Раиса Ивановна Жемчугова жила в двух - комнатной коммунальной квартире с тех пор, как её бывший муж Петр Захарович Жемчугов провернул злостную аферу и выселил законную супружницу из совместно нажитых четырех - комнатных апартаментов на Ленинском проспекте в комнатушку на улице Упырева, что на окраине столицы.
Вернуть Петра Захаровича не помогли даже восклицания – «ты сволочь» и «вернись, я всё прощу». Ибо имелась у него на тот момент новая супружница.
Она была младше бывшей на 15 лет, с буферами, прочим тюнингом и отсутствием коммунистических убеждений.
Раиса Ивановна забрала свои панталоны, скалку, телевизор «Горизонт», обогреватель «Вихрь», стиральную машинку «Вятка» и двинула со спокойной душой на улицу Упырева.
Там её встретила соседка Маня, в официальных сводках – Мария Ивановна Крыс и такса Фёкла.
Маня жила тихой жизнью алкоголички, а Раиса Ивановна взахлеб читала книги, варила клюквенный кисель для укрепления сердечно-сосудистой системы и тайком подсыпала соседке в суп травы и «БАДы»
Однажды вечером Раиса Ивановна вернулась домой чуть пораньше, дабы попарить ноги в отваре перечной мяты и посмотреть новые выпуски «Дом-2».
Раиса Ивановна купила в магазине булку с изюмом, кефир «Активия» 5-ти процентный, и довольная, в предвкушении приятного вечера, ковырялась ключом в замочной скважине.
Замок поддался, как обычно, с пятого раза. Она толкнула дверь, сделала шаг вперед и, привычным движением щелкнула выключатель. Ничего не произошло. В прихожей не загорелась иллюминация в виде одиноко болтающейся на проводе лампочки в 60 Вт и не разверзлись небеса и не вылезли оттуда лицо Мани и морда Фёклы.
Раиса Ивановна прислушалась и ничего не услышала. Тишина. «Как в морге», - подумалось ей.
Вдруг на кухне скрипнула дверь и оттуда навстречу начало двигаться что-то белое, лохматое, в одной руке оно держало горящую свечу, производства 1967 года «Серпуховского парафинно-ванильного завода», а в другой черную как жук таксу, у которой были прикрыты глаза, а лапы вяло болтались.
«Райка, ты что ль?», - просипело нечто.
Раиса Ивановна собрала всю волю в кулак и деликатно ответила – «Да».
Маня облегченно вздохнула, скинула обморочную Феклу на кресло и, взяв соседку под локоть, увлекла её в свою комнату.
«Я ей давеча говорю – девушка, милая, не надо так делать… мы две одинокие женщины… живем никого не трогаем… а вы такое творите… Рай, я ей даже твоего киселя предложила!!! Говорю, попробуйте кисель… Раиса Ивановна знатный кисель варит… а она ни в какую! Подписывайте, говорит акт. Вот и дело - то…».
Маня дыхнула на соседку свежим 15-процентым портвейном и ушла на кухню.
Раиса Ивановна последовала за ней. Маня суетилась возле окна, капала воском на подоконник и явно не хотела ничего больше говорить.
«Манечка, милый мой друг, будь добра, объясни, что произошло?», - начала ласково Раиса Ивановна
Но Маня перебила её и затараторила: «у меня пять орденов… я на стройке работала без каски… меня муж бил и детей у меня нет, и Фёкла вон в обмороке от шока, одна она у меня осталась…». Её речь прервалась всхлипами, затем рыданиями…
Небольшое лирическое отступление.
Раиса Ивановна, в силу занятости, отдавала свою долю по оплате квартиры Мане, а та в свою очередь, в свободное от возлияний время, якобы исправно отдавала долг государству. Но сегодня случилось страшное! За неуплату отключили свет. В половине третьего раздался стук в дверь, и миловидная хрупкая девушка со здоровым румянцем на лице и кроссовками 41-го размера мастерски вырубила счетчик.
«Рай, ик… прости меня, дуру грешную…» - промямлила Маня.
Соседки сидели за столом, пили портвейн и мазали кабачковую икру на булку с изюмом. По полу бегала жизнерадостная такса, мотая хвостом как пропеллером и выпрашивала еду. Комнату освещали три свечи в старинных канделябрах, которые Мане подарила её прабабка – «столбовая дворянка». По стенам неспешно прыгали тени, а 5-ти процентный кефир «Активия» благополучно протухал в пакете, брошенном возле батареи.
Жизнь продолжается!