть только огонь, сжигающий меня нещадно, превращающий ночь в бесконечную муку. Как я хочу завладеть этими губами, умелыми, бесстыдными и святыми! Нет, все же это я, а не она! И это в меня теперь входит то, что делает меня беспредельно счастливой. Я улавливаю пульсацию, и даже как будто ощущаю аритмичное биение в горячую натянутую плоть, как будто она во мне. Вот он, желанный щелчок. Все тело сопротивляется и в то же время, гася все мысли, стремится испытать восхождение на всегда неведомую вершину. Когда оно происходит, все бездушные предметы теряют свою малую значимость. Что они – по сравнению с моим минутным величием, какое дает мне мощное биение в судорогах самых нежных моих мышц.
…Больно засосало в желудке. Ярость вытянула из меня все силы, измучила и превратила в изорванный уголок тетрадки.
Я не ложусь спать – все равно не усну – а молю Бога, чтобы скорее прошла эта бесконечная ночь неведения. И еще я молю его о том, чтобы он оставил мне то единственно важное и любимое, что у меня есть…