Над утренней рекой разливалась туманная дымка. Назойливые тучи комаров рыскали вдоль берега в поисках прибежища от наступавшего дневного зноя. Это время года было особенным – лето еще не заканчивалось, но уже ясно чувствовалось дыхание осени: на листьях появлялись желтые прожилки, поля наливались золотом хлебов, в воздухе запахло кострами…
Ему нравилось это время года – душные августовские закаты, разливавшие в небе желтые и багряные краски, переливающиеся под пальцами колосья пшеницы и все более остывавшая вода, придававшая вид свинцового потока и широкой реке, и еле заметному, быстро журчащему меж камней ручью.
Утренний сад был также безмятежен, словно ночь еще не ушла, а суетливое утро ленилось, стараясь как можно дольше потянуть этот приятный момент тишины. На асфальтовых дорожках старого парка поблескивала холодная роса, горделивые кедры стояли неподвижной шеренгой, словно часовые. Ветер шелестел их хвоей, как будто вовсе не нарушая их величественного покоя. Лодки у причала еле покачивались на волне от мимолетного ветерка. Все замерло в ожидании. Утро.
На одинокой скамейке в глубине парка сидели двое, укутавшись в прорезиненные плащи защитного цвета. Сапоги их, уже довольно смоченные росой, обнаруживали их давнее пребывание здесь. Они вовсе не знали друг друга, и удивлялись своему нечаянному знакомству вот здесь, в полузаброшенном санаторном парке, вдали от городов. Их вид был диковат — какие-то совершенно непотребные бамбуковые удочки, хрестоматийно подернутый ржавчиной садок и старая хозяйственная сумка делали их похожими на типичных в этой местности рыбаков-литрболистов.
Завидев одинокую фигуру вдали, двое встрепенулись, поднялись со своего места и, поправляясь, смотрели вдаль, словно завороженные…
Одинокая фигура все приближалась, мерно отстукивая два шага в секунду, будто часовой механизм. Шаги раздавались гулко и четко. Вскоре стали видны очертания невысокого человека в черном пальто и плотной серой шляпе. Он шел, заложив руки за спину, и смотрел прямо перед собой. Взгляд его будто бы застыл.
- Отдыхаем? – произнес он, поравнявшись с двумя ожидавшими его людьми.
- Да вот… рыбки решили половить.
- Тогда берите свой скарб, и пойдемте со мной.
Он продолжал свою прогулку, будто не обращая на собеседников внимания.
- Теперь. – Повисла тяжелая пауза. – Вы знаете, что Вы здесь оказались почти против воли… Почти. С вами разговаривали люди, их было трое, они водили вас по ресторанам, предлагали работу, вы их охраняли, выполняли другие задачи, создавали агентурные сети и службы безопасности. Вас звали в ФСБ, но вы не имели права туда идти. Вы не чекисты, и ваша служба не простит вам перевербовку. Вы работали много, с упоением, с жадностью, я бы сказал, с угаром каким-то… Но все время задавали себе один и тот же вопрос… — Человек в черном пальто резко остановился, обернулся и быстро взглянул поочередно в глаза обоих своих спутников. – Ну, и что же это был за вопрос?
В воздухе повисла напряженная тишина. Двое новых знакомых явно не ожидали такого поворота. Нерешительность вовсе не была сколь-нибудь возможной их реакцией на происходящие, но сейчас они молчали, поскольку знать об их прошлом мог очень небольшой круг лиц, и все они, в свою очередь, контролировались целой организацией, которая не допустила бы даже в теории подобной встречи.
- Ну, хорошо. Раз мы решили поиграть в аквариум, то отвечу я. Вы никак не могли понять, почему вас до сих пор не отправили в печь. Теперь, надеюсь, вы поняли, что я о вашей биографии знаю все.
- Кто Вы?
- А каков резон двум потенциальным кучам золы спрашивать подобные вещи? Вы хотите знать, почему до сих пор живы?.. - он изменился в лице. - Отвечать.
- Да.
- Так вот, — незнакомец сделал жест рукой, и из ближайших кустов вырос спецназовец с «грозой» наперевес. – У меня на вас есть виды. На вас обоих.
- Отчего же надо было пригонять нас в этот непонятный парк, да еще устраивать шоу с этим бугаем?
- Вот, - незнакомец достал откуда-то из внутреннего кармана утреннюю газету, - здесь есть материал о том, как Вы, — он показал пальцем на одного из собеседников, — героически защищая своего босса, получили очередь от киллеров. Ах, какой кадр красивый… кстати, Ваш босс был немного должен мне лично. Так что… его Вы не спасли. И машину вашу подожгли и взорвали где-то в лесу. Вы были плохим телохранителем. Что же до Вас, — он повернулся к другому, — то Вы числитесь в списке погибших при сходе лавины на одном из склонов Эвереста, ведь Вы любили туда ездить, не правда ли? Тело Ваше найдут сильно изуродованным, и за неимением родственников опознать не смогут. Из Вас никогда не получился бы дельный альпинист. Соболезную вам обоим.
- Что это все значит?
- Ах, да… — он снова полез во внутренний карман пальто. – Вот свидетельства о смерти Макеева Александра Владимировича и Говорова Сергея Александровича. Ознакомьтесь.
- Неужели нас опять требует Служба? – кинул Макеев.
- Нет. Вовсе нет. Просто мне хочется, чтобы у нас с вами сложились хорошие отношения, нормальные человеческие отношения.
- И как Вы себе это представляете? – взвился Говоров. – Вы только что объявили нас трупами.
- Двадцать лет так и не научили вас презрению к документам. Хотя… если вы откажетесь сотрудничать, то документы, смотришь, и не окажутся такими уж преувеличенными…
- И Вы хотите нашего доверия?!
- Нет. Мне сейчас не нужно Ваше доверие. Мне нужны Ваши способности, ваш опыт и ваша работа. Остальное мы обсудим потом.
- То есть, у меня два варианта – работать или сгореть.
- А Вы, я смотрю, хорошо соображаете, – незнакомец сделал еще один жест в сторону кустов. Оттуда вышли еще двое спецназовцев. – Теперь вот что. Мне нужно, чтобы здесь и сейчас вы оба мне сказали, готовы ли вновь послужить государству.
- Служу России, — приглушенно произнес Макеев.
- Служу Отчизне, — отрезал Говоров.
- Товарищи офицеры, до скорой встречи.
Тут Макеев почувствовал, как его сознание помутилось. Перед глазами все поплыло, и он быстро отключился.
Проснулся он в довольно опрятной комнате без окон, но с большим телевизором. На ладном столе стояло блюдо с бутербродами.