- Сука, убью тебя, тварь!
Рука отвесила звонкую оплеуху. Она испуганно попятилась. Подбородок задрожал. На глазах выступили слёзы. ****ские крокодильи слёзы. Как я ненавижу её!
- Чё ты щёки мочишь, ****ь!?
Кулак врезался в её живот, чуть пониже грудины. Она согнулась и схватилась за ушибленное место. Некоторое время пыталась вдохнуть воздух. Её хрипы смешались с моими криками. Она всё ещё не верила, что я могу ударить, сделать ей больно. Но мне надоело. Она обманула меня. Предала. Такое не прощают. Такое не стерпится. Я очень громко кричал, до хрипоты в горле. Брызги слюней вылетали из моего рта. Потом ударил коленом её в живот. Оказалось, там так мягко. Как я любил целовать и гладить этот живот, обожал обводить языком впадинку пупка… Теперь я ненавижу это тело! Получай, сука! Она упала на пол и начала кашлять. Я несколько раз её ударил по лицу. На правой скуле начал наливаться синяк. Она зарыдала, просила её не бить.
- Чем ты думала, когда ****ела мне? Разводила как лоха!
Она поползла к двери. Несколько раз мои кроссовки ударами гладили её спину – позвоночник, почки, печень. Вскоре она перестала ползти. Лежала на полу, согнувшись, закрывая руками голову. Зачем прикрываешь свою дурацкую башку? У тебя там всё равно нет мозгов, не льсти себе, тварь!!! На! Ещё раз. Носком бью её в низ живота. Пусть отвалится её гребаная матка, пусть все органы вывалятся наружу через влагалище. Получи ещё, овца! Удары сыпались на неё по всему телу. Вскоре у меня начали болеть руки, и я стал смеяться от этой боли. А она уже не двигалась, только изредка вздрагивала, и шептала: «пожалуйста, ну, пожалуйста… не надо… прости...».
- Раньше думать надо было, сволочь! Раньше я говорю! – а сам молочу кулаками её лицо. Нос хрустит под ожесточенными ударами. Кровь уже не просто течёт струйкой, а льётся непрерывный ручейком. Красный ручеёк из её когда-то красивого носика. Ненавижу скотину! Ненавижу! Сдохни, ****ь! Она кашляла кровью, красные брызги заляпали пол, оросили мои кроссовки. Ноги мои топтали её голову, жадно впивались в грудь, в живот, нещадно охаживали всё тело. Кажется, она шептала: «люблю…». Но я уже не прислушивался. Я бил её так сильно, что вскоре устал, словно долго-долго бегал. Сел рядом с ней на пол. Дышал часто и быстро. Сердце гулко стучало в груди, стук его отдавался в ушах. Через десять минут успокоился. Злости больше не было. Была пустота. Ещё была она. Лежала передо мной. Уже не дышала. Изо рта текла тоненькая струйка крови, смешанная со слюной. Раскрытые заплаканные глаза заплывали в лиловых шишках. Под внезапным порывом я наклонился и поцеловал её взасос. Но губы её мне не ответили. Вместо этого во рту ощутил противный солёный вкус её крови. Меня затошнило. Я вырвал на пол прямо перед собой. Её кровь смешалась с моей блевотиной. Вот и закончился наш роман – в луже крови и моего полупереваренного ужина. Смешно.
Потом, когда её похоронили, менты мне рассказали, как было всё на самом деле. Она меня не обманывала. Я ошибся. Я просто сделал долбанную ошибку, неверно истолковал увиденное. Нужно было поговорить с ней сначала. А она не врала, когда говорила «я не знаю, о чём ты». Я иду по этапу за убийство. Её родители, кажется, договорились, чтобы меня решили в зоне. Но мне уже пох. Просто так обидно за ошибку…