Вечер продолжался, негромко звучала музыка, из уже порядком затасканного магнитофона доносился голос вокалиста «Rammstein». Орел с Валерой Дажигом вспоминали родной город Майский, а за столом резались в карты. Черкес нет-нет да встревал со своими окнами, ему удалось уболтать командиров насчет машины. А вернее сказать подвернулась оказия, шесть человек во главе с Сухарем возвращаются в Новогрозное на несколько суток в качестве охраны при производстве плановых работ на скважине. В великолепную шестерку также затесались Вован и Нохча.
Связист напутствовал их на прощание. Дабы товарищи в грядущих боях проявили сознательность, заехали во временный отдел и прочие инстанции, поставили печати на актах приема-сдачи, доставшихся в наследство от предыдущей группы.
- Жили-жили, не тужили. Тут на тебе, вынь да положь руку под нож. Два месяца ничего, а тут всплывают акты на списание, которые Саша не подписал. Нам оказывается больше всех надо. Ох, организация, колхоз червоно дышло, куда пхнул, туда и вышло.
Немного успокоившись, он продолжил.
- Тут три мухура надо поставить, во временном, УФСБ, комендатуре. Если что то не получится, особо не усердствуй, в конце концов это не наша смена. Благодарность за это не объявят. Сам знаешь, в армии инициатива наказуема. На рожон не лезь, Вован ты за него отвечаешь головой.
Усевшись на свою кровать, майор посмотрел в розданные карты.
- Что загрустили, или похер в похерницах отсырел. Чук, режь сало, веселиться будем.
- А как же игра?
- Сделаем перерыв, а то на голодный желудок карта не прет.
Карты были временно убраны со стола. Два человека отправились на кухню добывать лук и хлеб. Чук залез в небольшой чуланчик, находящийся справа от входа в комнате. Немного покопавшись, он вытащил на свет ящик из-под гранат, доверху набитый, как говорил Муслим, «мясом белого медведя». Выбрав кусок средних размеров, граммов эдак на четыреста, омоновец спрятал ящик обратно. Сапер, тем временем забрав стеклянную пивную кружку, пошел колдовать над растворами горючих и не очень веществ. Вован, вернувшийся с луком и хлебом, неожиданно спросил.
- А может картофан пожарим.
- Можно, только хлопотно. Чистить, кто будет?
- Так уже Валерка с Орлом чистят. Жрать то все хотят.
- Ага, сейчас только жарить начнем, чайки со второго этажа налетят.
На разговор заглянул Муслим из комнаты напротив.
- Что Вован – оман, кабан, тукан. Новоивановка опять сало трескать будет.
- Будет Муслимка, будет. Заходи, будешь в доле, бартер сделаем.
- Да нет, спать пора.
Ответил Муслим и зашел к себе.
- Как же спать, опять с Рахаем и Долхатом до утра языком чесать будут. О чем можно говорить всю командировку, а они как не зайдешь всё «турлю-турлю» по-своему.
В этот момент за окном раздался шум двигателей грузовых автомобилей. По крайней мере, четыре машины начали дружно парковаться под окнами, осветив темные окрестности светом фар.
- Что за тяжелая кавалерия пожаловала, мы вроде не заказывали самоходные установки залпового огня.
Тем временем за стеклом четко вырисовывался застывший силуэт автокрана, чуть поодаль передвижная вышка, автофургон с прицепом, заполненным катушками с проводами. По коридору началось движение, вновь прибывшие гражданские, как выяснилось электрики из Нальчика, начали сновать туда-сюда, занося кровати, баулы с вещами. Всем этим процессом рулил грузный на вид мужчина средних лет, если не считать абсолютно седой головы, несомненно, наделенный полнотой власти среди толпы и оттого отдававший распоряжения зычным, почти командирским голосом.
- Заноси вещи, шевелись мужики.
Он появился на пороге комнаты в бело-голубой рубашке и джинсах. Внимательно осмотрел выложенные на столе приготовления к позднему ужину, увидел разрезанное сало.
- Здоровеньки булы, хлопцы! А «гуп махъу пши» здесь катит.
- Катит, только налить нечего, не готово.
- А ну тогда зайдем позже со своим самоваром. Пошли всяко-разно.
Обратился он к появившемуся в дверях парню в темной рубашке с лицом красным как у вареного рака. И они отправились занимать комнаты дальше по коридору. Вскоре по коридору прошмыгнул Хотаб с Копченным, за ними проследовало ещё несколько бойцов. Неподалеку в одной из комнат раздались шумные голоса на кабардинском языке и звон стаканов.
- Эвон как их разбирает.
Промолвил сапер.
- Скоро петь начнут.
И как по заказу началось пение. Зазвучали песни советских лет: «катюша» и другие. И хотя голосам не хватало стройности, чувствовалось, что среди певших один человек знал слова.
- Да уж началось в колхозе утро. Так громче музыка играй победу, мы победили и враг бежит. Завтра все рассосутся по припашкам, и останемся мы с Чуком вдвоем. Так вот давайте сдвинем кружки за наших близких и друзей, за тех с кем радость мы делили, за дом и наших матерей…
Поутру все разъехались, кто на запад, кто на восток. Орел на «Урале» покатил в Моздок за продуктами, Сухарь с компанией в Новогрозное на встречу новым приключениям, электрики после бодуна поехали ставить столбы линии электропередач. Отряд замер в томительном ожидании, которое было прервано волевым командирским решением о проведении субботника по уборке территории вокруг общежития. Поначалу все стояли и лениво препирались по поводу того, какой группе и где убирать. Старшие групп минут двадцать выбирали между собой, какой кусок асфальта подметать, хотя он везде был одинаково загажен.
Наконец дружно принялись за работу. Веников и лопат на всех не хватало, мели и гребли чем попало. Ворчали старики, что не пристало, грести окурки и навоз. Мы, дворники или ОМОН, вот в чем вопрос? Ответа не дождались и поныне, ведь истина она всегда посередине.
Связист стоял, опершись о трубу, на крылечке заднего входа в общежитие. С этого входа в здании располагались зубной кабинет, импровизированный спортзал и комната зубного протезиста. На расстоянии четырех-шести метров от стен строение опоясывала металлическая решетка забора высотой немного повыше пояса. Он молчаливо созерцал, как бойцы третьей группы, меняясь вениками друг с другом, дометали территорию.
- Вот до нас здесь жили питерцы, так они ни хрена не убирали. Понаставили вокруг растяжек, чуть что стреляли, запугали всех. А мы как негры на плантациях.
Ворчал под нос маленький Беслан.
- Вот тут ты прав.
Оживился офицер.
- Только знаешь, что их старшину, чуть снайпер с вершины холма не подстрелил. У нас в комнате отметина на стене и в оконной раме дырка остались. В последний момент человек нагнулся шнурки завязать, а пуля выше головы просвистела. Ох, и постреляли они тогда вволю. Это вчера наши поварихи рассказывали. Так, что мотай на ус сию науку, где опыт сын ошибок трудных, а гений парадоксов друг.
Через минуту добавив.
- Знай, пуля - дура, мина тоже. Один лишь штык, тот молодец. Война, она серьезная брат штука, здесь ты не знаешь, где конец.
Тем временем на тутовое дерево, возвышавшееся на углу забора, издавая бессвязные, сиплые звуки, опустилась стайка птиц. Штук примерно около сорока, а может более. В оперении пернатых преобладал розовый цвет. Стоит отметить, что птички прилетали уже не в первый раз, каждый раз поражая всех своей ненасытной прожорливостью.
- Опять чеченские скворцы прилетели.
Молвил долговязый Чук.
- Вот жрут падлы, как саранча.
- Как раз таки Чук они саранчой и питаются. А кушают ну прямо как мы, особенно Вован, которого в отсутствии аппетита никак не заподозришь.
- Вон коровы на мусорной яме пасутся. Что они там едят? Если мы туда только цинки пустые выкидываем, да бумагу промасленную. Интересно.
На мусорной яме действительно ежедневно ошивалась парочка коров, которые напрочь, наверное, забыли про траву, и десяток куриц с цыплятами из ближайшего домика. Женщины, готовившие нам пищу, каждое утро и обед выносили туда отходы. Что являлось, как бы сигналом для окрестной живности – кушать подано, добро пожаловать к столу. Собачья свора, поначалу сопровождавшая кухарок, постепенно потеряла к яме интерес, так как их трапеза раскладывалась в отдельную посудину. Все, что могли съесть собаки, уничтожалось, не уходя далеко от общаги.
Впрочем, одна рыжая бестия продолжала регулярно наведываться в ту сторону. Несомненно, в этой собачонке было что то от лисицы, не только цвет, но и свой, если можно выразиться, рациональный склад ума. Если вся стая бежала вправо, она неслась влево. Если все лаяли, она молчала. Когда на омоновской кухне случались тяжелые времена, она не торопилась стойко вместе с остальными хвостатыми переносить тяготы и лишения. Напротив могла исчезнуть на пару дней, после чего, возникнув возле полной миски, с невозмутимым видом отгонять молодняк, не обращая внимания на людей. Вот и сейчас она притаилась в редкой траве возле ямы, ведомая охотничьим инстинктом по отношению к домашним пернатым.
Закончив уборку аккурат к обеду, бойцы разошлись. Кто отправился мыть руки, часть отправилась в беседку, перекурить в ожидании приема пищи. В беседке сидел Альберт и травил байки о своей службе, перемежая их с анекдотами про военных. Причем со стороны было видно, что громче всех над шутками смеялся он сам.
- Стоим мы как то на разводе перед футболом. По стадиону какой то мужик гражданский шарится. Старший по охране порядка полковник Абазов подзывает его к себе и говорит: «Ой, не нравишься ты мне мужик, наверное, я тебя посажу суток на пять». «За что товарищ полковник!» - взмолился тот. «Да, так на всякий случай!» Ха-ха-ха.
В этот момент к беседке подошла женщина в платке возрастом около пятидесяти лет с большим целлофановым пакетом. Встретившись взглядом с Альбертом, она раскрыла пакет и молча выложила на асфальт перед беседкой пару задушенных цыплят и одну маленькую курицу. Альберт вопросительно посмотрел на убиенных.
- Ну и в чем собственно проблема?
- Это все ваши собаки.
- По поводу собак это не ко мне, это к Шидову. Кстати, где он сегодня. Пускай отвечает за действия своих подчиненных. Ха-ха.
Есть подходящие для случая выражения, как «легок на помине» и «на ловца и зверь бежит». Сначала из-за угла выскочила пара повзрослевших щенков, затем появился Шидов с бутылкой лимонада, возле левой ноги которого бежала вприпрыжку «тигра». Рыжая бестия высунула только морду и, завидев хозяйку жертв, поспешно ретировалась.
- Ну, что Шид, иди сюда, ответ перед братвой держать будешь. До каких пор будет продолжаться это безобразие.
Белобрысый омоновец поначалу непонимающе улыбался. А потом вместе с пониманием ситуации улыбка начала гаснуть.
- Альберт, но это же собаки! Как я им объясню.
Омоновец переминался с ноги на ногу как мальчишка, не выучивший урок, рядом переминалась с ноги на ногу собака, бешено вращая хвостом. Чуяла видно животина, что дело пахнет жареным.
- Вижу, что не кошки. Что хочешь с ними делай, хочешь сопровождай, хочешь спи с ними. Но чтобы жалоб не поступало. А теперь ступай, свободен.
На этом и порешили. Женщина отправилась восвояси, Шидов, почесав голову, уселся на завалинке в окружении четвероногих, тщетно пытаясь им объяснить политику руководства.
В окне второго этажа появились Курман и маленький Беслан.
- Ну, что Шид, как там «тёлки»?
- Какие тёлки?
- Ну, Альберт же сказал, что ты теперь с «тигрой» и «розой» будешь спать. Каковы они в постели, поделись с товарищами по оружию.
Вскипев как чайник на плите, боец запустил в говоривших пригоршню сухой земли. Благо камней под руками не оказалось. В ответ раздался хохот и топот убегающих по коридору ног.
Неподалеку за стенкой зазвучала музыка, хриплый голос запел: «Du hust…» Раздалось бряцание железа, связист с Чуком начали тренировку.
- Слышь, Шид, мы тут с Чуком посовещались, может перестрелять их к ядреной матери. А патроны спишем на боевые действия.
- Но это же собаки, вот ты свою бы так застрелил.
Продолжал горячиться тот.
- Слышь, брателло, остынь. Наше дело предложить, контрольный выстрел в голову и всё такое. Комар, как говорится, носа не подточит. Одну можем оставить для размножения. Понял, чувак.
На последних словах Чук изобразил на лице улыбку, которая вкупе со шрамом на лбу явно не предвещала ничего доброго для четвероногих. Шид оглянулся по сторонам в поисках поддержки.
- Ну, так что братан? А из собачатины шашлыков наделаем или хе сварганим.
Вставил словечко связист, поставив гантели на деревянную скамейку.
- Да ну вас к черту.
Промолвил в ответ омоновец и проскочил мимо двух «качков» по коридору в направлении кухни. Из кухни доносился аромат кислой капусты. Не иначе, как борщец сварганили поварихи, промелькнуло в его голове. Надо быстрей идти есть, пока не набежали люди, подумал он и прошмыгнул в столовую. Усевшись за синим грубо сколоченным столом, он придвинул к себе миску с борщом и принялся уплетать за обе щеки. Изредка, правда, поглядывая в сторону двери, где на пороге в ожидании своей порции переминалась с ноги на ногу собака.
Полчаса спустя связист с Чуком сидели у себя в комнате на первом этаже, слушая трансляции «нашего радио». Обеденный борщ явно не возбуждал организм, хотелось шашлыков, на худой конец жареной картошки с салом. Чего-нибудь солидного, что наполнило бы желудок благостной тяжестью и ленивым урчанием. Впрочем, в чулане был заветный ящик сала, но для него нужен был повод.
Повод явился, а вернее промелькнул по коридору в камуфляжной форме не свойственного для нас покроя. Парень был не из нашенских, он промахнулся мимо комнаты. Но был остановлен властным окриком: «Что за войска?»
- Ребята, а где здесь у вас связисты?
- Здесь у нас связисты, здесь и пофигисты. Чего надо то?
- Мы это из Городка верхнего, в садике стоим. Сводный отряд милиции из Калуги. Нам бы это, как сказать, спиртом разжиться. А все говорят, только вы и знаете где.
- Если тебе для медицинских целей, то это в комнату напротив к дохтуру Далхату. Только учти, он без мыла не принимает.
- Да нет, нам не для наружного…
- Понял, для внутривенного, так бы сразу и сказал. Как звать тебя братан?
Связист поднялся с кровати и подошел к говорившему. Это был среднего роста русоволосый парень.
- Константин.
- Будем знакомы Костик, это Чук, а я майор Звиздюхайло, значит, будешь в доле. Чук, пойдем, покажем дорогу страждущему.
Пройдя по коридору в конец, они вышли на заднее крыльцо.
- Значится так земляк, дорогу наверх видишь? Там где зеленые ворота, и есть исходный пункт назначения. Скажешь, что от нас, продадут по сходной цене, ибо там постоянным покупателям скидка. Так что давай дерзай, если что свисти. Сигнал к атаке три зеленых свистка, смотри не забудь. Пароль, как у Штирлица, здесь продается славянский шкаф или нет.
Вывалив на немножко ошарашенного милиционера кучу информации, омоновцы сопроводили его до дороги, после чего вернулись в комнату. Набрав две тарелки борща, порезав сала и открыв банку кильки в томате, они уселись за стол.
- Ну, что начнем немного помолясь…
Дверь в комнату распахнулась, на пороге стоял Костик с пластмассовой бутылкой в руках.
- Да уж чуяло мое сердце, что с сухим законом мы немного поторопились. Интересно, а как там наши….