(Примечание: в названии и тексте использованы цитаты из песни группы Ария "Кровь за кровь", текст Маргариты Пушкиной, а также "Мертвая зона" того же автора)
«В серебристый сон ты бы с ним ушел…». Интересно, на каком повторе соседи меня все-таки пристукнут? Звукоизоляция в этом доме и не ночевала. Большой Брат смотрит на тебя, ага. И слушает. «По дороге вечных звезд, над простором строгих гор…». Нет, меня точно прибьют. Я бы такого гитариста уже давно прикончил. Тем более что этот гитарист уже в сотый раз играет одну и ту же песню. «Ты бы перед ним на колени встал, не стыдясь ни слов, ни слез – кто любил, тот и распял…».
Это единственное, что я могу сыграть. Дальше начинается страшная лажа. На беду, слух у меня вроде бы есть, и я прекрасно слышу, что моя игра имеет очень мало общего с оригиналом. Я уже забыл, сколько дней бьюсь над этой песней – проклятие какое-то. «Не стыдясь ни слов, ни слез – кто любил, тот и распял…». И опять сбиваюсь и начинаю сначала. Нет, на месте моих соседей я бы уже стоял с топором за дверью. Хороший заголовок в газете: «Музыкант зверски убит за фальшивую игру». Да какой из меня музыкант? Обслушался Арии, купил себе гитару и теперь учусь играть, хотя за предыдущие двадцать лет ни к какому музыкальному инструменту не подходил. Псих? Псих. Но ничего не могу с собой поделать. Другой бы плюнул и бросил, а меня эта песня преследует. Ага, еще один хороший заголовок: «Песня Арии свела фаната с ума». Хоть сейчас какому-нибудь антирокерскому автору продавай идею за большие деньги. Или за новый комбик. Нет, я точно псих.
«По дороге вечных звезд, над простором строгих гор…». Самое смешное – я прекрасно понимаю, что вряд ли получится что-то путное. Допустим, случится чудо, я разобьюсь в лепешку и таки сыграю это от начала до конца и без лажи. И дальше что? Так же биться над следующей песней? Да мне никакой жизни не хватит! Я не музыкант. Мне не дано. Все, что я могу – относительно прилично сыграть эти четыре строки и так же относительно прилично подпеть. Так почему я, как проклятый, раз за разом берусь за гитару? Почему я, в конце концов, не пробую сыграть что-нибудь более простое, как все нормальные люди, а вцепился в эту единственную песню? А вот черт его знает.
«Не стыдясь ни слов, ни слез…». Убьют меня соседи, как пить дать убьют. Похороните меня вместе с гитарой, ладно? Раз уж она станет причиной моей безвременной гибели. Хотя инструмент не виноват, что достался такому владельцу. Лучше кому-нибудь завещать. Победителю какого-нибудь гитарного конкурса, и чтобы он обязательно сыграл на ней «Кровь за кровь». Это будет моя последняя воля, точно. Главное, чтобы, когда меня придут убивать, у меня бы осталось время ее выразить. Хотя нет – это значит, что убивать меня будут долго. И, наверное, мучительно. Есть за что, конечно, но как-то не хочется. Может, предварительно записку написать? Так, поздравьте меня, я окончательно рехнулся. Чего и следовало ожидать.
- Гитара тебе еще самому пригодится, - раздался чей-то голос от окна. Прощай, мой светлый разум, с тобой было хорошо. Я вообще-то один в квартире, а этаж, на минуточку, тринадцатый. Доигрался – голоса слышу. На всякий случай я обернулся к окну и понял, что со здравым рассудком распрощался окончательно – на подоконнике сидел худощавый темноволосый парень чуть постарше меня на вид, в потертых джинсах и с белым Фендером в руках.
- И не надо так отчаянно тереть глаза, - снова заговорил он. – К сожалению или к счастью, я абсолютно реален.
- «Сад не придуман мною, он реален, как ты», - на автомате вспомнил я.
- Именно. Хочешь, потрогай.
Терять мне все равно было нечего, поэтому я подошел и взял его за руку. Рука как рука, на пальцах мозоли от струн. Фендер тоже вполне материальный. Но если он мне не мерещится, как он тут оказался?
- Ты вообще кто?
- Я? Рок-ангел, - за спиной у парня развернулись два черных крыла.
Совсем интересно. Что-то я про ангелов с черными крыльями не слышал. Впрочем, про ангелов с Фендерами тоже. Ну это ладно, я человек нерелигиозный и в этих делах не разбираюсь. Тем более это рок-ангел, может, у них так положено. Интересно другое – если я что-нибудь понимаю, ангелы просто так не являются. Религиозный экстаз по понятным причинам исключается. Видимо, на самом деле меня уже давно пристукнули за мои издевательства над гитарой, а я и не заметил. Ну или я настолько сошел с ума, что у меня даже галлюцинации материальны. В общем, в любом случае я для этой жизни потерян.
- Интересный ангел, - вслух сказал я.
- Когда-то был просто металлистом. Играл в своей группе, ходил на концерты… Пока однажды в толпе меня не сбили с ног. Встать уже не удалось.
- Сочувствую.
- Да ничего. Больно, конечно, было, но не очень долго. Зато теперь мне никакая толпа не страшна. Играю, на концерты заглядываю да за такими, как ты, наблюдаю.
- Ну хорошо, а сейчас ты зачем пришел?
Вместо ответа он напел:
- «По дороге вечных звезд, над простором строгих гор…».
- Это как понимать?
- Да так и понимай. Пришел забрать тебя к нам.
- Так я ж вроде живой. Хотя я уже ни в чем не уверен.
- Живой, говоришь? А не вспомнишь, случайно, когда ты последний раз что-нибудь ел?
- Эээ… не помню.
- А спал?
- Тоже не помню. Давно.
- Вот именно. И не выпускал из рук гитару.
Ангел – будем считать его ангелом – многозначительно на меня посмотрел. М-да, дела. Я ведь действительно про все забыл с этой песней. Что ж за наваждение-то такое? Нет, умереть с гитарой в руках – это очень романтично, но если бы я еще играть умел…
Помолчав, ангел проговорил:
- Ты пока что действительно жив. Но у тебя просто уже не осталось сил. Ты держишься только потому, что играешь. Но и этого хватит ненадолго. Поэтому я и пришел.
И на этот раз я уже не думал ни о галлюцинациях, ни о чем другом. Просто он говорил так, что ему нельзя было не поверить.
- Так что же выходит… я так и не смогу… доиграть? – я думал, что разучился плакать в раннем детстве, но слезы потекли сами. Я стоял перед этим парнем с крыльями и ревел, как маленький. Не о том, что мне всего двадцать, не о каких-то несбывшихся надеждах, не о чем-то пафосном и возвышенном – о том, что так и не сыграю эту песню.
Ангел слез с подоконника, отложил гитару и обнял меня за плечи. Я разревелся окончательно, а он вытирал мне слезы, как ребенку, и повторял: «Ты доиграешь. Ты обязательно доиграешь».
- Правда? – наконец сумел выговорить я. Он улыбнулся:
- Я же сказал – гитара тебе еще пригодится. К нам приходят именно такие – не доигравшие и не дослушавшие. Так что бери гитару – и пойдем.
Он протянул мне руку и распахнул окно. Я давно перестал замечать время суток, но сейчас была ночь. Потрясающе тихая – не слышно даже машин, хотя рядом большой проспект. А прямо в окно светила огромная полная луна. Вдруг она стала еще больше и еще ярче, а один луч протянулся к нам – как та самая дорога… Я осторожно шагнул вперед – словно встал на прочный шелк, чуть пружинящий под ногами. А потом лунный луч сам понес нас вверх, и город остался где-то далеко внизу, а вокруг были необыкновенно яркие звезды…
- Играй, - вдруг сказал мне ангел.
- Что?
- Играй. То, что ты хотел сыграть.
- Но я же не умею… Я так и не смог…
- Это неважно. Играй.
Я перехватил гитару и, наверное, в стотысячный раз заиграл вступление. Странное дело – руки как будто сами находили нужное положение на струнах, мне уже не надо было ничего специально вспоминать. И хотя здесь не было ни моего комбика, ни колонок, гитара звучала так же, как всегда. Вот тот момент, дальше которого я ни разу не смог сыграть – сейчас рука дрогнет, мелодия рассыплется на мелкие осколки, я не умею играть в таком темпе… Ангел ободряюще улыбнулся, и я ударил по струнам. Тот самый мотив, та самая бешеная круговерть мелодии. Наконец мне это удалось.
- «Древний град Иерусалим довлеет над тобой, Понтий Пилат!» - да, и голос слушался так же, как гитара. Теперь я оказался на сцене, перед микрофоном, в каком-то знакомом клубе – только не мог вспомнить, в каком. А в первом ряду стоял все тот же ангел и подпевал мне: «Кровь за кровь – в том воля не людей, а богов!».
Соло. Казалось, его я не сыграю никогда. Но теперь я уже знаю – я могу все. Мне уже не придется подбирать аккорд за аккордом, сбиваться и начинать заново. Я могу сыграть все, что когда-либо слышал. Я рванул воротник рубашки, эффектно распахнув ее на груди, тряхнул головой – жалко, что волосы у меня только до плеч… И снова прежний ритм, и я почти срываю голос в припеве: «Пей свой яд – пей, прокуратор Понтий Пилат!». И я счастлив.
Вокруг – мягкий лунный свет. Ангел смотрит на меня и улыбается. И я завершаю песню:
- «По дороге вечных звезд над простором строгих гор… »
Я все-таки доиграл.