ИВАН КОРВИЛЛИ - http://www.proza.ru/avtor/korvilli
Проснувшись, Вадим первым делом окинул мутным взглядом стол, стоящий напротив кровати. Увидев бутылку с пивной этикеткой, протянул трясущую руку и, схватив, опрокинул горлышком в рот. Бутылка оказалась пустой. У Вадима не хватило сил поставить ее на место. Он просто выпустил ее из рук и та , скользнув по тряпью, стукнулась об пол и со звоном покатилась под кровать. Этот стук вызвал в голове Вадима нестерпимую боль, словно ее зажали в гигантские щипцы и какой-то мускулистый черт с рогами, высунув от удовольствия язык, сжимает эти щипцы...
Вадим застонал, обхватив голову руками,потом упал лицом в грязную подушку.- Боль так не уймешь, нужно что-то срочно выпить. Где взять? Галя… Галя, стучала молоточком в голове мысль. Точно! Пусть ка, женка займется опохмелкой... От этой мысли в голове Вадима сделалось чуть-чуть лучше. Где же она? Он окинул взором комнату, напомнившую тюремную камеру и не увидел на стуле ее платья. Ушла, а куда? Он тяжело вздохнул и снова упал в полузабытье. Сколько времени так прошло, он не помнил. В деревне давно откукарекали, охриплые от старости, редкие теперь, петухи. Солнце дошло до крыш домов деревеньки Рыково, что привольно раскинулась на высоком берегу речки Вишерки. Рыковцы зевая, стали просыпаться и неторопливо вставать. Пора готовить еду, а кому-то на работу... Вадим тяжело ,с безнадежностью подумал:- На двор пора… Надо вставать.- Но весь организм его противился такому желанию. Налившись свинцом тело не хотело подчиняться воле Вадима. Тогда он повернулся на другой бок и обомлел. Рядом, завернувшись в одеяло, спиной к нему лежала жена. От радости, что есть, кого послать за опохмелкой, ему сделалось слегка дурно. Вадим крякнул от удовольствия :- Галя, Галя, хрипло прошипел Вадим. Не пора ли нам пора.- Галя молчала. Тогда засунув руку под одеяло, он обхватил ее за плечо и волосы медленно стали подниматься на голове Вадима от ужаса. Голое плечо жены было холодным, как лед. Не помня себя Вадим вскочил с кровати и в одних трусах и грязной майке бросился вон из дома. Ноги сами привели его на скотный двор, где он числился разнорабочим, а Галя подменной дояркой и сторожем. Вбежав в широко открытые настеж ворота коровника, словно это ворота ада, Вадим скользя по еще теплому коровьему навозу голыми ногами, промчался вдоль стойл, и не увидя, ни одной живой души, вскрикнув:-Эй, кто-нибудь!-, выбежал в такие-же, широко раскрытые двери напротив. Через несколько минут Вадим уже был в бывшей совхозной конторе, а теперь в непонятном для него ТОО "Восток". В комнате для специалистов никого не было. Выскочив из нее, Вадим увидел открытую дверь приемной, вскочив туда и опять никого не застав, он что есть силы рванул дверь кабинета директора. За столом сидела белокурая женщина, с высокой прической, в строгом черном костюме, с белым отложным воротником. То, что перед ним директор, Вадим туго, но сообразил. Он ее видел раз или два на каких-то собраниях. Они несколько секунд молча смотрели друг на друга.
-Нина Константиновна, Галя умерла , наконец-то хоть кому-то смог сказать о несчастье Вадим и бухнулся на стул:- Какая Галя? Вы кто? Вадим я, Вадим Овчинников, рабочий на ферме, а Галя моя жена, доярка и сторож... Да, знаете Вы нас, Нина Константиновна. Еще в прошлом году судить меня хотели за бидоны. Помните? Ах, вот ты кто. Это ты их украл, чтобы сдать на металлолом, как цветной металл, а жена тебе пособляла...Теперь вспомнила.-
- Да, не я, Нина Константиновна бидоны утащил. Не я! А кто? Кто, кто, да парни из города! Вечером приехали на "Ниве", нож приставили к горлу, вякнешь, зарежем и забрали бидоны. А мне, куда они... У нас, их тут никто не примет... Да ладно, что теперь об этом.Ну и вид-то у тебя Вадим... Ты наверное, что нибудь с пьяна перепутал. Где Галя-то сейчас? Да дома, холодная вся, лежит... Я испугался и на двор. Там никого. Вот сюда и забежал. И здесь никого, вот Вас хорошо застал...
Ладно, ты иди к дому, а я сейчас участковому позвоню и мы подъедем. Где живете? В двухэтажке... Ты иди, иди, Вадим и жди нас. Нина Константиновна выпроводила Вадима и села к телефону.
Через час на квартире у Вадима собрались следователь из райпрокуратуры, врач из участковой больницы, статная женщина неопределенного возраста ,в очках, директор Нина Константиновна и заведующая фермой, где работали Вадим с Галей.
После осмотра и сбивчевого рассказа Вадима всем стало ястно и без следствия. Смерть была проста и понятна,как пять копеек.
Жена Вадима давно числилась гипертоником, но постоянно пила. Вчера, она с мужем получила аванс и на радостях, как следует отметили. Вадим подсчитал, что выпили на двоих три бутылки водки и две пива. Ночью во сне произошло кровоизлияние в мозг. Смерть наступила где-то 5-6 часов назад..,.уточнила врач .Следователь открыл было дело и тут-же закрыл,приложив справку от врача. Похоронив жену с помощью соседей и просто добрых людей Вадим, получив причитающие на погребение деньги, снова запил. На работу не выходил, ни с кем не общался. Одиноко бродил по деревне, что то бурча себе под нос. К вечеру обессиливший от пьянства и голода, засыпал где-нибудь на обочине дороги. А проснувшись рано утром все начинал заново. У бабки Дуни покупал бутыль самогона, плакал по Гале, размазывая грязными рукавами слезы по лицу, и снова уходил бродить по дорогам Рыкова и окрестностей. Бабка Дуня из жалости успевала сунуть в карман Вадима кусок хлеба или огурец. Этим он и питался...
Вид у него был ужасный. Рыжеватые волосы всклочены, дикий тупой взгляд зеленовато-водянистых глаз, никого не видел. Одет Вадим был в рваную-прерваную рубашку серого цвета, поверх черный пиджак, явно не со своего плеча и еще более рваные офицерские галифе, заправленные в черные литые сапоги, которые при ходьбе бухали по лодыжкам со звуком:Бум-бум..., поднимая густую пыль с дороги.
На могилу к Гале не ходил, боялся мертвых. На девятый день приехали родственники, помянуть усопшую и забрали Вадима с собой ,в соседнюю деревню...
Часть 2.
С Вадимом я столкнулся, когда приехал отдыхать на лето в деревню Маркино, в дом его родителей к Арсению Федоровичу и Полине Ивановне Овчинниковым. В Питере мне посоветовали друзья именно эту деревню: тихая, рядом лес, поля, речка. Лучшего места для отдыха просто не придумаешь. У Арсения Федоровича я снял летнюю пристройку, которую они называли "теплиной", видимо из-за печки, которая была наспех, когда-то сложена для приготовления пищи и очень сильно нагревала небольшой домик, когда ее топили. В семье Овчинников было три сына: Юра, Вадим и Алексей, которого все звали Лешкой.
Собственно только Лешка, младший из сыновей и остался жить с родителями, а двое остальных, женившись, разъехались по соседним селам, заведя свои семьи.
Сразу же по приезду Федорович, как его звали окружающие,решил стопил мне русскую баню по черному. Я слышать-слыщал, но ни разу в жизни, не мылся в такой бане. Натопить баню по черному было целым искусством. Начинал ее затапливать Арсений Федорович с утра, предварительно натаскав воды из колодца в огромный котел ,до самых краев. Иначе котел может лопнуть от нагрева. Потом начинал растапливать каменку-печку
Я наблюдал со стороны, как он это делал. Брал мелко наструганную лучинку из просмоленного и заранее высушенного полена, клал ее в топку под котел. Затем поверх лучинки выкладывал березовые поленья, обязательно березовые и строго по порядку,- От них жара больше и дух приятный-,говорил Арсений Федорович. Затем все поджигалось. И до тех пор пока огонь по настоящему не разгорится, Федорович находился в бане, стоя на четвереньках. Потом, когда дым заполнял всю баню и через дверь начинал выходить наружу, значит каменка растопилась, Федорович, все так же на четвереньках, выползал из бани. Растопившаяся каменка весело потрескивала, в нее периодически подкидывали новые,огромные охапки поленьев: три летом, пять-шесть-зимой и банька в таком режиме топилась до обеда. Через каждый час, кто-либо из членов семьи заходил в баню и отливал воду. Необходимость возникала, когда вода в котле закипала, и чтобы не залить каменку и огонь, ее сливали в деревянные кадушки, стоящие в углу бани, закрывая их плотно крышками. Потом, снова доливали котел холодной водой из колодца до прежнего уровня.И так несколько раз.
Наконец, когда все драв сжигались и воды было слито достаточно, головешки от дров в топке каменки разбивали тяжелой кочергой до мелких, мелких, ярко-красных угольков и топку закрывали куском железа. Все! С этого момента быня выстаивалась. Угольки томились, разогревая камни еще больше, чтобы можно было хорошо выпариться. Уходил постепенно в отдушину в стене и угарный газ, с остатками дыма. Длилась процедура отстаивания часа полтора-два. Затем приходила Полина Ивановна, поддавала, кидая на каменку несколько ковшиков кипящей воды из котла и выходила наружу, открыв двери настеж.
Через несколько минут. она уже с тряпкой и тазиком с водой, делала уборку: мыла полы, протирала полог для парения, стелила чистые деревенские половички в предбаннике. Но прежде, чем начинать мыться, нужно было наносить холодной воды из колодца в большущий чан, ведер на десять. Если это сделать раньше, вода нагреется и развести горячую воду для мытья будет трудно.
Первыми шли в баню мужики, обычно они приносили свои веники, кто какие любил: березовые, дубовые или смесь сразу изо всех сортов...
Деревенские-же, считали это городской прихотью и парились только березовыми, которые заготавливали впрок летом ,после троицы, из расчета,что-бы хватило на целый год. Хранили их на чердаке, где сухо и прохладно.
Вот в такую баню я впервые попал у Арсения Федоровича на второй или третий день после приезда.
Я уже слышал, что у них в семье горе -умерла невестка.Накануне, подвыпивший дед ,все повторял мне,как заклинание: Вадим,... Галя, ...Вадим... и спрашивал меня: Что теперь делать? Ведь пятеро детей осталось... Я не знаю ни Видима, ни Гали. Сочувствую горю Федоровича, говорю, что все образуется,детей государство не бросит.. Дед соглашался, но продолжал причитать.
Ближе к вечеру, когда баня была совсем готова Арсений Федорович пригласил меня:- Сходика, Васильич ,в баньку, попарься... У вас в городе такой нет... И у нас то в деревне их не стало, у меня только по-черному и сохранилась...Бабка давно скулит,давай переделаем,а я-нет!
Все теперь по белому моются. Экономнее и чище. А по мне- черная лучше..., сходи, попарься и узнаешь.
Захватив белье, я отправился в баню, стоящую на задворках огорода.Зашел.
Раздевшись в темном предбаннике, дернул за ручку тяжелую дверь и нырнул...словно в Сахару попал,так в баньке было жарко. Сильно припахивало дымом. Я стал принюхиваться, смотреть по сторонам...мало-ли что...
Вдруг с полка, хриплый, мужской голос произнес:- Да, Вы не беспокойтесь. Все в порядке. Я проверил. Проходите,и садитесь прямо на полог, погрейтесь... Через узкое оконце, где-то низко, почти у пола, свет мало проходил, и в бане было так-же темно, как и в предбаннике.
Адаптировавшись наконец к темноте, я увидел сильно заросшего, исхудавшего до крайности молодого мужика.- Проходите, не бойтесь. Меня Вадимом зовут, а Вас? Я представился. Так мы и познакомились с Вадимом. Я был заядлый парильщик, а Вадим наоборот, предпочитал сидеть на нижней лавке, пока я с удовольствием хлестал себя веником, выбивая городскую грязь.
Видя как, я неистово парюсь, Вадим улыбался и спрашивал:- Что нравится? Я кричал в ответ: Lapota! и просил подкинуть еще пару ковшичков воды на каменку. Вадим поддавал и приговаривал: Ага! Хорошо! Я уже целую неделю выхаживаюсь. Сегодня третья банька у меня. С первой убежал, не мог вытерпеть. Папанька стопил, чтобы мне помыться, а я не смог- жарко! Только на второй день попал и все равно муторно.., но терпимо,кое-как помылся. А счас, что надо,самое-то... . Мы пропарились с Вадимом несколько часов. А потом сидели в чистом предбаннике, с домашними половичками, пили деревенский квас и разговаривали.
Часть 3.
Вадим подробно рассказал о себе. Учился в обычной сельской школе плохо, часто хулиганил, но по мелочи: то хлопушку смастерит, и во время урока, как бахнет,то ежика в класс принесет... Учительница городская была, кинет тряпку с мелком, и бегом из класса, а мы хохочем. Папаню и маманю на пару в школу к директору вызывали. не раз. Портили мы показатели, и нас с Лешкой братом отправили в спец.школу. Там закончили восемь классов и нас в ПТУ: Лешку учиться на киномеханика, а меня на строителя, бетонщиком. Только не по мне это. Я деревенский и в городе мне не нравилось. Сбежал. В армию не взяли, комиссию по здоровью не прошел, дали белый билет. Папанька помог мне устроиться в Рыкове в бригаду строителей:- А что строили? поинтересовался я. А все: школы, магазины, скотные дворы. Платили хорошо, Я во как жил, провел рукой по горлу Вадим. Получал по тем деньгам больше тысячи чистыми.- А с Галей то как познакомился, как бы невзначай спросил я. Да так, как все. Приехала к одной из подруг погостить в нашу деревню. А я как раз в отпуске был. Как-то раз в одной компании оказались. Подзагуляли хорошо. Я повел к себе ее ночевать, на сеновал ... А Лешка с подругой остался. Утром привел ее в дом к родичам и говорю: Папаня и мамаша знакомьтесь, Галя, моя жена. Так и поженились. Съездили в сельсовет и расписались. Делов-то..Деньги тогда у меня были, гуляли две недели. Потом, когда приехали ко мне в общежитие ,она и говорит, что у нее еще двое детей от прежнего мужа, у ее матери оставлены. Ладно,говорю, что было, то было... Стали жить, свои дети пошли: сперва один – Санька, потом Катюша, а потом и Сережа. Нам хорошую трехкомнатную квартиру от строителей дали. Галя правда не работала, дети -сами понимаете. Я кивнул головой. А потом прихожу как то с работы, мужик у нас сидит. Я спрашиваю у Гали: -Кто такой? А она - мой прежний муж. Он только что из тюрьмы вышел. Я конечно вспылил маленько. Но что сделаешь... Гость,есть гость...тут он даже как-то привстал, говоря об этом. Пошли мы с ним вечером в совхозную чайную. Выпили.. .и поговорили ,как следует...по мужски...
И узнаю, что он у Гали тоже не первый, и не второй... Первого ребенка она пригуляла в тюрьме. Сидела шесть лет за растрату, кассу в магазине с хахалем прогуляла. Там же на зоне познакомилась и с этим,вторым значит. После отсидки с ним жила года два, второй ребенок появился. Его снова за воровство взяли, а она детей к матери сбагрила, и сюда подалась. А теперь он вышел, а Галя замужем, приехал разбираться. Вадим нервно закурил, а что разбираться у нас семья, трое ребятишек. Так мы с ним ни о чем не договорились. Он остался в совхозе, стал работать шофером, а я на стройке. Работа сезонная, сами знаете. Летом до десяти часов вечера вкалываешь. Вернусь, а Гали нет. Дети брошены или у соседей. Где мамка спрашиваю, старший уже понимал, говорит с дядей на машине уехала. Ну понятное дело, Васильич. Стал ее бить, сам выпивать чаще стал... Домой не хочу. Зайдешь в чайную с ребятами за бутылкой посидишь. Все веселее, чем дома скандал устраивать. Потом он в аварию попал... Разбился на смерть... А наша с жизнь с Галей тоже разбилась. Вообщем оба стали поддавать: я и Галя. Со стройки меня выгнали, детей отобрали в детский дом определили, Галя дважды лечилась, но без толку. С хорошей квартиры нас турнули, дали комнату в старом доме. Я устроился на ферму и Галю туда пристроил. Вроде бы ничего. Жить можно было. Но Галя все по своему хахалю тосковала. Напьется и говорит мне, что я его люблю, а тебя нет. Бил я ее, уговаривал, жалел -все напрасно. Ходила к нему на могилку, а детей ни разу не навестила. Ну а тут вскоре и саму Бох прибрал... На этом он закончил свой рассказо себе. Мы еще какое-то время молча сидели одетые,каждый со своми мыслями. Успокоивший, отвевший душу в разговоре с незнакомым человеком, Вадим на какое-то время отошел от своих прежних горестей. Он даже как-то подобрел на моих глазах, пару раз тихо улыбнулся и ни разу не ругнулся матом:- Ну ладно, пора идти. А то папанька и маманька еще не мылись, сказал на прощанье Вадим. Выйдя из бани мы пошли в разные стороны. Заходящее солнце оранжевым мячом повисло над розовыми волнами горизонта...