Солнечное летнее утро, легкий ветерок, сидишь в тенечке с баночкой холодного пива. Настроение у Михалыча хорошее, можно сказать благостное. И это несмотря на то, что все планы на этот день ему сломали. Выходные собирался провести на даче, но с утра позвонила жена с работы, счастливая такая, сообщила, что вечером будут гости. Сын с невесткой, а главное – внук. Сынок в своем репертуаре, мог позвонить и отцу домой, но предпочел общаться с матерью. Ну да ладно.
Жена надавала заданий, пришлось идти в «Пятерочку» за покупками. Купил всё, что было велено, ну и себя решил побаловать, взял 2 баночки «Амстердама». Пиво, на удивление, оказалось холодным. Погода просто нашептывала: присядь, отдохни. Ну, присел, отзвонился жене, та все ещё не успокоилась. Как быстро и легко она стала бабкой, кажется, еще совсем недавно поругивала его мать что та, мол, балует и портит им сына. И зарекалась, что сама вот так никогда, но просто сходит с ума от внука. И если бы только она. Другая бабушка еще не лучше. Вот от неё такого еще меньше ожидал. Уж очень она была похожа на нелюбимую бабушку самого Михалыча. Та вот также еще в те далекие времена все делала, по каким-то правилам, принципам, а своим здоровым образом жизни просто угробила деда. А мог бы ещё пожить. Как-то поругался с ней, психанул и поехал в лес за грибами, успокоить сердце и нервы. Там его и поймал третий инфаркт – последний. Михалыч, а в то время просто Вовка, не часто близко общался с дедом. Виной тому сложные отношения бабки с женой сына. Но в памяти навсегда осталась одна рыбалка. Они сидели в тихом местечке, клевало замечательно. Настроение у деда было хорошее, он наслаждался свободой. Его тюремщица уехала к сестре в Подмосковье. Изредка он наливал в раскладной стаканчик из старой армейской фляжки старочки. Закусывал огурчиками и помидорами. И, вопреки всем запретам, вареными яйцами и, что самое страшное, соленым салом. Дед в тот день много говорил, но ярче других запомнилось 2 момента. Короткая фраза:
– Вы вот все спешите, и я всю жизнь спешил, боялся опоздать. А на седьмом десятке каждый день, каждая минутка дороже любого золота.
И одна история из далекого детства. Дед Михалыча жил в многодетной семье и был младшим. Время было очень трудное. Гражданская война. Прадед скрывался от тех, у кого тогда в той местности была власть. Изредка приходил домой ночью тайком. Кто-то из детей это увидел и спросил у матери: а где тятяйка. Мать перепугалась. Проболтайся кто из детей любому постороннему, последствия были бы для семьи страшные. Она не стала пугать, уговаривать. Поступила просто и надежно: велела всем детям лизнуть раскаленную сковородку. Может, и жестоко, но свою семью женщина спасла. И тогда, и на будущее. Эта сковородка научила деда и всех его братьев и сестер держать язык за зубами, не болтать лишнего. Очень нужное качество в России. Дедова семья пережила, и войны и прочие напасти. Михалыч в детстве встречался со всеми своими двоюродными дедушками, бабушками их детьми и внуками. За последние 10 лет о родственниках если и приходили вести, то только печальные – умер, погиб.
Михалыч допил пиво, бросил в урну баночку и пошел по узкой дорожке между гаражами. Откуда-то доносились неприятные звуки, чьи-то крики и вопли. И вскоре мужчина увидел безобразную сцену: в метрах ста справа дрались 2 женщины. Впрочем, дракой это назвать было нельзя. Одна из женщин та, что постарше, материла и избивала ту, что помладше. И та почти не сопротивлялась. И молчала. Ее непротивление доводило другую бабу до исступления, и, пнув сидящую на асфальте девушку, та пошла навстречу Михалычу странной дерганой походкой. Скуластое лицо, выпуклые стеклянные глаза, широкий тонкогубый рот сыпал, не переставая проклятия и грязный ругательства.
Светлое настроение мужчины было испорчено чувством омерзения. Словно если бы плыл в море по чистой прозрачной воде и навстречу тебе огромные куски дерьма.
Жизненный опыт Михалыча говорил одно: иди мимо, куда шел. Ситуация некрасивая, но житейская. Две женщины не поделили одного мужчину, мужа, или скорее сожителя той, что постарше. Избитая девушка продолжала сидеть неподвижно на земле, молча и не плача. Сочувственный взгляд мужчины непроизвольно споткнулся. Короткая юбчонка задралась, а это новомодное женское белье,ну, что оно прикрывает? Михалыч брезгливо поморщился, поставил свою сумку. Взял девушку под мышки, поднял ее и отвел к кленам, посадил на скамейку. Вернулся, забрал свою сумку и девушкины босоножки, подошел к скамейке, поставил обувку на землю. И собрался уже отвернуться и уйти, как снова опустил сумку, пораженный внезапной догадкой:
– Как же они похожи. Лицо, фигура, глаза. Неужели мать и дочь. Матерь божья, прости нас грешных. Что это делается?
Михалыч достал банку Амстердама и протянул девушке, та послушно взяла и посмотрела на него ничего не понимающими глазами. Мужчина открыл пиво. Она опустила голову, секунд десять сидела неподвижно. Потом резко подняла руку, задрала голову, стала пить жадно, не отрываясь.
Допив пиво, задышала глубоко и прерывисто. Потом впялила свои выпуклые темнокарие глаза в мужчину, прохрипела ему в лицо:
– Ты кто? Ты кто такой?
Резко соскочила, и уже знакомой Михалычу дерганой походкой направилась в противоположную от другой женщины сторону. Мужчина усмехнулся ей вслед:
– Ожила. И то хорошо. А босолапки дурочка забыла.