Когда день рождения у вас в августе, а вы живете в Сибири, это хорошо. В это время появляются свои огурцы, любая зелень, можно подкопать картошку нового урожая. На улице тепло, может быть, и жарко. Еще можно искупаться, хотя Ильин день позади. В августе хорошо отмечать день рождения!
Однако время летних отпусков Валерию, чей день рождения был 7 августа, путало все планы. Именно в это время многие друзья, сотрудники и родственники находились на отдыхе и в командировках.
Сегодня у него день рождения – и никого не было, кроме Ахматжона – знакомого узбека, обитающего большей части в Сибири, и уйгура Алика – детдомовца, родившегося в Казахстане, а сейчас проживающего здесь. Жена была в городе, но приболела, и он решил отметить день рождения на даче, пригласив туда своих знакомых.
Дача собой представляла небольшой домик четыре на пять метров, 10 соток огорода и отдельную, ладно сложенную баню – так сказать визитную карточку любого уважающего себя сибиряка.
Гости приехали на дачу нагруженные сумками, главными в которых было спиртное и мясо. Ахматжон, как специалист в этом деле, начал готовить шашлык. Недаром родом из Узбекистана. Ахматжону недавно исполнилось сорок пять, небольшого роста, крепкий и шустрый, с маленьким животиком и большими желаниями по поводу женской части человечества. Алик покрупнее и живот у него посолиднее, но шустрый и с живыми черными глазами. Ему доверили салаты. Хозяин бегал за дровами, разжигал костер, топил баню.
Через полчаса процессы были запущены, шашлык томился, обдуваемый фанерой, валявшейся на даче еще с советских времен, салаты издавали предсмертный пахучий запах, на столе появились бокальчики и одна откупоренная бутылка с горой хлеба, порезанного толстыми кусками.
Первым взял слово произнес Алик:
– Валера! Поздравляю тебя с прожитым еще одним годом – в мучениях и страстях, вызывающих желание жить, дышать и любить! Пусть праздник будет в твоей душе, принимающей людей со своими болями и заботами! Пусть…
– Давай, Алик! Ты же не лекцию о Коране читаешь, спасибо! – прервал его Валерий, чокнулся со всеми и быстро выпил.
Алик поставил бокальчик – он уже отпил свое, тем более, что готовился в Саудовскую Аравию на хадж.
– Ты когда отбываешь? – спросил его Валерий.
– Не знаю, курить бросил, пить бросил, а вот с одним прегрешением еще никак не решил, – ответил будущий святой.
– Это о чем ты? – спросил Валерий
– Я о женщинах. Не могу их, чертей, бросить, а с ними какая святость.
– Алик, тебе же сорок четыре года, подожди до семидесяти, а потом иди, – предложил улыбаясь Ахматжон.
– Если я пойду в те годы, это не будет моим проявлением любви к Аллаху, я просто уже по старости буду не способен этот грех множить, а я хочу избавиться от греха сам.
– Нет, ты не прав. Зачем тебе в евнуха превращаться, когда женщины страдают без мужчин? – протестовал Ахматжон.
Хозяин налил по маленькой и предложил выпить, но Ахматжон взял слово:
– Валера, брат мой! Для меня ты брат российский, сколько ты мне раз помог! Я говорю на родине, что в России у меня есть брат, который всегда меня встретит и согреет! Я хочу, чтобы Бог или Аллах, который все видит, принес тебе счастья! Пусть семья будет тоже счастлива и радостна, что есть у нее Валерий Андреевич, мой брательник и человек!
– За тебя, Валера! Счастья! – добавил Алик, и бокальчики скрестились в громком звоне, знаменуя согласие.
Закусили свежими огурцами с укропом и луком, сорванными недавно с грядки.
– Конечно, ваша религия, – сказал Валерий, – для мужиков хороша. Да и вообще она, хитрая или умная, но ближе к человеческим слабостям. Даже пост у вас щадящий. Есть запрещено только до заката солнца, а потом, ночью, спрятавшись от глаз Аллаха, набивай желудок, сколько хочешь. И это называется постом! Может, поэтому она самая близкая к скотине, которая именуется человеком?
– Правильно, а зачем людей мучить? И пост у нас один в месяц в году, не то, что в православных, – заметил Ахматжон. – Наша религия лучше.
– По большому счету, все одинаковы, у всех рыльце в пушку. Может быть, старообрядческая религия чище других. Сколько ее давили от Петра до политбюро - ан, нет, жива, здравствует. Вон у нас две деревни, через реку. В одной, где староверы живут, никакого воровства и лодки просто у берега стоят, а в другой - пьянки да воровство, поэтому участковый постоянно торчит, – заговорил Валерий. – А может, потому что чиновников от церкви у них мало да и храмы больше читальни напоминают, крепче душой они, закаленные.
– А ты почему не веришь? – спросил Алик, подаривший ему в прошлый день рождения Коран. – Давай к нам, в мусульманскую религию.
– Нет, в вашу веру точно не пойду. Хотя будущее у нее большое, отрицать не буду. Самое главное в ней, что нельзя женщине выходить замуж за человека другого вероисповедания, а другие религии разрешают. Вот и получается, что ваши верующие растут численно, а другие сокращаются. После перестройки все как с ума сошли. Коммунистической идеологии не стало, а человек слабое существо, коллективное, вот и религии и бросились людей к себе перетаскивать. Родился ребенок, а он уже в вере родителей. У него, получается, что выбора нет. Вроде неправильно, тем более, какие вы верующие?! Так, в мечеть сходить, а потом грешить налево-направо, а потом грехи замолите и снова за свое. Выходит, вы обманываете Аллаха. Или слепой он у вас? – выдал тираду Валерий.
– Не слепой, а терпеливый. Он ждет, когда мы грешить не сможем или по старости или по желанию, но второе случается редко. Вот поэтому он и терпит, молодец! – Ахматжон занял удобную позицию.
– Ладно, мужики, давайте, по махонькой стопочке, – Алик наливал своим знакомым. – Только я скажу тост. Валера! Я хочу, чтобы ты стал верующим, пусть не нашей веры, но чтобы душа твоя была отдана Богу, которого ты сам выберешь! Хотя люди уходят в религию, когда у них нет душевных сил, чтобы справиться со своей гордыней и строптивостью, но тебе желаю выбрать свой путь раньше, по велению души.
– Ты еще скажи, а когда сам вступишь на путь истинный, – засмеялся Валерий, и они выпили.
– Давайте, ответьте мне, что такое религия? – задал вопрос Валерий.
– Религия – это истина и смысл жизни, – сразу ответил Алик.
– Ты говоришь как мулла или священник. А что такое истина? – не унимался Валерий.
– Истина есть Аллах! – уверенно произнес Алик.
– Аллах один, неизменный, то есть тот же, что был тысячу лет назад? – задал вопрос Валерий.
– Конечно, – твердо отвечал Алик.
– Но меняется оценка одного и того же явления. Вот, к примеру, Коперника сожгли, а сейчас любой священник с ним согласен. Получается, что Бог не донес своим священнослужителям истину, высказанную Коперником, поэтому на всякий случай его сожгли. А потом, когда стало невозможным утаивать истину о строении Солнечной системы, его прислужники начали ее повторять как божье писание. Получается так, что Бог не говорит человеку или прислужнику своему, утаивая специально. Или не знает? Если не знает, то тогда логичнее предположить, что его нет. А, если утаивает? Зачем? Вроде логики нет. Может, не видит, что творится? Но тогда спрашиваю Вас, дорогие, что же это за Бог? – Валерия нельзя было остановить.
– Он дает человеку возможность поразмыслить, почувствовать, свою греховность, – начал Алик.
– Но, человек заведомо рождается греховным, хотя бы потому, что кушать хочется – значит, надо добывать пищу, кроить мир на свой лад. Потребление растет, растет уничтожение природы не только из-за потребления, но и от всяких стоков, отбросов. Получается, что человек изначально грешен, о чем мы можем его заставить думать? Разве, что вдолбить, что он подчинен Богу. Но кому это нужно? Опять-таки религии, то есть не Богу, а конкретным носителям религии. Поэтому чем меньше их, тем лучше и чище религия, хотя смысл ее, по крайней мере, странен. Но постулат «Истина есть Бог» тоже не логичен.
Вот, если бы бог был сложной суммой дум человеческих в делах, словах и мыслях… Вот тогда бы многое логично объяснялось. К примеру, мы, народ России, думаем против отделения Косова от Сербии. Допустим нас 120 миллионов. Наши мысли там, в пространстве, создали поле энергетическое, которое звучит против. А Америка не согласна, а там 250 миллионов единомышленников. Получается, на ее стороне больший заряд - и нас это давит, кто-то поддается этому полю и уходит на сторону Америки. В этом случае Бог, это поле, против нас работает. А если к нам Китай присоединяется, то тогда мы на коне. А так как в мире приоритеты меняются быстро, то и Бог меняется, но наказать никого не может, может только импульс дать, воздействовать полем своим.
– Ну ты загнул, мудрено слишком, – Ахматжон не любил сложных комбинаций. – Давайте лучше о женщинах.
– Давай, о женщинах. Может, Бог женского рода, поэтому и логики в его действии не видно. Хороших, говорят, вперед прибирает? Зачем они там нужны? Почему на Земле хорошие не нужны? Может, ему наша планета вся поперек горла? Нет, не пойму. Базой для всех религий является появление самого человека. Дарвин нарисовал теорию происхождения из обезьян и дал материализму основу для замены религии. Сейчас люди в сомнении относительно ее правильности, хотя официально большинством ученых признается его учение, но оно же в душе считает, что это переходная модель, временная, пока не найдет человечество ответа. Если найдет, то религиям придется плохо. А я думаю, что и не надо искать. Сейчас, главное, понять, как это все работает, – опять разгорячился Валерий.
– Давайте, лучше по третьей, а то Аллах возмутится и накажет за наши разговоры, – сказал Ахматжон, хотя был коммунистом в социалистическом Узбекистане.
– По третьей можно – согласился Валерий, и они чокнувшись выпили.
– А относительно наказания в жизни тоже странные вещи происходят, ибо наказание связано не со словами, а с делами и мыслями, греховными с точки зрения морали. Живем мы в обществе, действуют законы, пусть несовершенные, но наказание идет от них в первую очередь, в видимой части жизни, а во внутреннюю, невидимую, заглядываем к друг другу редко, – пустился в рассуждения именинник. – Не можем или ленимся, или боимся? Представь, я увижу, что тебе плохо, дети у тебя голодают – и мне плохо станет, а так прошел мимо тебя – и ничего не колышет. Поэтому и люди в больших городах дольше живут, чем в деревне, где все на виду и мучиться надо не только за себя, но и за других. Поле их душевное сильнее, так как приходится мысли и чаяния общечеловеческие постоянно поддерживать, и еще они поддерживаются детьми – своеобразным эликсиром Жизни. А чем меньше детей рожаем, тем меньше человеческих мыслей, все больше не нужных природе мировой. А посему город есть извращение человеческого бытия. Но что делать, коли народилось в мире столько детей.
– Здесь ты прав. У нас, в Узбекистане, детей много, и обычаи связывают сильнее и семьи и родственников, – сказал Ахматжон – Но с другой стороны, при нищете о высоких материях не мыслят, а религия как привычка. Если бы Россия ввела при иммиграции условие смены религии, то половина бы узбеков сменила религию, на какую скажут. Мешок муки в месяц – это пенсия у нас, а детей в сельской семье в среднем семеро и работы нет. У арабов тоже такая же проблема. Может, поэтому они вынуждены воевать, чтобы уменьшить свое население.
– Но китайцев же больше - и не воюют, а завоевывают мир потихоньку своим трудом, – заметил Алик, который любил разговаривать на религиозные темы, и ему нравилось сомнения его знакомого.
– Ты же знаешь почему! – горячился Валерий. – У них нет такого Бога, как у вас или у нас. У них больше вера в родителей, поэтому они не чихвостят своего кормчего, который уничтожил 65 миллионов китайцев, ибо тогда ты автоматически ругаешь родителей, что выжили в это время, а это нельзя делать. У вас осталось почитание родителей. А у нас пока не поймут, что это основа общественного духа, ничего хорошего не будет.
– Давайте, за родителей. Не чокаясь, – Валерий выпили с Ахматжоном. – Самые святые люди для большинства – родители. Так почему же сыновья жируют, а они живут в нищете? Здесь зарыта сила единения общества, а не в словах с ним связанных.
– У нас родителей почитают. Младший брат должен жить с родителями, а потом ему дом переходит отцовский, – начал Ахматжон.
– Но, ведь и в России это все было, пока деревенскую мораль не уничтожили, душу не вытрясли идеологией коммунизма, хотя сам коммунизм – и утопия, и цель человечества, – Валерий опять горячился.
Алик решительно прервал речь хозяина, наполнил бокальчики и сказал:
– Американцы, не помню кто, но открыли ген старения, который отвечает за старение организма и получили Нобелевскую премию, но процесс запуска этого гена остался неизвестным. А я думаю, что им как раз занимается Аллах или Бог, кто во что верит, или духовное поле людей, как говорит Валерий. Поэтому, я хочу прочесть стихи:
Однажды ген старения спросил:
– Ты хочешь жить, как прежде жил:
Курить и пить, любить, страдать,
А что скопил, то все отдать?
– А если нет? – вопросом отвечал
– Тогда, уж извини, – с усмешкою сказал. –
Хотя в тебе грехов пока немного,
Однако помни, что дорогу
Даю я смело, человека привечая,
Когда количество добра
Твою греховность превышает.
И хочу выпить, чтобы к тебе ген старения не подходил долго со своими вопросами".
Все согласились с Аликом, ознаменовав это звоном бокалов.
Да, день рождения, на природе в Сибири хорошо отмечать в августе, наполненном шашлыком и разговорами.