Второй день лил дождь: настоящий, тропический.
Хлопала в ладоши, прыгала очумевшая от счастья принцесса-выскочка в белых лунных носочках, вставленных в высокие пробковые островитянские пляжные башмаки.
Еще два дня передышки от однобоких, до оскомины, блуждающих в привычном пространстве твоего любящего «я», свиданий.
Самолеты не летали – как бы ни был силен и точен удар родителей по мягкой точке, именуемой в обиходе задницей. Твоей. Выруливающей по чудесному острову Бали только во временном пространстве Завтра.
Завтра. Все завтра: убегающие мультяшные облака (твой оскал пугает их – я много раз предупреждала), холодный воздух – дыхание умерщвляющей щедрости эгоизма.
Закрой карманы души – пришью на них крупные пуговицы!
Огромные веера - по одинокому небу межсезонья - руки, мои руки-ангелы.
Случайно-неизбежная первая встреча: они устроили танец водомеров на сонном озере – прихоть, которой не надобно противиться один раз в месяц, год, столетие...
Кружение меленьких, кровососущих тварей двинуло точку опоры твоего активного покоя-наслаждения.
Если бы я знала...
Если бы я знала, что вселенная едина и не делима.
Остановись. Остановись, время, на одну секундочку-бездну!
Принцев в своей жизни я встречала дважды. И оба – ошалевшие, опьяненные избытком воздуха.
Ты хотел сказку. Одну из тех, что рассказывают обкуренной действительностью публике.
Сказку для трубача, героя, облапошенного и обидевшегося инфанта,
королевского гончего, озябшего путника, бродячего музыканта,
государственного мужа, что так любит ковырять в носу, когда на него никто не смотрит.
Никто ведь не придумал сказку для Принца, что во снах торопится стать Королем.
И ты ухватился за меня.
Бедный мой мальчик! Скрипеть зубами, кусаясь – больно, мозгами – хлопотно, руками - ...
Что ты можешь делать руками? Лапить липкими судорожными пальчиками меня за ляжки?
Бестолково тискать ягодицы и, движениями малолетнего сексуального маньяка, взбираться на пальму? Не в счет.
Природа-мать больше позаботилась о себе. Тебе же не досталось даже второго курса специального образования.
А самолет летит быстрее нелепицы: упал на взлетную полосу камнем – вовсе не рассыпался,
а очень даже бодро побежал.
Как бежал ты: от боли, слез, холодных ночей и потертых чемоданов.
Вчерашний день покрылся сеточкой паутины. Вот оно, твое «правильно» - с заячьими ушками, гусиными лапками и печенью старой, глупой и вовсе не сказочной обезьяны.
Где тебя встречать, на каком пороге? Внешнем – холодном, с убийственной погрешностью расхождения? Или на внутреннем – где тебя ничего не спасет?
Хочу ли я твоей смерти, гибели с процессом тления?
Удивительно жестокая, нечеловеческая месть...
Отодвинусь – шаг назад – дежа-вю:
- Здравствуй, мой мальчик!
Бедный Принц - миллионный по счету сон – и ты опять Король...