Просит не разводиться. Не хочет разваливать семью. Ты-то при чем? Ну, при чем конечно. Но не только ты. Давно только ждал последней капли. Вот, пока ясно видно, что семьи-то нет, и нужно рубить. Потом найдутся причины, да сам же и найдешь их, придумаешь.
Электропоезд прибыл на станцию... Просьба не забывать... О забытых сообщать... Полчаса на маршрутке и серьезный разговор. Ольга позвонила. Просит взять вино, еще какие-то мелочи.
- Да, да, конечно.
Рыночек у станции обошел раза три. Эльке машинку купил, зайца в семейных трусах. Две сигареты подряд - и в маршрутку.
Перед входом в подъезд позвонил Юле. Она с какой-то обидной надеждой в голосе:
- Передумал?
Теперь точно не передумать.
Теща, как всегда, здоровается из кухни. Пахнет печеным. Подхватив на руки дочку, пропустил приветственный поцелуй. Ольга даже не обратила внимания. Вот удобный момент. Тесть играет с внучкой, теща занята. Сделал две чашки кофе, вышли в подъезд, закурили. Глаза поднять стыдно. Как ни крути, что ни говори, а ведь бросает он Ольгу. Говорил медленно, уперев взгляд в серый бетон площадки.
- Оля, я хочу развестись. Совсем. Нашел другую. Это хорошо, что ты понимаешь. Своим сама скажешь, или мне?.. Не сейчас? Почему? А завтра не расстроишь? Ну, как знаешь. Эльку делить не будем. Мы же взрослые, умные. Вот и договорились.
И легко стало. И Ольге в глаза с обычной улыбкой можно смотреть. Просит в последний раз оказать ей услугу. Пригласили их на вечеринку, мать отпускает, но только не одну. Теперь понятно, почему сегодня нужно молчать. Ну что же, сходим, раз пригласили.
До вечера не выпускал из рук дочку. Умыл, сказку рассказывал. Не засыпала, пока Ольга не выгнала его из детской. В подъезде заглянул в чат. Юльке сказал. Радости особенной не заметно. Наверное, действительно, себя винит, глупенькая.
Было у Ольги уникальное свойство. Она опаздывала на автобусы, поезда, самолеты из-за медлительности в сборах. Но в ресторан, на дискотеку, вечеринку, собраться хватало пяти минут. Теща строго велела позже двух ночи не приходить. Зрячий вернулся бы с радостью и раньше, но обещал..
Компания более-менее знакомая, выпили за встречу. Девчонки попросили шампанского, вызвался сходить сам. Говорил с Юлькой, пока рука не замерзла. Ввалился с пакетом, как дед Мороз, весь в инее. Сделал вид, что не заметил руки какого-то паренька на плече Ольги. Хлопнул пробкой, визг, пена через край. Вечеринка удавалась.
Курили, пока еще приличия соблюдая, на балконе, но кто-то там так страстно целовался... Зрячий вышел в подъезд. А эти трое тоже не захотели тревожить влюбленных? Присели рядом. Тот, что вокруг Ольги крутился, сигарету даже не прикурил.
- Ты знаешь, что я Ольгу уже два года люблю?
- Ну, так женись. Девушка с сегодняшнего дня свободная. Да ты, вижу, уже в курсе. От меня-то тебе чего надо? Благословения? Даю.
- Ты это.... Зря разводишься. Она девчонка честная, не гуляла от тебя. Ты бы подумал еще. Может, не стоит?
- Ольга попросила? Ради твоей любви? Поговорил? Нет? Ну, вас тут трое, без меня поговорите. Там водка греется.
Ольга бросила взгляд, отвернулась к подружке. Семейные помаленьку расходились. Показал Ольге на часы. Машет рукой. Парни в дальнем углу стола поглядывают косо. Плевать.
- Мы идем? А зачем матери обещала? Я обещал до двух быть... Хорошо посидеть!
Вышел, ни с кем не прощаясь. Взрослая уже. Пусть сама думает.
Вроде, старался не шуметь, дверь открывая. Теща Ольгу спрашивает. Врать? Рассказал о своем решении.
- Дело ваше, семейное, понимаю, тебе все равно уже. Но я прошу, покажи хотя бы, где она. Ты не знаешь ее, Саша! Она же может пропасть на неделю, на две. Пожалуйста!
Апатия навалилась. Идти никуда не хочется. Поцеловать Эльку, поймать такси и ждать на вокзале первую электричку.
- Конечно, собирайтесь.
Скользко на улице. Придерживал тещу под руку. Хорошая женщина. На тещу из анекдотов совсем не похожа. Вот и подъезд, второй этаж, прямо. Проводить? Хорошо.
Дверь закрыта изнутри. Музыку слышно, но не такую уж громкую, чтоб пятнадцать минут не замечать стук в дверь. Ни глазка, ни звонка не было. Вера Николаевна смотрит умоляюще. Выбросил окурок, резкий удар ногой, чей-то крик. В прихожей сидел, потирая шишку на лбу, хозяин квартиры. Не обращая на него внимания, заглянул в зал, в другую комнату. Ольги нигде не было. Кухня - пусто. Теща сзади как хвостик. Ничего не понимающая толпа в прихожей. Дверь в ванной открывается наружу, но ручка, зато, крепкая. Рывок.
- Саня, братан, это не то что ты думаешь... Получилось так... Мы же... А ты вот...
Молчи, может, быстрее в трусы ногой попадешь. Ольга вон как шустро, уже джинсы застегивает. Крик тещи спас голову от бутылки. Компания за время его отсутствия заметно разогрелась. Вот еще двое смелых отодвинули тещу, прут как танки. Ольга шмыгнула мимо них, натягивала дубленку и сапоги. Можно уходить. Одному в живот, второго просто пропустил мимо себя, загрохотало на кухне. Этот опять с бутылкой! Локтем в голову. Да это же хозяин! Везет ему сегодня. Уже в подъезде. Ухажер кое-как одетый в выбитых дверях показался. Нож в руке. Ударил по руке, сгреб за воротник. Головой в нос. Ольга заверещала. Оглянулся. Только каблуки зацокали. Пихнул тело в квартиру, прикрыл дверь. Вера Николаевна дергала за рукав. На улице схватил горсть снега, протер лицо. Воздух с каким-то скрипом из легких лез. Вдох. Шум в подъезде. Фигура Ольги мелькает далеко впереди. Теща за руку потащила. Семь человек. Хорошо, что пьяные. Но ведь семь! С матом, криком, стонами повалили. Мешают друг другу. Сейчас разберутся. В бок что-то ткнулось.... Через силу вывернулся из-под груды тел. Теща тянула за куртку обиженного любовника. Опять с ножом. Вырвал, закинул в сугроб. Поддел ногой в живот.
За семь лет семейной жизни, Зрячий ни разу не слышал, как теща кричит. Не успел развестись... Вспоминалась милиция вперемешку с мамами нападавших, призывы к совести менялись проклятиями. Все замерли. Зрячий вдруг увидел все как бы со стороны. Он спина к спине с тещей отбивается от толпы. Ловит с ней вместе жену с любовником. Из сволочи, бросившей семью превращается в пострадавшего от измены.... Хвост отвалился, за спиной затрепетали белоснежные крылья.
Не очень зажигательный получился смех. Бил кулаками по укатанному на дороге снегу. Сил подняться не было. Хохот просто душил. Упал лицом в снег и смеялся, неизвестно сколько. Кто-то перевернул на спину. Вера Николаевна, одна. Домой? Домой. За дочкой.
Ольга делала вид или правда, спала уже. Одна в квартире. Тесть, Элька встретили в коридоре. Увидел дочку, испуганно хлопающей золотыми, с искрой, Ольгиными глазами. И зарыдал. Понимал сам, видел истерику не раз у других. А остановиться не мог. Дочка заплакала, обняла. Теща стакан с валерьянкой, тесть с коньяком. Несколько раз, глубоко вздохнув, остановился. Выпил одно, второе. Кровь на пухлой розовой щечке. Вымазал. Стянул куртку, она распалась почти пополам. Рубашка целая. Вовремя теща схватила за руку того, ну который... Чтоб не видела дочка, выскочил в подъезд. Сигарета в губах не держалась. На третьей, вроде, успокоился.
- Саша, милый, я понимаю, плохо тебе сейчас. Ты прости нас за нее. Не смогли воспитать. Ты не забирай Элю. Пока не забирай. До весны хотя бы. Приезжай в любое время, будь с ней, сколько хочешь. Одна она радость у нас. Нам доверь, не ей.
Хотел возразить... Слезинку увидел в глазах тестя. Вышел курить, сел на ступени. За семь лет они не разу не дали повода усомниться в своей порядочности. Ребенку нужен город. Садик, кружки. Выбросил пустую пачку.
Быстро собрал в сумку самое необходимое. Куртку в мусор. Тесть подал дубленку. Обнял дочку.
- Папа, ты больше не плачь!
Пожал руку тестю, улыбнулся теще. Ольга лежала, натянув одеяло на голову. Откинул, поцеловал голое плечо. Злости не было.
- До вокзала. Шеф, совесть имей! Какая ночь, в деревне уже петухи поют. Ну, вот и договорились. К невесте еду. Курить-то можно?