Да, мы были странными, но замечательными детьми, не доставлявшими хлопот никому, кроме себя. Мы успели прилепиться друг к другу, как сросшиеся сливы, у которых внутри была одна косточка и одна кожа на двоих. Разделение погубило бы обоих сиамских близнецов. Брат изо всех сил тянул меня на сцену. В ту жизнь, которой я живу сейчас. Он так верил в победу, что невозможно было не оправдать его надежд. С уходом Павла у каждого из нас появились обломки личной жизни.
Фантому не пришлось долго преследовать меня. Я так хотела тебя, что однажды приоткрыла занавеску и поманила его рукой. Я очень хотела тебя. Не помню, о чем мы говорили, разговор был миниатюрным, как музыкальная фраза. Нам не пришлось играть бесконечное рондо. Я гладила его тело, представляя себе твое, которого я никогда не знала. Я целовала его, глядя в твои глаза, пока мы оба не дошли до безумия. Эта ночь не была похожа на наши ночи с Игорем, моим первым мужчиной. Два человека, полюбивших призраки друг друга, то сплетались в клубок, то медленно двигались, держа ритм. Это был танец похоти и ее насыщения.
На следующий день я отлично работала на сцене.
Я была почти не одна, но одиночество не отпускало меня, хотя тоска по тебе перестала размазывать мое тело по постели. Мне не удалось полюбить фантома. Он был глуп, по крайней мере, мне так казалось. Но я часто пускала его к себе, надеясь на чудо. Проснувшись ночью, я чувствовала, что рядом со мной спит совершенно посторонний человек. Я уползала на край постели и засыпала там. Соитие не стало для меня заменителем любви. Но почему-то мы все-таки оставались вместе. Скорее всего, мне это нужно было для работы и для иллюзии твоего присутствия. А ему… Может быть, он и любил меня. Вполне возможно.
Хочу вернуться в то время, отпущенное мне режиссером для учебы. Я ездила в свое училище и повторяла «школу» вместе с маленькими бездарностями. Работая в стороне, я наблюдала за ними и уже видела, что из класса танцевать будут двое. Только двое из пятнадцати. Уроки музыки, сценического искусства, устроенные режиссером, которого я стала про себя величать Мастером, были счастьем. Он мог одним одобрительным взглядом забросить меня под небеса, а потом, показав, как ЭТО делается на самом деле, держать словно тряпичную куклу за ногу, размышляя, выкинуть, или оставить. Он был высок и велик, он был вершиной, к которой я ползла, цепляясь руками и ногами, сползая вниз, но все-таки ползла. Я уже скользила по оголенным проводам и то стонала от наслаждения, то проклинала все на свете, особенно свою бездарность.
-Ты не идешь, а плывешь в воздухе, - сказал мне как-то брат, - я люблю тебя! Ты самая красивая женщина. Впрочем, других женщин я практически не знаю.
Я осмелела и решила спросить его о работе. Брат ответил, что у него потрясающая работа.
-Потрясающая! Потрясающая! - повторял он, ходя по комнате, - моя работа – это полный улет. Как-нибудь, я расскажу тебе подробнее, не сейчас.
Я продолжала пахать, не оглядываясь на борозду, политую потом и кровью. Первое выступление было случайным. Мне предложили заменить подгулявшего артиста. В середине выступления накрылась фонограмма. Не останавливаясь, я продолжала танцевать и вопить на весь зал. По-моему, зрителей впечатлило пение скачущей лошади, во всяком случае, меня долго не отпускали со сцены, но знаменитой я на следующий день не проснулась. Это произошло гораздо позже. Успех пришел постепенно, с ним приглашения на гастроли и выступления в лучших залах. Мастер гордился мной, но всегда раскладывал мои работы, как рыбные кости на тарелке.
Дома я стала заставать нового человека. У брата появился друг, молодой парень, влюбленный в него по уши. Брат то нежничал с ним, то не обращал внимания. Я поняла, что пора линять из дома и сняла квартиру.
Как-то, в один из коротких зимних дней, мы с Гердой не успели погулять и носились уже вечером по свободной площадке. Я буксовала в сугробах, как «копейка», Герда скакала, взметая клубы снежной пыли, лизала мне лицо, пользуясь моментом, сдергивала с руки перчатку и мчалась дальше. Непонятно было, кто с кем играет, и кто кого выгуливает. Во всяком случае, Герде досталось хоть и неповоротливое, но выносливое животное. Напоследок она отряхнулась, и присела, виляя «шлангом» от радости. Сквозь грязный снег, размазанный по лицу, я увидела возле ограды брата. Он фотографировал нас.
-Ты давно здесь? Шел бы к нам.
- Ну, не в этом же, - смутился он, оглядывая себя.
-В этом ты будешь шикарно смотреться на собачьей площадке! Дай-ка я тебя тоже щелкну. А из прежней жизни ничего не осталось?
-Ты осталась. Поэтому я здесь.
-Я тебя даже поцеловать не могу – вся мокрая и грязная.
Пока я отмывала Герду и себя, брат готовил ужин. Я уже привыкла не ужинать, но сидела с ним за столом и мусолила что-то, принадлежавшее курице. То ли локоть, то ли коленку.
-Как твой друг?
Брат пожал плечами.
-Никак. Не хочу, чтобы он привыкал, а еще больше не хочу, чтоб влюбился. Мне нечем ему ответить. Я пустой, как бубен. Хороший парень, не хочется портить ему жизнь. Пусть это сделает кто-нибудь другой.
-Ты его не любишь. Или не хочешь повторять партию Павла.
-И то и другое. Не хочу начинать эту игру, боюсь обломов. Кино посмотрим?
Наконец, я узнала, чем занимался мой брат. Он снимался в порнофильмах. Позже я узнала, что он снимался в шикарных порнофильмах, с сюжетами далекими от банального порно. Но в этот вечер он мне принес первые, чтобы сразить наповал. Не скажу, чтобы то, что я увидела, шокировало меня. Меня трудно, почти невозможно шокировать, если только молотком по голове… Было больно от того, что чужие люди трахали моего брата, изображая любовь. Впрочем, он делал тоже самое. Почему-то я сконцентрючилась на руках, хотя в порно это не главное.
-Что скажешь?
-Я всегда догадывалась, что ты классно это делаешь… Теперь в нашей семье два актера.
-Добрая сестра.
-А что ты хотел услышать? Что это гадость, и мне противно смотреть? Что бы ты ни делал, ты всегда останешься моим любимым братом, ты можешь сниматься в порно, можешь грузить дерьмо, хотя мне не очень хотелось бы этого, но я не перестану тебя любить. Неужели непонятно?
-Я останусь у тебя?
Никто и никогда не поймет наших отношений. У нас никогда не было секса. Это все, что я могу сказать.
Теперь я стала его опорой. Он был действительно опустошен и дьявольски красив, его глаза смотрели в пустоту, и она отражалась в них холодным огнем. Эдакий, современный Оскар Уайльд, если только знаменитому драматургу пришла бы в голову идея сняться в порно… Неудачное сравнение, внешне Уайльд мне не нравился – слишком тяжелый подбородок.
Вернемся к брату. Успех в съемках и полная пустота в жизни, кроме редких встреч с почти друзьями, на которых можно было постебаться и на пару часов забыть о действительности – вот все, чем он жил это время. По крайней мере, так он говорил о себе. В эту ночь его, наконец, прорвало, он долго сдерживался, прежде чем рассказать мне все свои ощущения от работы. Может быть, помогло красное вино, которое мы пили, проливая на простыни, и заедали тортом, который последнее время стал посещать мои сны. А что Вы думаете? Не сексом единым и не творчеством… Обычные люди, в общем. Я уже поняла, что завтра работа не сложится, хорошо хоть спектакля не было, и с забытым ощущением бескожности наших отношений слушала откровения брата, вернее жила ими. По его словам, сначала это было интересно, даже прикольно – раскрепоститься после разрыва с Павлом, самому зарабатывать... Потом ежедневная молотилка стала превращаться в пытку. Он буквально заставлял себя работать и чуть не подсел на наркушу. Чтобы работать с партнером, который тебе неприятен, а случалось и такое, нужно было отключить голову. По счастью (офигеть можно!) он оказался способным актером, к тому же привлекательным. Появилась возможность выбора, и выросли гонорары.
-Почти ни с кем из своих партнеров я не встречался по жизни. Всего с двумя, и то, встретились и разлетелись. По-моему, мы все там утратили способность любить.
Чумовая ночь откровений, признаний, слез, любви. Я гладила его оскверненное тело, почти не касаясь, смывая следы чужих рук слезами, и вспоминала свои слова «Я грязная».
Больше всего брат боялся помешать моей карьере, поэтому сказал, что принял случайное приглашение сниматься в Европе в обычном фильме. Роль была совсем небольшая, режиссер запал на него и пригласил. Что будет дальше, он не знал. «Я все-таки стал проституткой», - повторял он уже под утро, целуя меня.
-Ты знаешь, милый, все мы в этой жизни в какой-то степени проститутки. Я тоже зарабатываю не только в театре. Приглашают в частные дома, где выступаю перед одним человеком, иногда перед небольшой компанией. Часто предлагают раздеться, ну, ты сам понимаешь, стоит только начать. Я не строю из себя целку, но не хочу пачкаться, да и перед Мастером стыдно.
-А если он узнает про мою работу?
-Пофиг. Он не такой человек, как все, и понимает тех, кто не такие, как все. Журналюги могут наехать, конечно. Как там наша мамуля? Пишет?
-Обязательно. Умиляется твоим успехам и просит у меня взаймы.
-Муж новый?
-По-моему, тот же. Надо бы ей генеалогическое древо составить…
-Заросли пустых веток и два плода. Я люблю тебя, не уезжай.
-Если я так соскучился за неделю… Представляешь, как мне будет там? Я не вижу своей жизни без тебя. Почему ты замуж не выходишь? Роди мне ребенка. Хотя бы племянника…
-Не выхожу потому, что некогда и не за кого. По-моему, ты готов. Пока я на сцене о детях и речи быть не может. Но я обещаю, племянник у тебя будет.
Скоро брат все-таки уехал. Я провожала его в аэропорт. На обратном пути я попросила остановить автомобиль на набережной и вышла. Вода в реке была мутной с радужными разводами, похожими на нашу жизнь. В том городе, куда уехал брат, тоже протекает река. Он рассказывал, что вода в ней прозрачная и прямо в городе можно ловить форель. Мой брат перешел на берег чистой воды. Он обязательно будет счастлив.
Как раз в это время в моей жизни появились два человека. Об одном я уже рассказывала, это Фантом. Очень скоро он стал доставать меня своей ревностью, к тому же постоянно пытался научить меня быть экономной. На фига учить человека тому, о чем он не просит? Единственное, за что я ему благодарна – это секс и уроки французского языка. Самой было бы сложно выкроить время на уроки. Постепенно мы стали разговаривать дома только по-французски. Мне очень нравится музыка этого языка. Французы единственные имеют право на «шансон», понятие «шансон» связано только с французским языком.
Журналисты сравнивали мое пение со звуками дикого леса. В нем и в самом деле не было слов, а лишь звуки, нанизанные на мелодию. Неосознанно я стала вставлять французские слова, фразы. Я уже думала на этом языке, декламировала, словом, скоро я получила приглашение на выступление в Париже. Мечта любой актрисы. Манящий и недоступный раскрепощенностью и изыском, Париж. Вдруг он не примет меня? Я сделаю все, чтобы принял, важен не сам Париж, а высокая планка, которую я себе поставила. Хотя, Париж, конечно… Особенно для девочки из палисадника. А, может быть, именно девочка из палисадника способна на успех? Посмотрим.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.