Все события, описанные в этой книге вымышлены Совпадение с реальной жизнью и реальными людьми чисто случайно. ( отрывки из книги «Амнезия»).
Жизнь странная вещь. Много я думала, долго размышляла о ней, но с каждым днем она мне кажется все более непонятной. В муках рождается человек, в муках испускает последний вздох. И все дни его полны печали и забот. А ведь смерть добрая. Только жизнь причиняет страдания. Но мы любим жизнь и ненавидим смерть. Это очень странно! – поздравляю с днем именин. От Тамары.
В ту ночь мне снова приснился Амальфи, город в котором я никогда не была.
Волшебный, сказочно прекрасный ! Сбегающие к морю узенькие улочки, застроенные необыкновенной красоты домами. На каждом шагу уютные кафе, ресторанчики, из открытых дверей которых слышались звуки чарующей музыки. Веселые нарядные люди гуляли, смеялись, пили, сидя за столиками, золотистое итальянское вино. С одной стороны город полукругом охватывал величественный горный массив, с другой - катило свои волны Средиземное море. Я шла по раскаленной брусчатке древней улочки, которая круто изгибаясь вела к порту. Раскрытый над головой зонтик не спасал от палящих солнечных лучей, ужасно хотелось пить, я задыхалась от жары Вот сейчас я войду в прохладу этого кафе, где закажу себе ледяной спрайт. Боже! Как трудно дышать! Я медленно открыла воспаленные глаза, духота в палате стояла невыносимая.. Из коридора полз удушливый запах табачного дыма. Дышать! Нечем дышать!!! Сколько сейчас времени; я потянулась к часам, но ни тумбочки ни часов не было. В наблюдательной палате им и не полагалось быть. Здесь содержат самых тяжелых пациентов и тех, кто недавно поступил. О,Амальфи! Прекрасный сказочный город! Неужели ты мне только снился… А может быть и вся моя предыдущая жизнь только сон, и эта душная палата, где мы заперты, из которой запрещается выходить даже в коридор, она и есть единственная моя реальность.
Я спустила ноги с койки и села. Древние пружины прогнулись под моим весом и пронзительно скрипнули Соседка напротив открыла глаза:
- Не спится – виновато сказала я, - дышать трудно.
- Не переживай, ты нормальная здоровая, я вижу, - ласково сказала она, - потерпи, утром придет наша доктор и переведет тебя из наблюдательной в другую палату.
- Спасибо, Людочка, ты очень добрая, тебя тоже переведут – прошептала я благодарно.
- Нет, мне уже не встать, я уж если легла, то не встану, мне надо быть здесь, - ответила соседка.
- Почему не встанешь? – я удивилась – ты же легко и просто и встаешь и ложишься, вроде бы не инвалид. Молодая симпатичная, чего ж не встанешь?
- Не встану, нет – твердила тихо соседка и снова закрыла глаза.
Я тихонько обогнула ее кровать, прошла между тесно стоявших коек и стараясь не шуметь вышла в коридор в надежде глотнуть там хоть немного воздуха. В коридоре воздуха было, увы, ненамного больше, чем в палате. Да еще удушливый табачный дым, от которого слезились глаза и першило в горле, все здесь казалось было пропитано этим запахом – палата находилась напротив туалета, а там даже ночью постоянно курили. Длинный больничный коридор, конец которого был почти не виден, открылся моему взгляду во всем своем убожестве и пугающей пустоте. Стараясь не шуметь, я тихонько прошлась по коридору туда-сюда, чтобы размять ноги и немножко продышаться. Это плохо удавалось. Нос почти не дышал, сердце давило и болело, казалось, еще один вздох и мое несчастное истерзанное сердце остановится. Но больше всего ужасала неизвестность. Страшно! Как же мне было страшно. Неужели это все происходит со мной, неужели это я – ранее такая успешная, красивая, талантливая, любящая мама – я, теперь никто, узница проклятой душной тюрьмы. Когда несколько часов назад меня дрожащую и растерянную затолкали в салон специальной медицинской перевозки, я еще на что-то надеялась. Я отчаянно пыталась что-то объяснить этому чужому менту, который явился к нам домой с предписанием суда. Господи! А с кем останется моя доченька, ведь ей всего шесть лет и я ее так люблю.Жестоко же я расплатилась за счастье быть мамой. Вот сейчас меня схватят и увезут в этот страшный дом, увезут, может быть, навсегда и никому неинтересно, что будет с моей кошечкой. Ведь у нее, кроме меня и старенькой бабушки, никого во всем мире нет.
О Амальфи! Прекрасный сказочный город! Неужели ты мне только снился…
Снился, снился,снился… Мне вдруг показалось, что я крикнула это и гулкое эхо повторило мои слова Я вошла в туалет, наклонилась к умывальнику и ополоснула лицо и ноздри холодной водой. Дышать стало чуть легче. В туалет быстрым шагом вошла медсестра.
-Новенькая! Ты что здесь делаешь! А ну марш в палату и не сметь выходить из нее.
-Но я же только в туалет, - попыталась оправдаться я.
-Раз уже сходила, достаточно – сердито отрубила тетка, - быстренько в палату!
-Но ведь там дышать нечем…
-Дома надо было дышать свежим воздухом, а сюда попала – молчи и делай что говорят.
Медсестра грубо вытолкала меня в коридор и велела идти в палату. В коридоре висел сизый табачный дым, сердце замерло, застучало. Я не доживу до утра, подумала я, вот так глупо и сдохну в этой вонючей душной клетке. И никто не придет, не спасет. Я улеглась на скрипучую продавленную кровать и закрыв глаза, попыталась уснуть или хотя бы расслабиться. Но попробуй усни в этом аду. По коридору бродили тени – пациенты отделения заходили в туалет, одна молодая страшненького вида девица, даже принялась мыть голову под краном. Вторая о чем-то болтала в перерывах между затяжками. В нашу палату опять пополз густой смог. Только бы дожить до утра, только бы не задохнуться. Я встала и подошла к окну, в темноте невозможно было рассмотреть ни зги, но там была свобода, там был воздух. Какое это оказывается счастье – просто дышать свежим воздухом, просто идти куда хочешь. На кровати у окна лежала очаровательная юная девушка, очевидно, я ее потревожила, она открыла глаза и улыбнулась.
- Вас как зовут? – шепотом спросила она.
- Анна, можно мне водички попить?
- Конечно. А я – Наташа.
И она опять закрыла глаза. Я наклонилась и взяла из под ее кровати пластиковую бутылку, на дне плескалось немного минералки. За окном шумел и раскачивал верхушки невидимых деревьев холодный мартовский ветер. Сколько сейчас времени – час, два ночи, моя маленькая доченька, наверно, уже давно спит, вздыхает, вертится во сне, смешно попискивает, прямо, как маленький котик. Доченька моя, неужели я тебя больше не увижу, как же ты без меня? Не думать!!! Я запрещаю себе об этом думать, сейчас я снова улягусь на мерзкую продавленную койку и попытаюсь дожить до утра.
Просто дожить.