Когда Девушка еще только подходила к оврагу, ей вдруг стало как-то не по себе, но она, на беду, не придала этому значения. Тогда у нее еще был выход. Но в тот момент, когда она ступила ногой на первую ступеньку ветхой лестницы, ведущей в зеленое чрево оврага, у нее уже не было пути назад.
Люйпо уже шел за ней, и его круглые глаза, налитые кровью, уже искали среди густой зелени ее прозрачный силуэт.
Когда сверху затрещали подгнившие ступеньки, она вздрогнула, обернулась и, вскрикнув, побежала. Но это было невозможно - убежать от Люйпо. Он настиг ее на самом дне оврага, там, где так опьяняюще пахли огромные лиловые колокольчики.
Странно, но Девушка думала о том, почему она не теряет сознания и как, собственно, необходимо ей сейчас потерять сознание. Так было бы намного легче. Но сознание ее было беспощадно ясным, и память сохранила все до мельчайших деталей, - даже тонкий росчерк птицы, кружившей там, за спиной Люйпо, за густыми ветвями, в невообразимо далеком синем небе. И потом, когда Люйпо бросил ее, как изломанную ветку, и затопал наверх, она опять подумала о том, как прекрасно было бы вот сейчас потерять сознание, чтобы ее нашли здесь и чтобы не нужно было слов, чтобы все объяснить, - все было бы ясно без них.
Вечером ее родня собралась в доме Отца. Все сидели молча, не глядя друг на друга.
Первым начал Дядя.
- Мое мнение таково: надо заявить в полицию, - сказал он.
- Что Мы скажем полиции? - поспешно перебила Мать. - Ведь ничего не случилось, совсем ничего !
- Да, ничего не случилось, - отозвалась Тетка, косясь на Жениха, который тоже был здесь, потому что приходился Девушке четвероюродным братом. Жених кисло поморщился, но промолчал.
- Случилось или не случилось, но мы все-таки должны принять меры, - сказал Староста, тоже входивший в состав родни. - Люйпо это делает не в первый раз. Правда, каждый раз ничего не случается. Но это уже переходит все границы. Не случилось, но могло случиться и, быть может, происходит сейчас с другой девушкой. Если мы не
примем мер, Люйпо станет еще опаснее.
- Но мы не можем принять мер, если ничего не случилось, - насмешливо возразила Жена Старшего Брата - она была женщиной иронической, - Нам или придется признать, что кое-что случилось, или отказаться от всех этих мер.
- Мы должны отомстить Люйпо! - вскричал Младший Брат пылко. - Дайте мне ружье, и я убью его!
- И умрешь на виселице, - резонно возразил Муж Тетки. - А наша семья будет опозорена, и мы никому не сможем доказать, что ничего не случилось.
- Мы можем сосватать Девушку за Люйпо, - предложила Тетка. Младший Брат возмущенно вскочил, но другие, кажется, отнеслись к этой идее сочувственно - даже Жених. И, возможно, быть бы Девушке сосватанной за Люйпо, если бы не Мудрец, который тоже приходился ей родней.
- У меня мысль, - сказал Мудрец, и все, несказанно удивившись этому, обернулись в его сторону. - У меня мысль, - повторил Мудрец. - Давайте выберем самого негодящего, и пусть Люйпо его убъёт.
Все замерли, не в силах понять эту до предела простую мысль, а Мудрец продолжал:
- Да, пусть самый негодящий позволит Люйпо себя убить. Тогда полиция схватит Люйпо, и его или повесят как убийцу, или пожизненно заточат в лечебницу для душевнобольных как идиота и маньяка, опасного для окружающих, каковым он, собственно, и является. Так или иначе, но мы навсегда избавимся от Люйпо.
Мысль была превосходна, и вся родня оживленно зашевелилась.
- Кого же нам выбрать? - спросил Староста, который придерживался демократического способа правления и во всем следовал воле большинства. - Кто самый негодящий у нас в деревне?
- Пастор! - мстительно выкрикнул Младший Брат, которого Пастор часто журил за несдержанность и шалости.
- А кто будет отпускать нам грехи? - усмехнулся Муж Тетки, и Тетка неодобрительно покосилась на него. - Нет, давайте оставим Пастора в покое.
- Ну тогда, на худой конец, - Ученик Пастора, - предложил Младший Брат с кислой гримасой.
- А верно! - обрадовался Отец. - Кому нужен Ученик Пастора? Пастор - это куда ни шло, а вот Ученик Пастора - это уж слишком! Я поддерживаю тебя, сынок.
- Да к тому же он не из нашей родни, - добавил Староста, и этот последний аргумент решил все.
В то самое время, когда в доме Отца подписывался смертный приговор Ученику
Пастора, по большой дороге к деревне, насвистывая, шел Охотник. Он три дня преследовал старого седого волка, который таскал овец в деревне, и поэтому на совет в доме Отца его позвать не могли. А позвали бы непременно, ибо он тоже входил в состав родни, правда, весьма отдаленной. Охотник шел и насвистывал, и у него было отличное настроение, потому что за плечами у него болталась шкура седого волка, а за пазухой он прятал веселую коноплянку, которую нес в подарок Девушке. У деревни он увидел
Люйпо, который, сняв драную рубаху, сосредоточенно искал в ней вшей, и сказал ему приветливо:
- Здравствуй, дурачок!
Люйпо поднял огромную косматую голову и что-то заворчал на своем языке, не понятном никому из обитателей деревни. И Охотник заметил, что Люйпо чем-то доволен сверх меры, но не задумался об этом, потому что думал только о том, как засияют глаза Девушки, когда он подарит ей коноплянку; и ему, собственно, было все равно, доволен или недоволен Люйпо.
Первой в деревне Охотник встретил Старуху и поклонился ей. Она одобрительно взглянула на шкуру седого волка за его плечами:
- Значит, ты все-таки догнал его.
- Моя пуля догнала его, матушка, и сделала в нем круглую дырку. Надеюсь, что она не слишком попортила его серебряную шкуру.
- Кому ты отдашь эту шкуру, Охотник?
- Я постелю ее под ноги Девушке, чтобы они утопали в серебряном меху, когда она будет вставать с постели.
Услышав о Девушке, Старуха горестно покачала головой, но Охотник не заметил этого и продолжал:
- А еще я несу ей коноплянку, чтобы песня птички радовала ее нежное сердце.
- Милый Охотник, уже ничто не обрадует сердце Девушки. Когда она шла оврагом, на нее напал Люйпо...
- Но ведь ничего не случилось? - с надеждой спросил Охотник. Однако Старуха опустила голову, и тогда такая ледяная тоска сошла на сердце Охотника, что коноплянка на его груди пискнула и издохла.
Поздно вечером Охотник пришел к окну Девушки и трижды, как, всегда, вернувшись с охоты, постучал. Окно приоткрылось, и он увидел ее лицо, голубое и прозрачное в лунном сиянии. И так горько смотрели ее глаза, что Охотник забыл все слова утешения, которые он приготовил для нее, и только спросил:
- Чем я могу тебе помочь?
- Мне уже ничем не поможешь, милый Охотник, - тихо-тихо сказала Девушка. - Ты всегда был моим другом и всегда помогал мне, но сегодня ты бессилен.
- Я нес тебе коноплянку, но она издохла.
Девушка вспомнила ту птицу в синеве, которую она видела со дна оврага, и губы ее жалобно задрожали.
- Никогда не говори мне о птицах, - попросила она. - Мои крылья подрезаны, Охотник... Не надо о птицах...
- Что говорит твой Жених? - не сразу спросил Охотник.
- Он больше молчит. Или смотрит на меня так, будто я грязный полураздавленный зверек, которого противно приласкать и еще противнее добить...Моя жизнь кончена, и я - как сломанная игрушка, выброшенная выросшими детьми...
Он ушел потрясенный, вернулся в свою хижину и упал на волчью шкуру, которую мечтал подарить Девушке. И вся темнота этой ночи обрушилась на него. Встало солнце, но ночь не кончалась. Но вот пришел Младший Брат, и Охотник поднял голову.
- Радуйся, - сказал Младший Брат. - Сегодня будет отомщена наша сестра.
- Вы собираетесь убить Люйпо?
- Чтобы опозорить свой род, а самим умереть на виселице? Мы не такие дураки, Охотник! Наш Мудрец выдумал другое. Сегодня Люйпо пойдет оврагом, и на пути его встанет Ученик Пастора.
- Но ведь Люйпо не выносит,когда становятся на его дороге! Сколько несчастных собак, кошек и кур поплатилось за это жизнью! Люйпо может убить и Ученика Пастора.
- Так в этом и заключается план Мудреца! Люйпо убьет Ученика Пастора, и тогда у полиции будет повод его вздернуть.
Охотник уселся на шкуре, вытянул длинные ноги и недоуменно посмотрел на Младшего Брата.
- Но ведь Ученик Пастора погибнет! - повторил он.
- Ну и что? - усмехнулся Младший Брат. - Кому он нужен, Ученик Пастора? Он нам не родня. Кроме того, он сам дал согласие. Отец даже денег ему предложил. Он мог бы нажраться от пуза, купить лучшего вина и поднанять веселых девок - словом, так гульнуть, чтобы потом и умереть было не жалко. А он сказал, что согласен без денег, раз его смерть нужна всей деревне. Дурачок...
Охотник знал Ученика Пастора - кроме Девушки, это был единственный человек в деревне которого он по-настоящему любил. До пятнадцати лет это был парень как парень. А потом стал запираться в своей комнатушке под лестницей и беспричинно плакать, когда видел мертвую птицу или слезы в глазах женщины. И пошел в ученики пастора, хотя это было глупо, потому что ничего не могло изменить.
- Согласен умереть... - тихо повторил Охотник.
- Да, все хорошо складывается, - продолжал Брат. - Мы спрячемся в овраге и будем
свидетелями, как Люйпо убьет Ученика Пастора. Ты непременно должен пойти с нами, Охотник.
- Зачем?
- У тебя самые зоркие глаза в деревне, и ты увидишь больше подробностей. Мы, например, можем и не разглядеть, как именно Люйпо убьет Ученика Пастора: задушит, проломит голову камнем или пырнет ножом. А ты все разглядишь.
- Когда это будет?
- А после полудня, через часок. Наши, наверное, уже собираются, ведь надо заранее выбрать местечко поудобнее.
И тогда Охотник пошел к Ученику Пастора, чтобы проститься с ним.
Ученик Пастора стоял на коленях, молясь, и солнечные лучи одевали сияющим ореолом его воздетое кверху вдохновенное юное лицо. Охотник подошел сзади и положил ладони на плечи юноши. Тот повернулся, и глаза его засияли радостью.
- Ты весел сегодня, малыш, - с горечью сказал Охотник.
- Да, я счастлив, - отозвался юноша своим нежным певучим голосом. - Это великое счастье - отдать себя ради людей. Знаешь, я... мне кажется, что на них зажигаются следы... Ты понимаешь, о чем я?..
Он протянул ладони, и Охотнику действительно померещились алые пятна - так явственно померещились, что он содрогнулся от ужаса.
- Видишь?.. - тихо сказал Ученик Пастора, словно прочитав его мысли. - Я отдаю им себя, как отдал Он. Я ведь тоже Сын Человеческий. Я отдам им себя во имя любви к ним.
- А они любят тебя?
- Какое мне до этого дело, Охотник?.. Важно только то, что я их люблю. Я избавлю их от Люйпо, ибо Люйпо - зло мира.
- Люйпо - просто сумасшедший. Просто идиот.
- Люйпо - зло, царящее в мире, и я призван его уничтожить...
- Уничтожив себя?.. Если Он воскрес, то тебе не будет дано воскресение. Ты совсем молод - не слишком ли дорогая цена?..
- Лучше умереть, чем жить в мире, где царит зло, - тихо сказал Ученик Пастора.
- Но разве нет иных путей?..
- Нет. Разве можно убедить Люйпо в необходимости добра?.. Зло, воплощенное в нем, бессмысленно, и ему не внушить добра. Убить Люйпо? Но это значит загубить свою бессмертную душу. И смерть на виселице - по-моему, это ужасно, Охотник... Но самое страшное - поднять руку на человека!
- Люйпо - тупое и бессмысленное чудовище...
- Люйпо - творение Божье... Но наш спор затянулся, Охотник, а я бы еще хотел помолиться перед смертью. Прощай, друг мой!
Когда Охотник спустился в овраг, ом увидел там всю родню, рассевшуюся на самых удобных местах, как в амфитеатре: мужчины поближе к деревянной дорожке, женщины - подальше и побезопаснее, но так, чтобы все было хорошо видно. И только Девушка, которую заставили тоже прийти, забилась в кусты, чтобы ничего не видеть и не слышать. С места, которое выбрал себе Охотник, было видно превосходно: и деревянный хрупкий мосток над лиловыми колокольчиками, и две ветхие лестницы, ведущие вниз.
Время пробило, и на верхних ступеньках почти одновременно появились Ученик Пастора и Люйпо. Словно деревья зашумели в овраге - это родня Девушки возбужденно зашушукалась, ибо зрелище, которое им предстояло, уже началось.
Они шли навстречу друг другу - юноша-жертва и бессмысленный палач. Ученик Пастора высоко держал горделиво-кроткую голову, и только Охотник с его самыми зоркими глазами мог разглядеть на его лице странный счастливый страх. Навстречу ему спускался Люйпо, по обыкновению низко наклонив голову, и казался задумчиво-сосредоточенным тем, кто не знал, что его полузвериное лицо может отразить только жестокую тупость. И Охотнику вдруг показалось, что именно он взвешивает на весах судьбы две жизни, что именно он посылает на бессмысленное жертвоприношение сумасшедшего мальчика, одержимого любовью к людям. И трусость - это не страх действия, а отказ от действия.
И, подумав так. Охотник одним прыжком перемахнул через ветхий поручень и оказался лицом к лицу со злобно заворчавшим Люйпо. Верного ружья у него не было, и он сжал в руке охотничий кинжал.
- Прости, дурачок, - сказал Охотник. - Но ты - зло, а зло нужно уничтожать, а не идти к нему навстречу безоружным и бессильным.
А потом, когда Охотника сняли с виселицы и похоронили, вся деревня в складчину заказала и водрузила на его могиле крест из самого красивого мрамора...