Запах лжи.
Залег в постели, как беглый преступник в канаве, и стерегу бездушное утро…
Главное, понять – заснуть не получится. Потом легче будет встать, пить воду, жать кнопки пульта от телевизора, зевать…
И ждать рассвета, который злобным конвоиром из карцера бессонной ночи сопроводит тебя в общую камеру буднего дня, в котором отбывают заключение такие же арестанты, как ты… Люди в этом мире поделены на две категории – знающие твое имя и не знающие его. Люди, лживо улыбающиеся с фотографий на стенах, причислены к первой категории.
«Привет, как дела?» - и даже сверкают радостно глазами при виде тебя и в этот момент ты готов верить…черт возьми…ты действительно готов верить в то, что их действительно интересует, как у тебя дела.
Гудит отяжелевшая пустота в голове…Даже голоса сомнений куда-то испарились. Пусть валят. Бросайте меня все.
Еще неделю назад у меня кошка была. Маленькая черная тощая кошка по имени Киану. Я подобрал её на улице, две недели назад. Имя ей дала свидетель моей малодушной глупости, малышка, что играла у подъезда. Ей лет пять, не больше. Часто вижу эту девочку на улице. И постоянно она ищет что-то в земле и разговаривает сама с собой. Детям ее возраста это позволительно.
Кошка жила у меня три дня. Клала кучки на одеяло, упорно игнорируя туалет. Мяукала мерзко, и все вокруг пачкала. А потом ушла в открытую дверь, пока я пылесосил ковер.
Она была всего лишь животным. Но отчего я до сих пор ловлю себя на страхе за нее?
Шесть утра…Поезд под номером шесть, несущий меня по железным рельсам моего странного пути…
===
===
Облака похожи на мысли…
Иногда они плывут по синему небу красивыми узорами, в которых отыскивается необыкновенный, глубокий смысл жизни. Иногда они похожи на клочья сладкой ваты, которая растворяется и тает липко в солнечном тепле. По вечерам они розовые и сиреневые, а зимой они роняют снежинки…Они могут затянуть небо полностью черным полотном, и молнии страха и тревоги трещат в их кривых рваных щелях. И они проливаются дождем слез, а потом, после, небо такое чистое и ясное…А иногда их нет вообще.
Шесть утра, и чего я встала так рано? Небо такое ясное, без облаков. А мое собственное небо, похоже, не такое чистое. Там собирается легкий дождик. Слепой, летний, похожий на те, что остались в далеком детстве.
Куда деваются дожди из детства? Только во времена детства они так вкусно пахнут, так упоительно теплы, так загадочны и красивы. И непонятно, отчего мама ворчит, запахивая на тебе поплотнее пальтишко и подвязывая тебе шею шарфом…Я опять потеряю зонтик, и она будет меня ругать. Теперь я могу терять сто зонтиков и никто даже не заметит… Мама далеко, пишет на электронную почту раз в месяц длинные письма, и мне кажется, они пахнут ее кремом и моей любимой пшенной кашей.
Как хорошо, оказывается, просыпаться пораньше. Шесть утра! Небо похоже на чистую холодную шелковую постель, в которую еще не легло отсыпаться загулявшее где-то на всю ночь пьяное осеннее солнышко. Кажется, что этим днем будут твориться одни чудеса…
Вот бы научиться управлять мыслями! Кажется, если я научусь, смогу управлять и облаками…
***
- Простите.
- Ничего страшного.
- Это я виновата. Сколько раз говорила себе…
- Все нормально.
-…ничего не выливать в окно…Дурная привычка…
-Да…твою….раз так…я, что, сказал тебе хоть слово?! Я говорю тебе! Всё нормально! Все в порядке, в гребаном порядке! Какого…ты тут висишь в окне и извиняешься?! Что, ты, убила меня, задавила этим кофе, голову, …, размозжила?! Заткнись и исчезни! Всё! Всё, я сказал!
Парень выставил ладони перед собой, как защищающийся от реплик оратор. Прохожие бросали на него мимолетные взгляды, полные опасливого любопытства
и спешили скорее покинуть зону риска.
Столько негатива на Галю не выплескивалось еще никогда. Это была ярость, ненависть настолько откровенная, что Галя проглотила все извинения, застрявшие в горле тяжелым комом. Она сделала глубокий вдох и сделала вид, что отошла от окна. Затем, осторожно отодвинув пальцем занавеску, наблюдала за парнем - как он отряхивается и направляется обратно к подъезду.
-Ну что ты так на меня… Я же не нарочно. – пробормотала она растерянно, вновь обретая дар речи.
«Козявка! – обругала она себя мысленно – «Сколько раз себе говорила! НЕ ВЫЛИВАТЬ НИЧЕГО В ОКНО! Вот теперь облила человека! А вдруг сорвала ему важную сделку, на миллион долларов? Хотя он же сказал что все в порядке…Злой какой! Даже не извинишься… Узнать, где живет…Так постучишь к нему, может, убьет вообще… Бррр…»
Гале было очень стыдно за себя. Она подошла к письменному столу, вытащила из банки, красиво раскрашенной акварелью, фиолетовый фломастер и подошла к стене. Там, среди других, отыскала нужный лист А3 формата с большой надписью: «Я больше никогда не буду»:
«Пункт № 46. Выливать жидкость в окно.»
«Теперь ты запомнишь это правило, и забудешь о свинстве, которое учинила, потому, что парой пунктов выше стоит указание не упрекать себя дольше, чем положено. Мы все имеем право на ошибки.»
Галя подошла к зеркалу и улыбнулась самой себе. Улыбка вышла несмелая.
«Фальшивая» -подумала Галя, придвигаясь поближе. –«Красивая я все-таки или нет? Говорят, красивая. Надо верить.»
===
Рома вошел в кабинет. Пока он снимал куртку и вешал ее на вешалку, Света зыркнула на него красивыми глазками из-за монитора и с веселым ехидством заметила:
-Опоздал ровно на тридцать минут. Ты смотри, какой пунктуальный!
-Мне какая-то сука на голову вылила кофе. Я, что, по-вашему, как свинья должен на работу приходить?
Рома так быстро сорвался с обычно тихого, словно шелестящего, голоса, на дикий крик, что в кабинете все окаменели скорее от изумления, чем от страха.
-Тише, тише… - растерянно протянула Света. Рома смолчал и она осмелела, ухмыльнулась. – Что-то ты нервный стал в последнее время.
-Не нравится – не общайся! – осадил Рома ее грубо.
В комнате стало совсем тихо. Рома оглядел присутствующих, словно в поисках тех, у кого еще остались к нему претензии. Не нашел таковых, прошел в угол комнаты и сел за рабочий стол.
===
-Идиот! – тихо ругалась Светка потом в курилке. – Тролль вшивый.
-Да ладно, ну его…. – успокаивала подругу Алина. – А то ты его не знаешь.
-Да он псих! Ведет себя как вечно беременный! Урод! – цедила сквозь зубы Света, подыскивая слова пообиднее.
- Может у него ПМС? - пошутила неумело Алина.
-Да я теперь в его сторону даже головы не поверну! Сдохнет, перешагну через него и пройду дальше! - выплеснула остатки возмущения Света. –Идиот ряженый, возомнил о себе… Вот скажу Андрею, он его быстро к ногтю прижмет. На меня родная мама не орет, а он.. Коз-зел…
«Ну иди, скажи ему это в глаза – подумала Алина, устав от выслушивания проклятий. Машинально улыбаясь Свете, гася сигарету в пепельнице, додумала: -«Просто тебя задевает, что он за тобой не бегает. Сама виновата, вечно дергаешь его. Остроумие свое показываешь, а в глаза сказать боишься.»
-Да ладно, ну его, дебила. – сказала она вслух. – Пошли отсюда, а то табаком провоняем.
===
===
«Луна одновременно похожа на кусок сыра и лицо девушки. Игорь говорил: если присмотреться к ней, пока она полная, можно увидеть на ней сцену убиения Авеля Каином. Сколько ни смотрю, не вижу. Сыр или девушка. И никаких убийств.
Галя вошла с балкона в комнату. Подошла поближе к Игорю, принеся с собой прохладу.
-Холодные пальцы! – сказала она весело, прикладывая к его щекам ладошки. Игорь отвел ее руки от своего лица и вымученно улыбнулся. Сел на диван и включил телевизор. Галя попыталась пристроиться рядом, но он недовольно промычал:
-Мне душно, кис. Давай посидим на расстоянии.
-Давай. – весело согласилась Галя и соскочила с дивана. Взяла журнал, забралась в кресло. Галя была миниатюрной и ей было удобно и приятно всегда забираться в кресло с ногами, и от этого ощущать себя ребенком. Не открывая журнала, она смотрела на Игоря, ожидая, что он посмотрит на нее и она тогда ему нежно улыбнется. Но он смотрел телевизор.
«А во время секса тебе не душно? – вдруг подумалось Гале, когда она поняла, что Игорь попросту о ней забыл. – Я тебе нужна, только когда у тебя гормоны играют? Сейчас ты посмотришь новости, позвонишь маме, узнаешь, что на ужин и уйдешь домой. Для чего ты живешь? Что тебя ведет по жизни? Желания? Захотел поесть – пошел к маме, захотел секса, пошел ко мне, захотел денег – пошел на работу… Я, живой человек, рядом с тобой, неужели так сложно поинтересоваться «Как у тебя дела, малыш?». Пусть тебе все равно, как у меня дела, но мне это так будет приятно! Я буду щебетать тебе о делах, а ты будешь смотреть телевизор и тебе даже не нужно будет делать вид, что ты меня слушаешь! Одного вопроса будет достаточно! Ты меня любишь?»
Вслух Галя ни одного из этих вопросов не задала. Когда-то в одной из «умных» книг она прочитала красное правило: никогда никого не упрекать. Она согласилась с этим наветом. Если человек обижен, это только его проблема. Жизнь не так длинна, чтобы нагружать ближних претензиями. Дарите им тепло и ласку, это все, что они от вас ожидают. Остальное не имеет значения.
Галя старалась применять его по жизни и через годы это дошло до автоматизма. Она никогда никого не упрекала. Но сколько раз она жалела, что в книге не было сказано, что же делать со всеми этими полными обиды и боли вопросами, которые возникают всякий раз, как она сталкивается с отчуждением и равнодушием. И ей, не зная средства, приходилось лишь молча варить в себе эти обиды и все ответы на вопросы искать самой.
«Будь открыта жизни!» - прочитала она надпись на двери, написанной ею собственноручно разноцветными фломастерами. Когда-то эта фраза показалась ей панацеей от бед и была повешена на самое видное место. Но сейчас почему-то не помогла.
-Есть будешь? – спросила она Игоря, придавая голосу мягкость и нежность.
-Я дома поем. – отозвался Игорь, не отрывая взгляда от телевизора. – Малыш, я сотню раз говорил, я ем только дома.
-А я тебя люблю. – напомнила Галя.
-И я тоже, - неохотно улыбнувшись, отозвался Игорь.
«Все хорошо». – сказала себе Галя, погружая взор между строк глянцевого журнала, учащего красиво жить. – «Все прекрасно у меня. Работа, квартира, внешность, любимый человек. Надо ценить, что есть».
-Какой ты у меня красивый. – сказала она с гордостью. Игорь странно ухмыльнулся.
-Весь твой.
Новости кончились. Игорь от души потянулся, как сытый кот, слез с дивана.
-Мне пора. – сказал он, собирая со стула рубашку и галстук. –Так, маме позвонить…
===
После его ухода Галя достала из холодильника пиво, насыпала в тарелку семечек. Игорь запрещал Гале при нем пить и курить. Но у нее завтра выходной. А для Гали каждый выходной - вроде, как день рождения.
«Устрою вечер самой себя» - решила Галя, открывая пиво. Вышла на балкон. Лицо ей лизнул теплый приветливый ветерок и она решила остаться на свежем воздухе. Галя улыбнулась ветру и ее приторно-карие глаза засветились наивной радостью, как у маленькой девочки. Она принесла из зала любимое кресло, залезла в него, устроилась поуютнее, укутала ноги пледом и стала пить пиво и старательно думать о светлом и хорошем.
===
А нет проблем, кроме одной. Она в том, что я постоянно чего-то от людей жду. Искренности, заботы, воли, правды… А они-то слабые кругом. Привыкли врать и лицемерить. Как кусок железа, лежащее под водой постепенно ржавеет и обрастает водорослями, так и любой человек со временем порастает ложью и разлагается…Если посмотреть на людей с этой стороны, можно увидеть, как тяжело ступают они по земле, волоча за собой водоросли собственно лжи... Глупо ждать чудес от таких существ.
Но ведь это не вся правда! Где-то в глубине души каждого живет истина, и каждый раз, как я пытаюсь ее увидеть… они готовы уничтожить, они готовы убежать… что угодно, лишь бы не обнажаться…
Что за паршивый мир? Кто учит людей этому, кто из них делает такими? И было бы мне легче, если бы я был, как они? А может, я уже, как они, поэтому я могу это так явно видеть? Может, я самый опаршивевший пес в этом стаде? Мы все потеряли суть… Марионетки, управляемые чудовищами своих потребностей… Да, люди управляемы. Я легко могу управлять ими, если захочу. Я знаю их нутро. Я вижу это. Знаю все, чего они ждут от меня…Вижу жадность, глупость, лень… которыми можно манипулировать, просто и легко…Отчего я не делаю этого? Брезгую…
===
Роман глубоко затянулся сигаретой и погрузился в тишину собственного сердца. И на фоне этой тишины женский голос, прозвучавший откуда-то сверху, показался звоном колокольчика:
-Знаешь, Бог. Мир, который ты создал, не так уж плох. Просто каждый из нас так одинок…
Роман взялся за перила балкона и, высунув голову на улицу, посмотрел вверх. Он увидел черное беззвездное небо. Через секунду на этом фоне появилась женская голова в обрамлении длинных черных волос. Лицо в этом ореоле показалось ему старым. Это была женщина лет шестидесяти на вид, но с молодым голосом:
-Есть тут кто-нибудь? – она увидела Романа и помахала ладошкой: - Привет. Хотите пива?
Женщина затянулась сигаретой. При затяжке, осветившей ее лицо, она тут же сбросила двадцать лет возраста и стала выглядеть на сорок. Глаза ее на секунду озарились двумя красными огоньками – в каждом сверкнуло по угольку, которые тут же погасли. Осталась тлеть только сигарета. Женщина повертела ее в руках и беспечно сказала:
- Кощунство, курить на свежем воздухе. Самоуничтожение какое-то.
Она легкомысленно вздохнула и откинула назад волосы.
Теперь ее лицо казалось Роману совсем молодым, а голос, наоборот, стал хриплым и пафосным, как у престарелой драматической актрисы. И в нем звенели одновременно грусть и удивление этой грусти.
– Пью уже четвертую бутылку. Чувствую себя одинокой алкоголичкой, которая пропивает последнюю совесть.
Она искренне рассмеялась собственной остроте.
Роман устал стоять с задранной головой – затекла шея. Но он продолжать стоять и смотреть.
Женщина чуть помолчала. Облокотилась о перила балкона.
-Скажите, а правда, что мы все скоро умрем? - спросила она, глядя в небо. Роман видел теперь только ее локти, волосы и подбородок и это стало неинтересно. – Меня сегодня на улице остановили два красивых парня. Я думала, будут знакомиться. А они дали мне пару журналов и предупредили, что очень скоро будет конец света и, если я не опомнюсь, мне придется худо. Я даже не знаю, что делать. А вдруг он возьмет и сегодня ночью наступит. Вы в это верите?
-Нет. – ответил Роман. Ему захотелось уйти. Но он скрестил руки на груди и стал упрямо смотреть вниз, на улицу, где ветер швырял листья, где пересмеивалась полуночница-молодежь и шуршали колесами, ворчали моторами машины.
- Предлагаю за это выпить. Пусть всегда будет солнце. Присоединитесь?
- Не хожу по гостям. – отказался Роман.
- А я и не зову. Погодите минутку.
Она исчезла. Через пару минут она вернулась. Повозилась с чем-то и к носу Романа стала спускаться бутылка пива, привязанная к бельевой веревке.
-Хватайте, а то упадет кому-нибудь на голову. - грубовато сказала она.
Роман схватил бутылку, посмотрел на этикетку. Это было плохое, дешевое пиво, он бы никогда такое пить не стал. Но сейчас почему-то отвязал бутылку, открыл ее и сделал пару глотков. Веревка уползла и вернулась с другой бутылкой, уже открытой.
- Давайте чокнемся. В самом лучшем смысле этого слова. – предложила собеседница. Роман брякнул своей бутылкой о ее.
-За то, чтобы небесное правительство отменило апокалипсис. – сказала женщина и утащила наверх свое пиво.
Они помолчали. Было самое время уйти, но Роман продолжал стоять, слегка поеживаясь от прохлады. Он удивлялся тому, что рот его вдруг растянулся в улыбке. Наверное, ему понравился этот ее трюк с бутылками.
-А Вы дружите с Богом? - спросила женщина мечтательно. Странный вопрос. Даже не спросила о том, верит ли он в него вообще.
-Нет. – ответил Роман с какой-то злобой и улыбка тут же увяла.
-А я дружу – похвасталась женщина, как хвастаются важными связями. – он нас так любит. Просто мы какие-то… глупые сами.
Роман молчал и слушал ее. Ему хотелось спорить, но он сдерживался. Он знал, что, если споришь, можешь упустить нечто важное. Спорами как-будто обрезаешь чужую речь, а обрезать ее следует лишь после того, как выслушал, иначе не почувствуешь полноты этой речи, и получишь ее в кастрированном виде. И винить в этом следует лишь себя. Потому он молчал и слушал.
-Все в мире очень справедливо. - рассуждала женщина. - Каждый получает то, о чем думает и чего ищет. Кто-то скажет, что нет любви - и ее нет. Кто-то скажет, что нет денег – и нате вам. Но … знаете, это все фразы из книг, из умных книг.. это не мои слова. Что-то неправильно. Очень, очень неверно. И несправедливо. Например, людское равнодушие. Люди не должны быть равнодушными друг к другу.
Роман прислонился к перилам вплотную. Он уже не сдерживался, спорить расхотелось и он просто слушал. Но ему хотелось, чтоб она поговорила о том, что лежало у него на душе и для этого надо было подевсти ее к этому.
-В жизни нет смысла. – почти выплюнул он на улицу ненавистные слова.
Женщина хихикнула, словно не услышала его и лишь отреагировала вежливой глупостью.
-Знаете. – доверительным тоном сказала она. – Я иногда обнаруживаю себя в различных местах. В автобусах, по дороге, в кровати. Блуждаю сама в себе, в своих мыслях, живу как все, а вдруг – бац! И я оказываюсь не в своей голове, а в магазине, покупаю кефир. Получается, что мои другие части где-то в это время шатаются… Вот и сейчас. Сижу на балконе, гуляю по небу, разговариваю с вами и вдруг нахожу себя саму в кресле на балконе. И получается, что я не полностью здесь и не полностью там. Какой может быть тогда смысл, когда я даже не пребываю полностью там, где я есть?
Она рассмеялась и поспешно извинилась:
- Не обращайте внимания на мои слова. Забудьте их. Они тоже… бессмысленны.
В последнем ее слове прозвучала грусть такая, что Роману показалось, что это слово "бессмысленно" произнесла не женщина, а ее тень, которая ночью растворилась в сумраке. У него по коже побежали мурашки.
Роман стоял молча, не понимая, отчего он оцепенел – то ли он кролик, глядящий в пасть удаву, то ли он удав, гипнотизирующий кролика. Или просто памятник самому себе.
Сверху что-то зашуршало и к его носу спустился пакетик с семечками.
-Угощайтесь.
-Спасибо.
Он взял пакетик и вышел из оцепенения. И тут же почувствовал себя полностью одураченным, почти использованным, почти счастливым.
- Знаете, у меня есть замечательный молодой человек. – заговорила женщина, глядя в небо. У Романа было ощущение, что она сейчас разговаривает не с ним, а со своим другом Богом. - Мы познакомились три месяца назад. Он приносил мне цветы и шоколад и восхищался моей незаурядностью и умом. Теперь он приходит раз в два дня или раз в три дня и занимается со мной сексом. Он даже не ест у меня дома. Занимается сексом, смотрит новости и уходит. Ни разу ничего не поменялось за эти три месяца. Он как робот. Я пытаюсь создать хотя какую-то иллюзию того, что у нас любовь. Хоть как-то поддержать этот огонек. Но я больше не могу. Мне иногда кажется, что в его семени скрыта тайная ненависть, и когда я после секса иду в душ, у меня возникает ощущение, что я смываю только часть этой ненависти что он излил в меня, а другая ее часть остается во мне, уходит куда-то очень глубоко… Хотя нет, нет! – быстро заговорила она, словно боясь что ее перебьют. – Это не ненависть. Это страшнее. Это равнодушие ко мне. А еще! Я вдруг сейчас говорила и поняла, что он очень боится смерти. Он такой здоровый красивый мачо: не пьет, не курит, делает карьеру… и боится, что это все придется оставить и уйти в бестелесное. И я для него как способ унижения этой смерти. Он занимается со мной сексом, и как будто каждый раз чуть-чуть умирает, и у него создается иллюзия, что он управляет смертью. Получается, я для него – образ смерти, которую он постоянно унижает. А я ведь не смерть, я женщина, я живая. Я каждый раз готовлю к его приходу, надеясь на то, что смогу все-таки его покормить. Я постоянно хочу его трогать, заглядываю ему в глаза, как верная собачка, я ищу в нем хоть малое отражение той радости оттого что я не одна, и что рядом со мной находится живой человек. Но он не живой…он уже стал как труп, в который вставили программу жизнеобеспечения и пару батареек. Я ищу в нем живое, пытаюсь прогреть его, любить его, растормошить, увидеть что-то новое в нем, что-то свежее… но я устала. Наверное, если человек хочет унизить смерть, это еще не значит, что он хочет жить…Мне придется сдаться. Мавзолеи для мертвых, а бабочки для живых. А я запускаю бабочек в мавзолей. Как глупо.
- Хотите увидеть в нем жизнь? Ошпарьте его кипятком. – посоветовал Роман, вкладывая в голос едкое злорадство На самом деле он не ощущал злорадства, но ему отчего-то захотелось, чтобы она его услышала. - Или ударьте молотком по голове. Увидите, сколько в нем проявится жизни.
Она негромко засмеялась.
-Увы и ах, хоть Вы и правы, но я не могу. Это бесчеловечно. Давайте забудем лучше об этом, как будто кто–то стер из нашей памяти заботу у мертвых. Давайте поиграем в города – предложила женщина. – Или почитаем стихи. В каждом доме есть эти странные книги, которые никто не читает, и среди них можно найти стихи. Или просто взять по одной книге и читать друг другу по очереди… например, пособие садовода, или учебник по истории за шестой класс…У Вас дома есть книги?
- Нет. – соврал Роман. – Я не буду читать.
-Многие люди не любят читать стихи вслух. – не удивилась, но посетовала собеседница - Иногда я читаю стихи вслух, предлагаю людям присоединиться, подекламировать что - нибудь и вижу у них в глазах выражение, словно им предлагают съесть жареную калошу – и попробовать хотят, и боятся. Важны то не стихи. Сам звук человеческого голоса важен. Это же танец мыслей под музыку слов! Мы живем в приличном обществе, нам не принято танцевать на улице, но мы можем читать стихи – это те же танцы! Хотите, я Вам почитаю? Или давайте лучше петь.
Не дожидаясь его, она нежным, но слабым, севшим голосом запела:
«Милая, ведь это не лечится,
И правила мы вряд ли изменим,
Сердца друг о друга калечатся,
Мы пауки,
В запаянной банке лжи…
Мне невыносимо,
Держи…
Расплавленных глаз витражи
В алмазную пыль
Разбивай…»
Она замолчала, и надолго. Стих ее голос, и в городе остался лишь смех чужих людей, ворчанье моторов чужих машин, шепот городских деревьев, бормотание вечерних телепрограмм… Раньше Роман думал, что вокруг него мертвая тишина. Теперь город был переполнен звуками, как улей пчелами, которые по одному из него вылетали и попадали в его слух. Ему показалось, что только ее голос, ее неумелое пение прозвучали по-настоящему среди этого хаоса и захотелось услышать ее еще раз, что сравнить ощущения. Роман хотел сказатьпопросить, умолять, чтобы она продолжала петь глупые песни, говорить, уже неважно что, потому, что он понял вдруг, что чего-то боится… Но слова застряли у него в горле, он не осмелился, и, затаив дыхание, ждал, когда она опять заговорит или запоет, чтоб ощутить магию ее голоса, который всякий раз был разного цвета.
-А ведь это так красиво сказано: расплавленных глаз витражи в алмазную пыль разбивай». Угадали, что это значит? – спросила женщина.
-Нет, не угадал. – ответил он немедленно, боясь, что она опять надолго замолчит.
- Это значит – плачь. Вот так просто, безнадежно и красиво.
«Она пьяна» - подумал Роман, вдруг и понял испуганно, что последние несколько минут был марионеткой, управляемой пьяной незнакомой женщиной. Она словно дергала тонкими умелыми пальцами ниточки его чувств, управляя ими, манипулируя, но так незаметно, что он считал, что эти чувства созревали в нем сами по себе. «Пьяная от дешевого пива, курит, поет, разглагольствует на балконе. Только бы она не стала звать меня к себе в гости. Потому, что сейчас она купила меня звуком своего голоса. Я пойду, и буду готов слушать ее, даже если случится землетрясение. Женщины тем и гадки, что иногда они умеют это делать. Каждый раз, как ты решишь, что ты видишь их насквозь, что тебя не застать врасплох, появляется женщина и весь твой мир теряет логику.»
- Мне пора спать – почти крикнул Роман и вошел в комнату, хлопнув дверью, прищемив занавеску. Пускай не думает, что он повелся. Весь мир для него – арена дешевых клоунов. Хватит с него этого цирка.
-И мне, кстати, тоже пора. – Галя слезла с кресла и, забыв его на балконе, пошла к себе. Включила музыкальный канал, свернулась калачиком на диване и стала смотреть телевизор, время от времени глядя то на изображение, то на свое отражение на экране.
На экране появилась группа «Тутси» Девушки танцевали перед камерой, показывали красивые лица и пели спокойно и нежно:
«Самый, самый самый человек дорогой,
Самый нежный, самый родной»…
-Как верно. – сказала Галя – Какая красивая песня. Как я этого раньше не замечала?
Она вдруг расплакалась и, утирая слезы, потрясенно качала головой:
-Потрясающая песня!
====
Что-то идет неправильно. И, чем дальше живу, тем дальше... Как будто иду по дороге и с каждым шагом встречаю знаки – Стоп, Неправильный путь, Впереди обрыв, но упрямо иду вперед, надеясь, что знаки ошибаются…
Нет, я так не должна о себе говорить. Я счастлива. У меня есть все, что нужно для счастья. Я чувствую себя замечательно. Это просто похмелье. И это из-за него, а не из-за чего другого мне хочется одновременно заорать, закричать и повеситься.
Галя захлопнула дневник и, взяв маркер, подошла к стене с указаниями. Под надписью «Я НИКОГДА НЕ БУДУ» она вписала:
«Пункт 46. Пить больше четырех бутылок пива.»
Подумала, зачеркнула слово «четырех», вписала «трех» и вдруг вслух ужаснулась, прижав ладони к щекам:
-Вчера я плакала под песню группы Тутси! Боже, как мне стыдно! Сделай так, чтоб я это забыла!
===
Уже три дня в городе плохая погода стоит…Замечательно. Я специально хожу туда-сюда по улицам, чтобы убедиться наконец, что мир отвратителен. Ищу грязь и нахожу ее. И не угнетает меня больше мысль о том, что я живу в большой помойке. Все это кончится однажды. Все пройдет. И кто знает, может, пройдет и моя ненависть тоже, и я научусь любить и ценить тот песок, что сочится сквозь мои пальцы, и называется временем…
===
А мне сегодня снился аэропорт. Люди ходили в нем – такие чужие даже самим себе, каждый был оторван от своей жизни – и тот, кто приехал, и тот, кто встречал, и тот, кто провожал, и тот, кто покинул… все одновременно теряли и находили что-то. Когда я это поняла, жизнь увидела что я поумнела и открыла мне следующую карту.
Самые большие потери в нашей жизни - это люди. Люди меняют все вокруг. Неважно, появляются они или исчезают. Но, соприкоснувшись с нами пусть даже на миг, они навсегда меняют мир вокруг, и каждое мгновение, когда мы встречаем еще одного человека, неважно, кто это -случайный прохожий, с кем мы встретились взглядом, или тот, кто уже несколько десятков лет встречает утро вместе с нами – каждое мгновение это регистрация нового мира…
Я стояла посреди аэропорта, пропитываясь этой истиной, и ощущала себя маленькой и ничтожной оттого, что я в этом сне никуда не улетала и не прилетала, и мне некого было встречать или провожать…и не было кого-то, кто ждал меня там…в этом месте жизненных перемен я была лишней. И я стала лихорадочно перебирать в голове, кто мог бы меня встречать, кому я могла бы быть дорога и важна… Кроме родителей у меня не осталось никого. И мне стало горько и стыдно, что за всю свою жизнь я так и не сумела найти тех людей, кто мог бы сегодня стоять напротив меня в моем сне. И мне стало стыдно за себя. Потому, что я стараюсь всегда остаться в тени чужих спин. Ничего не менять, не вторгаться в чужое пространство, позволять жизни течь без моего вмешательства. Я решила не менять мир, а просто любить его, и училась быть прозрачной, менять только себя, как советовали мне «мудрые» книги.
Но людей меняют только люди. Сам себя не изменит никто. Человек попросту сварится в собственном соку, как это и случилось со мной.
Что со мной происходит? Откуда эта горечь? Депрессия?
Теперь я понимаю, отчего Игорь был ко мне равнодушен. Я осмелела достаточно, чтоб наконец себе в этом признаться. Он равнодушен потому, что я сама этого добивалась! Позволяла ему быть собой. Стала обувью, которая не жмет. Та, кого трудно заметить - ведь я не критикую, не осуждаю, я лишь поглаживаю по голове, и позволяю стоять на месте. И меня нет! Меня для него просто нет! Хотела стать ангелом во плоти, и вот, стала! Бесплотной! Воздухом, сквозь который смотрят…
Помоги мне, Боже…
Хотя, нет не помогай. В чем мне помогать? В умении быть Праведной Никем? Ты не обязан со мной возиться. Я сама найду выход. Не помогай мне, слышишь? Иначе я так и останусь беспомощным щенком!
===
-Дневник пишешь?
Галя закрыла тетрадь, запихала ее в сумку, злобно, смяв.
-Нет. – ответила она, глядя за окно острым взглядом. – Я не веду дневников.
-Стихи? - допыывалась любопытная коллега.
-Нет.
-А что записываешь? – не отставала Катя. Они вместе работали в магазине. Дружили достаточно, чтобы осознавать различия друг между другом и все равно сохранять дружбу.
Галя смахнула со лба челку резким движением и ответила рассеянно:
- Так, кое-какие наблюдения о жизни.
- Ну, дневник? – уточнила Катерина.
- Нет. – Галя нарисовала на стекле какую-то руну и задумчиво добавила : - В дневник ведь пишут то, что происходит за день. А у меня ничего не происходит. Я ничего, кроме мыслей, не произвожу. Только гляжу на эту жизнь и пишу ее в тетрадки…
-Странное у тебя настроение. – насторожилась Катя. – даже голос какой-то другой. Обычно ты шутишь, поешь, веселишься. А сегодня… Что-то случилось?
Галя повернулась к подруге и благодарно улыбнулась:
-Ничего не происходит. Понимаешь? Это ведь страшно. У меня ничего не происходит. Я смеюсь, прыгаю по жизни, как клоун, стараюсь людям показать, что живу прекрасной жизнью в прекрасном мире…А внутри все что-то свербит…как насекомое. Никак не могу понять, что это такое.
-Ты не клоун. – возразила Катя. – ты хорошая, добрая, вежливая. Всегда улыбаешься. И тебя все за это любят, даже бомжи с мусорки. Просто у тебя в жизни что-то не в порядке, и это, как зараза, стало расти, и заражать всю твою жизнь. И теперь ты этим грибком как бы отравлена.
-Да? – растерялась Галя - Ты и вправду так думаешь? Что я на самом деле та, кто есть?
-Конечно. – рассмеялась подруга.
-А может, я притворяюсь? – допытывалась взволнованно Галя. – Может, на самом деле я злая? Завидую и желаю зла, а улыбаюсь, как прячу лицо за маской?
-Не, ты что. Так долго притворяться никто не сможет. И, потом… люди кругом не дураки, они сразу отличают, где правда, где ложь. Лицемеров всегда можно различить. Их улыбки пластилиновые.
-Да… -потрясенно согласилась Галя. – Ты права… И мне не надо меняться?
Вопрос был сложный, и Катя ответила не сразу.
-Нет, если ты изменишься, это будешь уже не ты. Некому будет шутить. Станет скучно…
-Можно, я тебя обниму? – попросила Галя. – это иногда так здорово, когда кто-то замечает, что ты в плохом настроении, а дает совет…и еще говорит, что ты хорошая… Правда, это очень важно! Очень, очень!
Катя очень смутилась.
-Ничего тут такого… -пробормотала она, и позволила себя слегка обнять. – Все будет хорошо, ладно тебе…
«Странная она все-таки. – подумала она, но Гале, конечно этого не сказала. И все же ей было очень приятно думать о том, что она вылечила человека от дурных мыслей. Кто знает, вдруг Галя бы повесилась не скажи она ей этих слов? Вроде бы ничего и не сделала, а сделала так много…Катя почувствовала большую гордость за себя. Как, все-таки, это важно, подумала она- время от времени говорить друг другу просто так хорошие слова.
===
-Вы тут?
-Да.
-Но дождь идет.
-Я курю.
-Я тоже. И снова пью. Хотите со мной, как в прошлый раз?
-Нет.
-Я открыла дверь на балкон, сижу на пороге, курю и пью. Но тут холодно, сыро. Дует и я обязательно простужусь. Вам нравилось в детстве простывать?
-Да.
- Мне тоже. Я любила и чай с малиной, и градусник, и потеть под одеялом. Мне казалось, это какая-то игра… А теперь я боюсь болеть. Это уже труд, а не игра. Давайте, я спущу Вам пару бутылок пива, а потом позвоню по телефону, и мы поговорим.
- О чем поговорим?
- Да какая разница… Вы о себе расскажете, а я о себе.
- А если я не хочу о себе рассказывать?
- Ой, знаете, если честно, я тоже нисколько не хочу. А если и хочу, то что-нибудь обязательно грустное. Так нельзя. Но мы можем что-нибудь сочинить.
-Что именно?
-Ну, придумаем, что я, к примеру, миссис Роллинг, знаменитая певица… или нефтяная магнатка. Ха-ха! Мне уже нравится. И я скрываюсь от поклонников в этом жалком городишке. А Вы сочините про себя, что Вы шпион.
-Вы там, наверху, кроме пива, еще что употребляли?
-Ничего! Честно! Алкоголь против наркотиков! – расхохоталась Галя.
-А какая бутылка по счету?
-Третья! Последняя. Я пообещала себе много не пить. Очень боюсь спиться, потому, что люблю быть пьяной.
- А что, если сопьешься, это будет кого-то волновать? – перешел на «ты» Роман.
-Ага. То есть нет. Меня будет. Не хотела бы стать одной из тех, кто ходит в страшных куртках с надписью «Адидас» или «Монтана» в таких гр-я-я-язных джинсах и свитерах.
-И в вязаных шапках. – добавил Роман, даже не замечая, что улыбается.
-Ага! И обязательно под глазом синяк.
Они хором рассмеялись коротким, совершенно одинаковым смехом.
-Нет, не хочу быть такой. И потому дала себе обещание. Не буду никогда пить больше трех бутылок пива. Третья кончается, а я хочу еще. Знаете, так хорошо быть пьяной. Мир становится другим. Как будто из него кто-то ластиком стирает все плохое. Розовым карандашиком ретуширует трещинки…Вот, трезвая, я бы никогда с Вами не заговорила. А тут уже второй раз ведем беседу. И я могу Вам доверять!
-А завтра придется вернуться в помойку да еще и с больной головой. – Роман поймал себя на том, что эта мысль вызывает у него удовольствие. Откуда в нем столько желчи? Все-таки он прав. Нет в мире места ничему красивому, не уживается оно в этом мире…Спускается свыше, прикасается к миру светлыми крыльями, и, если не улетает обратно в запредельное, погибает, как цветок в городской пыли…И даже напоследок не услышишь его аромата.
-Я не согласна. – тихо и упрямо сказала женщина. – мне еще далеко до помойки. И я еще повстречаю рассветы на волшебных, сказочных берегах вечности…Но в чем-то Вы правы. У меня есть риск погибнуть. Мне нужен спаситель. Будете им?
- А как же друг - Бог? – ехидно напомнил Роман. – попросите, он поможет. Друзья должны помогать.
- Знаете, в последний раз когда я просила у него помощи, он мне сказал, что мои дурные привычки – это то мое нажитое, что я никак не могу ему отдать, как бы он ни пытался у меня их отобрать. А так, как он меня очень любит, он не может вырвать у меня сигарету вместе с пальцами.
-С Богом разговариваете? – усмехнулся Роман. - Голоса из воздуха слышите? Хм, да по Вам больница плачет.
-Все их слышат. Просто некоторые люди имеет смелость их слышать, а некоторые имеют смелость их игнорировать. Так или иначе, сверху нам всегда помогают и нас любят.
-Да? А отчего же мы тогда так страдаем? Умираем, болеем.
-Каждый о своем страдает, наверное. А смерть… Не хотелось бы мне застрять тут навечно. К гостям, знаете, лучше относятся…
-Да уж. – Роман загасил сигарету и постарался вложить в голос побольше иронии. – Да у Вас на все вопросы ответы есть.
Но женщина ответила просто и грустно, словно в наказание ремнем по сердцу шлепнув:
-Бросьте Вы играть в ехидну. Я всего лишь наивная дура, у которой в глазах застряли осколки розового стекла…И от этого слезы мои стали розового цвета. Идут годы, а я остаюсь прежней. И это не ответы на все вопросы. Кому-то они даже не слова. Они из моей жизни… и тот Бог и те ангелы, что любят меня, возможно, в Вашем мире даже и не присутствуют. Может, вы из той реальности, где людей придумали дельфины, а небо всегда зеленого цвета…а я об этом не узнаю, потому что вдруг в мире людей ваш зеленый – это мой красный, но все его называют голубым. Откуда мне это знать? Я живу в своем микромире. И то, что я Вам говорю – Бог, любовь, голоса из воздуха – у меня это есть.
-И у меня есть. – признался Роман. У нас с Вами, может быть, одинаково красные небеса. Просто Вы дружите с Богом, а я нет. Я вижу, что мир, что он создал – похож на помойку, полное дерьмо, а он ничего не делает, и смотрит оттуда сверху, этот Ваш дружок. Зачем создавать мир, которым не умеешь управлять? Зачем строить дом, если не умеешь навести в нем порядок? Дерьмовый он король своего королевства, а Ваши ангелы – вообще ленивые, жирные засранцы.
-Не знаю, король ли он вообще… Королей люди придумали…И помойки тоже. - сказала Галя, выпуская дым с паром изо рта в холодный воздух. – Избирают королей тоже люди. А о Боге я знаю, что он изумительный архитектор, художник… романтик…и совсем не король. Родитель, скорее. Он не хотел управлять человеком, как роботом.
-А что же он не придумает тогда что-нибудь? Пусть прекратятся голод, войны, болезни? Пусть сделает людей счастливыми, если он их любит? – продолжал Роман атаку на Бога и чувствуя беспомощную ярость.
-Как можно сделать счастливыми тех, кто отказывается от счастья? Он сделает, а люди обратно вернут…Знаете, прямо сейчас где-то совсем рядом, есть удивительной красоты мир, там двое людей беседуют друг с другом с разных балконов, а по листве шуршит дождь, а где – то прямо сейчас день, солнце, и дети играют в волейбол…Но я этого мира не вижу. Потому что я сижу тут пьяная. А Вы видите?
-Я промок. – сказал Роман и пошел к себе в комнату.
===
Галя повертела в руках пустую бутылку.
-Я тоже. Последняя. А я недостаточно пьяна. Придется так ложиться… Но, если не напиваться, зачем пить? Можно не пить вообще. Или пить только тогда, когда хочется пообщаться с соседями. И безразлично, что меня потом будут считать алкашкой… Болтаю вслух? Значит, все-таки, пьяна.
===
-Как хорошо, что ты меня сюда привел. Надоело одно и то же – рестораны, клубы, боулинги, шмоулинги…а просто так по городу погулять ни у кого мысли не придет. Проклятые мужики думают, что за деньги можно все купить.
-Тише. Я тоже проклятый мужик.
-Ой, и ты тоже. Не обращай внимания, вырвалось. Знаешь, я сама стала как мегера… Всех ненавижу и никому не верю. Только кошку свою люблю. Людям смотришь в глаза – они тебе вроде улыбаются, а холодом веет, как из холодильника. Неправильно это.
-Понимаю.
-Замечательный день был. Даже курить не хочется. Просто так погулять, поболтать, поесть простого мороженого…
Света достала сигарету из красивой коробки и прикурила. Огляделась вокруг и, словно сбросила с себя что-то, легко вздохнула. Вытянула красивые ноги в узких брючках.
-Как мирно... Мне казалось, такие места уже только в кино существуют.
Она покосилась на Романа со все возрастающим интересом.
-Когда ты меня пригласил погулять, я чуть не упала. Тебя, знаешь, как в офисе называют? Только не обижайся. Тролль. Ты же ни с кем не общаешься. А взглянешь – как ведро воды на голову…аж мурашки по коже. Исчадие вечной злобы. Вот и зовем тебя Тролль. И тут ты меня приглашаешь гулять. Но это только начало сумасшествия, другая его половина, что я соглашаюсь и мы проводим чудесный день! Гуляем по парку, птичек кормим, и болтаем о чем-то приятном… и о том, о чем обычно люди не болтают! Черт возьми, я не помню, когда в последний раз говорила о мультиках! Это все совершенно неправильно, Тролль. Ой, то есть, Ром… извини…
Света смутилась, испугалась, что испортила день.
-Ничего, ничего. – совершенно спокойно ответил Рома.
-Что с тобой произошло? Или ты.. хм.. влюбился в меня? Скажи, а, Ром? Ну смелее!
Роман сделал глубокий вдох и медленный выдох. Он созерцал, как солнце тысячей искорок разбивается о гладь зеленой воды пруда, и она, словно покрывало из тончайшего изумрудного шелка, усыпанного осколками хрусталя, колышется от ветерка. А над ней, даже словно из нее вырастает, поднимается другой берег, аллея, усаженная близнецами –елочками, маленькое кафе, украшенное пластмассовыми лианами и цветами, как гигантская клумба. И кажется, что на той стороне воды время медленнее и светлее, и живется там какая-то иная, мирная, полная смысла жизнь, а маленькая девочка в розовом пальтишке, что играет с большим мячом, знает, обязательно знает ГЛАВНЫЙ СЕКРЕТ…
-Не влюбился. Более того, до сегодняшнего дня я считал тебя самой пустой, самой криводушной, самой лишней бабой на земле.
-Что-о?! – ошарашено протянула Света.
- Не надо обижаться. Я говорю, что есть. И ты знаешь, что многие тебя такой считают, просто никогда не скажут этого вслух. Но я недавно накричал на тебя, сорвался ни за что. А вчера… подумал, что не имею я права орать на людей. Да, не складывается что-то в жизни у меня. Да, вижу это дерьмо яснее других и мне не наплевать и от этого больно. Но люди здесь ни при чем. Это сам я…злой какой-то. Вот и решил тебе устроить хороший день… С этими проектами мы все как офисные крысы, жизнь из коробки в коробку… ну, решил нас прогулять. Просто так, без "задней мысли"...Ты осталась довольна? Считай, я извинился таким образом.
-Слушай, Тролль… - Света не нашла слов и изумленно рассмеялась. – Что за речь? Ха! Ну вообще! И что? Ты до сих пор считаешь меня никчемной?
- Нет. – ответил Роман. – Чего мне о тебе судить. Кто я, вообще? Вот, целый выходной вместе провели, пообщались как люди… Нормальная ты, даже умная. Я даже удивлен.
-Тролль, я сейчас лопну или от смеха, или от удовольствия. – Светка хлопнула его по плечу. – Я не знаю, что ты за засранец такой, но я хочу с тобой дружить. Знаешь, за мной все бегают. Я знаю, как мужики в офисе шепчутся - «Я бы ее отодрал» и так далее. А бабы завидуют.
Светка вытащила платок и красиво, театрально всплакнула:
- Дуры они. А я замуж хочу. У меня еще со школы началась какая-то жизненая фигня. Все таращатся, как на куклу. В любовницы с пятнадцати лет пытаются затащить. Свиньи все… А я, между прочим, рисовать любила. И стихи писала, и рассказы о животных. Не дал бы мне Бог внешности, была бы замужем, с кучей детей и книжки писала, как Агния Барто. И сама бы к ним иллюстрации делала.
-Да ладно хныкать-то. – Рому, видимо, совершенно не тронула эта пламенная речь. – Хорошая у тебя жизнь - ты нормальная, красивая, здоровая девка. Агния Барто… Думаешь, у нее своих проблем не было?
Светка промокнула глаза:
-И вправду, что это я... Вон, с Андрюхой уже год вместе. Что ни захочу, дарит. Обещал, как разведется, поженимся. Буду ждать. У него фирма своя… Будем жить вместе и по миру колесить.
-Он не разведется. Это тебя он развел, как дуру. – не меняя отрешенности тона, вставил Роман.
-Разведется! – зарычала Светка угрожающе, меняя эмоции, как человек, не привыкший к правде.
-Хотел бы, давно б развелся. А он тебе врет.
-Заткнись, Тролль! Давай не будем ругаться, а! Блин, вот урод, такое настроение испортил…
Она дернулась, словно хотела встать и уйти, но не сделала этого.
-Сама смотри, Свет. – стал объяснять Роман, не задетый ее оскорблениями. – ты же сама видишь. Не мне судить. Пошли домой.
-Он меня любит и разведется. Сначала это скажи, а потом пойдем отсюда! – сказала Света упрямо.
Роман покачал головой.
-Странная ты. Как будто, если я скажу это, так и случится. Я то тут при чем? Я что судья в ЗАГСе, разводить кого-то?
-Да ты каркаешь! – взвизгнула Света, как с цепи сорвавшись. Рома приподнял бровь.
-Ах, вот в чем дело? Слушай тогда меня. Я никогда не вру. Говорю, что вижу. Чудеса иногда случаются, но не в твоем случае. Если бы он хотел, развелся бы сразу же. Год вместе? Будете еще год. Думаешь, он будет что-то менять?
Света снова расплакалась, но без театральности.
-Тролль, урод, ненавижу тебя, чтоб ты сдох!
-Плачешь, проклинаешь, потому, что соглашаешься. Я если говоришь что каркаю – то я тебе накаркаю. Ты со своим, как его, пробудешь еще месяца два. Потом тебе надоест ходить вокруг да около, и ты начнешь его клевать уже по настоящему – мол, когда ты разведешься и так далее. Он от твоего прессинга тут же сбежит. Ты будешь в депрессии, а там уже два пути. Либо ты поведешься еще раз и снова найдешь себе такого же, но с другим именем, либо решишь что в этот раз все будет по другому. И познакомишься с мужичком. Фирмы у него не будет, но и жены тоже. Он в тебя влюбится безумно, женится, на руках всю жизнь проносит. Сначала тебе будет плохо. А потом ты от такого внимания и любви станешь человеком, и позже поймешь, что так и было лучше для всех. Родишь детей, и кто знает, может, даже писательницей станешь.
-Да пошел ты со своими пророчествами! – заныла Света, все же успокаиваясь.
-Прогнозами – поправил Рома.
-Андрей меня любит, понял? – затараторила она. – И разведется!
-Свет, ты орешь на меня так, словно это от меня зависит. – миролюбиво заметил Роман.
-Да потому, что ты каркаешь!
Роман почувствовал, что беседа пошла по второму кругу и поднялся со скамейки, начиная нервничать.
-Хорошо, я каркаю. Епрст, она путается с женатиком, а я каркаю. Ладно, я виноват теперь. Все проклятья на меня! Валяй!
Света достала из сумки мобильный телефон. Нажимая кнопки, пробормотала пару ругательств в адрес Романа. Встала и пошла прочь по аллее, не оборачиваясь. У нее был красивый силуэт в модном плащике цвета хаки и сапожках цвета спелого абрикоса в тон с сумкой.
-Алло, пупсик? – заверещала она в телефон. – А ты где сейчас? Забрать меня сможешь? Нет? На совещании? Когда приедешь?
-Меня обманывать не нужно… - пробормотал Рома, полюбовавшись Светкиным силуэтом и огрызая ноготь на мизинце. – Я сам обманываться рад.
***
-Есть будешь?
-Я дома поем. Ну и денек.
Игорь бросил папку на стол, снял галстук, повесил его на спинку стула. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, вздохнул. На лице его было написано недовольство всем – даже тем, что он сейчас находится в этой комнате и вынужден раздеваться, чтоб заняться сексом.
Галя замерла посередине комнаты:
-Почему ты не ешь у меня? – спросила она тихо и руки у нее мелко затряслись. Как у человека, избегающего выяснения отношений, адреналин у нее выработался тут же, при первой же фразе.
-Что? – переспросил Игорь.
-Почему ты не ешь у меня? – Галя задохнулась собственным возмущением. – Считаешь, я невкусно готовлю? Или думаешь, у меня грязно? Тараканы бегают?
-Я не понимаю, к чему ты это… - Игорь застегнул рубашку и взял галстук. Намотал его на руку. Одна половинка его красивого лица странно скривилась.
Галя метнулась на кухню и вернулась оттуда с тарелкой. Когда она оказалась возле Игоря, тот отшатнулся. Ему померещилось, что она хочет разбить тарелку о его голову. Но Галя лишь поднесла ее к его носу:
-Видишь это? Она блестит! Я мою ее два раза мылом, и обязательно горячей водой! Смотри!
Перевернув, она продемонстрировала другую сторону: - Стерильно! Почему ты не ешь у меня? Ты с работы приходишь голодный! Я всегда готовлю! "Я поем дома"! – передразнила Галя с болью.
Игорь молча смотрел на нее и она не выдержала его угрюмого, бессмысленного взгляда. Швырнула тарелку о стену и она влепилась в плакат с надписью «Я благодарю жизнь за». Оторвав уголок, разлетелась на множество осколков.
Галя расплакалась:
-Почему, почему ты это делаешь? – спросила она жалобно.
Игорь скривил губы, будто тоже собираясь плакать.
-Киса. – он притронулся к ее плечу, но Галя дернулась и в голос закричала:
-Я человек, я не Киса!
Она убежала в спальную и оттуда донесся лишь ее истерический, надрывный плач.
***
-У тебя не грязно, наоборот, очень чисто. И готовишь ты вкусно, Галь.
-Ты то откуда знаешь? Ты никогда у меня не ел! – кричала Галя в подушку.
-Нет, но… верю. Уверен.. Понимаешь, Гал… если я домой приду сытый, мама обидится. Или, чего доброго, догадается, что был у женщины. А если я буду есть у тебя и нее, я стану толстый.
Игорб рассмеялся и поцеловал ее в плечо.
-Видишь, Кис, Галя… Галчонок. Я тебя люблю. Ты же не хочешь чтоб я был толстый?
Галя подняла с подушки мокрое лицо с прилипшей ко лбу рыжей челкой. Растерла тушь по лицу.
-А где твоя любовь, Игорь? В чем она? Тебе двадцать пять лет, а ты боишься обидеть маму. Ее боишься обидеть, а меня нет. Приходишь, трахаешь, телек смотришь и уходишь. За три красивых слова? Как удобно.
Игорь поднялся с кровати.
-Не ожидал от тебя такой гадости. Думал, ты умная девочка. Психологией, вон, увлекаешься. К чему это все? Глупые какие-то истерики, детские. Ты меня разочаровываешь.
-Это ты меня разочаровываешь. – отозвалась Галя полушепотом. – Тебе же на меня плевать, в корне! На жизнь мою. Ты знаешь, как мою маму зовут? Знаешь?
Игорь промолчал. Галя встала с кровати и вышла из комнаты. Игорь посидел на кровати в одиночестве Затем встал и вышел следом.
Там он понял, что между ними все кончено. Галя сидела с кресле, смотрела телевизор и курила. Когда-то он ей пригрозил: «Увижу с сигаретой, брошу. Клянусь, сделаю – я всегда отвечаю за свои слова».
По ее виду Игорь понял: все странно вывернулось наизнанку. Было комфортным, удобным, почти незаметным, а стало очень неуютным. Галя смотрела на него, как на насекомое.
-Уходи ты отсюда. – сказала она.
Игорь ткнул пальцем в стену, где висели плакаты:
- Сними ты эту макулатуру. Она тебя не сделает лучше.
- Сделает. – Галя холодно сверкнула глазами и пустила дым в его сторону: - А тебя нет. Уходи и не звони мне больше.
-Хорошо. – кротко сказал Игорь, забрал папку и галстук и ушел.
Галя очень медленно затушила сигарету и закрыла лицо ладонями.
«А кто-то обещал себе никогда не плакать, кроме случая, если кто-то умрет»- мягко напомнила память.
«А я в самом деле немножко умерла» - сказала памяти Галя. «Той, какой я была, нет и в помине. И поделом ей».
Память успокоилась, но и Гале плакать расхотелось.
Она отняла ладони от лица и испуганно вжалась в кресло. На пороге комнаты неподвижно стоял парень очень угрюмого вида. Не то, чтобы он был некрасив. Но веяло от него холодом, как от преступников или бездушных людей.
-Ты же молоденькая совсем. – сказал парень.
Галя узнала этот голос.
-Вы – мой сосед снизу. – сказала она неуверенно. Встала с кресла и зашла за него.
-Да. Ты кричала и я решил зайти. Отсюда вышел какой-то парень, дверь за собой не закрыл. Я хотел убедиться, что ты в порядке.
-Ясно.– Галя шмыгнула носом, вытерла слезы. – Значит, дождался, когда стихнут крики и после пожара пришел? Посмотреть, теплая я еще или нет?
-Нет. – ответил парень. – Я поднимался по лестнице. Только что с прогулки. Он тебя обидел?
-Очень. – Галя тряхнула головой. Волосы рассыпались по плечам. Они оказались не черные, как он думал, а рыжие. Красивый, радостный цвет. Даже глаза были рыжими. И было ей лет двадцать, не больше. И она была очень, очень красивой.
-Ну и черт с ним. – сказала Галя, стервенея. – будешь пиво?
-Нет.
-А я буду. Садись. Я сейчас.
Галя прошла мимо него. Роман почувствовал сразу два запаха – один, неприятный, ее духов и сигарет. Другой - ее собственный, похожий на запах молодого подсолнуха. Он даже закрыл глаза, чтоб лучше чувствовать.
-Очень красивая. – сказал он с удовольствием и улыбнулся так широко, как не улыбался уже несколько лет.
Когда Галя вернулась с пивом в руке, она застала гостя у стены, увешанной ее плакатами. Их было четыре. На одном было написано: «Я благодарю мир за…» - и тринадцать пунктов под ним, на другом «Я никогда не буду…» (более объемный список запретов). Третий был еще почти пустой, пять пунктов под названием «Я люблю себя за…», и четвертый с надписью «Я обязательно…», где под ним было написано кривой рукой синим фломастером «Буду счастлива».
-Не читай. – смутилась Галя. – Это белиберда.
-Это не белиберда. – очень серьезно и даже грубо оборвал ее гость. – Это очень важно.
Галя растерянно захлопала ресницами.
-Какая же это белиберда? Как можно так называть свою жизнь? – отчитывал ее гость, не отрывая взгляда от надписей.
-Черт-те что и сбоку бантик. – сказал Галя. Она подошла к гостю поближе, сделала вид, что тоже читает, а на самом деле ей захотелось постоять рядом с человеком, который так уважительно отнесся к ее внутреннему миру.
-Я это писала для того, чтобы… -попыталась она объяснить, но он перебил ее:
-Тсс, не мешай.
Она лишь развела руками:
-Окей, развлекайся…
Сев в кресло, она рассматривала его невинно и открыто, как ребенок рассматривает взрослых в транспорте.
Роман закончил чтение ее плакатов. Огляделся и увидел лист с «панацеей».
-Откройся жизни? – прочел он вслух. Подошел и бесцеремонно сдернул его. – Это уже белиберда. Откроешься жизни, и она сдерет с тебя все, что можно содрать. Открой жизнь, вот, что нужно сюда написать.
Галя хихикнула.
-А что бы ты написал на двери в своей комнате? – спросила она.
-Я бы написал –«Ты прекрасна». – сказал он и посмотрел на нее волчьим взглядом.
Галя поперхнулась пивом. Роман улыбался.
-Даже когда я представлял тебя сорокалетней алкоголичкой в грязной шапке, я уже тогда был готов на тебе жениться. Какого теперь ты черта хочешь, чтоб я писал у себя на двери?
-Смешной ты. – заметила Галя, становясь очень смирной. – Смешной и безобидно колючий, как ежик.
-Пусть будет так. – Рома подошел к ней, взял у нее из рук бутылку. Сделал пару глотков, поморщился: - Не пей ты эти помои.
-Еще один учитель жизни нарисовался. – Галя вырвала бутылку у него из рук.
Роман сел напротив нее и уставился ей в лицо тоскливо и изучающее. От этого взгляда Гале захотелось плакать. Это за него Романа с офисе прозвали Троллем.
-Я тебе буду сам покупать хорошее пиво. – сказал он. – Только это не пей.
-А если я сопьюсь? – Галя критически приподняла бровь.
-Это твой выбор. Я буду его уважать... Стараться уважать, во всяком случае.
Галя ухмыльнулась. Необъяснимая злоба закипела в самой середке ее сердца, которое, казалось, всегда было радостно, доверчиво распахнуто навстречу всему миру… А теперь там клокотал маленький ад обид и недоверия. И откуда столько злости?
-А еще что ты мне купишь? – поинтересовалась она язвительно. – Золото? Я золото люблю, и икру. Знаешь, не пью хорошего пива без черной икры.
Роман поднялся.
-Я не знаю, кто здесь был до меня. – сказал он. – Но догадываюсь, это человек спал с тобой и даже не знал, сколько у тебя на теле родинок. Золото и икра? Ты заслуживаешь гораздо большего. Но знаешь, что я вижу? Я вижу, как ты хочешь сделать из меня лопуха, который будет отдуваться за себя и за того парня. Будешь кататься у меня на шее свесив ножки, играть в сиротку и жертву, и так далее. Видал я такие подарочки. Поговорим, когда перестанешь валять дурака.
Он пошел к выходу. Остановился на пороге и ткнул пальцем в один из плакатов:
-И делай, что написала! Просто делай это и все!
Гале даже пить расхотелось. Включив телевизор, она остаток вечера провела, свернувшись на диване, глядя в экран, где картинки меняли одна другу и ничего там не понимая.
===
Ночные секунды нежнее дневных. Некуда торопиться, нечего ждать, кроме утра. Если не позволить роте дневных мыслей прежде времен атаковать сознание, прогнать их и прислушаться хорошо, можно ощутить, как время просачивается сквозь кожу свободным светлым потоком, овладевает тобой, наполняет тебя – снизу вверх, сверху вниз, жизнь- время, время- жизнь… Ночью это ощутимее. Впускаешь время в себя, и играешь с ним- то оно превращается в сияющий шар в центре груди, то застревает где-то в макушке, то приливает к животу… тепло. Время это? Или это я? Где кончаюсь я и где начинается время? А что есть я и что есть мое время? Кажется, это все таки я… Но нет! Это не было мной! Видимо, в теле есть граница, где время встречается со мной, сливается и, превращаясь в меня, исходит наружу, светом из глаз моих, выдохом…
Какой занятный процесс…Можно разлиться океаном.. Можно растаять сосулькой- кап, кап.. Люблю ночь, ночь нежнее дня. Почему люди спят в это время? Ночью можно лежать и слушать, как время становится жизнью. Днем это ведь не услышишь, так шумно вокруг.
…Ветер шумит в окно. Что ты стучишься? Нужно открыть тебе… кто знает, какие новости ты мне принес.
Я должен как-нибудь рассказать ей об этом. Чтобы она улыбнулась. Она лучше меня знает этот СЕКРЕТ.
===
Ром, погоди! Я на каблуках!
Света поравнялась с Романом. Взяв его за рукав, оглянулась воровато по сторонам, высматривая свидетелей.
-Пошли, покурим, поговорить надо.
-Мне надо или тебе?
-Тролль, прекрати. Мне нужна твоя помощь. Я прошу. Видишь, Ром, я прошу. Все врут мне в глаза и лицемерят, кроме тебя. Пошли, пожалуйста.
-Говори тут.
Рома скрестил руки на груди, расставил ноги на ширине плеч, показывая, что и с места не двинется с офисного коридора.
-Тут люди ходят. - процедила Света с досадой.
-Боишься, что увидят, как ты советуешься с троллем? – подковырнул Рома.
-Ладно… - Света некоторое время колебалась, затем взглянула Роме в глаза и начала говорить:
Мы гуляли по парку, помнишь? Ты сказал про Андрея. Ты сказал, что он не разведется. Ты точно это знаешь?
-Да, Свет, знаю.
-Откуда? Ты ведь не знаешь, какие у нас отношения. Он меня любит, а я его. Знаешь, как он меня ревнует? Постоянно проверяет мой телефон. А как мы с ним ругаемся! Ты ведь его даже в глаза не видел! Как ты можешь о чем-то судить, если не видел этого? Даже экстрасенсы ошибаются, а ты кто такой? Он разведется, понял? Я вчера спрашивала! Он сказал, что после того, как заключит одну важную сделку, разведется тут же. А это будет через три месяца.
-Пошли, попьем каппучино. – сказал Роман. – Слушал тебя, слушал, и тут так кофе захотелось. Ей Богу, как беременный. Пошли.
-Ты что, сбрендил? Какой кофе? Ты меня и не слушал что ли?
Роман уверенно взял ее под руку.
-Пошли, пошли.
===
-Жизнь- штука с ребусом. В ней все специально подстроено так, чтобы мы двигались. Знаешь, как кровь в организме. Все клеточки движутся, постоянно по кругу, по кругу. И, для того, что жить двигаться должны все. Странно.
-Да уж, не говори.
-Мы тоже, как те клеточки, Свет. И мы кому-то нужны для жизни. Мы все - клеточки Великого Тела. А каждая клеточка представляет себе, что она человек. Иначе двигаться не будет. Вот развод!
-Тролль, ты сумасшедший. И не ржи так громко. Люди смотрят.
-Пусть. Я не собираюсь держать рамки приличия перед теми, кто каждый Новый Год, напиваясь, танцует под Верку Сердючку, а потом весь год ведет себя так, словно он пуп земли.
Светка расхохоталась.
-Ну ты даешь.
Она склонилась к нему:
-Послушай, Ром. Скажи честно. Ты ведь запал на меня. Поэтому и сказал, что Андрей не разведется. А себя поставил в роли того мужичка. Скажи мне, я не обижусь. Я привыкла. Мужики передо мной и не выплясывали. И эти приглашения… отведи душу.
-Умная ты, Светка. – порадовался Рома. –Умница, красавица. Но слишком уж зациклена на себе. Носишься со своей красотой как ведьма с метлой. Мужики за тобой бегают не ради тебя, а ради себя. Любуются красивой шкуркой и охотятся, как за норкой.
-Ты меня бесишь, Тролль. Так все-таки, скажи мне. Откуда ты знаешь, что он все-таки не разведется?
Рома с удовольствием пригубил кофе, прикрыл глаза. Он явно дразнил Свету.
-Теперь скажу. Но при условии, что не будешь орать, проклинать, а будешь слушать и не спорить.
-Окей. Погоди, погоди. Я закурю.
Света полезла в сумку за сигаретами, не нашла. Взяла со стола Ромину пачку. Заглянула туда:
-Последняя.
-Бери. – разрешил Рома и она закурила.
-Давай, говори теперь.
-Я точно знаю, что он не разведется оттуда, откуда и ты это знаешь, Свет. Жизнь простая вещь. Все, что хочешь знать, лежит на самом верху. А для того чтоб понять, надо всего лишь спрашивать. Вот я тебе задам пару вопросов, и ты ответь.
-Давай, Фрейд. – Света явно нервничала, но держалась молодцом и Рома даже уважительно покивал головой.
-Он тебя любит? - начал он допрос с пристрастием.
-Да!- уверенно ответила Света.
-У вас хорошие отношения? У вас есть все, что нужно в отношениях?
-Да! Все есть! – Света морщилась от невкусной сигареты, но продолжала курить.
-А зачем ему тогда разводиться?
-Света стряхнула пепел. Ложечкой помешала пенку в чашке.
-Зачем… – повторила она про себя и задумалась. – Чтоб я была его женой…
-А что это ему даст?
Света неопределенно хмыкнула и ничего не ответила. И даже не старалась выглядеть бесшабашной.
-Мы будем вместе. – то ли утверждая, то ли вопрошая, ответила она, очень тихо.
-Ладно. Я вижу тебе здесь уже все ясно. Это ему ничего нового не даст. Он тебя любит, ему удобно, хорошо, ему не нужны проблемы. Не буду мучить тебя больше. Вторая фаза, с заключением сделки. Ты же не дура, умная девочка. Себя теперь спроси. При чем тут сделка и развод? Он что, у тебя, президент страны? На нефть сделку заключает? Или жена его пресс-секретарь?
Света смолчала. Затем все-же выдвинула версию:
-Развод, понимаешь, такая «тягомотина»… Требует много времени, денег, сил. А бизнес такой процесс, тут никогда не бывает времени.
-Значит, он заключит одну сделку, и тут-же фирму закроет? – уточнил Роман словно бы серьезно.
-Нет, конечно, это еще зачем?!
-А откуда он потом найдет время для развода? Времени как сейчас нет, так и потом не будет. Будут сделки постоянно мешать. И вообще, что это за сделка такая - три месяца к ней готовиться? Душу продает, что ли?
-Не знаю. – ответила Света сорванным голосом, словно до этого кричала. – ты меня запутал…
-Распутал. – поправил Рома. Допил кофе, но уже без удовольствия. Кто ему эта Светка? Почему он должен сопереживать ее проблемам? Тем более, она сама виновата. А сидит напротив него, с широко раскрытыми в никуда глазами, а ему так больно, словно он половину ее беды берет на себя.
-Свет, вот еще вещь… - сказал он. – У лжи есть запах. Если человек много врет, этот запах становится как бы личным. Но другой человек всегда этот запах чувствует. Особенно если живет правдой. Вот ты перестанешь себе врать, и другим, и через какое-то время тоже начнешь этот запах различать. Я вот перестал. И различать начал.
-Чешешь ты все, Тролль.- устало сказала Светка. –Я же не знала, что он мне врет.
-Ты просто привыкла к этому запаху лжи. Бывает, даже к запаху духов человек привыкает. А как только ты мне сказала «Мы поженимся», я сразу этот запах ощутил. Кстати, твои подруги тоже его чувствуют. Вы, женщины, лучше нюхом развиты . Но подруги врут тебе, лицемерят. Потому, что знают, если скажут правду, ты начнешь петь песни о том, что тебе каркают и завидуют.
Света опустила голову на руки.
-Ром…Обними меня. Так тяжело. Ничего не думай такого…
-Да ничего я такого не думаю.
Рома подвинул стул к ней поближе и, взяв ее жесткие худенькие плечи, притянул ее к себе и стал неуклюже поглаживать по спине. – Ну, типа того, что все равно все будет хорошо.
«Не умею я утешать»- подумал он. –«Ранить умею, а утешать нет».
-Я не умная, Ром. Я дура. Из всех дур самая дура это я.
-Ой, да не переживай. Всегда найдется кто-нибудь глупее.
«Да уж, утешил». – подумал он опять и обозлился на себя и на Светку.
Светка не плакала, слезы кипели у нее в глазах, но она, как мужчина, крепилась до последнего, и лишь сжимала злобно руки в кулаки, и старалась не плакать. Роме это очень не понравилось. Женщины могут и должны плакать. Если женщина пытается не плакать, это очень нехорошо.
Но все же было у него ощущение, несмотря на беспокойство, что в этом мире что-то встало на свои места – будто где-то далеко-далеко в космосе какая-то маленькая планета вернулась на свою орбиту, и это отозвалось благодарным эхом в его тяжелой, покрытой шрамами, душе…
-А помнишь, ты говорил про того мужичка? – напомнила Света, когда они возвращались домой, неторопливо меряя шагами щербатый тротуар.
-Накаркал. – с легкой кислинкой уточнил Роман.
-Я знаю, что я сделаю. Скажу этому Андрею…
Роман залепил ладонью ее напомаженный рот.
-Тихо!
-Ты чего! – испугалась Света, хватая его руку.
-Не говори мне, что собираешься ему сказать. Я не хочу этого слушать. И никому не говори, все испортишь. Скажешь ему.
-Ладно. – Света, вроде, поняла, что он имел в виду.
Они остановились у подъезда ее дома.
Вдруг Света встала напротив него, взяла двумя пальцами Романа за воротник рубашки и заглянула ему с глаза. Странно улыбнулась.
Роман вытянулся по швам, как в армии вытягивался перед старшиной. Света продолжала вопросительно смотреть ему в глаза и страшно улыбаться.
-Зайдешь? – спросила она.
Роман молча помотал головой.
-Точно?
Он взял ее руки и отвел от себя.
-Не надо… Этого. – заикаясь, произнес он.
Он втянул носом запах ее волос и зажмурился. Ему захотелось развернуться и бежать со всех ног.
-Просто так… на чашку кофе. Я тебя зову. – Света выделила слово «Я», сама удивляясь ему.
Роман, стараясь не вдыхать, не обращать внимания на запах, взял ее лицо в свои ладони и всмотрелся в него. Какая она была в детстве? Красивая она все-таки женщина.
-Не надо так со мной. – попросил он. – Я же зайду. А потом что?
-Все равно. – сказала она хрипло.
-Не все равно. Мне - не все равно.
-А я ведь нравлюсь тебе все-таки, Тролль. – торжествующе прошептала Светка.
Он кивнул и нервно сглотнул.
-Нравишься.
-А ты бы женился на мне? – она поймала его взгляд и не отпускала. –Женился бы?
-Да. – ответил Роман, не моргая.
Света отпустила его и отступила на шаг. Страшная улыбка наполнилась грустью и стала обычной, усталой.
-Знаешь, Тролль, а ты был прав насчет запаха. У лжи действительно он есть. Я его чувствую.
-Ты иди домой, Свет.
-Спасибо тебе. – сказала она и Роману стало совсем плохо, опять он совершил преступление.
-Пока.
Он развернулся, сунул руки с карманы, и быстрым шагом, почти бегом, пошел по тротуару.
Он толкал прохожих, ему хотелось расстегнуть воротник рубашки, ему хотелось скорости, или просто разбить стекло...
Через какое-то время он успокоился. Шел более размеренно, слушал собственное сердце. Думал о Светке, о Гале, о бывшей невесте, о своей матери, о всех тех, кто был у него в жизни, кого было так тяжело найти и так тяжело потерять…
Он думал о женщинах и все женщины мира казались ему маленькими, слабыми, беззащитными… Виделось ему, что какая-то беда нависла над их головами, угроза какая-то, и всех их надо срочно спасать, хватать и бежать из этого черного города, страшного места.
«Это не так»- думал он словами, что перебить эти мысли –«женщины сильные и мудрые. Они намного сильнее. Все образуется».
Слетела с дерева и почти под носом его с ужасным воплем пролетела сорока. Роман остановился и задрал голову. Мелкий дождь стал тикать ему по лицу, попадать в глаза, щелкать по холодным щекам.
Он улыбнулся. И вдруг поймал на себе взгляд какой-то прохожей. Она смотрела на него с любопытством и интересом.
Он улыбнулся ей в ответ и пошел домой.
***
- Ты здесь?
- Да.
- Давно тут сидишь?
- Да. Почему ты плачешь?
- Чего мне плакать? У меня все отлично. Просто замечательно.
- Вот я и говорю, чего ты плачешь, если у тебя все замечательно.
- Не плачу я.
- Ну-ка, выгляни, я фонариком посвечу.
- Вот еще.
- Выгляни, я сказал.
- Только на секунду.
Галя высунула голову и в лицо ей ударил луч зеленого света.
- Не прячься обратно. – попросил Роман, рассматривая ее и улыбкой. - Ты как инопланетянка в этом свете.
- Я вообще на этом свете инопланетянка.
Галя спряталась. Ей захотелось сбежать обратно в комнату, но она сидела и прислушивалась.
- Почему ты сегодня не пьешь? – спросил Роман, залезая на перила балкона и свешивая ноги вниз.
- Не хочу пить.
- Давай поиграем. Я буду называть цветы, а ты мне будешь говорить, какого они цвета.
- Ой, какая обалденно сложная игра! – рассмеялась Галя.- Ни за что не осилю.
- Попробуем.
- Давай.
- Фиалки.
- Фиолетовые.
- Сирень?
- Сиреневая.
- Розы.
- Красные…Хотя, розы бывают белые, розовые… Разные…
- А фиалки и сирень тоже бывают белые. Почему ты не сказала, что розы розовые?
- Хм, странно. Давай еще.
- Тюльпаны?
- Ммммм…Зеленые!
- Ирисы?
- Ирисы…Желтые в горошек!
- Так лучше. Ты больше не плачь.
- Кого это касается… Кстати! Как тебя звать?
- Рома.
- Красиво. А меня – Галя.
- Ну, и что?
- Рома, а отчего ты всегда такой злой?
- Есть такой гормон - обозлин, так вот, во мне его много. – сказал Роман и засмеялся.
- Понятно.Слушай, у меня ноги мерзнут, я босиком. Давай я зайду в комнату и ты мне позвонишь, и мы поговорим. Хорошо?
- Хорошо. Давай номер.
- Погоди. Сначала я расскажу тебе притчу, которая мне приснилась вчера.
- Тебе снятся притчи?
-Мне снятся сны. А сны нельзя заказать, их транслируют самостоятельно. Небесное телевидение сидит и пишет для нас сны а потом показывает.
- Слишком сложно для меня. Расскажи, что ты видела?
- Однажды два человека – мужчина и женщина, сидели на самой высокой скале и мочили ноги в водах самого глубокого океана.
- Ну вот и придумали для нас мир. – сказал мужчина.
-Красивенько. – согласилась женщина.
-Будем тут плодиться и размножаться.
-Неплохая перспективка. Предлагаю что-нибудь придумать, чтобы не было скучно.
-Что именно?
- Мы придумаем любовь.
-Любовь? А что это будет?
-Это будет то, о чем все будут спорить, то, что все будут искать, ради чего будут жить. И люди никогда не узнают, появляется ли любовь из ниоткуда или они создают ее сами.
- Но это уже придумано. Это же жизнь внутри нас. Она, как и любовь, обладает теми же тайнами, и узнать жизнь можно по тем же признакам, по каким узнаешь любовь. Давай лучше придумаем нелюбовь. Чтобы люди думали, что существует на свете еще что-то, кроме жизни и любви. И искали этого тоже. Придумаем войну и вражду. Для того, чтобы можно было всегда отличить, где любовь, а где нелюбовь, а где вообще ничего нет. Но и это будет такой же загадкой, потому, что никто никогда не узнает, что же на самом деле существует, а что нет- любовь или нелюбовь.
И придумали они любовь и нелюбовь, и стали они плодиться и размножаться, и вот, каждый знает великую тайну, но ищет ее у других, чтоб сравнить, и продолжается это уже много, много лет, потому, что если нет поиска, нет и движения, а не будет движения, не будет и времени, и остановится все, и распадется на части.
- Хорошая притча, но у меня есть несколько вопросов по ее содержанию.
- Ладно, тогда иди и звони мне, потому, что я уже продрогла до костей.
- Погоди, погоди. Я задам тебе вопрос. Ты когда-нибудь будешь меня обижать?
- Не знаю. Буду, наверное. А ты меня?
- И я тебя тоже. Я злой.
- И я злая. А в сказках все злые должны умереть.
- Так и будет… наверное.. Когда-нибудь.
- Ага. Ну ладно. Поживем, увидим…