Портрет Начальника (Анатолий Клепов) / Проза.ру

Прочитав статью на «прозе» Софии Прус «Икона с ликом Сталина», я написал рецензию, где выразил своё мнение о том, зачем создаются такие «иконы». Но люди, вероятно, забыли о том, что и в другие времена правления КПСС строго регламентировались различные изображения высшего партийного и государственного руководства СССР.

Вспомнились годы брежневского «застоя». В этом период чиновники чувствовали, как никогда, свою безграничную власть и часто унижали, а порой и оскорбляли своих подчинённых. В тот период коррумпированность и бюрократичность государственной власти и партийной олигархии достигла своего наивысшего предела за период существования СССР.
Начальник отдела Валерий Т. считался очень важной персоной. Ещё бы, утверждение на эту должность согласовывали аж в ЦК КПСС. Свою значимость он всегда демонстрировал всем своим высокомерным видом и назидательными нравоучениями. Если его подчинённый допускал ошибку, начальник Т., предварительно тщательнейшим образом подготовившись, долго и с удовольствием распекал провинившегося. При этом он использовал великолепные сравнения и метафоры, от которых у человека, попавшего на такую «экзекуцию», становилось очень противно и тоскливо на душе. Однако, такими беседами воспитательная работа шефа не заканчивалась. Она продолжалась в парт-ячейке и на партсобрании отдела, а уже потом закреплялась ежемесячными личными встречами и профилактическими беседами начальника отдела. Такая работа, по мнению Валерия Т., надлежащим образом воспитывала в его сотрудниках уважение и ответственность к порученному делу.
Не минула сия чаша и меня. Я, действительно, допустил ошибку в работе. После чего прошел все круги воспитательных бесед, в том числе и начальника отдела Валерия Т. Месяц профилактических бесед прошёл, но начальник опять вызвал меня и целый час занимался моим воспитанием. До сих пор не знаю, почему ему так понравилось меня воспитывать. Через месяц эта процедура опять повторилась. Старшие товарищи даже стали удивляться и обсуждать, чем я не угодил начальнику, что он хочет меня выжить меня из таким образом отдела. Может быть, они были правы, так как воспитательные беседы участились.
Однажды вечером мой друг пригласил меня на вечеринку. На вечеринке я познакомился с талантливым художником из Московского государственного академического художественного институт имени В.И. Сурикова Сергеем П. Мы с ним как-то быстро подружились, и однажды на одной из встреч я рассказал ему о своем шефе и его отношении ко мне. Сергей подумал и сказал:
- Давай я нарисую его портрет в том стиле, в которой обычно рисуют членов Политбюро ЦК КПСС и Генерального Секретаря ЦК КПСС, и ты повесишь его у себя в комнате на работе.
Идея была веселая, и я согласился. Раздобыл групповую фотографию всего отдела, где начальник отдела Валерий Т. гордо восседал посередине, передал её своему другу и через месяц получил великолепный портрет моего шефа, сделанный в стиле «политбюро». Портрет был классный. Строгий и важный вид моего начальника полностью соответствовал всем требованиям написания портретов высших партийных руководителей СССР. Мне оставалась только вставить его в стандартную рамку и повесить в своей рабочей комнате около портрета Генерального Секретаря ЦК КПСС Л. Брежнева. Рядом портреты смотрелись просто замечательно. Сразу было видно, что мой начальник отдела является по крайне мере первым заместителем Л. Брежнева!
Сотрудники отдела редко заходили в моё техническое «убежище», поэтому об этом портрете мало кто знал, но и те предпочитали благоразумно помалкивать. Однако перед праздниками начальник отдела всегда обходил все помещения своего отдела, поздравлял подчинённых с наступающим праздником, не забывая при этом напомнить о том, чтобы не было никаких происшествий во время законного отдыха. Он тщательно проверял комнаты на предмет их пожарной безопасности. Особенно его интересовало наличие всяких неразрешенных нагревательных устройств для кипячения воды. В его плане обхода моя комната обычно значилась последней возможно потому, что она была этажом выше, чем комнаты остальных сотрудников отдела.
Начальник отдела Валерий T. вошел в мою комнату, внимательно осмотрел запечатанные сейфы, пожурил за то, что техника не достаточно хорошо вычищена, и на ней много пыли. Потом взглянул на стену - и увидел свой портрет в раме. Я думаю, он не поверил своим глазам, насколько изумленным был его вид. Он даже рот открыл. Его лицо покраснело, и в комнате раздался рев:
- Немедленно снять портрет!!!.
Я с невинным видом спрашиваю:
- Какой?
От этих моих простых слов шеф позеленел. Он хотел указать на свой портрет, но не осмелился, так как рядом стояли его подчиненные и могли неправильно истолковать его приказ, как приказ снять портрет Л. Брежнева. Это могло обернуться для него политическими проблемами. Но и назвать портрет своим он тоже не решался, так помпезно он был изображен, что спокойно мог сойти за портрет какого-нибудь члена политбюро или кандидата в члены политбюро, а их в то время было много. Начальник отдела не всех знал в лицо, что было явной идеологической недоработкой парткома. Впрочем, недаром его назначили начальником такого отдела: он быстро умел брать себя в руки. Он не стал с наскока решать такой сложный политический вопрос, а только развернулся, не пожав мне руку, как обычно принято, и сказал своему заму:
- Разберись и после праздников мне первым делом доложишь.
Портрет снимать никто не решился.
Разбирательство было долгим и сложным. Специально созданная комиссия парткома признала, что портрет написан очень хорошо. Когда меня в парткоме спросили, почему я заказал и повесил в своей комнате портрет начальника отдела Валерия Т., я ответил, что только из большого уважения к нему. В парткоме же висят портреты Генерального Секретаря ЦК КПСС и членов Политбюро из уважения к ним. А почему мне нельзя также уважать начальника отдела? Тем более что по иерархической лестнице мне также далеко до начальника отдела, как членам нашего парткома до Генерального Секретаря ЦК КПСС. Члены парткома согласились со мной, но секретарь парткома настаивал, что я не прав. Тогда я попросил официальных подтверждений, что не имею права вывешивать такой портрет. Тем более, партком признал, что портрет нарисован высокопрофессионально и не умаляет достоинства начальника отдела. Вопрос перерос в острую политическую дискуссию, и ко мне в комнату стало приходить много сотрудников министерства, чтобы посмотреть на этот уникальный портрет. Я уже подумывал о том, чтобы открыть портретную галерею начальников министерства.
Снимать портрет никто не рискнул до окончательного решения парткома. Тем более что один из членов парткома, троюродный племянник Л. Брежнева, сказал, что человек на портрете очень похож на члена ЦК КПСС, которого только что утвердили кандидатом в члены Политбюро.
Недавно Партком обсуждал нашумевшую на всю страну статью в «Правде» о том, как один инструктор ЦК КПСС проверял уровень воспитательной работы в совхозах Ставропольского края. Этот инструктор договорился с одной молодой дояркой местного совхоза, чтобы она резко снизила надои молока от племенных коров. Сделано это было для того, чтобы проверить, какими методами коммунист-руководитель совхоза будет воспитывать молодую коммунистку-доярку, чтобы она вновь повысила удои молока. В «Правде» подробно писали о том, что в результате такой проверки выяснилось, что коммунист-руководитель совхоза не владеет методами воспитания молодёжи, подробно изложенными на последнем Пленуме ЦК КПСС. В целях воспитания молодёжи он использует чуждые коммунистической морали буржуазные методы воспитания, нецензурную брань и т.п. Мнения в парткоме о том, может ли это или не может быть своеобразной проверкой инструкторов ЦК КПСС, разделились. Некоторые считали, что это был способ проверить партком на предмет того, знают ли коммунисты парткома порядок размещения агитационных материалов в служебных помещениях министерства или нет.
Только через три месяца из каких-то архивов ЦК КПСС пришло письмо с разъяснениями по поводу изготовления портретов и порядка их размещения со ссылкой на секретный Указ тридцатых годов «О порядке изготовления и размещения изображений государственных и политических деятелей СССР». В соответствии с этим Указом портрет из моей комнаты немедленно сняли и куда-то увезли, но выговор по партийной линии я не получил, так как с этим указом никто ознакомлен не был. Это тоже было нарушением порядка, но уже парткома. Сначала надо было наказать секретаря парткома, а он, естественно, этому противился.
Начальник отдела Валерий Т. сделал мне строгий выговор за нарушение противопожарной безопасности в отделе, которое заключалось в вывешивании на стене неразрешенных пожароопасных предметов.
Через несколько месяцев мне пришлось перейти в другой отдел.
Таковы были суровые годы брежневского «застоя». Много лет спустя я снова увидел этот портрет, теперь уже бывшего моего начальника, в картинной галерее крупного швейцарского банкира. Он уверял меня, что этот человек был «серым» кардиналом у Л. Брежнева, и об этом только немногие знают, ведь его портрет хранился в специальном хранилище ЦК КПСС. Только после развала СССР банкиру удалось купить его за немалые деньги у очень большого деятеля коммунистической партии СССР.