«Истинный профессионализм охотника –
это, в первую очередь, умение жертвовать собой»
- Итак, господа охотники, сегодня вы приглашены на охоту с вышек на кормовых площадках. Будте предельно аккуратны в обращении с оружием! Оружие заряжать на месте, на вышках не курить и не шуметь. После выстрела вышки самостоятельно не покидать, подранков не добирать. В районе охотхозяйства появилась волчья стая, будьте внимательны! Все сделают егеря, которые приедут за вами. Лицензия открыта на кабана и оленя, постарайтесь, однако, по старой и доброй традиции свиней и оленух не стрелять! Все вы охотники опытные, и, надеюсь, сможете отличить самок от самцов. Вышки относительно утеплены, однако, советую одеться теплее, к вечеру обещают усиление мороза до минус тридцати, сейчас на дворе уже за двадцать! Вопросы есть? Если вопросов нет, то распишитесь в журнале, пару минут на перекур и - по машинам! - Старший егерь внимательно осмотрел небольшую группу прекрасно экипированных и вооруженных охотников.
Выполнив необходимые формальности и пропустив для зоркости глаза по глоточку припасенного для такого случая коньяку, группа, возбужденно обсуждая предстоящую охоту, в сопровождении егерей направилась к разномастному транспорту. Охота на кабана с закрытых утепленных вышек, стоявших по краям кормовых площадок, в силу кажущейся ее простоты и доступности, каковой она, собственно, и была, представлялась удовольствием необременительным и приятным во всех отношениях. Приученное к кормежке зверье нередко приходило на площадку по первому стуку егеря по ведру с зерном, и, если не спугнуть зверя разговором, неловким движением или, не приведи Господи, нескольким миллилитрами парфюма, то муторное, многочасовое ожидание на вышке, как правило, заканчивалось одним - единственным метким выстрелом, который и был венцом такой охоты. Если повезет, конечно!.. Сущая безделица! Как магазин сходить за мясом и в очереди постоять часок – другой!
- Михалыч, у тебя огоньку не найдется? – один из охотников, зажав в руке сигарету, подошел к стоящему немного в отдалении от группы крепко сбитому мужчине лет пятидесяти, организатору сегодняшнего охотничьего мероприятия. - Моя супруженция решительно заставляет меня бросить курить! Довела до того, что у меня от курительного аппарата только губы остались! Все, вплоть до табачной пыли, выгребает из карманов!
- И правильно делает! Зря ты куришь перед охотой. Ты бы еще одеколоном облился! Кабан учует запах за километр, ни за что не подойдет! – Михалыч укоризненно посмотрел на приятеля, но все-таки вытащил из кармана зажигалку. – На, держи, курильщик!
- Спасибо! На улице верну!
Старший егерь обернулся к Михалычу:
- А вам сегодня ехать, как и договорились, на дальнюю вышку, на «десятку»! Туда машиной не дойти, пойдете снегоходом, мой егерь вас отвезет. Просьба у меня есть – егеря с вышки не отпускайте, ему полезно рядом с вами посидеть, ума – разума набраться! Вы охотник опытный, присмотрите за пацаном, молодой он еще! Да и мотаться туда - сюда далековато будет, нет никакого резона, и опасно, одному-то. Выезжайте прямо сейчас! Дорога дальняя, а времени в обрез. Рассчитываю, что на все про все у вас будет часа три, максимум четыре. Народ с вышек начну снимать часа через три, не то замерзнут на таком морозе! Кстати, снегоходом на «десятку» идти холодновато будет, имейте ввиду!
- Добро! Не переживай, Алексей, не впервой! - добродушно кивнул головой Михалыч. Он и сам мог проиструктировать кого угодно, но порядок есть порядок. Сценарий подобных мероприятий был расписан с точностью дипломатического протокола и сейчас всем распоряжался старший егерь, молодой толковый охотовед охотничьей базы. Накануне они договорились о размещении гостей в районе ближайших кормовых площадкок. Честно говоря, в районе ближних вышек надежд на удачную охоту было значительно меньше - зверь был осторожным, напуганным выстрелами и частым присутствием людей. Но капризный и ленивый охотничий бомонд, не желающий жертвовать комфортом ни при каких обстоятельствах, был решительно не в восторге от дальних походов и траты физических сил.
Спустя несколько минут, Михалыч, проверив оружие и снаряжение, вышел на улицу. После теплого помещения холодный воздух перехватил дыхание – мороз действительно был нешуточный. Снег искрился в лучах зимнего солнца, откликаясь на каждый шаг резким скрипом. Машины, приняв в свое прогретое чрево двух – трех, а то и одного охотника, словно растворялись в клубах выхлопных газов, увозя охотников на кормовые площадки. Михалыч проводил взглядом последнюю машину. Остро кольнуло в груди неожиданно возникшее чувство тревоги – что-то сегодня складывается не так! Мысленно восстановив череду последних событий, Михалыч не нашел в них ничего необычного – все, как всегда! Вот только неопытный егерь… Михалыч бросил ироничный взгляд на своего тщедушного напарника и сокрушенно покачал головой: « Ну, Лёха, и подсуропил ты мне с егерем… Детский сад!»
Возле видавшего виды снегохода, на котором им предстояло добираться до «десятки», хлопотал молодой паренек в старом армейском бушлате, армейской же ушанке и огромных валенках. Он со всей силы дергал заводной шнур безмолвно застывшего снегохода. После очередного егерского рывка, сопровождаемого шаманским «К-хе-е-е-е, твою мать!», снегоход, наконец, отозвался простуженным чиханием. Через несколько минут снегоход, ведомый неожиданно твердой рукой егеря, весело пофыркивая мотором и оставляя за собой шлейф искрящейся снежной пыли, резво побежал в сторону виднеющегося леса по запорошенной недавним снегом и почти неразличимой колее. Белесое зимнее небо, повесив оранжевый шар солнца над зубчатой грядой темнеющих вдали елей, постепенно освобождалось от небольших облаков, готовя короткий зимний день к крепкому ночному морозу.
Михалыч, закрывшись меховым воротником, зябко передернул плечами - встречный ветер обжигал лицо, постепенно выхолаживая тепло из крепкой охотничьей куртки. Настроение было никудышнее, и внезапно он вновь ощутил реальную опасность столь явно, что шевельнулись волосы на голове. Что-то должно было произойти, вот только непонятно с кем и непонятно где. Знать бы, где соломки подстелить! Тревога не покида-ла его с момента выезда с базы, нарастая с каждой минутой, но он никак не мог определить ее источник.. Поломав голову еще несколько минут, Михалыч оставил свои размышления до лучших времен. События последнего часа никак не хотели выстраиваться в логическую цепь.
Правду говоря, Михалыч не любил охоту с вышек. Полагая сие занятие делом рутинным, не требующим ни знаний, ни умений, он отдавал свои охотничьи предпочтения настойчивой и энергичной ходовой охоте, к которой был приучен отцом с малых лет. Многокилометровые поиски зверя, распутывание замысловатых следов и преследование хитрого и опасного противника с подружейной собакой будоражили кровь, наполняя чувства особой страстью, ярким ощущением опасности, полным романтики и полузабытых детских образов героев книг Вальтера Скотта, Майн Рида и Фенимора Купера.
В течение нескольких последних десятилетий появились заброшенные поля, которые уже давно не обрабатывались химикатами, и на которых не работали комбайны и сеноксилки. На этих полях, некогда засеянных зерновыми, вольготно чувствовали себя тетерева, коростели, вальдшнепы и прочая дикая птица, расплодившаяся в несметных количествах. Эти просторы, настоящий охотничий рай, были столь привлекательны, что отдавать себя чему-то другому, было бы просто неразумно.
Сегодня же, выступая в роли гостеприимного хозяина, Михалыч вынужден был подстраховать гостей – негоже возвращаться домой с охоты с пустыми руками. Неровен час, супруги могут понять сие событие совершенно неправильно! Поэтому сегодня Михалычу уготовано место на дальней кормовой площадке, в тихом укромном уголке леса на самом краю хозяйства, километрах в десяти от базы, куда приходили кормиться полтора – два десятка кабанов, а в хороший день и столько же оленей.Там, вдали от шумных компаний охотников, и стояла та самая «десятка», небольшая рубленая избушка, поднятая на сваях, «курьих ножках», на несколько метров над землей. Похожая на старинную сторожевую вышку, с открывающимся смотровым окошком и широкой деревянной скамьей, «десятка» и сидящий в ней охотник были надежно скрыты от глаз настороженного зверя раскидистыми лапами огромной ели.
...Миновав несколько перелесков, снегоход, резко подскакивая на мерзлых холмиках земли и пытаясь сбросить с себя седоков, вырвался на небольшое поле, исковерканное кротовыми кучами. Вскоре снежное родео также внезапно закончилось, как и началось - поле перешло в мелколесье, и снегоход, осторожно переваливаясь с боку на бок на едва заметной дорожке, вполз в синеющий в наступающих сумерках лес. Мороз понемногу крепчал, давно перевалив за минус двадцать, но здесь, под разлапистыми огромными елями, куда не проникал пронизывающий ледяной ветер, было немного теплее. Промерзшие еловые лапы, словно обижаясь на грубое прикосновение, вываливали на охотников охапки снега и больно стегали по лицу. Изрядно продрогнув, Михалыч спрыгнул с сидения и быстрым шагом пошел вслед за снегоходом. Через сотню-другую шагов приятное тепло начало разливаться по всему телу, придавая ему гибкость и упру-гость. Винтовка, небольшая чешская CZ, которую он любил за малый вес и приличный бой, в такт шагам мягко постукивала по спине, словно старый и добрый друг, исподволь наполняя настроение азартом охоты.
Вынув из нагрудного кармана магазин с пятью патронами, Михалыч вставил его в винтовку и передернул затвор. Так-то будет лучше, на всякий случай. Места интересные! Чем черт не шутит, все может быть! Зверье может пропустить снегоход метрах в пятидесяти от себя, а то и ближе! Машин не боятся! Отстав от мерно пыхтящего снегохода на несколько десятков шагов, Михалыч, поглядывая по сторонам, пошел за ним к виднеющемуся сквозь сосны краю леса. Опушка оказалась заросшей мелколесьем столь плотно, что казалась совершенно непроходимой. Снегоход остановился, поджидая своего пассажира возле небольшого прохода, угадывающегося в сплошой стене березняка и ольховника. Неожиданно боковое зрение Михалыча засекло какое-то шевеление в кустах слева. Движением рук, доведенным до автоматизма, винтовка взлетела к плечу - выстрел не целясь, навскидку, по мелькнувшей тени! Еще один! Еще!
Ошалевший от неожиданной стрельбы егерь, спрыгнув с остановившегося снегохода, подбежал к Михалычу:
- Что там было? Волки?
- Нет, олень-рогач. Идем, посмотрим, что там, надо добрать подранка! Он здесь недалеко должен быть! - Михалыч, возбужденный стрельбой, говорил быстро и отрывисто. - Скорее, если уйдет далеко, в темноте не найдем.
- Ага, я только ружье заряжу! – Егерь переломил свою старенькую двустволку - тулку 12-го калибра, вставил в нее пару патронов, выуженных из кармана телогрейки. Заглушив снегоход, они быстрым шагом, ступая след в след, направились к тому месту, где Михалыч видел зверя. Снегу в чапыжнике было немного выше щиколотки, и они довольно быстро добрались до следов зверя.
- Точно, олень! Только крови что-то не вижу в следу. А пошел он вон туда! – Егерь махнул рукой в сторону леса. – Долго придется его искать, а нам на вышку пора бы ехать! - Пареньку явно не хотелось топать несколько лишних километров по снегу, разыскивая подранка. Да и не верил он в то, что можно вот так, навскидку, попасть пулей в оленя. Те охотники, которых он видел на вышках, зачастую промахивались в более простых условиях.
- Слушай меня, парень! То, что олень подранок – я тебе гарантию даю! И не одной пулей. А подранка негоже оставлять, чтоб мучился. На охоте пахать надо, а не на вышках сидеть! Мне твоя вышка и на хрен не нужна! Так что идем добирать! - Михалыч рванулся в сторону леса. – Давай за мной, в темпе!
Немного приуныв, егерь закинул за спину ружьецо, пристроился за мощной спиной Михалыча и поплелся, стараясь ступать след в след. Пройдя несколько сотен метров и изрядно попетляв между кустами, Михалыч остановился, показывая рукой на след оленя:
- Ну, что я тебе говорил? Видишь, кровь на снегу? Идем быстрее! Он где-то недалеко!
Петляя между деревьями по темневшему с каждой минутой лесу, иногда выходя на мелколесье, они шли по следу уже около часа. Охотничий азарт делал из Михалыча машину, которая могла в бешеном ритме работать несколько часов, не оставляя раненому зверю никаких шансов. Зыбкие сизые тени уже начали скрывать очертания кустов и деревьев, когда Михалыч, предупреждающе подняв руку, остановился и, вскидывая к плечу винтовку, прошептал:
- Вон там, впереди слева, за кустом!!! Видишь?! - Тщательно прицелившись, Михалыч выстрелил наверняка. Осмотрев добычу, он вдруг подумал о том, что совершенно не представляет себе, где они сейчас находятся. – Ты эти места знаешь? – Спросил Михалыч у напарника. Вся надежда была на этого молодого паренька, с обреченным видом стоявшего за его спиной – он-то должен знать, как отсюда выбраться.
- Как мы его отсюда вывезем-то? На снегоходе я вас в темноте не найду. - Егерь сокрушенно чертыхнулся и с надеждой посмотрел на Михалыча. - Может утром, по светлому, заберем?
- Давай-ка, парень, не расслабляйся и топай за своим агрегатом! А я подожду тебя здесь. Ты, на всякий случай, заряди пулевые патроны. Я костер запалю, а услышу снегоход - посвечу фонариком, мимо не проскочишь! И не дрейфь! Вот что уж действительно плохо, так то, что у меня патронов нет - один остался, не рассчитывал я на такой оборот. Ты постарайся быстрее обернуться, холодно, пропотел я насквозь. Ну, давай, шагай! – Михалыч хлопнул егеря по плечу: - Бог не выдаст - свинья не съест! Поспешай не торопясь! Жду через час - полтора!
Егерь понимающе кивнул головой, достал из кармана фонарик, включил это чудо техники прошлого века, светившее тусклым рыжим светом, и нырнул в кусты, уже на ходу закинув за спину двустволку. Неяркое пятно егерского фонарика пару раз мелькнуло за деревьями и пропало, словно его никогда и не было. Загустевшая темнота тенями деревьев обступила небольшую полянку с добытым оленем и продрогшим во влажной одежде Михалычем. Чистое небо рассиялось яркими звездами, и мороз начинал набирать силу, до поры играючи покусывая уши и нос и настойчиво пробираясь под мокрую одежду…
Время ожидания всегда кажется долгим, но на морозе оно тянулось нестерпимо медленно. Михалыч, пытаясь согреться, уже час пританцовывал вокруг добытого оленя, похлопывая себя по бокам и притоптывая унтами. «Где болтается этот пацан? Тут хода час, не больше, а его уже нет – Михалыч глянул на часы, – уже полтора часа. Пора бы ему уже и проявиться! Еще полчаса - и замерзну тут совсем. Надо разжигать костер, иначе плохо дело!»
Сама по себе ситуация не была чем-то из ряда вон выходящим. Такое иногда проиходило на загонных охотах, когда после неудачного выстрела приходилось до ночи гоняться за подранком. Не найдя засветло раненого кабана или оленя, охотники устраивались в лесу на ночлег, оборудуя его под большими елями. Там, под огромными раскидистыми еловыми лапами, возле ствола, всегда было сухо и свободно от снега. Разведя небольшой костер и накидав лапника на толстенный слой опавшей сухой хвои, в относительном тепле можно было скоротать время до наступления утра.
Вытащив из внутреннего кармана куртки фонарик, Михалыч огляделся вокруг. Невысокий подлесок, покрытый сверкающим в неярких лучах фонаря снегом, был совершенно непригоден для обустройства ночлега. Чахлый промерзший березняк, заросли каких-то кустарников да редкие невысокие елки… Выбирать было не из чего, и Михалыч, посветив на стоящую неподалеку елку, занялся делом. Наломав сушняка и немного согревшись работой, он разложил кострище и полез в куртку за зажигалкой. Она всегда лежала там, в специальном карманчике, на всякий случай. Спичек он никогда не носил, они не вызывали у него никакого доверия, а вот на безотказную Zippo, подаренную друзьями именно для такого случая, он надеялся, как на самого себя. Он просто обожал эту маленькую вещицу, и она никогда его не подводила. Но сейчас… Мерзкий холодок пополз по спине, поднимаяськ затылку. Михалыч в недоумении остановился … Вот оно то, что тревожило его пару часов назад – зажигалка! Её на месте не было….
- Черт побери, так вот в чем дело! Надо же такому случиться! Как же я это на старости лет так опростоволосился! – Михалыч вновь закружился в танце вокруг оленя, пытаясь отогнать подступающий холод. Он вспомнил, что зажигалка осталась у приятеля, на базе. Дал ему прикурить, а тот не вернул! Школьная привычка, твою мерзавца мать! И что теперь делать? Без патронов и без костра? Дело-то дрянь, если рассудить по-серьезному. Идти обратно по следу - фонарик еле дышит, на морозе через пять минут перестанет работать вовсе, а в темноте следа не разобрать! Разминемся, как пить дать! Ждать надо егеря здесь, на месте. Должен скоро придти, снегоход где-то недалеко. На волков не нарвался бы, задерут пацана в два счета, тут шутки плохи.
Михалыч, вышагивая уже не одну сотню шагов, пытался согреться и придумать, как разжечь костер. Холод жуткий, просто собачий! Тело непроизвольно съеживалось под одеждой, словно боясь прикоснуться к холодной ткани. До рассвета часов четырнадцать, никак не менее, и на таком морозе даже непрерывная ходьба не поможет. Тут ходи, не ходи, все равно замерзнешь к чертовой матери! И спирт, булькающим звуком напоминающий о себе при каждом шаге – не в счет, им не согреешься! Огонь нужен обязательно, как говорится, кровь из носу! Еще и потому, что волки, если они здесь есть вообще, придут на оленью кровь обязательно! В этом можно не сомневаться! Вот тогда-то и начнутся самые интересные дела!
Под ногами скрипел снег, и холод не давал ему сосредоточиться на главном. Мысли крутились возле какого-то решения. Так, так, так… Думай, Михалыч, безвыходных положений нет, ищи, милок, выход! Нужен костер, иначе ни за что поручиться невозможно… Думай, Михалыч, ты просто обязан найти выход! Думай, иначе, если не замерзнешь, так волки сожрут! Собственно, и так, и так сожрут! Искать снегоход – не понятно, где он, егеря как не было, так и нет, уже третий час пошел. Михалыч напрягся так, что, казалось, еще мгновение и внутри лопнет натянутый до предела нерв - дело принимало совсем плохой оборот.
Неожиданная догадка сверкнула яркой вспышкой – оставшийся пятый патрон! Там порох! Немного, но он есть, и его хватит, чтобы зажечь огонь! Так, значит, нарисовалась первая половина решения! – Михалыч дернул затвор винтовки, и маленький патрон, оказался у него на замерзшей ладони. Единственная и последняя надежда, средоточие жизни! Проблем в том, как вынуть пулю и чем зажечь порох. Кроме патрона и собственной головы в руках нет ничего подходящего…Ни спичек, ни зажигалки, ни егеря.
Михалыч попытался раскачать пулю, но замерзшие пальцы уже теряли силу, и сделанный на славу патрон никак не хотел поддаваться. Подумав немного, он вставил пулю в ствол винтовки и нажал на гильзу.
- Есть! Пошла! Теперь главное - не рассыпать порох! Пусть пока пуля посидит в гильзе, так надежней! – Разговаривая с патроном, словно с человеком, Михалыч нащупал под полой куртки охотничий нож. Сделан он был давным-давно, в подарок отцу на день рождения, из найденного под Севастополем немецкого офицерского кортика. В руках одного из товарищей отца крепкая золлингеновская сталь превратилась в великолепный, ухватистый охотничий нож, предмет зависти друзей – охотников. Легко вспоров подкладку старой охотничьей шапки-ушанки, Михалыч аккуратно вытащил клок слежавшейся ваты, и с усмешкой вдруг подумал о том, что, к счастью, не стал менять старую ушанку на новомодную кепку-бейсболку.
Радостное настроение от найденного, как казалось, решения, постепенно вновь омрачилось настойчивой мыслью: «Где взять огонь? Чем зажечь порох? Нужна хотя бы искра… «Из Искры возгорится пламя…»- вспомнились знакомые с детства слова, и снова голова заработала в предельном режиме. Холод становился невыносимым и, главное, начали мерзнуть руки. Этого допустить было нельзя ни в коем случае, потому что сделать что-либо замерзшими руками было практически невозможно. Михалыч, не снимая перчаток, сунул руки в карманы куртки. «Вот оно! – сердце радостно забилось! - Фонарик! Ай, какой ты молодец! Сейчас мы все сделаем!»
Михалыч достал из кармана фонарик, открутил отражатель и нащупал малюсенькую лампочку: «Вот она-то мне и нужна! Она и сделает все!» Высыпав порох на ватку, и положив затравку под еловый сушняк кострища, он негнущимися пальцами нащупал лампочку, прислонил ее к ложу винтовки и легонько ударил гильзой. Тихо звякнуло стеклышко и Михалыч, затаив дыхание и почти не ощущая в замерзших руках фонарика, поднес разбитую лампочку к ватке с порохом, и нажал кнопку выключателя….
Яркое пламя вспыхнувшего пороха, на мгновение ослепив Михалыча, заискрились на распушенной ватке маленькими язычками совсем еще слабого огня. Прильнув губами к кострищу, Михалыч, словно сдувая пылинки, помог пламени обрести силу. Прошло несколько секунд и огонь, нехотя, словно обижаясь за то, что заставляет его работать на таком холоде, развеселился, набрал силы и уже веселыми бликами заплясал на замерзшем лице Михалыча. Он улыбнулся, переводя дыхание - вот теперь можно и подождать запропастившегося егеря!
Жизнь явно налаживалась и, наломав большую охапку сушняка и еловых лап, он устроился возле костра, вбирая его тепло и ощущая приятную боль отогревающихся рук и ног. Вынув из нарукавного кармана небольшую флягу со спиртом и сделав добрый глоток, Михалыч закусил рассыпчатым снегом и засмотрелся на весело потрескивающие огоньки костра. Тепло понемногу возвращалось в продрогшее тело, и только подспудная тревога о задержавшемся егере беспокоила его уставшее сознание.
От яркого света костра темнота стала еще гуще, и уже ничего невозможно было разобрать буквально в нескольких метрах. Боковое зрение вновь среагировало на движение. Повернув голову, Михалыч увидел две яркие точки чьих-то глаз, немного правее – еще две, еще, и еще… Волки, сволочи! – пронеслось в голове, и он ощутил, как зашевелились волосы на макушке. - Вот это уж совсем ни к чему. По оленьему следу да крови пришли. Ну, и денек сегодня! Живым бы выбраться. И где этот пацан болтается? Может, они его … Не дай Бог, задрали! Мне-то что делать? Патронов нет, дров осталось – максимум на полчаса, а потом они возьмутся за свое. И тогда – конец! Ножом не отобьешься. Н-да, вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
Костер, повеселившись еще несколько минут, словно предчувствуя беду, перестал потрескивать веселыми искорками. Тишина становилась зловещей, и в ней был слышен лишь шум леса да редкие скрипы старых замерзших деревьев. Что и говорить, ситуация осложнилась до крайности. Санитары леса знали свое дело как никто другой, неслышно приближаясь к добыче. Напряжение нарастало, и Михалыч осторожно вынул из ножен нож, свою последнюю надежду. Костяная рукоятка привычно легла в ладонь. Будь, что будет! От судьбы за печкой не спрячешься. Коротко вздохнув, Михалыч снял шапку и перекрестился. Оставалось надеяться только на Господа…
Понемногу подкладывая сушняк в огонь, Михалыч настороженно наблюдал за светящимися глазами сжимающих кольцо волков. С каждой минутой положение становилось все более критическим. Время словно остановилось. В гнетущей тишине почудился далекий звук мотора. Покрутив головой из стороны в сторону, Михалыч прислушался к еле слышным звукам, в надежде услышать долгожданный рев снегохода. И в этот момент боковым зрением Михалыч заметил метнувшуюся тень. Инстиктивно уйдя с линии броска, Михалыч ударил ножом навстречу…
С распоротым подбрюшьем, тяжелое тело волка рухнуло рядом, клацая зубами и придавив Михалыча к деревцу. С трудом вытащив ногу из-под волка, Михалыч приготовился к следующей атаке. И она не заставила себя ждать! Распростертого в броске хищника встретил винтовочный ствол, вонзенный в раскрытую пасть, и нож вновь распорол волка! Костер, окончательно обессилев, устало шипел влажной хвоей, и, будто сочувствуя человеку, который дал ему жизнь, изредка вспыхивал редкими искорками, выхватывая из темноты детали разыгравшейся драмы ...
Неожиданно, в нескольких десятках метров, грохнул выстрел, за ним второй, послышался родной русскому уху мат, и возле костра, словно приведение, возник пропавший было егерь, с тулкой наперевес:
- Здрасьте вам! Еле нашел! Чтой-то вы тут волков насобирали? – счастливое лицо егеря сияло в слабых отблесках костра.
- Здрасьте, говоришь? Убью гада! – Михалыч горой поднялся над парнишкой, ухватив его за рукав куртки. – Егерь, ты где пропал, мать твою перетак?
- Заблудился я!
- Заблудился, говоришь? Чтоб егерь заблудился в своем лесу…? Хорошо хоть вовремя успел! Посмотри-ка сюда, Сусанин! Опоздай на пару минут, и мы оба лежали бы здесь!- Михалыч сбавил обороты и, сняв перчатку, протянул егерю руку. – Ладно… Спасибо, вы-ручил!
- Да какие тут благодарности! Фонарь на морозе погас через полчаса, я и сбился со следа, не видно ни черта. На дорогу, по которой мы ехали, вышел километрах в семи от снегохода. И бегом за ним. А он, гад, замерз, и заводиться не хочет, вот и провозился с ним. Почитай, на все про все и ушло почти четыре часа. – Извиняющаяся скороговорка егеря пулеметной очередью вылетела в сторону Михалыча.
- А сейчас где твой аппарат? Что-то не вижу я его возле тебя. Или опять пойдешь искать? – с напускной свирепостью прогудел Михалыч, отпустив егеря.
- Да нет, он здесь, рядом. Там на пути бурелом, не проехать, я и пошел пешком, огонь далеко увидел. А тут эти твари. Ну, стрельнул, и к вам - а вдруг чего. – Паренек виновато замолк, протянув руки к костру. – Надо ехать. Я сейчас объеду по полю, вы подождите меня. Ладно?
- Давай, только не пропади снова! – Михалыч занес было руку, чтоб одобрительно хлоп-нуть парня по спине, но вовремя передумал - примета она и есть примета. – Жду!
Часа через полтора они, вконец замерзшие, въехали на базу. Было около одиннадцати вечера, и вся компания уже давно дружно сидела за столом, на котором стояли несколько початых бутылок водки и магазинная закуска, захваченная с собой на всякий непредвиденный случай неудачной охоты. Звучали тосты за охоту и у охотников-профессионалов, за удачу, рекой лились воспоминания о дичи, которая никогда так и не была добыта. Михалыч, полуобняв за плечи замерзшего и еле державшегося на ногах от усталости егеря, подошел к столу и налил два стакана водки:
- За тебя, дружище! За нас!
Они обнялись, и Михалыч троекратно расцеловал своего молодого напарника. Настоящего Охотника-профессионала.